Онлайн чтение книги 44 главы о 4 мужчинах 44 Chapters About 4 Men
9. Леди и Бродяга. Тайный дневник Биби

Дорогой Дневник.

Я вот все думаю о моем списке целевых поведенческих реакций, и я поняла, что моя потребность в прозвище восходит к моим родителям. (Как и все остальное, да?) Пока я росла, они никогда не звали меня по имени. Вместо этого я была Плюшка, или Тыква, или Плутишка, или – их любимое – Биби. Мама начала называть меня Би-Би когда я была еще младенцем, просто потому что ей нравилось, как это звучит, но потом папа превратил это в Биби, как мои инициалы, потому что он втайне хотел, чтобы я была мальчиком. (Кажется, в то время всех капитанов футбольных команд всегда называли как-то вроде ТиДжей или ДжейАр.) Кажется, я даже не знала, что мое настоящее имя Брук, до тех пор, пока не пошла в школу.

У меня было прекрасное детство – ни братьев, ни сестер, чтобы оспаривать мой авторитет, только я и пара обкуренных взрослых, осыпающих меня вниманием, любовью и прозвищами. Так что, естественно, по непреложным законам выработки классических условных рефлексов, я привыкла ассоциировать прозвища с любовью. Даже сейчас, спустя десятилетия, назовите меня лапочкой или душечкой, и я немедленно сделаю вывод: этот человек обожает меня и совершенно очевидно пожертвует мне свою почку, если нужно.

Идиотка.

Хотя я, естественно, привязалась к прозвищу Биби, самой любимой моей кличкой была та, которой прозвал меня Харли, мой следующий бойфренд после Рыцаря, – Леди. Мне было шестнадцать, а это звучало очень взросло и сексуально. Прозвище не было банальным, как Малыш, и не было похоже на то, что могли просюсюкать в телефон мои родители, если подымали трубку после десяти вечера, прекрасно зная, что я в это время говорю с мальчиком.

Леди звучало гордо. Сильно. Женственно. Классически.

А я на самом деле ничем таким не была.

Когда мы с Харли встретились, я носила брекеты, весила сорок пять килограммов – вместе с ботинками со стальными носками – и была выбрита практически наголо. Нас познакомила в благотворительных целях моя одноклассница – после того как Рыцарь обманул меня, унизил и несколько раз наорал на меня на виду у всей школы.

Я знаю, Дневник, о чем ты сейчас подумал. Рыцарь, злобный скинхед, оказался дерьмовым бойфрендом? А вот и нет! Черт, я и предположить этого не могла.

Ну, вообще-то, как оказалось, где есть приливы, есть и отливы. И когда они наступают, все, что в какой-то момент крутилось поверху, переворачивается и остается разбитым и испачканным далеко от того места, где началось.

Такой же знаменитый и известный, как и Рыцарь, Харли Джеймс был легендой. Он был настоящим плохим парнем Старшей Школы Персикового Округа. Никто толком не видел его после того, как его выгнали, я тогда еще училась в средней школе, но ходили слухи, что он бомжует в заброшенном доме где-то в Атланте с бандой отъявленных панков или еще каким-то образом романтически бродяжит. Теперь-то я знаю, что этим словом называются обычные бездомные, но тогда Харли Джеймс был богом панк-рока и тем самым отличной местью.

Девочка из моего класса по социальным наукам дала мне его телефон, увидев, как я расстроена после нашего очень публичного и очень страшного теперь-все-думают-что-меня-могут-зарезать-и-размазать-по-капоту-рыцаревой-машины-как-сломанную-игрушку расставания.

Без моего ведома Рыцарь несколько месяцев назад стал принимать стероиды и трансформировался в чертова Невероятного Халка. Только, в отличие от героя фильма, он постоянно был огромным и не в себе. Вот вообразите себе этого жаждущего крови засранца, а потом добавьте туда еще двадцать кило мускулов и бешенства. Он был просто жутким, и после особенно драматический сцены, разыгравшейся на хеллоуинской вечеринке у Тревора Уолкотта, мне резко понадобился новый бойфренд.

В ту ночь вся моя жизнь пронеслась у меня перед глазами. Мне очень нравился Тревор. Он был у нас новеньким, и его разведенная мама разрешила ему устроить огромную вечеринку на Хеллоуин. Она пыталась таким способом загладить то, что ушла от его отца и посреди учебного года перевела Тревора в новую школу. Тревор был крутым, аж дымился – у него были подведенные черным глаза, черные волосы, черные ногти, спальня, увешанная плакатами The Crow, и-он-рассказывал-что-принимает-литий-от-депрессии-и-самопорезов-в-первую-же-минуту-вашей-встречи. О-о-о, темный страдалец.

Я твердо собиралась вытрахать из него всю эту фигню на этой вечеринке. Единственной проблемой было, что технически я все еще была подружкой Рыцаря и опасалась, что, если расстанусь с ним, некоторые части меня будут обнаружены потом в холодильнике в подвале.

