Онлайн чтение книги Тьма и золото полуночи A Midnight Dark and Golden
6

Папа подумывает о том, чтобы забрать меня из Боско, после того как Мидраут стал премьер-министром. Даже мой намеренно невежественный отец не может больше не обращать внимания на тот факт, что я становлюсь мишенью для людей, которым не нравится, как я выгляжу. Может, у меня и нет уже красных радужек, но шрам от ожога достаточно заметен, чтобы причислить меня к «другим». И кто знает, возможно, Мидраут уже поставил на мне метку в умах людей в Аннуне, так что в них вспыхивает ко мне ненависть в Итхре.

– Мы могли бы поискать тебе другое место, – говорит папа. – Может, вы с Олли перейдете туда вместе, вы ведь теперь… – «Не так ненавидите друг друга», вот чем должно было закончиться это предложение. – Или мы могли бы поискать для тебя другую стипендию. В общественной школе ближе к дому? – предполагает он.

Я качаю головой. У меня в мозгах по-прежнему путаница: я учусь в Боско лишь потому, что это устроила та особа, которая убила мою мать. Я не могу разобраться, что я по этому поводу чувствую, потому что Эллен и сама, похоже, не знала, почему она это сделала. Жалость? Желание присматривать за мной? Раскаяние? Но может ли тот, кто не испытывает страха, иметь подобные чувства? Или я была неким подношением Мидрауту – ироническим даром за пытки его дочери? Чтобы он посмеялся над моими злоключениями?

Но события того дня, когда мужчины загородили мне дорогу, потрясли меня сильнее, чем я хотела бы признать. И вместо того, чтобы встретиться с Олли у станции в Стратфорде, чтобы не спеша вернуться домой, я то бегу, то крадусь по тем дорогам, которые кажутся слишком людными или недостаточно людными. Я даже встаю раньше обычного, чтобы избежать утренней толпы. Если я прихожу в Боско до того, как появятся мои однокурсники, мне легче найти местечко в задних рядах класса.

Хотя я никому не говорила о том, почему это делаю, мои усилия были замечены. Киеран заглядывает к нам через несколько дней с косметичкой в руках. Он открывает ее на нашем обеденном столе, и по деревянной столешнице рассыпаются кисти и пудра.

– Я буду участвовать в каком-то шоу? – Мой голос звучит резко, предостерегающе.

– Как раз наоборот. Ты замаскируешься, – говорит Киеран.

Я качаю головой.

– Видишь? – обращается Киеран к Олли. – Я тебе говорил, что она уж слишком храбрая.

Олли хмурится. Внезапно я понимаю, что они сговорились: это Олли хочет, чтобы я замаскировалась, а не Киеран.

– Пожалуйста, Ферн, может, перестанешь изображать из себя мученицу? – просит брат.

– Я не изображаю. Просто не думаю, что должна притворяться не той, кто я есть.

– Не должна. Но какой смысл в том, чтобы подвергать себя риску? Кому от этого польза?

– Говори, что хочешь. Кстати, как вчера прошла акция «Кричи громче»?

– Это совсем другое. Нас много. А ты в основном сама по себе. Я не могу постоянно быть рядом, а ты в итоге сломаешь руку, если будешь колотить каждого, кто пытается приставать к тебе.

Я понимаю его мысль. Разве я не получила уже достаточно, пусть в Итхре никто и не знает этого? И вот, ворча достаточно громко, чтобы они не забывали, что я все та же, прежняя, позволяю Киерану показать мне, как пользоваться косметикой, чтобы скрыть наихудшие следы ожога. Я послушно двигаю кистью по щеке, пока впадины и выпуклости сморщенной кожи не становятся похожими на следы давних прыщей. Любой, кто присмотрится, заметит обман, который все же поможет мне спокойно дойти до школы и вернуться домой.

– Оставь себе. – Киеран небрежно машет рукой, когда я пытаюсь вернуть ему тональный крем и кисть.

