Глава 7. Они возвращаются

Онлайн чтение книги Комната с видом на Арно A Room with a View
Глава 7. Они возвращаются

Какая-то сложная игра разыгрывалась на склоне горы во второй половине дня. Ее цель и расстановка игроков долго оставались неясными.

Мистер Эгер встретил их вопрошающим взглядом. Шарлотта отвлекла его светским разговором. Мистеру Эмерсону сказали, где примерно искать его сына, и он отправился туда. Мистеру Бибу, как подчеркнуто нейтральному лицу, не оставалось ничего другого, как собрать вещи перед возвращением домой. Всеми владело чувство растерянности и неприкаянности. Казалось, в общество экскурсантов затесался Пан — не великий бог Пан, похороненный два тысячелетия назад, а мелкий божок, непременный участник и заводила всевозможных каверз, сопутствующих неудачным вылазкам на природу. Мистер Биб растерял всех своих спутников и вынужден был в гордом одиночестве оприходовать содержимое «чайной корзины», куда перед поездкой заботливо сложил разные лакомства в качестве приятного сюрприза.

Мисс Лавиш потеряла мисс Бартлетт, Люси потеряла мистера Эгера. Мистер Эмерсон потерял Джорджа. Мистер Бартлетт потеряла свою подстилку. Фаэтон потерял надежду на благополучный исход.

Последнее не вызывало сомнений. Дрожа от холода, с поднятым воротником, он взобрался на козлы, предчувствуя скорое и очень резкое похолодание.

— Мы должны срочно возвратиться в город, — убеждал он своих пассажиров. — Синьорино решил добираться пешком.

— В такую даль? — удивился мистер Биб. — На это же уйдет несколько часов.

— Я не смог его отговорить.

Бедняга старался не встречаться ни с кем взглядом: видимо, переживал поражение острее, чем другие. Он один вел себя разумно, воспользовавшись всей мощью своего инстинкта, тогда как остальные полагались на разрозненные клочки интеллекта. Он единственный понял, что к чему и чего он сам хочет. Он, а не кто-нибудь другой, сумел расшифровать смысл послания, полученного Люси от умирающего за несколько дней до поездки. Персефона, вынужденная большую часть года проводить в царстве мертвых, тоже смогла бы его понять. Но не англичане. Этим людям знание дается постепенно, по крупицам, и как правило, слишком поздно.

Догадки возницы, пусть даже правильные, редко что-то значат для господ. Фаэтон был наиболее сильным противником мисс Бартлетт, но и наименее опасным. Скоро они вернутся в город, и он, как свидетель, больше не будет угрожать благополучию британских дам. Конечно, неприятное чувство останется — ведь дуэнья видела его черноволосую голову в кустах — вдруг он будет болтать об этом по тавернам? Но, в конце-то концов, какое нам дело до таверн? Важно только то, что происходит в фешенебельных гостиных. Завсегдатаи гостиных — вот о ком беспокоилась мисс Бартлетт, сидя рядом с Люси и время от времени ловя на себе инквизиторский взгляд мистера Эгера. Они продолжили разговор об Алессио Бальдовинетти.

Как-то внезапно стемнело, и пошел дождь. Дамы жались друг к другу под ненадежным зонтиком. Сверкнула молния. Мисс Лавиш нервно вскрикнула. Следующая молния заставила вскрикнуть Люси. Мистер Эгер попытался успокоить ее, высказав профессиональную точку зрения:

— Мужество, мисс Ханичерч, мужество и вера! Я нахожу в страхе людей перед природными явлениями что-то кощунственное. Неужели вы всерьез думаете, будто все эти тучи, всё это электричество созданы специально для того, чтобы уничтожить вас или меня?

— Н-нет, конечно.

— Если говорить об электричестве, наши шансы на то, что в нас не попадет разряд, достаточно велики. Из всей поклажи только стальные ножи способны притягивать молнию, да и те находятся во второй карете. В любом случае, мы находимся в гораздо большей безопасности, чем если бы шли пешком. Мужество! Мужество и вера!

