Онлайн чтение книги Трагедия Икс The Tragedy of X
Сцена 3. ПРИГОРОДНЫЙ ПОЕЗД «УИХОКЕН-НЬЮБОРО

Суббота, 10 октября, 0.20

Компания разделилась на две группы: Жанна, Лорд и галантный Эмпериаль сели впереди вагона, а де Витт, Лейн, Брукс и Эйхерн заняли места в центре друг против друга.

Поезд еще стоял в Уихокене, когда адвокат, разговаривавший с де Виттом, повернулся к сидевшему напротив Друри Лейну и сказал:

— Знаете, мистер Лейн, меня очень заинтересовали ваши слова о «нескончаемых годах», спрессованных в минуты, когда подсудимый ожидает вердикта, обрекающего его на смерть или отпускающего на свободу. Нескончаемые годы! Изящная фраза, мистер Лейн…

— Скорее точная, — поправил де Витт.

— Вы так думаете? — Брукс украдкой бросил взгляд на спокойное лицо де Витта. — Это напоминает мне рассказ, который я когда-то читал, — кажется, его написал Эмброуз Бирс. Очень странная история о повешенном. За какой-то миг до того, как петля затянулась на его шее, перед мысленным взором осужденного проходит вся его жизнь. Это литературное воплощение ваших «нескончаемых лет», мистер Лейн, несомненно применявшееся и другими писателями.

— Кажется, я знаю этот рассказ, — отозвался Лейн. Де Витт, сидящий рядом с Бруксом, молча кивнул. — Само понятие времени относительно, как уже несколько лет твердят нам ученые. Например, сны — когда мы просыпаемся, нам кажется, что они длились всю ночь, но некоторые психологи говорят, что они происходят лишь в последний, пограничный момент перед пробуждением.

— Я тоже слышал об этом, — сказал Эйхерн, сидящий напротив де Витта и Брукса.

— Я имею в виду, — Брукс снова повернулся к де Витту, — что этот странный момент вполне применим к вам, Джон. Не могу избавиться от мыслей — полагаю, как и многие из нас, — о том, что вы думали перед тем, как присяжные вынесли вердикт.

— Возможно, мистер де Витт предпочитает не говорить об этом, — мягко заметил Друри Лейн.

— Напротив. — Глаза брокера блеснули, а лицо оживилось. — В этот момент я испытал один из самых поразительных опытов всей моей жизни. Думаю, этот опыт подтверждает как сюжет рассказа Бирса, так и теорию о снах, которую упомянул мистер Лейн.

— Вы не хотите сказать, что в этот момент в голове у вас промелькнула вся жизнь? — Голос Эйхерна звучал скептически.

— Нет-нет. Всего лишь эпизод… — Де Витт откинулся на зеленые подушки сиденья. — Лет девять тому назад я был в составе присяжных, когда суд рассматривал дело об убийстве здесь, в Нью-Йорке. Одного старика обвиняли в том, что он зарезал женщину в дешевых меблированных комнатах. Окружной прокурор убедительно доказал, что убийство было спланировано заранее, и сомнений в вине подсудимого не возникало. Во время короткого процесса и даже в комнате присяжных, где мы решали его судьбу, меня преследовало ощущение, что я где-то видел обвиняемого раньше. Я ломал себе голову, доходил до изнеможения, но не мог вспомнить, кто он или где и когда я его встречал…

Поезд, вздрогнув, тронулся с места. Де Витт слегка повысил голос:

— Короче говоря, я согласился с мнением остальных, что подсудимый виновен, мы вынесли вердикт, и осужденного казнили. Потом я выбросил этот инцидент из головы.

Поезд отъехал от перрона. Де Витт облизнул губы.

— А теперь о самой странной части этой истории. Я не вспоминал об осужденном девять лет. Но когда сегодня старшину присяжных попросили огласить вердикт, который так много для меня значил, — в течение краткого интервала между последним слогом официального требования и первым словом ответа старшины — перед моим мысленным взором внезапно, по непонятной причине, предстало лицо казненного, и в тот же миг я решил проблему, кто он и где я его видел, — спустя девять лет после того, как она последний раз меня беспокоила.

— И кто же он был? — с любопытством спросил Брукс.

