Онлайн чтение книги В обители крыльев Within the Sanctuary of Wings
Глава вторая

У меня дома – Мритьяхаймы – Болотные тела и мохнатые мамонты – Гьям-су – Моя поддержка

С продолжением дискуссии о вымерших разновидностях драконов пришлось подождать. Вестибюль Кэффри-холла не слишком-то подходил для подобных бесед, особенно в присутствии фаланги чрезмерно усердных телохранителей, готовых в любую минуту выгнать мистера Фу взашей. К тому же языковой барьер значительно затруднял его попытки объясниться, а с помощью Сухайла это вышло бы куда быстрее и проще.

Заверив мистера Фу, что мой лакей и не подумает воспрепятствовать визиту, я пригласила его навестить наш дом в тот же вечер. Кроме этого, я поинтересовалась именами задержавших его джентльменов – якобы с тем, чтобы как следует отблагодарить их за помощь, но также и ради гарантии его безопасности. Когда мистер Фу удалился, я обратилась к ним и предупредила:

– Если он не придет ко мне вечером живым и здоровым, я буду крайне недовольна.

Вполне возможно, они и не замышляли ничего дурного, однако я рассудила, что предостеречь их на всякий случай не помешает.

Когда я вернулась в зал, лекция Сухайла, как и ожидалось, переросла в публичные дебаты. Спор бушевал, пока владелец зала не выдворил нас из его пределов, после чего некоторое время продолжался на улице: с десяток самых упрямых коллег окружили мужа и никак не желали его отпускать.

– Спасибо, – с облегчением сказал Сухайл после того, как я протолкалась к нему и заявила о своих преимущественных правах на персону мужа. – Уверен, по собственной воле они не остановились бы до завтрашнего утра.

– Надеюсь, ты не слишком устал, – заметила я. – Полагаю, сегодня нас ждет интересный вечер.

Рассказ о Фу Пим-лате Сухайл слушал с нарастающим изумлением, а стоило мне закончить, сказал:

– Ну, не он первый заявляет, будто открыл неизвестную прежде породу – драконианскую или нет.

– О, я и сама настроена весьма скептически, – заверила я. – Однако мне любопытно. Если все это – действительно некий йеланский заговор против меня, задумано просто прекрасно. Отпустить мистера Фу, не расспросив его подробнее, я не могу.

Задержка предоставила мне время связаться с Томом Уикером, и через пару часов, когда гость наконец-то явился, мы ждали его втроем. Во время ожидания прибывший раньше гостя Том не давал мне покоя вопросами:

– Что он имел в виду под «телом дракона»? Скелет или свежий труп? В каких горах? Чем его находка так отличается от современных пород?

– Я говорила с ним всего пять минут, и половину этого времени потратила на разбирательства с не в меру ретивыми заступниками, – не без раздражения отвечала я. – Дождитесь его, а там уж и расспрашивайте, сколько душа пожелает.

Судя по поведению мистера Фу по прибытии, именно такого допроса, коему вскоре подвергся, он и ожидал. Я по возможности постаралась успокоить его, представив мужу и Тому и предложив чего-нибудь выпить, однако от чая и бренди он решительно отказался, а на краешке кресла устроился так, словно стоит ему расслабиться – и на его запястьях тут же сомкнутся стальные оковы, таящиеся в подлокотниках.

– Мой муж немного говорит по-йелански, хоть и не слишком бегло, – сказала я. – Надеюсь, этого вкупе с вашим знанием ширландского хватит, чтобы составить внятное объяснение. Ну, а теперь расскажите нам все, что знаете.

Дабы не испытывать терпения читателей сверх необходимого, в сих мемуарах я не раз сглаживала неуклюжесть собственных разговоров на иных языках, и здесь окажу ту же услугу мистеру Фу, опустив множество заминок и переговоров по-йелански, коими перемежалась его ширландская речь, а также эпизодические ошибки в грамматике и выборе слов. Помимо всего остального, в йеланском языке множество диалектов, причем тот, которым владел Сухайл, не был родным для мистера Фу. Однако оба говорили на нем достаточно бегло, чтоб понимать друг друга, хоть и не без затруднений.

– Я нашел тело дракона, – сказал мистер Фу. – Точнее, часть тела. Многого недоставало, но найденного было довольно, чтобы понять: эта порода мне незнакома.

