Онлайн чтение книги Золото
ГЛАВА VI

19

Первый выезд верхом привел Сутера в долину Сакраменто. Неукротимое плодородие почвы и пышная растительность этих мест привлекли его внимание. Вернувшись с этой долгой прогулки, он узнает, что только что прибыл первый отряд канаков. Их 150, а разместились они в деревушке Йерба-Буэна, в низине бухты Сан — Франциско. С ними девятнадцать белых мужчин, разбитное мужичье, дюжие молодцы, готовые на все, завербованные компаньонами в Гонолулу. Сутер производит им смотр, они вооружены до зубов.

Вскорости Сутер совершает поездку в Монтеррей. Он добирается туда одним броском, без остановок скача день и ночь.

Иоганн Август Сутер представляется губернатору Альварадо. Он объявляет ему, что намерен обосноваться в этих краях. Его канаки распашут землю. Его маленькая армия станет стеной, чтобы предотвращать набеги совершенно диких северных племен. Он намеревается объединить индейцев, прежде живших в миссиях, раздать им землю и дать им работать под его началом.

— И другие корабли, — говорит он, — вскоре прибудут из Гонолулу, где я учредил большую компанию. Новые отряды канаков приплывут в бухту, которую я выбрал, и с ними приедут и группы белых людей, это мои люди, которым я буду платить жалованье. Дайте мне соизволение, я задался целью сделать процветающей эту страну.

— И где вы думаете обосноваться? — осведомляется губернатор.

— В долине Сакраменто, возле устья Рио-делос-Американос.

— Как вы назовете ваше ранчо?

— Новая Швейцария.

— Почему так?

— Я швейцарец и республиканец.

— Хорошо. Делайте, что задумали. Жалую вам первую концессию на десять лет.

20

Сутер и его команда поднимаются в долину Сакраменто.

Во главе плывут три бывших китобойных судна, еще в полной морской экипировке и с маленькими пушками на борту. За ними побережьем идут сто пятьдесят канаков, одетых в короткие полосатые робы, доходящие до колен. Им выдали странные остроконечные шапочки с листьями тюльпанного дерева. По берегу, по болотистой топи движутся тридцать фургонов, груженных продовольствием, семенами, боеприпасами, еще там пять десятков лошадей, 75 мулов, 5 быков, 200 коров, 5 стад баранов. Арьергард — молодцы верхом или в каноэ, с карабинами через плечо, в лихо заломленных набекрень кожаных шляпах — они замыкают процессию и в непролазных местах подгоняют остальных.

21

Шесть недель спустя долина представляет собой фантастическое зрелище. Все тут прошло сквозь огонь, тот огонь, что тлел под пряным и тихим дымком, стелившимся меж папоротников и низких кустарников. И вот пламя одним махом взмыло вверх высоким, прямым, неумолимым факелом. Теперь вокруг повсюду разбросаны дымящиеся обломки деревьев, куски содранной коры, отломанные ветки. Огромные одинокие пустоши стоят потрескавшиеся, побуревшие от огня.

И работа кипит вовсю.

Быки снуют взад и вперед. Мулы тянут плуг. По ветру летят семена. Не хватает времени даже на то, чтобы выкорчевывать обугленные пни, хотя борозды вокруг них вырыты. По заболоченным лугам уже бредет рогатый скот, бараны пасутся на холмах, лошади щиплют траву в загоне, сделанном из колючек. Там, где сливаются две реки, возводят земляную насыпь и ставят ранчо. Строительный материал — наспех обтесанные стволы и доски в шесть дюймов толщиной. Делается все основательно, добротно, с размахом и прикидом на будущее. Постройка за постройкой вырастают рядом — крытые риги, амбары, сараи.

Мастерские у самой воды; а в маленьком овраге расположится канакская деревня.

