Онлайн чтение книги Золотой Век фантастики
Ли Брэкетт. ШПАГА РИАНОНА

Leigh Brackett. The Sword of Rhiannon, 1955

Перевод Е.Хаецкой, А.Вейцкина.

Глава 1

Дверь в бесконечность

Мэтт Карс знал, что за ним следят с того момента, как он покинул заведение мадам Кан. Смех маленьких смуглых девушек еще звенел в его ушах, и винные пары тила, туманя взор, мешали ему сосредоточиться. Но все же они не помешали ему услышать в этой холодной марсианской ночи тихий шорох сандалий, совсем близко. Карс осторожно и незаметно вытащил из кобуры протоновый пистолет. Он решил не отрываться от преследователя, не узнав сначала, чего тот хочет от него, и шел, не замедляя и не ускоряя шага.

«Старый город, — подумал он. — Вот лучшее место, где можно взять его за горло. Здесь слишком много людей».

Джеккара не спала, несмотря на то, что стояла глубокая ночь. Города Нижних Каналов никогда не спят, потому что они — вне закона и для них не существует времени. В Джеккаре, Валкисе и Барракеше ночь — это просто темный день.

Карс шел мимо спокойных темных вод старинного канала, который был проложен в русле давно высохшего и умершего моря. Он видел, как сухой ветер колеблет пламя факелов, горящих днем и ночью, и слушал негромкую музыку арф, которая никогда не смолкала. Маленькие худощавые мужчины и женщины проходили мимо и исчезали в темноте узких улиц, тихие и гибкие, как кошки, и только мелодичный звон колокольчиков и цепочек, которые носили женщины, звук, почти такой же неслышный, как легкий шум дождя, нарушал тишину этого странного и недоброго мира.

Они не обращали на Карса никакого внимания, хотя он был землянином, несмотря на то, что носил марсианскую одежду. Жизнь землянина значила здесь не больше, чем задутая свеча в Нижних Каналах, однако он не испытывал страха. Карс был одним из них. Люди Джеккары, Валкиса и Барракеша — аристократы воровской среды, но они умеют уважать знания и силу и ценить рыцарский дух. Это в полной мере относилось и к Мэтью Карсу, бывшему сотруднику Межпланетного общества археологов, бывшему ассистенту фирмы «Марсианские редкости» в городе Каора, который жил на Марсе тридцать лет из тридцати пяти своей жизни. Он был допущен в более чем закрытый круг общества воров и принес нерушимую клятву верности и дружбы.

И сейчас на улице Джеккары кто-то из его «друзей» осторожно и настойчиво следовал за ним. Внезапно у него мелькнула мысль, что земная полиция послала своего агента проследить за ним, но он тут же отмел ее. Агентам любой полиции здесь нечего делать. Нет, это был кто-то из жителей Нижних Каналов, и действовал он на свой страх и риск.

Карс миновал канал и теперь поднимался по холму, ведущему в сторону от Джеккары. Холм был старым, и его каменистые склоны выветрены, разрушенные немилосердным временем. В этом месте находился Старый город, древний бастион Морских Королей Джеккары, чья былая слава потухла, когда отсюда ушло море. Новый город Джеккары — город у Канала — был старым уже в то время, когда Ур в Месопотамии был маленьким поселком. Старая Джеккара, с ее большими каменными стенами, огромными доками и мраморными колоннами, все еще стоявшими на пересохшем и пыльном дне бывшего залива, была древней настолько, что сама Вечность отступала перед ней. Даже Карс, который знал о Марсе больше, чем любой землянин, был заворожен ею. Он выбрал этот путь потому, что дорога здесь была тихой и безлюдной и можно было поговорить с неизвестным без свидетелей.

Пустые дома смотрели в темноту разрушенными проемами окон. Время и ветер сгладили углы домов и разорили внутренние помещения, превратив Старый город в пустыню. Над мертвым городом метались тени от двух маленьких низких лун. Землянин в своем темном плаще без всяких усилий растворился в темноте. Притаившись в тени стен, он прислушался к осторожным шагам человека, следовавшего за ним. Шаги стали громче, быстрее, затем затихли и снова сделались громче. Они были слышны совсем близко, затем звук шагов исчез, и в это время Карс внезапно выскочил в тишину улицы из своего укрытия, словно затаившийся барс, и щуплое, обезумевшее от страха тело скорчилось в его железных руках. Карс вдавил в бок незнакомца дуло своего протонового пистолета.

— Нет! — выкрикнул тот. — Не надо! Я безоружен. Я не причиню тебе никакого вреда. Я только хочу поговорить с тобой.

Но даже сквозь страх в его голосе проскользнула нотка хитрости.

— У меня есть подарок для тебя…

Карс убедился, что незнакомец действительно безоружен, и только тогда слегка ослабил свою железную хватку. Теперь он мог хорошенько рассмотреть марсианина.

В очень ясном лунном свете он увидел крысиное лицо мелкого воришки (и не очень удачливого, судя по поношенному платью и бедно украшенному поясу). Норы и дыры Нижних Каналов порождали таких людей во множестве, и они были сродни ползучим тварям, что убивают исподтишка.

Карс не опустил оружия.

— Говори, — сказал он. — Я слушаю тебя.

— Меня зовут Пинкар из Джеккары, — сказал марсианин. — Возможно, ты слышал обо мне.

Произнося свое имя, он надулся и гордо вытянул шею, как петух.

— Нет, — сказал Карс, — не слышал.

Его тон был оскорбителен, словно пощечина. Пинкар ухмыльнулся.

— Неважно. Зато я слышал о тебе, Карс. Как я уже сказал, у меня есть для тебя подарок.

— Нечто настолько редкое и ценное, что ты крался за мной в темноте, чтоб только сообщить мне об этом? — Карс улыбнулся, чтобы скрыть возбуждение. — Ну и что это такое?

— Пойдем, и я покажу тебе.

— Где это?

— Спрятано. Надежно спрятано в развалинах.

Карс покачал головой.

— Что-то настолько редкое и ценное, что даже не может появиться на воровском рынке? Ты заинтриговал меня, Пинкар. Ну что ж, пойдем и взглянем на твой… «подарок».

Пинкар улыбнулся, обнажив свои острые зубы, и двинулся по направлению к руинам дворца. Карс шел следом. Он шел спокойно, но пистолет держал наготове, на случай внезапного нападения. Ему было любопытно, какую же цену заломит Пинкар за свой «подарок».

Поднимаясь по крутому холму к развалинам и осторожно взбираясь по осыпям, Карс подумал, что он направляется в глубокое прошлое. На ступенях у самого подножия все еще были видны следы морских волн.

Его стало знобить от тревоги, от необычного чувства, охватившего все его существо. Он вдруг представил себе могучие доки — приют больших кораблей, море, бившееся когда-то о стены гавани. В таинственном лунном свете это можно было увидеть почти наяву…

— Здесь, — сказал Пинкар. Карс прошел за ним в темную обвалившуюся галерею. Он зажег на поясе маленькую лампу, которая прорезала темноту крошечной полоской света. Пинкар прополз вперед по щебню. Наконец он засунул руку в щель и вытащил что-то длинное и тонкое, завернутое в грубый холст. Со странной медлительностью, почти со страхом, начал разворачивать его. Карс вдруг понял, что перестал дышать, глядя, как темные руки марсианина медленно раскрывают сверток. Что-то не совсем обычное было в поведении Пинкара, и это чувство передалось и ему. Криптоновая лампа осветила предмет, и вдруг он ожил и заискрился чистым светом металла.

Карс подался вперед. Глаза Пинкара, желтые волчьи глаза, взглянули на Карса, натолкнулись на его острый взгляд и ушли в сторону. Он сдернул последний покров. Карс не шевельнулся. Это лежало перед ними, сверкая и играя в искусственных лучах светильника. Карс и Пинкар смотрели и не дышали, переполненные огромным, сильным чувством. Красный свет лампы бросал на их лица розовые тени. Глаза Мэтью Карса были глазами человека, увидевшего чудо. Ему потребовалось довольно много времени для того, чтобы прийти в себя.

Великолепное и смертоносное оружие лежало перед ним. Идеальная длина и рассчитанный баланс свидетельствовали о том, что это оружие создавали руки мастера. Черная рукоять и мощный эфес были предназначены для сильной руки. Одинокий, подернутый дымкой драгоценный камень, казалось, наблюдал за ними из глубины веков… И наконец, имя, выгравированное в старинных, едва поддающихся прочтению символах.

Карс заговорил, и голос его был не громче шепота:

— Шпага Рианона!

Пинкар затаил дыхание и выдохнул:

— Я нашел ее. Я нашел ее.

— Где? — спросил Карс.

— Это не имеет значения. Я нашел ее. И она твоя… за небольшую цену, — сказал Пинкар.

— Небольшая цена, — улыбнулся Карс. — Небольшая цена за шпагу бога.

— Злой бог, — пробормотал Пинкар. — В течение миллиона лет Марс называл его Проклятым.

— Я знаю, — кивнул Карс. — Рианон Проклятый, падший бог, мятежник среди богов. Давным-давно, много лет назад. Да, я знаю эту легенду. Легенду о том, как старые боги схватили Рианона и заточили его в гробницу.

Пинкар поглядел в сторону. Он ответил:

— Я ничего не знаю о гробнице.

— Ты лжешь, — мягко сказал Карс. — Ты нашел гробницу Рианона, иначе откуда у тебя его шпага… Каким-то образом ты нашел ключ к древнейшей тайне Марса. Даже камни из этой гробницы на вес золота для людей, которые понимают в этом толк.

— Я не знаю никакой гробницы, — упрямо настаивал Пинкар. — Но сама шпага — целое состояние. Я не осмелюсь продать ее — мои братья из Джеккары утащат ее у меня из-под носа, как шакалы, если только увидят ее. Но ты, Карс, — ты сможешь.

Маленький вор дрожал от жадности.

— Ты сможешь переправить шпагу контрабандой в Каору и получить за нее бешеные деньги.

— Я так и сделаю, — сказал Карс. — Но прежде всего ты покажешь мне гробницу.

Пинкар вытер вспотевшее лицо. После долгого молчания он прошептал:

— Оставь себе шпагу, Карс. Этого довольно.

Карс вдруг понял, что в сомнениях Пинкара была немалая доля жадности и, пожалуй, не меньшая доля страха, и это был не привычный воровской страх, обыкновенный для Джеккары, тут было нечто большее, что перевешивало даже жадность.

Карс выругался.

— Ты что, испугался Проклятого? Боишься старой сказки, окутавшей память короля, который был привидением на протяжении миллиона лет?

Он засмеялся и выхватил шпагу, блеснувшую в свете лампы.

— Не бойся, малыш. Я смогу защитить тебя от привидений. Подумай лучше о деньгах. У тебя будут собственный дворец и сотня рабов, которые выполнят любое твое приказание.

Он взглянул на Пинкара. Того по-прежнему терзали страх и жадность.

— Я видел что-то в гробнице, Карс. И оно испугало меня. Я не знаю, что это было.

Но жадность победила. Пинкар облизал сухие губы.

— В конце концов, это, возможно, только легенда. А там столько сокровищ, что даже половина из них может сделать тебя богачом.

— Половина? — повторил Карс. — Ты ошибаешься, Пинкар. Твоя доля — только одна треть.

Лицо Пинкара исказилось от злобы, он даже подскочил с криком:

— Но это ведь я нашел гробницу! Это моя находка!

Карс пожал плечами.

— Если тебе не по душе мое предложение, держи свой секрет при себе. Держи его при себе — пока твои братья из Джеккары не вырвут его из твоей глотки горячими щипцами после того, как я скажу им, что ты нашел.

— Ты сделаешь это? Ты им все расскажешь, и меня убьют?

Маленький вор, едва различимый в мерцании лампы, в бессильной злобе смотрел на Карса, стоявшего со шпагой в руках. Плащ землянина спадал с обнаженных плеч, его воротник и пояс сверкали драгоценными камнями.

В голосе Карса не было и нотки мягкости или сострадания. Пустыни и горячее солнце Марса, холод и жара, голод и лишения не оставили в этом человеке ничего, кроме костей и железных мышц.

Пинкар вздрогнул.

— Хорошо, Карс, я проведу тебя туда за одну треть находки.

Карс улыбнулся и кивнул.

— Я знал, что ты согласишься.

Двумя часами позднее они добрались до высоких холмов, расположенных позади Джеккары, за мертвым морем. Был поздний час — час, который Карс очень любил, потому что, казалось, в этот момент Марс почти прекрасен. Марс напоминал ему старого воина, завернувшегося в черный плащ, со сломанным мечом в руках, который вспомнил вновь звуки боевых труб, и смех, и былую силу. Пыль старых холмов шелестела под вечным ветром с Фобоса, звезды мерцали холодным светом. Огни Джеккары и громадная черная пустота бесконечного высохшего моря лежали где-то далеко внизу.

Пинкар показывал путь через опасные обрывы и щели, прорезавшие склоны холмов.

— Вот так я и нашел это место, — сказал Пинкар. — Моя лошадь сломала ногу в одной из ям, а потом я увидел, что щель ведет в какую-то пещеру. Она была вырублена прямо в скале на краю холма. Вход был забит песком, но я отыскал его. — Он повернулся и с обидой посмотрел на Карса. — Я нашел это место, — повторил он, — и я все еще не понимаю, почему я должен отдать тебе львиную долю.

— Потому что я лев, — весело ответил Карс. Он взмахнул несколько раз шпагой, любуясь игрой света на клинке. Его сердце билось от восторга, и это был восторг археолога и вора одновременно. Он лучше, чем Пинкар, понимал важность находки. Марсианская история настолько длинна, что ее корни уходят в глубь времен, откуда только смутные легенды дошли до наших дней — легенды о человеческих и получеловеческих расах, о забытых войнах, об исчезнувших богах. Самыми великими из них были Куру, герои-боги, они были гуманоидами, однако стояли намного выше людей и обладали великой мудростью и великой силой. Но был и мятежник среди них — темный Рианон, Рианон Проклятый, чья грешная гордыня ввергла его в какую-то загадочную катастрофу. За этот грех Куру, как гласила легенда, схватили Рианона и заперли его в надежно спрятанной от глаз гробнице. И миллион лет люди пытались найти эту гробницу, потому что они искали секреты могущества Рианона.

Карс знал археологию слишком хорошо, для того чтобы поверить в древние предания, но он был также уверен, что гробница, давшая начало всем этим мифам, существовала. Как, впрочем, и в том, что реликвии и драгоценности из этой гробницы сделают его, Карса, богатейшим человеком в трех мирах — если он останется жив, конечно.

— Сюда, — неожиданно произнес Пинкар. В течение долгого времени он ехал на своей лошади молча, не говоря ни слова. Они добрались до самых высоких холмов. Карс осторожно вел свою лошадь по узкой тропинке, петлявшей вокруг холма.

Пинкар слез на землю и откатил большой камень, закрывавший вход в пещеру. Вход был так узок, что едва позволял протиснуться одному человеку.

— Ты первый, — сказал Карс. — И возьми лампу.

С некоторым колебанием Пинкар повиновался, и Карс последовал за ним. Сначала была только полная темнота, в которой ничего нельзя было различить, кроме полоски света от лампы. Пинкар съежился и теперь походил на испуганного шакала. Карс схватил лампу и высоко поднял ее над головой. Они только что пробрались через узкое отверстие в коридор, который постепенно расширялся, так что они смогли наконец подняться в полный рост. Коридор заканчивался большой квадратной комнатой. У задней стены ее находилось возвышение, нечто вроде алтаря из мрамора, на котором был изображен тот же символ, что и на шпаге, — змея, свернувшаяся кольцом. Круг был разорван, и голова змеи поднята, словно она вглядывалась в Бесконечность.

Голос Пинкара превратился в свистящий шепот:

— Вот место, где я нашел шпагу. В комнате еще много других вещей, но я их не трогал.

Карс уже бросил взгляд на предметы, развешанные по стенам и лежащие на полу. Они сверкали. Он повесит; лампу на крючок у пояса и начал рассматривать их. Перед ним была сокровищница! Богато украшенная одежда и обувь, изделия из кости и неизвестных драгоценностей. Тут были странной формы шлемы из незнакомых металлов. Тяжелое, похожее на трон кресло из золота, с ободками из темного металла и большим драгоценным камнем на конце подлокотника. Все эти вещи пришли из глубины веков из отдаленнейших районов Марса.

— Надо спешить, — умоляюще напомнил Пинкар.

Карс улыбнулся своей забывчивости. Ученый на минуту победил в нем грабителя.

— Мы возьмем все, что сможем унести из небольших драгоценностей, — сказал он. — Первая же ходка сделает нас богатыми.

— Да, но ты будешь в два раза богаче, чем я, — кисло сказал Пинкар. — А я ведь мог бы найти землянина в Барракеше, который сделал бы ту же работу за половину доли.

Карс зло рассмеялся.

— Так и надо было поступить. Когда ты просишь знающего человека, то и платить ты должен соответственно.

Он снова вернулся к алтарю. Теперь он заметил, что позади алтаря была маленькая дверь. Он вошел во вторую комнату, и Пинкар, после некоторого колебания, последовал за ним. За дверью был маленький проход и в конце его — еще одна дверь, тяжелая, металлическая. Она не была заперта. Наверху словно предупреждала входящего надпись, сделанная старинными марсианскими иероглифами, и Карс легко ее прочитал:

Наказание Рианону,

посланное ему навеки его братьями Куру,

повелителями пространства и времени!

Карс толкнул дверь и вошел.

Он вошел и замер.

Он оказался в просторной комнате, такой же просторной, что и предыдущая. Но здесь была только одна вещь. Сначала он увидел что-то, похожее на большой пузырь и состоящее из темноты. Большая подвижная сфера темноты, в которой видны были многочисленные искры, звезды, падающие словно из другого мира. И перед этой движущейся темнотой свет его лампы как бы отступал, испуганный. Что-то странное, холодное, невероятное — страх или просто грубая сила — пронзило тело Карса, и он почувствовал, как его волосы встают дыбом и кожа отстает от костей. Он попытался заговорить и не смог, его горло сдавило спазмой и предчувствием неожиданного.

— Это то, о чем я тебе говорил, — прошептал Пинкар, — это то, что я видел.

Карс с трудом слушал его. Догадка, такая невероятная, что ему страшно было даже думать, потрясла Карса. Восторг ученого овладел им, восторг открытия столь ошеломляющего, что оно было сродни безумию. Эта темная сфера — она до удивления похожа на те черные дыры, которые расположены далеко в Галактике и о которых ученые строили невероятные гипотезы, предполагая, что это — окна в другие Вселенные… Невозможно, конечно, и все же…

Карс подошел поближе. Он еще успел услышать шуршание сандалий Пинкара, подкрадывающегося к нему. Карс понял, что было ошибкой показать Пинкару спину, и начал поворачиваться, держа шпагу Рианона в руке. Он ощутил сильнейший толчок, и мир стал исчезать в его глазах.

— Иди и раздели судьбу Рианона, землянин! Я говорил тебе, что могу найти другого напарника!

Крик Пинкара донесся до Карса с большого расстояния, в то время как он продолжал падать в черную бездонную бесконечность.

Глава 2

Чужой мир

Карс падал в бездонную пропасть, это было бесконечное, нескончаемое падение, вне времени, и это был ужас, сковывающий его тело и душу. Он пытался бороться с этим звериным отчаянием, со страхом перед Неведомым. Перед кричащей и бесконечной Пустотой он был бессилен, бессильны были железные мускулы, но внутренне он сопротивлялся, пытаясь мужеством, волей, всеми душевными силами остановить это кошмарное падение в темноту. Но было и еще что-то…

Падая, Карс чувствовал, что он не одинок и что темная пульсирующая сфера где-то рядом, она касается его, пытаясь притронуться своими пальцами к его мозгу. Карс сделал последнюю попытку усилием воли остановить этот ужас.

Падение вдруг прекратилось, и он почувствовал под ногами твердый камень. Он судорожно перекатился на полу и попытался встать. Неожиданно Карс увидел, что сидит в той же комнате в гробнице Рианона.

— Какого дьявола… — начал он и осекся. Маленькая лампа все еще горела на его поясе, шпага Рианона была в его руке. Темная сфера все так же мерцала в комнате. Карс понял, что весь кошмар с падением через космос был падением через эту сферу. Что за дьявольский фокус сотворила с ним древняя наука Марса? Что это за сфера? Какая-то странная сила, которой владели загадочные Куру много лет назад, подумал он. Но почему же он чувствовал, что падает сквозь бесконечность? И что это было за странное ощущение, что кто-то касается пальцами его мозга?

— Фокусы старой науки Куру, — пробормотал он. — А Пинкар со своими предрассудками думал, что эта штука меня убьет.

Пинкар? Карс вскочил на ноги, держа шпагу в руке.

— Убью этого маленького негодяя!

Пинкара нигде не было. Но он не мог уйти далеко. Карс улыбался не самым приятным образом. Во второй комнате он вдруг остановился как вкопанный. Он увидел там странные блестящие предметы, которых раньше не было. Откуда они взялись? Находился ли он в сфере дольше, чем предполагал? Может быть, Пинкар нашел эти вещи и притащил сюда? Удивление Карса возрастало по мере того, как он смотрел на многие из тех вещей, которых не видел раньше.

Это были какие-то инструменты, возможно, оружие. Откуда же они появились? Самым крупным из них было хрустальное. размером со столик, колесо с небольшой металлической сферой наверху. Колесо сверкало драгоценными камнями, вырезанными в форме ромбов и треугольников. Были и другие — кристаллические призмы и трубки, предметы, сделанные в форме колец из странного серебристого металла. Возможно ли, что эти вещи относились к старинной марсианской науке? Нет, этого быть не может; Марс в прошлом (и это знали все ученые) был миром лишь с задатками науки, миром мечей и копий, миром морских пиратов, чьи галеры сталкивались в сражениях на давно исчезнувших морях. Или, может быть, они принадлежат Марсу еще более отдаленного времени, наука которого вообще неизвестна?

Но где же Пинкар нашел все это? И почему он не взял эти вещи с собой? Мысль о Пинкаре напомнила ему о том, что с каждой минутой маленький вор уходит все дальше и дальше. Сжимая шпагу, Карс вошел в узкий коридор, ведущий наружу. Он с удивлением заметил, что воздух в гробнице стал непривычно влажным. Капли влаги оседали на стенах, и это было странно. Он никогда не видел влаги в пещерах на Марсе и был поражен увиденным.

Вероятно, подземный канал или источник, вроде тех, которые наполняют каналы Джеккары, подумал он, но ведь их не было раньше…

Он взглянул в сторону коридора. Пыль лежала толстым слоем везде, куда можно было бросить взгляд. Но на ней не было следов! Ощущение нереальности происходящего кольнуло Карса, Необычная для Марса влажность, исчезновение следов — что же случилось в гробнице, пока он находился в темном пузыре?

Он дошел до конца коридора. Вход был закрыт тяжелым булыжником. Карс остановился. «Может быть, тут была каменная дверь, которую я не видел прежде, и Пинкар закрыл ее». Он попытался сдвинуть скалу. Она даже не шевельнулась. В то же время он не заметил никакого замка или двери. Тогда Карс отошел назад и вытащил протоновый пистолет. Атомное пламя плеснуло на камень, и он стал крошиться под выстрелами. Скала была очень большой, Карс держал палец на спусковом крючке несколько минут, прежде чем большой кусок камня, задрожав, развалился на части. Но за пробитым в скале отверстием не было свежего воздуха. Карс увидел красноватую спекшуюся землю.

— Вся гробница Рианона завалена. Ну что ж, Пинкар, вероятно, сделал это для того, чтобы я не выбрался отсюда, — подумал Карс.

Он не очень-то в это верил, но вынуждал себя думать именно так, потому что иначе ему становилось страшно. А то, чего он так боялся, было невыносимо.

Со злостью он нажимал и нажимал на спусковой крючок и стрелял воющим пламенем по стене, пока песок не раскалился и не стал сыпаться на землю. Но потом заряды кончились, и Карс бросился копать песок шпагой. Тяжело дыша, он трудился около получаса. И вот наконец небольшое отверстие в стене. Яркий солнечный свет залил его лицо.

Дневной свет?

Ветер ласково коснулся его щек. Теплый и влажный ветер, какого никогда не бывает в пустынях Марса.

Карс протиснулся в отверстие и взглянул вниз с холма.

Бывают такие мгновения, когда человек теряет всякую способность чувствовать, когда все его существо как бы парализовано. Глаза видят, и уши слышат, но ничего не передают мозгу, и только это спасает его от безумия.

Он наконец попытался засмеяться, но то, что он увидел, вызвало у него сухой всхлип. «Мираж, конечно», — сказал он упрямо. Его мысли метались от отчаяния к страху, и разум предлагал лишь это единственное объяснение. «Это должен быть мираж. Ведь я все еще на Марсе».

Тот же Марс, та же планета, те же высокие холмы, по которым он шел с Пинкаром прошлой ночью. Те ли холмы? Раньше вход в гробницу был расположен на крутом склоне, а теперь он находился почти у подножия. И Карс видел холмы, заросшие деревьями и травой, где-то далеко внизу темный лес и голубую реку, бегущую к самому морю — то, что раньше было иссохшим дном, теперь стало живым, настоящим морем. Застывший взгляд Карса скользнул вдоль морского побережья. И там, вдали, он увидел сверкающие купола великого города, и он знал, что это Джеккара.

Джеккара, сияющая и сильная, раскинувшаяся между высокими зелеными холмами и могучим океаном, океаном, которого Марс не видел больше миллиона лет.

Мэтью Карс знал, что это был не мираж. Он сел и спрятал лицо в ладонях. Его тело сотрясала дрожь, которую он не мог унять, ногти впились в лицо так сильно, что выступила кровь. Он знал теперь, что произошло с ним в этом круговороте черноты, и ему послышался холодный голос, повторяющий надпись на двери в гробницу: «Куру — повелители Пространства и Времени — времени — времени!»

Карс тускло посмотрел на зеленые холмы и молочного цвета океан и сделал отчаянное усилие осознать то, что осознать было невозможно. «Я попал в прошлое Марса. Всю свою жизнь я изучал историю Марса и мечтал о ней. И вот я здесь, в далеком прошлом. Я, Мэтью Карс, — археолог, мятежник и грабитель древних гробниц. Куру создали сферу для своих целей, и я провалился в нее. Время еще окутано тайной для нас, но Куру знали его свойства…»

Карс был ученым. Он обязан был овладеть по меньшей мере знаниями шести наук, чтобы стать планетным археологом. И теперь он судорожно пытался освежить их в своей памяти, чтобы объяснить для себя случившееся. Была ли его первая догадка о сущности черной сферы правильной? Была ли это дыра в континууме Вселенной? Если это было так, то он с трудом мог понять, что же случилось с ним. Пространственно-временной континуум Вселенной ограничен, сужен. Эйнштейн и Риман доказали это много лет назад. И он каким-то образом выпал из этого континуума и снова попал в него — но в пространстве — времени, отличном от земного. Может, это было как раз то, о чем когда-то написал Кауфман? «Прошлое — это Настоящее, которое существует на расстоянии». Он просто провалился в какой-то сектор Настоящего, вот и все. Нет никаких причин для страха.

Но он был напуган. Ужас этой перемены, которая забросила его в зеленый и улыбающийся Марс прошлого, сорвал хриплый стон с его пересохших губ. Стоя, как слепой, и опираясь на шпагу, он повернулся к гробнице.

«Я должен вернуться назад тем же путем, как попал сюда, — через дыру в континууме».

И тут же он остановился. Страх холодной рукой сжал его сердце. Он просто не мог, не в силах был решиться на то, чтобы снова войти в эту черноту со звездами и броситься в страшное падение через бесконечность. Нет, он не осмелится это сделать. Он не владеет мудростью Куру. В этом полете через время только счастливый случай выбросил его в прошлое. Он не мог рассчитывать на возвращение точно в свое время.

— Я буду жить здесь, — сказал он. — Я здесь, и здесь будет мое место.

Он повернулся и снова взглянул на невероятный пейзаж. Он стоял неподвижно долго-долго, морские птицы подлетали совсем близко и уносились прочь, тени становились длиннее. Его взгляд снова упал на белые башни Джеккары, на порт, на корабли. Это была не та Джеккара, которую он знал, не город воров из Нижних Каналов, разрушенный и пыльный. Но это была ниточка к тому миру, который был ему дорог, а Карс отчаянно нуждался в такой ниточке.

Он пойдет в Джеккару. И лучше всего сейчас вообще ни о чем не думать, иначе его мозг откажется ему повиноваться, и он сойдет с ума.

Карс покрепче сжал рукоять шпаги и зашагал по направлению к городу.

Глава 3

Город прошлого

До города было неблизко. Карс шел неторопливо, он берег силы. Он не пытался найти самую прямую или самую легкую дорогу, он просто шел напролом через все препятствия, что встречались ему на пути, — только бы дойти до города. Плащ мешал ему, и он сбросил его. Лицо Карса не выражало никаких чувств, пот стекал но его щекам, и соль его смешивалась с солью слез. Он шел меж двух миров. Он шел через долины, в жарком мареве, ветви странных деревьев били его по лицу, и трава испачкала его сандалии. Необычные птицы с длинными хвостами и маленькие пушистые зверьки то и дело попадались ему на пути. И в то же время здесь была пустыня, так хорошо знакомая ему пустыня, где даже ветер забыл имена людей, которых оплакивает.

С высоких холмов он увидел море, он услышал шум волн, бившихся о песчаные берега. И одновременно представил себе: высохшая пустыня, где только пыль гуляет маленькими смерчами между выветрившихся гор…

Так непросто забыть опыт тридцати лет жизни…

Солнце медленно двигалось к горизонту. Карс перевалил последний холм и стал спускаться вниз, к городу. Он вдруг увидел на горизонте стену голубоватого огня. Море словно горело и фосфоресцировало. Карс удивленно смотрел на невиданную игру красок: золотой, пурпурный, фиолетовый цвета окрашивали море, переливаясь, переходя друг в друга.

Он снова бросил взгляд на залив. Мраморные доки, которые он так хорошо знал, стояли на том же месте, только они не были выветрены и разрушены, как тогда, в его время; они стояли новые, блестя полировкой стен, во всей своей первозданной красоте. Торговые парусники покачивались у причалов, и в вечернем воздухе был слышен обычный портовый шум — крики грузчиков, прислужниц, потных рабов. Маленькие перевозочные лодки сновали между кораблями, а вдали, там, где море сливается с небом, он увидел рыбачьи баркасы, которые возвращались домой под парусами.

У порталов дворца, на том самом месте, где он встретил Пинкара, готовая к отплытию, стояла длинная и тонкая военная галера с позолоченной кормой в виде барана, Позади нее теснились еще более крупные и быстроходные суда. А над ними, высокие и горделивые, вздымались белые башни королевского дворца.

«Я действительно попал в далекое прошлое Марса! Это — Марс миллион лет назад, именно такой, каким его представляли себе археологи!»

Планета враждующих цивилизаций, наука которых почти не развита, но которые берегли легенду о сверхлюдях Куру, великих Куру, побывавших на Марсе задолго даже до этого времени…

«Планета забытого прошлого, которую Божьей волей не должен был видеть ни один человек моего времени!»

Мэтью Карс вздрогнул, словно от холода. Медленно-медленно он пошел вниз по улицам Джеккары, и ему показалось, что весь город окрашен в цвет крови. Он шел по узким улочкам, и стены домов смыкались над ним. Перед глазами у него стояла пелена, и в ушах шумело, но он не забыл о том, что вокруг него люди — маленькие худые мужчины и женщины, которые сновали в узеньких переулочках и в тесноте то и дело толкали его. Они вдруг останавливались и пялились на Карса. И эти люди тоже напоминали жителей его Джеккары, города Нижних Каналов. Он слышал музыку арф и звон мелодичных колокольчиков, которые носили женщины. Ветер касался его лица, но это был теплый и влажный ветер, несущий дыхание и запах моря, и это было больше, чем он мог вынести.

Карс продолжал брести, не имея ни малейшего понятия о том, что же ему делать. Он шел просто потому, что шел и не мог найти сил, чтобы остановиться. Шаг за шагом высокий, крепкий и усталый человек шел по улицам Джеккары, человек с обнаженной шпагой в руке. За ним наблюдали горожане. Все. Люди в порту, люди в городе — купцы, рабы, воины, — все глазели на него. Между ними лежала пропасть в миллион лет. Его одежда из странной для них материи и странного цвета, орнамент на платье и поясе принадлежали времени и стране, которых они никогда не знали. И лицо его было лицом чужака.

