Онлайн чтение книги Засуха The Dry
Глава третья

Фальк сидел на краю кровати, апатично наблюдая за средних размеров тарантулом, примостившимся на стене. Стоял ранний вечер; солнце уже зашло, но температура, кажется, практически не упала. Приняв душ, он переоделся в шорты, и теперь дешевое хлопковое покрывало неприятно покалывало его влажные ноги. Со стоявшего в душе кулинарного таймера-яйца свисало суровое объявление, призывающее ограничить омовение тремя минутами. Чувство вины возникло уже после двух.

Сквозь пол приглушенно доносились звуки паба; иногда чей-то неразборчивый голос казался ему смутно знакомым. Какой-то крошечной его части было любопытно посмотреть, кто же там собрался, но вниз спускаться совершенно не хотелось. Шум внезапно прервался звоном разбитого стакана. Ненадолго наступила тишина, потом последовал взрыв глумливого гогота. Тарантул слегка передвинул одну ногу.

Фальк подпрыгнул, когда на тумбочке рядом с кроватью пронзительно и фальшиво зазвонил телефон. Звонок застал его врасплох, но удивления не было. Скорее, ощущение, что он ждет этого уже несколько часов.

– Алло?

– Аарон Фальк? У меня для вас звонок. – Бармен говорил гулким басом с легким шотландским акцентом. Фальк вызвал в памяти его внушительную фигуру: два часа назад он без всяких комментариев принял у Фалька кредитку в обмен на ключ от номера.

Раньше Фальк никогда его не видел, но был уверен, что подобное лицо он не забыл бы. Сильно за сорок, широкоплечий, с густой бородой оранжевого цвета, бармен, по догадке Фалька, был бэкпэкером, который решил немного задержаться, а потом еще и еще. Никакой реакции, когда Фальк назвал свое имя, кроме явного недоверия, что кому-либо понадобилось использовать паб для целей, не связанных напрямую с потреблением алкоголя.

– А кто звонит? – спросил Фальк, хотя уже догадывался.

– Задай этот вопрос сам, – ответствовал бармен. – Если тебе нужна служба сообщений, мой друг, надо было выбирать заведение пошикарнее. Соединяю.

На мгновение линия замолчала, потом Фальк услышал дыхание в трубке.

– Аарон? Ты здесь? Это Джерри. – Голос у отца Люка был усталый.

– Джерри. Нам надо поговорить.

– Да. Давай, приезжай к нам. По-любому Барб хочет с тобой потолковать. – Джерри назвал адрес. Последовала долгая пауза, потом – тяжелый вздох. – И слушай-ка, Аарон. Она про письмо не знает. И про все эти дела. Давай оно так и останется, ладно?

Двадцать минут спустя Фальк, следуя указаниям Джерри и вдоволь напетлявшись по мрачным сельским дорогам, въехал на подъездную дорожку. Лампочка над крыльцом бросала оранжевые отсветы на дом, аккуратно обшитый вагонкой. Он припарковался, и дверь в доме со скрипом отворилась. На пороге возник приземистый силуэт Барб. Секундой позже за ее плечом встал Джерри, и его более длинная тень легла на подъездную дорожку. Поднимаясь по ступенькам, Фальк заметил, что они до сих пор в той же одежде, в какой были на поминальной службе. Только теперь она вся была мятой.

– Аарон. Господи, как давно я тебя не видела. Спасибо, что приехал. Заходи, – прошептала Барб, протягивая ему свободную руку. Другой она крепко прижимала Шарлот к груди, энергично ее укачивая. – Прости уж насчет ребенка. Не засыпает. Никак не успокоится.

Насколько Фальк видел, Шарлот крепко спала.

– Барб, – Фальк наклонился над ребенком, чтобы ее обнять. – Как я рад тебя видеть.

Долгую секунду она не выпускала его из объятий, и, чувствуя у себя на спине ее полную руку, он почувствовал, как внутри у него что-то отпустило. Запах ее спрея для волос – легкие цветочные нотки – был тот же самый, как в те времена, когда она все еще была для него миссис Хэдлер. Когда они выпрямились, он впервые смог как следует взглянуть на Шарлот. Личико у нее было красное, и, казалось, ей было не совсем удобно в слишком тесных объятиях бабушки. Лобик у нее собрался в хмурые морщинки, и это выражение неожиданно, до дрожи, напомнило Фальку ее отца.

Он шагнул в залитую светом прихожую, и Барб внимательно оглядела его сверху донизу; глаза у нее немедленно порозовели. Потянувшись, она теплыми пальцами прикоснулась к его щеке.