Он знает, что я не могу позволить себе купить все это. Я стараюсь подавить зависть, которая вспыхивает каждый раз, когда передо мной наглядно предстает богатство Киерана.

А с завистью мне теперь постоянно приходится бороться. Я теперь мастер этого дела. В Итхре я завидую Киерану, а в Аннуне завидую Олли. Мне до сих пор больно оттого, что ему досталась та часть Иммрала, что должна быть моей. Я думала, боль утихнет, но она так же назойлива, как и прежде. Я даже, к собственному стыду, иногда завидую Самсону, его способности видеть в каждом лучшее, даже в тех сновидцах, что нападают на нас. Ему это так легко дается…

И есть лишь один человек, которому я желаю лучшего, и только лучшего: это Чарли Мидраут.

Прошло несколько дней после того, как я поговорила с ней. В Аннуне она тихая, требует, чтобы в ее башню впускали только Локо. Но этим вечером она хочет увидеть лорда Элленби. Вместе с ним приходит Джин с охапкой трав, но что-то мне подсказывает, что сегодня они не понадобятся. Лорд Элленби, несмотря на свои размеры, идет вверх по лестнице так, словно приближается к раненому зверьку, стараясь убедить его, что они хотят ему помочь.

Я с легким сердцем отправляюсь в патруль. Может быть, то, что я сказала в Боско, проникло в ум Чарли, может быть, это начало ее исцеления? Но хорошего настроения хватает ненадолго. Сегодняшний маршрут ведет нас через Ричмонд-парк – полосу деревьев и полян на юго-западе Лондона. Трава и деревья, что некогда в Аннуне дотягивались до облаков, ныне рассыпаются, если ты, проезжая мимо, заденешь хоть листок. Динозавры и единороги, прежде пасшиеся рядом с оленями, давно исчезли. В парке бродят лишь несколько сновидцев. И в результате вокруг царит меланхолия, огромное пространство парка умирает.

– Как дела у гэвейнов, Рейчел? – спрашивает в шлем Самсон.

Амина не стремилась получить маршрут через Сохо, он в последнее время становится все опаснее.

– Пока все в порядке, – доносится в ответ голос Рейчел. – Они дадут вам знать, если понадобится помощь.

Мы с Неризан обмениваемся взглядами облегчения.

– Ох… – произносит Рейчел так тихо, что я почти не слышу ее.

– Что такое? – спрашивает Самсон.

– Круглый стол. Он… с ним что-то не так.

Все молчат. Рейчел заканчивает фразу на такой ноте, которая заставляет сдержать дыхание. Но конечно же, через несколько секунд мы снова ее слышим.

– Бедеверы, Круглый стол затуманил место неподалеку от вас.

– Фиолетовый инспайр? – спрашиваю я.

Фиолетовый может означать применение Иммрала, так происходит с тех пор, как я изменила Круглые столы в этом году, – это наш способ следить за активностью Мидраута.

– Нет, – отвечает Рейчел. – Не инспайр. Я не могу это объяснить.

– Скажи, куда нам повернуть, – говорит Самсон, и через мгновение мы уже мчимся галопом через парк, и пышная трава превращается в плотный торф, а потом – в сухой грунт.

Мы теперь должны быть в той части леса, где хозяйничают трикстеры, но деревья меняются. Одни упали, от других остались только пеньки. И наконец они вовсе исчезают. Земля ухабистая. Корни, которым следует быть под землей, поднялись на поверхность в поисках питания. Вокруг словно пронесся бешеный шторм. Я думаю о торнадо Иммрала, что пронеслось в этом году над Альберт-холлом, – Мидраут показал свою силу. Альберт-холл постепенно возник снова, хотя теперь он ощущается как нечто пустое и заброшенное, вместо прежнего сияния энергии, проносившегося по его галереям и сценам. Если здесь случился такой же шторм, деревья не подают признаков восстановления. Во мне кипит гнев. Мидраута необходимо остановить. В это мгновение, глядя на опустошения, причиненные им Аннуну, я до глубины души ощущаю, что готова действовать, жертвовать, делать что угодно , лишь бы свергнуть его и вернуть этот мир. Мой мир. И это понимание укрепляется во мне со странной волной тепла. Цель. Пусть у меня больше нет Иммрала, это не важно. Есть и другие способы помочь делу. Обладание Иммралом давало мне шанс на выживание, но это уже не так важно.

