Онлайн чтение книги Том 15. Простак и другие
НЕ НА ТОГО НАПАЛ

Время шло к часу дня, и экспресс вот-вот должен был отправиться. Машинист уже взялся за рычаг и, насвистывая что-то, коротал мгновения подобно дозорному из «Агамемнона».[26] «Агамемнон» — трагедия Эсхила. Дежурный по станции пытался разговаривать с тремя пассажирами одновременно. Носильщики сновали по платформе, прокладывая себе путь тележками с багажом. Старушка, без которой не обходится ни один вокзал, расспрашивала окружающих, доедет ли она до станции, о которой никто и никогда не слышал. Все прощались со всеми и, наконец, Ф. Ст.-Х. Харрисон из колледжа Святого Августина неспешно шагал к хвосту поезда. Харрисону не было нужды торопиться. Разве Мейс, его друг, не обещал занять ему местечко в углу, пока сам Харрисон запасается провиантом в дорогу? Несомненно, обещал, и Харрисон, наблюдая за мятущейся толпой, с гордостью отметил, что он не таков, как все. Место в углу, вагон полон его, Харрисона, друзьями, провизия в избытке, а устанешь от разговоров, есть что почитать; лучше и быть не может.

Он был настолько поглощен подобными размышлениями, что не обратил внимания на мальчика примерно его лет, который направлялся к заветному купе с другого конца платформы. Харрисон заметил соперника лишь когда тот, немного опередив его у двери, забросил сумку на багажную полку и изящно опустился на то самое место в углу, которое Харрисон уже считал своей собственностью. Хуже того, других свободных мест в купе не оказалось. Харрисон хотел было протестовать, но дежурный по станции как раз дал свисток к отправлению. Оставалось только одно — запрыгнуть в поезд и обсудить все en route.[27]По дороге (франц.). Харрисон запрыгнул и был незамедлительно встречен хором девяти мальчишеских голосов: «Убирайся!», «Мест нет!», «Гоните его!». Затем хор распался на составляющие.

— Харрисон, дубина ты этакая! — начал Бабингтон из «Дакра». — Ты чего сюда приперся? Не видишь, что ли, — нас и так уже по пятеро с каждой стороны.

— Надеюсь, ты захватил консервный нож, — спросил Баррет, несравненная гордость «Филлпота», — он очень понадобится, когда мы доберемся до старой доброй станции. Полезай-ка лучше на багажную полку, а то весь кислород перекрыл.

Мальчик, столь мастерски оккупировавший место Харрисона, в этот момент допустил еще одну непростительную вольность. Он ухмыльнулся. Вовсе не застенчивая, заискивающая улыбка из тех, какими стремятся завоевать симпатии окружающих, осветила его лицо. Нет, это была самая настоящая ухмылка—от уха до уха. В ярости Харрисон накинулся на него.

— Послушай-ка, — начал он. — А ну, выметайся отсюда. С чего это вдруг ты занял мое место?

— А ты, случайно, не директор железной дороги? — вежливо осведомился мальчик в ответ. Заинтересованная публика встретила реплику шквалом аплодисментов. Харрисон почувствовал себя не в своей тарелке.

— Или просто император Германии? — гнул свою линию соперник.

Снова аплодисменты, во время которых Харрисон обронил пакет с провиантом. Содержимое пакета было немедленно захвачено и по справедливости поделено довольными августинианцами.

— Ты, вот что, брось эти шутки. — Харрисона хватило только на такой ужасающе слабый ответный выпад. Реакции не последовало. Харрисон возобновил нападение.

— Вот что, — сказал он, — сам встанешь, или тебя заставить?

Его оппонент не проронил ни звука. Как сказал поэт: «Он улыбался, хоть была улыбка неуместна».[28] «Он улыбался, хоть была улыбка неуместна» — «…лишь улыбался. Хотя была / Улыбка неуместна…» Строки их стихотворения У.Ш. Гилберта «Призрак, англичанин, шотландец и гоблин».

Другие пассажиры купе не были склонны вести себя столь же сдержано. Эти вероломные друзья, сами удобно устроившиеся на своих местах, вдруг поняли, что вид Харрисона вынужденного стоя сносить тяготы путешествия, будет радовать глаз и веселить сердце все тридцать миль пути. Они вступились за незнакомца со всем жаром, на какой только были способны.

— Что за свинство, Харрисон, — сказал Баррет, — выгонять человека с места! Может, отстанешь от него? Эй, приятель, даже не думай вставать.

— Спасибо, — ответил незнакомец, — я и не собирался.

— Видишь теперь, к чему приводит расхлябанность? — вмешался Грей. — Если бы ты не зевал, а пришел сюда вовремя, мог бы сейчас сидеть на моем месте. О-о, Харрисон, ты даже представить себе не можешь, как удобно в этом углу.

— Пунктуальность, — добавил Бабингтон, — вежливость королей.

И снова незнакомец вызвал негодование Харрисона, ухмыльнувшись во весь рот.