Де Витт улыбнулся:

— Я же говорил, что это самое странное… Лет двадцать назад, когда я странствовал по Южной Америке, я случайно оказался в местечке Баринас, в венесуэльской провинции Самора. Однажды ночью, по пути в свое жилище, я услышал звуки борьбы, доносящиеся из темного переулка. Тогда я был молод и более решителен, чем теперь. При мне был револьвер. Я выхватил его из кобуры и бросился в переулок. Два оборванных метиса атаковали белого. Один из них размахивал мачете над головой жертвы. Я выстрелил и промахнулся, но негодяи испугались и убежали, оставив раненого лежать на земле. Я склонился над ним, думая, что раны серьезны, но он поднялся, смахнул грязь с окровавленных брюк, пробормотал благодарность и, хромая, скрылся в темноте. Я лишь мельком видел его лицо. И этого человека, чью жизнь я спас двадцать лет назад, я же более чем через десять лет спустя помог отправить на электрический стул. Похоже на правосудие Божье, не так ли?

— История, достойная занять место в сокровищнице фольклора, — заметил мистер Друри Лейн.

Поезд мчался сквозь темноту, тут и там усеянную огоньками окраин Уихокена.

— Но самое странное то, — продолжал де Витт, — что я разгадал эту тайну, когда моя собственная жизнь была в опасности! Не забывайте, что я видел лицо этого человека лишь однажды и много лет назад…

— Одна из самых поразительных историй, какие я когда-либо слышал, — сказал Брукс.

— Человеческий ум способен на еще более удивительные вещи за минуты до смерти, — промолвил Лейн. — Восемь месяцев назад я читал в газете статью об убийстве, происшедшем в Вене. Мужчину нашли застреленным в гостиничном номере. Венская полиция опознала в нем мелкого уголовника, в прошлом бывшего полицейским осведомителем. Мотивом, очевидно, служила месть какого-то преступника, которого информация, сообщенная жертвой, привела за решетку. В статье говорилось, что жертва прожила в отеле несколько месяцев, редко покидала номер и даже принимала там пищу, несомненно от кого-то прячась. Остатки последней трапезы находились на столе. Его застрелили на расстоянии семи футов от стола, причем смерть не была мгновенной. Кровавый след тянулся по ковру от этого места к столу, у которого его обнаружили. Имелось одно странное обстоятельство. Сахарница на столе была опрокинута, гранулированный сахар разбросан по скатерти, а целая горсть находилась в стиснутом кулаке мертвеца.

— Интересно, — пробормотал де Витт.

— Объяснение казалось достаточно простым. Будучи смертельно раненным, он подполз к столу, нечеловеческим усилием приподнялся и схватил из сахарницы горсть сахара, прежде чем мертвым свалиться на пол. Но почему? Каково было значение сахара? Как объяснить этот последний отчаянный поступок умирающего? Венская полиция была озадачена. — Мистер Друри Лейн улыбнулся слушателям. — Мне пришел в голову ответ на эти вопросы, и я написал в Вену. Спустя несколько недель я получил письмо от тамошнего префекта полиции, сообщающее, что убийцу арестовали до прибытия моего послания, но что оно прояснило инцидент с сахаром, который даже после ареста преступника оставался необъяснимым для полиции.

— И каково же было ваше решение? — спросил Эйхерн. — По сообщенным вами скудным деталям я не вижу никакого объяснения.

— И я тоже, — присоединился Брукс.

Де Витт нахмурился, скривив губы.

— А вы, мистер де Витт? — спросил Лейн, снова улыбнувшись.

— Боюсь, что я не понимаю значения самого сахара, — задумчиво ответил брокер. — Но одно кажется очевидным — что умирающий оставил ключ к личности своего убийцы.

— Великолепно! — воскликнул Лейн. — Вы абсолютно правы, мистер де Витт. Являлся ли сахар ключом сам по себе? Указывала ли жертва на то, что убийца — сладкоежка? Или, наоборот, не означало ли это, что он диабетик? Конечно, озвученные предположения притянуты за уши. Я этому не верил, так как умирающий, несомненно, оставил ключ для полиции, и следовательно, с его помощью она могла добиться успеха. С другой стороны, что еще мог означать сахар? Что гранулированный сахар напоминает внешне? Это белое кристаллическое вещество… Я написал венскому префекту, что, хотя сахар мог указывать на убийцу-диабетика, более вероятное объяснение заключается в том, что он кокаинист.

Все уставились на актера. Де Витт усмехнулся и хлопнул себя по бедру:

— Ну конечно, кокаин! Белый кристаллический порошок!

— Арестованный действительно оказался законченным кокаинистом, — продолжал Лейн. — Поэтому мой корреспондент цветистым слогом выразил мне свое восхищение. Однако мне это объяснение казалось элементарным. Меня больше интересовала психология убитого. Он обладал явно неординарным интеллектом, оставив единственный ключ к личности убийцы в краткий промежуток времени между ранением и смертью. Как видите, нет пределов возможностям человеческого ума в краткие моменты перед концом жизни.

