Онлайн чтение книги Аббарр. Песок и пламя
Третья история моолонга: Лёд сердца и свет звезды

Мастера́ Коноха справились на славу: белая кожа переплёта, серебро уголков, чёрный как ночь срез и символы шести оплотов на корешке. Такая обложка достойна самого Орму, осталось лишь наполнить её достойным содержанием.

Карш вывел ажурный вензель, с лёгкостью писца перенёс одну из коротких легенд Мэй на лист, отложил металлическое перо и подул на чернила.

– Говорят, на той стороне, Отец, историй ещё больше, – обратился к книге караванщик. – Надеюсь, у твоего костра лучшие из сказителей.

Расспросы на Пыльных рядах, как и предупреждал Стурион, не дали результата. Всё, что он узнал, – книжка Отца могла быть в груде хлама старьёвщика Сурьмы, а тот, даже после обильных возлияний в кабаке (за счёт караванщика), не смог вспомнить не только, откуда он её взял, но и где провёл вчерашний вечер.

Однако Южная Звезда всё не давала покоя. Взяв заказы, Карш пустил свой караван вглубь песков. Луна таяла и вновь прирастала, песок перетекал и нашёптывал истории былых времён, но все вопросы караванщика оставались без ответа. Мёртвый Имол молчал, таинственный Варме пожимал плечами, а чопорный Страж презрительно фыркал.

Товары наполняли тюки Карша, превращались в «драконов» и «зароки», гвары мяли барханы… Время текло и вот однажды в трактире нижнего яруса Стража, в момент, когда очередная легенда чёрной вязью чернил легла на лист, за стол к караванщику подсел бист. Алые одежды из парчи и шёлка, тонкая золотая вышивка, цепь трёх металлов с золотым треугольником и рубином. Каршу хватило одного взгляда, чтобы узнать представителя Алого Дома Цави.

– Велик лик Мэй, грозна её поступь, – еле заметно кивнул незнакомец.

Руки его покоились в складках рукавов, и не было ясно: с ножом он пришёл или с дарами.

– Полно её сердце огня и любви, – Дхару учил сына не только как тюки вязать, но и как плести переговоров нить от вод Овару до Белых Песков. Что же заставило утопающих в облаках сойти на нижний ярус Борумы?

– Скорбью полнятся наши сердца от вести, что тхарука покинул земли Мэй и направил свой караван в Дартау.

Слова были сухи и мертвы как пустыня. Выбеленная кость для пса, чтобы не забывал хозяина. Прелюдия для истинной цели визита.

– Наши пути ещё не сплетала Мэй, но шёпот её песков достиг Алого Дома. Дело Ваэллу Дхару было унаследовано достойным тхарука, а коль так, то и доверие Алого Дома может быть даровано ему.

«Ваэллу» – так обращались лишь на юге Мэйтару, лишь те, кто до сих пор считал Аббарр таким же Севером, как острова Архипелага, Силурию и Северные земли.

Незнакомец слегка склонил голову и посмотрел Каршу в глаза. Оценивающе, словно иголками пронизывая его мысли. Видимо, то, что он увидел, или, напротив, не увидел, устроило его.

Зал трактира опустел. Брошены были недопитые кружки и еда на тарелках, даже хозяин покинул место за прилавком и скрылся за деревянной дверью кухни. Остались лишь Карш, красный балахон и два наёмника у дверей, чьи лица были наполовину скрыты алыми масками.

– Ум твой цепок, тхарука, а мои одежды не таят моей сути. Великая честь служить Дому Цави и носить алый Сигр как имя.

Карш отпил из чаши с вином, ожидая продолжения речи. «Сигр» на южном наречии пустыни значило «три», и это имя давали третьему поверенному в делах Дома, и меткой были три красные полосы на правой щеке. Борума пестрил разноцветными балахонами и изукрашенными лицами, и по ним легко было опознать, кому служит тхару. Три старших и вечно соперничающих дома: Алый дом Цави, Индиговый – Зимр, Золотой – Макхн, и приблудный Изумрудный – Нарх. Все прочие же младшие дома Борумы, переплетающие цвета основателей, были скромны, как в своих богатствах, так и во влиянии на жизнь Стража и пустыни.

– Добра тебе, Сигр из Алого Дома, пусть процветает он, – дежурно бросил караванщик.

Складки мантии дрогнули, и Сигр извлёк из рукава сложенное письмо. Глаза его оставались расчётливы и холодны, как подобает тхару, имеющему власть и хозяина. Сверху он положил кольцо с печатью Алого Дома. Тонкие пальцы с длинными, покрытыми поталью когтями пододвинули конверт Каршу.

– Это откроет перед твоим караваном врата. Белые каменные и золотые небесные, – Сигр добавил сверху алый шёлковый кошель. – А «драконы» придадут вес и серьёзность нашему предложению.

– Что требуется от меня? – спросил Карш, жалея, что вино в чаше закончилось.

– То, что ты умеешь лучше всего, тхарука. Забрать товар и доставить в целости. Без лишних вопросов и промедлений.

– Значит, мой отец занимался этим? – Сигр изогнул бровь, и Карш пояснил: – Не задавал лишних вопросов.

– Ваэллу Дхару был славный тхарука, хозяин своего пути, гвара и слова.

– Что ж, – Карш отодвинул пустую чашу, взвесил на руке кошель, заглянул внутрь, обнаружив там две кварты драконов. – Куда и когда?

– В Ледяные шахты Ахран, – Сигр, подумав, добавил привычное для «северян» название. – Копи Энхар. До новой луны. Хватит двух гваров. По возвращении Дом Цави заплатит ещё столько же.

Это было хорошее предложение. И времени с избытком, и ноша не тяжёлая. Затрат и на одного «дракона» не наберётся. Слишком щедрое предложение. Такое, что не может не вызвать подозрений. Отказаться – выставить себя дураком и потерять могущественного заказчика, согласиться – и… Что может быть в Ахране, кроме залежей морозного камня?

– И в чём подвох? – Карш прищурился, зная, что клюнул на приманку, а хуже того: Сигр это тоже знал.

Сигр растянул узкие тонкие губы в мёртвой улыбке и повёл плечами, словно сгоняя навязчивую муху.

– Доверие к твоему дому – залог постоянства. Ваэллу Дхару наследовал тебе, мы чтим его выбор. Мы ценим связи, сотканные годами и песком. И более прочего – тишину слова и песка.

Карш кивнул, наживка была проглочена. Караванщик не сомневался, что в случае чего, ему хватит сил утянуть удильщика в омут.

* * *

На постоялом дворе Туманника – младшего брата Стража, изъеденного старыми тоннелями и гварнями – Карш чистил Пеструху. Мыслями он парил над дорогой к Энхар, ещё раз обдумывая, всё ли готово к пути.

– Задержался ты на юге, караванщик, – тяжёлая рука хлопнула Карша по плечу. – Когда обратно, к белым стенам, отправишься?

– Ваэллу Ыргых, дери тебя орхи! – мужчины обнялись, похлопывая друг друга по спине. – Однажды я сверну тебе нос.