– Вы – натуралист, и посему хорошо знакомы с различными видами драконов?

Мистер Фу покачал головой.

– Нет, леди Трент. Но я не раз бывал в этих горах и знаю драконов, которые там обитают. Этот ни к одной из знакомых мне пород не принадлежал.

Том сдвинул брови. Расспросы нередко приносят куда больше плодов, если один из расспрашивающих ведет себя самым скептическим образом, в то время как другой более доверчив, однако, боюсь, в тот вечер и я, и Том приняли роли скептиков с самого начала.

– Возможно, это не горная разновидность, – предположил Том.

– Возможно. Но тогда что он мог там делать?

– Где «там»? – уточнила я. – Что это за горы?

– Мритьяхаймы.

Его ответ лишил меня дара речи. Мритьяхаймские горы – одно из крупнейших геологических образований дайцзинского континента. Состоящие из множества примыкающих друг к другу хребтов, они превосходят размерами все, что называется «горами» в иных частях света. Если картографы не ошибаются в измерениях, в данном регионе находятся все пятнадцать высочайших пиков мира, и каждый – более восьми тысяч метров в высоту.

Народы Дайцзина слагали о Мритьяхаймах легенды, а с возникновением и развитием нового вида спорта – скалолазания – они приобрели широкую известность и в Антиопе. Первые скалолазы довольствовались испытанием собственных сил в восхождениях на более скромные пики Выштранских гор либо Нетсьязов, что в Бульскево, но по мере покорения этих вершин самые амбициозные спортсмены устремили взоры в сторону Дайцзина и Мритьяхайм. Никто даже не знал, возможно ли подняться на восьмитысячеметровый пик: сможет ли человек выжить там, на такой высоте? (В наши дни мы полагаем это возможным, однако покорить подобную вершину пока не удалось никому.)

Для интереса к Мритьяхаймам имелись и иные причины. Объединенные данным названием горные хребты тянутся почти от самого северного побережья Дайцзина далеко в глубь материка, рассекая континент почти напополам. К востоку от Мритьяхайм лежит Видвата, к западу же – Йелань. В Видвате Ширландия имела немало колониальных владений, и две мировые державы многие годы испепеляли друг дружку взглядами через почти непреодолимую преграду гор.

Я покопалась в памяти в поисках того, что знала о разновидностях драконов Мритьяхайм. Знаний обнаружилось прискорбно мало: сей регион был очень далек и труднодоступен, отчего основная часть сведений о нем поступала из источников, к науке отношения не имевших. Источники эти описывали все что угодно – от маленьких котоподобных драконов, якобы содержащихся при дворах жителей высокогорных равнин в виде домашних животных, до демонических чудищ, сплошь состоящих изо льда.

– Опишите, что вы видели. Труп был свежим?

Мистер Фу покачал головой.

– Нет. Не знаю, давно ли этот зверь погиб, но, должно быть, не меньше года назад. Или даже больше.

Могла ли драконья кость в местных геологических условиях сохраниться естественным путем? Об этом я могла только гадать.

– Как вы, осмотрев один только скелет, смогли убедиться, что перед вами дракон неизвестной породы?

– Это был не скелет, – ответил мистер Фу. – Костей не было вовсе. Только мясо и шкура.

Тут в разговоре возникла ужасно долгая пауза. Мы с Томом не сомневались, что здесь какая-то ошибка в переводе, однако Сухайл, расспросив мистера Фу по-йелански, внезапно выругался и, перейдя на ширландский, воскликнул:

– Как болотное тело!

– Что? – переспросила я, сбитая с толку сильнее прежнего.

Сухайл поспешил объяснить. В древних культурах Уэйна и некоторых областей Хойваара существовал обычай приносить в жертву людей, удушая их и погружая тела в торфяные болота. Кислоты, выделяемые торфяным мхом, естественным образом консервировали плоть, предохраняя мягкие ткани от разложения, однако вода вымывала из костей кальций и растворяла их, пока от тела, по выражению Сухайла, не оставался лишь «осклизлый бескостный мешок».

Нечто подобное произошло и с образчиком, обнаруженным Фу Пим-латом, хотя и по совершенно иным причинам. Кости погибшего существа давным-давно распались, что свойственно драконам любых пород. Тело же, находясь высоко в Мритьяхаймских горах, после смерти замерзло, что и предохранило его от гниения.