— Совершенно верно, — кивнул де Витт. — Интересная история, мистер Лейн. Несмотря на то что вы считаете свой вывод элементарным, я думаю, он свидетельствует о вашем необычайном таланте проникать сквозь то, что лежит на поверхности.

— Если бы он тогда был в Вене, то избавил бы полицию от лишних хлопот, — заметил Эйхерн.

Норт-Берген скрылся в темноте. Лейн вздохнул.

— Я часто думал, что труднейшая проблема преступления и наказания упростилась бы, если бы жертва, сталкиваясь с потенциальным убийцей, могла оставлять ключ — пусть даже самый загадочный — к личности убийцы.

— Даже самый загадочный? — усомнился Брукс.

— Конечно, мистер Брукс. Любой указатель лучше, чем его отсутствие.

Высокий крепкий мужчина, в надвинутой на глаза шляпе, с бледным и напряженным лицом, вошел в вагон с переднего конца. Подойдя к четырем собеседникам, он прислонился к зеленой рубчатой ткани спинки сиденья, покачиваясь в такт поезду, и сердито уставился на Джона де Витта налитыми кровью глазами.

— Коллинз? — с отвращением произнес де Витт; во взгляде актера мелькнул интерес.

— Вы пьяны, Коллинз, — сказал Брукс. — Что вам нужно?

— Во всяком случае, не болтать с вами, паршивый стряпчий, — отозвался Коллинз. — Де Витт, — обратился он к брокеру, сдвинув шляпу на затылок и тщетно пытаясь улыбнуться, — я хотел бы поговорить с вами наедине.

Серые глаза Друри Лейна беспокойно перемещались с грубого массивного лица Коллинза на точеные черты де Витта.

— Послушайте, Коллинз, — более мягким голосом произнес де Витт. — Я уже неоднократно говорил вам, что ничего не могу для вас сделать. Вы знаете почему и тем не менее навязываете нам свое общество. Будьте хорошим парнем и уходите.

Глаза Коллинза, окруженные красными ободками, стали жалобными и влажными.

— Вы должны позволить мне поговорить с вами, де Витт, — забормотал он. — Вы не понимаете, что это для меня значит. Это… вопрос жизни и смерти. — Спутники старались не смотреть друг на друга. Зрелище унижения Коллинза было тягостным. Но он быстро продолжал, ободренный колебанием де Витта: — Клянусь, что я больше не побеспокою вас, если вы позволите поговорить с вами наедине. Пожалуйста!

Де Витт смерил его холодным взглядом.

— Вы действительно перестанете преследовать меня, Коллинз?

— Да! Можете в этом не сомневаться!

Де Витт со вздохом поднялся, извинился перед собеседниками и двинулся вместе с быстро говорящим и жестикулирующим Коллинзом по проходу к концу вагона. Внезапно он оставил Коллинза в проходе и вернулся к трем спутникам.

Сунув руку в левый верхний жилетный карман, брокер достал приобретенные в кассе одиночные билеты, оставив в кармане новую билетную книжку, и передал их Эйхерну.

— Лучше сам отдай их контролеру, Фрэнк, — сказал он. — Не знаю, сколько этот зануда будет ко мне цепляться.

Эйхерн кивнул, а де Витт снова направился в конец вагона, где его ждал Коллинз. Трое мужчин видели, как они прошли через дверь в задний тамбур, затем перешли в передний тамбур последнего, неосвещенного вагона и скрылись из виду.

— Коллинз играл с огнем и здорово обжегся, — сказал Брукс. — Он конченый человек. Де Витт поступил бы глупо, если бы стал помогать ему.

— Полагаю, он хочет, чтобы де Витт компенсировал ему убытки, понесенные в результате совета Лонгстрита, — заметил Эйхерн. — Знаете, меня не удивит, если Джон смягчится. Сейчас он в прекрасном настроении и способен пойти Коллинзу навстречу только из радости бытия.

Друри Лейн молча обернулся к заднему тамбуру, но двух мужчин уже не было видно. В это время через переднюю дверь вошел контролер, начав собирать и компостировать билеты. Момент напряжения миновал. Лорд отослал контролера к трем мужчинам в середине вагона, оглянувшись и казавшись удивленным отсутствием де Витта. Когда контролер подошел, Эйхерн протянул ему шесть одиночных билетов, объяснив, что еще один человек из их группы отошел и скоро вернется.

— Ладно, — кивнул контролер. Прокомпостировав билеты, он опустил их в один из кармашков на спинке сиденья Эйхерна и двинулся дальше.