– Неужто на старика руку поднимешь? – рассмеялся бист и прищурился.

– Такую силу, как у тебя, да каждому!

– Говорят, Алый Дом спустился с поднебесья и пьёт вино на первом ярусе?

– Я становлюсь популярен, раз великие Дома находят меня в кабаках, а сам хозяин Драконьего Хвоста заглядывает ко мне в гварни!

Ыргых хитро глянул из-под косматых бровей. Взгляд его был цепок, ум проворен, а «драконов» он извлекал прямо из воздуха. Он торговал самым ценным – знанием. Любого сорта и свежести – от слухов и сплетен до содержания любовных записок и тайных указов наместников.

– Так всё же? Чего прилип к Стражу? – усмехнулся старик.

– Вот сделаю крюк, чтобы доставить тюки из Стража, и поверну гваров на север, – провёл щёткой по спине гвара Карш.

– Слышал, на той стороне от Стража, по кромке Гиблых Песков до самых Энхарь, отродья ваймар промышляют. Возьми охрану покрепче.

– Ваймар? – Карш почесал подбородок. – Беглые? Кто-то смог собрать и объединить их?

– Птички напели, что кто-то из отречённых. Из тех, кто не должен был сбежать. Кромка вдоль Гиблых песков столь узка, что ваймар не упустят возможности напасть. Ведь ты не думал, что это будет лёгкий путь за две кварты «драконов»?

– Ваэллу Ыргых, – удивлённо воскликнул Карш. – Как так вышло, что я вижу на вашем лице всего два глаза, а на спине своей и в кошеле чувствую сотню взглядов?

– У тебя не хватит золота, чтобы вызнать этот секрет, – рассмеялся старик. – Но я не зубоскалить пришёл. Что бы ни сказал алый, двум гварам слишком просто сгинуть в песке. А коли тащишь с собой паренька, найми охрану, да не скупись.

– Есть кто на примете? – серьёзно спросил Карш, доверяя старому другу Отца.

– Есть. В «Каменном столе» спроси Ашри.

– Он из серых мечей?

– Она, – поправил Ыргыш и усмехнулся, увидев недовольное лицо Карша. – Ашри сама по себе. Даром худющая девица, но с ней в паре тот, кто тебе нужен, чтобы ваймар твоих гваров за ляжки не покусали.

– Женщина в песках хуже орхов, – проворчал Карш, кривясь так, словно кислянку-моргу съел.

– Женщина и есть песок, – задумчиво ответил Ыргых, глядя сквозь время. – Но эта, поверь, способна удивить.

* * *

Карш ожидал увидеть женщину. Ыргых его предупреждал. И караванщик ждал воительницу, опасную, злобную, может, даже со шрамами. А как иначе? Но вот эта не была похожа на наёмницу. Перед ним была девчонка-подросток, с ушами как у элвинга, но с цветом кожи фиолетовой глины, что добывают на Архипелаге, и горшки из которой так любит цветочница Критару. Волосы растрёпаны, на шее болтается свистулька, из оружия – кинжал, которым она быстрее себе пальцы отрубит.

Перед девицей на столе стоял кувшин вина и дюжина тарелок, почти все пустые. Прожорливая особа приступила к пирогу, судя по запаху – мясному. Если это и была трапеза на компанию (ведь кто же съест столько в одного?), то прочих её приятелей за столом не наблюдалось.

Карш озадаченно оглядел трактир. Нет. Больше никто кроме этой ушастой не мог быть Ашри. Пара рогатых бистов с сединой в бородах, аллати с порванным ухом и впавшей грудью, хозяин с бугристыми от мышц руками, покрытыми острыми узорами… Все они ещё меньше походили на женщин.

– Могу поклясться: это был не последний кусок пирога! – жахнула кружкой по столу девчонка. Да так, что тарелки подскочили.

– Что? – Карш удивлённо глянул на элвинг.

– Ты долго надо мной висеть будешь и в рот заглядывать? У Горыни ещё три куска оставалось.

– Горыни? – вздёрнул бровь Карш.

– Хозяина, того вон, как гора, – девчонка закатила глаза, словно разговаривала с недоумком, а после впилась зубами в пирог.

– Я ищу Ашри, – опешив от манер, а скорее от их отсутствия, сказал караванщик.

– Ну и? – продолжила жевать девица, время от времени облизывая пальцы, торчащие из нелепых полуперчаток какого-то совершенно девчачьего цвета – розово-фиолетового.

– И? – повторил Карш.

– Нашёл, допустим. Что дальше? – девица уничтожила пирог и так пристально смотрела на Горыню, будто заклинала того взглядом принести ещё один.

Карш подумал, как отплатит Ыргыху за такую шуточку.

– Возможно…

Но девчонка не дала ему договорить:

– Возможно лучшее, что ты можешь сейчас сделать, это дать мне поесть. В одиночестве. – И, вытянув шею, девчонка замахала рукой, крича: – Эй, Вэл Горыня! Можно мне ещё два куска твоего великолепнейшего пирога!

Карш не мог решить, чему он удивился больше: тому, что манеры у этой девицы всё же имеются, или что её тощее пузо способно вместить столько еды.

– Держи, Птичка, – Горыня поставил две тарелки.

– Благодарю, но я не голоден, – восприняв второй кусок как извинение за хамство, небрежно сказал Карш.

– Не стоит благодарностей, это оба для меня.

Трактирщик усмехнулся караванщику и вернулся за прилавок.

Ашри же зыркнула лиловыми глазами так, что Карш напрягся. Зрачки крестами ему не доводилось ещё видеть. В ней весу-то полтюка шёлка, а гонора как у бешеного миронгу, подумал караванщик, разглядывая ушастую наглячку, которую орхи не унесли лишь оттого, что характер несносный, да брюхо набитое.

Девчонка жевала, не отрывая взгляда от Карша.

– Ладно, всё равно аппетит испортил, – ушастая упрятала остатки пирога в сумку и опрокинула залпом кружку лимры. – Чего тебе надо?

Карш чувствовал себя полным болваном. Слова не хотели лезть изо рта, цеплялись за клыки, и лишь рот беззвучно открылся пару раз.

– Ты язык проглотил? – девица прищурилась.

Внутри караванщика закипал котёл. Всыпать ремня этой занозе явно б не повредило. Карш огляделся. Все лица смотрели на него и ждали развязки. Из щербатого рта аллати по подбородку ползла лапша. Рогатые кидали оценивающие взгляды. Любой из этих двоих мог быть напарником наглячки и затеять драку, стоит лишь Каршу проявить благое воспитание к этой несуразности, зовущейся наёмницей.

Караванщик придержал орхов ярости и поправил кошель на поясе.

– Мне рекомендовали Ашри в сопровождение, но, похоже, я не так запомнил имя.

– Так запомнил, – девчонка скользнула по Каршу взглядом. – Кто рекомендовал? Ыргых?

Не дожидаясь ответа, элвинг порылась в кармане, выложила на стол три монеты. После чего вылезла из-за стола, поравнялась с караванщиком, приподнялась на носочки и шепнула ему на ухо:

– И не стоит трясти лживым кошелем… так недолго и настоящего лишиться.

