Онлайн чтение книги Медаль за убийство A Medal for Murder
Глава 7

– Да уж, каково вам побывать в такой переделке, – посочувствовал пожилой сержант, провожая нас в холодную комнату в глубине полицейского участка.

Мы устало опустились на скамьи за столом, покрытым пятнами от непогашенных сигарет и пролитого чая.

– Вы дрожите от холода, – с этими словами он накинул на мои плечи старое армейское одеяло.

Мэриэл погладила меня по руке.

– Кейт такая храбрая. Она оставалась около тела.

Я невольно позавидовала Мэриэл в этот момент. Похоже, она внутренне отстранилась от произошедшего, будто нахождение нами тела стало еще одной написанной сценой, эпилогом к ее спектаклю.

Констебль вышел из комнаты и вскоре вернулся с двумя большими кружками из белого фаянса, наполненными крепким сладким чаем. Все еще дрожа, я покопалась в своей сумке и вытащила карманную фляжку Джеральда. Как бы я хотела, чтобы Джеральд был сейчас рядом…

Я открутила крышку фляжки. В ней хранилось достойное количество бренди – по вполне приличной добавке в каждую из наших кружек. Это за тебя, Джеральд, где бы ты ни был. В этом мире или в другом. Разве не было бы чудесно, если вдруг в один из дней ты бы снова вошел в мою жизнь?

Констебль оставался в одной комнате с нами, заметив дружеским тоном:

– Не обращайте на меня внимания.

– Но мы же не арестованы, верно? – спросила Мэриэл.

– О, ни в коем случае, мисс. Вам просто будет необходимо дать показания.

Мы сидели, потягивая горячий чай и слушая громкое тиканье больших круглых часов на стене. Их стрелки медленно двигались к полуночи. Неужели это происходит с нами? Казалось неприличным хотеть как можно быстрее покинуть полицейский участок. Но что же мы можем указать в своих «показаниях»? Вряд ли мы сумеем забыть ужас обнаружения тела после всего одной ночи сна или бессонницы.

Мэриэл склонилась ко мне, снимая какой-то волосок со своей шляпы.

– Это просто ужасно. Как в одном из тех немецких фильмов, где все… О, вы же знаете.

Тот проблеск страха, который я заметила у нее раньше, похоже, вернулся – возможно, это был страх от пребывания рядом с мертвым. Выпрямившись, она глубоко вздохнула. И спустя мгновение произнесла вполголоса, скорее для себя, чем для меня:

– Я произвела хорошее впечатление на мистера Уитли.

– Да, в самом деле.

– Он сказал, что теперь его можно называть по имени. Как думаешь, я и вправду произвела на него хорошее впечатление?

– Мэриэл, ради всего святого!

Я закрыла глаза, не зная, что сказать. Называть ее слова глупостью или беспечностью было бы невежливо. Однако, анализируя ее слова, я по крайней мере отвлеклась от собственных мыслей. Она находит убежище в театре, сказала я себе, подобно тому, как запойный пьяница – в бутылке.

– Не отмахивайся от меня, Кейт! Я же только стараюсь поддержать разговор, разобраться в происходящем. Я говорила тебе, что он пригласил меня завтра вместе пообедать?

Она и в самом деле упомянула об этом.

– Да.

– Он собирался поставить что-нибудь из Ибсена и спрашивал меня, какую его вещь лучше всего сыграть. Что ты думаешь об этом?

Звук шагов и голоса в коридоре избавили меня от необходимости отвечать на этот вопрос.

Охранявший нас сержант встал по стойке «смирно», как только дверь в комнату открылась. Вошедший человек был одет в отличный темный костюм и безупречно чистую сорочку с темно-зеленым галстуком. Что-то в его облике показалось мне знакомым, особенно глаза – карие с зелеными крапинками. Светлые коротко стриженные волосы разделял тонкий пробор. Заметна была и легкая небритость на подбородке. Он выглядел несколько усталым.

– Приветствую вас, леди. Я инспектор Чарльз из Скотленд-Ярда.

Шагнув ближе, он пожал нам руки, пока мы в свою очередь представлялись. Все почему-то казалось мне в этот момент нереальным, словно могло исчезнуть и оказаться столь же ненастоящим, как и драма, разыгравшаяся на сцене всего пару часов назад.

Мэриэл задержала его руку в своей.

– Боже, да неужели вас тут так много, следователей по делам об убийствах? Вы ведь не могли приехать из Лондона.

Прежде чем ответить, инспектор мгновение помедлил, будто решая, как много может рассказать.

– Сейчас я должен был возвращаться ночным поездом в Лондон. Не так уж часто меня вызывают на север, так что это станет моим третьим расследованием в Йоркшире. Надеюсь, это не войдет в обычай.