Сутер вникает во все, всем управляет, внимательно следит, чтобы работы выполнялись точно до мелочей, он вездесущ и, если в какой-нибудь бригаде не хватает работника, не чинясь берется за работу сам. Наведены мосты, проложены дороги, осушены болота, вырыты пруды, колодец, желоба и отводные каналы для воды. Ферма уже защищена первой изгородью; это начало строительства форта. Эмиссары прошли по индейским деревням, и вот 250 бывших подопечных отцов миссионеров заняты на разных работах вместе с их женами и детьми. Три месяца подряд прибывают все новые отряды канаков, и обработанные земли теперь простираются за самый горизонт. Предложить свои услуги приходят три десятка белых, это поселенцы здешних мест. Они мормоны. Сутер платит им по три пиастра в день.

И благополучие не заставляет себя ждать.

Вокруг Новой Швейцарии на расстоянии в несколько дней пути рассеиваются стада из 4000 быков, 1200 коров, 1500 лошадей и мулов, 12000 баранов. Урожаи возросли на 530 процентов, и амбары ломятся от зерна.

С конца второго года Сутер скупает у уезжающих домой русских великолепные фермы на побережье, около Форт-Бодега. Его цель — поставить здесь скотоводство на широкую ногу и особенно усовершенствовать породу быков.

22

Если в подобных колонизациях сравнительно легко удается преодолеть каждодневные бытовые тяготы и непосильным трудом вкупе с железной волей, при надлежащей оснастке, навязать исконным законам природы свои правила, вплоть до того, чтобы навсегда изменить облик девственной страны и климат местности, — то обуздать человеческий фактор далеко не так просто.

В этом смысле положение Иоганна Августа Сутера более чем показательно.

Когда Сутер появился здесь, Калифорния была накануне революции. В самом Мехико только что учредили «Компанию Космополитану», чьей явной целью было разграбить то, что в этой несчастной стране еще оставалось от владений миссий. Политически влиятельные вкладчики не долго думая навербовали 200 авантюристов для переброски в эту провинцию, еще недавно такую процветавшую. Пока те еще плыли по морю, Санта-Анна[9]Санта-Анна, Антонио Лопес де (1794–1876) — мексиканский генерал и политический деятель. В 1833 году стал президентом Мексиканской республики, в 1853-м провозгласил себя пожизненным диктатором, в 1855-м отстранен от власти. сверг президента Фариаса и отправил через Сонору срочную депешу, предписывавшую губернатору Альварадо строгим приказным тоном как можно быстрее остановить молодчиков. Банда была рассеяна возле Сан-Диего, между Тихим океаном и Заливом, и те ее участники, кому удалось спастись, принялись опустошать страну, совершая разбойничьи набеги. Возникли два клана, и партизаны предавали этот край огню и мечу.

Сутеру хватило мудрости не вмешиваться и ловкости завязать связи в обоих враждующих лагерях. С другой стороны, охотники, трапперы, добытчики шкур, все американцы, просочившись внутрь, проникли в самое сердце страны. Они объединились в очень кипучую ячейку, которая стремилась отдать Калифорнию под власть Федерации. Сутер и тут сумел маневрировать и не скомпрометировать себя: ибо если американцы получали тайные выгоды от его поддержки (каждые полгода он отправлял за горы курьера, доставлявшего его донесения в Сент-Луис; один из таких посланцев побывал даже в Вашингтоне с предложением плана завоевания: Сутер запрашивал разрешения командовать армиями и требовал себе половину завоеванных территорий), то в глазах мексиканцев его героические действия на границе, где он энергично отбивал нескончаемые набеги диких племен, создали ему репутацию столь верного союзника, что правительство присвоило ему звание хранителя северной границы и чин капитана, а чтобы вознаградить его за службу, Апьварадо пожаловал ему земли расстоянием одиннадцать часов пути вокруг — территория такой же протяженности, что и его родные базельские просторы.

Эти индейцы досаждали Сутеру больше всего.