Эта необычность в течение некоторого времени держала людей на расстоянии. Что-то в нем настораживало и пугало их. И вдруг кто-то произнес слово, и кто-то еще раз повторил его, и через несколько секунд уже не было ни загадки, ни страха — только ненависть. Карс тоже услышал это слово. Глухо, с большого расстояния. Оно росло — от шепота до крика. Воющего крика, который летел по улицам, как завывание волчьей стаи.

— Кхонд! Кхонд! Шпион из Кхондора!

И другое слово:

— Убей!

Слово «кхонд» ничего не значило для Карса, но он понял, что оно было проклятьем. Голос толпы донес до него предупреждение о смерти, и он попытался разбудить в себе инстинкт самосохранения. Но его разум был слишком отуманен событиями последних часов, и ему трудно было сосредоточиться. Камень ударил его по щеке, но резкая боль не сумела вернуть его к действительности. Кровь текла по его лицу. Ее сладковато-кислый вкус напоминал об опасности. Он еще раз попытался стряхнуть оцепенение, охватившее его, или, по крайней мере, разглядеть тех, кто на него нападал. Карс вышел на открытое пространство между доками. Теперь, в сумерках, море полыхало холодным белым светом. Мачты и паруса кораблей отливали черным. Фобос поднимался над горизонтом, и в неверном свете Карс увидел странных существ, которые плавали в море: покрытые шерстью, они не были похожи на людей.

И еще он увидел на набережной двух худых людей с крыльями. Они были одеты в грубые хитоны рабов, и крылья их были сломаны.

Площадь заполнилась толпой. Все больше и больше горожан, привлеченных криком «шпион!», прибывало из узеньких улиц. Крик отразился от зданий, и слово «Кхондор» вторило ему отзвуком эха. С пристани, от крылатых рабов и закованных существ на кораблях до него донеслось:

— Слава Кхондору! Защищайся, человек!

Женщины визжали, как гарпии. Второй камень просвистел мимо его уха. Толпа бросилась на него, но ближайшие попятились, увидев шпагу, и те, у кого были короткие кинжалы, отпрянули.

И снова с пристани донесся крик:

— Слава Кхондору! Смерть Змее, смерть Сарку! Защищайся, человек!

Он знал, что рабы помогли бы ему, если бы у них была такая возможность.

Часть его мозга начала работать — та, что помогла ему выжить в его суровой жизни. Он был всего в двух шагах от зданий; за его спиной рычала толпа. Он увернулся от удара ножом и двинулся в сторону домов. Двое из толпы прыгнули на него, но он отбил нападение и почувствовал, как шпага дважды вошла в тело. Это дало ему несколько секунд, и он бросился в ближайший двор, где толпа не могла бы наброситься на него сзади. Небольшая удача, но каждая секунда жизни — это выигранная секунда.

Он стал вращать шпагой с такой силой, что перед людьми встал барьер из стали, и крикнул на старомарсианском диалекте:

— Стойте! Я не Кхондор!

Толпа взорвалась издевательским смехом.

— Он говорит, что он не из Кхондора!

— Твои друзья приветствуют тебя, кхонд! Харк Пловцам, харк — Крылатым!

Карс закричал:

— Нет, я не кхонд! Я не… — Он остановился на полуслове. Он почти сказал им, что он не с Марса.

Зеленоглазая девочка, почти подросток, подскочила к нему. Ее зубы блестели, как у крысы.

— Трус! — закричала она. — Дурак! Где же, как не в Кхондоре, рождаются такие люди, как ты, — со светлыми волосами и бледной кожей? Откуда же ты мог прийти, варвар, коверкающий язык?

Странное выражение появилось на лице Карса.

— Я из Джеккары…

Они засмеялись. Они давились от смеха — вся площадь, — они хохотали. Теперь они потеряли всякий страх перед ним. Каждое его слово, искаженное эхом толпы, вернулось к нему теми словами, что произнесла девушка, — «трус» и «дурак». Почти одновременно они бросились на него. Это было более чем реальность — искаженные ненавистью лица и короткие мечи. Он яростно отбивался своей длинной шпагой, выплескивая весь свой гнев на то Неведомое, что бросило его в этот чужой мир. Несколько человек упали, пронзенные шпагой Рианона, остальные подались назад. Они стояли, с ненавистью глядя на него, как шакалы, окружившие волка. Послышался крик:

— Солдаты Сарка идут! Они покончат с этим шпионом из Кхондора!

Карс, прижатый к запертой двери и задыхающийся, увидел группу солдат в черных туниках и высоких черных шлемах, которые пробирались сквозь толпу, как корабль через волны. Они шли прямо на него, и джеккарцы уже вопили в предвкушении убийства.

Глава 4

Опасная тайна

Дверь за спиной Карса неожиданно открылась, и он быстро вошел в дом. Пока он пытался восстановить равновесие, дверь так же неожиданно захлопнулась. Он услышал, как задвинулся засов. Позади него кто-то кашлянул.

— Это удержит толпу на короткое время. Но нам нужно удирать отсюда, кхонд. Солдаты Сарка взломают дверь.

Карс резко повернулся, держа шпагу наготове, но он все еще ничего не видел.

Сумасшедший стук в дверь.

Глаза Карса постепенно привыкали к темноте, и он разглядел фигуру человека, стоявшего у связки канатов. Человек был высоким и полным, с мягкой кожей, несомненно, марсианин, одетый в тунику, которая была маловата для его внушительных размеров. Его лицо, бледное, лоснящееся от жира, расплылось в ободряющей улыбке. Маленькие глазки без тени страха смотрели на обнаженную шпагу в руке Карса.

— Я не из Джеккары и не из Сарка, — сказал человек. …..

Меня зовут Бокхаз Ной из Валкиса, и у меня есть свои причины помочь человеку из Кхондора. Но мы должны уйти отсюда, и быстро.

— Куда? — выдавил Карс, все еще тяжело дыша.

— Туда, где ты будешь в безопасности. — Бокхаз прислушался к диким воплям с улицы и стукам в дверь. — Это сарки. Лично я ухожу. Иди со мной или оставайся, кхонд.

Он повернулся и пошел к выходу, двигаясь с удивительной для такого тучного человека быстротой. Он даже не оглянулся, чтобы узнать, следует ли за ним Карс. Но у Карса не было выбора. Хотя он и был оглушен происходящим, он совсем не собирался испытывать на себе, насколько крепки мечи солдат Сарка и кинжалы бродяг из Джеккары. Карс пошел следом за Бокхазом. Валкисианин пробормотал что-то, пытаясь вылезти через маленькое окошко в дальнем углу комнаты.

— Я знаю каждую крысиную нору в этом портовом районе. Поэтому, когда я увидел тебя, стоящего у двери дома Тарас Тира, я просто залез внутрь и впустил тебя. Выхватил тебя у них из-под носа.

— Но почему? — спросил Карс.

— Я же сказал тебе — я люблю кхондов. Они отважны настолько, что могут щелкать пальцами перед Сарком и Змеей. Я помогаю им каждый раз, когда появляется такая возможность.

Все это не имело для Карса никакого смысла. Но что имело смысл? Что он вообще мог знать о любви и ненависти этого Марса? Он был в ловушке, в далеком прошлом, и он должен, как малое дитя, заново учиться жить.

Толпа снаружи готова растерзать его, это он знал наверняка. Вес думают, что он кхонд. Не только джеккарская толпа, но и полулюди со сломанными крыльями, существа, поросшие шерстью и прикованные к галерам. Карс вздрогнул. До этого момента он даже не вспомнил об этих странных существах. И кто такие кхонды?

— Сюда, — прервал Бокхаз его размышления.

Они прошли темным лабиринтом вонючих улочек, и толстый валкисианин втиснулся в узкую дверь маленькой хибары. Карс следовал за ним. Он еще успел услышать странное шипение и попробовал уклониться, но не смог. Что-то взорвалось миллионами искр в его голове, и он рухнул на грязный пол лицом вниз.

Он очнулся при свете маленькой бронзовой лампы, стоявшей перед ним на табуретке. Он лежал на грязном полу хижины. Сделав попытку подняться, он понял, что его запястья и лодыжки стянуты сыромятным ремнем. Боль пронзила голову, и он качнулся назад. Бокхаз тут же поправил подушку и поднес глиняную кружку с водой к его губам.

— Я ударил тебя слишком сильно, прости. Но ведь в темноте, да еще когда имеешь дело с вооруженным человеком, надо быть осторожным. Хочешь со мной поговорить?

Карс взглянул на него, и только старая привычка помогла ему сдержаться.

— О чем? — спросил он.

Бокхаз сказал:

— Я честный и правдивый человек. Когда я спас тебя от толпы, у меня была только одна мысль — ограбить тебя.

Карс увидел, что его украшенный драгоценностями пояс и воротник перешли к Бокхазу, который повесил их себе на шею.

Валкисианин поднял свой толстый палец и ласково их погладил.

— Но потом, — добавил он, — я присмотрелся повнимательнее к этому. — Он кивнул на шпагу, прислоненную к табуретке. — Многие люди увидят в ней только доброе оружие. Но я, Бокхаз, — образованный человек. Я сумел прочитать символы на клинке. — Он наклонился к Карсу. — Где ты нашел эту шпагу?

Инстинкт заставил Карса солгать:

— Я купил ее у торговца.

Бокхаз покачал головой:

— Неправда. На клинке следы коррозии, на орнаменте грязь и пыль. Рукоять даже не отполирована. Ни один торговец не продаст оружие в таком состоянии. Нет, мой друг, эта шпага лежала долго-долго в темноте… в гробнице того, кто ею владел, — Рианона.

Карс лежал без движения, глядя на Бокхаза. Ему не нравилось его лицо. Веселое и доброе лицо. Валкисианин мог составить чудесную компанию за бутылкой винца. Он полюбил бы человека, как брата, и страшно жалел бы о том, что необходимость заставляет его вырезать ему сердце.

Карс выдержал взгляд Бокхаза с напускным безразличием.

— Может быть, это и есть шпага Рианона, мне все равно. Я купил ее у торговца.

Бокхаз поджал губы и покачал головой. Он наклонился и потрепал Карса по щеке.

— Пожалуйста, не лги мне, сынок. Меня так расстраивает, когда мне лгут.

— Я говорю правду, — сказал Карс. — Послушай, у тебя в руках шпага и мои драгоценности. С меня больше нечего взять. Удовольствуйся же этим.

Бокхаз вздохнул. Он обиженно взглянул на Карса.

— Почему ты так неблагодарен? Разве не я спас тебе жизнь?

Карс издевательски ответил:

— Да, это был царский жест.

— Так и есть. Если бы нас схватили, моя жизнь не стоила бы и этого. — Бокхаз щелкнул пальцами. — Я украл у толпы миг наслаждения. Ведь заявление о том, что ты не из Кхондора, для них — пустой звук.

Он выпалил это как бы между прочим, наблюдая за Карсом своими маленькими поросячьими глазками. Карс серьезно и твердо посмотрел на Бокхаза.

— Откуда ты взял, что я не из Кхондора?

Бокхаз засмеялся.

— Ни один кхонд не будет настолько глуп, чтобы показаться в одиночку в Джеккаре. В особенности если у него есть тайна. Страшная тайна гробницы Рианона.

На лице Карса не дрогнул ни один мускул. Но мысленно он быстро повторил еще раз все услышанное. Ага. Так, оказывается, гробница Рианона была утеряна еще в далеком прошлом?

Он пожал плечами.

— Я ничего не знаю о Рианоне и его гробнице.

Бокхаз топтался вокруг Карса и улыбался ему, как отец улыбается расшалившемуся сыну.

— Мой друг, ты не откровенен со мной. Нет ни одного человека на Марсе, кто не знал бы, что Куру много лет назад ушли из нашего мира, потому что Рианон, Проклятый бог, их брат, совершил страшное дело. И всем известно, что они построили потайную гробницу и заточили там Рианона и его могущество. А ведь это так прекрасно, что человек ищет могущества у богов! И теперь, когда ты знаешь, где она, ты что, хочешь сохранить секрет для себя одного?

Он потрепал Карса по плечу и просиял.

— Это вполне естественно. Но такой секрет — слишком тяжелый груз для одного человека. Нужен умный друг, который тебе поможет. Владея тайной гробницы, мы с тобой будем самыми могущественными людьми на Марсе.

Карс сказал без всяких эмоций:

— Ты сумасшедший. Я не знаю никакой гробницы. Я купил шпагу у торговца.

Бокхаз долго глядел на него, и на лице его была печаль.

— Не лучше ли будет, если ты все расскажешь мне сам, прежде чем я начну выдавливать из тебя твои тайны?

— Мне нечего сказать тебе, — резко ответил Карс. У него не было ни малейшего желания подвергаться пытке. Но странное предостерегающее чувство возвратилось к нему, и что-то в глубине его существа властно приказывало ему не выдавать тайны гробницы. И даже если бы он раскрыл секрет, толстый валкисианин, скорее всего, убил бы его, как лишнего свидетеля.

Бокхаз с грустью пожал плечами:

— Ты заставляешь меня идти на крайние меры. Мне это ненавистно. Я слишком мягок для подобных дел. Но необходимость…

Он полез в кисет, висевший у него на поясе, когда неожиданно снаружи послышались голоса и топот тяжелых сапог. Кто-то закричал:

— Здесь! Здесь живет эта свинья Бокхаз!

В дверь замолотили тяжелыми кулаками с такой силой, что вся хижина стала ходить ходуном.

— Открывай, жирная свинья из Валкиса!

Могучие плечи налегли на дверь.

— Боги Марса, — простонал Бокхаз, — эти негодяи сарки выследили нас.

Он схватил шпагу Рианона и начал прятать ее в постели, когда дверь треснула и в хижину ворвались несколько солдат.

Глава 5

Раб Сарка

Бокхаз взял себя в руки невероятно быстро. Он низко поклонился командиру — чернобородому мужчине, одетому в черную кольчугу вроде тех, что Карс видел у солдат Сарка на площади.

— Мой господин Скилд, — сказал Бокхаз, — я сожалею о том, что вам пришлось приложить немало трудов, ломая мою дверь как раз в тот момент, когда я собирался идти искать вас.

Он повернулся к Карсу.

— Я сохранил его для вас в целости и сохранности.

Скилд покачал своей черной бородой и захохотал. Следом за ним засмеялись и солдаты.

— Ты сохранил его… для нас, — сказал Скилд. И засмеялся еще громче. Он подошел к Бокхазу.

— Я полагаю, что только твоя преданность позволила тебе утащить собаку кхонда из моих рук.

— Мой господин, — возразил Бокхаз, — толпа была готова убить его.

— Именно поэтому мои солдаты и пришли — мы хотели взять его живым. Мертвый кхонд нам не нужен. Но ты «помог» нам. К счастью, тебя успели заметить.

Он наклонился вперед и дотронулся до краденых драгоценностей на шее Бокхаза.

— Да, — повторил Скилд, — к счастью.

Он сорвал с его шеи пояс и воротник и положил их в свой кисет. Затем подошел к кровати, где, наполовину зарытая в ворох нечистого белья, лежала шпага. Он поднял ее, почувствовал вес и баланс клинка и улыбнулся.

— Настоящее оружие, — сказал он. — Прекрасное, как сама Госпожа, и столь же смертоносное.

Он разрезал острием шпаги ремни, стягивающие руки и ноги Карса.

— Встань, кхонд, — приказал он и помог ему своей тяжелой сандалией.

Карс встал и мотнул головой, пытаясь прогнать головокружение. И, пока солдаты не успели схватить его, ударил кулаком в толстый живот Бокхаза. Скилд снова засмеялся. У него был густой, сильный смех моряка. Он все еще хохотал, в то время как солдаты оттащили Карса от хватающего ртом воздух Бокхаза.

— Совсем не обязательно делать это сейчас. Впереди у вас будет достаточно времени. У вас обоих будет достаточно времени насладиться обществом друг друга.

Карс увидел, что Бокхаз понял намерения Скилда.

— Мой господин, — залепетал он, все еще задыхаясь. — Я преданный человек. Все, чего я хочу, — это служить Сарку и Ее Высочеству госпоже Иваин.

Он поклонился при этих словах.

— Разумеется, — сказал Скилд. — И лучше всего послужить Сарку и госпоже Иваин ты сможешь на борту галеры.

Краска отлила от щек Бокхаза.

— Но, мой господин…

— Что?! — сердито закричал Скилд. — Ты возражаешь? Где же твоя преданность, Бокхаз? — Он поднял шпагу. — Ты хорошо знаешь, как карают за измену?

Солдаты вокруг Скилда еле сдерживали смех.

— Нет, — сказал Бокхаз уверенно. — Я — преданный. Никто не может обвинить меня в измене. Я готов служить…

Он запнулся, сообразив, что собственный язык завел его в ловушку.

Скилд шлепнул его шпагой плашмя по мягкому месту.

— Так иди и служи! — заорал он.

Бокхаз повалился с диким воем. Солдаты схватили его, и через несколько минут Карс и Бокхаз были скованы одной цепью с кандалами на руках и ногах. Скилд вложил шпагу Рианона в ножны, свою собственную передав солдату.

И снова Карс проделал путь через улицы Джеккары, только на этот раз ночью и в кандалах, без драгоценностей, без шпаги.

Они подошли к дворцовой набережной, и вновь холодное чувство нереальности охватило Карса. Он смотрел на высокие балконы, освещенные фосфоресцирующим пламенем. Мягкий белый свет моря лился где-то далеко в темноте. Вся правая часть дворца кишела людьми — рабами, солдатами в кольчугах, курьерами, женщинами и жонглерами. Отзвуки карнавала — музыка, голоса — доносились из дворца, когда они проходили мимо.

Бокхаз заговорил с Карсом быстрым шепотом:

— Эти солдаты — дураки, они не узнали шпаги. Молчи о гробнице, иначе они привезут нас в Кара-Дху, а ты хорошо знаешь, что это значит!

Он содрогнулся всем телом от ужаса. Карс был слишком потрясен случившимся, чтобы ответить. Все, что произошло с ним в этом невероятном мире, лишило его сил, и физическая усталость брала свое, накатывая неотвратимо, как волна.

Бокхаз продолжал говорить громко, специально для стражников:

— Все это великолепие — в честь Госпожи Иваин из Сарка! Принцесса так же могущественна, как и ее отец, король Гарах! Это великая честь — служить на ее галере!

Скилд засмеялся.

— Хорошо сказано, валкисианин! И твоя преданность не останется без награды. Эта честь будет предоставлена тебе очень надолго.

Черная военная галера лениво покачивалась на волнах. Галера была большая, с высокими бортами, со скамьями для гребцов, с башенкой и каютами для офицеров и самой Иваин. Факелы ярко горели на нижней палубе, и мягкий свет лился из окон нижних кают. Солдаты Сарка столпились на палубе, перебрасываясь шутками. Но внизу, там, где размещались гребцы, стояла горькая тишина.

Скилд громко крикнул:

— Эй, Каллус!

Крупный моряк поднялся из недр трюма, ловко балансируя на палубе. Землянин, оглушенный, измученный, с трудом заставлял себя держаться на ногах и почти не обращал внимания на гребцов, наблюдавших за ними. Каллус подошел к невольникам. В правой руке он держал бутылку с вином, в левой — большой бич. Он взглянул на Карса и Бокхаза, лениво улыбнулся и ткнул бутылкой в их сторону:

— Поставьте этих псов на крайнее левое весло.

Скилд добавил:

— И проследи, чтобы их приковали вместе, к одному веслу.

Карс метнул на них взгляд, полный ненависти, и зарычал.

Бокхаз сжал его плечо и встряхнул:

— Ты что, идиот? У нас и так будет достаточно побоев, не надо на них напрашиваться.

Последняя скамья, расположенная под каютой-башенкой, была почти пуста, если не считать одного спящего человека. Кузнец приковал Карса и Бокхаза к веслу, а солдаты, пока он работал, стояли рядом и охраняли его на тот случай, если рабы вздумают бунтовать.

Каллус щелкнул своим бичом, и щелчок этот прозвучал, как ружейный выстрел. Бокхаз толкнул Карса в бок. Но Карс заснул и даже не пошевелился. Ему снилось, что он опять падал, — и снова чувствовал, как что-то живое прикасается к его нервам, к его мозгу.

— Нет, — прошептал Карс, — нет.

Он вновь и вновь повторял слово отказа — отказа от чего-то, что темное Неведомое предлагало ему сделать и что было странным и страшным. Но мольба становилась все более настойчивой, и ощущение было сильнее, чем то, которое он испытал в гробнице. Карс надломленно закричал:

— Нет, Рианон!

И проснулся. Он огляделся вокруг, еще как бы во сне. Каллус и другой надсмотрщик бежали по палубе, хлеща гребцов по спинам плетью, чтобы они скорее просыпались. Бокхаз взглянул на Карса со странным выражением.

— Ты выкрикнул имя Проклятого, — сказал он.

Другой раб на их весле тоже непонятно покосился на него. С соседнего весла на него внимательно глядели два светящихся глаза на покрытом шерстью лице.

— Кошмарный сон — и ничего больше, — пробормотал Карс. Его слова были прерваны свистом бича, больно хлестнувшего по спине.

— На весло, грязь! — заорал Каллус, возвышаясь над ним.

Карс зарычал в ответ, но Бокхаз закрыл его рот своей толстой лапой.

— Тихо, — предупредил он, — тихо.

Карс взял себя в руки, но ему все равно достался лишний удар. Каллус стоял рядом и криво улыбался.

— Ты будешь у меня работать, — сказал он. — Будешь… Ну, негодяи, мерзавцы! — крикнул он. — Налегайте на весла! Мы с отливом отходим к Сарку, и я сдеру шкуру с первого, кто потеряет счет!

Матросы распускали паруса. Ветер стих, и паруса понадобятся только к утру. Все вокруг замерло. Но вот дана команда: первый удар барабана. Все гребцы на веслах налегли на планку, подняли весло и опустили. Постепенно мир превратился в ритмичное чередование весел. Удар. Весло. Удар. Весло. Яма для гребцов была огромной, и можно было рассмотреть только часть ее с длинными рядами скамей и весел. Но Карс слышал веселый шум на верхней палубе, где приветствовали Иваин из Сарка.

Галера выходила из залива. Карс почувствовал, что по мере того, как тяжелый корабль входил в открытое море, волны стали покачивать его. Ночной ветерок был совсем слабеньким, и паруса так и остались нераскрытыми. Барабанщик участил удары, и, чередуя удары барабана с ударами бича по спинам рабов, надсмотрщики добились того, что галера медленно набирала скорость. Она все дальше уходила в море. Через открытое окно Карс увидел, что за бортом плещется словно не вода, а молоко, горящее тихим, ясным светом. Теперь он был рабом Сарка, прикованным к веслу галеры, плывущей по Белому морю Марса.

Глава 6

На марсианском море

Наконец ветер наполнил паруса, и рабам позволили отдохнуть. Карс снова заснул. Когда он открыл глаза, солнце уже садилось. Через окно в борту галеры он видел, как море меняет цвет в лучах заката. Он никогда не видел ничего более прекрасного. Можно было усмотреть иронию в том, что он наслаждается этим зрелищем, прикованный к веслу.

На воде появились бледные искры первых лучей и окрасили волны мягким огнем — аметистом, затем перламутром и наконец багрянцем. Карс смотрел, пока последняя вспышка не потускнела и вода не приобрела вновь свой нежно-белый цвет. Он пожалел о том, что закат так быстро погас. Картина была настолько нереальной, что ее легко можно было представить себе просто сном: дом мадам Кан на Нижних Каналах, крепкий сон после большой бутылки тила… Бокхаз всхрапывал рядом с ним. Барабанщик дремал, положив голову на барабан. Рабы, утомленные тяжелой работой, крепко спали. В основном это были осужденные воры и убийцы, — так он думал. Их лица были похожи на лица жителей Джеккары, Валкиса и Барракеша. Но были и другие — включая третьего гребца на их планке. «Кхонды», — подумал он и понял, почему его тоже приняли за кхонда. Это были крупные, большекостные люди со светлыми глазами, светлыми волосами и тем варварским обликом, который так любил Карс. Он перевел неторопливый взгляд на других гребцов и на цепь, которой были прикованы два странных раба за бортом. Это были не люди. Не совсем люди. Они были похожи на дельфинов и на людей одновременно, с большими плавниками, с телами, покрытыми мягкой шерстью, почти исчезающей на лице. Их лица и тела были красивы. Они отдыхали, и их темные глаза были полны мудрости.

Это те, сообразил Карс, кого джеккарцы называли Пловцами. Любопытно, какая работа у них на этом корабле? Один из Пловцов был мужчиной, другой — женщиной. Внезапно он заметил, что и они с любопытством изучают его. Мелкая дрожь прошла по его телу. Что-то очень странное было в их глазах, которые словно смотрели в самую глубь души.

Женщина сказала мягким голосом:

— Добро пожаловать в братство бича.

Ее слова прозвучали вполне по-дружески Карс улыбнулся ей в ответ:

— Спасибо.

Но он уловил в ее интонации нотку недоверия. Он говорил на старом марсианском диалекте с резким акцентом. Было бы невозможно объяснить им, откуда он пришел. Он знал также, что кхонды не сделают той же ошибки, что и джеккарцы, которые приняли его за кхонда. Следующие слова женщины Пловца убедили его в этом.

— Ты не из Кхондора, — сказала она, — хотя ты и похож на них. Где же твоя родина?

Грубый мужской голос внезапно присоединился к ней:

— Да, где твоя родина, незнакомец?

Карс обернулся на этот голос к рабу-кхонду, который был третьим на его весле. Кхонд смотрел на него с подозрением. Он продолжал:

— Люди говорят, что ты схваченный шпион из Кхондора, но это ложь. Ближе к истине, вероятно, что ты джеккарец, замаскированный под кхонда и подосланный сюда сарками.

Тихий, но угрожающий ропот прошел по рядам галерни-ков. Карс понимал, что должен оправдаться и сделать это нужно немедленно.

— Я не из Джеккары, а из племени охотников, далеко за Шаном. Это так далеко, что все вокруг — совершенно новый мир для меня.

— Может быть, ты и не врешь, — нехотя проворчал кхонд. — Ты странно выглядишь, и твоя речь не всегда понятна. А что привело на борт этого борова-валкисианина?

Толстяк уже проснулся и ответил запальчиво:

— Мой друг и я были ложно осуждены сарками за воровство. Какой позор! Я — Бокхаз из Валкиса — осужден за воровство! Насмешка над правосудием!

Кхонд презрительно сплюнул и отвернулся.

— Я так и думал, — сказал он.

Бокхаз улучил момент и зашептал на ухо Карсу:

— Они думают, что мы осужденные воры. Это и к лучшему, друг мой.

— Кто же ты, как не воришка? — жестко ответил Карс.

Бокхаз долго изучал его маленькими колючими глазками.

— А вот кто ты, друг?

— Ты же слышал: я жил далеко за Шаном.

«За Шаном и вообще далеко за этим миром», — мрачно подумал Карс. Но он не мог сказать этим людям правду о себе. Толстый валкисианин пожал плечами.

— Если ты не хочешь говорить правду, это твое дело. Я доверяю тебе. Разве мы не друзья?

Карс кисло улыбнулся этому гениальному вопросу. Что-то все-таки было в наглости толстяка, и он находил это «что-то» почти забавным.

Бокхаз заметил его улыбку.

— А, ты вспомнил мою грубость по отношению к тебе прошлой ночью. Это был просто порыв… Давай забудем о нем. Я, Бокхаз, уже забыл, — добавил он щедро. — Но ты знаешь, друг мой, секрет (он понизил голос) гробницы Рианона.

Наше счастье, что Скилд слишком самоуверен и глуп, чтобы узнать шпагу.

Карс спросил его:

— Почему гробница Рианона так важна для Марса?

Вопрос поразил Бокхаза. Он был просто ошарашен.

— Ты хочешь сказать, что не знаешь?

Карс напомнил ему:

— Я же сказал тебе, что пришел издалека и ваш мир — новость для меня.

Лицо Бокхаза выражало недоверие и недоумение одновременно. Наконец, он сказал:

— Я не могу понять, затеял ты какую-то странную игру или ты действительно ничего не знаешь. — Он пожал плечами. — В любом случае, ты все равно узнаешь эту историю от других. Я расскажу тебе. — И он заговорил быстрым шепотом, глядя прямо в глаза Карсу. — Даже такой варвар, как ты, должен знать о сверхлюдях Куру, которые владели всей мощью и мудростью Вселенной. И был среди них Проклятый Рианон, который согрешил, передав часть их мудрости дхувианам. Из-за этого Куру ушли из нашего мира, и никто не знает, куда. Но перед тем как покинуть мир, они схватили Рианона и заточили его в гробнице вместе с его инструментами ужасной силы и разрушения. Поэтому на Марсе и искали эту гробницу — искали неустанно в течение многих веков. Неудивительно, что Империя Сарков и Морские Короли пойдут на все, чтоб только заполучить силу и тайны Проклятого. И могу ли я осуждать тебя, нашедшего гробницу, за то, что ты хранишь свой секрет и так осторожен?

Последнюю фразу Карс пропустил мимо ушей. Но он вспомнил теперь странные приборы, которые видел. Имели ли эти инструменты отношение к старой, давно забытой науке, потерянной полуварварским Марсом много лет назад?

Он спросил:

— Кто такие Морские Короли? Я так понимаю, они враги Сарка?

Бокхаз кивнул:

— Сарк правит землями на востоке, севере и юге Белого моря. Но на западе расположены небольшие свободные королевства смелых морских бродяг, таких как кхонды и Морские Короли. Это противники Империи Сарка. — И добавил: — Да, и потому многие даже в моем родном городе Валкисе и в других местах тайно ненавидят Сарк из-за дхувиан.

— Дхувиане? — переспросил Карс. — Ты упоминал о них раньше. Кто они такие?

Бокхаз фыркнул:

— Послушай, друг, конечно, неплохо изображать из себя невежду-варвара, но это уже становится смешным! Нет ни одного варвара, который бы не знал и не боялся проклятой Змеи!

«Значит, другое название таинственных дхувиан было «змея». Интересно, почему их так назвали?» — подумал Карс. Он вдруг почувствовал, что женщина-Пловец внимательно следит за ним.

На мгновение ему вдруг показалось, что она читает его мысли.

— Шаллах наблюдает за нами — лучше помолчим, — сердито прошептал Бокхаз. — Всем известно, что Халфлинги умеют читать мысли.

Если это так, подумал Карс, то Шаллах-Пловец найдет в моих мыслях много любопытного.

Он был брошен в совершенно незнакомый ему мир, и все вокруг представляло для него сплошную. загадку. Но если Бокхаз говорил правду, эти странные предметы из гробницы Рианона действительно принадлежали величайшей науке. И даже сейчас, будучи рабом, он держал в руках ключ к тайне, обладать которой желал в этом мире каждый. Эта тайна могла также означать его смерть. Он должен сохранить ее любой ценой, пока не станет свободным. И он все больше ненавидел сарков, в этом он был абсолютно уверен.

Солнце встало высоко над горизонтом и теперь жалило лучами открытую яму для гребцов. Ветер, который дул наверху, не достигал нижней палубы и не облегчал положения рабов. Люди плавились от палящих лучей. Ни воды, ни куска хлеба они не видели уже давно, и к чувству жажды прибавилось острое чувство голода. Запавшими глазами Карс смотрел, как солдаты Сарка весело бродят по верхней палубе и перебрасываются шутками. Прямо над его головой находились башенка и дверь, которая все время была закрыта. У двери постоянно стоял на страже матрос-сарк, настоящий великан, с большим боевым топором. Он принимал приказы только непосредственно от Скилда.

Скилд стоял наверху, порывы ветра ерошили его бороду. Ему не было никакого дела до страданий гребцов. Изредка он давал указания рулевому и снова всматривался вдаль.

Наконец гребцов накормили — кусок черного хлеба и несколько глотков воды. Их разносил странный крылатый раб, вроде тех, что Карс видел еще прежде в Джеккаре. Толпа их так и называла — Крылатые. Карс смотрел на него с любопытством. Внешне он выглядел как искалеченный ангел — с сияющими, но перебитыми крыльями, с прекрасным лицом. Он двигался между скамьями медленно, словно ему трудно было ходить. И он ни разу не улыбнулся, и глаза его были подернуты дымкой.

Шаллах поблагодарила его за еду. Он даже не взглянул на нее и пошел дальше, волоча за собой пустую корзинку. Шаллах повернулась к Карсу:

— Большинство Крылатых умирают, когда им ломают крылья.

Он понял, что она имела в виду: смерть души. И вид этого Халфлинга со сломанными крыльями только усилил его ненависть к саркам и к его собственному рабству.