Говоря, инспектор Чарльз смотрел на меня, и тут я сообразила, что именно он появился на сцене в Бриджстеде, когда несколько месяцев назад я работала там по поручению Табиты Брайтуэйт. Я расследовала загадочное исчезновение Джошуа Брайтуэйта, миллионера, владельца фабрики и горячо любимого отца Табиты. И это стало моим первым делом в качестве детектива.

Насколько я помнила, инспектор Чарльз хотел тогда от меня отделаться. После того дела я задавалась вопросом, не считал ли он меня ответственной за то, что местный полицейский оказался не сведущим в составлении протокола с описанием сцены преступления.

Инспектор кивнул нависавшему над ним сержанту:

– Сержант, возьмите, пожалуйста, показания у мисс Джеймисон. В детали не вдавайтесь. – Затем повернулся ко мне. – Миссис Шеклтон?

– Да.

– Будьте так добры, пройдемте со мной.

Я последовала за ним по коридору в комнату, где в камине горел огонь. Он подтянул кресла поближе к огню.

– Прошу простить, что вас заставили ждать.

Я была в каком-то ступоре и ничего не ответила. Поэтому молодому белокожему констеблю, сидевшему за столом у стены с блокнотом наготове, не удалось ничего записать.

– Я признателен вам за то, что вы сохраняли место преступления в неприкосновенности с того самого момента, как обнаружили тело. И благодарен за то, что вы заметили запонку. Несколько недель назад у меня был случай, когда один болван, деревенский полисмен, и некая женщина-фотограф истоптали весь дом. Просто чудо, что кое-какие клочки улик сохранились.

О да, он прекрасно меня запомнил.

– Если вы имеете ввиду Бриджстед… – начала я, готовая напомнить ему один-другой его прокол.

– Но это было тогда, а теперь у нас совершенно другое, – быстро произнес он.

Тут я подумала: может, он вспомнил про тот случай, чтобы вывести меня из ступора.

Инспектор достал небольшую сумку для улик и положил запонку на небольшой клочок бумаги. Она была размером чуть больше половины квадратного дюйма, с золотой полоской по контуру, а в центре находился полосчатый агат с прожилками белого, черного и коричневого цветов.

– Запонка в хорошем состоянии, никаких царапин, но имеется небольшая потертость с обратной стороны.

– Это прекрасно видно, – заметила я. – Вы считаете, что она может принадлежать убийце?

Запонка была не столь дорогой, чтобы принадлежать мистеру Милнеру. Ее вполне могли купить в любом отделе галантереи для мужчин или в ювелирном магазине невысокого пошиба.

– Вполне возможно, а также она может указывать на драку, – сказал инспектор. – Она вам знакома?

Я отрицательно покачала головой. И подумала, что запонки можно заметить только, если они вызывающе вульгарны или вы влюблены в их владельца.

– До этого вечера вы были знакомы с мистером Милнером?

– Нет. Я сидела рядом с ним все первое действие, а потом пересела в задние ряды.

Инспектор вопросительно приподнял бровь.

– Почему?

– Я не люблю сидеть в первом ряду, а он не был идеальным театралом. Его сын играл в этом спектакле. Мистер Милнер постоянно комментировал происходившее на сцене.

– И что именно он говорил?

Если собеседник раздражает, а его комментарии являются непрошенными, то просто удивительно, сколько из них пролетает мимо ушей. Однако некоторые сентенции мистера Милнера по-прежнему крутились у меня в уме.

– Он критически относился к участию своего сына в спектакле. Сказал, что, будучи в возрасте Родни, он служил в Южной Африке.

– Что-нибудь еще?

– Это представление должно было стать последним для его сына. Мистер Милнер смотрел этот спектакль несколько раз. Боюсь, он просто старался завести меня, поэтому не очень-то сочувствую бедняге. По его словам, он надеялся на то, что Родни больше не ступит на сцену, во всяком случае, в ближайшее время. Мол, Родни будет лучше смотреться, торгуя автомобилями.

Юный констебль за столом быстро записывал все сказанное. Он был еще не настолько опытен, чтобы скрыть отсутствие интереса к моим словам.

Я достала из сумочки программу представления и открыла ее на странице с рекламой мистера Милнера.

Инспектор взял программку.

– Не будете возражать, если я ее заберу?

– Пожалуйста.

Инспектор Чарльз перевернул лист и стал просматривать список труппы.

– Видимо, это его сын, Родни Милнер, в роли Генри Майнора.

– Да. Родни играет подающего надежды бизнесмена, которому и достается девушка.

В присутствии инспектора было нечто, внушающее доверие. Он неторопливо и внимательно просматривал список труппы.

– Вы подозреваете кого-нибудь из труппы или покровителя театра? – спросила я.

Инспектор вытянул ноги.

