Онлайн чтение книги Третья книга мечей
Глава 2

Однорукий мужчина, спотыкаясь, брел сквозь полуночный дождь по извилистому мощеному переулку в погруженное во мрак сердце великого города Ташиганга. Он превозмогал боль только что полученных ранений – в боку кровоточила ножевая рана, вторая была на колене, и это не считая утраченной давным-давно правой руки. Тем не менее он был куда здоровее того, кто на него напал. Грабитель валялся в нескольких метрах позади за изгибом переулка, уткнувшись лицом в лужу.

Мужчина, почувствовав, что вот-вот рухнет сам, кое-как добрался до стены и прислонился к ней. Упершись широкой спиной в рубашке из домотканого полотна в каменную стену чьего-то дома, он постарался как можно дальше втиснуться под узкий козырек крыши, хоть как-то мешающий моросящему дождю заливать лицо. Мужчину пугало то, что случилось с его коленом. Судя по тому, как отзывалась раненая нога, когда он пытался перенести на нее вес тела, он вряд ли сможет уйти далеко.

О том, что с ним может случиться после ножевой раны в боку, он еще не успел обеспокоиться.

Однорукий был высок и крепко сложен. И все же со стороны он смотрелся явным калекой, поэтому грабитель – если то был просто грабитель – мог, ни на секунду не усомнившись, счесть его легкой добычей. Даже если бы он догадался, что у предполагаемой жертвы за поясом под рубахой припрятана добротная дубовая дубинка, он вряд ли смог бы предвидеть, как проворно калека сумеет ее выхватить и насколько умело пустит в ход.

Теперь, опираясь о стену, мужчина сунул дубинку обратно за пояс и прижал пальцы к ране в боку. Он тут же ощутил, как из нее вытекает кровь – пугающе быстрым ручейком.

Если не считать шороха дождя, в городе вокруг него царила тишина. Окна, которые он мог разглядеть сквозь пелену мороси, были темны и почти все закрыты ставнями. Казалось, никто в огромном городе не услышал шума короткой схватки, в которой он ухитрился выжить.

А спасся ли он, в конце концов? Однорукому пришлось признать, что с поврежденным коленом идти по-настоящему он уже не сможет. Зато сейчас, по крайней мере, он еще в силах стоять. Он решил, что место, куда он направлялся, уже недалеко. А добраться до него чрезвычайно важно. И мужчина, опираясь сперва на стену, к которой прислонялся, а затем на соседнюю, и далее от одной каменной поверхности к другой, заковылял вперед.

Он помнил, какие приметы ему называли, и постепенно продвигался сквозь мрак. Всякий раз, опираясь на раненую ногу, он прикусывал губу, сдерживая вскрик боли. А теперь и голова его стала словно невесомой и кружилась. Мужчина стиснул волю в кулак, цепляясь за сокровище сознания и понимая, что если оно сейчас ускользнет, то вскоре из него вытечет и сама жизнь.

Он вспомнил, что в этом месте ему следует пересечь переулок. Отказавшись на несколько секунд от поддержки стен и заставив разум забыть о боли, он как-то сумел это сделать.

Прислонившись к другой стене, он отдохнул, набираясь мужества. Если придется, то он готов проползти остаток пути, так как сможет сделать это с одной рукой и на одном колене. Но, опустившись на четвереньки и попробовав ползти, он уже не знал, сумеет ли когда-нибудь вновь встать на ноги.

Наконец он увидел дом, куда ему следовало попасть – он назывался «дом Кортене», – вырванный из мрака вспышкой далекой молнии. Описание оказалось точным: четыре этажа, плоская крыша, нижняя половина каменная, верхние этажи деревянные. Дом занимал небольшой квартал, со всех сторон его окружали улицы или переулки. Раненый путник сразу заметил парадный вход, однако войти ему следовало с заднего. Стиснув зубы и не давая воображению даже попытки сосчитать, сколько шагов еще предстоит сделать, он отправился в обход дома. Расплескивая лужи, однорукий проковылял по переулку и свернул в другой, еще более узкий. Следующий проход представлял собой лишь мощеную дорожку, бегущую вдоль одетых в камень берегов бурлящей Корго. Поверхность реки, на которой сейчас не виднелось ни единой лодки, шипела, принимая в себя заряды дождя.

Мужчина почти добрался до нужного ему дома, когда раненое колено отказало окончательно, и он едва успел смягчить падение, выставив руку. Затем, в полуобмороке и стоная от боли, пополз, отталкиваясь единственной рукой и еще действующей ногой. Ему легко представилось, какой кровавый след за ним тянется. Неважно, дождь все равно его смоет.

Наконец медленное продвижение вперед вывело его из-под дождя под короткий и узкий навес перед нужной ему дверью. Он пополз дальше и добрался до узкой двери. Она, разумеется, оказалась заперта. Путник с трудом уселся, прислонившись к двери спиной, и принялся молотить по ней большой ладонью. Шлепки мозолистой ладони казались ему совсем беззвучными. Сперва ему мнилось, будто он бессмысленно и бесшумно бьет по какому-то толстому древесному стволу… а затем он и вовсе перестал что-то чувствовать. Рука совершенно онемела.

Быть может, никто его и не услышит. Потому что он сам уже ничего не мог слышать. Даже шелест дождя на плоской крыше навеса. И ничего не видел сквозь уплотняющуюся мглу. Даже поднесенную к лицу руку…

Чуть позднее полуночи Денис по прозвищу Шустряк еще не спал. Он лежал, вслушиваясь в шум дождя. Тот обычно нагонял на него дремоту – если Денис знал, что находится в доме, в тепле и безопасности. Но сегодня он никак не мог заснуть. Перед его мысленным взором, сменяя друг друга, возникали образы двух привлекательных женщин. Если он пытался сосредоточиться на одной, то в его мысли немедленно и словно ревнуя вторгалась вторая. Он знал обеих женщин в реальной жизни, но в реальной жизни его проблемой был вовсе не выбор между ними. «Нет уж, – сказал он себе, – не такой я счастливчик, чтобы иметь подобные проблемы».

