Онлайн чтение книги За гранью слов. О чем думают и что чувствуют животные Beyond Words: What Animals Think and Feel
Ой, мамочки!

Упитанные слонята кажутся перекормленными. Перед машиной, заслоняя собою все лобовое стекло, проходит слониха, и Вики комментирует:

– Посмотрите-ка на эту кормящую мамашу. Видите, какая грудастая и как все это хозяйство колыхается, когда она ходит. Молока там вдоволь!

«Вдоволь» значит около двадцати литров в день. Слонята находятся на грудном вскармливании до пяти лет, и, наверное, когда у них прорезываются молочные бивни, мамашам это причиняет некоторое неудобство.

Материнство, как и главенство в семье, не должно быть скороспелым.

– Самки достигают половой зрелости к тринадцати годам, но мамаше-подростку справиться с потомством куда сложнее, чем двадцатилетней слонихе.

Неопытные мамки могут зайти в холодную воду и застудить малыша. Могут завести его в такое место, где за ним не будет должного присмотра. Могут вообще не представлять себе, каково это – быть мамой. Когда семнадцатилетняя Таллула принесла первенца, она была растеряна, подавлена и просто не знала, что делать. Ей было невдомек, что надо направить новорожденного к соскам, а потом выставить вперед ногу, чтобы малыш мог дотянуться до набухшей молочной железы и стоять спокойно. Вместо этого слоненок, которому почти удавалось захватить сосок ртом, мигом получал от матери по хоботу и, потеряв равновесие, падал, а мать не знала, как вздернуть его на ножки. Только через какое-то время она сообразила, что делать.

А вот несколько раз рожавшая сорокасемилетняя Дебра с момента появления младенца на свет вела себя на диво спокойно и собранно. Она совершенно не волновалась. За первые полчаса жизни малыш терял равновесие пять раз, и после каждого падения Дебра бережно поднимала его, подставляя ему под пузико ногу и поддерживая хоботом. Через полтора часа он добрался до маминых сосков и припал к ним, а Дебра стояла, выставив ногу и не шелохнувшись, те две с лишним минуты, пока он жадно сосал молоко.

Вики этот контраст между юными и зрелыми мамашами всячески подчеркивает:

– С возрастом из них получаются феноменальные матери. Во-первых, у них непрошибаемое спокойствие. А во-вторых, куча помощниц, которыми они обзаводятся за годы жизни.

Она на мгновение задумывается, потом продолжает:

– Возраст отражается на их отношении к происходящему. Двадцатилетние свою миссию несколько преувеличивают. К тридцати годам все как-то устаканивается, каждый знает свое место. А когда им уже пятьдесят-шестьдесят, они так хорошо понимают, что почем, что воспринимают все с олимпийским спокойствием.

При рождении слоненок весит чуть меньше ста двадцати килограммов, высота в холке не больше девяноста сантиметров. У большинства млекопитающих масса мозга при рождении составляет 90 % от мозга взрослой особи. У слона – 35 %, то есть мозг новорожденного слоненка весит почти в три раза меньше мозга взрослого животного. У человека (для сравнения) это 25 %, то есть мозг взрослого в четыре раза тяжелее мозга младенца, потому что у слонов и у людей его основное развитие происходит не внутриутробно, а после рождения.

– От рождения слоненок может сам сосать молоко и следовать за матерью. Больше он ничего не умеет, – поясняет Вики. – Новорожденные почти сразу могут ходить, но без матери они совершенно беспомощны. Видеть они начинают только на второй неделе жизни.

В первые месяцы слоненок жмется к матери, ищет с ней тактильного контакта, а она в свою очередь постоянно подает ему сигналы – негромкие рокочущие звуки, – словно хочет сказать: «Мама здесь. Мама с тобой».

Слоненок трусит за матерью и без конца спотыкается о корни или путается в высокой траве. Удержаться на ногах или высвободиться ему частенько помогают бдительные кузины, достигшие подросткового возраста. Стоит малышу упасть или застрять, стоит кому-то толкнуть его или просто напугать, он издает громкий вопль, похожий на скрип двери, за которым следует мгновенная реакция. Молодые самки, опережая друг друга, бросаются на выручку, так что мать, бывает, к собственному ребенку не может пробиться. Умудренные годами мамаши часто не спешат вмешиваться, предоставляя все ретивым молодухам. Вокруг упавшего слоненка собираются все самки, его тщательно осматривают и успокаивают под аккомпанемент специальных возгласов поддержки.