Дикие племена с Верхнего Сакраменто поглядывали на его укрепления недобро. Эти освоенные земли, распаханные поля, стада, фермы, вырастающие как грибы постройки, эта процветающая колония посягали на их охотничьи угодья. Они взялись за оружие, ночами поджигали скирды и риги, а средь бела дня убивали одиноких пастухов и угоняли скот. Вооруженные стычки случались нередко, бывали и перестрелки, и не проходило дня, чтобы на ферму кого-нибудь не привозили убитым — оскальпированный труп дровосека, зверски изувеченного лесничего, вооруженного ополченца, упавшего вниз лицом. Никогда потом Сутер не вспоминал с таким удовлетворением свою идею привезти сюда рабочую силу канаков, как в эти два года беспрестанных нападений. Без них у него ничего бы не вышло.

Островитян насчитывалось шесть деревень.

23

Невзирая на борьбу, вооруженные столкновения, политические неурядицы, скрытую угрозу революции, убийства и поджоги, Иоганн Август Сутер упрямо следовал своему плану.

Новая Швейцария обретала реальные черты.

Жилые дома, ферму, надворные постройки, амбары с зерном, кладовые теперь окружали крепостные стены в пять футов толщиной и в двенадцать высотой. В каждом углу высился четырехугольный бастион, оснащенный тремя пушками. Еще шесть орудий защищали главный вход. Постоянный гарнизон состоял из 100 человек. Кроме этого огромную территорию владений круглый год патрулировали дозорные. Эти патрульные солдаты, завербованные в кабаках Гонолулу, женились на калифорнийских женщинах, которые всегда и повсюду ездили с ними, толкли маис и изготавливали пули и патроны. В случае опасности весь этот люд поворачивал в сторону крепости и служил подкреплением тем, кто оставался в гарнизоне. Перед фортом стояли на якоре два небольших судна с пушками на борту, готовые двинуться либо в Рио-де-лос-Американос, либо в Сакраменто.

Управляющими мельниц, лесопилок, где обрабатывались гигантские деревья этого края, бесчисленных мастерских чаще всего становились бортовые плотники, сигнальщики или боцманы, которых переманивали с заходивших на промежуточную стоянку парусников, обещая им заработок по пять пиастров в день.

Нередко бывало, что белые приходили наниматься на ферму, привлеченные слухами о процветающем хозяйстве. Это были бедные поселенцы, не сумевшие преуспеть в одиночестве, главным образом русские, ирландцы или немцы. Сутер раздавал им участки земли или находил работу сообразно их способностям.

Лошадей, шкуры, тальк, пшеницу, муку, маис, вяленое мясо, сыр, масло, доски отгружают каждый день. Сутер отправляет эти товары в Ванкувер, в Ситку, на Сандвичевы острова, а также во все мексиканские и южноамериканские порты; но главным образом он обеспечивает ими множество кораблей, которые теперь причаливают в Заливе.

Как раз в эти времена процветания и жизненного подъема увидел Новую Швейцарию капитан Фремон, спустившийся с гор после знаменитого перехода через Сьерра-Неваду.

Сутер выехал ему навстречу с эскортом из 25 великолепно экипированных молодцов. Скот был в образцовом состоянии. Всадники одеты в униформу из темно-зеленого сукна с яркой желтой окантовкой. Лихо заломленные набекрень шляпы придавали им бравый вид. Все они были молоды, сильны, прекрасно вымуштрованы.

Бесчисленные стада паслись на тучных лугах — отборный скот. Сады ломились от фруктов. В огородах овощи Старого Света росли рядом с плодами тропиков. Повсюду фонтаны и каналы. В канакских поселениях чистота. Все заняты своей работой. Везде образцовый порядок. Аллеи магнолий и пальм, банановых, камфорных, апельсиновых, лимонных, перечных деревьев пересекают многочисленные поля зерновых, сходясь у самой фермы. Гасиенды даже не видно за бугенвиллеями, шиповником, мясистой геранью. Дверь хозяина скрыта завесой цветущего жасмина.