Денис прекрасно знал обычные ночные звуки дома. А новый, только что услышанный звук отвлек его от приятных, хотя и мучительных размышлений, потому что явно не был звуком привычным. Денис быстро встал, натянул штаны и вышел из своей спаленки на разведку.

Его комната на первом этаже выходила почти напрямую в главную мастерскую – большое помещение, сейчас слабо освещенное углями, тускло тлеющими в центральном кузнечном горне. Слабые призрачные отсветы падали на инструменты вокруг горна и развешенное по стенам оружие. Большую часть заказов мастерская получала на разные виды оружия.

Денис на секунду задержался у горна, собираясь зажечь свечку от его углей. Но передумал и протянул руку к высокой нише на стене, где хранился фонарь Прежнего мира.

Задняя дверь, ведущая в мастерскую, была оснащена особым глазком – гладкой выпуклой стеклянной капелькой, чья хитроумная форма позволяла смотрящему сквозь нее изнутри видеть все снаружи под широким углом. Еще одна система линз, вставленная в верх двери, направляла наружу свет беспламенного фонаря. Денис поднял драгоценный приборчик, приставил к нужному месту и включил. Узкий подход к двери мгновенно залило чистым ярким светом. И едва Денис это сделал, как звук, привлекший его внимание, послышался снова – слабое постукивание по двери. Теперь же через линзу он сумел разглядеть и того, кто производил этот звук, – скорченную фигуру, немного искаженную несовершенной оптикой. Очертания фигуры намекали на отсутствие руки.

Не выключая фонаря, Денис отступил от двери. В доме Кортене обычно хранился запас товара, которым торговал его хозяин, включая дорогое заказное оружие – специализацию мастера. Обычно в доме имелся и значительный запас монет. Поэтому он являлся очевидной приманкой для воров, и для любого из его обитателей открыть наружную дверь кому-либо, особенно ночью, было делом вовсе не пустяковым. Теперь Денису оставалось только одно – разбудить эконома Тарима, а дальше действовать по его указаниям.

Пройдя через мастерскую, Денис подошел к двери перед лестницей, ведущей на второй этаж; Тарим спал наверху вместе с остальными постоянно живущими в доме слугами и работниками. Денис открыл дверь… и замер.

Глядя на него сверху вниз и держа свечу в хрупкой бледной руке, на первой лестничной площадке стояла одна из героинь его недавних мечтаний – хозяйка дома госпожа Софи. Дениса поразило, что он вообще видит хозяйку на этом месте. Комнаты хозяйской семьи располагались на верхних этажах, в приличном отдалении от шума, дыма и запахов как мастерской (когда в ней работали), так и людных дневных улиц. Невысокую, но прекрасно сложенную фигурку госпожи Софи облегал толстый белый халат, резко контрастирующий с прямыми черными волосами. С трудом верилось, что слабый звук у задней двери мог разбудить хозяйку и поднять ее с постели.

– Денис? Что это? – спросила она. Парню показалось, что она нервничает.

Денис задумчиво почесал голую грудь:

– Там кто-то у задней двери, госпожа. Я разглядел только одного человека. Похоже, он ранен, но дверь я не открывал.

– Ранен, говоришь?

Судя по ее виду и словам, у Дениса создалось впечатление, что хозяйка ждала сегодня вечером появления какого-то гостя и сидела наготове, чтобы его встретить. Сам Денис днем не слышал ничего такого, что намекнуло бы на ночных визитеров, но столь позднее появление гостей его нисколько бы не удивило. В хозяйском доме, служившем штабом компании торговцев, уже привыкли к появлению и уходу странных личностей в самое разное время.

– Да, госпожа, ранен. И, похоже, у него только одна рука. Я собирался разбудить Тарима…

– Нет. – Хозяйка мгновенно стала решительной. – Просто постой здесь, пока я схожу за мужем.

– Да, госпожа.

Разумеется, Денис мог только согласиться, но все же ответил с легким запозданием, уже вслед госпоже Софи. Происходящее Дениса озадачило, а секунду спустя его удивление еще больше возросло, потому что на лестнице появился сам господин Кортене – тоже бодрый и одетый. Его могучая фигура была облачена в ночной халат из дорогой синей ткани. С легкостью и проворностью, поразительной для человека таких размеров, хозяин почти сбежал вниз по лестнице, сопровождаемый женой.

Спустившись на первый этаж, он повернулся к Денису. Оба были почти одинакового, среднего роста, однако Кортене весил как минимум вдвое больше своего худощавого работника и раза в три больше низенькой жены. Насколько Денис мог судить, Кортене еще не исполнилось тридцати, и лишь очень малую часть его объема составлял жир, хотя в халате он и выглядел толстяком. Его также никоим образом нельзя было назвать глупым, в чем Денис убедился в первый же день своего пребывания в доме, несмотря на впечатление, которое производил вид Кортене. Разумеется, вряд ли хозяин сумел бы достичь столь очевидного процветания и богатства, будучи дураком.

Хозяин откинул спадающую на неприветливое лицо прядь почти бесцветных волос, причем этот жест свидетельствовал скорее о тревоге, чем о сонливости. Затем обычным негромким голосом сказал:

– Пусть все остальные в доме спят и дальше, Денис. – Хозяйка за спиной мужа уже закрывала дверь на лестницу. – Мы справимся и втроем. Так ты сказал, что этот человек ранен?

– Похоже на то, господин.

– И все же не будем зря рисковать. Выбери себе оружие и будь наготове.

– Да, господин.

За полтора года, прожитые в доме Кортене, Денис успел усвоить, что бывают периоды, когда жизнь начинает казаться скучной. Но пока эти периоды не растягивались настолько, чтобы стать невыносимыми.

Отойдя в дальний конец мастерской, хозяйка зажгла две масляные лампы. А когда она опустила протянутые к полке с лампами руки и вновь повернулась к мужчинам, Денису показалось, будто он заметил нечто, свисающее с ее правой руки. Этот предмет мелькнул лишь на мгновение, прежде чем скрылся в складках халата. Однако не будь Денис убежден, что госпожа Софи лишь хрупкая женщина, любящая окружающую ее роскошь, то поклялся бы, что она держала кожаные концы охотничьей или боевой пращи.