Маленький слоненок может обратиться за помощью к любому взрослому. Тетки и бабушки с готовностью и ловкостью нянчат его, а опытная мать, что называется, и ухом не ведет, пока ее малыш находится под опекой подходящей взрослой слонихи. В течение первых пяти лет, пока слоненок грудной, его отпускают от взрослых на расстояние не более длины корпуса. Он должен научиться у остальных слонов, которые его оберегают, всем слоновьим премудростям. Поэтому между взрослыми особями и молодняком обыкновенно царят дружба и поддержка, агрессивное поведение старших по отношению к младшим – редкость. Малышей принято баловать, и они даже могут начать манипулировать взрослыми, чтобы вокруг них попрыгали. Они так часто вопят по любому поводу, что у наблюдателей складывается ощущение, будто на самом деле это просто капризы.

Для новорожденного слоненка главным проводником информации об окружающем мире служит хобот, который всюду лезет, все обнюхивает и ощупывает. Этот же хобот становится для малыша источником постоянных сложностей. Пока слоненок не научится им управлять, длинный гуттаперчевый отросток живет своей отдельной жизнью. Детеныш частенько бесцельно мотает хоботом, поднимает-опускает, крутит-вертит туда-сюда, чтобы узнать, на что эта штука способна. Бывает, он спотыкается, наступив себе на хобот, а бывает, тянет его в рот, чтобы успокоиться, – так ребенок сосет большой палец.

С первых дней жизни слонята пытаются им что-нибудь поднимать, демонстрируя при этом чудеса сосредоточенности, потому что поднять с земли палку совсем не просто. В три месяца они пробуют есть жесткий корм. Малыш может долго водить хоботом вокруг какой-нибудь былинки, примериваясь, как бы ее захватить, потом наконец хватает ее, роняет, долго-долго поднимает с земли и в конечном итоге водружает себе на темя. Иногда, не желая связываться с хоботом, он просто опускается на колени и берет интересующий его образчик травы ртом. С водой, как правило, та же история. Овладеть искусством хоботной ирригации слоненку удается только месяцев через пять.

На моих глазах восьмимесячная слониха пытается выдернуть хоботом пучок травы. Ее потуги напоминают неумелые манипуляции человека, который впервые ест палочками, а еда не желает отправляться в рот. Половина травы оказывается на земле. Она оборачивается на мать, которая, словно желая преподать дочке наглядный урок, вытягивает из земли травяной пук и с аппетитом жует. Слонята частенько запускают хоботы за щеки перекусывающих родственников и тащат оттуда еду. Так они выучивают запах и вкус растительности, пригодной в пищу.

Прямо сейчас несколько семей, то есть около ста тридцати слонов, пасутся в зарослях высокой травы, запахом напоминающей шалфей. В стаде много молодняка и приблудившихся самцов. Один из слонов засовывает хобот в рот слонихе. Это очень интимная ласка, возможная при условии полного доверия друг к другу. Над их головами парят тысячи ласточек в погоне за насекомыми, потревоженными слоновьей поступью. Но вот высокие травы на их пути сменяются густой короткой травяной порослью. Теперь слонов сопровождают белые цапли, а ласточки отстали. Наверное, в короткой траве живут другие насекомые, которые им не по вкусу.

Может ли в мире быть что-то более совершенное, чем эта картина, эти запахи, это безмятежное множество жизней, больших и малых, свитых в единое целое, эта мгновенная смена ритма и размера, это «обещание на рассвете», сулящее довольство и радость?

Вот перед нами семейство слонов, все имена которых начинаются на «З», почему их и прозвали «зэшками». Под воздействием разлитого в воздухе всеобщего блаженства Вики говорит о них с особой нежностью:

– Вся семья – малыши-коротыши.

По ее словам, члены одной семьи могут отличаться какими-то определенными признаками: например, лопоухостью (неожиданное наблюдение! а какими еще должны быть уши у слонов?) или округлостью.

К машине, потряхивая головой, приближается взрослая слониха, которой наш приезд особой радости не доставляет. Вики принимается ласково ворковать:

– А кто тут у нас такой, от земли не видать?

Семейное сходство проступает не только в общих физических чертах, но и в поведении.

– Они ведь постоянно учатся друг у друга, вот и перенимают какие-то повадки, – поясняет Вики. – Например, в какое время суток двигаться на водопой, где лежит их любимое болото – эти вещи слоненок усваивает с младенчества. Из них и складываются семейные традиции.