Еда необыкновенно изобильна. Закуски: форель и лосось из близлежащих рек; свинина, жаренная по-шотландски; вяхири, бедро косули, медвежьи окорока; копченый язык; молочный поросенок, фаршированный слоеными пирогами и обвалянный в муке из тапиоки; разнообразные овощи, плоды капустной пальмы, салат из гомбо; всевозможные фрукты, свежие и сушеные; горы сладких пышек. Вина рейнские и несколько старых бутылок французского, совершившие тур вокруг света и даже не утратившие аромата, такой заботой они были окружены. Прислуживали за столом молодые островитянки или юные индейские девушки-метиски, разносившие блюда, накрытые безупречной белизны салфетками. Они шествовали туда-сюда с невозмутимой серьезностью, пока гавайский оркестр наяривал дикарские мелодии, «Бернский марш», ритм которого музыканты отбивали большими пальцами по грифу, и «Марсельезу» — тут уж струны звенели как литавры. Посуда была из старинного кастильского серебра, тяжелая, плоская, с отчеканенным на ней королевским гербом.

Сутер председательствовал, окруженный соратниками. Среди гостей был губернатор Альварадо.

24

Сутер был аккредитованным клиентом самых известных банкирских домов Соединенных Штатов и Великобритании. Он делал значительные закупки инвентаря, инструментов, оружия, боеприпасов, семян, саженцев. Транспортировали все это на расстояние многих тысяч лье как по суше, так и морским путем, огибая мыс Горн. (Жители ранчо в глубинке еще четверть века спустя вспоминали, как шестьдесят пар белых волов волокли огромный воз, — он полностью преодолел всю необъятную ширь американского континента; проехав сквозь степи, саванны, реки, броды, ущелья Скалистых гор и пустыню с гигантскими кактусами, процессия в конце концов благополучно доставила груз, состоявший из котла и всей машинерии для первой в Соединенных Штатах паровой мельницы. Как станет ясно из дальнейшего, для Иоганна Августа Сутера, находившегося тогда на гребне успеха, богатства и величия, было бы лучше, если бы она не доехала, если бы ее навсегда поглотили пучина вод речных или топи болотные, если бы она сорвалась в пропасть горного ущелья или все эти неисчислимые упряжи волов вдруг скосил бы мор.)

25

Тем временем политические события развивались все стремительнее.

Хотя влияние Сутера было велико и к его советам прислушивались, это отнюдь не защищало его от неожиданностей. Наоборот. Революции следовали одна за другой. Борьба партий приобрела небывалую остроту. Все хотели переманить его на свою сторону, как из-за его морального авторитета, так и общественного положения. По сути дела, каждый из враждующих лагерей рассчитывал на поддержку маленькой армии Новой Швейцарии. Сутер так и не дал втянуть себя в эти междоусобные войны; многажды готовый увидеть акры своей земли опустошенными, нивы сожженными, стада бесследно сгинувшими, амбары и хранилища разграбленными гогочущими ордами, которых так возбуждало столь образцовое благополучие, что после их налета на сотни лье вокруг оставались одни пустоши, он всегда умел выпутаться из трудных положений благодаря глубокому знанию человеческой природы, приобретенному в нищенские нью-йоркские годы, и вот оно — то перед лицом нарастающей опасности и обостряло его ум, интуицию и способности к диалектике. Тогда в нем просыпалась редкая проницательность, он не совершал оплошностей, лавировал, обещал все, чего от него хотели, смело пользуясь благоприятным моментом, подмазывал и подпаивал начальство. Оружие было последним аргументом, на который он мог бы решиться; но стремился он не к военной победе (сила была на его стороне), а хотел защитить свое детище, свой труд, не позволить разрушить то, что едва успел построить. Несмотря ни на что, он много раз рисковал в одночасье потерять все.

Он всегда поддерживал связи с Соединенными Штатами; и действительно, именно оттуда, из вашингтонских правительственных кабинетов, его уберегали от самых серьезных опасностей.