— Да будут прокляты те, кто творит зло вместе со Змеей! — прорычал Джаксарт, громадный кхонд на их весле. — Пусть будет проклят король их и его дочь, дьяволица Иваин! Если бы я только мог, я утопил бы в волнах все зло, что она содеяла в Джеккаре!

— А почему она не появляется на палубе? — спросил Карс. — Она что, такая хрупкая, что боится выйти из своей башенки?

— Эта гадюка — хрупкая? — Джаксарт сплюнул в ярости. — Просто она ублажает своего любовника, спрятанного в ее каюте. Он прополз туда еще в Сарке, закутанный в плащ с капюшоном, и с тех пор ни разу не показался. Но мы-то видели его…

Шаллах настороженно прошептала:

— Там нет никакого любовника. Я чувствую Зло, большое Зло. Я почувствовала его, как только оно появилось на борту. — Она повернула свое встревоженное лицо к Карсу. — Мне кажется, что проклятие лежит и на тебе, незнакомец. Я слышу его, но не могу понять тебя.

Карс ощутил легкий холодок, пробежавший между лопатками. Эти Халфлинги с их сверхчувствительностью наверняка поняли, что он не принадлежит к их миру. И он почувствовал облегчение, когда Шаллах и Нарам (ее партнер) отвернулись от него.

Часто Карс ловил себя на том, что смотрит на верхнюю палубу. Он почему-то хотел взглянуть на эту Иваин из Сарка, собственностью которой он теперь стал.

К полудню ветер утих, и наступил мертвый штиль. Удары барабана участились. Рабы надрывались на веслах из последних сил, стараясь не потерять счет и не угодить под плеть Каллуса. Только Бокхаз выглядел довольным.

— Я не был рожден моряком, — говорил он, потряхивая бородкой. — Кхонд вроде тебя, Джаксарт, всосал морское дело с молоком матери. Но я в юности был слишком хрупок и нежен, и это вынудило меня искать более спокойной жизни. Боги, благословите штиль! Даже тяжелые весла не так уж плохи по сравнению с диким ветром, мотающим эту галеру, как скорлупку!

Карс сочувственно прислушивался к речам Бокхаза, пока вдруг не сообразил, что у того был неплохой повод для подобного красноречия. Бокхаз жульничал и не очень утруждал себя греблей, в то время как Карс и Джаскарт вдвоем изнемогали под тяжестью весла.

День тянулся медленно, жаркий и бесконечный, он проходил под бой барабанов, в мучительной работе. Ладони Карса покрылись мозолями, которые лопнули и теперь кровоточили. Он был крепким человеком, но сейчас чувствовал, что с каждой минутой силы уходят от него. И он завидовал Джаксарту, который держался так, словно родился с веслом в руке. Постепенно усталость взяла верх. Он провалился в какое-то оцепенение и двигался большей частью механически. В тот момент, когда ослепительное солнце спускалось к горизонту, что-то заслонило ему небо.

Прямо над ним на верхней палубе стояла красивая молодая женщина и смотрела на море.

Глава 7

Шпага

Она была Сарк, и она была дьявол, как говорили гребцы. Но кем бы она ни была, при виде ее дыхание Карса на мгновение остановилось, и он зачарованно глядел на нее. Она стояла, словно темное пламя в лучах заката, одетая, как молодой воин. Поверх фиолетовой туники, подчеркивая стройность ее фигуры, была надета кольчуга, и короткий меч висел на боку. На голове она не носила никакого убора, и ее волосы, коротко подрезанные на лбу, падали на спину. Под темными бровями горели чудесные глаза. Она стояла на палубе, длинноногая, стройная, широко расставив ноги, и вглядывалась в море.

Карс почувствовал горькое восхищение этой красотой. Эта женщина была его госпожой, и он ненавидел ее и ее племя, но он не мог остаться равнодушным к ее пылающей красоте, к ее силе.

— Гребите, ублюдки!

Крик и удары бича вернули его к действительности. Но он пропустил счет, весло опоздало, Джаксарт выругался, а Каллус безжалостно хлестал по спинам Карса и его товарищей. Он бил и бил их, пока Бокхаз не взвыл:

— Милосердия, госпожа Иваин! Милосердия!

— Заткнись, выродок! — зарычал Каллус и ударил его так, что кровь выступила на его бледной коже.

Иваин бросила взгляд в яму гребцов и окликнула надсмотрщика:

— Каллус!

Надсмотрщик поклонился.

— Слушаю, Ваше Высочество.

— Распорядись ускорить удары барабана, — сказала она. — Быстрее, мне нужно успеть к Черным Берегам до темноты. — Она посмотрела прямо на Карса и Бокхаза и добавила: — И беспощадно бей любого, кто пропустит счет.

После этого она ушла.

Удары барабана участились. Карс с горькой улыбкой глянул в спину удаляющейся Иваин. А неплохо было бы укротить эту женщину, подумал он. Сломать ее, растоптать ее гордость. Плеть снова опустилась на его спину, и ему ничего не оставалось делать, как продолжать грести. Джаксарт улыбнулся, по-волчьи скаля зубы. В перерыве между ударами он сказал:

— Сарк владычествует над Белым Морем и хочет, чтобы все это признали. Но Морские Короли еще выйдут на его просторы. И даже Иваин не посмеет встать на их пути!

— Если Морские Короли так близко от нас, почему же галеру не сопровождает эскорт? — спросил Карс, тяжело дыша.

Джаксарт покачал головой:

— Я тоже не могу этого понять. Как я слышал, король Гарах послал свою дочь покорить только что завоеванное им государство, тамошний властитель стал слишком много себе позволять. Но почему она вышла в море без эскорта?..

Бокхаз предположил:

— Может быть, дхувиане дали саркам мощное оружие для ее защиты?

Кхонд фыркнул:

— Дхувиане слишком умны, чтобы пойти на это! Они сами иногда используют свое ужасное оружие, защищая со-юзников-сарков, это правда. Именно для того и был заключен их договор. Но дать оружие Сарку, научить сарков пользоваться им? Они не настолько глупы!

Картина прошлого Марса все яснее и яснее вырисовывалась перед Карсом. Все эти царства были наполовину варварскими — и в то же время существовали загадочные дхувиане. У них, несомненно, была сильная наука, намного опередившая весь остальной Марс, наука, секреты которой они ревниво охраняли и использовали в своих целях, а также оказывая помощь своим союзникам-саркам.

Ночь спустилась над морем. Иваин оставалась на палубе, и стража была удвоена.

Нарам и Шаллах, Пловцы, все время о чем-то возбужденно беседовали. В свете факела их странные глаза переливались всеми цветами радуги.

У Карса не было ни сил, ни желания восхищаться ночным морем. Как нарочно, усилилась качка, превратившая греблю, и без того мучительную, в совсем уж невыносимое дело. Удары барабана не стихали. Безмолвная ненависть сжигала Карса. Боль в спине и ладонях была невыносимой, весло стало свинцовым. Оно било и толкало его, словно живое существо. Что-то произошло с его лицом. Странное застывшее выражение появилось на нем, вся краска отлила от щек, его глаза стали неподвижными, холодными, как два куска льда. Барабан отдавался стуком сердца в груди, страшным ревом, который становился громче с каждым новым ударом.

Волна подняла галеру, и весло с силой ударило Карса в грудь; на мгновение он захлебнулся воздухом. Более опытный Джаксарт и плотный, тяжелый Бокхаз удержались на скамье, получив, впрочем, свою долю ударов кнута и порцию ругательств Каллуса, назвавшего их «ленивыми свиньями». Карс выпустил из рук весло. Надсмотрщик еще не понял, что случилось, когда Карс рванулся к нему, насколько ему позволяли цепи, и стал молотить его кулаками по голове, рыча от ненависти. Мгновенно весь порядок гребли был нарушен. Каллус подскочил к Карсу и ударил его тяжелой рукояткой бича. Оставив его почти без сознания, надсмотрщик убрался в безопасное место, подальше от могучих рук Джаксарта. Бокхаз съежился, как только мог, и сидел молча, всем своим видом демонстрируя полное смирение.

С палубы донесся голос Иваин:

— Каллус!

Начальник надсмотрщиков поклонился ей:

— Да, Ваше Высочество!

— Отхлестай их так, чтоб они помнили: они только рабы и пусть не воображают себя людьми!

Ее гневный взор остановился на Карсе.

— Что касается этого… Он новенький, не так ли?

— Да, Ваше Высочество.

— Так проучи его, — сказала она.

И они проучили его. Каллус и надсмотрщик занимались обучением вместе. Карс спрятал голову в, ладони и терпел. Бокхаз вскрикивал от боли, когда кнут случайно задевал его. Карс видел, как темные полосы крови сползали на пол с его плеч и пятнали палубу. Кипящая ненависть охладевала в нем и превращалась в ледяное железо, которое бичами ковали два «кузнеца». Наконец они остановились. Карс поднял голову. Это было нелегко, но он упрямо поднял голову. Он взглянул прямо в прекрасные глаза Иваин.

— Хороший ли урок ты получил, раб? — спросила она.

Прошло несколько секунд, прежде чем он смог ответить ей. Ему было уже безразлично, будет ли он жить или сейчас умрет. Вся вселенная сконцентрировалась для него в этой женщине, которая стояла, возвышаясь над ним, такая самоуверенная, такая недоступная.

— Спустись сюда и сама обучи меня, если сможешь, — ответил он резко и назвал ее словом, от которого покраснели бы и грубые просоленные моряки из Нижнего порта Джеккары.

На мгновение все окаменели и не могли вымолвить ни слова. Карс увидел, как побледнело ее лицо, — и засмеялся. Жуткий смех, похожий больше на кашель, раздался в полной тишине.

Скилд выхватил шпагу и прыгнул вниз, в яму, к гребцам. Клинок сверкнул в свете факела. Карс понял, что это смерть. И он ждал удара, но удара все не было, и он не сразу сообразил, что Иваин приказала Скилду не убивать его. Скилд остановился в недоумении и растерянности.

— Но, Ваше Высочество…

— Иди сюда, — сказала она, и Карс увидел, что она внимательно смотрит на шпагу в руке Скилда. На шпагу Рианона.

Скилд поднялся к Иваин, его лицо было несколько испуганным.

— Дай мне ее, — сказала Иваин.

Скилд растерялся, не понимая, о чем она говорит.

— Шпагу, дурак, — повторила она.

Он вложил шпагу в ее руки, и она стала изучающе вглядываться в мастерскую работу неведомого оружейника, в одинокий дымчатый камень на рукояти, в символы на клинке.

— Где ты нашел ее, Скилд?

— Я… — Он замялся, не зная, как признаться в мародерстве, и рука его инстинктивно нащупала украденный воротник.

Иваин сказала сухо, словно хлестнула его по лицу.

— Меня не интересуют твои воровские привычки. Где ты ее нашел?

Он указал рукой на Карса и Бокхаза.

— У них, Ваше Величество. Когда я арестовал этих бродяг…

Она кивнула:

— Доставь их в мою каюту.

И исчезла за дверью башенки.

Скилд, совершенно потерянный, с несчастным лицом, повернулся, чтобы выполнить ее приказ.

Бокхаз простонал:

— О, милосердные боги! Это конец! — Он наклонился к Карсу и быстро зашептал в его ухо: — Лги, как ты никогда раньше не лгал! Если они дознаются, что тебе известен секрет гробницы Рианона, дхувиане вырвут его у тебя под пыткой!

Карс промолчал. Он боялся потерять сознание. Скилд велел принести вина, и оно было доставлено в одну минуту. Он дал Карсу выпить немного и снял с него и Бокхаза цепи. Вино и свежий ветер немного оживили Карса. Скилд втолкнул их обоих в каюту Иваин, а сам встал на страже.

Иваин сидела перед большим столом, украшенным богатой резьбой. На столе лежала, поблескивая, шпага Рианона. В дальнем углу каюты имелась небольшая дверца, ведущая в другую, меньшую по размерам каюту. Карс заметил, что эта дверца слегка приоткрылась. Оттуда не проникало никакого света, но у него появилось такое чувство, словно кто-то или что-то притаилось за ней, слушая каждое слово. Это чувство заставило его вспомнить, что говорил Джаксарт о Нараме и Шаллах. В каюте стоял неприятный сладковато-удушливый запах, почти незаметный, сухой и отвратительный. Похоже, он проникал именно из маленькой комнатки. И запах этот (странно, но это было так) был ненавистен Карсу. Он подумал: интересного же любовника прячет Иваин в маленькой каюте.

Иваин отвлекла его от этих мыслей. Ее взгляд словно пронзил его, и он подумал, что никогда еще не видел таких глаз. Она обратилась к Скилду:

— Расскажи мне все.

Запинаясь, он поведал ей, каким образом шпага попала к нему. Иваин обернулась к Бокхазу.

— А ты, толстяк! Как же ты заполучил эту шпагу?

Лицо Бокхаза выражало полнейшую невинность.

— Как я еще мог ее получить? Я же не воин. У него были воротник и драгоценный пояс, госпожа. Вы сможете убедиться, что они весьма дорого стоят.

Ее лицо ничего не выражало, так что трудно было понять, поверила она ему или нет.

Иваин повернулась к Карсу.

— Тогда шпага принадлежит тебе, так?

— Да.

— Где ты нашел ее?

— Я купил ее у торговца.

— Где?

— В северной стране, за Шаном.

Иваин улыбнулась.

— Ты лжешь.

Карс сказал устало:

— Я честно получил это оружие. (В какой-то степени это было правдой.) И мне наплевать, веришь ты мне или нет.

Приоткрытая дверь притягивала Карса. Он хотел бы распахнуть ее и посмотреть на того, кто стоит в темноте, наблюдая и слушая. Он хотел бы увидеть, откуда сочится этот ненавистный ему запах. Как будто он знал, что там, за дверью.

Не в силах больше сдерживать себя, Скилд спросил:

— Прошу прощения, Ваше Высочество! Но почему так много шума из-за обыкновенной шпаги?

— Ты хороший солдат, Скилд, — задумчиво проговорила Иваин, — но иногда ты бываешь просто глуп. Чистил ли ты этот клинок?

— Разумеется. И он, кстати, был в ужасном состоянии. — Он с отвращением кивнул на Карса. — Он выглядел так, словно его не касались много лет.

Иваин протянула руку и тронула украшенную драгоценным камнем рукоять. Карс увидел, что рука ее дрожала. Она сказала мягко:

— Ты прав, Скилд. Ее действительно не касались много лет. С тех пор как Рианон, который сделал эту шпагу, был заточен в гробнице и обречен на страдания за свои прегрешения.

Лицо Скилда побелело, нижняя челюсть у него отвисла, и после долгого молчания он с трудом вымолвил одно-единственное слово:

— Рианон!

Глава 8

Ужас в темноте

Взгляд Иваин остановился на Карсе.

— Он знает секрет гробницы, Скилд. Он знает его, иначе у него не было бы этой шпаги.

Она задержала дыхание и заговорила снова, ее слова звучали глухо, как будто она произносила их машинально, про себя:

— Страшная, опасная тайна. Настолько опасная, что я почти желала бы…

Она прервала себя на полуслове, как будто сказала слишком много. Может быть, ее тоже пугала приоткрытая дверь? Прежним, надменным тоном она обратилась к Карсу:

— У тебя есть последний шанс, раб. Где находится гробница Рианона?

Карс покачал головой.

— Я ничего не знаю, — ответил он и ухватился за плечо Бокхаза, чтобы не упасть. Капли крови падали с его израненных плеч на ковер. У него кружилась голова, и голос Иваин доносился до него как бы издалека.

— Отдайте его мне, Ваше Высочество, — жестко сказал Скилд.

— Нет. Он слишком слаб для твоих методов. Я не хочу убивать его сейчас, еще не время. Дай мне подумать.

Вдруг она улыбнулась.

— Ведь они гребцы, не так ли? Прекрасно. Забери третьего человека с их весел. И прикажи Каллусу хлестать толстяка после каждого пятого удара барабана.

Бокхаз застонал.

— Ваше Высочество, умоляю вас! Я бы все сказал вам, если бы знал хоть что-нибудь, но я ничего, ничего не знаю!

Иваин пожала плечами:

— Может быть, и так. В таком случае, ты сумеешь убедить своего приятеля. — Она снова повернулась к Скилду: — Скажи Каллусу, чтобы высокого обливали морской водой каждый раз, когда он будет нуждаться в этом. В морской воде удивительная целебная сила.

Ее зубы сверкнули в улыбке. Скилд засмеялся. Иваин отослала его на палубу.

— Держи их в черном теле. Когда высокий заговорит, приведи его ко мне.

Скилд отдал честь и отвел рабов назад, в яму гребцов.

Джаксарта сняли с цепи, и ночной кошмар возобновился. Бокхаз был раздавлен и трясся мелкой дрожью.

— Я хотел бы никогда в жизни больше не видеть эту проклятую шпагу! Она приведет нас в Кара-Дху, и пусть боги смилуются тогда над нами!

Карс оскалил зубы в усмешке.

— Там, в Джеккаре, ты думал иначе…

— Там я был свободным человеком, и дхувиане были далеко.

Бокхаз напомнил ему о дхувианах, и это вызвало у Карса непонятную реакцию. Он спросил очень странным голосом:

— Бокхаз, а что это за запах стоял в каюте?

— Запах? Я не чувствовал никакого запаха.

«Он не чувствовал, — подумал Карс. — А меня этот запах чуть не свел с ума. Возможно, я уже сумасшедший».

— Джаксарт был прав, Бокхаз. Что-то спрятано в этой каюте у Иваин.

С некоторым раздражением Бокхаз отозвался:

— Любовные шашни Иваин интересуют меня очень мало.

Некоторое время они работали молча. И тут Карс неожиданно спросил:

— Кто такие дхувиане?

Бокхаз смотрел на него, ничего не понимая.

— Откуда ты свалился, Карс?

— Я уже сказал тебе. Из-за Шана.

— Ты, должно быть, и впрямь пришел издалека, если не слышал о Кара-Дху и Змее! — Бокхаз пожал толстыми плечами. — Ты притворяешься, что ничего не знаешь, или это какая-то странная игра? Ну что ж, я не возражаю, давай играть вместе. Ты должен хотя бы знать, что с незапамятных времен на Марсе живут племена людей и полулюдей — Халфлингов. Из людей самыми великими и мудрыми были Куру. У них было столько могущества и знаний, что мы считали их сверхлюдьми. Их нет больше, но их чтят на всем Марсе до сих пор. Были также и Халфлинги — расы, близкие человеческим, но произошли они от других ветвей: Пловцы — от морских существ, Крылатые — от летающих существ, и еще были дхувиане — те, кто родился от Змеи.

Словно чье-то холодное дыхание коснулось Карса. Он слышал обо всем этом впервые в жизни, почему же это так знакомо ему? Ведь он никогда не встречал таких подробностей древней марсианской эволюции. Он никогда об этом не слышал. Или слышал?

— Дхувиане всегда были хитрыми и умными, как Змея, которая их породила, — продолжал Бокхаз. — Они оказались настолько ловкими, что сумели уговорить Рианона обучить их некоторым знаниям из тех, что принадлежали Куру. Некоторым — но не всем! И все же он научил их многому. Дхувиане построили свой черный город Кара-Дху и сделали его неприступным. Свое оружие они направили против своих врагов и врагов сарков — их союзников, которых они хотели сделать повелителями Марса.

— И это было грехом Рианона? — спросил Карс.

— Да, и за этот грех Проклятый был наказан. Его братья-Куру не советовали ему помогать дхувианам и наделять их знаниями. Именно за это Куру и осудили Рианона и заточили его в гробнице, перед тем как покинуть наш мир. По крайней мере, именно так говорят легенды.

— Но дхувиане — не легенда?

— Нет, будь они прокляты! — прошептал Бокхаз. — Они — причина тому, что все свободные люди ненавидят сарков, которые заключили дьявольский союз со Змеей!

Их разговор был прерван появлением раба со сломанными крыльями. Его звали Лорн. Он принес ковш с морской водой.

Крылатый человек заговорил приятным мелодичным голосом:

— Будет очень больно, незнакомец. Терпи, если сможешь, — вода поможет тебе.

Он поднял ковш; сверкающая вода обрушилась на Карса, окутывая его водопадом искорок. Только теперь он понял, почему улыбнулась Иваин. Химический состав воды, вызывающий ее свечение, залечивал раны, но лечение причиняло, пожалуй, больше мук, чем сами раны. Адская боль не отпускала его, ему казалось, что мясо отделяется от костей. Карс застонал. Но ночь проходила, и через некоторое время он почувствовал, что боль отступает. Он был жив, и он увидел рассвет. Он не верил, что сможет до него дожить.

Вскоре после восхода матрос на смотровой вышке крикнул:

— Впереди Черный Берег!

Через бортовое окошко Карс увидел громадные черные скалы и рифы — со всех сторон рифы. Камни причудливо громоздились друг на друга. Пенистые волны с грохотом разбивались о них.

— Неужели галера осмелится пройти в этом месте? — удивился Карс.

— Это кратчайший путь в Сарк, — пояснил Бокхаз. — А что касается рифов… Как ты думаешь, для чего каждая галера Сарка держит пленных Пловцов?

— Не знаю.

— Скоро сам все увидишь.

Иваин стояла прямо над ними и следила за движением корабля. Вскоре к ней присоединился Скилд. Они не обращали никакого внимания на рабов, изнывающих на веслах. Бокхаз тут же жалобно крикнул:

— Пощады, Ваше Высочество!

Иваин словно не слышала. Она приказала Скилду:

— Замедли движение галеры и отправь на разведку Пловцов!

С Нарама и Шаллах были сняты кандалы, но цепи оставлены, после чего они прыгнули в воду. Они бесстрашно ныряли в пенистой воде, быстро продвигаясь вперед, к Черному Берегу.

— Видишь? — сказал Бокхаз. — Благодаря им корабль без опасений пройдет здесь и не сядет на рифы и подводные камни.

Под медленные удары барабана галера спокойно, уверенно продвигалась вперед. Иваин стояла на носу корабля. Ее пышные волосы развевались, шлем искрился в лучах солнца. Она и Скилд внимательно смотрели вперед.

Сильные волны со свистом и шипением ударяли в борта судна; громко треснув, одно из весел сломалось о скалу, но тем не менее галера медленно двигалась к широкой полосе открытого моря. Это было долгое, изнурительное путешествие среди скал. Солнце уже стояло в зените. Люди напрягали последние силы. Наконец галера вышла в чистую воду, и Черный Берег остался позади. Пловцы заняли свои прежние места.

Иваин посмотрела вниз, на гребцов.

— Дай им небольшой отдых, — приказала она. — Скоро посвежеет. — Ее глаза остановились на Карсе и Бокхазе. — И еще, Скилд, я хочу видеть этих двоих в моей каюте.

Карс видел, как Скилд пересек корму и спустился вниз по лестнице. Его терзали дурные предчувствия. Он совсем не хотел подниматься снова в эту каюту-башенку. Он не хотел снова увидеть маленькую дверь и чувствовать этот липкий дьявольский запах. Но с него и Бокхаза сняли кандалы и, подталкивая копьями, вновь заставили подняться в каюту.

Все как раньше. Скилд и Иваин за полированным резным столом, сверкающая шпага Рианона перед Иваин, запах — и дверь в комнатку в дальнем углу каюты, почти закрытая. Почти.

Иваин нарушила молчание.

— Ну вот, ты и попробовал того пирога, которым я угощаю строптивцев. Хочешь еще? Или ты все-таки предпочитаешь рассказать мне, где находится гробница Рианона и что ты нашел там?

Карс ответил равнодушно:

— Я уже сказал тебе, что ничего не знаю.

Он не глядел на Иваин. Маленькая дверь завораживала его, притягивала с какой-то странной силой. Где-то в глубине его сознания что-то шевельнулось. Ненависть, угроза и ужас, которых он не мог понять Но зато он хорошо понял, что это — конец. Он непроизвольно содрогнулся, и все его нервы напряглись.

«Что это такое, чего я не знаю, но каким-то образом помню?»

Иваин склонилась к нему.

— Ты сильный человек и гордишься этим. Ты знаешь, что сумеешь выдержать любые пытки, которым я могу подвергнуть тебя. Я тоже уверена в этом. Но ведь есть и другие способы. Более быстрые, которые бьют наверняка и против которых даже у самого сильного человека не найдется защиты.

Она поймала его взгляд, который был неотрывно направлен на дверь.

— Вероятно, ты догадываешься, что я имею в виду, — сказала она мягко.

Лицо Карса было лишено в этот момент какого бы то ни было выражения. От тяжелого липкого запаха пересохло горло. Он содрогнулся, страх наполнял его легкие, кровь похолодела и короткими нервными толчками стучала в висках. Ядовитый, жестокий и холодный воздух словно коснулся обнаженного мозга. От нервного напряжения он беспокойно переминался на месте, но глаз не опускал. Он сказал сухо:

— Я догадываюсь.

— Прекрасно. Тогда говори — и эта дверь останется закрытой.

Карс засмеялся сухим, низким смехом. Его глаза застилала странная дымка.

— Зачем мне что-то говорить? Ты все равно убьешь меня потом, чтобы сохранить секрет для себя одной.

Он шагнул вперед. Он знал, что нужно было шагнуть вперед. Когда он заговорил, его собственный голос был для него чужим. Странное чувство охватило его. В висках стучали маленькие молоточки. Ему казалось, что то сильное, огромное и непонятное, что так долго копилось и росло в нем подспудно, взорвалось и вырвалось на свободу.

Он не знал, почему он шагнул вперед, к этой двери. Он не знал, почему он крикнул голосом, который ему не принадлежал:

— Открывай, сын Змеи!

Бокхаз сдавленно пискнул и уполз в угол, прячась в темноте. Иваин, внезапно побелев, поднялась из-за стола.

Дверь медленно приоткрылась. Там не было ничего, кроме темноты и тени. Тень с капюшоном на голове настолько растворилась во мраке неосвещенной кабинки, что казалась чем-то вроде привидения. Но она была живой. И Карс сразу же понял, кто перед ним. Страх, древний сатанинский страх, что полз по траве со дней сотворения мира, полз своей дорогой, в стороне от жизни, наблюдая за ней глазами, полными холодной мудрости, смеясь беззвучным смехом и принося живым только горькую смерть. Это была Змея, и все, что было в Карсе от животного, хотело бежать, прятаться. Каждая клеточка тела предупреждала его об опасности. Но он не убежал. В нем рос гнев — рос, пока не заслонил собой и страх, и Иваин, и всех остальных — все, кроме желания уничтожить существо, прятавшееся от света. Был ли это его собственный гнев — или же это было нечто большее? Нечто, рожденное в позоре и агонии, то, чего он никогда не знал?

Из темноты с ним заговорил голос, мягкий и вкрадчивый.

— Ты этого хотел. Пусть это совершится.

В каюте стояла тишина. Скилд отшатнулся, услышав звук этого голоса. Даже Иваин отошла к краю стола. Испуганный Бокхаз тяжело дышал. Тень приблизилась с тихим сухим шорохом. В воздухе появился темный шар с пробегающими в его глубине блестящими искрами; его удерживали невидимые руки. От этих искорок не падал отблеск, как не падает он от звезд из далекого мира. Звезды стали двигаться, вращаясь по невидимой орбите, все быстрее и быстрее, пока не превратились в светящееся туманное кольцо. Из этого кольца поднялась и зазвучала высокая мелодичная нота, чистая хрустальная песня, которая сама была бесконечностью, не имеющая ни начала, ни конца. Призыв, направленный только к нему одному? Или это ему только послышалось? Он не мог сказать наверняка. Возможно, он слышал эту хрустальную ноту кожей, нервами. Похоже, что остальные — Иваин, Скилд, Бокхаз — не были задеты этим. Карс почувствовал, как холод парализует его. Ему казалось, что маленькие поющие звезды звали его через Вселенную, заманивали в пустой космос, вытягивая из него тепло и жизнь. Его напряженные мускулы ослабли, они таяли и уплывали в холодном потоке, его мозг исчезал, растворялся в дымке. Медленно он опустился на колени. Маленькие звезды пели и пели. Он знал, что пока он отвечает им, он сможет спать. Теперь он понимал их. Они спрашивали его о чем-то. Вопрос. Он мог вообще не просыпаться, это не имело значения. Он боялся, что во сне забудет свой страх. Страх, страх! Древний, с незапамятных времен тревожащий душу страх, ужас, что скользит в тихой темноте. Во сне и смерти он мог забыть этот страх. Он. должен был сделать только одно — ответить на этот завораживающий шепот: «Где гробница?»

Отвечай.

Говори.

Но что-то сковывало его язык. Красное пламя гнева все еще горело в нем, оно боролось с сиянием звучащих звезд. Он сопротивлялся, но песня звезд была слишком сильна.

Он услышал, как его сухие губы медленно произносят: «Гробница… место пребывания Рианона…»

Рианон! Темный отец, который научил вас мудрости и могуществу, о, порождение Змеи!

Это имя вспыхнуло в нем, как боевой клич. Его ярость поднялась, как волна. Дымчатый камень, украшающий рукоять шпаги, внезапно очутился в его руке. Иваин рванулась к нему, но было уже поздно. Камень загорелся огнем, соперничая с таинственной силой поющих, светящихся звезд. Хрустальная песня задрожала и остановилась. Звезды померкли. Он разрушил этот странный гипноз. По жилам Карса снова текла кровь. В его руках шпага была живым существом. Он выкрикнул имя Рианона и бросился в темноту. Он услышал шипящий крик, когда его длинный клинок вошел в сердце тени.

Глава 9

Галера смерти

Карс медленно выпрямился и повернулся спиной к существу, которое он убил, но которого не видел. У него не было желания смотреть на него. Он был потрясен, и странные чувства обуревали его, в нем кипела сила, близкая к сумасшествию. Истерика, подумал он, это бывает, когда на тебя валится слишком много испытаний, когда вокруг рушатся стены и тебе не остается ничего другого, кроме как драться — драться, пока не погибнешь.

В каюте царила мертвая тишина. У Скилда, стоявшего с широко раскрытым ртом, был потерянный вид. Иваин оперлась рукой о стол. Странно было замечать в ней этот признак слабости.

Пораженная, она спросила:

— Кто ты, человек или демон, — ты, кто может устоять против Змеи?

Карс не ответил. Его чувства нельзя было передать словами. Ее лицо казалось ему серебряной маской. Внезапно он вспомнил боль, позорную, мучительную работу за веслом, вспомнил он и о шрамах, оставленных кнутом на его лице. Он снова слышал голос, приказавший Каллусу: «Научи его!»

Он убил Змею. Теперь было так легко убить и принцессу. Он двинулся к ней; короткое расстояние, разделявшее их, сокращалось, и было что-то ужасное в этих медленных, обдуманных движениях закованного в цепи раба со шпагой, черной от крови. Иваин отступила на один шаг. Ее рука скользнула к мечу. Она боялась не смерти. Она боялась того ужасного, что видела в лице Карса, того страшного огня, который сверкал в его глазах. Скилд вскрикнул и с мечом бросился на Карса. Но все они совсем забыли о Бокхазе, тихо скорчившемся в своем углу. Теперь валкисианин вскочил на ноги, передвигаясь необычайно быстро для своего веса. Как только Скилд поравнялся с ним, он поднял скрещенные руки и с ужасающей силой обрушил всю тяжесть своего тела на голову сарка. Скилд упал, как подкошенный.

К Иваин вернулась ее гордость. Шпага Рианона взлетела для смертельного удара, и быстро, как молния, клинок в руке Иваин встретил удар, сила которого выбила оружие из ее рук. Карсу понадобилось бы ударить еще только один раз. Но вместе с этим усилием гнев уходил. Он увидел, что губы ее шевельнулись, что сейчас она гневно вскрикнет, позовет на помощь, и тогда он хлестнул ее по лицу рукояткой шпаги. Удар отшвырнул Иваин к перегородке.

Но тут Бокхаз схватил Карса за плечо.

— Не убивай ее! Мы сможем купить себе жизнь ценой ее жизни!

Он только сейчас сообразил, что они два раба, победившие Иваин из Сарка и убившие капитана галеры, — идут по острию ножа. Их жизни теперь будут стоить не больше дуновения ветра, как только команда узнает о случившемся. Пока что они в безопасности. Они не подняли шума, и снаружи не слышно было ничего, что могло бы поднять тревогу. Бокхаз закрыл маленькую дверцу, словно хотел спрятать даже память о том, что находилось за ней. Затем он внимательно посмотрел на Скилда. Тот был мертв. Бокхаз схватил его меч и с минуту стоял неподвижно и только тяжело дышал. Он взглянул на Карса с большим уважением, в котором были одновременно и страх, и восхищение. Оглянувшись на запертую дверь, он пробормотал:

— Я не поверил бы, что такое возможно. Но я видел это своими глазами! — Он повернулся к Карсу. — Ты выкрикнул имя Рианона, перед тем как ударить. Почему?