Мы проезжаем мимо трех крупных самцов. Один из них, Вронский, – известный бретер. С ним стараются не связываться даже те слоны, которые старше. У Вронского сейчас муст[13]На языке урду это слово означает «опьянение». – период сильнейшего сексуального возбуждения и агрессивности, который у главенствующих в популяции самцов периодически наступает по достижении тридцатилетнего рубежа. В таком состоянии слон находится несколько месяцев. Он постоянно задирает остальных самцов, в которых видит соперников, и ведет себя как олень во время гона. Но у оленей гон случается одновременно, по осени. У слонов же это происходит в соответствии с жизненным гормональным циклом каждой отдельной особи. Подобный индивидуальный график, которого нет у представителей других отрядов, – поразительная находка природы, сделавшей жизнь самок хоботных легче, а жизнь самцов – безопаснее. Такая система размножения много удобнее, чем у парнокопытных или ластоногих, где альфа-самцы вынуждены оборонять свои гаремы от посягательств: за краткий период владычества приходится расплачиваться постоянными битвами с соперниками, которые их выматывают, калечат, а потом и вовсе низлагают, подписывая им тем самым смертный приговор. У слонов самые могучие и старшие по возрасту самцы отправляются с началом периода дождей на донжуанские гастроли, потому что в каждой семье их ждут течные фертильные самки, готовые к соитию.

Вики поясняет:

– Обычно среди самцов отсутствует дух соперничества. Они хорошо друг к другу относятся, им весело вместе. До тех пор пока рядом нет течной самки, делить им нечего. Молодые слоны в возрасте пятнадцати-двадцати лет испытывают интерес к противоположному полу, но как двадцатилетний юнец может тягаться с пятидесятилетним слоном, который в два раза тяжелее?

Во время муста уровень тестостерона у самца подскакивает вчетверо, он ведет себя властно и агрессивно. И поскольку слонихи безоговорочно предпочитают самцов именно в этом состоянии, молодежь даже не пытается составить им конкуренцию. У них муст случится лет в тридцать, вот тогда-то они и получат свой первый настоящий сексуальный опыт.

Присутствие «возрастных» самцов не дает разыграться гормонам у молодняка, поэтому они не выходят за рамки приличий. Известен случай, когда несколько осиротевших слонят-подростков оказались вместе в одном из южноафриканских заповедников. Поскольку взрослых самцов рядом не было, их тестостерон разбушевался, и они затоптали насмерть несколько носорогов. Случай неслыханный.

– Для слона потеря семьи – это трагедия, которая не может пройти бесследно. Думаю, у этих малолетних убийц носорогов после тяжелой психической травмы развился посттравматический синдром, то есть тяжелое стрессовое расстройство.

Как только в заповедник доставили двух взрослых самцов в возрасте около сорока лет, буйства прекратились.

Но вернемся в наш национальный парк. Тут рядом с Вронским ходит еще один слон, у которого тоже муст. И Вики, к несчастью, ничего про него не знает: кто такой, что за нрав, как относится к людям, – сплошные загадки. Незнакомец разворачивается нам навстречу, и Вики тут же тянется к ключу зажигания:

– Когда такое бродит рядом, ухо надо держать востро, чтобы чуть что – по газам. И обязательно должны быть пути отступления, если придется удирать.

В другом полевом лагере мне довелось увидеть машину, которую после «дуэли» двух слонов в мусте проигравший смял в лепешку. Вот она, смещенная агрессия. Хорошо, обошлось без жертв, обитатели авто успели улизнуть.

– Если слон по-настоящему решит напасть, прелюдий не будет. Он бросится сразу, – предостерегает Вики. – А вот если головой мотает, это может оказаться блеф, тогда паниковать не стоит. Когда я вижу незнакомого взрослого слона вроде этого, всякий раз думаю: полезет или нет?

Незнакомец подходит ближе, останавливается под кряжистым деревом и принимается тереться задом о ствол. Успокоенная Вики улыбается:

– Ну конечно, почесал задницу, и отлегло!

Слон блаженно прикрывает глаза.

– Правильно, – одобрительно шепчет Вики. – Главное – в нужном месте поскрести.

У самок первая течка, когда они достигают половой зрелости и готовы к спариванию, наступает в одиннадцать лет и длится, как правило, дня три-четыре. Течка переходит в эструс и обыкновенно заканчивается беременностью, которая продолжается два года, потом еще два года слониха кормит, и далее опять приходит течка, то есть начинается новый цикл. Через четыре года после родов она приносит следующего слоненка.

Другими словами, половозрелая самка принимает ухаживания кавалеров не чаще четырех дней раз в четыре года. Так что все происходит редко, но метко, и посему процесс сопряжен с волнениями. Самцы в мусте захаживают с визитами в разные семьи, источая особый секрет из разбухших височных желез, расположенных по обеим сторонам головы. Эти щелевидные железы есть у представителей обоего пола, и выделения из них сопровождают любой всплеск эмоционального или какого-то иного возбуждения. Наверное, мы бы чувствовали то же самое, будь у нас между ухом и глазом подмышки.

Во время муста у слона постоянно подтекает моча, едкий запах которой сообщает окружающим о его возбужденном состоянии. Пенис приобретает зеленоватую окраску. Синтия Мосс и Джойс Пул описывали муст африканских слонов еще в 70-е годы XX века. Они не сразу поняли, что к чему, и решили, что имеют дело с заболевшими самцами, даже название придумали: болезнь зеленого пениса. И все это было меньше пятидесяти лет назад. Представляете, насколько мало мы тогда знали о слонах? Самые очевидные вещи ставили ученых в тупик.