Последние несколько лет жизни юного Дениса в целом прошли мирно – сперва он был послушником Эрдне в Белом храме, потом здесь, в доме Кортене, стал торговцем-учеником и помощником по разным делам. Однако самую раннюю и долгую часть своей жизни он учился совсем другому. Учебу он проходил в трущобах Ташиганга, и она более чем основательно познакомила Дениса с оборотной и жестокой стороной жизни. Поэтому теперь он без особого волнения подошел к витрине с образцами декоративного оружия, занимающей почти всю дальнюю стену большого помещения. Там он выбрал украшенный орнаментом боевой топор – оружие, сделанное по старинному образцу, однако остро заточенное и удобно сбалансированное. Взяв топор, Денис кивнул, подавая знак, что готов.

Кортене, уже стоящий возле задней двери, кивнул в ответ. Затем повернулся ко входу и воспользовался глазком и фонарем Прежнего мира. Потом отодвинул засов на двери и распахнул ее. Скорченное тело, притулившееся снаружи, мягко ввалилось внутрь.

Денис метнулся вперед, быстро закрыл дверь и снова ее запер. Тем временем хозяин уложил бесчувственное тело на пол и осмотрел его при свете фонаря Прежнего мира.

Хозяйка, держа в руке обычную лампу, тоже подошла, чтобы взглянуть. Она быстро повернулась к Денису:

– Он истекает кровью. А ты слуга Эрдне, попробуй что-нибудь для него сделать.

Дениса обычно не очень радовало, когда его просили применить медицинские навыки, потому что он слишком хорошо знал, насколько ограничены его познания в этом искусстве. Однако страстное стремление угодить хозяйке не позволило ему колебаться. К тому же Денис знал, что годы, проведенные в услужении Эрдне, сделали его в этом отношении куда более опытным, чем хозяина или хозяйку. Поэтому он кивнул и склонился над раненым.

Лежащий на полу мужчина был уже далеко не молод; побледневшее из-за потери крови лицо огрубело от долгого воздействия солнца и ветра, а веером раскинувшиеся вокруг головы волосы поседели. Стоя, он оказался бы высок, с хорошо сложенным жилистым телом, искалеченным давней ампутацией.

– У него нет правой руки, – задумчиво пробормотала хозяйка, словно разговаривая сама с собой.

Денис пропустил ее слова мимо ушей: свежие раны требовали от целителя полного внимания. Было очевидно, что однорукий потерял много крови, темными пятнами пропитавшей мокрую от дождя одежду.

Денис начал быстро стягивать с мужчины одежду. Он срезал ее, когда так было проще, воспользовавшись ножом, который дал ему хозяин. Отбросил он и зловещего вида дубинку, найденную за поясом у раненого.

– Мне нужна вода и повязки, – бросил он через плечо. Ран оказалось две, и обе выглядели скверно. – И все лекарства для остановки кровотечения, которые у нас есть.

Он помолчал, вспоминая, и пробормотал слабенькое заклинание для остановки кровотечения, выученное в дни службы Эрдне. То было лучшее, чем располагал Денис в смысле магии, но этого совершенно недостаточно. Может, какая польза от заклинания и будет, но наверняка небольшая.

– Принесу все, что найду, – отозвалась хозяйка и торопливо вышла.

И вновь Денис удивился. В его сознании давно сложился образ ее как женщины, которой следовало потакать и которую нужно было всячески баловать… Так неужели он и в самом деле видел у нее в руке пращу?

Но теперь его полного внимания требовала более важная проблема.

– Его надо переложить на мою постель, – сказал Денис.

И Кортене, сильный как тяглозверь, отказался от помощи Дениса, поднял тяжелое обмякшее тело, словно ребенка, и терпеливо его держал, пока Денис сперва открывал дверь в свою комнату, а затем поправлял простыни на кровати.

Как только раненого уложили, его ресницы дрогнули, и он пробормотал несколько слов. Денис расслышал нечто вроде: «Бен из Пуркинджа», что явно прозвучало как имя. Может, так зовут раненого? Но спросить оказалось некого – тот снова потерял сознание.

Вскоре хозяйка вернулась с тем, что смогла раздобыть быстро, – водой и чистым полотном. Она прихватила также несколько склянок с лекарствами, но Денис не нашел среди них ничего такого, что могло бы ему пригодиться. Пока он промывал и перевязывал раны, хозяин подобрал брошенную на пол промокшую одежду и быстро обшарил карманы. Но что бы там Кортене ни искал, он этого, очевидно, не нашел. Вздохнув, хозяин бросил одежду обратно на пол и спросил:

– Ну, Денис, как он?

– Потерял много крови, господин. А кровь, текущую из ран, будет нелегко остановить. Бок я перевязал как сумел. – Говоря, Денис продолжал прижимать повязку к телу. – Хорошо бы положить в рану паутину, но я не знаю, где можно найти ее быстро и в больших количествах. Колено сейчас уже не так сильно кровоточит, но вид у раны очень скверный. Если он и выживет, то долго не сможет ходить.

Фонарь Прежнего мира положили на обычное место в нише, и теперь хозяйка принесла в комнату Дениса хорошую масляную лампу. При ее свете муж с женой как-то странно переглянулись, вновь удивив Дениса.

– Раны, по-моему, ножевые, – сказал господин Кортене, переведя наконец взгляд на Дениса.

– Да, господин, я тоже так думаю.

– В таком состоянии он не смог бы много пройти.

– И с этим согласен, господин.

Хозяин кивнул, повернулся и вышел из комнаты Дениса, оставив дверь за собой открытой. Он не сказал, куда идет, и никто не стал его спрашивать. Хозяйка осталась в комнате. Денис, проследив за направлением ее взгляда, принялся гадать, что такого интересного она нашла в культе ампутированной руки.

Денис прожил в этом доме уже полтора года, и к нему почти всегда относились как к члену семьи. Поэтому он набрался храбрости и спросил:

– Вы узнали его, госпожа?