Карс ответил нетерпеливо:

— Как человек в подобную минуту может думать, о чем он говорит?

В действительности он и сам не знал, почему он назвал имя Рианона. Кроме того, что это имя бросали столько раз, что оно превратилось в своего рода манию. Крошечный прибор для гипноза, которым дхувианин пытался остановить Карса, чуть не свел его с ума. Он помнил только охватившую его ярость, но — свидетели боги! — все, что случилось с ним, могло вывести из себя любого. Не так уж и странно, подумал он, что гипноз дхувиан не смог полностью парализовать его сознание. В конце концов, он был землянином, человеком другого времени. Он не хотел больше об этом думать.

— С этим покончено. Теперь давай соображать, как нам выбраться из этой передряги.

Храбрость Бокхаза, казалось, пропала вся без остатка. Он мрачно заявил:

— Нам лучше покончить с собой сразу же и не мучиться больше.

Карс поинтересовался:

— Если ты так полагаешь, то почему же ты убил Скилда, спасая мою жизнь?

— Не знаю. Инстинктивно, быть может.

— Отлично. А мой инстинкт говорит мне, что мы будем жить…… — и довольно долго.

В действительности непохоже было, что их жизнь будет слишком продолжительной, если учитывать обстоятельства последних часов. Но он не собирался бросаться грудью на шпагу Рианона. Он взвесил ее в руках и приготовился сражаться, Внезапно он сказал:

— Если мы освободим гребцов, мы сможем принять бой. Они приговорены к галере навечно — им нечего терять. Мы захватим корабль.

Глаза Бокхаза широко раскрылись, затем сузились, взгляд стал острым. Он подумал о предложении Карса, затем пожал плечами.

— Конечно, мы можем и погибнуть. Но стоит попробовать. Да, стоит рискнуть.

Он прикинул на вес длинный кинжал Иваин. Демонстрируя большую сноровку, он принялся взламывать замок на кандалах Карса.

— У тебя есть план действий? — спросил он.

Карс проворчал:

— Я не волшебник. Я могу только попробовать. — Он взглянул на Иваин. — Ты останешься здесь, Бокхаз. Забаррикадируй дверь. Охраняй ее. Если что-нибудь случится, Иваин будет нашей заложницей, нашей единственной надеждой на спасение.

Наручники были сняты. С сожалением Карс оставил на столе шпагу Рианона. Кинжал был нужен Бокхазу, чтобы снять кандалы. Карс взял меч у убитого Скилда и спрятал оружие на поясе. Он торопливо дал Бокхазу несколько указаний. Мгновением позже Бокхаз открыл дверь каюты так, чтобы человек мог протиснуться наружу. Подражая резкому голосу Скилда, он позвал стражника. Солдат подошел к двери.

— Этого раба — в гребную яму! — приказал Бокхаз голосом Скилда. — И чтоб госпожу Иваин никто не тревожил.

Солдат отсалютовал и толкнул Карса к гребцам. Дверь закрылась, и Карс услышал, как лязгнул засов. Спускаясь по лестнице, он думал: «Надо посчитать солдат и решить, как с ними справиться. Нет, не думай. Не думай. Иначе ты никогда не решишься на это».

Барабанщик, тоже раб. Два Пловца. Надсмотрщик в углу с кнутом в руках. Ряды скамей и ряды гребцов. Лица шакалов, крыс и волков. Стоны и вздохи, запах пота и соленой воды. И нескончаемые удары, удары, удары барабана.

Солдат передал Карса Каллусу и вышел. Джаксарт снова был на их весле, вместе с ним еще один раб — сарк, новичок с клеймом на лбу. Оба они взглянули на Карса. Каллус грубо толкнул его на скамью. Он снова был на весле, как и прежде. Каллус начал приковывать его к главной цепи, рыча при этом:

— Я очень надеюсь, что госпожа Иваин отдаст мне тебя, когда она закончит все дела с тобой. Вот тогда я и повеселюсь, ублюдок, а пока… — Каллус внезапно остановился, прервав свою речь. Это были его последние слова. Карс ударил его в сердце кинжалом с такой быстротой, что даже Каллус не успел ничего понять. Он был мертв.

— Продолжай грести, — приказал Карс Джаксарту сквозь зубы. Кхонд повиновался. Пламя вспыхнуло в его глазах. Клейменый раб тихо, жестко засмеялся. Карс снял ключи с пояса надсмотрщика и медленно положил тело убитого на пол. Раб-барабанщик все видел, но не сказал ни слова.

— Продолжай, — сказал ему Карс.

Джаксарт кивнул. Удары барабана гремели, как будто ничего не случилось. Внезапно удары остановились. Карс вздрогнул. Его глаза встретились с глазами барабанщика, и стук возобновился, но второй надсмотрщик уже шел вниз, громко ругаясь.

— Что здесь происходит, свинья?

— У меня устали руки, — пролепетал раб.

— Устали, а? Я переломаю тебе и руки и ноги, если это повторится!

Раб на правом бортовом весле сказал с ударением:

— Многое может случиться, вонючий сарк!

Он снял руки с весла. Надсмотрщик подскочил к нему:

— Ну-ну. Что еще скажешь? Кажется, я слышал голос неумытого пророка?

Его кнут взвился, но Карс уже очутился за его спиной. Одной рукой он зажал надсмотрщику рот, а другой вонзил кинжал ему под лопатку. Тихо, мягко тело второго надсмотрщика скользнуло под скамью. Глубокий звериный рев прошел по рядам гребцов и тут же захлебнулся — Карс предупредил, что еще не время поднимать шум. Наверху по-прежнему было тихо, никто ничего не заметил.

Неизбежно ритм гребли сломался, но это не было чем-то необычным, об этом позаботится надсмотрщик, как всегда. Пока весла не остановятся, никто ничего не заподозрит. И если удача будет на их стороне…

Барабанщик продолжал стучать. Карс велел передавать по рядам: «Продолжайте грести, пока со всех не будут сняты кандалы и цепи!» Удары весел возобновились, набирая скорость медленно, но верно. Осторожно прокравшись в темноте, Карс открыл главные верхние люки. Люди ждали сигнала, в то время как рабы один за другим освобождались от цепей. Но половина из них были еще закованы, когда один солдат решил посмотреть вниз, на гребцов. Карс только что освободил Пловцов. Он увидел, как лицо солдата исказилось, выражение скуки сменилось выражением страха, и в этот момент кнут обвился вокруг шеи солдата и сбросил его вниз, ломая ему кости.

Карс вскочил на скамью.

— Вперед, ребята! Вперед, бродяги! Настало наше время!

Они бросились следом за ним, все, как один человек, с ревом зверей, с криком людей, жаждущих крови и мести.

По лестницам они быстро поднялись на палубу, заполонив корабль, с цепями в руках. А те, кто еще был на веслах, в сумасшедшей спешке снимали кандалы. У них было важное преимущество — внезапность. Их атака началась так быстро, что мечи солдат не успели покинуть ножен и луки их не были натянуты. Но растерянность длилась недолго. Карс знал, как быстро теряет силу неожиданность.

— Вперед! Бейте их, пока можете!

С кандалами, с металлическими болтами и стержнями, с цепями, сжав кулаки, рабы бросились на солдат. Карс с кнутом и кинжалом, Джаксарт с воющим кличем битвы «Кхондор!» на губах. Обнаженные тела против кольчуг и лат, толпа против дисциплинированного отряда. Пловцы скользили по палубе, как коричневые тени, а рабы со сломанными крыльями уже раздобыли где-то несколько мечей. Моряки бежали на помощь солдатам, но волки все лезли и лезли из ямы гребцов.

С центральной и сигнальной башен лучники пускали в толпу стрелу за стрелой, но в рукопашной все так смешалось, что они опустили луки, потому что боялись попасть в своих. Сладковато-соленый запах крови стоял в воздухе, и палуба стала скользкой от нее. Карс увидел, что рабы отброшены и убитых становится все больше.

С яростным криком он бросился к каюте Иваин. Для сарков, наверное, было странным, что в такой момент ни Иваин, ни Скилда нет на палубе. Карс забарабанил в дверь, выкрикивая имя Бокхаза. Валкисианин открыл засов, и Карс ворвался внутрь.

— Вытащи девчонку на рулевую площадку, — задыхаясь, сказал он. — Я тебя прикрою.

Он схватил шпагу Рианона и выскочил из каюты вместе с Бокхазом, который крепко сжимал Иваин обеими руками. Лестница была всего в двух шагах от каюты. Лучники уже спустились на палубу, так что на площадке никого не было, кроме перепуганного матроса-сарка, который от страха прижался к мачте. Карс, обнажив шпагу, очистил себе путь и стал подниматься по лестнице, в то время как Бокхаз тащил Иваин.

— Смотрите! У нас Иваин! — закричал он с площадки.

Он мог бы этого и не говорить. Вид ее, закованной и связанной, с кляпом во рту, подкосил солдат и в то же время оказал магическое действие на рабов. Два вопля всколыхнули воздух, и это были стон и ликование. Кто-то нашел тело Скилда и выбросил его из каюты на палубу. Оставшись без командиров, сарки совершенно растерялись. Преимущество было на стороне рабов, и они тут же воспользовались им. Их вела шпага Рианона. Она перерубила трос, удерживающий на мачте флаг Сарка; ударом древнего клинка был убит последний солдат-сарк.

На палубе царило ликование. Черная галера медленно двигалась под усиливающимся ветром. Солнце низко стояло над горизонтом.

Карс медленно поднялся на площадку рулевого. Иваин, которую все еще крепко держал Бокхаз, следовала за ним. Глаза ее были полны дьявольского огня. Карс подошел к краю площадки и встал, опираясь на свою шпагу. Рабы, утомленные и опьяненные битвой, вином и победой, собрались на нижней палубе. Джаксарт вышел из каюты Иваин. Он потряс скользкой от крови шпагой перед Иваин и закричал:

— Хорошего же любовника она прятала у себя! Порождение Кара-Дху, вонючую Змею!

Ответом ему были недоумение и страх. Бывшие рабы были напуганы этими словами, они дрожали даже и сейчас, после победы.

— Оно мертво. Джаксарт, выбрось эту гадость за борт!

Джаксарт замешкался.

— Откуда ты знаешь?

Карс ответил:

— Потому что я убил его!

Люди смотрели на него, словно на высшее существо. Пораженные, они шептали: «Он убил Змею!» Джаскарт и другой гребец возвратились в каюту и вытащили тело. Рабы расступились перед ними, давая дорогу, и увидели черное, закутанное в плащ тело, безлицее, бесформенное, спрятанное в складках одежды, символ смерти и дьявольского зла. И снова Карс переборол холодный страх и снова ощутил касание страшного гнева. Он заставил себя смотреть. Плеск за бортом был невероятно громким в полной тишине. Круги пошли по воде и исчезли.

Люди снова заговорили. Они кричали, они повторяли имя Иваин, проклиная ее. Кто-то заорал:

— Убить ее!

Толпа бросилась к лестнице, но Карс остановил ее, преградив ей путь своим длинным клинком.

— Нет! Она — наша заложница, ее жизнь на вес золота для нас!

Он не стал объяснять, как и почему, он просто знал, что этот довод будет для них достаточно убедительным. И хотя он ненавидел Иваин не меньше их, он почему-то не хотел видеть се растерзанной этой волчьей стаей.

Он сменил тему.

— Сейчас мы должны избрать вождя. Кого вы назовете?

На это был только один ответ. Они выкрикивали его имя, пока оно не оглушило его, и Карс почувствовал варварское удовольствие от этого звука. После мучений он снова был человеком — даже в этом, чужом для него мире. Наконец крики стихли, и он заговорил:

— Хорошо. Теперь слушайте, что я скажу. Сарки убьют нас мучительной смертью после того, как узнают, что мы сделали. Если они поймают нас, конечно. Итак, вот мой план. Мы присоединимся к свободным пиратам, к Морским Королям, которые правят Кхондором!

Все до последнего человека были согласны, и имя «Кхондор» звучало у всех на устах. Кхонды-рабы плясали, как сумасшедшие. Один из них сорвал желтую тунику с убитого солдата, привязал ее, как флаг, и поднял на верхушку мачты вместо вымпела с драконом Сарка. По просьбе Карса Джаксарт взял на себя командование галерой, а Бокхаз отвел Иваин вниз и запер в каюте. Люди разбрелись по кораблю, доламывая и срывая кандалы, возбужденные возможностью поживиться оружием и одеждой, выпить бочонок красного вина. На палубе остались только Нарам и Шаллах.

— Вы недовольны? — спросил Карс.

Глаза Шаллах светились тем необычным светом, который удивлял его и раньше.

— Ты чужой, — ответила она мягко. — Чужой для нас, чужой для нашего мира. И я снова скажу тебе, что чувствую в тебе черную тень, которая пугает нас и которая следует за тобой повсюду, куда бы ты ни шел.

Она отвернулась от него, и Нарам сказал:

— Мы уходим домой.

Два Пловца поднялись на край борта. Теперь они были свободны от цепей и дрожали от счастья. Они скользнули за борт и исчезли в глубине моря. Через минуту Карс снова увидел их, они выскакивали из волн, как дельфины, они касались друг друга и окликали друг друга ласковыми именами, пока наконец не пропали в темноте.

Деймос стоял уже высоко в небе, и Фобос поднимался на востоке. Поверхность моря превратилась в блестящее серебро. Пловцы повернули к западу, и казалось, что две тонкие ниточки расплавленного серебра прорезали море, а затем они стали гаснуть и наконец совсем растворились.

Глава 10

Морские Короли

Карс стоял, прислонившись к борту, и смотрел на море, когда прилетели Крылатые. Он отдыхал. Переодевшись в чистую рубашку, он побрился и смыл с себя грязь, раны его зажили. Он снова надел свой пояс, и рукоять длинной шпаги сверкала на левом бедре. Бокхаз стоял позади Карса. Он всегда был позади Карса. Указав пальцем на запад, он сказал:

— Взгляни вон туда.

Карс внимательно вгляделся в то, что поначалу принял за стаю птиц. Они быстро приближались к галере, и он понял, что это — полулюди, как те рабы со сломанными крыльями, которых он видел на корабле. Но это были не рабы, и крылья их широко и свободно рассекали спокойный воздух. Их тонкие обнаженные тела сверкали, как слоновая кость, их белые крылья горели в лучах солнца. Планирующие вниз с голубого неба Крылатые были невероятно красивы. Они имели много общего с Пловцами, но Пловцы были детьми моря, а Крылатые — братьями ветра и туч, они принадлежали небу. При виде этих существ казалось, будто рука художника изваяла их из разных элементов, наделив силой и грацией и освободив от неуклюжести людей, привязанных к земле.

Джаксарт, который находился на носу галеры, крикнул:

— Разведчики из Кхондора!

Карс поднялся на рулевую площадку. Люди собрались на палубе и смотрели, как Крылатые парили в небе. Карс взглянул на дальний угол кормы. Там стоял Лорн, раб со сломанными крыльями, одинокий и молчаливый. Сейчас он был там, по-прежнему один, и напряженно смотрел на четверых Крылатых, которые приближались к нему. Остальные опустились на площадку, складывая свои крылья с сухим шорохом. Они приветствовали Джаксарта, назвав его по имени, и с любопытством разглядывали черную галеру и ее усталую команду. И Карса. Что-то было в их странном взгляде, что напомнило Карсу о Шаллах.

— Наш командир, — сказал Джаксарт, — варвар из-за Шана, мужчина и воин, и неглупый вдобавок. Пловцы рассказали вам о том, как он захватил корабль и Иваин?

— Да. — Но в их приветствии Карсу была холодная вежливость.

Землянин произнес:

— Джаксарт говорил мне, что все, кто хочет драться с Сарком, могут просить убежища в Кхондоре. Я хотел бы воспользоваться этим правом.

— Мы передадим твою просьбу Рольду, который возглавляет Совет Морских Королей.

Кхонды на палубе кричали от радости. Это была радость людей, давно не видевших своего дома, тосковавших по родине. Летучие люди разговаривали с ними своими чистыми, мягкими голосами, а потом плавно взлетели и двинулись прочь. Силуэты их становились все меньше и меньше. Лорн оставался стоять на носу корабля, пока последние Крылатые не исчезли вдали за горизонтом.

— Мы скоро будем в Кхондоре, — сказал Джаксарт, и Карс повернулся к нему. Но какой-то инстинкт заставил его бросить взгляд через плечо, и он увидел, что Лорн исчез. На воде его тоже не было видно. Он, вероятно, бросился за борт и сразу пошел ко дну, как тонущая птица, увлекаемый тяжестью своих сломанных крыльев.

Джаксарт свирепо сказал:

— Он поступил так, как хотел. Ему так лучше.

И он проклял сарков, а Карс улыбнулся своей страшной улыбкой.

— Ничего, — сказал он, — мы еще уничтожим их. Но скажи, почему Кхондор устоял перед ними, в то время как пали Валкие и Джеккара?

— Потому что даже грозное оружие тайной науки дхуви-ан, союзников сарков, не может нас достать. Ты сам поймешь, когда мы подойдем к Кхондору.

Ночные светила еще не появились на небе, когда на горизонте возник каменистый и неприветливый берег. Острые скалы поднимались прямо из моря, а позади них высокие горы вздымались, как гигантские стены. Тут и там на берегах узкого фиорда мелькали дома рыбачьего поселка, вносившие разнообразие в монотонный пейзаж, словно белое ожерелье на суровых скалах.

Карс послал Бокхаза за Иваин. Она оставалась в каюте под стражей, и он не видел ее после того памятного дня. Кроме одного-единственного раза. Это была первая ночь после мятежа. Вместе с Бокхазом и Джаксартом он исследовал странные инструменты, которые они нашли в каюте дхувианина.

— Это оружие дхувиан, и только они знают, как им пользоваться, — заявил Бокхаз.

Джаксарт смотрел на инструменты с отвращением и страхом.

— Наука проклятой Змеи! Мы должны выбросить эту дрянь за борт, вслед за его телом.

— Нет, — сказал Карс, рассматривая вещи. — Если это возможно, то я попробую выяснить, как они действуют.

Но вскоре он понял, что его намерение невозможно осуществить без тщательного исследования. Да, он знал науки достаточно хорошо. Но то были знания его мира. Эти же инструменты были созданы научным знанием, которое было противоположно и незнакомо всему, что он изучал прежде. Мудрость Рианона. И это страшное оружие — только ничтожная часть ее.

Карс узнал прибор для гипноза, которым пользовался дхувианин, зачаровывая его в темноте. Маленький металлический круг с хрустальными звездами, которые дрожали при легчайшем прикосновении его пальцев. И когда он стал вращать этот круг, зазвучала высокая нота, которая заморозила кровь у него в жилах. Он тут же оставил прибор. Другие инструменты дхувиан были еще более непонятны. Один был сделан из больших линз, окруженных странными асимметричными призмами. Другой состоял из тяжелой металлической подставки, в которую были вмонтированы плоские металлические стержни. Он мог только догадываться, что это оружие каким-то образом использовало ультразвук и оптические законы.

— Ни один человек не в состоянии постичь науку дхувиан, — пробормотал Джаксарт. — Даже сарки, которые заключили союз со Змеей.

С ненавистью, застывшей во взгляде, он смотрел на приборы.

— Но, возможно, Иваин, дочь короля сарков, знает? — предположил Карс.

Он вошел к ней в каюту неожиданно и застал ее поникшей, с опущенной головой. Но услышав, что дверь открывается, она выпрямилась и пристально посмотрела на вошедшего Карса. Он увидел, каким бледным стало ее лицо, какие темные круги легли под глазами. Он долго молчал. Он не испытывал к ней жалости. Он просто смотрел на нее, упиваясь своей победой и улыбаясь при мысли о том, что она, такая гордая, такая жестокая, теперь в его власти.

Когда он спросил ее об оружии дхувиан, которое они нашли, Иваин издевательски рассмеялась.

— Ты, должно быть, совсем тупой варвар, если полагаешь, что дхувиане обучили меня обращаться с их оружием. Они дали мне провожатого-дхувианина, который должен был помочь мне усмирить одного из вассалов Сарка, вздумавшего поднять восстание. Но С'Сан не позволял мне даже дотронуться до этих вещей.

Карс поверил ей. Это совпадало с тем, что говорил Джаксарт: дхувиане ревниво охраняли свои тайны и оружие даже от своих союзников.

— Кроме того, — с насмешкой прибавила Иваин, — зачем тебе наука дхувиан, ты ведь держишь в руках ключ к еще большему могуществу, запертому в гробнице Рианона.

— Да, я владею этой тайной и ключом к ней, — ответил Карс, и эти слова прогнали насмешку с ее лица.

— Что же ты собираешься делать с этой тайной? — спросила она.

— Все очень просто, — мрачно ответил Карс. — Любую силу, которую я найду в гробнице, я использую против Сарка и Кара-Дху — и я надеюсь, что смогу разнести твой город по камешкам.

Иваин кивнула.

— Хорошо сказано. Ну а теперь — что ты сделаешь со мной? Собираешься ли ты высечь меня и приковать к веслу? Или же ты убьешь меня здесь?

Он медленно покачал головой.

— Я мог бы позволить моим волкам разорвать тебя на части, если бы захотел.

Ее зубы сверкнули сквозь приоткрывшиеся губы.

— Небольшое удовлетворение. Совсем не то что убить собственными руками, правда?

— Я мог бы сделать и это — прямо здесь, в каюте.

— Ты пытался — и не сделал этого. Тогда что же?

Карс не ответил. Он вдруг понял: что бы он ни сделал с ней, она все равно будет смеяться ему в лицо до конца. У этой женщины была железная гордость. Зато она носила теперь его отметину. Шрам на щеке от удара шпаги заживет, но не исчезнет без следа. Она никогда не простит ему этого, никогда, пока жива. И он был рад, что заклеймил ее.

— Ответа нет? — смеялась она. — Ты чересчур нерешителен для победителя.

Карс шагнул к ней, как тигр. Он все еще не отвечал ей, потому что не знал, что ответить. Он знал только, что ненавидит ее, как никого раньше в жизни не ненавидел. Он наклонился к ней, с мертвенно-бледным лицом, с широко распростертыми руками. Она рванулась к нему и вцепилась ему в горло. Ее пальцы были слово из стали, и острые ногти оставляли на его шее царапины. Он схватил ее за запястья и вывернул их. Она пыталась освободиться в молчаливой ярости — и внезапно ослабла. Она жадно глотала воздух, ее губы раскрылись, и в этот момент он неожиданно прижался к ним губами. В этом поцелуе не было ни любви, ни нежности. Это было полное ненависти мужское желание — победить. И в этот странный миг, когда ее острые зубы вонзились в его нижнюю губу и рот его наполнился кровью, она засмеялась.

— Ты — варвар и скотина, — прошептала она. — Теперь и у тебя мое клеймо.

Он стоял, глядя на нее. Затем он схватил ее за плечи; стул, отброшенный им, с треском отлетел в сторону.

— Попробуй, — сказала она, — если тебя это порадует.

Он хотел бы сломать ее в своих руках. Он хотел бы… Он отшвырнул ее и вышел, хлопнув дверью.

За все время путешествия в Кхондор он ни разу больше не зашел в ее каюту.

Он трогал пальцем шрам на губе и смотрел, как она поднимается на палубу в сопровождении Бокхаза. Она держалась прямо, как стрела, в своей длинной драгоценной кольчуге, и темные тени вокруг ее глаз стали глубже, а глаза, несмотря на переполнявшую их горькую гордость, смотрели тяжелым взглядом. Он не подошел к ней. Она стояла одна, охраняемая своим стражем, и Карс тайно наблюдал за ней. Было нетрудно догадаться, о чем она думает. Она думала о том, что это мрачное побережье станет концом ее путешествия. Она думала о том, как страшно быть узницей на своем собственном корабле. Она думала о том, что скоро придет смерть.

С верхушки одной из мачт раздался крик:

— Кхондор!

Сначала Карс увидел только громадную отвесную скалу, нечто вроде мыса между двумя фиордами, которая возвышалась над волнами. И вдруг из этого, казалось бы, пустынного и безлюдного места взлетели Крылатые, и воздух наполнился шумом их сильных, трепещущих крыльев. Пловцы тоже были здесь, как маленькие кометы, оставляющие на море огненные следы. А из фиордов вышли длинные корабли со щитами вдоль бортов, меньшие по размерам, чем галера, но быстрые, как пчелы.

Их путь был закончен. Черная галера, встречаемая приветственными криками, вошла в Кхондор.

Карс понял теперь, что имел в виду Джаксарт. Посреди моря природа создала неприступный форт, недосягаемый для любой атаки: с суши из-за непроходимых гор, со стороны моря защищенный гигантскими скалами, с единственным входом — узким извилистым фиордом на севере. Этот фиорд был хорошо защищен баллистами, которые могли превратить его в смертельную ловушку для любого корабля, осмелившегося войти в него.

Узкий канал расширялся, превращаясь в конце в большой залив, куда не мог проникнуть даже слабый ветер. Длинные корабли кхондов, их рыбачьи шхуны и барки, несколько иноземных судов стояли в заливе, и черная галера казалась среди них королевой. Крутые ступени вели от набережной к вершине холма, соединяя ее с верхними ярусами и подземными туннелями. Галереи были заполнены кхондами и людьми, принадлежавшими к другим племенам, которые нашли здесь приют и убежище. Горы и крутые утесы гремели эхом тысяч приветственных голосов.

Пока крики заглушали все остальные звуки, Бокхаз зашептал на ухо Карсу уже в сотый раз:

— Позволь мне договориться с ними о секрете, который ты знаешь! Я могу получить для каждого из нас королевство, если ты только захочешь, или даже больше, чем королевство!

И в сотый раз Карс ответил:

— Я не говорил тебе, что знаю секрет. А если и знаю, то это мое дело.

Бокхаз в отчаянии выругался и вопросил богов, что он такого натворил в своей жизни, чтобы над ним так издевались.

Глаза Иваин на мгновение обратились к землянину и вновь отвернулись от него.

Сотни сверкающих в воде Пловцов, сотни Крылатых с их гордыми крыльями, сложенными пополам, — впервые Карс увидел женщин этого народа, настолько прекрасных, что больно было глядеть на них, — сотни высоких крепких кхондов, множество самых разных лиц из других племен, калейдоскоп цветов и блестящего металла…

Брошенные с галеры канаты полетели к берегу и были подхвачены моряками на причале. Корабль медленно приблизился к набережной. Галера встала к пирсу. Карс свел свою команду на берег. Иваин, застывшая, закованная в снятые с Карса кандалы, шла позади него с таким видом, словно оковы были драгоценными украшениями, которые она сама для себя подобрала. На берегу их ждала группа людей. Это были несколько мужчин, которые выглядели так, как будто морская вода текла в их жилах вместо крови, старые ветераны многих битв; одни — жестокие и хмурые, другие — веселые; у одного из них щека и левая рука были изуродованы шрамами. Среди них стоял высокий кхонд с медными волосами, а рядом с ним — девушка, одетая в голубое платье. Ее прямые длинные волосы были схвачены золотой застежкой, а между ее обнаженных грудей виднелась одинокая черная жемчужина, которая переливалась при ярком свете дня. Ее левая рука покоилась на плече Шаллах-Пловца. Как и все присутствующие, девушка гораздо больше интересовалась Иваин, чем Карсом. Он понял почему-то с горечью, что вся эта толпа собралась больше для того, чтобы поглазеть на дочь Гараха из Сарка, закованную в цепи, чем увидеть какого-то неизвестного варвара.

Красноволосый кхонд, однако, не забыл о хороших манерах и, сделав дружеский жест, сказал:

— Я — Рольд из Кхондора. Мы, Морские Короли, приветствуем вас.

Карс ответил ему, как подобает, а сам подумал с мрачным удовольствием, что у Морских Королей и Иваин найдется, о чем поговорить. Он снова взглянул на девушку в голубом. Он услышал, как Джаксарт тепло приветствует ее, и понял из их разговора, что это Эймер, сестра Рольда. Он никогда раньше не видел таких лиц. Что-то от феи, от эльфа было в ней, как будто она жила в мире людей только из одолжения людям, как будто она могла оставить этот мир в любой момент, стоит ей только пожелать. Ее глаза были серыми и печальными, но рот — нежен и создан для смеха. Тело ее обладало стремительной грацией, которую он замечал в Халфлингах, и в то же время это было чудесное, прекрасное человеческое тело. Она была так же горда, как и Иваин, но вместе с тем это была другая гордость. Иваин была вся — сверкание, и огонь, и страсть, роза с красными лепестками. И Карс хорошо понимал ее. Он мог играть в ее игру, и он мог победить. Но он знал, что никогда не сумел бы понять Эймер. Она была частью того, что он оставил много лет назад. Она была потерянной музыкой и забытыми мечтами, грустью и нежностью, всем тем туманным миром, который он знал в детстве и которого с той поры нигде не встречал.

Внезапно она подняла глаза и взглянула на него. Ее глаза встретились со взглядом Карса, и она не отвела их. Он видел, как выражение ее лица изменилось, как кровь отхлынула от лица, пока оно не сделалось снежной маской. И он услышал, как она спрашивает:

— Кто ты?

И он склонил голову:

— Госпожа Эймер, я Карс-варвар.

Он заметил, что пальцы ее впились в плечо Шаллах и что Шаллах смотрит на него мягко, но недружелюбно.

Эймер ответила почти неслышно:

— У тебя нет имени. Ты, как сказала Шаллах, незнакомец, ты — чужой.

Что-то в ее голосе, в том выражении, с которым она произнесла это слово, наполнило его сердце ощущением жуткой опасности. И это было очень близко к правде.

Неожиданно он почувствовал, что девушка владеет той же психической силой, что и Халфлинги. Но он вынужден был засмеяться.

— Я думаю, что в эти дни у вас в Кхондоре будет много незнакомцев. — Он покосился на Пловца. — Шаллах не доверяет мне, не знаю, почему. Она говорила тебе, что рядом со мной постоянно находится черная тень, куда бы я ни шел?

— Ей не нужно было даже говорить мне об этом, — прошептала Эймер. — Твое лицо — только маска, за которой темнота и желание — но и темнота, и желание чужого мира.

Она подошла к нему медленно, двигаясь словно против воли. Он видел капли пота на ее лбу, и неожиданно его стала бить мелкая внутренняя дрожь, которая шла откуда-то изнутри, неподвластная телу.

— Я вижу… Я почти вижу…

Он не хотел, чтоб она продолжала. Он не хотел ее слышать.

— Нет! — закричал он. — Нет!

Она вдруг упала навзничь, тяжело привалившись к Карсу. Он подхватил ее и осторожно опустил на серый камень. Она лежала в глубоком обмороке. Он беспомощно склонился над ней, но Шаллах тихо проговорила:

— О ней позабочусь я.

Он встал и увидел, что Рольд и Морские Короли окружили его, ошеломленные.

— К ней пришло видение, — сказала им Шаллах.

— Но никогда раньше с ней такого не случалось, — в волнении отозвался Рольд. — Мои мысли были связаны с Иваин.

— То, что случилось, относится к госпоже Эймер и к незнакомцу, — сказала Шаллах.

Она подняла девушку на свои сильные руки и унесла ее. Карс ощутил странный внутренний страх. «Видение» — так они это назвали. И вправду видение — не мистическое, волшебное, а некое сверхчувство, которое позволяет читать мысли, спрятанные глубоко в мозгу.

С внезапным раздражением Карс произнес:

— Хорошо же вы нас встречаете. Все мы оттерты в сторону, чтобы вы могли вволю полюбоваться на Иваин, а твоя сестра при одном взгляде на меня падает в обморок!

— Великие боги, — простонал Рольд. — Извини нас, Карс. Мы этого не хотели. Что касается моей сестры, то она проводит слишком много времени с Халфлингами, и ей дан великий дар читать мысли, как и им. — Он возвысил голос: — Эй, Железнобородый! Помоги нам загладить нашу невежливость!

Рольд и самый высокий из Морских Королей, седовласый гигант, со смехом, гремевшим, как северный ветер, подошли к нему и, прежде чем Карс сообразил, что они собираются делать, подняли его, взвалили на свои плечи и зашагали так по набережной, чтобы все люди могли увидеть Карса.

— Слушайте, люди! — крикнул Рольд.

Толпа замерла при звуке его голоса.

— Перед вами Карс-варвар! Он захватил галеру — он пленил Иваин — он убил Змею! Как мы будем приветствовать его?