Уже в 1841 году капитан Грэхэм во главе сорока шести английских и американских авантюристов предпринял смелую вылазку, попытавшись захватить власть и провозгласить независимость Калифорнии. Но об этом прознал Альварадо; он застает заговорщиков врасплох, больше половины вырезает, остальных бросает в тюрьму. Лондон и Вашингтон, немедля расследовавшие этот инцидент, заявляют, что за убийство их граждан надо заплатить. Лондон требует 20 000 пиастров, а Соединенные Штаты 1292000 пиастров за пятнадцать стрелков. Возле Вера-Крус останавливается на двух якорях английский корвет. Мехико вынужден подчиниться.

Весной 1842 года потоплен в крови мятеж доминиканского монаха Габриэля.

В октябре 1843 года высаживаются сразу более сотни американцев, прибывших из Санта — Фе, и Альварадо, ставший непопулярным из-за своего деспотизма и испугавшийся новых волнений, испрашивает помощи у Мехико. Президент и диктатор Санта-Анна отправляет морским путем триста каторжников. Он обещает им земли, инструментарий, скот и реабилитацию, если им удастся выкинуть американцев вон. И тут же называет имя нового губернатора Калифорнии: генерал Мануэль Микельторена. Этот генерал честный служака, полный благих намерений, но он не в силах ничем поддержать падающую мексиканскую власть. Его излюбленные места — старые владения миссий, Лос — Анджелес, Санта-Фе. Он часто приезжает в Новую Швейцарию посоветоваться; но Сутер в это время отбивается от участившихся нападений непримиримых дикарей. Это страшная резня.

Пять лет проходят среди войн, pronunci- amientos[10]Мятежи военных в армии (исп.)., волнений и революций, управляемых в основном из вашингтонских правительственных кабинетов, затем — война с Мексикой и переуступка Соединенным Штатам Техаса и Калифорнии. От последнего мексиканского губернатора Сутер получил еще двадцать два квадратных часа[11]«Час, — говорит толковый словарь французского языка, — в девятнадцатом веке был единицей измерения пути и расстояния такой же, как квадратный фут, квадратный локоть или квадратный лье». Речь, по-видимому, идет о площади, границы которой можно обскакать на хорошей лошади за двадцать два часа. земли.

Он самый крупный землевладелец в Штатах.

26

И вот наконец — мир.

Начинается новая эпоха.

Наконец-то Сутер сможет жить да поживать, радуясь нажитому добру.

Из Европы прибывают все новые партии семян, саженцы плодовых деревьев. В низинах он прививает оливковые и фиговые деревья, на холмах — яблони и груши. Он сажает первые хлопковые плантации, а на побережьях Сакраменто пробует вырастить рис и индиго.

Он наконец исполняет давнюю, дорогую его сердцу мечту: высаживает виноградники. За огромные деньги выписывает рейнские и бургундские лозы. В северной части своих владений, на берегу реки Плюм, он приказал построить себе подобие дворянской усадьбы. Это его убежище. Эрмитаж. Его дом под сенью высоких куш раскидистых деревьев. Вокруг сады, поля гвоздик, поля гелиотропов. Здесь произрастают его самые прекрасные плоды — вишни, абрикосы, персики, айва. На окрестных лугах пасутся лучшие из отборной породы быков.

Куда бы он ни шел, все равно идет на холмы. И прогуливается только в своих виноградниках — Хоххеймер, Шамбертен, Шато-Шинон.

Под сенью итальянской беседки из плетеной лозы, поглаживая любимую собаку, он воображает, как вызовет из Европы семью, как щедро расплатится с кредиторами, думает о своей реабилитации, о своем честном имени и помощи далекой маленькой родине… Сладкие мечты.

Вот приедут трое сыновей моих, они будут здесь трудиться, они вырастут мужчинами. А дочь, как ей живется? Ах, я выпишу большое фортепьяно от Плейеля, из Парижа. Оно повторит весь путь, каким некогда прошел я сам, и, если понадобится, мои люди понесут его на своих плечах… Мария… Все мои компаньоны…

Мечты.

Его трубка погасла. Устремленный вдаль взгляд подернут дымкой. Собака сидит не шевелясь.

Мечты. Покой. Отдых.

Вот он, мир.