В приступе гениальности я придумала, что решением всех моих проблем станет записка Рыцарю, что у нас все кончено, и ее надо оставить у его мамы по пути на вечеринку. Это избавит меня от обязательств по отношению к нему, если Рыцарь узнает, что я оттрахала Тревора на полу в ванной. Ведь мы уже несколько часов как формально расстались к тому моменту, как я открыла для себя негативное побочное воздействие лития на сексуальную сторону жизни.

« Ну, сам подумай, Скелетон. У твоей мамы было извещение в письменном виде».

Из меня вышел бы чертов юрист – мое алиби было нерушимым.

Ну, и получилось так, что Рыцарева мама, похоже, телепатически передала ему мою записку, потому что я не успела даже допить то разведенное водой пойло, которое налили мне в пластиковый стаканчик на этой вечеринке, когда услышала приближающийся рев мотора Рыцарева монстра, который нельзя было спутать ни с чем другим.

Черт.

К известной фразе борись-или-беги надо сделать добавку замри , потому что, когда я услышала отзвуки этого рыка, моя задница застыла, как дурацкая мама Бемби… прямо перед тем, как ей откусили голову.

Рональд МакНайт – этот восставший из ада – пришел за мной, а я только и могла, что визжать про себя где-то в глубине своего парализованного ужасом тела.

« Беги! Прячься! Ты сейчас сдохнешь, тупая идиотка! И никто из этих анемичных эмо тебя не спасет! Беги! Беги!»

Но мои ботинки со стальными носами, казалось, были налиты свинцом… И мой шлюховатый костюм тигрицы все больше напоминал какую-то глупую шутку. Кого я тут пыталась обмануть? Я не была хищником. Я была беззащитным олененком, которого вот-вот зарежут.

Все, что я могла, это стоять у входа в дом Тревора, сжимая в руках ярко-красный пластиковый стаканчик, и ждать, замерев, как олень в лучах фар, еще до того, как эти фары появились.

Может, он не убьет меня прямо тут, на глазах у стольких свидетелей? Может, он меня не совсем убьет… Может, он меня не совсем убьет…

Все произошло так быстро, что потом, когда я прокручивала в голове эти события, они представали чередой быстро сменяющихся застывших кадров, как медленно прокручиваемый мультфильм.

Адский монстр Рыцаря, как летучая мышь из преисподней, влетел в тупик, где стоял дом Тревора. Пассажирская дверь распахнулась еще до того, как это чудовище полностью затормозило, и Энджел Альварез, та самая крыса, с которой он мне изменял, вылетела оттуда и кинулась на меня, визжа мое имя и размахивая руками, словно они были в огне.

Сердце ударилось мне в ребра, как бы крича: « Если хочешь, стой тут и сдыхай, а я убегаю ко всем чертям!»

Мой рассудок разрывался между страхом немедленной мучительной смерти и смущением, почему Энджел собирается убивать меня , если она трахается с моим бойфрендом. Мое тело застыло и напряглось, готовясь к удару, потому что Энджел с ее красными глазами и оскаленными зубами все приближалась. И тут мои глаза расширились от шока, потому что она споткнулась о бордюр и шлепнулась мордой вниз прямо к моим ногам, которые, казалось, так и вросли в землю.

И прежде чем мои тупые мозги отметили тот факт, что я все еще продолжаю стоять, визжащее, брыкающееся, плюющееся тело Энджел поднялось передо мной в воздух и поплыло назад, словно кто-то включил этот мой кошмар на обратную перемотку.

Какого черта?

И пока мои расширенные зрачки не заметили очертаний крупной темной фигуры, сующей ее извивающееся туловище обратно в машину, я не понимала, что это Рыцарь подобрал свою психопатическую подружку с асфальта, пока она снова не кинулась на меня. Наконец-то все его стероиды на что-то сгодились, и он сумел затолкать эту сифилитическую дьяволицу обратно в кабину своей монструозной машины.

Глядя, как они удаляются, я начала медленно осознавать, что, похоже, не умру. Стараясь притвориться, что не надула от страха в штаны, я драматическим жестом швырнула свой стаканчик на землю – ну, когда смогла снова шевелить руками – и закричала им вслед: «Что это была за херня, Энджел?»

Я тебе скажу, Дневник, что это было. Это было божественное вмешательство. Энджел Альварез была крепкой драчуньей из трейлерного поселка, накачанная смесью Ред Булла и кристалл-мета. У меня не было ни малейшего шанса. Меня бы раздавили на месте, если бы не благословенное вмешательство моего ангела-хранителя, который не побоялся этой суки с таким неподходящим именем – Энджел.

После этой истории я решила, что мне нужно найти кого-то, кто может посылать глазами лазерные лучи. Я надеялась, что это будет Тревор, но, учитывая, что он не смог даже выдавить спермы из собственного члена, когда мы развлекались тем вечером у него в ванной (чертов литий), стало ясно, что мне срочно нужен новый план.