На стол упал подозрительно похожий на его мешочек из алой материи и звякнул спрятанными внутри «драконами». Карш, разинув рот, смотрел, как худая и мелкая элвинг идёт в сторону двери, уже на пороге она обернулась:

– Ну, пошли, покажешь, что сопровождать.

Карш сгрёб кошель, сделал глубокий вдох, мысленно перечислил все оазисы торгового пути и шагнул следом. Проходя мимо стойки, он встретился взглядом с трактирщиком. Тот ухмылялся. В ухмылке не было злорадства и не было насмешки, но было что-то такое… Карш подумал: так улыбается тот, кто провожает одетого в шубу чудака за дверь, зная, что там уже наступило лето.

«Она сумеет тебя удивить», – вспомнились слова Ыргыха.

«Это точно», – мысленно клял себя Карш.

* * *

– Один день. Два «дракона», – Ашри зевнула. – И плата вперёд.

Они стояли под навесом, где в тени, глубокой и прохладной, громоздились бесчисленные ящики и мешки. Карш чувствовал, как от земли, устланной мозаикой из холодовика, поднимается приятная свежесть.

– А ты уверена, что мне не придётся защищать тебя?

– Два «дракона» и обед для меня и моего друга, – элвинг даже ухом не повела на подколку Карша. – Или иди сам через Гиблые пески, вместе со своим малахольным.

Карш удивился, откуда девчонка успела прознать про Марага. Следующей мыслью было, что он полный дурак, раз соглашается на такую авантюру.

– По рукам, – протянул руку Карш. – Но заплачу, когда доберёмся до Кромки.

Ашри посмотрела на его ладонь, но не пожала. Лишь сжала губы и слегка дёрнула носом, как зверёк.

– Договорились. Отправляемся, как зайдёт луна, чтобы к первому лучу быть у Кромки. И деньги вперёд.

– А твой друг? – недоверчиво спросил Карш, доставая «дракона». – Мне говорили о двух наёмниках. Его не стоит спросить?

– Он не против, – хмыкнула Ашри, пряча монету в карман, и небрежно кивнула в сторону заваленного разным барахлом сумрака. – Сварг, ты же не против?

И тут тень ожила, заворочалась, и на Карша из мрака уставилось два глаза – холодный ледяной и огненный янтарный.

– Смилостивься, Мэй, – Карш попятился. – Это же кайрин!

– Ага, – повела плечами элвинг. – И его обед входит в уговор.

Чудовище зевнуло, обнажив клыки, потянулось. Обрез холстины соскользнул на землю. Кайрин сделал пару ленивых шагов и уселся рядом с девицей, ткнулся ей в макушку клювомордой и заурчал.

Ашри почесала звериную морду меж рогов, развернулась и, не говоря ни слова, пошла прочь. Кайрин, как послушный пёс, потрусил следом, размахивая пушистым хвостом, на кончике которого была не кисточка, а смертоносное жало.

Караванщик так и стоял, словно разом проглотил пуд холодовика. Он ни разу прежде не видел кайрина. А такого и подавно. Одно крыло зверюги было обычным, пернатым, а вот второе. Чёрные пластины металла, энергоконтейнеры и стальные трубки, и всё это там, где должны быть кость и плоть. Карш видел подобное лишь на Лантру, куда иногда залетали воздушные корабли Силурии. И всего однажды ему довелось встретить капитана с механизированной птицей. Карш слышал, что сращение механизма с плотью – наука и искусство, которым владеют северные бисты. Небольшая колония мастеров, живущих многие поколения на острове Механиков и создающих машины, обладающие душой. Но дела Севера были непостижимо далеки. Ни один живой корабль не мог пролететь над Мэйтару. Рубиновый Хронограф и открытые колодцы Бездны создавали поле, что сводило с ума существ, чья душа была разделена металлом и кристаллами. Но этот… Казалось, он вполне сносно чувствовал себя в песках Мэй. Или у него не было души, или…

Или…

Неужели это та самая элвинг и грифон, про которых рассказывал Стурион?!

Удивительно мешает Мэй песок в своём чане: три крупинки оказались в одном месте и в одно время!

– Орхи дери, – хлопнул себя по бокам Карш и крепко выругался. История, что началась в прошлый оборот Орта, и лишь краем зацепила Карша, вернулась к нему на втором витке.

– Что-то не так, Вэл Карш? – спросил Мараг и присвистнул, проследив за взглядом караванщика. – Это же кайрин! И элвинг?

– И я обещал им обед. А эта щуплая девица аппетитом не уступает своей зверюге. Да мне белые псы и стражи Орму дешевле бы обошлись, чем эти двое! – прорычал Карш, в очередной раз мысленно «благодаря» Ыргыха за совет.

– Мы правда пойдём вдоль Гиблых песков? – спросил Мараг.

– Нет, мы пойдём прямо через них, – чуть слышно ответил Карш.

Мараг выпучил глаза, разинул рот, но вопроса так и не задал.

– Это твой первый песчаный путь, Мараг, останься и присмотри за гварами. Дождись моего возвращения, – с заботой старшего брата сказал караванщик.

– И проспать такое приключение? Вот уж нет! Простите, Вэл Карш, но это незабываемый караван, и я лучше сгину в песках, чем пропущу его.

– Полегче, парень, – Карш положил руку на плечо однорогого биста. – Никогда не предлагай Мэй свою жизнь, только лишь сердце. И носи камень тук на случай, если Мэй решит принять твой дар.

– Так точно! – Мараг заулыбался, доставая из-за пазухи шнурок с прозрачным, как слеза, камнем омэйро. – Вот! Всегда при мне!

* * *

Вечером Карш обходил стойла. Девять гваров – слишком много, чтобы пройти этот небольшой отрезок пути быстро. Гварники Туманника присмотрят за ними.

– Моя хорошая, – Карш почесал лоб Пеструхи. – Ты останешься с Чернушкой, Ярмой, Шати, Валдой и Ойну.

Карш не спеша обошёл всех животных, для каждого нашлось доброе слово, сладкий корешок и порция ласки. Гвары довольно урчали, тыкались мордой в плечо хозяина, жмурились и переминались на толстых, как колонны, ногах. Карш восхищался покорностью и мощью этих созданий, их безоговорочной преданностью. Гвары не только несли тюки и караванщиков, они чуяли воду за много барханов и не раз спасали заплутавший караван, выводя к колодцу. Но к Ахран он возьмёт лишь троих: двух под седло и одну для тюков.

Карш хмыкнул. Да, неприметный выйдет караван с таким сопровождением. Одна надежда, что в Гиблых песках не будет лишних глаз, а в самих шахтах он что-нибудь придумает.

Карш поправил на Золотинке седло, перестегнул сумки и вывел во двор. Там уже ждал его Мараг, держа Краснопёрку, к которой была пристёгнута Дымка с тюками товаров, которые Карш планировал попутно продать шахтёрам. Улыбка светилась на лице однорогого биста, и он то и дело поглаживал меж ушей свою любимицу, названную так за огненные кисточки на ушах и хвосте.