Разговор вскоре иссяк. Эйхерн поднялся, сунул руки в карманы и начал ходить взад-вперед по проходу. Лейн и Брукс заговорили о завещаниях — актер припомнил любопытный эпизод, происшедший с ним много лет назад перед гастролями по континенту с шекспировским репертуаром. Брукс также привел несколько примеров двусмысленного толкования завещаний, приведших к судебной тяжбе.

Поезд мчался дальше. Лейн дважды оборачивался, но ни де Витт, ни Коллинз не возвращались. Между бровями актера появилась легкая складка, затем он улыбнулся, тряхнул головой, словно отгоняя нелепые мысли, и возобновил разговор.

Поезд сделал остановку в Боготе — пригороде Хэкенсака. Лейн посмотрел в окно. Когда поезд тронулся, складка между его бровями появилась вновь. Он бросил взгляд на часы. Стрелки показывали 0.36. Брукс озадаченно уставился на него.

Лейн вскочил на ноги так внезапно, что Брукс вскрикнул от удивления.

— Прошу прошения, мистер Брукс, — извинился актер. — Возможно, у меня расшатались нервы, но меня беспокоит отсутствие де Витта. Я хочу пойти за ним.

— Думаете, что-то не так? — Брукс с тревогой поднялся и зашагал по проходу следом за Лейном.

— Искренне надеюсь, что нет.

Они прошли мимо Эйхерна, продолжавшего мерить шагами проход.

— В чем дело, джентльмены? — спросил он.

— Мистера Лейна тревожит отсутствие де Витта, — объяснил адвокат. — Пошли с нами, Эйхерн.

Трое мужчин вышли через заднюю дверь вагона и остановились. В тамбуре никого не было. Тогда они прошли через перемычку между двумя вагонами, но в переднем тамбуре последнего вагона тоже никого не оказалось.

— Куда же они, черт возьми, делись? — пробормотал Эйхерн. — Я не видел, чтобы кто-то из них возвращался, а вы?

— Я особенно не присматривался, — сказал Брукс, — но, по-моему, никто не появлялся.

Лейн не обращал на них ни малейшего внимания. Он подошел к стеклянному верху одной из дверей и посмотрел на проносящуюся мимо в темноте сельскую местность, потом заглянул через другую дверь в задний вагон — очевидно, его должны были отцепить в Ньюборо, где заканчивалась пригородная линия, чтобы рано утром отправить назад в Уихокен. Подбородок актера напрягся.

— Я иду туда, джентльмены. Пожалуйста, мистер Брукс, придержите дверь открытой, а то в вагоне очень темно.

Он взялся за ручку и толкнул дверь. Она была не заперта и легко поддалась. Какие-то секунды трое мужчин вглядывались в вагон, стараясь, чтобы глаза привыкли к почти полной темноте, но не смогли ничего рассмотреть. Внезапно Лейн повернул голову и затаил дыхание…

Слева от двери находилось отгороженное отделение, какие часто встречаются у входа в сидячие вагоны, с двумя длинными сиденьями напротив друг друга. На сиденье лицом к передней стенке вагона темнела фигура Джона де Витта, уронившего голову на грудь.

Брокер, казалось, спал. Лейн протиснулся между двумя сиденьями и осторожно коснулся плеча де Витта. Тот не прореагировал.

— Де Витт! — резко окликнул актер, тряхнув неподвижную фигуру.

Ответа не последовало. Но на сей раз голова де Витта слегка качнулась, и в поле зрения оказались его неподвижные закатившиеся глаза — глаза трупа.

Присев на корточки, Лейн приложил ладонь к груди брокера, потом выпрямился и шагнул назад. Эйхерн дрожал как осиновый лист, не в силах отвести взгляд от неподвижной фигуры.

— Он… мертв? — запинаясь, спросил Брукс.

— У меня на руке кровь, — сказал Лейн. — Пожалуйста, держите дверь открытой, мистер Брукс, нам нужен свет. По крайней мере, пока мы не приведем кого-нибудь, кто включит освещение. — Он прошел мимо Эйхерна и Брукса в тамбур. — Не прикасайтесь к нему.

Никто не ответил — двое мужчин с ужасом смотрели на мертвеца.

Взглянув наверх, Лейн нашел то, что искал. Протянув кверху длинную руку, он дернул сигнальный шнур. С ужасающим скрипом тормозов поезд остановился. Эйхерн и Брукс вцепились друг в друга, чтобы не упасть.