Люси почувствовала ласковое прикосновение руки мисс Бартлетт к ее руке.

Временами потребность в сочувственном жесте так велика, что нам нет дела до того, что он означает и чем придется расплачиваться впоследствии. Мисс Бартлетт одним движением мышц добилась большего, чем всеми расспросами, выяснениями и нотациями.

Она повторила этот жест, когда обе кареты резко остановились на полдороге.

— Мистер Эгер, — окликнул его мистер Биб, — требуется ваша помощь в качестве переводчика.

— Где мой сын? — выкрикнул мистер Эмерсон. — Спросите вашего возницу, в какую сторону он пошел! Мальчик мог заблудиться. Его могли убить!

— Ступайте туда, мистер Эгер, — сказала мисс Бартлетт. — Нет смысла расспрашивать нашего возницу, он не знает. Просто окажите бедному мистеру Эмерсону моральную поддержку, а то он сойдет с ума.

— Может, в моего мальчика ударила молния! — верещал несчастный старик. — Его убило!

— Типичное явление, — презрительно уронил капеллан, выходя из кареты. — Перед лицом реальной опасности все эти бунтари сразу ломаются. Становятся совершенно невменяемыми!

— Что он знает? — шепотом спросила Люси у кузины, как только они остались одни. — Я имею в виду мистера Эгера: что ему известно?

— Ничего, дорогая. Но вот этот, — она указала на Фаэтона, — видел и знает все. Может, нам следует... — она достала свой кошелек. — С низшими классами только так можно поладить.

Дотронувшись до спины возницы справочником, она протянула ему франк и прошептала: «Silenzio!» Он поблагодарил и взял. День кончился не хуже, чем все предыдущие. И только Люси почувствовала себя разочарованной.

На дороге случилась авария. Молния ударила в провода, и одна трамвайная штанга рухнула. Не остановись они вовремя, могли быть столкнуться. Мисс Бартлетт и Люси усмотрели в этом небесное знамение. В смятении они вышли из кареты и обнялись. Быть незаслуженно прощенным не менее приятно, чем даровать прощение.

Пожилые участники экспедиции быстро пришли в себя. Мисс Лавиш прикинула, что даже если бы они продолжали двигаться, вероятность столкновения была минимальной. Мистер Эгер прибегнул к сдержанной молитве. И только итальянцы еще долго взывали к святым и дриадам. Что касается Люси, то она нашла утешение в обществе мисс Бартлетт.

— Шарлотта, милая, поцелуй меня. Еще раз. Ты одна меня понимаешь. Ты предупреждала... А я... возомнила себя взрослой.

— Не плачь, дорогая. У нас еще будет время...

— Я была такой непослушной, такой упрямой — ты даже не представляешь... Там, у реки... Но ведь его не убила молния? С ним ничего не случилось?

Эта мысль не давала Люси покоя. На самом деле гроза на проезжей части опаснее, чем в лесу, но она так близко соприкоснулась с опасностью, что ей показалось — другие тоже.

— Полагаю, ничего. Будем молиться и надеяться на лучшее.

— На самом деле он просто... как и в прошлый раз... просто был застигнут врасплох. Меня так и вынесло на ту полянку с фиалками. Нет, если быть до конца честной, тут есть и моя вина. У меня возникли глупые мысли. Небо казалось золотым от солнца, а земля — голубой от фиалок. На мгновение он показался мне персонажем из сказки.

— Какой сказки?

— О богах... о героях... Ну, словом, обычные девичьи фантазии...

— А потом?

— Шарлотта, но ведь ты же видела, что потом...

Мисс Бартлетт не ответила. От ее цепкого взора действительно почти ничего не ускользнуло.

Всю обратную дорогу Люси вздрагивала и тяжело вздыхала — никакая сила не могла бы удержать эти вздохи.