– Не боишься, что кайрин сожрёт твою отраду? – спросил Карш, кивая на Краснопёрку.

– А может? – улыбка сползла с лица Марага.

– Может, но пока не станет, – из сумрака возник кайрин, на спине которого сидела элвинг. – Кого ждём? Двигаем.

* * *

Они добрались до места без приключений. Карш даже успел пожалеть, что послушал Ыргыха и нанял девчонку с кайрином. Мог бы сэкономить. Но дело было сделано. А нет большей беды, чем считать упущенное.

Копи Энхар, шахта Ахран, ледяная гробница Мэй – добыча морозного камня посреди раскалённых песков. Небольшое поселение, где обитали те, кто работал в копях и те, кто следил за их работой.

– Это рабы? – Мараг вытянул шею.

Карш заметил, как элвинг нахмурилась. Весь путь она молчала, а сейчас и вовсе вся нахохлилась, ощетинилась. Да и зверь её выглядел как… зверь. Хвост подёргивается, фыркает. Девчонка то и дело гладит его и что-то беззвучно шепчет.

– Да, – кивнул Карш. – В основном преступники: убийцы, изменники, прислужники Гаара.

По обе стороны каменной дороги раскинулись карьеры. Как муравьи в них суетились мужчины и женщины. Где-то были натянуты шкуры и парусиновые отрезы для тени. Под ними сидели те, кто перебирал, шлифовал, очищал пластины камня. От земли шёл холод. Кайрин то и дело удивлённо поджимал когтистые лапы. Ашри сидела сверху, между крыльев, мрачнее колодца Рраббы.

– В основном? – уточнил Мараг.

– Есть и наёмники. Как за любую работу, за эту тоже платят.

– На них нет цепей, и стен у Ахрана нет. Почему они не бегут? – удивление Марага было столь искренним, что Карш невольно подумал, о том, как впервые также расспрашивал об этом Отца.

– Потому что заключённые работают в шахте, а все, кого ты видишь, здесь по своей воле. Им некуда бежать, это их дом. Дети и внуки рабов, они остаются сначала с родителями, а после… Страх и привычка приковывают к месту крепче цепей.

– А самые отпетые преступники, выходит, в шахтах? Мы туда едем?

Карш вздохнул. Неужели и он когда-то был таким? Нет, не может быть.

– Дальше я сам, – Карш кивнул в сторону крытых рядов. – Найди там Живоглота, передай вот эту расписку и сгрузи товар. Как освободишься – жди в «Льдянке». Это единственный трактир в Ахран – мимо не пройдёшь.

Мараг свернул, Карш бросил взгляд на гварника и мысленно простился с четвертью возможной прибыли, а после взглянул на элвинг.

– Надолго мы здесь? – хрипло спросила Ашри и поёжилась. – Дурное место, Сварг волнуется.

– Мне нужно решить дела, а вы пока можете подождать в Морозной долине, – Карш указал в сторону выложенной плитами дорожки, ручейком убегающей к горе. – Держись этой тропы. Обычно в долине тихо. Легенды и суеверия берегут её от тхару.

– Там живут драконы? – усмехнулась элвинг.

– Дартаутиру, – ответил Карш. – Но при свете Орта из руин они не выходят.

При упоминании руин уши элвинг дрогнули, а в глазах блеснула искра.

Кайрин подпрыгнул, повернул и в несколько прыжков оказался на тропе к долине.

– Странная ты, Ашри, – чуть слышно проговорил Карш. – Странная до самых кончиков своих ушей и немного больше.

Карш посмотрел вслед наёмнице и направил Золотинку к самому большому из каменных домов, высеченному прямо в скале. Если верить Сигру, именно там ожидал его Каднир Дол Ахран – наместник Ахрана.

* * *

Спешившись у самого крыльца, Карш вынул из торбы Золотинки мешочек с оплатой. Пальцы почувствовали сквозь ткань острые грани рубинов. Кто же будет искать такое сокровище в зерне и слюнях гвара? Довольный собой, караванщик нырнул в низкий проём, прикрытый вытертой шкурой. Впервые он встречался с наместником Ахран и даже Дхару не рассказывал о том, что скрывается в этом доме.

Глаза быстро привыкли к полумраку, пройдя длинным коридором, увешанным потемневшими портретами с неразличимыми лицами и выстланными выцветшими коврами, Карш оказался у двери. Стерегущий резную дверь громила затребовал показать печать и назвать имя. Карш достал конверт, не выпуская из рук, повернул алым сургучом к стражу, и тот пустил его внутрь. В самом центре квадратного зала за длинным каменным столом сидел стройный мужчина.

– Жар не потревожит тебя, тарука, – мягким бархатом проговорил наместник и плавным движением тонкой изящной кисти указал на свободный стул. – Прошу.

– Хранит пустыня твой след, Вэл Каднир, – присаживаясь, ответил Карш.

– Просто Каднир, – мягко поправил наместник Карша. – Здесь нет господ, лишь рабы.

Лёгким жестом мужчина снял белую лайковую перчатку, вызвал огненный шар на кончиках пальцев и отпустил. Пламенная сфера поплыла вверх, зависла над столом и распустилась как цветок, окутывая комнату мягким светом.

– Моё имя лишь благоречивая замена, – развёл руками Каднир. – Оно буквально означает «раб долины Ахран». Все, кто был до меня, и все, кто будет после. Мой отец, мой дед… На мне нет цепей, но это не значит, что я не прикован. Так чем я могу служить?

Карш посмотрел на Каднира. Чистокровный силурийский элвинг – диковинка, сравнимая с кайрином.

– Да, удивительное дело – видеть в песках элвинга, – мягко рассмеялся Каднир. – Но из века в век, пока кирка врезается в морозный камень, мой род наследует должность и теряет имя. Слышишь, Вэл Карш? Так бьётся холодное сердце Мэй.

Карш прислушался, но не услышал ничего, кроме лёгкого скрипа кресла наместника.

– У меня особый заказ, – караванщик протянул письмо.

Каднир принял конверт, взломал печать и пробежался по тексту. Стоило ему отвести взгляд, как пергамент вспыхнул и развеялся пеплом.

– Всё как всегда, – устало бросил элвинг и даже зевнул. – Особый заказ, особая оплата. Давай, не тяни.

Карш вынул мешочек, на миг вспомнив, как ловко остроухая наглячка срезала у него кошель с «драконами».

– Какие-то проблемы? – элвинг подался вперёд, облокотился на стол и уставился серебристыми глазами на Карша.

– Всё в порядке, – караванщик положил плату на середину стола. – Непривычно нырнуть с жару в холод.

– Ах, это, – элвинг понимающе кивнул. – Непостижимо, и правда, как Мэй допустила целую гору холодовика у себя под носом.

Каднир поднялся, подошёл к стене, что вся сплошь состояла из выдвижных ящичков. Как огромный архив или соты, подумал Карш.