От их восторженных криков чуть не обрушились скалы. Два высоких воина несли Карса по ступенькам, не позволяя ему встать на землю. Жители Кхондора следовали за ним, обнимая галерников, как своих братьев. Карс заметил в толпе Бокхаза. Он улыбался, похожий на довольную свинку, и каждой рукой обнимал по смеющейся девушке. Иваин, окруженная стражей, шагала среди Морских Королей. Изувеченный воин смотрел на нее, и сумасшествие кипело в его глазах на застывшем лице. Рольд и Железнобородый сняли Kapca с плеч только на вершине горы.

— У тебя солидный вес, друг мой, — задыхаясь, улыбнулся Рольд. — Ну как, мы искупили свою вину?

Карс тихо выругался, чувствуя стыд и неловкость от всех этих событий. Затем он посмотрел на Кхондор. Город, вырубленный в толще скал. На нижних холмах виднелись дороги, галереи и входы в галереи, головокружительные переходы, лазейки, сеть улиц. Те, кто был слишком стар или искалечен, чтобы спуститься вниз к заливу, теперь приветствовали их из галерей, с узких улиц, с площадей. Резкий и холодный ветер шумел на вершине Кхондора. Шум его смешивался с грохотом волн внизу. На самых верхних уступах можно было увидеть Крылатых, которые взлетали и снова опускались на скалы. Они любили высоту, и улицы были тесны для них. Молодые Крылатые танцевали на ветру, крича и веселясь и то и дело взрываясь детским смехом.

Внизу, на земле, Карс видел зеленые поля и фермы, стиснутые со всех сторон горами. Казалось, этот город мог выдержать вечную осаду.

Они шли по каменистым дорогам странного города, кишевшего людьми, которые наполняли улицы криками и смехом. Но вот они очутились на просторной площади, возле двух больших зданий с колоннадой, вид которых напомнил Карсу Парфенон. Перед одним из них были воздвигнуты высокие колонны с надписями, посвященные богу Вод и богу Четырех Ветров. Возле колонн развевались флаги Кхондора с изображением орла на золотом фоне.

У входа во дворец могучий гигант Железнобородый изо всех сил хлопнул землянина по плечу:

— Нам предстоит большой разговор во время пира в Совете Морских Королей сегодня ночью. Но до этого у нас с тобой найдется достаточно времени, чтоб хорошенько выпить. Твое мнение?

И Карс ответил:

— Согласен. Будь моим провожатым.

Глава 11

Страшное обвинение

В большом зале дымили ночные факелы, освещая многочисленные щиты с гербами кораблей. Весь громадный зал был вырублен в скале и пронизан галереями, уходящими к самому морю. Посредине были выставлены длинные столы. Слуги сновали между ними с бочонками вина и жареными кусками мяса и дичи, снятыми с вертелов. Карс уже с полудня по-королевски восседал рядом с Железнобородым и успел слегка опьянеть от крепких вин. Ему казалось, что весь Кхондор звенит от музыки арф и пения скальдов. Он сидел за одним столом с Морскими Королями и вождями Пловцов и Крылатых. Иваин также была там. Ей было велено стоять, и она стояла неподвижно с высоко поднятой головой на протяжении нескольких часов, не показывая ни малейших признаков слабости. Карс восхищался ею. Ему нравилось, что она по-прежнему оставалось гордой Иваин из Сарка.

Вдоль стены были выставлены модели боевых кораблей, захваченных в войнах с Сарком, и Карс был окружен причудливыми тенями, пляшущими в отражении факелов, словно живые. Эймер нигде не было видно. Голова Карса кружилась от вина и болтовни, и в нем кипело горячее возбуждение. Он то и дело касался ладонью рукояти шпаги Рианона. Сейчас, вот сейчас наступит эта минута…

Рольд положил с глухим стуком рог для вина на стол.

— А теперь, — сказал он, — дело. — Язык у него немного заплетался, как, впрочем, у всех за этим столом, но он был все еще достаточно трезв, чтобы отдавать себе отчет в происходящем. — Дело, мои господа, очень приятное дело. — Он засмеялся. — Нам предстоит то, о чем мы мечтали так долго, все мы, — предать смерти Иваин из Сарка!

Карс застыл. Такого он не ожидал.

— Стойте! Она — моя добыча!

Все гости отозвались приветственными криками и выпили за его здоровье — все, кроме Торна из Тарака, воина с искалеченной рукой и изуродованным лицом, который молчаливо просидел весь вечер, глотая вино бокал за бокалом и не пьянея.

— Разумеется, — сказал Рольд. — Поэтому выбор, какой смерти ее предать, остается за тобой. — Он с любопытством повернулся к Иваин. — Какой же смертью она умрет?

— Умрет? — Карс поднялся. — Почему мы вообще говорим о ее смерти?

Они уставились на Карса, слишком ошеломленные в эту минуту, чтобы поверить в реальность услышанного. Иваин невесело улыбнулась.

— Но зачем же еще ты привел ее сюда? — требовательно спросил Железнобородый. — Меч — слишком чистая казнь для нее, иначе ты убил бы ее прямо на борту галеры. Конечно же, ты привел ее сюда для мести!

— Я ее никому не отдал еще! — взревел Карс. — Я сказал, что она моя, и я говорю, что она не умрет!

Наступила гробовая тишина. Глаза Иваин, светлые и насмешливые, встретились с глазами Карса. И тогда Торн из Тарака произнес только одно слово:

— Почему?

Он смотрел прямо на Карса, и его безумные темные глаза были жестоки. Землянину нелегко было найти ответ на этот вопрос.

— Потому что ее жизнь на вес золота. Потому что она заложница. Вы разве дети? Почему вы не видите этого? Да мы сможем спасти всех пленных кхондов, обменяв на нее, и, может быть, даже договоримся о мире с Сарком!

Торн засмеялся, и это был неприятный смех.

Вождь Пловцов сказал:

— Мой народ никогда не согласится на это.

— Мой тоже, — сказал крылатый человек.

— И мой народ не согласится! — Рольд вскочил на ноги, красный от ярости. — Ты — чужой здесь, Карс. Наверное, ты не знаком с нашими обычаями!

— Нет, — сказал Торн из Тарака. — Отдайте ее ему. Ее, которая научилась добру у колен Гараха и пила из источников мудрости своих учителей из Кара-Дху. Отпустите ее на свободу, чтобы она клеймила других своим благословением, как она заклеймила меня, когда подожгла мой корабль! Отпустите ее на свободу, потому что варвар любит ее!

Карс уставился на Торна из Тарака. Он смутно понимал, что Морские Короли внимательно, напряженно смотрят на него — девять военных вождей с глазами тигров, их руки уже легли на рукояти мечей. Он знал, что губы Иваин кривятся в усмешке. И он разразился хохотом.

— Посмотрите же на меня! — кричал он, показывая им свою спину, чтобы все видели следы от ударов кнутом. — И вы называете это любовным письмом, которое Иваин написала мне? А если вы скажете, что это так, то и дхувианин, прежде чем я убил его, пропел мне песнь любви! — Он повернулся, разгоряченный вином и силой, которая овладевала им. — Пусть любой из вас скажет это мне — и я, клянусь, снесу ему голову с плеч! Посмотрите на себя! Великие вожди, передравшиеся из-за смерти одной девчонки! Почему бы вам не объединиться и не напасть на Сарк?

За столом поднялся шум, затопали ноги, и все гости разом поднялись, разъяренные его наглостью, бороды рассвирепевших Королей тряслись, их кулаки были готовы к потасовке.

— За кого ты нас принимаешь, щенок? — взревел Рольд. — Неужели ты никогда не слыхал о дхувианах, об их оружии, о том, что сарки — союзники Змеи? Подумай, сколько кхондов погибло за эти долгие годы, пытаясь бороться против них!

— А что, — сказал Карс, — если у тебя будет такое же оружие?

Что-то в его голосе заставило насторожиться даже Рольда, и он прорычал:

— Если тебе что-то известно, говори прямо.

— Сарк не устоит против вас, — сказал Карс, — если у вас будет оружие Рианона.

Железнобородый фыркнул:

— Как же, Проклятый! Сперва найди его гробницу — и мы сразу же пойдем с тобой на Сарк.

— Ты только что дал мне слово — запомни, — сказал Карс и вытащил из ножен шпагу. — Взгляните. Посмотрите на нее внимательно — есть ли среди вас человек, который не узнал бы эту шпагу?

Торн из Тарака протянул здоровую руку, взял шпагу, прочитал выгравированные на клинке символы, и рука его задрожала. Он поднял глаза на остальных и сказал странным, неуверенным голосом:

— Это шпага Рианона.

Сидящие за столом тяжело перевели дыхание, и Карс заговорил:

— Вот мое доказательство. Я держу в руках тайну гробницы.

Тишина. Затем с диким ревом вскочил на ноги Железнобородый. Яростное возбуждение вспыхнуло, как пламя.

— Он знает тайну! Клянусь богами, он знает!

— Сумеете ли вы сразиться с сарками и отразить оружие дхувиан, если у вас будет еще более сильное оружие, принадлежащее самому Рианону? — спросил Карс.

Новая сумасшедшая вспышка дикого восторга поднялась в зале, и потребовалось несколько минут, прежде чем Рольд сумел добиться, чтобы ему дали слово. Медноволосый кхонд все еще колебался.

— Но сможем ли мы воспользоваться силой Рианона, даже если мы завладеем его оружием? Ведь мы не смогли разобраться даже в том, что нашли в каюте дхувианина на галере!

— Дайте мне время изучить и испытать его, и я разрешу эту проблему, — уверенно сказал Карс.

Он был убежден, что сможет это сделать. Это потребует некоторого времени, но он не сомневался, что сумеет, опираясь на полученные им знания, найти ключ по крайней мере к некоторым из инструментов. Он высоко поднял шпагу, сверкающую в красном пламени факелов, и голос его зазвенел:

— И если я вооружу вас, сдержите ли вы свое слово? Пойдете ли вы со мной на Сарк?

Все сомнения были сметены сказочной возможностью наконец-то сразиться с Сарком по крайней мере на равных. Ответ Морских Королей был единодушным.

— Мы пойдем за тобой!

И в этот момент Карс увидел Эймер. Она вошла в зал каким-то потайным ходом и теперь стояла между двух больших моделей кораблей, овеянных памятью морских битв, и ее глаза, широко раскрытые и полные ужаса, не отрываясь смотрели на Карса. Было в ее облике что-то такое, что заставило их даже в такую минуту оглянуться на нее и застыть.

Она вышла на открытое пространство между столами. На ней была только длинная белая туника, и волосы ее были распущены. Казалось, она только что очнулась от долгого сна, но все еще не могла избавиться от его власти. И то был дьявольский сон. Ужас увиденного надломил Эймер, ее дыхание было тяжелым, ее шаги медленными, и даже эти воины чувствовали, как их сердца отзываются на ее тревогу.

Эймер заговорила, и ее слова звучали отчетливо и обдуманно.

— Я увидела это еще в первый раз, когда незнакомец только появился передо мной. Но тогда силы оставили меня, и я не смогла говорить. Теперь я скажу вам. Вы должны уничтожить этого человека. Он — опасность, он — темнота, он — смерть для всех нас!

Иваин сжалась, ее лицо стало каменным, глаза сузились. Карс чувствовал на себе ее взгляд, но сейчас ему важнее была Эймер. Так же как и тогда, на набережной, он был объят странным ужасом, который не имел ничего общего с обыкновенным страхом, ужасом перед сверхчувствительной телепатией и удивительными способностями девушки.

Рольд прервал ее, и, пока он говорил, Карс взял себя в руки. Я дурак, подумал он, так расстроиться из-за женской болтовни, из-за ее воображения…

— Секрет гробницы, — говорил Рольд, — разве ты не слышала? Он может вооружить нас силой Рианона!

— Да, — сказала Эймер спокойно. — Я слышала, и я уверена, что это правда. Он хорошо знает, где спрятана гробница, и ему известно, что оружие находится там.

Она придвинулась ближе, глядя на Карса; он стоял в свете факелов, вцепившись рукой в рукоять шпаги. Она снова заговорила с ним.

— Почему бы тебе не знать этого — тебе, который ждал в темноте так долго? Тебе, который сделал это оружие собственными руками?

От жара факелов или от выпитого вина ему показалось, что каменные стены задрожали? И что заставило его похолодеть? Он попытался заговорить, но голос его дрогнул и сорвался. А голос Эймер продолжал, суровый и ужасный.

—  Почему бы тебе не знать всего этого — тебе, которого зовут Рианон!

Каменные стены отразили слово, как произнесенное шепотом проклятие, и весь зал наполнился этим именем:

— Рианон!

Карсу казалось, что даже щиты содрогнулись и флаги колышатся на стене, требуя от него ответа, но его язык был сухим и мертвым, и он не мог вымолвить ни слова. Они смотрели на него все — Иваин и Морские Короли. Пирующие замерли посреди пролитого вина и забытого пиршества. Он был как падший бог, коронованный всем злом мира. Иваин засмеялась, и в ее голосе зазвучал триумф:

— Я понимаю теперь, почему ты выстоял перед силой Кара-Дху, почему ты выдержал то, чего ни один человек не смог бы выдержать, и почему ты убил С'Сана! — В ее голосе звенела насмешка. — Приветствую тебя, господин Рианон!

Это разрушило чары. Карс ответил:

— Ты лживая лисица. Этим ты добиваешься одного: спасти свою гордость. Человек не смеет унизить Иваин из Сарка, но бог — это другое дело. — Он крикнул всем собравшимся: — Разве вы глупцы или дети, чтобы слушать эту чепуху? Ты, Джаксарт, — ты сидел со мной рядом на весле. Разве бог истекает кровью под плетью, как раб?

Джаксарт медленно произнес:

— В первую ночь на галере я слышал, как ты выкрикнул имя Проклятого.

Карс выругался. Он заорал в лицо Морским Королям:

— Вы же воины, а не кухонные прислужницы! Подумайте! Разве мое тело заплесневело от многовекового заточения? Разве я ходячий мертвец?

Краем глаза он видел, что Бокхаз приближается к нему, что люди с его галеры медленно поднимаются из-за столов, вытаскивая мечи, чтобы прийти ему на помощь.

Рольд положил руки на плечи Эймер и жестко сказал:

— Что скажешь на это ты, сестра?

— Я не говорила о плоти, — ответила Эймер. — Только о разуме. Душа могущественного Рианона может жить вечно. И она жива. Каким-то образом она вселилась в этого варвара и спряталась в его теле, как улитка в раковине. — Она снова повернулась к Карсу. — Ты внутренне чужой и странный, и я боюсь тебя, потому что не могу тебя понять. Но только из-за этого я не стала бы требовать смерти для тебя. Я утверждаю, что Рианон смотрит твоими глазами и говорит твоими устами, в твоих руках его шпага и знаки его власти. И поэтому я требую твоей смерти.

Карс резко спросил:

— Неужели вы послушаете это безумное дитя?

Но он видел сомнение в их лицах. Глупцы, закосневшие в темных предрассудках! Ему угрожала большая опасность. Он взглянул на своих людей, трезво оценивая шансы на победу, если возникнет необходимость драться. Он послал мысленное проклятие желтоволосой ведьме, которая говорила невероятные, невозможные, сумасшедшие вещи. Да, безумие. Холодный страх в его сердце превратился в одну длинную иглу.

— Если я одержим, — зарычал он, — почему же я об этом не знаю?

«Почему?» — эхом загремел вопрос в его голове. И память возвратила ему все: ужас темноты в гробнице, когда он чувствовал чужое присутствие совсем рядом, и его сны, и то наполовину осознанное знание, которое ему не принадлежало.

Это не было правдой. Это неправда. Он не мог позволить этому быть правдой.

Бокхаз подошел ближе. Он послал Карсу странный, жесткий взгляд, ко, когда заговорил с Морскими Королями, его голос звучал мягко и сам он был воплощенная вежливость.

— Нет сомнения, что мудрость госпожи Эймер намного превосходит мои скромные познания, и я ни за какие блага не хотел бы оскорбить ее. Однако этот человек — мой друг, и я говорю вам то, что знаю о нем. Он тот, за кого себя выдаст, он Карс-варвар, не больше, не меньше.

Галерники, услышав эти слова, предупреждающе зарычали. Бокхаз продолжал:

— Подумайте, мои господа. Разве Рианон убил бы дхувианина и начал бы войну с сарками? Разве он предложил бы победу Кхондору?

— Нет, — сказал Железнобородый, — клянусь всеми богами, Рианон не сделал бы этого. А этот настаивал на войне с Сарком.

Эймер заговорила, требуя внимания:

— Мои повелители, разве я когда-нибудь дала вам плохой совет?

Они качали головами, и Рольд сказал:

— Нет. Но одних твоих слов недостаточно.

— Хорошо, оставим мои слова. Есть другой способ, надежный способ проверить их истинность. И доказать вам, что это Рианон. Пусть он предстанет перед Мудрыми.

Рольд дернул себя за бороду и поморщился. Затем он кивнул.

— Хорошо сказано, — согласился он, и остальные присоединились к нему. — Пусть твое обвинение будет доказано.

Рольд повернулся к Карсу.

— Ты согласен?

— Нет, — ответил Карс гневно, — и никогда не соглашусь. К черту все эти предрассудки! Если вам недостаточно моего предложения показать вам гробницу, тогда вы обойдетесь без меня и без моей помощи.

Лицо Рольда стало жестким.

— Тебе не причинят никакого вреда. Если ты не Рианон, тебе нечего бояться. Снова спрашиваю тебя — ты согласен?

— Нет!

Карс начал отступать к своим людям, которые уже стояли, словно стая волков, готовые к драке. Но Торн из Тарака ударил его под колено и бросил на пол, в то время как люди из Кхондора обступили галерников и обезоружили их прежде, чем пролилась кровь. Карс, как разъяренный тигр, дрался с Морскими Королями, пока Железнобородый ― не без некоторого сожаления — не ударил его по голове обитым медью рогом для вина.

Глава 12

Проклятый

Темнота медленно рассеялась. Сначала Карс услышал звуки — шорохи и вздохи воды совсем близко, тихий шум прибоя где-то за стеной. И больше ничего. Потом появился свет — приглушенное мягкое сияние. Когда он открыл глаза, он увидел высоко над собой ночное небо и звезды, а внизу арку из цельной скалы, усеянную кристаллами, от которых исходило это сияние. Он лежал в гроте недалеко от моря. В гроте клубился странный, молочного цвета туман, сквозь который сочился неяркий свет. Невдалеке от грота находился небольшой бассейн, широкие ступени спускались прямо к воде. У края бассейна стояли Морские Короли. И закованная в цепи Иваин. И Бокхаз, и вожди Пловцов и Крылатых тоже были здесь. И все они смотрели, но никто не проронил ни слова. Карс обнаружил, что он привязан к высокому каменному столбу и что он один.

Эймер по пояс в воде стояла перед ним. Черный жемчуг сверкал между ее грудей, и вода, сияющая яркими бриллиантами брызг, стекала с ее волос. В руках она держала огромный грубо обработанный, подернутый дымкой топаз серого цвета. Когда она увидела, что его глаза раскрылись, она тихо сказала:

— Подойдите, мои повелители. Пора.

Вздох сожаления пронесся по гроту. Поверхность бассейна покрылась волнами фосфоресценции, затем из воды поднялись и медленно подплыли к Эймер три гладких существа. Это были три Пловца, белые от старости. Их глаза были самым ужасным из всего, что Карс когда-либо видел. Они были юными чужой, невероятной юностью, которая была юностью не тела, а души. Их мудрость и их сила — вот что так испугало его. Взглянув наверх, он увидел на темных карнизах три крылатые фигуры трех старых-престарых орлов из племени Крылатых, с устало поникшими крыльями. И в их лицах он тоже заметил свет мудрости, жившей своей самостоятельной жизнью, отдельно от тела.

Он попытался заговорить. Он был рассержен, взбешен, он хотел освободиться от пут, но голос его прозвучал слабо, глухой, пустой звук в тихой пещере. Никто ему не ответил, а его путы даже не ослабились. Наконец он понял, что это бесполезно. Он прижался к камню, тяжело дыша и вздрагивая.

Надтреснутый сухой шепот сверху:

— Слушай, сестра. Подними Камень Мысли.

Эймер подняла вверх руки с дымчатым камнем. Смотреть на него было жутко. Карс вначале не понял этого. Затем он заметил, что глаза Эймер и Мудрых померкли и темная вуаль покрыла Камень Мысли. Потом дымка над камнем рассеялась, и он стал чистым и прозрачным. Казалось, вся их духовная сила проникла в кристалл и сфокусировалась, превращаясь в один сильный луч света. И он ощутил натиск умственной энергии всех Мудрых и Эймер, направленный на один его мозг! Карс смутно понимал, что они с ним делают. Мысли, осознаваемые человеком, крошечные электрические импульсы, могли быть остановлены, нейтрализованы сильным контримпульсом. Именно это они и делали сейчас, сфокусировав его с помощью электрически-чувствительного кристалла. Они не знали, конечно, основ физики и не изучали природу электричества. Много лет назад Халфлинги обнаружили, что кристаллы концентрируют их мысленную энергию, и использовали это открытие, не углубляясь в научный анализ его природы.

И снова, как и в тот раз, когда он стоял перед поющими звездами дхувианина, какая-то сила внутри него, которая ему не принадлежала, пришла к нему на помощь. Она воздвигла преграду на пути энергии Мудрых и удерживала их мощный мысленный импульс до тех пор, пока Карс не застонал. Пот стекал по его лицу, он извивался в своих путах, и он знал, что умирает, потому что не мог больше этого выносить. Его мозг был словно закрытая комната, которую внезапно распахнули навстречу всем ветрам, и вот они уже переворачивают и перетряхивают его память и старые сны, обнажая все — даже в самых темных закоулках. Все, кроме одного угла. И в этом уголке его сознания таилась тень, упорная и непроницаемая.

Камень горел в руках Эймер. Стояла тишина, и в воздухе безмолвно светились звезды. Голос Эймер зазвенел сквозь это безмолвие:

— Рианон! Рианон, говори!

Темная точка в его сознании шевелилась, кипела, но не подавала внешних признаков жизни. Он чувствовал, что это затаилось и ждет. Тишина пульсировала.

На другой стороне бассейна люди нервничали, двигались, но не говорили ни слова.

Бокхаз жалобно выкрикнул:

— Это безумие! Как это варвар может вдруг оказаться Проклятым из глубокого прошлого?

Но Эймер не обратила на него никакого внимания, и камень в ее руках горел все ярче и ярче.

— Мудрым дано могущество, Рианон! Они могут уничтожить мозг этого человека. Они разрушат его, если ты не заговоришь! — И она добавила с диким торжеством: — Что ты будешь делать тогда? Прокрадешься в другой разум, проникнешь в другое тело? Ты не сможешь этого сделать, Рианон! Иначе ты бы уже давно сделал это!

На другом конце бассейна сердито заговорил Железнобородый:

— Мне все это совсем не по душе!

Но Эймер безжалостно продолжала, и теперь ее голос был ужасным, неодолимым, проникающим в самую глубину его сознания.

— Его мозг разрушается, Рианон. Через минуту твое единственное орудие превратится в беспомощного идиота. Говори! Говори, если хочешь спасти его!

Ее голос звенел, и эхо, живущее в стенах грота, повторяло ее слова. Камень в ее руке был живым пламенем энергии. Карс чувствовал мучительную тревогу, которая сжимала в своих тисках эту тень в его сознании, тревогу, полную колебаний и страха.

И вдруг темная пустота взорвалась и заполнила весь его разум, охватила все клетки, каждый атом его мозга. И он услышал свой собственный голос, кричащий чужим тембром, с чужой интонацией:

—  Дайте ему жить! Я буду говорить!

Громовое эхо этого ужасного крика медленно умерло, и тяжелое молчание, которое последовало за ним, отбросило Эймер назад, как будто сама ее плоть отшатнулась. Драгоценный камень в ее руке внезапно потускнел. Круги пошли по воде — Пловцы медленно отплыли от нее. Крылатые на карнизе с шорохом сложили свои крылья. В их глазах застыло выражение страха и понимания того, что происходит. От неподвижных фигур на противоположной стороне, от Морских Королей и Рольда, пронесся дрожащий звук, который был его именем:

— Рианон! Проклятый!

Карс понял: даже Эймер, которая осмелилась силой открыть то странное, глубоко в нем спрятанное, что она чувствовала с первой их встречи, ужаснулась тому, что она разбудила. И он, Мэтью Карс, испугался тоже. Страх и прежде был ему знаком. Но даже тот ужас, который он ощутил, когда стоял перед дхувианином, был ничем по сравнению с этой ослепляющей судорогой осознания. Сны, видения, обрывки его одержимого, подчиненного чужой воле разума, — возможно, это и были намеки на то страшное, что было заключено в нем. Он сумеет в это поверить. Но не сейчас. Не сейчас! Теперь он знал правду, и это была ужасная правда.

— Это ничего не доказывает! — упорно настаивал Бокхаз. — Вы его загипнотизировали, заставили признать невозможное.

— Это Рианон, — прошептала одна из Пловцов. Ее пушистые белые плечи показались над водой, ее старые руки поднялись вверх. — Это Рианон в теле незнакомца!

И тогда поднялся жуткий крик:

— Убейте его, прежде чем Проклятый использует его тело, чтобы уничтожить всех нас!

Грот наполнился дьявольским шумом, усиленным многоголосым эхом, словно древний забытый страх рвался на волю из уст людей и Халфлингов.

— Убей его! Убей!

Карс, беспомощный, бессильный, вооруженный только темным присутствием Рианона, ощутил, как напрягся тот, кто был в нем. Он услышал звенящий голос, который ему не принадлежал и который покрыл шум и крики.

— Подождите! Вы страшитесь того, что я — Рианон! Но я вернулся не затем, чтобы причинить вам зло!

— Для чего же ты вернулся? — прошептала Эймер. Она смотрела на землянина, и по ее расширенным глазам Карс догадался, что его лицо было странным и что смотреть на него было жутко.

Губами Карса Рианон ответил:

— Я вернулся, чтобы искупить свой грех, — я клянусь в этом!

Бледное, вздрагивающее лицо Эймер вспыхнуло гневом:

— О, Отец Лжи! Рианон, который принес в наш мир зло, который наделил могуществом Змею, который был осужден и наказан за свое преступление, Рианон, Проклятый, — Рианон превратился в святого!

Она засмеялась горьким смехом, рожденным ненавистью и страхом, и он был подхвачен Пловцами и Крылатыми.

— Ради самих себя — поверьте мне! — взорвался голос Рианона. — Неужели вы даже не выслушаете меня?

Карсу невольно передалось горячее чувство Рианона. Проклятый был для него чужим, и Карс ощущал в себе его чужое сердце, горькое и сильное, и еще — очень одинокое, такое одинокое, что никому не дано было понять его.

— Слушать Рианона? — кричала Эймер. — Разве Куру не выслушали тебя много лет назад? И они осудили тебя!

— Неужели вы откажете мне даже в желании искупить мою вину? — Голос Рианона почти умолял. — Можете ли вы понять, что Карс — моя единственная надежда исправить то, что я наделал? — Его голос поднимался, настойчивый, просительный. — Долгое, бесконечно долгое время я лежал неподвижно, застывший в заключении, которое сломило даже гордость Рианона. И я осознал свою вину. Я хотел исправить содеянное, но уже не мог. И тогда в мою гробницу попал этот человек, Карс. Я послал нематериальные электрические нити моего разума в его мозг. Я не мог заставить его выполнять мою волю, потому что его разум — это разум другого человека, чужого для меня. Но я мог немного влиять на него, я мог через него действовать. Потому что его тело не было приковано, как мое, к гробнице. В его теле я, по крайней мере, мог передвигаться. Я оставался в нем, не осмеливаясь дать ему знать о моем присутствии. Я думал, что так я смогу найти возможность сокрушить Змею, которую, к моей печали, я много лет назад поднял из пыли.

Голос Рианона срывался с губ Карса, он просил, он умолял.

На лице Рольда застыло дикое выражение.

— Эймер, останови его! Не давай ему больше говорить! Сними чары своего духа с этого человека!

— Да, — прошептала Эймер, — да.

И снова камень был поднят вверх, и теперь Мудрые собрали все свои душевные силы и выплеснули весь ужас, который поразил их.

Кристалл сверкал и казался Карсу огненным шаром, жгущим его сознание. Потому что Рианон сопротивлялся его лучам, сопротивлялся, движимый отчаянием и безрассудством.

— Вы должны выслушать! Вы должны поверить!

— Нет, — сказала Эймер. — Молчи! Освободи от себя человека — или он умрет!

Последний отчаянный протест был сломлен железной волей Мудрых. Момент колебания — сильная боль, слишком острая, слишком глубокая для человеческого понимания, — и барьер, преграждавший путь энергии Мудрых, исчез. Чужое присутствие ушло, и «я» Мэтью Карса закрыло темную тень, спрятало ее. Рианон замолчал, Карс обмяк в своих путах. Кристалл погас.

Руки Эймер упали. Ее голова склонилась на грудь, и волосы покрыли ее лицо. И Мудрые тоже закрыли свои лица ладонями и остались стоять так неподвижно.

Морские Короли, Иваин и даже Бокхаз молчали, как молчат люди, только что избежавшие гибели и лишь теперь, некоторое время спустя, осознавшие, насколько близка была к ним смерть.

Карс снова застонал, и долго еще его стон и прерывистое дыхание были единственными звуками, нарушавшими тишину.

Затем Эймер сказала:

— Этот человек должен умереть.

В ее голосе были только усталость и суровая правда. Карс едва расслышал мрачный ответ Рольда:

— Пусть будет так. У нас нет выбора.

Бокхаз пытался было заговорить, но они велели ему замолчать. Карс сказал тяжело:

— Это неправда. Это не может быть правдой.

Эймер подняла голову и посмотрела на него. Ее отношение к нему теперь было иным. Она не испытывала больше страха перед Карсом, только жалость.

— Ты знаешь, что это правда.

Карс промолчал. Он знал, что это так.

— Ты не причинил никакого зла, незнакомец, — сказала она. — Я вижу в тебе многое из того, что не могу понять, но это не зло. И все же Рианон живет в тебе. Мы не осмелимся дать ему жить.

— Но ведь он не может полностью овладеть моей волей. — Карс попытался встать, он приподнял голову, чтобы его услышали, но голос его был так же обессилен, как и его тело. — Ты слышала, он сам признался в этом. Он не может захватить меня. Моя воля принадлежит мне.

Иваин медленно произнесла:

А как же С'Сан и шпага? Ведь не воля Карса руководила тобой тогда.

— Он не может управлять тобой, — сказала Эймер, — за исключением тех случаев, когда барьер твоей воли ослаблен перенапряжением. Боль, страх или слабость — возможно, подсознательная слабость, когда ты спишь или пьян, — все это может дать Проклятому шанс, и тогда будет слишком поздно.

Рольд добавил:

— Мы не можем пойти на такой риск.

— Но ведь я могу отдать вам секрет гробницы Рианона! — крикнул Карс.

Он увидел, что мысль о гробнице произвела на них впечатление, и продолжал, не уверенный в том, что это ему поможет:

— И вы называете это справедливостью, вы, кхонды, сражающиеся против сарков? Вы приговариваете меня к смерти, когда я знаю, что я невиновен? Неужели вы такие трусы, что обречете свой народ вечно жить под пятой дракона из-за какой-то тени далекого прошлого? Позвольте мне провести вас к гробнице. Разрешите мне помочь вам одержать победу. Это докажет, что у меня нет ничего общего с Рианоном!

Бокхаз в ужасе открыл рот.

— Нет, Карс, нет! Не делай этого!

— Молчать! — крикнул Рольд.

Железнобородый мрачно засмеялся:

— Дай только Проклятому коснуться его руками своего оружия! Это безумие.

— Хорошо, — сказал Карс. — Пусть к гробнице пойдет Рольд. Я нарисую для него карту. Держите меня здесь. Для вас это будет вполне безопасно. Вы сможете убить меня в любой момент, если Рианон попытается овладеть мной.

Это их убедило. Единственное, что было сильнее ненависти к Рианону и страха перед ним, это сжигающее желание получить силу, которая смогла бы принести им победу над Сарком. Они колебались, размышляя, сомнения одолевали их. Но он знал, каким будет решение, еще до того, как Рольд повернулся к нему и сказал:

— Мы согласны, Карс. Конечно, лучше было бы убить тебя сейчас же, но… нам нужно это оружие.

Карс почувствовал, как холодное дыхание смерти ненадолго отступило… Он предупредил:

— Это будет нелегко сделать. Гробница находится в Джеккаре.

Железнобородый спросил:

— А что будет с Иваин?