Потом мы выезжаем на открытое пространство, и мои глаза отказываются воспринимать то, что видят. Огромная протяженность серой земли и неба, мерцающего, когда я двигаюсь. Я не вижу этому конца или начала. Это одновременно и отсутствие реальности, и давление вроде скорби. Однажды, когда я была намного младше, может, лет пяти или шести, у меня случилась лихорадка. Я помню, как просыпалась ночью и мне казалось, что моя спальня расширяется и стены одновременно были и клаустрофобными, и пугающе далекими. Вся логика пространства испарилась из моего пылающего, полусонного ума. И здесь у меня возникло такое же ощущение.

Олли соскальзывает со спины Балиуса и идет к этому пространству, вытянув руки. Я понимаю, что он пытается нащупать там инспайра, и внезапно чувство пустоты возникает и снаружи, и изнутри. Это должна была делать я.

Но я лишь спрашиваю:

– Нашел что-то?

Брат качает головой, потом отшатывается назад, словно укушенный.

– Идите посмотрите на это, – кивает он.

Мы все спешиваемся. Почти все лошади непонятно из-за чего нервничают, они тихо ржут и топчутся. Лэм, впрочем, идет за мной, тыкаясь носом мне в шею.

– Встаньте тут, где я стою, – говорит Олли, носком ботинка отмечая место и отходя в сторону.

Самсон смотрит первым, но его резкий вздох ни о чем мне не говорит. Потом он поворачивает меня под нужным углом.

Вид впереди меняется, как мираж. Пустошь обретает знакомый вид: Ричмонд-парк с его пышными кронами и густой травой. Но там ночь, сквозь листву пробивается лунный свет. Я слегка передвигаюсь – и вот я снова на холодном солнце и голой земле Аннуна. Мне требуется пара мгновений, чтобы разобраться, что произошло. Когда я отхожу, чтобы дать Неризан возможность все увидеть, я высказываюсь вслух:

– Это был Итхр.

– Я тоже так думаю, – соглашается Самсон.

– Вы уверены? – спрашивает Олли. – А не может это быть… ну, не знаю, портал в какую-то другую часть Аннуна?

Неризан качает головой:

– Я чувствую, а ты?

Теперь, когда она это сказала, я тоже ощущаю нечто иное, когда смотрю в другую часть Ричмонд-парка. Давящее чувство в глазах, как в момент между сном и явью. Лэм отталкивает меня и сама подходит к нужной точке.

– Лэм, не надо! – предостерегаю ее я, но она принюхивается к порталу – или что это там такое, – а потом сует туда морду.

– Нет! – вскрикиваю я.

Но Лэм, похоже, не чувствует никакой боли. Та ее часть, что осталась в Аннуне, – моя обычная Лэм, гнедая, с редкой шерстью, с одним черным «носком». А голова, что в Итхре, очерчена голубым – это след инспайра, из которого она создана. И она прозрачна – я вижу листья сквозь ее морду. В Итхре она – призрак.

Лэм пятится назад, и ее морда опять становится материальной.

– Да, это так, – кивает Неризан. – Определенно Итхр.

– Но как? – удивляется Самсон. – Это не обычный портал.

– Мидраут, – мрачно произношу я. – Это он устроил. Посмотри вокруг. Он вытянул инспайры из этой части Аннуна.

– Ты думаешь, границы между мирами рушатся? – спрашивает Олли.

Я снова смотрю на дыру:

– Думаю, именно это и происходит.

Это не портал: это брешь.