– Но есть и плюсы! – элвинг откинул прядь волос за длинное ухо. – Консервация! Кожа ужасно портится от пылающего Орта. Жар, песок… Невозможно!

Движения элвинга были плавны, словно приручённое пламя или сытая змея, струящаяся по белому камню Энхар. Каднир вынул ключ, открыл нужную дверцу, достал свёрток и вернулся за стол.

– Помни, тарука, это очень сильное средство, – Каднир положил свёрток рядом с мешочком. – Стоит лишь коснуться его…

– Я не хочу знать, что это, – прервал его Карш.

– Мудро, – склонил голову на руки Каднир и вздохнул. – Очень умно. Позволь тогда угостить тебя.

Каднир ловко достал из-под стола чаши и кувшин. Карш смотрел, как льётся в стакан густая алая жидкость, но взгляд всё время возвращался к свёртку, скользил по материи…

– Пару бутылок возьмёшь тоже? – замер элвинг. – Последний урожай был великолепен! Обошлось без трагедий при сборе, и нет этого мерзкого привкуса железа. Это, кажется, бутылки с пятьсот восьмой до шестьсот третьей, – Каднир зашептал. – А потом всё-таки не обошлось без трагедий.

– Да, непременно, – Карш кивнул, думая, что, окажись он на всю жизнь замурованный в горе, вряд ли вёл бы себя адекватнее. – Ещё не откажусь от змеевых шкур, корня жерны и сушёного пещерного гриба. И, как обычно, немного холодовика.

– Резные чаши из цельного морозного камня высоко ценимы у богачей, а шарики из остатков – у бедняков, – закатил глаза Каднир. – Ничего не меняется. Мы продаём один и тот же камень, но по разной цене.

Карш кивнул, думая, что камень этот насквозь пропитан кровью и безумием.

– Слышал, аббаррские модники делают сандалии из холодовика, – Каднир рассмеялся.

– Это не самое страшное, – натужно улыбнулся Карш. – Был один, что продавал таблетки от жара. Что твои пуговицы, но без дырок, плоские бляшки холодовика. И легковерные дурни глотали их.

– Пока на земле будут дураки, наши чаши будут полны, – рассмеялся наместник и залпом осушил свою чашу, бросив её за спину.

Холодовик со звоном разлетелся, а Каднир лишь пожал плечами:

– Если я не буду их бить, то три кварты резчиков лишатся работы и умрут с голоду!

Карш сделал глоток, запивая безумие. Морозное вино обволокло терпким ароматом и льдинкой скользнуло по горлу.

– Мне стало известно, что ты пришёл с охраной, – Каднир уселся на стол и сверху вниз посмотрел на Карша.

– Это так, – кивнул Карш, отпивая из чаши и наблюдая. – Мне стало известно, что у Гиблых песков орудуют ваймар, а потерять заказ и голову не входит в мои планы.

– Хм, как интересно, Ваймар, – протянул элвинг, постучал пальцем по носу и холодно сказал: – Это не наши.

Караванщик вновь покосился на свёрток и лишь силой воли перевёл взгляд на бутылку.

– Отличное вино. Пожалуй, я возьму кварту бутылок.

– Вэл Тарука, – заботливо и мягко начал Каднир. – Я всё же избавлю тебя от мучений!

И, прежде чем Карш успел возразить, наместник надел перчатки, дёрнул свёрток и высыпал на стол гладкие полупрозрачные камни молочно-белого цвета.

Карш наклонился поближе.

– Камень богов, мерцающий орм! – голос Каднира гремел, окутывая весь зал. – Жила божественного в ледяном сердце Мэй! Пламя, омытое кровью! Дар, достойный Господина!

Карш не видел никакого мерцания, даже пустынное стекло омэйро в разы краше. Каднир же впал в раж, подобно фанатику вещая о новом боге:

– Жила Орму, названная в честь того, кто над всей Мэйтару правит. Но у них есть и другие имена: Слёзы Интару, осколки сердца Мэй, камниотражения.

– Звучит краше, чем выглядит.

Наместник замолчал, моргнул, взгляд его обрёл осмысленность, а тело рухнуло в кресло.

– Не суди о цветке по семени, – отмахнулся Каднир. – Мы выуживаем эти камни из Глотки Гаара! Это как совать руку в пасть орху. Раз, два, пять – пальцы нам не досчитать!

Каднир зашёлся смехом. Карш взял один из камней и покрутил, чувствуя разочарование и струящийся от камня холод и лёгкое покалывание.

– Наверное, сильно ценный, раз за него платят рубинами, – разочарованно сказал Карш, не видя ни красоты, ни пользы в мутных самоцветах, и вернул камень к остальным.

– Как я говорил, мы продаём один и тот же камень за разную цену.

Каднир вновь встал, открыл другой ящик на другой стороне архива и, вернувшись, пододвинул караванщику открытую шкатулку.

– В ней будет удобнее. Можешь собрать, пока я вновь наполню наши бокалы.

Карш бережно собрал камни в тряпицу и положил в шкатулку, закрыл крышку и залюбовался дивным резным орнаментом.

– А шкатулка тоже работы вашего мастера, Каднир?

– Когда-то он гостил у нас, а теперь перебрался в белый город. Но имени тебе, друг, не открою. Сам понимаешь – торговля.

– Понимаю, – устало кивнул Карш. – Мне пора.

Наместник кивнул, выписал бумагу с перечнем всего, что пожелал купить караванщик, заверил своей печатью и велел на выходе отдать слуге.

Карш поднялся из-за стола и спросил:

– Каднир, чем же опасны эти камни?

– Что? – удивлённо переспросил элвинг.

– Ты сказал, что это сильное средство.

– Да? – элвинг улыбнулся лишь уголками рта, глаза же его оставались холодными и едкими. – Сила красоты. Должно быть, я всё ещё недостаточно хорош в местном произношении.

Каднир склонился над бумагами, больше не обращая внимания на гостя, и лишь у самой двери караванщик услышал:

– Знаешь, я говорил старому Видуку[5]Видук – «странник» на языке элвингов., что однажды его ученик направит ко мне свой караван, а он не верил.

Дверь захлопнулась, а бист, охраняющий её, недвусмысленно намекнул, что караванщику следует покинуть покои наместника немедленно.

* * *

Аккуратно Карш разбил ценный заказ на два небольших мешочка. Один спрятал в потайном кармане, второй укрыл в торбе Золотинки. В тряпицу же положил шарики морозного камня и, запечатав в шкатулке, отправил обманку к змеевым шкурам, вину и холодовику, в тюк, что повезёт Дымка.

Покончив с делами, вверив заботу за тюками и животными Марагу, караванщик походил по торговым рядам. Купил под одной из шкур блюдо, полное молочных ледяных шариков на тонких прутиках, и раздал лакомства увязавшейся следом оборванной детворе. Перекинулся парой слов со знакомым караванщиком, прибывшим с востока, чтобы пополнить запасы холодовика. Ахран, который он помнил, был меньше. За две кварты лет из захиревшего поселения вырос целый городок. Бедняков в лохмотьях было всё так же много, но были и те, кто сложил каменные дома и склады. Карш прогуливался, подмечая изменения. Пройдя от края до края, он остановился у развилки дорог и посмотрел на белую каменную змейку, ныряющую во чрево гор.