Итак, самец в мусте ищет течных самок. Он нюхает воздух, принюхивается, чем пахнет в попадающихся ему на пути семьях. Подходя к половозрелой самке, он вместо классики кадрежа – вопроса: «Кто ты по гороскопу?» – дотрагивается пальцеобразным отростком на конце хобота до ее влагалища, нюхает его, а потом пробует на вкус, то есть тянет хобот в рот. Столь откровенная фамильярность даму ничуть не смущает. Слонихи воспринимают подобные обследования в прямом смысле походя, не прекращая в это время пастись или идти, куда шли, словно ничего особенного не происходит.

Слоны схожи с людьми во многом, но не во всем. Во всяком случае, на брачные игры сходство не распространяется. Если у слонихи течка, ее и всю семью начинают осаждать разные самцы. Они следуют за ними по пятам. Но стоит среди них появиться слону в мусте, как соискатели помельче разбегаются, потому что теперь самка под его защитой. Именно такому самцу она и отдает предпочтение.

Сейчас, когда по ареалу обитания нескольких семей ходит гоголем этот незнакомый слон, я отчетливо вижу, насколько самцы крупнее самок.

– Господи, – охает Вики, – вот ведь чудище-то!

Взрослая двадцатипятилетняя слониха кажется раза в два меньше своего кавалера.

– Смотрите, смотрите, – шепчет Вики, – она идет здороваться.

Они урчат, на мгновение их хоботы переплетаются. Вряд ли у нее сейчас течка, рядом с ней слоненок, которого она наверняка еще кормит. Тем не менее Вронского этот слон к ней не подпускает. Вот незнакомец застывает и с какой-то преувеличенной небрежностью перекидывает гигантский хобот через мощный бивень.

– Это чтобы слонихи поняли, что бояться нечего. Он им словно говорит: «Видите, какой я мирный и спокойный. Я так зашел, по-родственному. Я нестрашный». Мы это так и называем: «зайти по-родственному», – улыбается Вики. – Конечно, у нас тут просто сериал про слоновью жизнь, «Санта-Барбара», на которую обязательно подсаживаешься. Интересно же, кто с кем романы крутит. Вот что теперь Вронскому делать?

Важно, чтобы не доходило до драк. Если самцы начинают биться, то это «шесть тонн живого веса с каждой стороны, и они движутся друг на друга на скорости почти пятьдесят километров в час, выставив вперед массивные острые бивни. Это битва насмерть». Синтии Мосс довелось однажды наблюдать за схваткой двух равных противников. Противостояние двух самцов в мусте длилось полных десять часов и двадцать минут, без единого перерыва. При этом напрямую слоны сходились лишь трижды: бешено сцепившись бивнями, они старались сбить друг друга с ног и повалить наземь. Остальное же время они кружили на расстоянии, то сокращая его, то увеличивая, ревели, выворачивали с корнями деревья и кусты, пытаясь запугать противника. В какой-то момент один из них взгромоздил переднюю ногу на бревно, чтобы казаться выше. В итоге у того, кто помоложе, сдали нервы, и он отступил.

К болоту приближаются две группы слонов, каждая со своей стороны. Расстояние между ними около восьмисот метров.

– Если бы можно было хоть на пять минут ощутить себя полноправной частью их мира! – мечтательно говорит Вики.

Тем временем метрах в четырех от машины появляется Дюк, молодой слон лет четырнадцати. Вытянув хобот в моем направлении, он обнюхивает чужака, потом вроде бы решает отойти, но это маневр. Словно желая показать, кто тут главный, он резко разворачивается, вскидывает голову, бешено бьет ушами и, расправив их, вырастает перед нами, заносчиво мотая головой и угрожающе поводя хоботом. Маленькие карие глазки буравят меня, он медленно приближается. Я вижу морщины и складки его хобота, подвижную кожу ушей, вижу каждую деталь, каждую черту его облика – устрашающего, но пока не до конца убедительного.

Дюку ничего не стоит затоптать нас, но он не собирается этого делать. Его поведение – подростковая бравада, которая с возрастом пройдет. Он пыжится, чтобы показать, какой он большой и сильный, но сам в этом не до конца уверен и лишь примеряет на себя роль взрослого. Зато в нашей реакции он уверен, потому и лезет, хотя на самом деле не чувствует с нашей стороны угрозы. Он не боится, не волнуется и не собирается нам навредить. Мне понятно, что он хочет сделать. Он выражает свои намерения, и я их считываю. Он посылает мне информацию, и я ее принимаю. Другими словами, между нами происходит общение, или, говоря языком науки, коммуникативное взаимодействие.