– Надо же. Ты почти совсем не изменился, – сказала она. Фалька охватило иррациональное чувство вины. Он знал, что рядом с ним она представила себе другого подростка. Барб всхлипнула и промокнула слезы бумажной салфеткой, осыпав блузку белыми пушинками. Не обращая на это внимания, она повела его по коридору, увешанному семейными фотографиями, которые они оба тщательно проигнорировали. Джерри последовал за ними.

– Как уютно вы тут устроились, Барб, – сказал Фальк из вежливости. Она всегда очень гордилась своим хозяйством, но теперь, глядя вокруг, он замечал здесь и там признаки небрежения. На столике в углу теснились грязные чашки, помойное ведро было переполнено, на столе лежала гуда нераспечатанных конвертов. Все здесь говорило о гнете растерянности и печали.

– Спасибо. Нам хотелось найти себе что-то небольшое, чтобы легко было управляться, после того… – На секунду она замолчала. Сглотнула. – После того, как мы продали ферму Люку.

Они прошли на открытую террасу, выходившую в маленький, ухоженный садик. Под ногами поскрипывали рассохшиеся доски террасы; ночь немного смягчила безжалостную дневную жару. Аккуратно подстриженные кусты роз все были безнадежно мертвы.

– Я пыталась поливать их использованной водой. Но жара их все-таки достала. – Она указала Фальку на плетеное кресло. – Мы видели тебя в новостях; Джерри тебе говорил? Пару месяцев назад. Про те фирмы, которые вкладчиков надували. Уводили у них сбережения.

– Дело Пемберли, – сказал Фальк. – Да, тот еще был скандал.

– Они хвалили тебя, Аарон. По телевизору и в газетах. Ты вернул людям их деньги.

– Только часть. Часть к тому времени давно испарилась.

– Ну, они говорили, что ты – молодец. – Барб похлопала его по коленке. – Твой папа гордился бы тобой.

Фальк помолчал.

– Спасибо.

– Нам было так жаль, когда мы услышали, что он умер. Рак – такая мерзкая штука.

– Да.

Кишечник, шесть лет назад. И это была нелегкая смерть.

Джерри, подпиравший спиной косяк, открыл рот впервые с тех пор, как приехал Фальк.

– Я пытался поддерживать связь, знаешь ли. После того, как вы уехали. – В его нарочито-небрежном тоне прозвучали нотки обиды. – Писал твоему отцу, позвонить пытался пару раз. Ответа так и не дождался. Пришлось сдаться в конце концов.

– Что ж поделаешь, – ответил Фальк. – Он не особенно поддерживал контакты с Кайверрой.

Это еще мягко было сказано. Но все сделали вид, что пропустили мимо ушей.

– Выпьешь? – Не дожидаясь ответа, Джерри исчез в доме и почти сразу вернулся с тремя стаканчиками виски. Подавив изумление, Фальк принял из его рук свой. Он никогда не видел, чтобы Джерри пил что-либо, кроме светлого пива. К тому времени, как стакан оказался у него в руках, лед уже начал таять.

– Твое здоровье, – запрокинув голову, Джерри сделал большой глоток. Фальк ждал, когда он поморщится. Этого не произошло. Фальк вежливо отпил виски и отставил стакан. Барб с отвращением глядела в свой.

– Вообще-то не надо бы пить такое, когда рядом ребенок, Джерри, – сказала она.

– Дорогая, ну сколько можно! Ребенку плевать. Да для этого гребаного мира ее все равно что нет, – сказал Джерри. Возникла кошмарная пауза. В залитом тьмой саду фоном гремели ночные насекомые. Фальк прочистил горло.

– Как ты сама-то, Барб?

Опустив взгляд, она погладила Шарлот по щеке. Потрясла головой, и на лицо спящей девочки упала слеза.

– Совершенно очевидно, – начала Барб, потом остановилась. Зажмурилась; открыла глаза. – То есть совершенно очевидно , что Люк этого не делал. Он никогда бы такое не сделал. Ни с собой. И уж точно ни со своей чудесной семьей.

Фальк глянул на Джерри. Тот все стоял в дверях, сверля взглядом полупустой стакан.

Барб продолжала:

– Я говорила с Люком за пару дней до того, как это случилось. И с ним все было в полном порядке. Правда, он был совершенно нормальным.

Фальк не знал, что на это ответить, поэтому просто кивнул. Барб восприняла это как знак одобрения.