– Слишком рано говорить об этом, – мягко произнес он, не подавая виду, что я задала глупый вопрос. – Следует держать сознание открытым для всех версий. Ограбления не было. Его бумажник остался при нем.

– О! – произнесла я несколько нелепо. – Мистер Милнер показался мне человеком, у которого всегда при себе толстая пачка банкнот.

Он сложил пальцы рук домиком.

– Миссис Шеклтон, если мистер Милнер пришел в театр не для того, чтобы насладиться блестящей игрой своего сына, то для чего?

Внутренний голос тут же подсказал мне: «Не стоит говорить плохо о мертвых».

– Продавать автомобили в баре после спектакля? Я далеко в этом не уверен.

Мне показалось некрасивым представить мистера Милнера как распутника или далеко не самого лучшего театрала. Однако слово должно быть произнесено.

– Он обожал Люси Уолфендейл, молодую ведущую актрису. И предлагал проводить ее до дому, но она ушла вместе со своими друзьями.

Карандаш констебля за столиком со скрипом забегал по бумаге.

– Продолжайте.

– Мистер Милнер произвел на меня впечатление человека, который будет настаивать на своем. Я даже посочувствовала Люси. Когда к нам присоединилась мадам Гиртс, мне удалось освободиться.

– Мадам Гиртс? – уточнил инспектор.

Констебль, занятый записью моих показаний, насторожился и выжидающе посмотрел на меня. Я знаю, что у полиции принято использовать конфиденциальную информацию только для нужд следствия, но этот парень выглядел как-то слишком уж заинтересованным в моих словах, и мне это не понравилось. Что-то удержало меня от того, чтобы поведать, как мадам Гиртс с проворством голодной акулы вцепилась в руку Милнера и увела его прочь.

– Она и ее муж участвовали в спектакле, – произнесла я тоном, который мне самой показался чересчур чопорным. – Я оставила мистера Милнера с мадам Гиртс, и это был последний раз, когда я говорила с ним.

Инспектор сразу же обратил внимание на мой намек. Это был последний раз, когда я говорила с ним, но не последний раз, когда я видела его живым.

Он повернулся к констеблю, который замер над своими записями.

– Пожалуй, на этом мы закончим. Не вызовите ли вы кэб?

– Сейчас, сэр!

Когда констебль вышел из комнаты, инспектор взглянул на меня в упор.

– Миссис Шеклтон, вы наблюдательны, и ваши показания весьма ценны для нас. Было бы несправедливо дольше задерживать вас, особенно после того, что вам пришлось пережить. Но не будете ли вы столь любезны дать завтра письменные показания о том, что имело место после окончания спектакля?

– Конечно. Однако я не хотела бы смущать людей…

– Скажем, мадам Гиртс?

– Да.

Инспектор заметил мою уловку. С ним надо держать ухо востро.

Он вздохнул и мягко произнес:

– Поверьте, если это не будет иметь сколько-нибудь существенного отношения к делу, я не стану тратить на него столь ценного для меня времени. Пожалуйста, расскажите мне все.

Пользуясь тем, что констебль покинул комнату, я вздохнула и начала рассказывать:

– Они удалились вместе, мистер Милнер и мадам Гиртс. Она ушла первой, а он последовал за ней несколько мгновений спустя.

Я почувствовала, что краснею при мысли о том, что инспектор может подумать – я подглядывала за ними, хотя и не собиралась этого делать.

– Через некоторое время я пошла в гримерную, чтобы взять там свою сумку со всем необходимым для ночевки – я забросила ее туда, забрав из камеры хранения вокзала. Это сущий лабиринт помещений за сценой. Я ошиблась дверью и, приоткрыв ее, увидела мистера Милнера и мадам Гиртс. Слава Богу, они меня не заметили. Они были чересчур заняты друг с другом.

– Продолжайте.

– Думаю, в юридических терминах это было in flagrante delicto [11]Игра слов. В строго юридическом значении in flagrante delicto ( лат .) – на месте совершения преступления, в момент совершения преступления. В то же время в английском языке употребляется как эвфемизм «на месте и в момент совершения прелюбодеяния».. – Я порадовалась тому, что вспомнила это выражение – оно звучит пристойнее, чем рассказ об их занятиях.

Инспектор подался вперед всем телом.

– Мог еще кто-нибудь заметить их там?

В этот момент дверь открыл констебль.

– Транспорт здесь, сэр.

Инспектор проводил меня на улицу, где ждала колесная двуколка, в которую был запряжен пони. В ней уже сидела Мэриэл, придерживая наши сумки.

– Миссис Шеклтон, вы позволите? – С этими словами инспектор Чарльз с отменной любезностью взял мою руку под локоть, помогая мне подняться в двуколку.

Констебль уселся в повозку вместе с нами. Возможно, теперь мы считались важными свидетелями, которым необходима полицейская охрана.