— Я должна научиться быть абсолютно честной и правдивой. Это трудно...

— Не волнуйся, моя прелесть. Подожди, пока совсем не успокоишься. Мы поговорим об этом перед сном в моей комнате.

Наконец они въехали в город. Люси поразило, как быстро успокоились остальные. Гроза миновала, и мистер Эмерсон уже не так сильно тревожился о сыне. К мистеру Бибу вернулось доброе расположение духа, а мистер Эгер успел «поставить на место» мисс Лавиш. Только Шарлотта осталась прежней — на ее лице были написаны понимание и любовь.

Роскошь откровенного признания сделала Люси почти счастливой, и это чувство владело ею весь вечер. Она не столько анализировала случившееся, сколько подыскивала подходящие слова для его описания. Все ее ощущения, моменты беспричинной радости и недовольства собой — все будет выставлено напоказ перед кузиной. И они вместе, в чудесном единении, распутают и объяснят все от начала до конца.

«Наконец-то, — думала Люси, — я пойму самое себя и перестану сходить с ума из-за сущих пустяков».

В гостиной, после ужина, мисс Алан попросила ее сыграть. Она отказалась. Музыка показалась ей глупым, детским занятием. Она сидела рядом с мисс Бартлетт, пока та с героическим терпением слушала рассказ мисс Алан о пропавшем багаже. А по окончании рассказала похожую историю, случившуюся с ней самой. Эта задержка чуть не довела Люси до истерики. Тщетно пыталась она наводящими вопросами заставить кузину сократить рассказ и таким образом приблизить финал. Только поздно вечером мисс Бартлетт отыскала, наконец, свой багаж и произнесла своим обычным тоном мягкого упрека:

— Ну вот, дорогая, я готова отправляться в Бедфорд. Идем в мою комнату, я расчешу тебе волосы.

У себя в спальне Шарлотта тщательно заперла дверь, подвинула к Люси плетеное кресло и спросила:

— Ну, что же нам теперь делать?

Люси не была подготовлена к такому вопросу. Ей не приходило в голову, что нужно что-то делать. Все, на что она рассчитывала, это подробная исповедь, честное и полное обнажение души.

— Что будем делать? — повторила мисс Бартлетт. — Потому что теперь, моя прелесть, все зависит от тебя.

По темным стеклам бежали струйки дождя. В комнате было холодно и сыро. Свеча, стоявшая на комоде, рядом со шляпой мисс Бартлетт, бросала зловещие тени на запертую дверь. За окном прогрохотал трамвай. Люси больше не плакала, но ей было невыразимо грустно. Она подняла глаза к потолку, где грифоны и фаготы казались призраками.

— Дождь льет уже четыре часа подряд, — пробормотала она, но мисс Бартлетт не позволила отвлечь себя от главного.

— Как заставить его молчать?

— Возницу?

— Ну что ты! Мистера Джорджа Эмерсона.

Люси заметалась взад-вперед по комнате.

— Я тебя не понимаю.

На самом деле она прекрасно поняла, но у нее пропало желание откровенничать.

— Как ты думаешь добиться, чтобы он не болтал?

— Мне кажется, он и не собирается.

— Хотелось бы надеяться, но, к несчастью, я хорошо знаю этот тип. Эти люди редко держат свои подвиги при себе.

— Что значит подвиги? — больше всего на Люси подействовало множественное число.

— Бедняжка, неужели ты думаешь, что у него это впервые? Сядь и выслушай меня. Я всего лишь анализирую его собственные слова. Помнишь, на днях за обедом он поспорил с мисс Алан — мол, если кто-то нравится, может нравиться и кто-то другой?

— Да, — неуверенно пробормотала Люси. Тогда эта реплика доставила ей удовольствие.