– Видишь, ты понимаешь, потому что ты хорошо его знал. Но остальные-то, здешние. Они не такие. Просто верят всему, что им говорят.

Фальк прикусил язык, решив не упоминать, что он не видел Люка последние пять лет. Они оба посмотрели на Джерри, который продолжал внимательно изучать свой напиток. С той стороны помощи ждать не приходилось.

– Поэтому-то мы и надеялись… – Барб, поколебавшись, оглянулась. – … Я надеялась, что ты можешь нам помочь.

Фальк глядел на нее во все глаза.

– В чем именно помочь, Барб?

– Ну, узнать, что случилось на самом деле. Чтобы обелить имя Люка. И ради Карен и Билли. И Шарлот.

На этом она принялась качать Шарлот на руках, гладя ее по спинке и издавая успокаивающие звуки. Ребенок все так же спал.

– Барб, – Фальк наклонился вперед и положил ей ладонь на свободную руку. На ощупь та была влажной и лихорадочно горячей. – Мне страшно жаль, что все так случилось. Жаль вас всех. Люк тогда был мне как брат. Ты это знаешь. Но я не тот человек, который нужен для таких дел. Если у тебя есть подозрения, тебе нужно обратиться в полицию.

– Мы обратились к тебе. Ты – полицейский.

– В полицию, где есть профессионалы, которые занимаются подобного рода вещами. Я больше этого не делаю. Ты это знаешь. Я теперь по финансовой части. Счета, деньги.

– Именно. – Барб кивнула.

Джерри издал неопределенный горловой звук.

– Барб думает, что тут замешаны денежные проблемы. – Он явно пытался сказать это нейтральным тоном, но ему не удалось.

– Да. Именно так я и думаю, – резко ответила она. – Почему тебе так трудно в это поверить, Джерри? У него ж деньги не задерживались. Если у Люка был доллар, он спускал два, чтобы уж наверняка.

Правда ли это, задумался Фальк. Он никогда не замечал, чтобы Люк так уж охотно запускал руку в карман.

Барб снова повернулась к нему.

– Понимаешь, десять лет я была убеждена, что мы правильно поступили, продав ферму Люку. Но вот эти две последние недели я все беспокоилась, может, мы только повесили ему камень на шею. Кто знает, с этой-то засухой? Тут все в отчаянном положении. Он запросто мог одолжить у кого-то денег. Может, не смог отдать долг. Может, кто-то, кому он должен был денег, приехал и нашел его.

Наступило молчание. Фальк потянулся за своим стаканом и сделал глоток. Виски было теплым.

– Барб, – сказал он наконец. – Может, впечатление было и другое, но те, кто занимался расследованием, правда учли все эти возможности.

– Учли, как же, – резко бросила Барб. – Они и знать ничего не хотели. Приехали из Клайда, поглядели разок, сказали: «Ну да, еще один фермер слетел с катушек», и на этом – все. Дело открыто, дело закрыто. Раз-два, очень удобно. Прямо видно было, о чем они думают. Одни поля да овцы. Да чтобы жить здесь, уже надо быть наполовину психом. Только что вслух этого не говорили.

– Они прислали отряд из Клайда? – спросил Фальк. Он был несколько удивлен. Клайд был ближайший город с полностью укомплектованным полицейским участком. – Так это был не местный? Как там его зовут?

– Сержант Рако. Нет. Он к тому времени был тут всего неделю или около того. Они прислали кого-то.

– Вы сказали Рако о своих подозрениях?

У нее сделался упрямый вид.

– Вот мы тебе говорим.

Джерри поставил стакан на стол с таким стуком, что они оба подпрыгнули.

– Ну ладно, думаю, мы сказали, что хотели, – произнес он. – Долгий был день. Давай дадим Аарону возможность все хорошенько обдумать. Разложить все по полочкам. Пойдем, приятель, я тебя провожу.

Барб открыла было рот, будто хотела возразить, но, встретив взгляд Джерри, промолчала. Положила Шарлот на свободное кресло и притянула Фалька в слегка влажные объятья.

– Просто подумай об этом. Пожалуйста. – Ее горячее дыхание обдало ему ухо, и он почувствовал слабый запах алкоголя. Барб уселась обратно, подхватила на руки Шарлот и начала энергично ее укачивать, пока младенец не открыл, наконец, глаза с раздраженным воплем. И, гладя девочку по спинке и приглаживая ей волосики, Барб впервые улыбнулась. Уже из коридора Фальк услышал, как она фальшиво напевает какую-то колыбельную.

Джерри проводил Фалька до самой машины.