Чёрная пасть шахт будоражила воображение. Там во тьме стучало невольничьими браслетами ледяное сердце Мэй, там жили змеи со шкурой, которую не пробить стрелой, и там росла жила неприметного камня орма. Добываемого кровью, оплачиваемого рубинами, доставляемого к самым небесам Стража.

Подумав, Карш развернулся и пошёл тропой туда, куда ранее отправил наёмницу с кайрином. Об этом месте он узнал от отца. В последний раз, когда пески привели его в Ахран, отец отправился в долину один. Отослал Карша к «Льдянке», а вернувшись, велел срываться в обратный путь. Странны были слова Каднира об отце и о нём. Чему мог противиться Дхару? Холодовик – товар не лучше и не хуже прочего. Гиблые пески не всегда кишат ваймар, да и сегодня ни один из них не встал из песка на их пути.

Тропинка текла меж белых отвесных стен, ущелье напоминало чуть приоткрытую книгу, поставленную на корешок и ждущую, когда переплёт упадёт на стол и перед читателем раскинется волшебный скрытый мир. Карш шёл один. Одно осталось неизменным в этом месте – суеверия. Страх перед демонами Бездны, что поджидают в ущелье и долине.

Карш посмеялся над детскими сказками, но не успел пройти и половину тропы, как от каменного занавеса отделилась тень и преградила путь.

Карш напрягся, рука легла на кинжал. Незнакомец, видимо, заметил это и, отступив на шаг, поднял руки.

– Величайше жалею о своей поспешности. Вас пугать не было мысль.

Говор был странный, непривычный, похожий на шёпот песка. Слова звучали как перестук бусин и нанизывались витиеватым узором.

Незнакомец снял капюшон, и на плечи упали пряди чёрных волос. Белая фарфоровая кожа, бирюзовые глаза и заострённые уши. Ещё одна элвинг!

Карш изготовился к атаке ваймар, лишь они могли прятаться там, где не ходят местные, но суют нос любопытные караванщики. Слух напрягся, стараясь поймать звуки шагов за спиной. Но, похоже, незнакомец… Незнакомка, мысленно поправил себя Карш, пришла одна.

– Мною не будет украдено много жизни песка твоего, – донеслись слова элвинг. – Я лишь посланник. Долг мой передать свет тхарука.

Рука элвинг нырнула в складки чёрной одежды, и Карш сжал пальцы на рукояти кинжала. Но незнакомка вынула небольшой свиток и протянула караванщику.

– Мне ведомо, путь из гиблого золота приводит тебя к свободной воде. Среди меченных звездой кораблей есть один, чьи алые крылья соседствуют с чёрными. Прошу, передай капитану это послание.

Карш подозрительно взглянул на протянутый свиток: надёжный кожух и печать с неизвестным символом (три точки, образующие треугольник), но не притронулся и руки с кинжала не убрал.

– Ты, конечно, красавица, но с чего мне делать это? – холодно спросил он.

– Ари Видук, пусть дух его пребывает в мире, говорил, что однажды придёт не он. Но другой. Сын. Нам должно положиться на него. Пока светит звезда.

Звезда. Карш вздрогнул и вынул медальон отца. Луч Орта скользнул по серебру, и Южная звезда засияла.

Элвинг указала на медальон и, улыбнувшись, кивнула.

– Видук. Ойну.

Карш до белизны сжал пальцы на серебряном ромбе. Амулет, который Дхару отдал перед своей смертью. От него всё ещё будто исходило тепло Отца. Карш так и не решился повесить звезду себе на грудь, но изо дня в день носил у сердца.

– Кто вы?

– Мы те, кто чтит южную звезду превыше прочих, – незнакомка повернула руки ладонями к Каршу, и караванщик увидел, как узор линий сплёлся в такой же орнамент, как на его медальоне.

«Слушай зов южной звезды, слушай сердцем и не отказывай в помощи тем, кто попросит о ней», – зазвучали в голове слова Отца.

Карш смотрел на ту, в чьих руках мерцала звезда, и она просила его доставить тайное послание в порт Лантру. В порт, где был убит отец. Не эта ли звезда повинна в его смерти? Караванщик на мгновение закрыл глаза, сделал глубокий вдох и убрал руку с кинжала.

«В твоих глазах сомнение, но я слышу, что чисто твоё сердце. Благодарим тебя, Вэл Ари Видук Мил, – зашелестел голос в его голове. – Почтенного друга странника сын».

Слова обожгли душу. Карш открыл глаза, незнакомка исчезла, и он было подумал, что легенды о проклятии ущелья не врут, и морок действительно блуждает средь камней, но после увидел на тропе свиток.

– Кто ты? – спросил караванщик, но даже эхо не ответило ему.

Глава 3. Дорога к Вратам

Бесконечный песок, мерное покачивание на спинах валангу, редкие разговоры. Отряд продвигался всё дальше на юг. Ашри не прочь была погрузиться в полудрём, но спасительный сон не шёл.

– А ты раньше ездила на валангу, – спросил Зурри.

Ашри кивнула, но, вспомнив, что малыш её не видит, сказала:

– Да, недавно довелось. Почётный эскорт до Башни Силы, – элвинг фыркнула.

– А кто выносливее в пустыне: гвар или валангу? – Зурри заёрзал, пытаясь дотянуться до гривы чешуйчатой кошки.

– Конечно, валангу! – приблизился Страж Цветка. Он кивнул на своего зверя: – И выносливее, и сильнее, и умнее! Мой Мякиш, будучи ещё котёнком, не давал никому спуска.

Зверь рыкнул и причмокнул, отплёвываясь от песка, а утробно замурчал в ответ на похвалу хозяина. Ашри не узнала стража – лицо тхару наполовину закрывал платок. Может, один из тех, что вёл её и Зурри тоннелями к Орму.

– А почему у них глаза закрыты? – Зурри показал на шоры на морде валангу.

– Слишком много песка в воздухе, – страж поправил платок на лице. – У Мякиша отменное чутьё и слух: тёмные подземелья, ночные улицы – никаких проблем. Видишь, на морде усы торчат? Это вибриссы – ими он ловит потоки энергии и следы, которые оставляют тхару.

Мякиш принюхался к валангу, на котором ехали Ашри и Зурри, рыкнул и ткнул собрата мордой в шею.

– Прекрати, – страж потянул поводья и пожал плечами. – Слишком игривый.

– Это точно, – хмыкнула Ашри.

– Это потому, что у него южный норов! – не без гордости заявил страж. – Это северные, аббаррские, унылы, как пустая кружка.

– А разве их не выводят в лабораториях алхимиков Чёрного Цветка? – спросила Ашри, вспоминая рассказ Грава о зверюгах, лишённых сознания.

– Что творят псы, только псам известно, – рыкнул страж. – А своего Мякиша я со слепых глаз знаю.