И этот план возник на следующей неделе, когда девочка из класса социальных наук, услышав про мой почти смертельный опыт на вечеринке Тревора, решила поиграть в сваху. Оглядев мою частично бритую голову, ботинки и отчаяние, она сказала мне, что Харли Джеймс, тот самый Харли Джеймс, сейчас пока живет у своей мамы. ( Надо же! Как загадочно !) И так вышло, что дом его мамы как раз находится по соседству с ее домом.

С грустной улыбкой она написала номер его мамы на моей парте. В тот момент я решила, что ее печальное выражение было способом показать, как ей жаль меня в моей текущей ситуации. Теперь-то я знаю, что она чувствовала себя виноватой, знакомя меня с этим полнейшим разочарованием, которое звали Харли Джеймс.

* * *

Тем же вечером я дрожащими руками набрала восемь цифр на телефоне. Сидя в кровати с прижатыми к груди ногами, я обнимала одной рукой коленки, а другой прижимала к уху трубку и, затаив дыхание, изо всех сил пыталась вызвать из небытия кого-то старшего, крутого и без чертовых брекетов.

О боже, я всего лишь дитя, которое звонит взрослому дядьке из спальни в доме своих родителей, в надежде, что он примет секс в обмен на защиту от моего накачанного стероидами, психованного бывшего бойфренда.

И как раз, когда я уже собиралась бросить трубку и выдохнуть в пустую коробку от «Кэмел лайт», я услышала его голос. Голос был глубоким и бархатным, и тон у Харли был обезоруживающе расслабленным и теплым.

Потом я узнала, что он наверняка был просто укурен до посинения, но все равно это был потрясающий контраст с остротой и напряженностью Рыцаря.

Медленные, тягучие переливы Харли были как старая, знакомая дорога, покрытая гравием. Я прямо чувствовала игривую улыбку на его лице и видела пустое место у него на коленях, где бы я могла свернуться и дать ему возможность защитить меня от опасности своими мощными мужскими руками.

Истерика Рыцаря после нашего разрыва была такой апокалиптически яростной, что моей маме даже пришлось три дня не пускать меня в школу после особенно буйной истерической сцены с визгом и криками, которую он устроил под дверью моего класса по испанскому языку.

Так что этот мужчина , Харли, был именно тем, что мне нужно. В моем представлении он был Минотавром пяти метров росту с рогами, как у дьявола, дышащим напалмом, способным вышибить из Рыцаря кишки, только шевельнув своим гигантским, покрытым венами членом. Но теперь, говоря с ним по телефону, он виделся мне тягучим, кристаллизованным, медленно текущим медом. Мммм…

Несмотря на, а может быть, из-за горловой неспешной растяжечки Харли мой желудок стянуло узлом, а кожа покрылась мурашками с головы до пят. Что со мной такое? У меня закружилась голова. Я была возбуждена, но расслаблена, желанна, но не подчинена, и я флиртовала, ничего не боясь.

До сих пор я не отдавала себе отчета, в каком постоянном напряжении я находилась рядом с Рыцарем. Всегда, когда мы были с ним вместе, я подсознательно изучала окрестности на предмет подручных средств защиты и поисков потенциальных путей отступления. Это было как отношения с усыпленным тираннозавром – ну, или со скинхедом, который начал принимать сильные стероиды.

Слава богу, что Харли не мог меня видеть, потому что я сидела с идиотской улыбкой до ушей, красными щеками и дергающимися пальцами и изо всех сил старалась не верещать от счастья.

После того как я нервно согласилась встретиться и выпить кофе ( Кофе! Как взрослые!) и, заикаясь, осторожно попрощалась, Харли нанес свой последний удар.

Когда он начал прощаться, я сидела, прикусив губу и сдерживая восхищенный девчачий визг. Я только надеялась, что он быстро закруглится, потому что чувствовала, что восторженное хихиканье вот-вот прорвется сквозь мои сжатые челюсти, но Харли Джеймс ничего не делал второпях.

Прошло, как мне казалось, несколько часов, пока я выслушала все то, что казалось мне самоуверенным я-ее-заполучил с улыбкой на том конце, прежде чем Харли пропел своим хрипло-сексуальным голосом: «Доброй ночи, Леди».

Ваааау!

Как только в трубке раздался щелчок, я превратилась в хихикающую, вертящуюся, дергающуюся кучу гормонов. Харли чертов Джеймс – легендарный плохой парень, мифический крылатый грифон секса и протеста – назвал меня Леди!

Леди!

Конечно, в стиле настоящего плохого парня, мой рыцарь в сияющих штанах-бандаж[1]Если вы не знаете, что за фигня штаны-бандаж, то это такое жуткое полиэстровое кошмарище с петлями, завязками и молниями во всех местах. Их не использовали для настоящего бандажа. Это больше помеха нормальному сексу, но в конце 1990-х ничто не могло возбудить меня быстрее, чем вид шикарного парня с ногами, припутанными одна к другой. оказался наркозависимым уродом с отвислой челюстью, живущим в подвале у своей мамы, он не мог даже высидеть татуировку от начала до конца, не говоря уже о выпускном экзамене. Но, поскольку эта история должна побудить Кена сделать что-то, кроме прививки от гепатита С, то я напишу там для его развлечения кое-что другое…