— Смерть, и немедленно, — жестко ответил Торн из Та-рака.

Иваин стояла молча, глядя на них с холодным безразличием.

Но Эймер возразила:

— Рольд отправляется прямо в пасть льва. Пока он не вернется, мы не убьем ее на тот случай, если нам понадобится заложник.

И только теперь Карс обратил внимание на Бокхаза, стоящего в тени скалы. Он тряс головой и чувствовал себя глубоко несчастным человеком. Слезы текли по его толстым щекам.

— Он отдает им секрет, который стоит царства! — простонал Бокхаз. — Я чувствую себя ограбленным!

Глава 13

Катастрофа

Дни, которые последовали за этими событиями, были для Мэтью Карса странными, долгими днями. Он по памяти нарисовал карту и обозначил среди холмов место, где расположена гробница, и Рольд изучал ее, пока не запомнил так же хорошо, как свой собственный дворец. После этого пергамент был сожжен. Рольд взял один из лучших боевых кораблей и отборную команду. Он отбыл из Кхондора той же ночью. Джаксарт отправился с ним. Все понимали, насколько опасно это путешествие. Но одиночный корабль, сопровождаемый разведчиками-Пловцами, мог избежать патрулей сарков. Они собирались укрыть корабль с частью команды в укромной бухте, в то время как остальная часть экипажа проделает остаток пути но суше.

— Если на обратном пути что-нибудь случится, мы потопим корабль немедленно, — мрачно сказал Рольд.

После того как корабль отчалил, оставалось только ждать. Карса не оставляли без охраны ни на минуту. В его распоряжение отдали три маленьких комнаты в нежилой части дворца, и стража все время находилась при нем.

Разъедающий страх не оставлял его, несмотря на все усилия держать себя в руках. Он поймал себя на том, что прислушивается к внутреннему голосу, наблюдает за неприметными знаками, которые не были частью его самого. Ужас происшедшего в Гроте Мудрых оставил на нем свою отметину. Он знал это. И, отдавая себе в этом отчет, Карс не мог забыть об этом ни на минуту. То, что так страшило его, не было страхом смерти, хотя он был человеком и не хотел умирать. Но это был совсем иной страх. Это ужас потери самого себя, когда его душа и тело полностью подчинены захватчику. Хуже, чем страх сойти с ума, мучило его жуткое предчувствие того, что Рианон опять овладеет его волей.

Эймер приходила часто и подолгу разговаривала с ним. Он знал, что она наблюдает за ним, пытаясь снова увидеть признаки присутствия Рианона. Но когда она улыбалась, ему казалось, что ничто ему не угрожает. Она не осмеливалась снова заглянуть в глубь его души.

Но однажды Эймер снова заговорила об этом.

— Ты пришел из другого мира, — сказал она со спокойной уверенностью. — Я знала это еще тогда, когда увидела тебя впервые. Память о нем я прочитана в твоих мыслях. Память о мертвом, пустынном месте — очень странном и печальном.

Они стояли на крошечном балконе, почти на самой вершине скалы, и сильный ветер дул им в лицо с полосы зеленого леса. Карс кивнул:

— Печальное место, да. Но и в нем есть своя красота.

— Красота есть даже в смерти, — сказала Эймер. — Но я счастлива, что жива.

— Тогда давай забудем об этом. Лучше расскажи мне о том мире, который бурлит вокруг нас. Рольд говорит, что у тебя очень много общего с Халфлингами.

Она засмеялась.

— Он шутит иногда, говоря, что я не настоящий человек, а фея или что-то в этом роде.

— Ты и не похожа на человека, особенно сейчас, когда лунное сияние струится по твоему лицу и твои косы отражают этот свет, — сказал Карс.

— Иногда я хотела бы, чтобы это было так. Ты никогда не был на островах Крылатых?

— Нет.

— Они похожи на замки, встающие из глубины моря, почти такие же высокие, как и Кхондор. Когда крылатые люди берут меня к себе, я так жалею о том, что у меня нет крыльев, потому что им приходится переносить меня с места на место или же я должна оставаться на земле — а они летают вокруг меня. Кажется, что полет — это самое чудесное, что может быть в мире, и я плачу, потому что никогда не смогу подняться в воздух. Но когда я провожу время с Пловцами, я так счастлива! Мое тело очень похоже на их, только не такое обтекаемое. И это прекрасно, так прекрасно — нырнуть в сверкающую воду и увидеть сады, которые они там выращивают, странные красивые морские цветы, колеблющиеся при движении воды, и ярких рыб, скользящих, как птицы, между ними… И их города, стеклянные колпаки в океане, в неглубоких местах, в прибрежном шельфе. Днем они сияют золотом, как огонь, а ночью кажутся серебряными… Там все время тепло, а воздух чистый и спокойный, и у них есть маленькие пруды, где дети учатся плавать, готовясь стать достаточно сильными, чтобы выйти в открытое море… Я очень многому научилась у Халфлингов, — заключила она.

— Но дхувиане — тоже Халфлинги? — спросил Карс.

Эймер пробрала дрожь.

— Дхувиане — самая старая раса Хал флинтов. Их теперь осталось совсем немного, и все живут в Кара-Дху.

Карс внезапно спросил:

— Ты владеешь мудростью Халфлингов — не могла бы ты избавить меня от того дьявольского, что во мне сидит?

Она серьезно ответила:

— Даже Мудрые не научились еще этому.

Землянин в бессилии ударил кулаками о камень галереи.

— Лучше бы вы убили меня там, в гроте!

Эймер мягко положила руку на его плечо и сказала:

— Для смерти время всегда найдется.

После того как она ушла, Карс часами ходил взад и вперед. Он хотел выпить вина и боялся это сделать, чтобы не заснуть. Но когда усталость все же взяла свое, сторожа привязали его к кровати, готовые разбудить его, если он уснет. Карс задремал. Иногда его сон был кошмаром, иногда чужой голос проникал в его мысли, говоря:

— Не бойся. Дай мне сказать хоть одно слово.

Много раз он просыпался от собственного крика или был разбужен стражником, касавшимся острием меча его горла.

А голос шептал:

— Я не причиню тебе горя или зла. Я могу изгнать твой страх. Ты только выслушай меня.

Карс не знал, что его ждет: безумие или самоубийство. Он думал, не броситься ли ему с балкона в море.

Бокхаз был близок к нему, как никогда. Он был потрясен тем, что происходило с Карсом. Он был испуган и встревожен, но более всего огорчен тем, что секрет гробницы уплыл из его рук.

— Я же говорил тебе, что нам надо было договориться, — ворчал он. — Это величайшая сила и власть на Марсе, а ты просто так отдаешь ее! Отдаешь, не взяв даже обещания, что они не убьют тебя после того, как получат секрет гробницы.

Он сделал своими толстыми руками жест, как будто затягивал на шее петлю.

— Я повторяю: ты ограбил меня, Карс. Ты украл у меня целое царство.

В эти минуты Карс был даже рад бессовестной наглости валкисианина, потому что это отвлекало его и давало ему силы жить. Бокхаз все время сидел с ним, выпивал невероятное количество вина и каждый раз, заговаривая с Карсом, ухмылялся:

— Люди всегда говорили, что во мне сидит дьявол. Но настоящий дьявол живет в тебе, Карс!

И снова Карс услышал голос:

— Разреши мне говорить. Карс, и я объясню тебе все!

Его лицо передернулось, и руки нервно задрожали.

Потом пришли вести от Рольда. Их принес в Кхондор крылатый человек. Гонец был замучен до предела.

О том, что произошло, Карсу рассказала Эймер. Она могла бы и не делать этого. Он понял все и так, когда увидел ее бледное, как полотно, лицо.

— Рольд так и не дошел до гробницы, — сказала она. — Патруль сарков схватил его на полпути. Он пытался заколоть себя, но ему не позволили. Его отвезли в Сарк.

— Но ведь сарки не знают, что он владеет секретом гробницы, — сказал Карс, хватаясь за соломинку.

Эймер покачала головой.

— Они не дураки. Они хотят выведать планы Кхондора, и им надо выяснить, почему Рольд отправился в Джеккару на одном-единственном корабле. У дхувиан есть масса способов допросить его.

Карс сразу понял, что это значит. Ведь наука дхувиан чуть было не победила его собственный, чужой для этого мира рассудок. Очень скоро из Рольда вытянут его его секреты.

— Значит, нет никакой надежды?

— Никакой, — сказала Эймер. — Ни сейчас, ни потом.

Они помолчали. Ветер стонал в галереях, далеко внизу, ударяясь об утесы, шумели волны.

Карс спросил:

— Что же вы будете делать сейчас?

— Морские Короли отправили послание всем свободным островам и на побережье. Они соберут в кулак все свои корабли, и Железнобородый поведет их на Сарк. У нас очень мало времени. Если даже дхувиане уже овладели тайной, им все равно потребуется некоторое время для того, чтобы добраться до гробницы и изучить оружие. Если мы только сумеем сокрушить их прежде, чем им это удастся…

— Можете ли вы разбить Сарк? — спросил ее Карс.

— Нет, — честно ответила она. — Дхувиане вмешаются в бой, и даже того оружия, которым они владеют сейчас, будет достаточно, чтобы одолеть нас. Но мы должны сразиться с ними, и пусть мы умрем, сражаясь, — потому что лучше такая смерть, чем та, которую уготовят нам Сарк и Змея, когда они сравняют Кхондор с землей.

Он глядел на Эймер, и ему казалось, что в жизни его не было минуты горше.

— Возьмут ли Морские Короли в поход меня?

— Они утверждают, что идея отправить Рольда — это хитрость Рианона, с помощью которой он хочет сделать так, чтобы секрет гробницы попал в Кара-Дху. Я говорила им, что это неправда, но… — Она сделала усталый жест рукой и отвернулась. — Железнобородый, я думаю, мне верит. Он проследит за тем, чтобы твоя смерть была быстрой и легкой.

После короткого молчания Карс спросил:

— А Иваин?

— Торн из Тарака придумал, что сделать с ней. Они привяжут ее к бушприту флагманского корабля, идущего к Сарку, — ответила Эймер.

Снова наступило молчание. Карсу казалось, что воздух в галерее стал таким тяжелым, что давил на сердце, как камень. Эймер тихо ушла. Карс даже не заметил ее ухода. Он повернулся и пошел прочь по маленькой галерее, потом остановился и долго смотрел на море.

— Рианон, — прошептал он, — я проклинаю тебя. Я проклинаю ту ночь, когда я впервые увидел твою шпагу, и я проклинаю тот день, когда я пришел в Кхондор с обещанием открыть твою гробницу.

Свет угасал. В лучах заката море было, как кровавое марево. Ветер доносил до Карса звуки — хлопающие паруса, крики людей, готовящихся к походу. Карс горько засмеялся:

— Вот ты и получил то, чего добивался! Но ты не сможешь уже насладиться этим…

Не очень-то большое удовлетворение. Напряжение последних дней и заключительный удар — это многовато для одного человека.

Карс сидел на резной скамье, уронив лицо в ладони. Он был совершенно измотан и выжат, он слишком устал даже для эмоций. Голос темного угла его сознания вдруг ожил и зашептал, и впервые у Карса не было сил, чтобы бороться с ним.

—  Я мог бы спасти тебя, если бы ты меня только выслушал. Глупцы и деты, вы никогда не слушаете…

— Хорошо, говори, — прошептал Карс. — Зло уже сделано, и Железнобородый скоро будет здесь. Я разрешаю тебе, Рианон. Говори!

И он ответил, заполнив мысли и чувства Карса голосом, ревущим, как штормовой ветер, стиснутый узкими берегами, отчаянным, умоляющим.

—  Если бы ты только поверил мне, Карс. Я могу спасти Кхондор. Дай мне использовать твое тело…

— Я не настолько еще сошел с ума для этого. Даже в эту минуту я еще не безумен.

—  Всемогущие боги!  — Рианон сдержал свой гнев, и его голос продолжал, спокойный, уверенный, ужасный в своей искренности: — Я говорил правду в гроте Мудрых. Ты был в моей гробнице, Карс. Как ты думаешь, мог ли я столько столетий пролежать там в одиночестве, в страшной темноте, вне пространства и времени— и не измениться? Я не бог! Как бы вы ни называли нас, — мы, Куру, никогда не были богами. Мы только раса людей, которые пришли раньше других. Они называют меня дьяволом, Проклятым, — но это неправда! Самоуверенный, гордый да еще и глупец — это так. Но у меня не было злых намерений. Я учил детей Змеи, потому что они были хитрее. Они льстили мне — и когда они стали использовать мои уроки во зло другим, я пытался остановить их, но уже не смог, потому что они научились защищаться и даже моя сила не могла одолеть их в Кара-Дху. Поэтому мои братья Куру судили меня. Они приговорили меня к заключению вне пространства и времени в гробнице, которую они создали. Я должен был оставаться там, пока плоды моего греха не исчезнут. И они оставили меня. Мы были последними из нашей расы, им больше ничего не оставалось — только уйти. Они хотели лишь мудрости и покоя. Они ушли по пути, который избрали для себя. А я ждал. Можешь ли ты понять, что такое ждать неизвестно сколько времени, и можешь ли ты понять, что я чувствовал?

— Я думаю, что ты заслужил все это, — сурово ответил Карс. Он был возбужден до предела. Слабая надежда, какая-то ниточка…

Рианон продолжал:

—  Я заслужил это, но ты дал мне возможность искупить вину, освободиться и уйти за моими братьями.  — Внутренний голос поднялся, и страсть вспыхнула в нем — сильная, опасно сильная. — Дай мне свое тело, Карс! Дай мне его — и я смогу это сделать!

— Нет! — закричал Карс. — Нет!

Он вскочил, осознав теперь всю опасность, изо всех сил сопротивляясь этой дикой, непреодолимой силе. Он отбросил ее в темный угол и закрыл за ней дверцу.

— Ты не можешь повелевать мною, — прошептал он, — не можешь!

—  Нет,  — горестно вздохнул Рианон, — не могу.

Внутренний голос затих.

Карс оперся о камень, он вспотел и дрожал, но в нем загорелась отчаянная надежда. Малейшего проблеска надежды, одной только мысли о ней было достаточно, чтобы воспламенить его. Все же это лучше, чем ждать смерти, словно мышь в мышеловке. Если только боги дадут ему немного времени… Он услышал, как снаружи открылась дверь. Смена караула. Его сердце упало. Он стоял неподвижно, ожидая услышать голос Железнобородого.

Глава 14

Дерзкий план

Но это был не Железнобородый. Это был Бокхаз, который предстал перед ним, печальный, с тоскливыми глазами.

— Меня послала Эймер, — сказал он. — Она сообщила мне трагические новости, и я пришел проститься с тобой. — Он взял Карса за руку. — Морские Короли собирают свой последний военный совет перед началом похода на Сарк. Он начнется очень скоро. Мой друг, мы прошли с тобой через много испытаний — ты и я. Ты стал мне братом, и наше прощание надрывает мне сердце. — Толстый валкисианин был растроган до глубины души, и в глазах его стояли слезы. — Да, ты мой брат, — повторил он с чувством. — И словно братья, мы ссорились и вместе проливали кровь. Этого нельзя забыть. — Он тяжело вздохнул. — Мне бы хотелось взять что-нибудь на память о тебе, старый друг. Какую-нибудь маленькую безделушку на прощание. Например, твой украшенный камнями воротник, возможно, и пояс — тебе они больше не нужны, а я буду беречь их всю свою жизнь.

Он вытер слезы.

Карс не слишком нежно схватил его за горло.

— Ты, лицемерный мошенник! — зарычал он прямо в ухо Бокхазу. — Маленькую безделушку, да? Клянусь богами, я опять попался на твою удочку! Пусть на мгновение, но ты сумел обмануть меня!

— Но, мой друг… — пискнул Бокхаз.

Карс сильно встряхнул его и отпустил. Совсем другим тоном он произнес:

— Я не собираюсь пока ломать тебе ребра. Слушай, Бокхаз. Ты хочешь заполучить силу и могущество Гробницы?

Рог Бокхаза широко открылся.

— Свихнулся, — прошептал он. — Бедняга потерял рассудок от переживаний…

Карс бросил быстрый взгляд наружу. Стражники ничего на слышали, они были слишком далеко. У них не было никаких причин беспокоиться о том, что происходит на балконе. Их было трое, все в кольчугах и при оружии. Бокхаз был безоружен, а Карс мог спастись только в том случае, если бы у него вдруг выросли крылья.

Землянин быстро заговорил:

— Попытка Морских Королей бесполезна. Дхувиане придут на помощь Сарку, и Кхондор будет обречен. И это означает конец и для тебя, Бокхаз. Сарки будут здесь, и если ты останешься жив после штурма, что весьма сомнительно, они сдерут с тебя живого кожу и отошлют дхувианам то, что от тебя после этого останется.

Бокхаз живо представил себе все это, и его мысли были не из приятных.

— Но ведь невозможно, — пробормотал он, — овладеть сейчас оружием Рианоиа. Даже если ты вырвешься отсюда, ни один человек не сможет пробраться в Сарк и выкрасть его у них из-под носа!

— Ни один человек, — повторил Карс. — Но я ведь не просто человек, помнишь? И чье это оружие, в конце концов?

Постепенно Бокхаз осознал услышанное, и радость молнией озарила его лицо. Он чуть не вскрикнул и сдержал себя уже в тот момент, когда Карс зажал ему рот ладонью.

— Это гениально, Карс! — прошептал он. — Сам Отец Лжи не смог бы придумать лучше. — Он был в восторге. — Это великолепно. Это достойно Бокхаза. — Внезапно он протрезвел и покачал головой. — Но это и настоящее сумасшествие.

Карс взял его за плечи.

— Как и раньше, на галере, ты ничего не теряешь, а выиграть можешь все. Ну, согласен?

Валкисианин закрыл глаза.

— Это соблазнительно, — пробормотал он. — Как мастер, как актер, я хотел бы увидеть плоды этого восхитительного обмана. — Он вздрогнул. — Снять с живого кожу, не так ли? И дхувиане… Я думаю, ты прав. Мы все равно с тобой уже покойники.

Его глаза вдруг широко раскрылись.

— Подожди! Конечно, Рианону в Сарке с рук сойдет все, но я-то — только Бокхаз, который взбунтовался против Иваин. О, нет! Я лучше останусь здесь, в Кхондоре.

— Оставайся, если хочешь. — Карс снова тряхнул его. — Ты толстый глупец! Я смогу это сделать. А когда мы превратимся в спасителей Кхондора, да еще с оружием Рианона в руках, то не будет уже вообще ничего, чего мы не смогли бы сделать! Что ты думаешь о троне короля Валкиса?

— Ну что ж, — вздохнул Бокхаз. — Ты соблазнил бы самого дьявола. И раз уж речь зашла о дьяволе… — Он покосился на Карса острым глазом. — Сможешь ли ты его укротить? Неприятно, знаешь ли, иметь в компаньонах демона…

— Не бойся, я смогу укротить его. Ты слышал, сам Рианон признал это.

— В таком случае, — сказал Бокхаз, — нам лучше действовать быстро, пока Морские Короли не закончили свой военный совет. — Он ухмыльнулся. — Старик Железнобородый помог нам, сам того не ведая. Все гребцы с нашей галеры уже на борту. Они ждут начала похода — и, кстати, но слишком счастливы этим!

Через секунду стражники, находившиеся во внутреннем помещении, услышали пронзительный крик Бокхаза:

— На помощь! Быстрее! Карс бросился в море!

Они подбежали к балкону, где стоял Бокхаз, указывающий рукой на кипящие волны.

— Я попытался удержать его, — простонал он, — но не смог.

Один из стражников фыркнул.

— Невелика потеря, — сказал он, и в этот момент Карс вышел из тени в углу, ударил его по голове тяжелым, как молот, кулаком, и солдат рухнул, оглушенный, на камни, в то время как Бокхаз проделал то же самое со вторым часовым. Третьего они скрутили и оглушили вдвоем прежде, чем он успел вытащить свой меч из ножен. Еще двое прибежали на шум, но Карс и Бокхаз не теряли времени. Их кулаки ударили со смертоносной точностью, и через несколько минут солдаты были связаны и оставлены с кляпом во рту. Карс хотел взять меч одного из них, но Бокхаз кашлянул в некотором смущении.

— Возможно, ты захотел бы получить назад свою собственную шпагу, — сказал он.

— Где она?

— К счастью, рядом, за дверью, там, где мне приказали ее оставить.

Карс кивнул. Да, неплохо сейчас держать в руках шпагу Рианона. Выходя из комнаты, Карс остановился на минуту, чтобы подхватить плащ одного из часовых. Он странно глянул на Бокхаза.

— Каким это образом ты стал счастливым обладателем моей шпаги? — спросил он.

— Ну… как же… как твой друг, твой лучший друг и второй по званию после тебя я имел на нее право. — Валкисианин нежно улыбнулся. — Ведь ты был приговорен к смерти. Я был уверен, что ты сам захотел бы отдать ее именно мне.

— Бокхаз, — сказал Карс, — воистину, твоя любовь ко мне — чудесная вещь.

— Я всегда был сентиментален по натуре. — Валкисианин отстранил Карса. — Дай я пройду первым.

Он вышел в коридор, затем кивнул, и Карс последовал за ним. Длинный клинок был прислонен к стене. Карс взял его в руки и улыбнулся.

— С этого момента, запомни! — сказал он. — Я — Рианон!

В этом крыле дворца почти не было людей. Темные коридоры были освещены редкими факелами. Бокхаз ухмыльнулся.

— Я хорошо знаю этот дворец, — заявил он. — Если уж на то пошло, я знаю даже многое из того, чего и сами кхонды не помнят.

— Прекрасно, — отозвался Карс. — Показывай дорогу. Но сначала мы должны найти Иваин.

— Иваин? — Бокхаз вытаращился на него. — Ты сошел с ума, Карс. Сейчас не время играть с этой ехидной.

— Она должна быть с нами! — зарычал Карс. — Она свидетель, она подтвердит в Сарке, что я Рианон. Иначе весь наш план рухнет. Ты идешь или нет?

Он сообразил, что Иваин может стать главным козырем затеянной игры. Его основным доводом было то, что она видела, как Рианон завладел им.

— В твоих словах есть доля правды, — признал Бокхаз и тут же мрачно добавил: — Но мне лично это не нравится. Сначала дьявол, потом дьявольская кошка с ядом в когтях — это и впрямь сумасшедшее путешествие.

Иваин была заперта где-то здесь, в той же части дворца. Бокхаз шел быстро. Пока что они никого не встретили. В развилке двух коридоров Карс увидел одинокий факел, который освещал дверь, ведущую в тюремную камеру.

Сонный стражник дремал, опершись на копье. Бокхаз тяжело задышал.

— Иваин сумеет убедить сарков, — прошептал он, — но сумеешь ли ты убедить Иваин?

— Я должен, — сумрачно ответил Карс.

— Тогда — желаю нам обоим удачи!

Как и было задумано, они добрались до ее камеры. Бокхаз ушел вперед — заговаривать зубы стражнику, который был рад послушать новости. Вдруг в середине фразы Бокхаз прервал словоизлияния и с открытым ртом уставился куда-то в сторону. Удивленный часовой оглянулся. В коридор вышел Карс. Он шел так, словно весь мир принадлежал ему, — плащ перекинут через плечо, голова гордо поднята, глаза сверкают. При свете факела его драгоценности разбрасывали искры и шпага Рианона дьявольским серебром сияла в его руке.

Он заговорил тем звенящим голосом, который запомнил, услышав его однажды в гроте:

— На колени, ты, ублюдок-кхонд, если не хочешь умереть!

Человек стоял, как завороженный, его копье опустилось.

Позади него испуганно зашептал Бокхаз.

— Клянусь богами, — застонал он, — дьявол снова овладел им. Это Рианон, он опять на свободе!

Почти как бог, озаренный тусклым светом факела, Карс поднял свою шпагу — не оружие, а символ власти. Он позволил себе улыбнуться.

— Итак, ты узнал меня. Хорошо. — Он послал стражу огненный взгляд. — Ты все еще сомневаешься или я должен проучить тебя?

— Нет! — хрипло ответил тот. — Нет, господин!

Он рухнул на колени. Копье со стуком упало на камни. Стражник склонился до земли и спрятал лицо в ладонях.

Бокхаз снова прошептал:

— Повелитель Рианон…

— Свяжи его, — приказал Карс, — и открой дверь.

Бокхаз повиновался. Он приподнял три тяжелых засова.

Дверь с лязгом открылась, и Карс перешагнул через порог.

Она ждала в полумраке, напряженно выпрямившись. Кхонды не дали ей ничего, кроме свечи, и воздух в камере был тяжелый. Лежанка, покрытая заплесневевшей соломой, в углу крошечной комнаты была единственной мебелью. И она по-прежнему крепко держала себя в руках.

Карс вздрогнул. Он подумал: интересно, наблюдает ли за ним Проклятый в эту минуту. И он почти явственно услышал эхо темной насмешки над человеком, который пытается играть роль бога.

Иваин спросила:

— Ты и вправду Рианон?

— Ты знала меня раньше, что ты скажешь теперь? — спросил он.

Он ждал, пока ее глаза скользили по его лицу в мерцающем свете.

— Повелитель, — сказала она.

И медленно опустилась на колени. Голова ее была опущена, но она все еще оставалась непокорной Иваин из Сарка, гордой даже перед Рианоном.

Карс тихо засмеялся и повернулся к скорчившемуся Бокхазу.

— Заверни ее в ковер. Ты понесешь ее — и неси ее аккуратно, свинья.

Бокхаз быстро повиновался. Иваин было разгневалась, но сумела сдержать свое раздражение.

— Мы покидаем Кхондор? спросила она.

— Мы оставляем Кхондор на волю судьбы. — Карс сжал свою шпагу. — Я должен быть в Сарке и, когда Морские Короли придут в Сарк, уничтожу их сам, своим оружием!

Бокхаз закутал ее в ковер, закрыл ее лицо, спрятал в складках ее цепи. Валкисианин поднял ее так, что со стороны казалось, будто он просто тащит ковер. И вдруг он заговорщически подмигнул Карсу. Карс не был так уверен в успехе. Но в эти минуты, когда нельзя упустить слабый шанс на спасение, Иваин не должна была быть слишком уж щепетильной. Однако до Сарка еще далеко. И может быть, этим своим поклоном она лишь насмехалась над ним?

Глава 15

Под двумя лунами

Бокхаз, как истинный жулик и плут, изучил в Кхондоре каждую крысиную нору. Он вывел их из дворца ходами, которыми столько лет никто не ходил, что пыль лежала там слоем толщиной в палец. Дверь, которую они открыли, выходя из дворца, почти сгнила от времени. Потом они шли по обвалившимся ступеням и круто спускающимся к морю улицам, которые были не шире, чем трещины в скалах.

Город не спал. Ночной ветер разносил эхо быстрых шагов и резких голосов. Воздух был наполнен шумом крыльев крылатых людей, темных теней, пролетавших в ночном небе. Все вокруг казалось обычным. Но Карс чувствовал возбуждение и ярость людей, готовых к сражению с врагами и к почти верной гибели. Из храма до него доносились голоса женщин, поющих гимны богам. Спешащие люди не обращали на них никакого внимания. Они видели всего-навсего толстого матроса с ковром на спине и высокого человека в плаще, идущих к заливу. В этой картине не было ничего необычного.

Они спустились по длинной лестнице, ведущей к набережной. Дорога становилась все более крутой и опасной, но их еще никто не останавливал. В эту решающую ночь каждый кхонд был слишком поглощен своими заботами, чтобы интересоваться каждым встречным. Несмотря на это, сердце Карса громко стучало и он все время напряженно ждал сигнала тревоги, которая неизбежно поднимется, когда Железнобородый придет убить пленника.

Они стояли на набережной. Карс увидел мачты черной галеры, возвышающейся среди боевых кораблей кхондов, и направился к ней в сопровождении Бокхаза, задыхающегося под тяжестью своей ноши. Сотни факелов горели на набережной. В их свете вооруженные люди грузились на корабли. Каменные стены дрожали от топота ног суетящихся людей. Сновали маленькие корабли и барки, доставляя на суда припасы и оружие. Пробираясь сквозь толпу, Карс старался не открывать лица. Вода кишела Пловцами. На пристани было много женщин, которые пришли сюда проститься со своими мужьями.

Когда они приблизились к галере, Бокхаз ушел вперед. Карс остановился у батареи бочонков, делая вид, что завязывает сандалию, в то время как Бокхаз заспешил со своей тяжелой ношей на борт. Карс услышал голоса членов экипажа галеры, он видел их нервные и напряженные лица; они спрашивали Бокхаза о новостях.

— Новости? — доносился до Карса голос Бокхаза. — Я расскажу вам новости! С тех пор как Рольд попался в руки сарков, в городе царит 3/жасное настроение. Вчера мы были им братьями. Сегодня мы опять вне закона, мы снова для них враги. Я слушал их разговоры в кабаках и на улицах, и я говорю вам, что наши жизни не стоят и ломаного гроша!

Пока команда бормотала что-то в ответ, Карс, не замеченный никем, прыгнул на борт. Перед тем как проскользнуть в ту каюту, где Бокхаз оставил Иваин, он услышал окончание речи валкисианина:

— Когда я уходил, я видел, что собирается толпа. Если мы хотим спасти свою шкуру, нам лучше отчалить отсюда, пока есть еще такая возможность!

Карс был вполне уверен в успехе этой горячей речи. Он вовсе не считал, что Бокхаз слишком сгустил краски. Он и раньше видел толпы, бросающиеся на людей, знал, что это такое, и потому был уверен, что его команда, состоявшая из осужденных сарков и джеккарцев, вполне могла попасть в жуткую переделку. Теперь, когда дверь каюты была закрыта, он облокотился на стол и слушал: топот босых ног по палубе, торопливые возгласы, шум развертываемых парусов, скрип блоков.

Галера медленно отходила от причала.

— Приказ Железнобородого! — закричал Бокхаз людям, стоявшим на берегу. — Специальная миссия!

Галера качнулась и стала постепенно набирать скорость под медленные удары барабана.

И тогда Карс услышал наконец отдаленный рев толпы с вершины скалы. Это и было то, чего он боялся: сигнал тревоги. Он стоял, терзаемый страхом. Остальные пока что не понимали, что это значит, но он прекрасно знал смысл сигнала без всякой подсказки. Но тревога еще не докатилась до набережной и залива, а галера уже далеко вырвалась вперед и, двигаясь все быстрее, вошла в устье фиорда.

В темноте каюты Иваин спокойно спросила:

— Повелитель Рианон, дозволено ли мне будет дышать?

Он наклонился и развернул ковер.

— Спасибо. Так… теперь мы выбрались из дворца и вышли в залив, но впереди фиорд. И я слышала сигнал тревоги.

— Да, — сказал Карс. — Крылатые разнесут весть о нашем побеге — пускай! — Он засмеялся. — Посмотрим, как они остановят Рианона. швыряя камешки с обрывов!

Он оставил ее в каюте, приказав никуда оттуда не отлучаться, и вышел на палубу.

Они проделали довольно большой путь по каналу. Паруса стали забирать ветер, дующий с утесов. Карс попытался вспомнить, как устроены баллисты. Он рассчитывал на то, что они предназначены для поражения кораблей, входящих в фиорд, а не выходящих из него. Скорость — для них сейчас самым главным была скорость. Скорость — это их шанс на спасение.

В слабом сиянии Деймоса никто не замечал Карса. Но когда Фобос посеребрил верхушки острых скал и послал зеленоватый луч в залив, галерники разглядели высокого человека в плаще, развевающемся на ветру, со сверкающей шпагой в руках. Непонятный крик вырвался у этих людей — они были рады видеть Карса, которого они знали и помнили, но к радости этой примешивался страх, потому что они слышали о нем в Кхондоре странные вещи. Он не дал им времени думать об этом. Подняв свою шпагу высоко над головой, он крикнул:

— Вперед, бродяги! Вперед, или они пустят нас ко дну!

Человек он или дьявол, но говорил он правду, и они знали это. Галера рванулась вперед. Карс вскочил на площадку рулевого. Бокхаз был уже там. Он уверенно опирался о борт и приветливо встретил Карса, но человек, стоявший у штурвала, обратил к нему свои волчьи глаза, в которых горел дикий огонь. Это был галерник с клеймом на щеке, который в день бунта сидел на весле рядом с Джаксартом.

— Сейчас капитан я, — сказал он Карсу. — И я не допущу твоего присутствия на своем корабле, чтобы ты не навлек на нас проклятия.

Карс произнес со спокойной, но страшной медлительностью:

— Я вижу, что ты не узнаешь меня. Скажи ему, человек из Валкиса.