– Я никогда его прежде не видела, – ответила она, и ее слова прозвучали для Дениса как правда, которой прикрывают другую правду. Она добавила: – Как думаешь, он выживет?

Но не успел Денис придумать ответ, звучащий словно мнение эксперта, а от задней двери вновь донеслись звуки. Однако теперь они были другими: требовательные крики, дополненные энергичным и столь же требовательным стуком в дверь.

Выйдя следом за хозяйкой в главное помещение мастерской, Денис прикрыл дверь в свою комнату. Хозяин, снова держа в руке фонарь Прежнего мира, уже подходил к задней двери. Едва Кортене включил свет и прильнул к глазку, как стук раздался снова. На сей раз он сопровождался грубым хриплым голосом, слегка приглушенным толстой дверью:

– Эй, в доме, откройте страже! Именем лорда-мэра, открывайте!

Хозяин все еще не отрывался от глазка.

– Их трое, – негромко сообщил он. – Фонарей у них нет. И все же это настоящие стражники… я так думаю.

– Открывайте! – вновь взревели за дверью. – Открывайте, или мы выломаем дверь!

Стук раздался снова, но им следовало бы колотить намного сильнее, чтобы дверь восприняла эти попытки всерьез.

Хозяйка тихо сказала мужу:

– Мы ведь не хотим… – Она смолкла, но у Дениса создалось сильное впечатление, что ее следующими словами стали бы: «вызывать подозрение».

Какой бы смысл ни уловил хозяин в этой недосказанной фразе, он согласно кивнул. Взглянув на Дениса, он приказал:

– Ничего им не говори о нашем визитере. Сегодня ночью мы никого не видели.

– А если они захотят обыскать дом?

– Предоставь это мне. Но топор свой возьми. На всякий случай.

Когда трое внутри приготовились, Кортене отодвинул засов и снова открыл дверь. В следующее мгновение ему пришлось продемонстрировать поразительную для человека с его весом подвижность – отскакивая назад и уклоняясь от удара короткого меча.

Трое ворвавшихся в дом мужчин, хотя и носили серо-зеленую форму стражников лорда-мэра, стражниками явно не были. Вооруженный топором Денис сумел сдержать первый натиск одного из них, держащего в каждой руке по длинному ножу. Второй направился к госпоже Софи, но ее правая рука уже раскручивала длинные кожаные ремни пращи. Через несколько секунд заложенный в кожаную чашечку снаряд вышиб каменные осколки из стены возле головы фальшивого стражника. Тот на мгновение замер, предоставив ей возможность перезарядить пращу.

– Бен из Пуркинджа! – крикнул третий, вновь замахиваясь мечом на господина Кортене. – Привет из Синего храма! – Этот был высок и выглядел внушительно сильным.

Господин Кортене, посоветовав Денису вооружиться, сам оказался застигнут врасплох и без оружия, да еще в дальнем от стены с оружием углу мастерской. Ему пришлось импровизировать, и он выхватил из кучи лежащих возле горна инструментов литейный ковш с длинной железной ручкой. Оружие выглядело неуклюжим, чтобы защищаться им от меча, однако хозяин дома обладал поразительной силой, а теперь продемонстрировал и хладнокровие. Пока что ему удавалось держаться в одиночку.

Тот, кто напал было на госпожу Софи, теперь нерешительно повернулся, явно размышляя, не помочь ли напарнику с мечом, и это стало для него роковой ошибкой. В следующее мгновение второй камень, выпущенный из пращи, ударил его в затылок. Мужчина рухнул с таким звуком и с таким видом, что сразу стало ясно – для него схватка закончена.

Успех госпожи отвлек Дениса – к несчастью для него, потому что кончик одного из кинжалов противника пронзил мышцу предплечья. Пальцы Дениса разжались, топор упал на каменный пол. Увернувшись от ножей, Денис Шустряк перекатился и нырнул под низкую скамью, оправдав свое прозвище в достаточной степени, чтобы сохранить себе жизнь.

Он услышал, как с грохотом рухнул один из массивных рабочих столов, выглянул и увидел, что Кортене каким-то образом удалось перехватить держащую меч руку противника – возможно, того тоже отвлекла необходимость уворачиваться от очередного камня. Теперь схватка превратилась в состязание на силу. Впрочем, оно оказалось очень коротким. В следующее мгновение фальшивый стражник, взревев от удивления, оказался поднят в воздух, а еще через секунду Денис увидел, как Кортене прикончил его словно кролика, сломав спину о край массивного стола.

Ранивший Дениса бандит с ножами теперь изменил стратегию и, крадучись, направился к хозяйке. Внезапно лишившись приятелей, он посчитал, что ему требуется заложник. Денис, позабыв о собственной безопасности и ране, бросился нападавшему в ноги, не дав ему подобраться к хозяйке на расстояние вытянутой руки. Он еще успел заметить, как госпожа в полурасстегнутом белом халате проворно отползает на четвереньках в сторону.

Зато теперь Денис оказался на спине, и на него уже опускалась рука с ножом. Но, не успев опуститься, она была отбита мощнейшим ударом длинного ковша. Массивный ковш, ударив по руке, врезался в скулу бандита, передав ей почти всю энергию удара – с сокрушительными последствиями. Денис покатился в сторону, замер, оглядываясь, и лишь после этого, задыхаясь, поднялся. Схватка завершилась.

Теперь в мастерской дышали только трое.

Госпожа вновь плотно запахнула халат (даже среди окружающей его крови, ужаса и опасности Денис все еще мысленно лелеял воспоминание об ее увиденном на мгновение теле; ему думалось, что он его не забудет никогда). Теперь хозяйка позволила себе медленно опуститься на пол и села, прислонившись спиной к опрокинутой скамье. Очевидно, пережитое ее больше разгневало, чем напугало, потому что она ехидно спросила мужа:

– Ну, ты и сейчас совершенно точно уверен, что они городские стражники?

Кортене, который все еще стоял с довольно глупым видом и тяжело дышал, смог лишь что-то пробормотать в ответ.