— Я не ханжа и далека от того, чтобы обвинить его в разврате, но ему не хватает утонченности. Если хочешь, отнесем это на счет наследственности или плохого воспитания. Но так мы не продвинемся с ответом на вопрос: что нам теперь делать?

Люси пришла в голову мысль, которая, если бы она хорошо подумала и свыклась с ней, могла бы привести ее к победе.

— Я с ним поговорю.

Мисс Бартлетт испуганно вскрикнула.

— Шарлотта, я никогда не забуду твоей доброты. Но это — моя проблема, ты сама сказала. Это касается только меня и Джорджа Эмерсона.

— Уж не собираешься ли ты умолять его?

— Нет, конечно. Я уверена: это будет совсем не трудно. Я задам ему прямой вопрос — он честно ответит «да» или «нет», только и всего. Я просто испугалась от неожиданности. Но теперь мой страх прошел.

— Зато мы волнуемся за тебя, дорогая. Ты так молода и неопытна, ты росла среди порядочных людей и не знаешь, на что способны мужчины. Они испытывают скотское удовольствие, если оскорбят беззащитную женщину. К примеру, сегодня — если б я не подоспела, — знаешь, что могло случиться?

— Понятия не имею, — серьезно ответила Люси.

Что-то в ее голосе заставило мисс Бартлетт повторить свой вопрос.

— Что случилось бы, если бы я не подоспела?

— Понятия не имею, — повторила Люси.

— Если бы он оскорбил тебя — что бы ты сделала?

— У меня не было времени подумать: ты появилась так неожиданно...

— Но все-таки?

— Я бы... — Люси прикусила язычок и, подойдя к окну, стала смотреть на улицу. Она действительно не знала, как ответить на этот вопрос.

— Отойди от окна, дорогая, — велела мисс Бартлетт. — Тебя могут увидеть.

Люси послушалась. Она чувствовала себя во власти кузины, потому что уже не могла щелкнуть переключателем — и отбросить взятый с самого начала виноватый тон. Вопрос о ее разговоре с Джорджем больше не поднимался.

Мисс Бартлетт продолжала нападать на мужчин:

— Ах, если б рядом был настоящий джентльмен, чтоб тебя защитить! От мистера Биба мало толку. Мистер Эгер? — ты ему не доверяешь. Твой брат? Он еще слишком юн, но я уверена: за честь сестры он дрался бы как лев! Слава богу, не перевелись еще рыцари! Есть мужчины, в чьем сердце живет уважение к женщинам!

Она говорила — и одновременно снимала кольца, которых носила по нескольку штук сразу, и клала их на подушечку для иголок. Потом надула перчатки и стала обследовать — не прохудились ли?

— Нам придется спешить, чтобы сесть на утренний поезд, но мы постараемся успеть.

— Какой поезд?

— Поезд Флоренция—Рим. — Мисс Бартлетт в последний раз тщательно осмотрела перчатки.

Люси приняла новость так же спокойно, как ее сообщили.

— Во сколько он отходит?

— В восемь.

— Синьора Бертолини расстроится.

— Нам придется это пережить, — ответила мисс Бартлетт. Ей не хотелось признаваться, что она уже обо всем договорилась.

— Она потребует, чтобы мы оплатили полную неделю.

— Да. Но мы будем в безопасности только в отеле с Вайзами. Вроде бы, утренний чай там подают бесплатно?

— Да, только за вино придется платить отдельно.

После этого Люси надолго замолчала. В ее усталых глазах Шарлотта пульсировала и раздувалась, как призрачная фигура.

Время поджимало. Они стали вынимать из шкафов одежду и укладывать в чемоданы. Однажды дав себя убедить, Люси засуетилась, курсируя из одной комнаты в другую, всецело поглощенная сборами и связанными с ними мелкими неприятностями. Более важные — и более абстрактные — вещи теперь причиняли ей гораздо меньше хлопот. Шарлотта — более практичная, но не такая ловкая, стоя на коленях перед открытым чемоданом, тщетно пыталась компактно уложить книги разного формата и толщины. Время от времени она охала из-за боли в спине. Как ни крути, а старость была уже не за горами.