Но в этом не было необходимости. Наверху зашумели крылья, и крылатый человек закружился над кораблем в лунном свете.

— Поворачивайте назад! Поворачивайте назад! — кричал он. — На вашем корабле — Рианон!

— Да! — крикнул в ответ Карс. — Гнев Рианона и его Сила!

Он поднял шпагу, и драгоценный камень на рукояти недобро сверкнул в лучах Фобоса.

— Вы пойдете против меня? Вы осмелитесь?

Крылатый человек отшатнулся и с пронзительным криком поднялся вверх. Карс повернулся к рулевому.

— А ты? Что скажешь ты?

Он увидел, как вспыхнули волчьи глаза, метнувшиеся с камня на рукояти к его лицу и назад, к камню. Выражение ужаса, которое уже так знакомо было Карсу, мелькнуло на клейменом лице, и он отступил.

— Я не смею стоять на пути Рианона! — сказал он хрипло.

— Дай мне штурвал, — сказал Карс, и клейменый отошел в сторону, его шрам резко выделялся на побелевшем лице.

— Нам нужно увеличить скорость, если вы хотите жить, — сказал Карс.

И они увеличили скорость так, что галера понеслась с опасной быстротой между острых утесов. Черный корабль, словно призрак, странно выделялся среди белого огня фиорда в холодном лунном свете. Карс увидел полосу открытого моря впереди и внутренне сжался, молясь об удаче.

С высокой скалы донесся воющий рев, и первая баллиста швырнула камень в галеру. Он с плеском упал в воду прямо перед носом судна. Галера вздрогнула, но продолжала идти, не останавливаясь. Вцепившись в штурвал, в развевающемся плаще, с напряженным, сосредоточенным лицом, с жутким пламенем в глазах, Карс ввел галеру в устье фиорда. Баллисты ревели и выбрасывали все новые заряды. Большие обломки разбрызгивали воду так, что казалось, будто они идут сквозь горящее облако дыма и воды. Но пока все было так, как и предвидел Карс. Баллисты были рассчитаны в основном на нападение извне и не готовы были поражать корабль, выходящий из фиорда. Все это и скорость спасло их. Они вышли в открытое море. Последний камень бессильно упал за бортом — и они были свободны.

Конечно, за ними сразу же начнется погоня, он знал это. Но сейчас они были спасены.

Карс подумал о том, как трудно быть богом. Ему хотелось сесть на палубу, сделать хороший глоток вина, встряхнуться. Но вместо этого он заставил себя засмеяться, словно его забавляло то, что эти дети, эти несмышленыши-люди пытаются одолеть неодолимое.

— Подойди сюда, ты, который называет себя капитаном! Возьми штурвал и направь галеру к Сарку!

— Сарк! — От страха бедняга широко распахнул глаза. — Рианон, господин мой, пощады! В Сарке мы осуждены на смерть!

— Рианон защитит вас, — вставил Бокхаз.

— Молчать! — взревел Карс. — Кто ты такой, чтобы обещать за Рианона?

Бокхаз съежился. И тогда Карс приказал:

— Приведи сюда госпожу Иваин и сними с нее кандалы!

Он спустился по лестнице на палубу. Позади клейменый галерник застонал:

— Иваин! О боги, лучше бы нам погибнуть у кхондов!

Карс был неподвижен, и люди вокруг стояли молча, их глаза были полны ненависти, они готовы были убить его, если бы страх не мешал им это сделать. Страх перед неизвестным, перед тем, что Проклятый испепелит их всех на месте, если они взбунтуются.

К нему подошла Иваин и поклонилась.

— Однажды вы подняли мятеж против нее, — сказал он людям. — Вы пошли следом за варваром. Но его нет больше. И вы снова будете служить ей. Служите ей честно, и она забудет ваше преступление.

Он увидел, как при этих словах ее глаза вспыхнули яростью. Она пыталась возражать, но Карс остановил ее движением руки, и слова замерли у нее на губах.

— Поклянись им в этом! — приказал он. — Клянись честью Сарка!

Она повиновалась. Но Карсу в этот момент показалось, что она все еще сомневается в нем. Когда он ушел к себе в каюту, она последовала за ним и спросила, может ли она войти. Он ответил согласием и отослал Бокхаза за вином. В каюте воцарилась тишина. Карс задумчиво молчал, пытаясь успокоить тревожное биение своего сердца, а она наблюдала за ним сквозь опущенные ресницы. Вино, принесенное Бокхазом, оказалось скверным. Бокхаз поколебался какое-то мгновение, а потом молча вышел, оставив их наедине.

— Садись, — сказал Карс. — Садись и выпей вина.

Иваин придвинула низкий стул и уселась, вытянув длинные ноги, тонкая, как юноша, в своей черной кольчуге. Она пила вино и молчала.

— Ты все еще сомневаешься во мне, — быстро сказал Карс.

— Нет, господин!.. — начала она.

Карс засмеялся.

— Даже и не пытайся лгать мне. Надменная, гордая женщина — Иваин. И умная. Отличный правитель для Сарка, несмотря на то что женщина.

Ее рот скривился.

— Мой отец, король Тарах, воспитал меня такой, какая я есть. У него не было сына — а кто-то должен держать меч, пока он забавляется со своим скипетром.

— Я думаю, — сказал Карс, — что это не было так уж неприятно для тебя.

Она улыбнулась.

— Нет. Я рождена не для шелковых нарядов и мягких подушек. — И неожиданно добавила: — Давай не будем больше говорить о моих сомнениях, повелитель Рианон. Я знала тебя и раньше — тогда, в каюте, когда ты стоял лицом к лицу с С'Саном. И в гроте Мудрых. И я знаю тебя сейчас.

— Веришь ты мне или нет, Иваин, — это уже не имеет большого значения. Однажды тебя уже победил варвар, и, я думаю, у Рианона тоже не будет с этим хлопот.

Она вспыхнула. Ее недоверие к нему внезапно стало явным — ее собственный гнев выдал ее.

— Варвар не одолел меня! Он поцеловал меня — и я дала ему возможность насладиться этим. Я на всю жизнь оставила шрам на его лице!

Карс кивнул и сказал, сильно задевая ее гордость:

— И на мгновение ты тоже насладилась им. Ты — женщина, Иваин, женщина, несмотря на твою короткую тунику и кольчугу. А женщина всегда узнает своего господина, который сумеет ее одолеть.

— Ты так думаешь? — прошептала она. Она подошла к нему очень близко, ее алые губы раскрылись, как и в тот раз, соблазнительные, яркие.

— Я знаю это, — сказал он.

— Если бы ты был только варваром и никем другим, — прошептала она, — я тоже могла бы в это поверить.

Ловушка была почти незамаскированной.

Карс ждал, пока напряжение не стало ослабевать. Затем он холодно произнес:

— Я уверен, что ты сумела бы. Однако сейчас я уже не варвар. Я Рианон. И тебе пора спать, Иваин. Уходи.

Он с мрачным удовольствием увидел, как она в замешательстве отпрянула от него — впервые за все это время. Он знал, что уничтожил ее давнишние подозрения на его счет, по крайней мере на некоторое время.

Он сказал:

— Ты можешь занять внутреннюю каюту.

— Хорошо, господин, — ответила она, и сейчас в ее голосе не было насмешки. Она толкнула дверь и остановилась на пороге, держась за ручку двери. На ее лице появилось выражение ярости.

— Что тебя останавливает? — спросил он.

— Это место все еще пахнет Змеей. Лучше я буду спать на голых досках палубы!

— Странные слова ты говоришь, Иваин. С'Сан был твоим наставником, твоим другом. Я вынужден был убить его, чтобы спасти жизнь варвара, но Иваин из Сарка не должна питать злых чувств к союзникам!

— Они союзники Гараха, но не мои! — Она повернулась к нему, и гнев ее был так велик, что она позабыла об осторожности. — Рианон ты или нет, — кричала она, — но я скажу тебе то, что было у меня на душе все эти годы! Я ненавижу твоих ползучих учеников из Кара-Дху! Я ненавижу их всем своим существом — и ты можешь убить меня, если хочешь!

И она выбежала из каюты, громко хлопнув дверью. Карс остался сидеть за столом. Он все еще дрожал от нервного напряжения и налил себе вина, чтобы немного расслабиться. Он был счастлив услышать от Иваин, что она тоже ненавидела Кара-Дху.

Ветер к полуночи утих, и в течение многих часов галера шла под веслами, причем значительно медленнее обычной ее скорости, потому что часть команды — кхонды — осталась в Кхондоре и находилась на своих кораблях. До заката оставалось недолго, когда моряк крикнул со смотровой вышки:

— На горизонте корабли кхондов!

Глава 16

Голос Змеи

Карс стоял на верхней палубе вместе с Бокхазом. Было раннее утро. Штиль все еще не позволял галере набрать скорость, и корабли кхондов, идущие ей наперерез, были уже хорошо видны.

— Эдак они покончат с нами к ночи, — сказал Бокхаз.

— Да. — Карс нервничал.

Без дополнительных гребцов галера не могла оторваться от преследователей, идя только на веслах. И последнее, чего хотел бы Карс, было битвой с воинами Железнобородого. Он знал, что не сможет победить их.

— Они сделают все, чтобы схватить нас. И ведь это только авангард. За ними идет весь флот Морских Королей. — Бокхаз посмотрел на корабли. — Как ты думаешь, доберемся мы до Сарка?

— Только при хорошем ветре, — мрачно сказал Карс. — И даже тогда это будет чудом. Знаешь ли ты какие-нибудь молитвы, Бокхаз?

— Меня обучали им в юности, — ответил тот истово.

— Тогда молись.

Весь этот долгий день не принес и дуновения ветерка. Безжизненные паруса галеры повисли. Гребцы устало работали веслами. Они попали в западню, оказавшись между врага-ми-людьми и демоном, — у них не было выбора. Но их силы были на исходе. А корабли кхондов медленно, но верно приближались.

Наступил полдень, когда впередсмотрящий доложил, что позади галеры появились многочисленные — пока еще далекие — корабли кхондов. Это была армада, весь флот Морских Королей. Карс посмотрел в неподвижное небо и ощутил страшную горечь в сердце. Поднялся ветер. Паруса медленно наполнились, и лица людей слегка прояснились. Все-таки это была крупица надежды…

Ветер подул сильнее. Галера пошла быстрее, и кхонды отстали. Карсу хорошо известны были достоинства галеры. Это был быстроходный корабль, и с его сильными парусами, под хорошим ветром они могли бы уйти от погони. Под хорошим ветром…

Следующие несколько дней были до такой степени сумасшедшими, что могли любого вывести из равновесия. Без всякой пощады Карс выжимал из людей последние силы, и каждый удар барабана приближал их к полному изнеможению. С небольшим, правда, преимуществом, но Карс все же умудрился оторваться от погони. Однажды, когда их почти уже настигли, внезапный шквал разметал более мелкие корабли кхондов. Они быстро оправились и снова наседали. И снова моряк на смотровой вышке докладывал о приближении армады. Ближайшие из преследователей были на расстоянии двух-трех часов от них, их было четыре или пять. Карс вспомнил старую пословицу: «Жестокая погоня — долгая погоня». Но это продолжается слишком уж долго.

И опять улегся тяжелый, душный штиль. Гребцы надрывались, и весла вздымались и опускались, движимые только одним — страхом перед кхондами. Карс стоял у мачты на корме, серьезный и мрачный. Игра была проиграна. Длинные корабли кхондов настигали их, они были уже совсем близко.

Внезапно до него донесся резкий крик матроса с мачты:

— Паруса!

Карс взглянул туда, куда матрос указывал рукой.

— Корабли сарков!

Он увидел их — несущихся на полной скорости, — три военные галеры патруля сарков. Перегнувшись через фальшборт, он крикнул гребцам:

— Нажмите, псы! Вперед! Помощь близко!

Они нашли в себе силы и последним отчаянным рывком снова ушли вперед.

Иваин подошла к Карсу и встала рядом.

— Мы уже совсем близко от Сарка, повелитель Рианон. Если мы сможем продержаться еще немного…

Кхонды приближались к ним в яростной попытке догнать их и потопить еще до того, как корабли сарков поравняются с галерой. Но было уже поздно. Патрульные корабли начали бой. Они набросились на кхондов, и воздух наполнился криками, звоном тетивы, шипением катапульт и стрел, жутким треском ломающихся весел. Сражение продолжалось почти три часа. Кхонды отчаянно держались и не отступали. Корабли сарков окружили галеру стеной и не давали им пробиться к ней. Снова и снова атаковали кхонды их легкие суда, и снова их удары были отбиты.

На патрульных кораблях имелись баллисты, и Карс увидел, как два корабля кхондов, пораженные ими, медленно ушли под воду.

Легкий бриз шевельнул паруса. И снова горящие стрелы пропели в воздухе. Две патрульные галеры были охвачены огнем, но и кхонды понесли ощутимые потери. А за это время черная галера сумела набрать скорость и шла под всеми парусами к берегу Сарка.

Берег этот становился все ближе и ближе, темная береговая линия была легко различима даже невооруженным глазом. И тогда, к своему великому облегчению, Карс увидел множество кораблей, спешащих им на выручку. Но вид горящих судов Кхондора — там, вдали, — наполнял его душу болью и горечью. Глядя на паруса Морских Королей с большого расстояния, он понимал, что час большой битвы приближается. В этот момент ему казалось, что нет никакой надежды.

Поздно вечером они вошли в залив Сарка. Широкая гавань вмещала множество кораблей. По обоим берегам канала раскинулся город, могучий и бездушный.

Это был город, чье великое себялюбие было так сродни характеру людей, населявших его. Карс увидел высокие холмы и роскошный дворец, венчающий самый высокий из них. Здания примитивной архитектуры, с непробиваемыми стенами и толстыми башнями, вздымающимися к небу, ярко и грубо расписанные, были почти безобразны в своей мощи.

Весь портовый район уже кишел возбужденными людьми. Сигналы об атаке Морских Королей подняли по тревоге многочисленные корабли и галеры, готовые к обороне. В воздухе стояли шум, грохот и лязг. Город ждал войны.

Позади Карса зашептал Бокхаз:

— Мы рехнулись! Только сумасшедшие могли забраться так глубоко в пасть дракона! Если ты не сумеешь продолжать играть роль Рианона, если ты поскользнешься только один раз…

— Я смогу это сделать. У меня было много времени, чтобы научиться изображать из себя Проклятого.

Но втайне он содрогнулся. Окруженному массивными стенами Сарка, ему казалось безумием играть здесь роль бога.

Толпа на набережной приветственными криками встречала Иваин, когда она сходила на берег. Но люди замирали в изумлении, глядя на высокого светловолосого человека, похожего на кхонда, который держал в руке шпагу. Солдаты окружили их и провели сквозь возбужденную толпу. Радостные возгласы неслись им вслед, в то время как они шли вверх по переполненным улицам к большому дворцу на холме. Они быстро поднялись по лестнице и оказались в прохладной темноте дворцовых коридоров. Прошли через громадные гулкие залы, по полу, выложенному мозаикой, среди массивных колонн, поддерживающих гигантские перекрытия, щедро позолоченные.

Карс обратил внимание на то, что во многих орнаментах присутствует изображение змеи. Он только пожалел, что с ним не было Бокхаза. Чтобы предстать перед королем во всем своем могуществе, он был вынужден оставить этого толстого жулика на корабле, и сейчас ему было очень одиноко.

У серебряных дверей тронного зала сопровождавший их страж остановился. Вышел церемониймейстер, одетый в кольчугу, прикрытую бархатным плащом, склонился перед Иваин.

— Ваш отец, король Гарах, счастлив видеть ваше благополучное возвращение и приветствует вас. Но он умоляет вас подождать, потому что сейчас занят секретным разговором с господином Хишахом, эмиссаром из Кара-Дху.

Губы Иваин перекосились.

— Он уже просит помощи у Змеи? — Она кивнула на закрытую дверь. — Скажи королю, что я желаю видеть его немедленно.

— Но Ваше Высочество…

— Скажи ему, — добавила Иваин, — или я войду без разрешения. Передай ему, что здесь находится тот, кто требует аудиенции и кому даже Гарах и Кара-Дху не посмеют отказать.

В полном замешательстве церемониймейстер взглянул на Карса. Он колебался еще некоторое время, затем отвесил поклон и вышел в серебряную дверь.

В голосе Иваин Карс уловил нотку горечи, когда она говорила о Змее, и потребовал, чтоб она объяснила, в чем дело.

— Нет, господин, — ответила она, — я позволила себе это только один раз, и вы были добры ко мне, вы не рассердились. Я не вправе была говорить здесь об этом. К тому же, — она пожала плечами, — вы же видите, как мой отец не доверяет мне, несмотря на то, что мне приходится за него сражаться.

— Ты не желаешь получать помощь от Кара-Дху даже сейчас?

Она молчала, и тогда Карс сказал:

— Я разрешаю тебе говорить. Не бойся.

— Хорошо, я скажу. Когда два сильных народа оспаривают друг у друга первенство, когда их интересы сталкиваются на каждом берегу моря — это естественно. Человеку свойственно желание власти. Я хочу победы для Сарка в этой битве, я жажду победы над Кхондором. Но…

— Продолжай.

Она выкрикнула со страстью:

— Но я хочу, чтобы Сарк стал великим благодаря честной силе оружия. Боец против бойца, как это было в старое время, еще до того, как Гарах заключил союз с Кара-Дху! Нет никакой чести в победе, которая одержана еще до начала битвы.

— А твой народ, — спросил Карс, — он разделяет твои чувства?

— Да, мой повелитель. Но многие соблазнены возможностью легкой победы. — Она остановилась, глядя Карсу прямо в глаза. — Я сказала уже достаточно для того, чтобы навлечь на себя твой гнев. Но прежде чем закончить, я добавлю еще кое-что. Сарк обречен даже в случае победы. Змея помогает нам не для нашего блага. У нее свои планы. Мы превратились в слепые орудия, с помощью которых Кара-Дху идет к своей цели. И теперь, когда ты вернулся, чтобы возглавить дхувиан…

Она замолчала — все было сказано, и продолжения не требовалось. Дверь открылась, избавляя Карса от необходимости продолжать этот разговор. Церемониймейстер сказал, извиняясь:

— Ваше Высочество, ваш отец снова говорит, что не понимает ваших слов, и умоляет вас подождать.

Иваин грозно оттолкнула слугу в сторону и вошла, широко распахнув двери. Она повернулась к Карсу:

— Повелитель, идите сюда.

Он тяжело вздохнул и вошел. Он шел по длинному залу, словно истинный бог, в сопровождении Иваин, следовавшей за ним. Гарах восседал на троне, установленном на небольшом возвышении в дальнем конце зала. Он был одет в черную бархатную накидку, украшенную золотыми орнаментами. Сложением, ростом, грациозными движениями он очень напоминал свою дочь, но не было у него присущей Иваин силы и честности, ее непоколебимой гордости. В его седой бороде прятался рот капризного, жадного мальчишки.

Позади него, отступив в темноту, стоял еще кто-то. Темная фигура, закутанная в плащ с капюшоном, лицо скрыто складками одежды, руки спрятаны в широких рукавах.

— Что это значит? — возмущенно закричал Гарах. — Дочь ты мне или нет, Иваин, но я не потерплю такого легкомыслия!

Иваин опустилась на одно колено.

— Отец мой, — сказала она, — я привела с собой повелителя Рианона, Куру, восставшего из мертвых.

Лицо Гараха посерело от ужаса. Рот его раскрылся, но он не мог произнести ни слова. Ошеломленный, он посмотрел на Карса, затем на Иваин и наконец на закутанного в плащ дхувианина.

— Это безумие, — прошептал он наконец.

— И тем не менее это правда, — сказала Иваин. — Я привожу в свидетели себя. Разум Рианона живет в теле этого варвара. Он говорил с Мудрыми в Кхондоре, и он говорил со мной. Тот, кто стоит перед тобой, — Рианон!

Снова повисло тяжелое молчание. Гарах смотрел и дрожал от страха. Карс стоял перед ним, высокий и величественный, не ведающий колебаний и ожидающий покорности и признания его власти. Но в душе его жил старый леденящий страх. Он знал, что эти змеиные глаза следят за ним из-под черного капюшона, и ему казалось, что он чувствует, как их холодный свет проникает в его сознание, словно нож, разрезающий бумагу. Он знал о присущем Халфлингам умении управлять психикой, сильной сверхчувствительности их мозга, которая позволяет им заглядывать сквозь плоть в душу, — и дхувиане, как бы ни были они жестоки и опасны, — тоже Халфлинги. Карс ничего не хотел в этот момент так сильно, как сорваться с места и удрать. Но он заставил себя играть роль бога, равнодушного и уверенного в себе, и он улыбался испугу короля. Глубоко в его сознании, в том уголке мозга, который не принадлежал ему, царило странное полнейшее спокойствие. Казалось, что захватчик, Проклятый, исчез.

Карс заставил себя говорить, и голос его звенел, отраженный и усиленный эхом.

— Память моих детей действительно коротка, если ученики Рианона забыли своего повелителя. — И он бросил взгляд на Хишаха-дхувианина. — Ты тоже сомневаешься, сын Змеи? Должен ли я наказать тебя, как наказал С'Сана?

Он поднял шпагу, и глаза Гараха остановились на Иваин.

— Господин Рианон убил С'Сана на борту галеры, — сказала она.

Гарах опустился на колени.

— Повелитель, — сказал он покорно, — какой же будет твоя воля?

Карс не обратил на него внимания, он все еще глядел на дхувианина. И закутанная в плащ фигура подошла к нему странным плывущим шагом.

Дхувианин заговорил мягким, ненавистным Карсу голосом:

— Повелитель, я спрашиваю тебя — какова будет твоя воля?

Темный плащ покрылся складками, когда существо преклонило перед ним колено.

— Хорошо. — Карс скрестил руки на рукояти шпаги, тускло сияющей драгоценным камнем. — Флот Морских Королей готовится к нападению. Мне нужно мое оружие из гробницы, чтобы я мог разбить врагов Сарка и Кара-Дху, которые и мои враги тоже!

Надежда вспыхнула в глазах Гараха. Было ясно, что страх полностью владеет им, — страх перед многим, но в первую очередь перед Морскими Королями.

Карс устремил взор на Хишаха, и существо сказало:

— Повелитель, твое оружие доставлено в Кара-Дху.

Сердце землянина упало. Теперь он вспомнил, что они сломали Рольда из Кхондора и вырвали у него секрет гробницы. Слепая ярость овладела им.

— Вы осмеливаетесь играть с могуществом Рианона? — Он подступил к дхувианину. — Возможно ли, чтобы ученики превзошли своего учителя?

— Нет, повелитель. — Покрытая вуалью фигура поклонилась. — Мы сохранили твое оружие в целости.

Карс позволил себе немного расслабиться.

— Хорошо. Проследите, чтобы его доставили мне немедленно.

Хишах поднялся.

— Хорошо, господин. Я отправляюсь в Кара-Дху выполнять твое приказание.

Дхувианин проплыл к внутренней двери и исчез, оставив Карса в нервном ожидании и тревоге.

Глава 17

Кара-Дху

Следующие несколько часов прошли в страшном напряжении для Карса. Он потребовал себе комнату, где мог бы в одиночестве обдумывать свои секретные планы. И там он шагал взад-вперед, в сильном возбуждении, совсем непохожий на бога. Казалось, их шин удался. Дхувианин поверил ему. Возможно, дети Змеи, в конце концов, и не владели мысленной силой в таком совершенстве, как Пловцы и Крылатые. И тогда все, что ему оставалось сейчас делать, — это ждать возвращения дхувиан с оружием, погрузить его на корабль и отплыть. Ему легко удалось бы сделать это, так как никто не осмелится спросить Рианона о его планах. И тогда он бы выиграл время. Флот Морских Королей стоял у берегов Сарка, готовый начать бой, но до восхода они не начнут; только бы его план увенчался успехом.

Но какой-то первобытный инстинкт предупреждал его об опасности, и он весь сжался от предчувствия недоброго.

Он послал за Бокхазом под предлогом того, что ему необходимо отдать распоряжения о галере. На самом деле он просто не мог больше выносить одиночества.

Толстый воришка засиял, когда услышал от Карса последние новости.

— Тебе удалось сделать это, — ухмыльнулся он, потирая в восхищении руки. — Я всегда говорил, Карс, что смелость и выдержка творят невозможное. Я, Бокхаз, не смог бы лучше провернуть это дело.

— Надеюсь, что ты прав, — мрачно сказал Карс.

Бокхаз искоса глянул на него:

— Карс…

— Да?

— А что Проклятый?

— Ничего. Ни звука. Это беспокоит меня, Бокхаз. У меня такое чувство, что он чего-то ждет.

— Когда ты завладеешь его оружием, я буду стоять наготове с кинжалом в руках, — сказал Бокхаз выразительно.

Мягко ступая, вошел церемониймейстер. Он принес, наконец, известие о том, что Хишах возвратился из Кара-Дху и ожидает аудиенции.

— Прекрасно, — отозвался Карс и кивнул на Бокхаза. — Этот человек будет сопровождать меня и поможет мне при переноске оружия.

Краска отлила от щек валкисианина, но он не произнес ни слова.

Гарах и Иваин ждали в тронном зале. Хишах тоже был там. Все трое поклонились Карсу, когда он вошел.

— Повелитель, — мягко сказал Хишах, — я созвал Совет Старейшин, и они послали тебе свое слово. Если бы они знали, что повелитель Рианон вернулся, они бы не посмели коснуться его вещей. И сейчас они боятся их трогать, чтобы по незнанию и неведению не сломать или не испортить их. Поэтому, Господин, они умоляют тебя взять все в свои руки. Они не забыли уроков Рианона, которыми он поднял их из пыли. Они хотят приветствовать тебя в твоем старом царстве в Кара-Дху, ибо твои дети слишком долго пребывали в темноте и мечтают вновь увидеть свет мудрости Рианона и его силу.

Хишах низко поклонился.

— Повелитель, согласен ли ты?

Карс стоял молча, отчаянно пытаясь скрыть свой ужас. Он не мог пойти в Кара-Дху. Он не осмелится! Как долго сможет он прятать свое истинное лицо от детей Змеи, самых старых обманщиков на свете? Если только он вообще сумеет обмануть их. Во вкрадчивых словах Хишаха таилась хитрая ловушка.

Карс понял, что попался. Он не мог идти с ними — и вместе с тем он не осмелился бы отказаться.

— Я счастлив выполнить вашу просьбу, — сказал он.

Хишах поклонился в знак благодарности.

— Все уже готово к отъезду. Король Гарах и его дочь будут сопровождать тебя. Твои дети понимают, что время дорого — баржа уже ждет.

— Хорошо. — Карс повернулся, непреклонно взглянув на Бокхаза. — Ты тоже пойдешь со мной, человек из Валкиса. Ты можешь быть мне полезен, когда я заберу мое оружие.

Бокхаз понял, что он имеет в виду. Если раньше он только побледнел, то теперь стал белым до синевы от дикого ужаса, но не сказал ни слова. Словно осужденный на казнь, он поплелся за Карсом.

Ночь была темной и душной, когда они поднялись на борт длинной плоской баржи, без весел и парусов. Существа, одетые, как и Хишах, в плащи с капюшонами, опустили в воду длинные шесты, и баржа медленно двинулась по каналу.

Гарах развалился на мягких подушках, постеленных для него на диване, трясущийся от страха, бледный, как бумага, совсем непохожий на могущественного короля. Было слишком ясно, что ему не нравится этот визит в столицу союзников. Иваин стояла на самом краю баржи. Она вглядывалась в тихую темноту болотистых берегов. Карс подумал, что сейчас она выглядит более опечаленной, чем тогда, когда была пленницей, закованной в кандалы. Он тоже сидел в одиночестве, внешне гордый и великолепный, но с холодом в душе, которая трепетала от ужаса.

Бокхаз скорчился рядом. Его глаза были глазами сумасшедшего. А Проклятый, настоящий Рианон, был неподвижен. Слишком спокоен. В этом маленьком уголке мозга Карса не было ни движения, ни шепота. Казалось, что темный незнакомец там, внутри, как бы отступил и чего-то ждал.

Путь по каналу, казалось, никогда не кончится. Баржа с тихим плеском рассекала воду. Закутанные в черные плащи фигуры склонялись и отталкивались от дна длинными шестами, время от времени ночная птица кричала в темноте, и снова все стихало. Тяжелый ночной воздух угнетал.

А затем в свете двух маленьких лун Карс увидел впереди старые стены и осевшие от времени укрепления города, поднимавшегося из болотистых испарений и тумана, — старого-престарого, как заколдованный замок, города. Он лежал вокруг руин, и только центральная его часть была неразрушенной. Вокруг него в воздухе стояло странное сияние, разбрасывающее мириады искорок. Карс подумал, что это ему только кажется, что это световая иллюзия, порожденная лунным светом и отблесками на воде в слабых испарениях болота.

Баржа подошла к древней развалившейся набережной. Она остановилась, и Хишах сошел на берег. Он поклонился и отступил, пропуская Рианона. Карс шел быстрым шагом по набережной с Гарахом, Иваин и трясущимся Бокхазом. Хишах казался совершенно равнодушным к настроению своих спутников.

Длинная лестница из черного камня, растрескавшаяся под тяжким бременем веков, вела наверх, в цитадель. Карс спокойно поднимался по ней. Теперь он был уверен, что видит слабую пульсирующую паутину света вокруг Кара-Дху. Она окутывала весь город, освещая его мягким светом, напоминающим свет звезд в морозную ночь. Ему не нравился вид этой паутины. Там, где она пересекала лестницу, она выглядела как вуаль, повешенная на перекладину больших ворот. И ему это нравилось все меньше и меньше. И никто ничего не говорил. Как бы подразумевалось, что он должен был возглавить всю группу и указывать дорогу, и он не осмелился дать им понять, что она ему незнакома. Поэтому он продолжал идти быстрым, уверенным шагом. Он приблизился к светящейся паутине настолько, что почувствовал странное излучение, исходящее от нее. Еще один шаг — и он коснулся бы ее.

И тогда Хишах резко окликнул его:

— Повелитель! Разве ты забыл про Вуаль, прикосновение к которой смертельно?

Карс отшатнулся. Волна страха захлестнула его, и в тот же миг он понял, что выдал себя.

— Конечно, нет, — сказал он.

— Но, господин, — пробормотал Хишах, — как же ты мог забыть секрет Вуали, которая создает непроницаемое поле и защищает Кара-Дху от врагов? Ты, который научил нас ее силе!

Карс понял, что эта светящаяся паутина была защитным барьером энергии такой силы, что, однажды установленная, она отражала любые попытки проникнуть за нее. Это казалось невероятным. Однако знания Куру были велики, и Рианон обучил им предков этих дхувиан.

— Как же ты мог забыть? — повторил Хишах.

В его словах не прозвучало и тени насмешки, и все же Карс ее почувствовал.

Дхувианин шагнул вперед и поднял руки, подавая сигнал кому-то на башне. Люминесцентный свет погас в коридоре-лестнице, освобождая им дорогу. Карс повернулся и увидел, что Иваин внимательно смотрит на него. Сомнения овладели ею с прежней силой.

Огромные ворота распахнулись, и повелитель Рианон вошел в Кара-Дху.

Старые залы были едва освещены странными шарами тусклого света, которые стояли на треножниках, удаленные друг от друга. От них исходило холодное зеленоватое сияние. В помещении стоял теплый, тяжелый, с запахом гнили воздух, от которого у Карса пересохло горло и подступила тошнота.

Хишах шел впереди, и уже в этом был знак опасности, так как настоящий Рианон должен был сам знать дорогу. Но Хишах сказал, что он сочтет за честь первым объявить о прибытии повелителя, и Карсу ничего не оставалось, как затаить свой страх и следовать за ним.

Они вошли в большой парадный зал, расположенный в центре дворца. Стены его были сложены из толстого черного камня, высокий купол терялся в темноте. Одинокий треножник со светящимся шаром тускло освещал помещение, отбрасывая многочисленные тени. Слишком мало света для человеческого глаза. Но даже и «такого скудного освещения было слишком много! Потому что здесь собрались приветствовать своего господина дети Змеи. Тут, в их собственном дворце, они не были закутаны в плащи и шали, которые носили в обществе людей.

Пловцы принадлежали морю, Крылатые — небу, они были прекрасны, потому что составляли часть самой природы. Теперь же Карс увидел третью псевдочеловеческую расу Халфлингов — детей тайных укромных мест. Великолепное, смертельно опасное порождение еще одной ветви жизни.