Снова послышался стук в дверь, сопровождаемый встревоженными голосами. Но на сей раз шум раздавался в доме. Внутренняя дверь перед лестницей сотрясалась от ударов, а из-за нее доносились крики:

– Госпожа! Господин! Денис, вы живы? Что происходит?

Хозяин положил длинный железный ковш. Постоял секунду, разглядывая свои окровавленные ладони и словно изумляясь, как он ухитрился их перепачкать. Денис впервые увидел, как у хозяина дрожат руки. Затем Кортене глубоко вдохнул, поднял голову и почти спокойно отозвался:

– Все в порядке, Тарим. Была небольшая проблема, но мы с ней справились. Подожди немного, и я все объясню.

Повернув голову к Денису, он добавил:

– Денис, помоги мне убрать этих… нет, ты сам ранен. Сперва сядь и перевяжи раны. Барб, помоги-ка мне обслужить гостей. Надо оттащить их за скамью и накрыть парусиной.

Денис, несмотря на легкий шок от ранения, все же отметил незнакомое имя. Барб? Он еще никогда не слышал, чтобы хозяин или кто-то другой так называл хозяйку… А раненую руку, как он понял, самому будет перевязать нелегко. Во всяком случае, на вид рана явно не смертельная.

Кортене, занимаясь делом, отдавал приказы:

– Закрой уличную дверь. – Он затащил мертвеца за скамью и накрыл плотной парусиной, принесенной из кладовой. – Нет, пусть Тарим увидит ее распахнутой. Скажем ему, что в дом ворвались какие-то бандиты…

Наконец в прихожую позволили войти Тариму и другим проснувшимся слугам. Неизвестно, поверили ли они в байку о бандитах, но поведение хозяина явилось достаточно понятным намеком, и у них хватило ума не задавать лишних вопросов. Уличную дверь закрыли и заперли. Затем пришлось отговаривать Тарима от идеи остаться в мастерской до утра и охранять дом. Вскоре его и остальных слуг отправили спать.

Снова оказавшись в мастерской одни, трое недавно сражавшихся переглянулись. И принялись за работу.

Кортене занялся предварительной уборкой, а хозяйка стала перевязывать руку Дениса, следуя его указаниям. Ее маленькие пальчики – мягкие, белые и чуткие – не боялись испачкаться в крови. И очень неплохо справились с перевязкой, пустив в ход чистую ткань, принесенную для первого пациента.

Когда дело было сделано, пальцы хозяйки задержались на руке Дениса лишнюю секунду. А ее темные глаза впервые (как ему подумалось) взглянули на него, выражая нечто большее, чем желание высказать благодарность слуге. Она проговорила – очень тихо, но очень серьезно:

– Ты спас мне жизнь, Денис. Спасибо.

Прозвучало это так, словно до сих пор ни одна женщина не прикасалась к нему и не заговаривала с ним. Денис пробормотал что-то в ответ, чувствуя, как к щекам снова прилила кровь. Какая глупость, подумалось ему. Он и хозяйка никогда не смогут…

Беглый взгляд на незнакомца, ныне занявшего постель Дениса, показал, что шум схватки в соседнем помещении его не потревожил. Он все еще лежал без сознания, часто и неглубоко дыша. Денис, разглядывая его, пришел к мнению, что этого мужчину уже вряд ли что-либо потревожит. Получив теперь двух раненых, хозяйка сообщила, что поднимется наверх и более тщательно поищет там снадобья и лечебные средства.

– Я пойду с тобой. Нам надо поговорить, – сказал хозяин. – Денис справится тут пару минут и без нас.

Они двинулись по лестнице в задумчивом молчании, миновав этаж, где спали Тарим и слуги, и направились еще выше. Они поднялись на самый верхний этаж дома, прошли через очередную дверь и оказались во владениях изящной роскоши, которая начиналась с холла, обшитого деревянными панелями и ныне освещенного единственной свечой в настенном подсвечнике. Здесь хозяйка свернула к двери направо, отправившись перебирать свои личные запасы в поисках медицинских материалов. Хозяин же повернул налево, к шкафу, где хотел взять новый халат взамен испачканного кровью.

Однако, не успев дойти до гардеробной, он был перехвачен дочуркой – росточком малышка едва доставала ему до колен, – следом за которой немедленно появилась извиняющаяся няня.

– Ой, хозяин, да вы ранены! – воскликнула няня. Это была крупная и красивая девушка, почти взрослая женщина.

Малышка почти одновременно потребовала:

– Папочка! Расскажи сказку! – В свои два с половиной года девочка, к счастью, уже больше походила на мать, чем на отца. Совершенно не сонная, словно именно в эту ночь нечто не давало ей заснуть, она ждала в шелковой ночной рубашечке и с тряпичной куклой в руке.

– Со мной все в порядке, Куан-йин, – успокоил Кортене няню. – А на кровь не обращай внимания. Я уложу Бет спать, а ты сходи к хозяйке и узнай, не нужно ли ей помочь что-то отыскать.

Няня молча посмотрела на него, а затем, как и остальные слуги, у которых хватило ума забыть сегодня о любопытстве, ушла.

Огромный мужчина, который последние четыре года называл себя господином Кортене, вытер подсыхающую кровь на ладонях об уже испачканный халат. Теперь его руки стали почти чистыми и не дрожали, и он наклонился, поднимая живую драгоценность, которой дорожил больше, чем собственной жизнью.

Относя дочурку в детскую, он прошел мимо окна и сквозь стекло и дождливую ночь на секунду разглядел в нескольких сотнях метров высокие городские стены. Настоящие стражники разожгли на вершине стены костер. Еще один огонек, поменьше и почти не мерцающий, виднелся немного в стороне – то светилось одно из верхних окон во дворце лорда-мэра. Похоже, и там дела не дают кое-кому отдохнуть. Кортене оставалось лишь надеяться, что тут нет никакой связи со схваткой в его доме.