Ашри усмехнулась. Не просто так Рионтару приставил к отряду своих тхару. Противостояние и напряжение между Белым Псом и капитаном стражи Орму было ощутимо физически. На встрече у Орму, в том, что Рионтару лично сопровождал Моргейта, да даже в том, что Стража Цветка сочла нужным забрать Зурри, опередив псов. В чём причина? Что скрывается под ковром песчаных интриг? А то, что они плетутся, никаких сомнений. Вот только Птичке не хотелось попасть в эту паутину: ни жертвой, ни ткачом. Хватило ей Белых песков, болот Архипелага, огня Борумы и предательств друзей. А неудавшееся похищение дочери силурийского сенатора лишь укрепило её в намерении оставить прошлое в прошлом.

Но валангу стража и правда был «живым», чем-то похожим на Сварга. Какие же эксперименты творятся за белыми стенами Аббарра? Не секрет, что Империя Дракона не гнушается опытами даже над своими гражданами, а живое оружие создавали во всех уголках Тхару до Катаклизма и после. Иначе откуда было взяться птицам, сопряжённым с воздушными кораблями? Или боевым шад-лау с частично заменённой на металл плотью? Разве Сварг поднялся в воздух не благодаря искусству соединять живое с неживым? Если бы не имбиру и камни…

Ашри прикусила губу и оборвала поток мыслей. Если Ину читает её как лист, то на поверхности лучше держать лишь пену.

– А почему его зовут Мякиш? – спросил Зурри. – Валангу же совсем… не мягкие.

– Так точно, – стражник засмеялся. – Но это сейчас! А вот раньше. Он был круглый как мяч и пузо мягкое, как хлебное нутро. А мяукал «мяк, мяк». Кстати, меня зовут Плаш.

Плаш повернулся и подмигнул Ашри, но элвинг лишь хмыкнула.

– Это потому, что когда он был маленький, то падал плашмя, – засмеялся второй страж, осадив свою кошку так, что псоглавому пришлось круто завернуть и уступить ему место с другой стороны от Ашри. – Я Ортас, квартор капитана. А назвали меня в честь Орта: такой же горячий…

– Но мы зовём его Калач, – рассмеялся Плаш, перебивая товарища.

– Квартор – это что? – сморщилась Ашри.

– Это значит, что Золотой Лев доверил ему четверых из своего отряда, – усмехнулся Плаш. – Только вот сейчас из его кварты тут только я. Но наш Ортас сияет так, что того гляди Орта затмит!

– Ты просто завидуешь, – отмахнулся Калач. – Ведь я теперь твой начальник!

– Не слушай его, – Плаш подмигнул Ашри. – Он просто мечтает стать как Караан, вот только мордой не вышел, – Плаш рассмеялся, но, поняв, что смысл шутки не дошёл до элвинг, понизил голос и спросил: – Видела лицо Караана? Он словно всю Бездну прошёл.

– А может, и прошёл, – встрял с другой стороны от Ашри Калач. – Караан – легенда…

– Как ни крути, мы пока в самом низу, но скоро пойдём в рост! – заключил Плаш.

– Уже пошли, – нахмурился Калач. – Только цена вот слишком высокая. Мы вроде как в запасных были, но наши командиры не вернулись из той заварушки у Башни Силы, и вот мы тут.

– А до этого ещё по тоннелям вас вели, – Плаш вздёрнул брови и промурлыкал со странной смесью гордости и кокетства: – Видно, нам суждено вас стражить. К Орму и от Орму.

Ашри устало вздохнула. От этих двоих у неё уже голова шла кругом.

– Слишком много стражей, – фыркнула элвинг. – С эмблемой цветка на груди и без, каменные у Врат Обители, псоглавые на Алее Теней. По обе стороны провала в Бездну… Вот только сторожат плохо, раз всякая хтонь накрыла Мэйтару. У семи нянек дитя без глаза.

Повисла неловкая пауза.

– А как зовут вашего валангу? – деловито поинтересовался Зурри, рассматривая темно-индигового зверя Ортаса с золотыми всполохами на длинных чешуйках, гривой обрамляющих морду зверя.

– Это самый прекрасный валангу во всем Тхару! – подхватил спасательный плот тонущего разговора Калач. – А зовут его Лим!

– Это потому, что калач без лимры – вечер под хвост гвару, – загоготал Плаш.

Ашри натянуто улыбнулась. Зря она сорвалась. Вряд ли хоть кто-то рад этому путешествию и его цели. У всех сосало под ложечкой так, что развлечь жертвенного ребёнка стало первейшей задачей. Но главное, что ребёнку это нравилось, и Зурри с нескрываемым любопытством и удовольствием слушал байки стражей. Элвинг тоже наблюдала. Валангу стражников отличались не только от лишённых искры зверей хранителей, но и меж собой. И для Ортаса и Плаша были больше, чем средство передвижения, даже если не друг, то напарник.

– Эй, Азуррит, хочешь прокатиться на Мякише? – предложил Плаш. – А то ваш псовый валангу совсем вялый.

Бистёныш задрал голову и уставился в глаза Ашри:

– Это твоё приключение, – кивнула элвинг. – Тебе и решать.

Зурри осторожно приподнялся, стараясь не свалиться в песок, и страж легко, как пушинку, подхватил его одной рукой и усадил перед собой.

Калач не упустил момент, чтобы подкатить к элвинг. Разговор даже кое-как склеился, и редких, односложных ответов Ашри Калачу было вполне достаточно, чтобы рассказывать о Лиме и их приключениях.

Элвинг слушала в пол-уха, размышляя о том, сколько же воинов потерял Рионтару, защищая Аббарр, раз эти двое вошли в тройку лучших? Они были ненамного старше её, но дело даже не в этом. Не хватало им чего-то. Даже меч на спине не делал их похожими… На кого? На Клыкаря? Не сказать, что они были мельче ростом или уже в плечах, да и военная выправка и перекатывающиеся мышцы нельзя было не заметить. Оружие на них тоже не для красоты навешано. Нет, что-то другое. Ашри всматривалась в лицо Ортаса, в блестящие глаза… Он что-то говорил, но слова пролетали мимо её ушей.

– Ну, так что? – Калач, похоже, уже трижды повторил вопрос.

– Прости, – Ашри тряхнула головой. – Что ты сказал?

– Правда, что ты приручила кайрина-убийцу?

Ашри вздёрнула брови.

– Говорят, ты Ашри, та, что прокляла Тхарода и выкупила однокрылого грифона.

– Тхарод сам себя проклял, а кайрина выкупила, да.

– Не боялась, что он тебя прикончит?

– Тхарод слабак, чего его бояться, – пожала плечами элвинг.

– Я про кайрина. Он же мог сожрать тебя прямо там!

– Сварг? С чего бы? – Ашри нахмурилась.

– С того, что он убивал всю жизнь и жил этим. Как ты избежала его рогов и клювопасти?

– Я дала ему то, что не давали другие.

– И чо же? – поддался вперёд Калач, обращаясь в слух.

– Выбор.