Потрясенный, изнемогающий от отвращения, Карс даже не сразу понял, что Хишах произносит имя Рианона, и мягкое шипение приветствия, которое раздалось в ответ, было голосом заговорившего кошмара. Со всех сторон большого зала и с открытой верхней галереи наверху они приветствовали его, их узкие змеиные головы склонялись в почтительном поклоне. Их извивающиеся тела двигались легко и без усилий, казалось, что они плыли, а не шли. Их гибкие руки с мягкими бескостными пальцами шевелились неслышно, а лишенные губ рты были всегда открыты в беззвучном смехе, жестоком и холодном. И через весь громадный зал несся шорох, словно сухие листья бежали под порывом ветра, — шелестела кожа, потерявшая свою изначальную броню, но не жесткость.

Карс поднял шпагу Рианона в знак того, что приветствует их тоже, и заставил себя заговорить.

— Рианон счастлив видеть своих детей.

Ему почудилось, что шипящее веселье тихой волной прошло по рядам дхувиан. Но он не был в этом уверен, а Хишах произнес:

— Мой повелитель, вот твое древнее оружие.

Оно было сложено в центре зала. Все странные механизмы, которые он видел в гробнице, лежали здесь — большое хрустальное колесо, длинные круглые металлические стержни и многое другое, поблескивающее в тусклом свете зала. Сердце Карса подскочило и остановилось.

— Хорошо, — сказал он. — Время дорого — перенесите его на борт баржи, я должен возвратиться в Сарк немедленно.

— Разумеется, повелитель, — отозвался Хишах. — Но не хочешь ли ты сперва проверить его, чтобы убедиться в том, что оно в исправности?

Карс подошел к оружию Рианона и сделал вид, что осматривает его. Затем он кивнул:

— Все в порядке. Ну, а теперь…

— Прежде чем ты покинешь нас, не объяснишь ли ты нам, как действуют эти инструменты? Твои дети всегда жадно рвались к знаниям, — вмешался снова Хишах очень вежливо.

— Сейчас не время для этого, — сказал Карс. — И потом, как ты сам признал, — вы дети. Вы можете не понять.

— Может ли быть, повелитель, — настаивал Хишах, — что ты сам не можешь этого понять?

Наступила полная тишина. Ледяная уверенность гибели сжала горло Карса цепкими пальцами. Он увидел, как ряды дхувиан сомкнулись вокруг него, не оставляя надежды на бегство. Внутри этого кольца стояли Гарах, Иваин и Бокхаз. На лице Гараха появилось ошеломленное выражение. Валкисианин сжался под тяжестью давно ожидаемого кошмара. Иваин не была так напугана. Она смотрела на Карса глазами женщины, которая страшится не за себя. И Карс понял, что она испугалась только за него, что она не хочет его гибели.

В последней отчаянной попытке спасти себя Карс яростно крикнул:

— Что означает эта наглость? Вы хотите, чтоб я уничтожил вас этим оружием?

— Попробуй, если сможешь это сделать, — вкрадчиво ответил Хишах. — Сделай это, о фальшивый Рианон, иначе ты никогда не покинешь Кара-Дху!

Глава 18

Гнев Рианона

Карс стоял, окруженный хрустальными и металлическими предметами, смысл которых был для него темен, и с жуткой определенностью понимал, что он окончательно проиграл. Теперь шипящий смех раздавался со всех сторон, жестокий, издевательский.

Гарах простер дрожащую руку к Хишаху.

— Значит, — промямлил он, — это не Рианон?

— Даже твой человеческий разум должен был открыть тебе это, — надменно ответил Хишах. Он отбросил свой плащ и придвинулся к Карсу, его змеиные глаза были полны насмешки. — Простого прикосновения к твоим мыслям было достаточно, чтобы понять, что ты фальшивый Рианон! Рианон из рода Куру, который пришел с миром приветствовать своих детей в Кара-Дху!

Дьявольский смех с шипением вырывался из горла каждого дхувианина, а Хишах откинул голову, и кожа на его горле пульсировала.

— Посмотрите на него, братья! Слава Рианону, который не знает о Вуали и о том, как она охраняет Кара-Дху!

И они низко склонились перед ним в издевательском поклоне. Карс стоял, застыв. На минуту он даже забыл о страхе.

— Ты глупец, — сказал ему Хишах. — Рианон возненавидел нас. Потому что под конец он осознал, что совершил ошибку, он понял, что его ученики, которым он дал крупицы своих знаний, слишком быстро их усвоили. С помощью Вуали — тайны, которой он научил нас, — мы сделали наш город неприступным даже для могучего оружия самого Рианона, так что, когда его гнев обернулся против нас, было уже поздно.

— Почему же он повернулся против вас? — медленно спросил Карс.

— Он понял, какое применение мы нашли для тех познаний, которые он нам дал, — засмеялся Хишах.

Иваин шагнула вперед и спросила:

— Какое?

— Я думаю, ты это уже понимаешь сама, — ответил Хишах. — Поэтому тебя и Гараха привели сюда — не только затем, чтобы на ваших глазах сорвать маску с обманщика, но и для того, чтобы показать вам ваше место в этом мире — раз и навсегда.

Его мягкий голос звучал победно.

— С тех пор как Рианон был заперт в своей гробнице, мы завоевали все побережье Белого моря. Нас немного, и мы избегаем открытого поединка. Поэтому мы действуем через людей, используем их жадность в своих интересах. А теперь у нас есть оружие Рианона. Скоро мы освоим его, и тогда нам больше не нужны будут люди. Дети Змеи будут править в каждом дворце. Мы будем требовать покорности и почтения от своих слуг. Что думаешь об этом ты, гордая Иваин, которая всегда презирала и ненавидела нас?

— Чем служить вам, — сказала Иваин, — я скорее брошусь на собственный меч!

Хишах пожал плечами:

— Тогда бросайся.

Он повернулся к Гараху.

— А ты?

Но Гарах уже рухнул на пол в глубоком обмороке. Хишах снова обернулся к Карсу.

— А теперь, — сказал он, — ты увидишь, как мы приветствуем нашего повелителя!

Бокхаз застонал и закрыл лицо руками. Карс судорожно сжал бесполезную шпагу и спросил странным низким голосом:

— И никто не знал, что Рианон возненавидел детей Змеи, — никто, кроме дхувиан?

Хишах ответил:

— Куру знали об этом, но они все равно осудили Рианона на заточение, потому что раскаяние пришло к нему слишком поздно. А кроме них, знали только мы. И почему мы должны были рассказывать вам правду, когда нас забавляло то, что Рианона, восставшего на нас, все проклинают за то, что он был нашим другом?

Карс закрыл глаза. Пол качнулся под ним, и в его ушах стоял звон. Истина вспыхнула, ярко освещая все. Рианон говорил правду в гроте Мудрых. Он говорил правду о своей ненависти к дхувианам!

Зал словно наполнился шорохом сухих листьев — дхувиане медленно двинулись к Карсу. С усилием, почти невозможным для человека, Карс отчаянно пытался в эту последнюю минуту разбудить тихий, темный и странно спокойный угол в своем сознании.

Он крикнул:

—  Рианон!

Этот хриплый крик заставил дхувиан остановиться. Но они замерли не от испуга — от смеха. Да, это и вправду была кульминация всего спектакля! Хишах крикнул:

— Да! Зови Рианона! Может быть, он выйдет из могилы, чтобы помочь тебе!

И они пялились на него бездонными холодными глазами.

Но Иваин поняла. Она быстро придвинулась к Карсу, и ее меч вышел из ножен, готовый защищать его до последнего вздоха своей госпожи. Хишах засмеялся:

— Прекрасная пара — принцесса без царства и фальшивый бог!

Карс снова позвал прерывистым шепотом:

—  Рианон!

И Рианон ответил. Из глубины сознания Карса, где он скрывался, Проклятый вышел на волю, заполняя страшной и неведомой силой каждый атом и каждую клеточку мозга землянина, полностью подчинив его себе теперь, когда дорога была открыта. Как и тогда, в гроте Мудрых, сознание Мэтью Карса отступило, и он словно наблюдал за собой со стороны. Он услышал голос Рианона. Настоящий голос бога, которому он мог только подражать, — он срывался с его губ гневом, который был выше человеческого понимания.

—  Приветствуйте вашего господина, о ползучие дети Змеи! Склонитесь перед ним — и умрите!

Глумливый смех замер — и воцарилась тишина. Хишах отступил, в глазах его показался страх. Голос Рианона перекатывался, подобно грому, в огромном зале, отражаясь от стен. Сила и ярость Рианона сверкали в глазах землянина, теперь он, казалось, вздымался над дхувианами, а меч был, как молния в его руке.

—  Ну, как насчет чтения чужих мыслей сейчас, Хишах? Смотри глубже — глубже, чем ты заглядывал раньше. Смотри туда, куда ты не мог проникнуть, потому что я установил барьер на твоем пути!

Хишах издал высокий и шипящий звук. Он в ужасе отшатнулся, и кольцо дхувиан рассыпалось; они рванулись искать свое оружие, их безгубые рты широко растянулись от страха. Рианон засмеялся. Это был жуткий смех того, кто ждал целую вечность — ждал мести и наконец дождался ее.

—  Бегите! Бегите и спасайтесь — ибо, забывшись в вашей великой мудрости, вы позволили Рианону пройти через охраняющую вуаль, и смерть пришла вместе с ним в Кара-Дху!

И дхувиане бежали, спотыкаясь в темноте, хватая с пола свое оружие, которое, как они знали, им не понадобится. Зеленый свет сиял на сверкающих трубках и призмах. Но рука Рианона, ведомая теперь его знанием, уверенно коснулась самого большого предмета. Он тронул центр плоского хрустального колеса, и оно стало вращаться. Внутри металлического шара находилось какое-то сложное устройство, которое он привел в движение, некий контрольный механизм. Карс не понял, что это было. Он только увидел, как в тусклом свете появилось странное темное облако, окутывая его, Иваин, дрожащего Бокхаза и Гараха, в глазах которого уже не оставалось ничего человеческого и который стоял на четвереньках, как животное. Оружие Рианона тоже застилалось этим круглым облаком, и хрустальные стержни издавали слабый мелодичный звук. Темное кольцо стало расширяться волной, уходящей от берега. Дхувиане пытались остановить его. Острые снопы пламени, холодного огня и сверкающих вспышек коснулись и угасли под этой волной. Сильное электрическое поле разбило их на мельчайшие частицы и не позволило им проникнуть за круг Рианона.

Темный круг быстро увеличивался, захватывая пространство все дальше и дальше, и там, где он касался тела дхувиан, холодное змеиное тело сжималось и с шорохом падало, как сухая кожа. Рианон больше не произнес ни слова. Карс ощутил в себе его могучую силу, заставляющую хрустальное колесо вращаться быстрее и быстрее на постаменте, и его собственное сознание содрогалось под тяжестью силы, исходящей от Рианона. Он только смутно мог догадываться о природе страшного оружия Проклятого. Оно было частью смертельного ультрафиолетового излучения Солнца, которое разрушило бы все живое, если бы не защитный слой озона в атмосфере. Но если ультрафиолетовое излучение, известное Карсу, легко поглощалось озоном, то это, которое излучалось страшным оружием Рианона, не встречало никаких преград. Металлический круг посылал излучение, которое не могло поглотить ничто. И там, где оно задевало живую ткань, оно убивало.

Карс ненавидел дхувиан, но никогда человеческое сердце не вмещало столько ненависти, сколько — он знал — было сейчас в сердце Рианона.

Гарах жалобно заскулил и отшатнулся от возвышающегося над ним человека с горящими глазами. Полушагом, полуползком он отодвинулся в сторону, со странным звуком, напоминающим смех. Прямо в середину темного круга отбежал он, и смерть настигла его и набросила на него свое черное покрывало.

Расширяясь все дальше и дальше, двигалось, пульсируя, безмолвное поле. Через металл, и кожу, и камень проходило оно, сжимая, убивая, догоняя последних из сыновей Змеи, которые убегали в темные лабиринты Кара-Дху. Не было больше оружия, которое могло сопротивляться ему. Не было больше рук, способных поднять это оружие. Смертоносный круг дошел наконец до Вуали. И когда кольцо коснулось ее, Карс ощутил мягкий толчок. И тогда Рианон остановил колесо.

Наступил миг абсолютной тишины. Все трое — в этом городе живых больше не было — стояли неподвижно, слишком потрясенные даже для того, чтобы дышать.

Наконец голос Рианона произнес:

—  Змея мертва. Пусть этот город и мое оружие, которое принесло столько зла в этот мир, погибнет вместе с дхувианами.

Карс отошел от хрустального круга и взял в руки другой прибор — одну из длинных металлических трубок с линзами. Он поднял маленькую черную трубочку и нажал на кнопку — из стержня вырвалось несколько лучей, слишком ярких для человеческих глаз. Одна-единственная короткая вспышка вылетела оттуда и коснулась камня.

Казалось, пламя пожирает даже сами атомы камня, словно они были сухим деревом. Как буйный лесной пожар, поднялось оно выше флагов. Пламя задело хрустальный круг, и оружие, уничтожившее Змею, в свою очередь тоже было разрушено. Началась цепная реакция, которую не смог бы объяснить ни один ученый Земли. И она сделала атомы камня такими же нестабильными, как радиоактивные элементы с высокими порядковыми номерами в таблице.

— Идем, — сказал Рианон.

Они прошли пустыми безмолвными коридорами, а позади них странное и страшное пламя пожирало город Змеи.

Рианон привел Карса в центральную часть города, в нервный узел, откуда велось управление Вуалью. Быстрое движение — и паутина Вуали померкла навсегда. Они вышли из цитадели и по сломанной лестнице возвратились к набережной, где покачивалась на воде большая черная баржа. И тогда они оглянулись и увидели разрушенный, горящий город. Ослепляющее и ужасное пламя, в котором было что-то от жара самого Солнца, заставило их прикрыть глаза. Оно жадно лизало руины и превратило центральный зал в один большой пылающий факел, который вырывался в небо, затмевая своим ярким светом свечение звезд, и перед ним померкли две низкие луны.

Дорога сворачивала вправо. Позади них в небо рвался огонь. Рианон снова поднял свое оружие. И снова из трубочки по направлению к пожару выскочил маленький пучок света. И пламя заколебалось и стихло. Дьявольский огонь странной атомной реакции, которую развязал Рианон, был остановлен каким-то способом, который был тоже неизвестен Карсу.

Они поднялись на баржу, и дрожащий огонь позади них постепенно исчезал. И снова вокруг стояла темная ночь, но Кара-Дху уже превратился в руины, из которых поднимался белый дым.

Голос Рианона проговорил:

—  Все кончено. Я искупил свой грех.

Землянина охватила страшная усталость, когда Рианон отпустил его. И он снова стал только Мэтью Карсом.

Глава 19

Суд Куру

Когда их баржа прибыла в Сарк, казалось, все в мире замерло в ожидании восхода. Все трое молчали, и никто из них не оглянулся на громадное облако белого дыма, медленно поднимающееся в небо. Карс был опустошен, все жизненные силы покинули его. Он позволил гневу Рианона использовать его душу и его тело и все еще не мог после этого прийти в себя. Он знал: что-то оставалось в его лице, потому что остальные боялись смотреть на него и не произносили ни слова.

Большая толпа, собравшаяся на берегу для встречи, также была молчаливой. Они смотрели в сторону Кара-Дху. И даже теперь, когда пламя разрушения угасло и дым рассеялся в воздухе, они все еще всматривались вдаль — бледные, испуганные.

Карс посмотрел на корабли кхондов, стоявшие в ожидании с опущенными парусами, и понял, что зрелище зарева остановило Морских Королей.

Черная баржа подплыла к ступеням дворца. Толпа высыпала им навстречу. Иваин сошла на берег. Голоса встречающих плеснули странными приглушенными приветствиями.

Иваин заговорила:

— Кара-Дху и Змеи мертвы. Они уничтожены повелителем Рианоном!

Она инстинктивно повернулась к Карсу. И во всех глазах вспыхнуло пламя радости. По мере того как эта счастливая новость передавалась все дальше, в толпе рос гул благодарности и ликования.

— Рианон! Рианон-освободитель!

Он не был больше Проклятым, по крайней мере для этих сарков. И впервые Карс осознал, какую ненависть питали сарки к своим союзникам, которым, по милости Гараха, вынуждены были подчиняться.

Он шел ко дворцу вместе с Иваин и Бокхазом, и странно было ему думать о том, что теперь он знает, что это такое — быть богом.

Они вошли в прохладные полутемные помещения дворца, и им показалось, что даже тени исчезли отсюда. Иваин задержалась на мгновение у тронного зала, словно забыв, что правитель Сарка теперь она. Она повернулась к Карсу.

— Если Морские Короли задумают нас атаковать…

— Вряд ли — после того как они узнают, что произошло. А сейчас нам надо найти Рольда, если он еще жив.

— Он жив, — сказала Иваин. — После того как дхувиане узнали от него тайну гробницы, мой отец держал его в качестве заложника, чтобы потом обменять его на меня.

Они нашли правителя Кхондора, закованного, в глубоком подземелье. Он был измучен и истерзан, но у него еще нашлось достаточно сил, чтоб поднять голову и встретить Карса и Иваин злобным рычанием.

— Демон, — прохрипел он, — предатель. Ну что, ты и твоя дьявольская кошка пришли наконец убить меня?

Карс начал рассказывать ему, что случилось в городе Змеи, наблюдая, как выражение горечи и отчаяния на лице медноволосого кхонда постепенно сменяется невероятным счастьем.

— Твой флот стоит у Сарка под командой Железнобородого, — заключил он. — Доставишь ли ты добрую весть Морским Королям и начнешь ли ты переговоры?

— Да, — сказал Рольд. — Клянусь богами, я сделаю это! — Он смотрел на Карса, качая головой. — Каким странным сном было сумасшествие этих последних дней. Подумать только — я хотел убить тебя своими руками в гроте Мудрых.

Около полудня в тронном зале был собран Совет Морских Королей во главе с Рольдом и Эймер, которая отказалась оставаться в Кхондоре. Они расселись за длинным столом, Иваин заняла трон, а Карс молча наблюдал за кхондами. Его лицо было жестким и усталым, и странное выражение еще не совсем исчезло с него.

Он сказал внушительно:

— Сейчас нет необходимости воевать. Змея мертва, а без ее мощи Сарк не сможет угнетать своих соседей. Завоеванные им города Валкис и Джеккара будут освобождены. Империи сарков не существует больше.

Железнобородый вскочил, яростно вскричав:

— И теперь наш черед! Настало время окончательно раздавить Сарк!

Еще несколько Морских Королей поднялись. Торн из Тарака кричал громче всех, требуя уничтожить Сарк.

Карс сделал шаг вперед, его глаза пылали:

— Я сказал, что будет мир. Должен ли я позвать Рианона, чтобы он поддержал мои слова?

Они понемногу успокаивались, испуганные этой угрозой, а Рольд приказал им замолчать.

— Достаточно было битв и кровопролития, — жестко сказал он. — В будущем мы сможем встретиться с Сарком на равных. Я — повелитель Кхондора, и я говорю вам, что Кхондор заключает мир!

Угроза Карса и решение Рольда сделали свое дело — Морские Короли один за другим соглашались.

И тогда заговорила Эймер:

— Все рабы должны быть освобождены — люди и Халфлинги.

Карс кивнул:

— Это будет сделано.

— И еще одно условие, — сказал Рольд. Он взглянул на Карса, и было ясно, что здесь он не пойдет на уступки. — Я сказал, что мы заключаем мир. Но только при условии, что Сарком не будет править Иваин. И даже если ты напустишь на нас пятьдесят Рианонов, я не изменю решения.

— Да! — прокричали Морские Короли. — Это и наше решение тоже!

Наступило долгое молчание. А затем Иваин поднялась с трона, гордая и спокойная.

— Условие принято, — сказала она. — У меня нет желания править униженным и маленьким Сарком. Я тоже, как и вы, ненавидела Змею. Но для меня слишком поздно становиться королевой нищей рыбацкой деревушки. А мой народ пусть выберет себе другого правителя.

Она сошла с трона и встала у окна, глядя на залив. Карс повернулся к Морским Королям.

— Так вы согласны?

— Мы согласны, — ответили они.

Эймер, колдовской взгляд которой ни разу еще не коснулся Карса, пока шли переговоры, теперь подошла к нему и взяла его за руку.

— Что ты будешь делать сейчас? — спросила она мягко.

Карс туманно взглянул на нее.

— У меня не было времени подумать об этом.

Но ему нужно было решать, а он не знал еще, что делать. Пока в нем живет хотя бы тень Рианона, этот мир никогда не будет считать его человеком. Он может получить здесь честь и славу — но не больше, и страх перед Проклятым будет всегда стоять между ним и остальными людьми. Слишком много веков ненависти выросли вокруг этого имени. Рианон искупил свое преступление, но даже после этого, пока существует Марс, его будут помнить как Проклятого.

И, как бы отвечая ему, в первый раз после Кара-Дху, темный захватчик шевельнулся, и его голос прошептал Карсу:

— Возвращайся в гробницу, и я оставлю тебя, потому что я должен следовать за моими братьями. После этого ты будешь свободен. Я проведу тебя назад через пространство — время в твое собственное время, если ты хочешь. Но если ты решил остаться здесь, оставайся, это твое право.

Но Карс все еще не решил, что ему делать. Ему нравился этот зеленый смеющийся Марс. Но когда он видел Морских Королей, которые ждали его ответа, и когда он смотрел в окно, где виднелось Белое море и дюны, он осознавал, что этот мир ему не принадлежит и он никогда не сможет стать его частью.

Наконец он заговорил — и увидел Иваин, смотревшую на него из тени занавеса.

— Эймер знала, и Халфлинги знали тоже, что я не из вашего мира. Я пришел из пространства и времени по пути, который скрыт в гробнице Рианона.

Он остановился на мгновение, чтобы дать им возможность осознать услышанное. Но они не показались ему слишком уж удивленными. После всего, что произошло, они могли поверить уже чему угодно, даже если это лежало за пределами их понимания.

Карс тяжело произнес:

— Человек рождается в своем мире и только ему принадлежит. Я возвращаюсь домой.

Он видел, что хотя Морские Короли вежливо запротестовали, но в душе они все испытывали облегчение.

— Благословение богов пусть будет с тобой, незнакомец, — прошептала Эймер и нежно поцеловала его в губы.

Бокхаз куда-то исчез, а Иваин и Карс остались вдвоем в большом зале. Он подошел к ней, заглянув в ее глаза, не потерявшие прежнего огня и сейчас.

— А куда пойдешь ты? — спросил он.

Она тихо ответила:

— Если ты позволишь, я уйду вместе с тобой.

Он покачал головой.

— Нет, Иваин. Ты не смогла бы жить в моем мире. Это жестокое и горькое место, очень старое и близкое к смерти.

— Это не имеет значения. Мой собственный мир тоже умер.

Он положил руки ей на плечи.

— Ты не понимаешь. Я прошел через много лет. Через миллион лет. — Он задумался, не зная, как ей объяснить. — Посмотри сюда. Подумай о времени, когда Белое море станет пустыней, гудящей под ветром пылью, когда зеленые деревья и трава исчезнут с этих холмов, а белые города разрушатся и реки пересохнут.

Иваин поняла и вздохнула..

— Старость и смерть приходят в конце концов ко всему. И смерть быстро придет ко мне, если я останусь здесь. Я здесь чужая, и мое имя так же ненавистно этим людям, как имя Рианона.

Он знал, что смерти она не боится и говорит о ней только для того, чтобы убедить его. И все же этот довод был правдой.

— Сможешь ли ты быть счастливой, если память о твоем мире будет следовать за тобой по пятам? — спросил он.

— Я никогда не была счастлива, и мне нечего терять. Я рискну. А ты? — ответила она.

— Да, — сказал он хрипло. — Да. И я тоже.

Он поднял ее на руки и поцеловал. Она откинула голову и прошептала с непривычной для нее застенчивостью:

— А ведь повелитель Рианон был прав, когда говорил о том, что мне небезразличен варвар…

Она помолчала с минуту, а потом добавила:

— Я думаю, что не имеет большого значения, в каком мире мы будем жить. Главное — это то, что мы будем там вместе.

Несколько дней спустя черная галера причалила в бухте Джеккары. Это было ее последнее плавание с Иваин из Сарка на борту. Странно встретила Джеккара ее и Карса. Собрался весь город, чтобы увидеть незнакомца, который одновременно был и Проклятым, и Царственную госпожу Иваин, которая не была более царицей. Толпа держалась на почтительном расстоянии. Люди радовались разрушению Кара-Дху и смерти Змеи. Но для Иваин у них не было теплых слов. Только один человек стоял на пристани, встречая их. Это был Бокхаз — великолепный Бокхаз, одетый в усыпанный драгоценностями бархат, с золотой короной на голове. Он исчез из Сарка в день переговоров с какой-то миссией, и похоже было на то, что она увенчалась успехом.

— Я в Валкисе, — сказал он и поклонился Иваин и Карсу с царственной вежливостью. — Теперь Валкиc снова свободный город. И ввиду моего несравненного героизма, проявленного при разрушении Кара-Дху, я был избран королем.

Он просиял, а затем добавил с хитрой улыбкой:

— Я всегда мечтал ограбить королевскую сокровищницу.

— Но теперь-то это твоя сокровищница, — напомнил Карс.

Бокхаз начал:

— Клянусь богами, это правда… — Он взглянул на Карса, и его лицо приняло суровое выражение. — Я думаю, что буду строг и непримирим к ворам Валкиса. Я установлю жесткие наказания за грабеж имущества. Особенно королевского имущества.

— И к счастью, — мрачно добавил Карс, — ты хорошо знаком со всеми воровскими хитростями.

— Это правда, — с серьезной миной заявил Бокхаз. — Я всегда говорил, что чисто академическое знание воровских элементов поможет мне охранять безопасность моих сограждан.

Он проводил их через Джеккару до первых холмов за городом и пожелал им счастливого пути. Здесь он снял с пальца кольцо с большим рубином и сунул его в руку Карса. Слезы потекли по его толстым щекам.

— Носи это кольцо, мой друг, и помни Бокхаза, который мудро наставлял твои шаги в этом странном для тебя мире.

Он повернулся и ушел, спотыкаясь. Карс смотрел, как его толстая фигура исчезает, теряется в лабиринте городских улиц.

А потом они медленно пошли по холмам в сторону гробницы и наконец достигли цели. Они стояли у каменистого обрыва, глядя на поросшие деревьями холмы, сияющее море и отдаленные башни города, белые в солнечном свете.

— Ты все еще уверена, — спросил Карс, — что хочешь оставить все это?

— Здесь для меня нет больше места, — сказала она печально. — Я избавляюсь от этого мира, как этот мир избавился от меня.

Она повернулась и быстро, без колебаний, пошла по темному коридору, гордая Иваин, которую не могли сломить даже боги. Карс шел рядом с горящим факелом в руке. Они прошли через гулкую пещеру, сквозь дверь с начертанным проклятием Рианону во внутреннюю камеру, где только факел был единственным источником света в полной темноте, в странной черноте пространственно-временного континуума Вселенной. В этот момент на лице Иваин появилось выражение страха, и она сжала руку землянина. Крохотные светлячки и искорки мерцали в темноте Времени. Голос Рианона заговорил с Карсом, и тогда он вошел в эту темноту, крепко держа руку Иваин.

Вначале не было того стремительного падения в темноту, которое он знал. Мудрость Рианона охраняла их. Факел погас, и Карс бросил его. Его сердце бешено стучало, он был оглушен и ничего не видел. И только вращалась вокруг него беззвучная спираль невидимого поля.

И снова заговорил Рианон:

— Смотри глазами моего разума, и ты увидишь то, чего твои человеческие глаза никогда прежде не видели.

Пульсирующая темнота расступилась перед странным светом, не имеющим ничего общего с обыкновенным, и Карс увидел Рианона. Его тело лежало в подобии гроба из темного хрусталя, внутренние стенки которого тускло мерцали странным светом, удерживающим тело, как бы заморозив его внутри драгоценного камня. Через туманную взвесь Карс едва мог разглядеть обнаженную фигуру, образ нечеловеческой силы и красоты, такой живой и прекрасный, что казалось чудовищным заключить его в это узкое пространство. И лицо тоже было прекрасным — темное и мятежное даже с закрытыми глазами, словно в вечном сне смерти. Но здесь не могло быть смерти. Это место находилось вне времени, а без времени не могло быть разложения, и для Рианона существовала только вечность — вечность лежать здесь и помнить о своем преступлении.

Карс смотрел и вдруг понял, что за это время чужое сознание покинуло его так легко и осторожно, что он не ощутил никакого потрясения. Его сознание все еще соприкасалось с разумом Рианона, но странная двойственность исчезла. Проклятый освободил его.

И все же благодаря тому, что в течение долгого времени эти два разума были слиты, Карс услышал горячий призыв Рианона:

— Братья мои, Куру, услышьте меня! Я искупил свое старое преступление!

Снова и снова звал он, напрягая всю страшную силу своей воли. Некоторое время было тихо, а затем постепенно Карс почувствовал приближение их мыслей — суровых, сильных и жестких. Он не знал, откуда, из какого дальнего мира они пришли. Много-много столетий назад Куру ушли этой дорогой из Вселенной в пространство, далеко отстоящее от его Земли. И вот теперь они вернулись на короткий срок, чтобы ответить на зов Рианона. Карс увидел в полутьме тени полубогов, которые, превращаясь в людей, приближались к темному гробу.

— Позвольте мне уйти с вами, мои братья! Я убил Змею и искупил свой грех.

Похоже было на то, что Куру совещались, проверяя сердце Рианона, чтобы увериться в том, что он говорит им правду. Наконец они шагнули вперед и коснулись гроба руками. Слабые огоньки внутри погасли.

— Наше решение таково: Рианон отпущен на свободу.

Голова Карса закружилась. Образы Куру и Рианона стали тускнеть перед его глазами. Он увидел, как Рианон поднялся и присоединился к своим братьям, и по мере того как он удалялся, фигура его становилась тенью. Он обернулся еще раз к Карсу, его глаза были теперь широко раскрыты, и в них горело счастье, которое было выше человеческого понимания.

— Носи мою шпагу, землянин, — носи ее гордо, ибо без тебя я никогда не разрушил бы Кара-Дху.

С кружащейся головой, почти теряя сознание, Карс встретил это последнее прощание. Падая в глубину темного колодца вместе с Иваин, он слышал последнее звенящее эхо голоса Рианона.

Глава 20

Возвращение

Наконец они снова ощутили под ногами твердую землю. Все еще дрожа, они выбрались из черноты, бледные, молчаливые, с одним только желанием — поскорее уйти из этой пещеры. Карс пошел в туннель. Но когда он добрался до конца туннеля, он вдруг ощутил страх: вдруг он затерялся во времени. Он не осмеливался обернуться назад. Но ему не нужно было беспокоиться. Рианон не сделал ошибки, провожая их из прошлого. Карс снова был среди голых, пустынных холмов так хорошо знакомого ему Марса.

Было время заката, и огромные берега мертвого моря были залиты красным светом. Из пустыни дул холодный сухой ветер, поднимающий тучи пыли и песка, а вдали виднелась Джеккара — его Джеккара, город Нижних Каналов.

Он в возбуждении повернулся к Иваин, он хотел видеть ее лицо, когда она впервые взглянет на его мир. И он увидел, как губы ее сжались, будто от острой боли. Затем она расправила плечи, улыбнулась и поправила меч в ножнах.

— Идем, — сказала она и вложила в его ладонь свою.

Они шли долго, тяжело дыша, пробираясь через пустынную землю, и призраки прошлого роились вокруг них. Теперь, глядя на мертвые кости планеты, Карс видел ее живую плоть, которая когда-то поражала великолепием: высокие деревья и богатую землю, все, что он никогда не сможет забыть. Он увидел мертвое дно моря и понял, что всю свою жизнь будет слышать грозный шум прибоя о скалы.

Сгустилась темнота. Маленькие низкие луны поднялись в безоблачном небе. Рука Иваин была уверенной и крепкой. Карс чувствовал, как в нем закипает счастье. Он ускорил шаги. Они шли по улицам Джеккары, по древним разрушающимся улицам позади Нижних Каналов. Сухой ветер колебал пламя факелов, и звуки арф были такими же, какими он помнил их, и тихая музыка сопровождала приближение маленьких смуглых женщин.

Иваин улыбнулась.

— И все-таки это Марс, — сказала она.

Они шли и шли кривыми улочками — человек, на лице которого все еще лежала тень бога, и женщина, которая когда-то была могущественной властительницей Сарка. Люди расступались перед ними, чтобы дать им дорогу, и с недоумением глядели им вслед; и, словно знак царской власти, сверкала в руках Карса шпага Рианона.