Теперь фортуна ему улыбнулась, потому что он сумел вспомнить именно ту сказку, которую пожелала услышать дочурка, и рассказать ее достаточно быстро. Дитя только-только заснуло, а отец вышел из детской, тщательно закрыв за собой дверь, когда появилась хозяйка – все еще в заляпанном кровью белом халатике.

– У нас есть минутка, – прошептала она, увлекая мужа в спальню. Когда дверь за ними закрылась и они оказались наедине, она добавила: – Я уже отнесла Денису лекарства. Он полагает, что тот мужчина, скорее всего, умрет… а ведь теперь нет сомнений, что он – тот самый курьер, которого мы ждали.

– Вряд ли сейчас в этом можно сомневаться.

Хозяйка сняла испачканный кровью халатик и бросила его на пол. В тусклом свете далеких сторожевых костров, просачивающемся сквозь зарешеченные окна, ее безупречное тело показалось мужу фигурным серебряным канделябром, бледным призраком, чуть раздавшимся в талии после рождения ребенка. Когда-то он любил эту женщину безнадежно, а затем к нему пришла другая любовь – и снова ушла, растворившись в смерти. Иногда он и сейчас видел во сне каскад ярко-рыжих волос… Его любовь к темноволосой жене все еще жила, но стала теперь совершенно иной.

Отыскивая в сундуке чистый халатик, она спокойно сказала:

– Один из тех, кого мы убили, крикнул нечто вроде: «Привет Бену из Пуркинджа от Синего храма». И я уверена, что Денис тоже это слышал.

– Денису придется довериться. Сегодня ночью он доказал свою надежность. Думаю, он спас тебе жизнь.

– Да, – невозмутимо согласилась госпожа. – Или доверяй ему, или убей и его. Что ж… – Она отбросила эту мысль, но все же сперва несколько секунд тщательно ее обдумывала. Потом пристально посмотрела на мужа. – И еще ты назвал меня Барб, а он это услышал.

– Правда? – А он-то полагал, что уже давным-давно отучил себя называть жену этим именем. Бен – он практически никогда не считал себя «Беном из Пуркинджа» – тяжело вздохнул. – Выходит, Синий храм так или иначе, но выследил меня. И теперь, вероятно, уже не имеет значения, что услышал Денис.

– И еще они выследили меня, – резко напомнила хозяйка. – И твою дочь, пусть даже и не искали нас специально. Похоже, они готовы, если получится, уничтожить наш дом. – Она помолчала. – Надеюсь, они не отыскали Марка.

Бен обдумал ее слова.

– У нас нет способа быстро передать ему весточку. Или есть? Я даже не уверен, что точно знаю, где он сейчас.

– Да, я тоже такого способа не знаю. – Барбара затянула пояс чистого халатика и задумчиво покачала головой. – А сюда они пришли по пятам за курьером – ты это заметил? Они за ним наверняка следили, зная, что он приведет их к нам.

– Иначе такое стало бы слишком невероятным совпадением.

– Да. А союз между Синим храмом и Темным королем, полагаю, все еще в силе.

– И это означает, что люди Темного короля тоже могли знать о курьере. И о том, что хранится у нас в доме. О том, что курьер собирался увезти, если остальной груз когда-либо прибудет. – Он снова тяжело вздохнул.

– Что будем делать, Бен? – Теперь его жена говорила негромко, стоя рядом и глядя снизу вверх. Бен, хотя и был среднего роста, все равно возвышался над ней.

– Сперва надо не дать курьеру умереть. Может, он нам что-нибудь и расскажет. А Денис… как я уже сказал, придется ему довериться. Он хороший человек.

Он уже собрался было открыть дверь спальни, но его остановила хрупкая рука жены.

– Руки, – напомнила она. – И халат.

– Верно.

Бен налил в таз воды и быстро вымыл руки, затем сменил халат. Мыслями он все еще наполовину был в мастерской, вспоминая подробности схватки. Те, кого он недавно прикончил, уже начали приобретать в его воспоминаниях черты существ из какого-то кошмарного сна. Бен знал, что они еще ворвутся потом в его сны, станут винить в своей смерти. И руки его тоже, наверное, будут потом дрожать. Такое с ним всегда начиналось после битвы. Но сейчас все это нужно выбросить из головы.

Пока он переодевался в чистый халат, Барбара сказала:

– Бен, как только я увидела, что тот человек однорукий… сам знаешь, о ком я подумала.

– Об отце Марка. Но Марк всегда нам говорил, что его отец погиб. И говорил весьма уверенно.

– Да, помню. Что он своими глазами видел, как отца убили на улице его родной деревни. Но если предположить, что…

– Да. Ладно, у нас и так есть о чем беспокоиться.

Они медленно спустились по лестнице. Теперь в доме царило такое безмолвие, словно все действительно крепко спали. Но Бен представил, как его работники лежат, затаив дыхание и дожидаясь нового стука в дверь.

В комнате Дениса на первом этаже они увидели, что побледневший юноша все еще сидит возле незнакомца. Тот пока дышал, но часто и еле заметно. Хозяйка немедленно принялась перевязывать рану Дениса – после первой попытки у нее получалось уже лучше. Бену показалось, что щеки юноши начинают постепенно розоветь.

И тут, уже в третий раз после полуночи, у задней двери послышался шум – теперь в нее скромно постучали. Бен неожиданно рассмеялся:

– Боги и демоны, что за ночка! Мой дом превратился во Врата Гермеса, выводящие на Верхнюю дорогу.

И в третий раз, убедившись сперва, что жена и помощник вооружены и в меру своих сил готовы встретить нежданных гостей, Бен повторил прием с фонарем и глазком, чтобы разглядеть тех, кто стоит у двери. Сейчас, как он сообщил шепотом, на улице стояли двое – мужчины в белых одеяниях.

– Похоже, эти двое служат Эрдне. У одного большой посох, который… – Бен не договорил, но Барбара поняла, на что он намекает.

Двое снаружи, понимая, что их разглядывают при свете фонаря, громко воззвали:

– Господин Кортене? Мы принесли деревянную модель, которую вы ждали.