Пройдя через перемычку, Лейн открыл дверь освещенного вагона, в котором они сидели, и на миг задержался в тамбуре. Эмпериаль дремал в одиночестве. Лорд и Жанна сидели рядом, почти соприкасаясь головами. В вагоне было еще несколько пассажиров — большинство дремало или читало. Дверь в противоположном конце вагона распахнулась, и два контролера побежали по проходу к Лейну. Пассажиры сразу проснулись, кто-то уронил журнал, почувствовав, что что-то не так. Жанна и Лорд встрепенулись. Эмпериаль вскочил на ноги с недоуменным выражением лица.

— Кто дернул сигнальный шнур? — крикнул первый контролер, маленький сердитый человечек.

— Произошел серьезный несчастный случай, контролер, — негромко ответил Лейн. — Пожалуйста, пройдите со мной в задний вагон.

Жанна, Лорд и Эмпериаль подбежали к ним; остальные пассажиры теснились позади, задавая вопросы.

— Нет, мисс де Витт, вам лучше остаться здесь. Мистер Лорд, отведите мисс де Витт к ее сиденью. Мистер Эмпериаль, вы тоже можете остаться.

Лейн многозначительно посмотрел на Лорда — молодой человек побледнел, потом взял девушку за руку и силой повел назад. Второй контролер, высокий, крупный мужчина, начал отгонять пассажиров.

— Пожалуйста, займите свои места. Никаких вопросов. Отойдите…

Лейн, сопровождаемый двумя контролерами, вернулся в задний вагон. Брукс и Эйхерн, словно окаменев, все еще глазели на тело де Витта. Один из контролеров повернул в стене выключатель, и лампы ярко осветили вагон. Высокий контролер закрыл дверь.

Его старший низкорослый коллега наклонился над телом; из жилетного кармана де Витта свесились массивные золотые часы. Палец указывал на левую сторону груди мертвеца.

— Пулевое отверстие! — воскликнул он. — Убийство…

Контролер выпрямился и посмотрел на Лейна.

— Я бы советовал вам ничего не трогать. — Актер достал из бумажника карточку и протянул проводнику. — Я действую в качестве следователя-консультанта по недавним делам об убийстве. Думаю, у меня есть необходимые полномочия.

Пожилой контролер с подозрением обследовал карточку и вернул ее актеру, потом снял фуражку и почесал седую макушку.

— Откуда я знаю, что это не фальшивка? — сердито сказал он. — Я старший контролер этого поезда и по закону отвечаю за все, что в нем происходит…

— Послушайте, — вмешался Брукс. — Это мистер Друри Лейн — он помогает расследовать убийства Лонгстрита и Вуда. Наверняка вы о них читали.

— Вот как? — Старик почесал подбородок.

— Знаете, кто этот мертвец? — продолжал Брукс. — Это Джон де Витт, партнер Лонгстрита!

— Да ну? — воскликнул контролер. Он с сомнением вгляделся в неподвижное лицо де Витта. — Вообще-то он кажется мне знакомым. Я часто видел его в поезде. О'кей, мистер Лейн, вы босс. Какие будут распоряжения?

Во время этого разговора Лейн стоял молча, но в его глазах светилось нетерпение.

— Позаботьтесь, чтобы все окна и двери были заперты и охраняемы, — приказал он. — Велите машинисту вести поезд к ближайшей станции.

— Следующая остановка Тинек, — сказал высокий проводник.

— Какая бы ни была, — продолжал Лейн, — нужно поскорее туда добраться. Если возможно, позвоните инспектору Тамму в Главное полицейское управление Нью-Йорка или домой и окружному прокурору Бруно.

— Поручу это начальнику станции, — сказал старый контролер.

— И пусть поезд отведут в Тинеке с главного пути на запасной. Как ваше имя?

— Меня называют папаша Боттомли, — ответил старик. — Я вас понял, мистер Лейн.

— Пожалуйста, Боттомли, проследите, чтобы все было сделано.

Оба контролера двинулись к двери.

— Я поговорю с машинистом, — сказал Боттомли младшему коллеге, — а ты последи за дверями, Эд.

— Ладно.

Они вышли из вагона и стали пробираться сквозь толпу пассажиров в соседнем вагоне. После их ухода воцарилось молчание. Эйхерн беспомощно прислонился к двери туалета с другой стороны прохода. Брукс стоял неподвижно. Лейн печально взирал на бренные останки Джона де Витта.

— Эйхерн, — заговорил он, не оборачиваясь, — ваша обязанность, как ближайшего друга де Витта, сообщить обо всем его дочери.

Эйхерн напрягся, облизнул губы и молча вышел.

Брукс и Лейн остались на месте, как часовые, охраняющие мертвеца. Никто не говорил и даже не шевелился. Из соседнего вагона доносились крики.

Они стояли в том же положении, когда через несколько минут поезд содрогнулся и пополз вперед.

За окнами была непроглядная тьма.