— Послушайте, — взмолился Харрисон, решив прибегнуть к последнему средству, а именно — обратиться к совести окружающих, если она имелась. — Мейс занял это место для меня, пока я бегал за едой. Скажи, Мейс.

Харрисон обернулся к Мейсу за поддержкой. К своему удивлению, Мейса он не увидел.

Благожелательные товарищи все как один прониклись юмором ситуации и снова хором выразили свои чувства.

— Тупица, — радостно завопили они, — ты зашел не в тот вагон! Мейс в следующем.

Харрисон оставил всякую борьбу и, чувствуя себя омерзительно, замолчал. В ушах его звенели отголоски безудержного хохота. Он так и не проронил ни слова, пока вся компания не вышла на пересадочной станции. Отсюда до колледжа Святого Августина нужно было ехать местным поездом. На этот раз Харрисон без труда нашел, где сесть. Был еще один неприятный момент, когда Мейс, встретив Харрисона на платформе, обозвал его дубиной за то, что он так и не пришел на занятое для него место. Они, сказал Мейс, здорово провели время в пути. А как провел время Харрисон в своем вагоне? Ответ Харрисона не отличался ясностью изложения.

Незнакомец тоже оказался в местном поезде. Теперь стало понятно — он был новичком и ехал в колледж. У Харрисона появилась надежда, что в сложившихся обстоятельствах можно будет придумать, как поквитаться с обидчиком. Он погрузился в размышления. Когда поезд добрался до станции, и школьники толпами повалили к колледжу, выяснилось, что новичок будет жить в одном корпусе с Харрисоном. Харрисон слышал, как тот спрашивает у Бабингтона дорогу «к Меревалю». Мереваль был старшим воспитателем и у Харрисона.

Минуту-другую спустя Харрисону в голову пришла Блестящая Идея. План мести был настолько изящен, так изумительно прост, что лишь ценой неимоверных усилий Харрисон не позволил своему ликованию излиться в песне. Казалось, еще немного — и он пустится в пляс.

Однако Харрисон воздержался от проявления чувств. Порыв был подавлен и погашен. Добравшись до корпуса, он первым делом отправился в комнату смотрительницы. «Венейблс уже приехал?» — спросил он.

Венейблс был старостой в корпусе Мереваля, а кроме того, капитаном сборной по крикету и одним из основных игроков сборной по регби, одним словом — важная птица.

— Да, — ответила смотрительница, — сегодня, еще до обеда.

Харрисон предвидел это. Венейблс всегда возвращался в начале последнего дня каникул.

— Он только что был у себя наверху, — продолжила смотрительница, — прибирался в своей комнате.

И это Харрисон знал. В последний день каникул Венейблс всегда прибирался в комнате. Он не без оснований гордился этой комнатой, самой роскошной во всем корпусе.

— Он все еще там? — спросил Харрисон.

— Нет, ушел к директору.

— Спасибо, — сказал Харрисон, — ничего страшного. Я просто так спросил.

Он удалился, торжествуя. Все благоприятствовало исполнению его плана.

Затем он отправился в комнату, где жили младшие. Там, как и следовало ожидать, находился его новый друг из поезда. Удача продолжала сопутствовать Харрисону. Незнакомец был один.

— Привет, — окликнул его Харрисон.

— Привет, — ответил бывший попутчик. Он решил уступить инициативу Харрисону. Если Харрисон пришел с войной, значит, быть войне, а если с миром, тогда и он поведет себя дружелюбно.

— Не знал, что ты ехал к Меревалю. У нас это лучший корпус.

— Правда?

— Ага, хотя бы потому, что у всех, кроме совсем маленьких, отдельные комнаты.

— Как? Не может быть! А я-то думал, придется жить здесь. То есть, мне так сказали.

— Посмеяться, небось, над тобой хотели. Тебе еще не такое скажут — только слушай. Хочешь, покажу твою комнату? Пойдем наверх.

— Вот спасибо! Очень мило с твоей стороны, — поблагодарил Харрисона довольный незнакомец, и они отправились наверх.

Дверь в одну из комнат была приоткрыта. Хотя комната и выглядела пустой, было понятно, что ее можно весьма уютно обустроить.

— Вот моя каморка, — показал Харрисон. На его счастье, Грэм, которому, вопреки уверениям Харрисона, принадлежала комната, не слышал этих слов. Грэм и Харрисон были старыми заклятыми врагами. — А вот эта — твоя, — сказал Харрисон, распахнув другую дверь в конце коридора.

Его спутник в изумлении уставился на восточную роскошь, открывшуюся его взору.

— А это точно? — выговорил он. — Она вроде как уже занята.

— А-а, не обращай внимания, — отмахнулся Харрисон, — жил тут один, но он ушел из колледжа в прошлом семестре. Просто не знал, что уходит, а потом уже не было времени собираться, так все и осталось. Ты просто выкини это барахло в коридор, и пусть лежит. Моук потом все заберет.

В корпусе Мереваля Моук был и дворецким, и коридорным.