– Ага, – пробормотал Бен, услышав условную фразу и прибодрившись. Но все же подал компаньонам знак быть настороже и лишь затем осторожно открыл дверь.

На сей раз в дверной проем не рухнуло бесчувственное тело и не ворвались головорезы. В дом мирно вошли двое в белом, которые, будучи служителями Эрдне, вежливо поприветствовали хозяина дома, а затем и тех, кто находился рядом с ним. Денис, державший теперь топорик в левой руке, с облегчением опустил оружие.

Вода капала с белых ряс на пол, уже заляпанный мокрой грязью и кровью. Если вновь пришедшие и заметили эти следы прежних гостей, то ничего не сказали.

Вместо этого, едва Бен снова запер дверь, старший из жрецов протянул ему деревянный посох, украшенный резьбой. Это, очевидно, был предмет для каких-то церемоний – слишком большой и неуклюжий, он стал бы лишь обузой в пути. Высотой с человеческий рост и крестообразный в верхней части, посох был искусно вырезан из какого-то светлого и легкого дерева, которое Денис не сумел опознать. Верхняя его часть напоминала рукоятку огромного деревянного меча с гардой, образованной шеями и головами двух резных драконов.

– Чудесная вещица, – прокомментировал Денис, охваченный внезапным подозрением. – Интересно, для какого из ритуалов в честь Эрдне требуется такой предмет? Я ничего подобного не видел за все время, пока был послушником.

Люди в белом посмотрели на Дениса. Потом повернулись с безмолвным вопросом к тому, кого знали под именем господина Кортене.

– Можете показать ему и то, что внутри деревянного футляра, – устало проговорил Бен. – После сегодняшней ночи я Денису полностью доверяю. Теперь он один из нас.

Денис задержал взгляд на хозяине, который пристально наблюдал за действиями жрецов. Тот, что помоложе, взял посох и осторожно нажал сильными пальцами на определенные завитушки причудливой резьбы. Через секунду посох раскрылся подобно деревянной раковине, обнажив полость, выложенную бархатом. А в ней, с рукояткой внутри деревянного перекрестья, лежал большой меч. Простую рукоятку из какого-то твердого черного дерева отмечал маленький белый символ – контур раскрытой человеческой руки. Меч был заключен в кожаные ножны, обнажающие лезвие лишь на ширину пальца, но и эта полоска металла приковывала к себе взгляд. Ее блестящую и безупречно гладкую поверхность покрывали бесчисленные переливчатые крапинки, создающие впечатление, будто тонкое лезвие имеет несколько сантиметров толщины. Денис подумал, что только Прежний мир или бог мог изготовить такое лезвие… а он никогда не слышал о мечах Прежнего мира.

– Смотри! – произнес старший жрец, едва рука младшего извлекла лезвие из ножен. – Это меч Милосердия!

И все же Денису потребовалась секунда – но не более, – чтобы окончательно понять, что ему позволили увидеть. Когда же понимание пришло, он сперва затаил дыхание, затем медленно выдохнул. Ныне почти все в мире слышали о двенадцати мечах, хотя наверняка остались и те, кто до сих пор сомневался в их реальности, но большинство никогда их не видело. Как повествовали достойные веры предания, их выковали лет двадцать назад, и созданы они были – в этом сходились все легенды, – чтобы сыграть некую таинственную роль в божественной игре, которой пожелали насладиться правящие миром боги и богини.

И если это чудесное оружие не один из тех двенадцати мечей, подумал Денис, то… тогда трудно вообразить, чем еще оно может оказаться. За время пребывания в доме Кортене ему довелось увидеть несколько изящных и дорогих мечей, но нечто подобное – никогда.

Их было двенадцать, так гласили все легенды. У большинства имелось по два имени, хотя у некоторых было и больше, а у двух-трех – всего по одному. Назывались они Путеискатель, Дальнебой и меч Тирана; были еще Мыслебой, Градоспаситель и Камнерез, называемый также меч Осады. Были Судьбоносец, Ослепитель, Драконосек; Фарт, Щиторуб и меч Любви, у которого есть и два других имени – Целитель и меч Милосердия.

И если в легендах содержится хоть какая-то правда, то каждый из мечей обладает уникальной силой, способной преодолеть почти любую магию и предоставляющей своему владельцу некий шанс править миром или как минимум говорить на равных с теми, кто уже умер…

Старший жрец осторожно принял обнаженный меч из рук молодого, и теперь Денис с тревогой увидел, что старик направляется к нему, выставив перед собой тяжелое лезвие. Наполовину приподнятое, словно при неуклюжей атаке, оно слегка покачивалось в утративших былую силу руках жреца.

Даже в мягком свете ламп сталь сверкала так, что захватывало дух. И Денису показалось, что теперь он слышит исходящий от меча звук, напоминающий человеческое дыхание.

Позднее Денис так и не смог вспомнить, то ли ему приказали вытянуть раненую руку, то ли он сделал это автоматически. В комнате было совершенно тихо, если не считать испускаемого мечом слабого и ритмичного шипения, словно тот дышал. Тонкие руки старика, выглядевшие так, точно никогда прежде не держали оружие, протянулись вперед. Лезвие (на вид острее любой виденной Денисом бритвы) внезапно перестало покачиваться. Теперь оно двигалось так, как будто им управляли более точно, и отнюдь не откровенно дрожащие руки старого жреца.

Вот его широкое острие каким-то образом, даже не царапнув при этом плоть, легко проникло под тугую повязку на руке Дениса. Запятнанная кровью аккуратно разрезанная белая ткань упала, и кончик меча коснулся раны. Денис, ожидавший боли, на одно напряженное мгновение ощутил вместо нее… нечто иное, некое особое и неописуемое ощущение. А потом меч отпрянул.

Взглянув на руку, Денис увидел засохшую кровь, но она больше не текла из раны. Сухие коричневатые чешуйки легко отвалились, когда он потер их пальцами. И там, где была кровь, он увидел маленький свежий розовый шрам. Рука выглядела здоровой и зажившей уже неделю или дней десять назад.