– В вечной мерзлоте Сиоре находили мамонтов, – заметил Том. – Тоже очень похожий случай.

– Наполовину мамонт, наполовину болотное тело, – пробормотала я.

Перспектива выглядела просто завораживающей. Палеонтологи – ученые, изучающие организмы, существовавшие в прошлом и сохранившиеся только в виде ископаемых останков, – привыкли работать, имея под рукой одни лишь скелеты. В нашей научной области доступный для изучения скелет – редкая удача, и потому происхождение видов драконов представляло собой почти неразрешимую загадку. Некоторые теории на сей счет имелись, но открытие лабильности развития обратило их в прах. Фактов было столь мало, что сохранившиеся мягкие ткани казались настоящим чудом.

Но когда я спросила мистера Фу, где его находка теперь, он с грустью покачал головой.

– У меня ее больше нет, – ответил он. – Думаю, тело замерзло над нижней границей вечных снегов, а после лавина унесла его ниже, в долину, где не так холодно. К тому времени, как я отыскал его, большая часть разложилась либо была съедена падальщиками.

– Большая часть, – подчеркнула я. – Но что-то, очевидно, сохранилось, иначе вы не явились бы ко мне уверять, что тело принадлежит дракону неизвестной породы.

– Да. Голова, шея и кое-что ниже, сильно истерзанное и деформированное. Я отнес то, что нашел, в наш лагерь, но… – Мистер Фу беспомощно развел руками. – Сохранить находку было невозможно. Однако я зарисовал все, что смог.

– В ваш лагерь? – переспросил Том, прежде чем я успела ухватиться за слово «зарисовал». Продолжая хмуриться, он забарабанил кончиком пальца по колену. – Сколько вас было? Где именно это произошло? И что вы, скажите на милость, там делали?

Тон его был еще холоднее, чем мой, и вовсе не без причины: если меня размышления о драконах тут же унесли ввысь, то Том твердо стоял обеими ногами на грешной земле. Самой восточной областью Йеланя являлся Кафтлай, нагорная равнина к западу от Мритьяхаймских гор. На сами горы йеланцы не претендовали – по крайней мере, до сих пор. Что же там могла делать йеланская экспедиция?

Мистер Фу не спешил с ответом. Переглянувшись с Сухайлом, я увидела, что тот также немало встревожен. Наконец мистер Фу кивнул, будто подводя итог некоего мысленного спора, и сказал:

– Мы были горной экспедицией. Исследовали некоторые высоты.

– Другими словами, искали проход через горы, – уточнил Том.

Кровь в моих жилах словно застыла, как лед. Путь через Мритьяхаймы… конечно, ничего невозможного в этом не было. Проходы с запада на восток имелись – просто не так уж много. Горные государства – Цер-нга, Кафтлай, Лептанг и Дрендж – торговали между собой сотни лет, однако главные торговые пути старались держать в секрете от чужеземцев, да к тому же бдительно охраняли их и любую попытку провести через горы армию встретили бы ожесточенным сопротивлением. Йелань искал иные пути, способы незаметно переправить на восток существенные силы и закрепиться в предгорьях, дабы оттуда контролировать целый район.

В Эриге почти ту же самую тактику пытались применить иквунде, вторгшись в Байембе со стороны теоретически неприступных южных границ – болот Мулина.

Совладать с голосом стоило немалых усилий.

– Единственное, что препятствует мне сей же час вышвырнуть вас за порог, – это растерянность. Отчего вы вдруг решили признаться, что вы – йеланский военный разведчик?

– Оттого, что рано или поздно это обнаружится, и, не признавшись, я буду выглядеть бесчестным, – со вздохом ответил мистер Фу. – А еще оттого, что я – не военный разведчик. Да, когда-то я был им. Но больше – нет.

– Почему же?

– Начальство узнало, что я – гьям-су, – пояснил он.

Возможно, мои интересы и принадлежат главным образом научным материям, но не узнать этого названия не могла даже я. Около пятнадцати лет тому назад в Йелане начались внутренние неурядицы в виде революционного движения, стремившегося ниспровергнуть правящую династию Тайсен, царствовавшую без малого три сотни лет, и заменить императора новым претендентом на престол. Движение это называло себя «гьям», что в переводе означает «обновление», а сторонники его назывались «гьям-су».