— А, ясно, — обрадовался незнакомец, и Харрисон оставил его.

Харрисон рассчитывал, что Венейблс, вернувшись и обнаружив какого-то проходимца, хладнокровно разоряющего только что приведенную в порядок комнату, не долго думая, набросится на него и сотрет с лица земли. Возможно, впоследствии и выяснится, что он, Харрисон, имел некоторое отношение к произошедшему, и тогда ему не избежать неприятностей. Однако Харрисон был из тех, кто не слишком заботится о дне грядущем. Девиз его был: довольно для каждого дня своей заботы.[29]… довольно для каждого дня своей заботы — Евангелие от Матфея 6:34. И уж, конечно, игра стоила свеч. Главное, все увидят, что он мастерски натянул нос, а заодно отомстил нахалу, так низко поступившему с ним в поезде. Разбив этого юнца в пух и прах, он вернет себе безупречную репутацию человека, шутки с которым плохи. Все, что произойдет между ним и Венейблсом позже, можно рассматривать исключительно как их частное дело, совершенно не касающееся сути вопроса.

Часом позже один из младших учеников известил Харрисона о том, что Венейблс ждет его у себя в комнате. Опыт подсказывал Харрисону: когда за тобой посылает староста, благоразумнее исполнить его прихоть. Он незамедлительно отправился к Венейблсу. Харрисон был готов к худшему, так как успел прийти к выводу, что сохранить инкогнито ему не удастся, однако определенно не ожидал того, что увидел.

Венейблс и незнакомец удобно расположились в креслах, к тому же, было видно, что они прекрасно поладили. И это при том, что кроме двух кресел в комнате ничего не осталось. Прочие пожитки, как с довольной ухмылкой заметил Харрисон, прежде чем постучать в дверь, были живописно разбросаны по коридору.

— Ну, здравствуй, Харрисон, — приветствовал его Венейблс, — как раз ты-то мне и нужен. По-видимому, произошло небольшое недоразумение. Ведь это ты посоветовал моему брату выставить всю мебель из комнаты?

Лицо Харрисона приобрело нежно-зеленоватый оттенок.

— Твоему б-бра-ату? — проблеял он.

— Да. Неужели я не говорил тебе, что с этого семестра в колледже будет учиться мой брат? Директору говорил, Меревалю говорил, да и вообще всему начальству. Ума не приложу, как я мог забыть о тебе. Выскочило из головы. Но ты, я вижу, обошелся с ним по-товарищески, экскурсию вот устроил… Просто молодец.

Харрисон вымученно улыбнулся. Венейблс-младший ухмыльнулся. Одного не мог понять Харрисон — почему братья приехали в колледж не вместе? А объяснялось все очень просто. Венейблс-старший провел последнюю неделю каникул в гостях у Макартура, капитана сборной колледжа по регби. Макартур жил всего лишь в миле от колледжа.

— Вот только не возьму в толк, — безжалостно продолжал Венейблс, — как же так вышло с мебелью? Насколько я знаю, мне не приходилось срочно бросать колледж в конце прошлого семестра. Если хочешь, я, конечно, наведу справки но полагаю, выяснится, что ты ошибаешься. Должно быть, с кем-то меня перепутал. Но все-таки мы подумали, что тебе лучше знать, и вытащили всю мебель в коридор, а оказалось-то — вышла промашка, вытаскивать ничего не надо. Так что, будь другом, поставь все, пожалуйста, на место. Мы бы тебе помогли, но как раз сейчас собирались выпить чаю. Постарайся закончить к нашему возвращению. И большое тебе спасибо.

Нервно кашлянув, Харрисон взял слово.

— Я тоже, — сообщил он, — собирался пить чай.

— Очень жаль, — ответил Венейблс, — но боюсь, тебе придется изменить свои планы.

Харрисон ухватился за соломинку.

— Но ведь в этом семестре я и так уже на посылках у Велша,[30] …в этом семестре я и так уже на посылках у Велша — в английских школах существует практика гонять младших по поручениям. При этом у старшеклассников бывают «постоянные слуги» из числа младших учеников. — запротестовал он.

Был в колледже такой неписаный закон: любой из младших учеников имел право отказаться служить двум господам.[31] …служить двум господам. — Евангелие от Матфея 6:24. Иначе у слабых мира сего не было бы ни минуты покоя.

— Что ж, — ответил Венейблс, — Велшу, конечно, крупно повезло, но ведь семестр-то еще и не начался. А начнется он завтра. Так что — вперед.

Противоречивые чувства бушевали под итонским жилетом Харрисона. Явное нежелание приступать к поставленной задаче боролось с ощущением, что если он все-таки откажется, это может — да что там «может», обязательно выйдет ему боком.

— Харрисон, — мягко, но многозначительно произнес Венейблс, — знаешь ли ты, каково это — жалеть, что появился на свет?

Харрисон с задумчивым выражением лица подобрал с пола фотографию и аккуратно повесил над камином.