Онлайн чтение книги Только ты и я Nobody But Us
День второй

20

Стивен

Плечи и лопатки свело болезненной судорогой, и Стивен, прижав подбородок к груди, качнул головой сначала в одну, затем в другую сторону, чтобы немного расслабить мышцы. Судорога действительно немного отпустила, и он попытался позвать на помощь, но во рту было сухо, а язык словно прилип к гортани. Медленно, с трудом Стивен провел им по зубам, но даже после этого не смог выговорить ни слова. Веки весили по полтонны каждое. Все же он попытался открыть глаза, и каким-то чудом ему это удалось. Темнота сменилась ослепляющим белым светом, который понемногу тускнел, возвращаясь к норме, и вскоре Стивен начал различать пока еще размытые очертания привычных предметов: диван, угол стола, мазки желтого и красного света, пляшущие в темной раме. Не сразу до него дошло, что он глядит в черное жерло камина.

Гостиная. Он – в гостиной.

Комната показалась ему больше и темнее, чем раньше. Еще Стивен обнаружил, что сидит напротив огромного телевизора. (Телевизора? Никакого телевизора в гостиной он не помнил.) Телевизор работал, но изображения на экране не было, был только грязно-белый «снег» статики. Толстенькие декоративные свечи, расставленные на всех поверхностях, были погашены, за исключением двух или трех. Отражения их подрагивающих огоньков и помогли ему понять, что большой серый экран перед ним вовсе не телевизор, а окно – высокое окно, за которым продолжает бушевать буран. Бесчисленные снежинки яростно атаковали стекло и, расплющившись о него, обломав свои лучики-кристаллы, сползали вниз к раме. Снаружи не доносилось ни звука, но по одной лишь силе, с которой снежные хлопья бомбардировали стекло, можно было догадаться, что ураганный ветер воет и ревет, но не может пробиться сквозь толстые тройные стеклопакеты. По-зимнему темное небо затянули мрачные серые тучи, и понять, день сейчас или поздний вечер, было невозможно.

Сколько же он провалялся в отключке?

И что с ним вообще случилось?

Мысленно Стивен попытался вернутся назад, к тому моменту, когда он впервые почувствовал недомогание, и осознал, что из памяти полностью выпало несколько часов. Там, где должны были быть воспоминания, зияла пустота. Сколько он все-таки провалялся без сознания? Сколько прошло времени?

Порывшись в памяти, Стивен обнаружил кое-какие обрывки, ниточки, потянув за которые он сумел восстановить отдельные образы, запахи и слова. Он складывал их и так, и эдак, пытаясь сплести из них связный нарратив, чтобы заполнить потерянные отрезки жизни. Они собирались провести вместе выходные. Выходные за городом. Они сели в машину и поехали. Он помнил девушку, которая дремала рядом с ним на пассажирском сиденье, помнил, как целовал ее в лесу, помнил жар ее губ и ледяной холод вокруг. Когда это было? Вчера? Сегодня?.. Было ли вообще?..

Элли… Ее имя сверкнуло в мозгу словно молния. Стивен вскинул голову, но в комнате никого не было. Почему ее нет? Где она?..

Голова была тяжелой, словно с похмелья. Он снова покачал ею из стороны в сторону, потом уронил обратно на грудь; ни дать ни взять – студент, клюющий носом на скучной лекции. Его разум по-прежнему балансировал на границе сознания, за которой начинался полет. Или падение в глубокий и темный колодец. Он падал, проваливался в глубины собственного тела. Вот во мраке промелькнуло ее испуганное лицо. Элли?.. Мысль о том, что она напугана, что она нуждается в нем, что она – одинокая и растерянная – сама только что очнулась в одной из комнат этого огромного дома, послужила ему достаточным стимулом, чтобы усилием воли отогнать сонливость, справиться со слабостью и снова поднять голову, чтобы больше не опускать.

Стивен открыл рот, чтобы позвать ее еще раз, но слова застряли во рту словно мухи, намертво прилипшие к клейкой ленте его языка. Ему пришлось несколько раз откашляться, прочищая горло, прежде чем он сумел произнести ее имя вслух.

– Элли… – Его голос был тихим, как самый тихий шепот, и вдобавок хриплым, незнакомым. – Элли?.. – повторил Стивен пересохшими губами. Под языком скопилось несколько капель слюны, Стивен проглотил их и сделал глубокий вдох.

– Элли?!

Откуда-то из глубины дома послышался шум, словно упал на пол и покатился какой-то предмет.

– Элли, это ты?.. – Каждое слово обжигало горло словно раскаленный газ.

«Она наверху, – подумал Стивен. – Наверху, точно». Теперь он был уверен, что слышит на втором этаже шаги и даже, кажется, голоса, вот только слов не разобрать, да и голоса ли это? Ведь в доме, кроме них двоих, больше никого нет!

Или… есть?

В камине затрещал и стрельнул сучок. Волны сухого тепла окатывали его тело, и воспоминания, опережая произнесенные шепотом слова, стремительным потоком пронеслись в его голове. В один миг информации оказалось так много, что Стивен не мог ее обработать, не мог разобраться, что было и чего не было. Он хватался то за одно, то за другое, гнался за ускользающими образами и в конце концов оставался ни с чем, если не считать головокружения и подкатывавшей к горлу тошноты. Да-а, такого странного похмелья с ним еще никогда…

Элли.

Он зацепился за это имя, использовал его как якорь, чтобы противостоять захлестывавшим его потокам обрывочных сведений. После нескольких глубоких вдохов в голове немного прояснилось, и Стивен вспомнил пророческие слова Элли, от которых он тогда отмахнулся со смехом. Сейчас ее голос снова зазвучал у него в ушах – голос, сопровождавшийся яркими и достаточно последовательными образами. Вот кухня, вот непроницаемая мгла за окнами и силуэт Элли, которая стоит к нему спиной, пристально вглядываясь в темное стекло.

«Мне кажется, я что-то видела…»

Еще одна вспышка памяти, и Стивен перенесся в заснеженный лес. Вот он целует Элли, целует и целует без конца, пока треск сломанной ветки не заставляет их разомкнуть объятия.