– Барб хватается за последнюю ниточку, – сказал Джерри. – Забрала себе в голову, что это – работа какого-то мифического долгового коллектора. Чепуха это. Люк знал, как обращаться с деньгами. Ему приходилось нелегко, да, как и всем остальным. И, бывало, он шел на риск, но всегда в пределах разумного. Да в любом случае всю бухгалтерию на ферме вела Карен. Она бы сказала. Дала бы нам знать, если бы дела пошли настолько плохо.

– Так что ты думаешь?

– Я думаю… Думаю, последнее время на него слишком много навалилось. И как ни больно мне это говорить, – правда, меня это просто убивает, – я думаю, что это именно то, чем оно кажется. И я хочу знать, есть ли тут часть моей вины.

Фальк привалился к машине. Голова у него гудела.

– Давно ты знаешь? – спросил он.

– Что Люк солгал, когда давал тебе алиби? Все это время. Сколько это будет, лет двадцать с небольшим? В тот день, когда это случилось, я видел Люка. Он ехал на велосипеде, один. Совсем не там, где вы, ребята, сказали, что вы были. – Он помолчал. – Никогда никому об этом не рассказывал.

– Я не убивал Элли Дикон.

Где-то рядом, скрытые тьмой, верещали цикады.

Джерри кивнул, глядя вниз, себе под ноги.

– Аарон, если бы я хоть на секунду подумал, что ты это сделал, я бы не стал молчать. Почему, как ты думаешь, я ничего не сказал? Это бы тебе жизнь сломало. Подозрения висели бы над тобой годы . И дали бы они тебе поступить в полицию? Люка бы это тоже подвело под статью, за то, что солгал. И все ради чего? Девочка все равно была мертва. Очевидно, покончила с собой, и знаю, так думал не я один. Вы, ребята, никакого отношения к этому не имели. – Джерри ковырнул ботинком землю. – По крайней мере, я так думал.

– А теперь?

– Теперь? Господи. Не знаю, что и думать. Я всегда считал, что Люк солгал, чтобы защитить тебя. Но теперь у меня убита невестка, убит внук, а ружье все в отпечатках моего собственного сына, который тоже мертв.

Джерри провел рукой по лицу.

– Я любил Люка. Защищал бы его до конца. Но Карен и Билли я тоже любил. И Шарлот. Я бы сошел в могилу, повторяя, что мой сын просто не мог совершить такое. Но вот голос у меня в голове все шепчет: Это правда? Ты уверен? Так что я спрашиваю тебя. Здесь. Сейчас. Люк дал тебе алиби, чтобы защитить тебя, Аарон? Или он солгал, чтобы защитить себя?

– Никто никогда не говорил, что Люк мог быть в ответе за то, что случилось с Элли, – сказал Фальк осторожно.

– Нет, – ответил Джерри. – И не в последнюю очередь потому, что вы друг друга прикрыли, а? Мы с тобой оба знали, что он солгал, но ни ты, ни я ничего не сказали. Так вот в чем вопрос: значит ли это, что кровь невестки и внука – у меня на руках?

Джерри склонил голову, и тени скрыли его выражение.

– Вот о чем тебе надо бы спросить себя, прежде чем ты сбежишь, поджав хвост, в Мельбурн. Я и ты – мы с тобой оба скрыли правду. Если я виновен, то и ты – тоже.

Дорога обратно, в паб, казалось, прибавила в длине. Фальк включил дальний свет, и фары вырезали во мраке два белых конуса. У него было ощущение, что на много миль вокруг никого, кроме него, нет. Впереди – пустота, позади – пустота.

Он почувствовал, как под колесами что-то тошнотворно хрустнуло, кажется, даже раньше, чем увидел расплывчатое пятнышко, метнувшееся через дорогу. Кролик. Вот он есть, а вот его нет. Он рефлекторно нажал на тормоз, но запоздал – на тысячу кило веса и восемьдесят километров в час. Тормозить или нет – разницы никакой. Ощущение было такое, будто его толкнули в грудь. И этот толчок будто высвободил что-то у Фалька в мозгу. Воспоминание, которое не всплывало в памяти уже много лет, вдруг скользнуло на поверхность.

«Просто подумай об этом», – сказала ему Барб, когда Фальк уходил от них. Вместо этого, ведя машину по бесконечным сельским дорогам, с не обсохшей на колесах кровью животного, Фальк не мог перестать думать об Элли Дикон и их неразлучной четверке. Был ли у Элли такой же отсутствующий взгляд, когда ее легкие целиком заполнила вода?