Как объяснил мистер Фу, военнослужащим он, строго говоря, не являлся. Он был скалолазом, нанятым в помощь топографам, дабы составить более точные карты гор к востоку от Йеланя. И все бы ничего, но мистер Фу снимал с новых карт копии и передавал их своим соратникам, вожди коих были изгнаны из Йеланя после сокрушительного поражения при Дэцзыо. Некто, стоявший выше него в имперской иерархии, обнаружил сей факт, и мистеру Фу едва удалось уйти живым.

Обо всем этом он рассказывал ровно, спокойно, будто о новостях из газет. Многим это могло бы показаться свидетельством фальши, для меня же, напротив, послужило подтверждением правдивости его истории. Этот тон был мне прекрасно знаком: будучи чем-то глубоко расстроена, я сама прибегала к нему, дабы несколько отстраниться от причины расстройства и не ронять достоинства перед посторонними.

– Теперь я, как видите, в изгнании, – закончил он.

Сердце защемило от жалости.

– Мне очень жаль это слышать, – абсолютно чистосердечно ответила я.

Нарушить неловкое молчание, воцарившееся после этого, первым решился Том.

– Но зачем вы приехали сюда?

– Из-за леди Трент, – с легким поклоном в мою сторону ответил мистер Фу. – Хотел просить ее о помощи, а взамен предложить то, что мне известно.

– О помощи какого рода? – насторожилась я.

Мистер Фу выпрямил спину и уперся ладонями в колени. Очевидно, дело дошло до самой сути, тогда как все остальное было лишь прелюдией к ней.

– О поддержке. Мы, гьям-су, обратились к вашему правительству, предлагая союз против Тайсен. Но многие, глядя на нас, видят в нас только йеланцев и говорят, что союз между нами невозможен. Вы можете им объяснить. Можете помочь нам добиться цели.

Пожалуй, ответить, не подобрав прежде челюсти, отвисшей до самого пола, было бы затруднительно. Вокруг союза, предлагаемого гьям-су, разгорелись ожесточенные дебаты. Журналы и газеты разделились на два лагеря: на тех, кто, как и говорил мистер Фу, видел в гьям-су лишь йеланцев, которым нельзя доверять ни на грош, и тех кто сознавал, что гьям-су – противники Тайсен, но не понимал, отчего бы нам попросту не остаться в стороне, предоставив этим двум силам грызться друг с дружкой сколько душа пожелает. В кругах более узких признавали, что вопрос намного сложнее, однако немногие из наделенных реальной властью склонялись оказать гьям-су помощь. Таким образом, мистер Фу был абсолютно прав: гьям-су отчаянно нуждались в поддержке.

С его рассуждениями я не могла согласиться в другом – в том, что моя поддержка принесет гьям-су хоть какую-то пользу. Возможно, я и ввязывалась в политику много чаще, чем хотелось бы – стоит ли делать вид, будто образование для девочек и укрепление международных связей ради блага драконов к политике не относятся? – однако все это не превращало меня в политическую фигуру, с коей следует считаться на дипломатическом фронте.

Пока я собиралась с мыслями, Том вновь принял на себя роль скептика.

– Откуда мы можем знать, что ваши сведения хоть чего-нибудь стоят? Что, если вы собираетесь скормить нам кучу вздора, а мы и не узнаем об этом, пока леди Трент не рискнет ради вас и вашего союза своей репутацией?

– Это не… вздор, – ответил мистер Фу, воспользовавшись новым словом с тихим, спокойным достоинством. – И я верю, что вы и леди Трент сможете отличить правду от выдумки.

У меня тоже имелся к мистеру Фу вопрос, порожденный не только искренним интересом, но и желанием его испытать.

– Отчего вы полагаете, будто я вам поверю? – спросила я, глядя ему прямо в глаза. – История моих отношений с вашими соотечественниками далека от идиллической.

Ничуть не удивленный, мистер Фу кивнул.

– Да, вы не любите йеланцев, и я это понимаю. Но, говорят, ваш интерес к драконам выше подобных вещей. Надеюсь, это правда.

Что ж, именно так оно и было.