Сварг никогда не был для неё убийцей. Не был и опасностью, ведь одним прикосновением она могла выжечь его разум. Она просто предложила ему выбор – новое начало. Ну и ей нужны были крылья. А одно крыло на двоих – это намного больше, чем ничего.

– Он же убивал на арене, – Калач особо выделил это слово.

– Я знаю. Там в клетках было много потерявших разум животных. Они знали лишь ярость, – Ашри окунулась в воспоминание, почувствовала тягучую атмосферу злобы и безумия. – Он убивал, чтобы выжить.

Калач замолчал.

– Что не так? Говори, раз начал, – разозлилась Ашри, предчувствуя, как накаляется песок.

– Он убивал не только зверей, но и тхару, – нехотя ответил Калач. – Я думал, ты знаешь.

Не успела элвинг осознать услышанное, как Калач свистнул, и Лим в два прыжка ушёл вперёд. Место вновь досталось псоглавому безымянному молчуну. Элвинг нахмурилась. Ярость волной поднялась из нутра и опалила уши.

Выдохнув, Ашри погасила вспыхнувший огонь. И отчего она так разозлилась? Что вообще этот стражник знает о её Сварге? Пустой трёп, да и только! Боится идти к Вратам Бездны, вот и несёт всякое. Что он, что его дружок только и делают, что болтают. Салаги.

Вот оно. То, что отличало их от Клыкаря. Взгляд. В нём пылала наивность. Эти двое ещё не отнимали жизни. Не гасили искры в тхару. Не теряли последнее. Не были готовы умирать. И они боялись. Но можно ли их винить? У них в городе остались семьи, друзья, родные. Им было кого терять. Это она перекати-поле: колючий сухой шар, гонимый ветром. Без дома, без семьи и теперь без друзей…

«– Думаю, мы подружимся, – Клыкарь протянул руку и помог элвинг подняться.

– С чего ты взял? – размазывая грязь и кровь по лицу, спросила Ашри.

– У тебя взгляд разбитый, значит, и сердце треснутое, – рассмеялся бист. – Выходит, ты никому не нужна и абсолютно одна. А раз так, то мы можем быть полезны друг другу».

Словно вечность назад. Ашри улыбнулась воспоминаниям. Она даже почувствовала вкус соли на языке и крики чаек. Знакомство с Гравом было как последний подарок океана. Сейчас она понимала, что Клыкарь просто пожалел угловатую девчонку. Никакой пользы он в ней не видел, скорее ушастую обузу. Ему просто хотелось быть старшим братом, чтобы вновь стать нужным хоть кому-то. А она была рада утопить пепельные крылья в море и вычеркнуть всё, что было до.

Вот бы повернуть время вспять! Ашри посмотрела сквозь песок, считывая размытые силуэты. Плаш на Мякоше выписывал кренделя, виляя меж членов отряда. Зурри звонко смеялся. Значит, он не слышал этого разговора. Оно и к лучшему.

Калач отстал, псоглавый молчал, «унылый» валангу переставлял лапы. Временами казалось, что песок начинает редеть, но через несколько шагов Вуаль становилась вновь плотной, как и раньше.

– Что это? – донёсся до неё голос Зурри.

Ашри оглянулась. Мякиш вплотную приблизился к её кошке.

– Давай-ка обратно, – Плаш пересадил Зурри и слегка отстал.

Справа кто-то пронзительно пискнул, затем ещё раз. Несколько голосов эхом ответили слева.

Кошки остановились. Шаг в шаг. Беззвучно. Впереди тонко пропел рог, ему ответил второй, третий. Вот хранители слева и справа от элвинг откликнулись, дунув в изящные резные рожки.

Ашри уже видела такие, у Аббис: короткий рог с камнями. Из песка выскочили поджарые, похожие на собак огненные существа. Песок, наметив силуэты, соткал тела и заполнил прорехи, вылепив форму. Пламя впиталось, «обожгло» сосуды, и длинноухие песчаные гончие стали почти чёрными. Их тело покрывали тонкие узоры зелёного пламени, а глаза сияли изумрудами. Элементали окружили отряд, отделяя от тех, кто прятался в складках Вуали Мэй.

– Это краги? – спросила Ашри. – Вы призвали их прямо из песка?

Хранитель коротко кивнул, и его место опять занял Плаш. Отряд продолжил путь в кольце чёрных гончих.

– Неразговорчивые ребята, – Плаш подмигнул Зурри.

«Зато ты с дружком справляешься за всех», – подумала Ашри.

– От кого они нас защищают, – завертел головой Зурри. – Я никого не вижу!

– Мелкие твари барханов – пискуны, – Плаш старался говорить бодро, но его глаза так и бегали, прощупывая песок. – Сбиваются в стаи, прежде чем напасть. Оценивают. Но не бойся! Гончие хранителей порвут их на части, даже моргнуть не успеешь.

– А какие они? – Зурри заёрзал и Ашри была готова поставить «дракона», что этот негодник не против, чтобы один из пискунов показался.

– Как бескрылые шаати-переростки, переболевшие скверной, содравшей с них шкуру, – зловеще зашептал Плаш, округляя глаза. – А ещё голова у них как у жука. Те ещё красавчики!

Зурри вжался в седло. Похоже, желание встретиться с пискуном пропало.

– Но ты не бойся, – ободряюще кивнул Плаш. – Если не справятся псы, то мы припасли для них сталь и болты. – Он похлопал по седлу, к которому был приторочен арбалет.

Ашри перевела взгляд на ножны биста.

– Лунная сталь? – осторожно поинтересовалась она.

– Да! – Плаш обрадовался, что наконец-то заинтересовал элвинг. – Редкое и надёжное оружие против живых и мёртвых.

– Мёртвых? – Ашри наклонила голову. – Против големов?

– Против всех! – Плаш улыбнулся. – Могу показать поближе, когда всё закончится.

– Было бы на что смотреть! – вклинился Ортас. – Милая Вэлла Ашри, позволь пригласить тебя на лимру, сразу, как покончим с вот этим всем.

Калач сплюнул песок и махнул рукой.

– Да! – подхватил Плаш. – Мы тебя приглашаем!

– Мы? – Калач хмыкнул. – Не примазывайся, неудачник!

– Лучше вам вместе пойти, – серьёзно заметил Зурри.

– Почему? – хором спросили Плаш, Калач и Ашри?

Зурри вздохнул:

– Если вы, Вэл Ортас и Вэл Плаш, пойдёте вдвоём, у вас больше шансов оплатить всё, что съест Вэлла Ашри.

Первой засмеялась элвинг, и её смех подхватили Плаш и Калач.

– За такие слова, тебя следует оставить в Бездне, – элвинг легонько ущипнула Зурри в за бок, а потом притянула к себе и обняла.

– Мы не боимся трудностей! – заверил Плаш. – Так же, Калач?

– Ещё спрашиваешь, друг!

Ашри улыбнулась, безмерно радуясь, что за гогглами и платком не видно её смущения.

– Я согласна, – сказала элвинг. – Если вы не передумаете, я схожу с вами выпить лимры после того, как всё это закончится. Но место выбираю я!

– Я не передумаю, – Плаш стукнул кулаком в грудь.