И в этот момент Денису почему-то внезапно вспомнился человек, который, согласно легенде, был вынужден помогать Вулкану ковать эти мечи. Легенды утверждали, что сразу после окончания работы бог отрубил кузнецу-человеку правую руку.

– Нам, разумеется, очень стыдно, – услышал Денис слова старого жреца, – что мы должны держать его спрятанным и красться с ним по ночам, как преступники с награбленным. Но если бы мы не приняли такие предосторожности, то вскоре Целителем завладели бы те, кто обратил бы его могущество во зло.

– Мы сделаем все, что в наших силах, чтобы меч не попал в их руки, – заверила хозяйка дома.

– Однако сейчас у нас есть еще более важная проблема, – добавил хозяин. – Почтенные господа, прошу вас, пройдите с мечом в ту комнату. Там умирает человек.

Денис прошел вперед и быстро распахнул перед ними дверь в свою комнату. Хозяин вошел следом и указал на неподвижную фигуру на кровати:

– Он пришел меньше часа назад, уже в таком виде. А он, боюсь, и есть тот самый курьер, которому предстояло доставить то, что вы принесли.

Жрецы быстро подошли к кровати. Молодой пробормотал молитву Драффуту, богу врачевания. Сначала меч быстро прикоснулся к ране, все еще кровоточащей на боку потерявшего сознание мужчины. Денис, несмотря на приобретенный только что собственный опыт, не смог удержаться и невольно поморщился. Трудно было представить, что бритвенно-острый наконечник меча не пустит новую кровь, не повредит уже изувеченную человеческую плоть еще больше. Однако медленно сочащаяся из раны красная струйка мгновенно высохла. Когда меч отодвинулся, то из раны вывалились и тряпки, которые натолкал в нее Денис. Кусочки ткани повисли, приклеившись к коже засохшей кровью.

Ощутив какую-то нереальность происходящего, Денис протер глаза.

Теперь меч, все еще в руках старого жреца, переместился ниже и дотронулся до раны на колене. На сей раз, когда его коснулся обнаженный металл, человек на кровати резко втянул в себя воздух, словно испытал какое-то чрезвычайно острое ощущение; секунду спустя он медленно и облегченно выдохнул. Но глаза его так и не открылись.

Теперь жрец водил кончиком меча над телом лежащего, не касаясь кожи. Острие снова замерло – точно над сердцем. Денис видел, как дрожат руки старого жреца, словно он с трудом удерживает тяжелое оружие – хотя ему подумалось, что этот меч не следует называть оружием. Интересно, а что произойдет, если замахнуться им на врага?

Еще раз кончик меча застыл, добравшись до покрытой шрамами культи давно потерянной руки. Потом прикоснулся, и из нее, к новому удивлению Дениса, потекла кровь – тоненькой ниточкой. И снова лежащий судорожно вдохнул.

Кровотечение остановилось само по себе, почти столь же быстро, как и началось. Теперь старый жрец спрятал лезвие в ножны и протянул помощнику, который вновь уложил меч в деревянный посох.

Лицо старика было бледным, как будто исцеление отняло у него часть сил. Однако он не стал отдыхать, а сразу наклонился и принялся осматривать мужчину, которого только что лечил. Затем укрыл пациента одеялом до подбородка и выпрямился.

– Он выздоровеет, – объявил старый жрец, – но должен отдыхать много дней, ибо был уже почти мертв, когда его коснулся меч Милосердия. Ему потребуется хорошая пища. Вы-то сможете его как следует кормить, но даже при этом ему понадобится время, чтобы восстановить силы.

– Мы благодарим вас от его имени – как бы его ни звали. А теперь не хотите ли поесть? Потом мы уложим вас спать.

Старик угрюмо отклонил приглашение.

– Спасибо, но мы не можем остаться, даже чтобы поесть. – Он покачал головой. – Если, как ты сказал, этот человек и был очередным курьером, то, боюсь, тебе придется искать ему замену.

– Найдем, – заверила хозяйка.

– Хорошо, – отозвался старик и помолчал, хмурясь. – Прежде чем мы уйдем, я должен сказать тебе еще кое-что. – Он снова смолк, на сей раз пауза длилась дольше, словно ему требовалось собраться с силами, прежде чем сообщить тяжелое известие. – Мыслебой попал в руки Темного короля.

В мастерской воцарилась тяжелая и многозначительная тишина. Денис отчаянно пытался вспомнить, что говорится в разных балладах и легендах об оружии с именем Мыслебой.

Первым делом ему пришла на ум известная всем песнь:

– Боги и демоны! – громко выругался Кортене. Его лицо стало мрачным и серым, а такого взгляда хозяина Денису еще не доводилось видеть.

Чуть позже жрецы в белых рясах попрощались и ушли.

Денис запер за ними дверь, уложил поперек нее брус и повернулся. Хозяин стоял посреди мастерской, опустив ладонь на деревянный футляр меча, прислоненный к дымоходу. Он внимательно его разглядывал, словно оценивал перед покупкой.

Хозяйка вернулась в комнату Дениса проведать раненого. Юноша, когда вошел следом за ней, увидел, что мужчина теперь спокойно спит, а щеки его уже слегка порозовели.

Вернувшись в мастерскую, Денис подошел к хозяину, чье настоящее имя (и в этом Денис теперь почти не сомневался) было вовсе не Кортене.

– Что мы теперь станем делать с мечом, господин? Возможно, я лезу не в свое дело, но… – Очевидно, теперь эта проблема стала и его делом, а смысл вопроса заключался в том, как поведут себя хозяева, признав этот факт.

Хозяин ответил ему взглядом, говорившим, что он понял подтекст фразы. Но сказал лишь:

– Прежде чем волноваться о мече, нам нужно завершить одно небольшое дельце. Как твоя рука?

Денис согнул руку и ощутил лишь легкую остаточную боль.

– Вполне нормально.

– Вот и хорошо.

Хозяин обошел большую перевернутую скамью и откинул парусину с того, что осталось скрытым от глаз служителей Эрдне.

Как все-таки удачно, подумалось Денису, что дом стоит у самой реки, а ночь темная и дождливая.