Люси услышала очередной вздох, и у нее возникло смутное ощущение, что и свеча горела бы ярче, и сборы в дорогу шли быстрее, и мир стал бы более уютным местом, если бы она могла получать и дарить кому-то капельку любви. Она опустилась на колени рядом с кузиной и обняла ее за плечи.

Мисс Бартлетт ответила на ласку со всей теплотой и нежностью, на какие только была способна. Но она была неглупа и догадалась, что Люси не любит, а только нуждается в ней. Поэтому после длительной паузы мрачно, со страхом спросила:

— Люси, милая, простишь ли ты меня когда-нибудь?

Люси насторожилась и ослабила объятие. Она уже знала по горькому опыту, что значит простить Шарлотту.

— Мне нечего прощать.

— Есть, и многое. И мне самой есть за что прощать себя. Я раздражаю тебя на каждом шагу.

— Ну что ты...

Но мисс Бартлетт уже вошла в свою излюбленную роль — мученицы.

— Да! Я чувствую, что наше путешествие оказалось не таким удачным, как я надеялась. Нужно было раньше догадаться. Тебе нужна спутница моложе, сильнее и симпатичнее меня. Я только и гожусь на то, чтобы паковать и распаковывать вещи.

— Шарлотта, пожалуйста!..

— Единственное утешение — в том, что ты нашла себе более подходящую компанию и временами могла уходить на прогулку одна. У меня свои представления о том, как должна вести себя леди, но, надеюсь, я навязывала их тебе не больше, чем это было необходимо. Во всяком случае, ты настояла на своем в истории с комнатами...

— Не говори так, — мягко остановила ее Люси, все еще веря, что они с Шарлоттой искренне любят друг друга.

— Я не справилась, — продолжала Шарлотта, сражаясь с ремнями на чемодане Люси вместо того, чтобы заняться своим. — Не выполнила свой долг перед твоей матерью. Она была так великодушна. Я не смогу смотреть ей в глаза после этой катастрофы.

— Мама поймет, что ты тут ни при чем. И никакая это не катастрофа.

— Нет, катастрофа, и я одна во всем виновата. Она не простит меня и будет права. Например — какое я имела право дружить с мисс Лавиш?

— Все права на свете!

— Но не тогда, когда я должна была присматривать за тобой. Я пренебрегла своим долгом. Твоя мама сделает именно такой вывод после того, как ты ей все расскажешь.

— А зачем об этом рассказывать?

— Ты же привыкла ничего от нее не скрывать.

— Обычно — да.

— Я не смею злоупотреблять твоим доверием. Это — святое. Разве что ты сама решишь, что этот эпизод не стоит того, чтобы о нем говорить.

Люси остро почувствовала свое унижение.

— В обычных обстоятельствах я бы рассказала. Но если ты говоришь, что мама обвинит во всем тебя, могу и не рассказывать. Ни ей и никому другому.

На этом обещании разговор резко закончился. Мисс Бартлетт расцеловала Люси в обе щеки, пожелала ей доброй ночи и отправилась к себе.

Инцидент, послуживший первопричиной всех этих переживаний, был отодвинут на второй план. Джордж вел себя по-скотски — наверное, со временем Люси усвоит именно такой взгляд на происшедшее. В настоящее же время она ни осуждала, ни оправдывала его. А потом, всякий раз как она решала во всем разобраться, голос мисс Бартлетт заглушал ее собственный. Той самой мисс Бартлетт, чьи вздохи еще долго доносились до нее сквозь щели в перегородке. Мисс Бартлетт, которая на самом деле не была ни уступчивой, ни кроткой, а показала себя настоящей артисткой! Годами она представлялась Люси серенькой, незначительной — и вдруг явилась перед молодой девушкой как олицетворение безрадостного мира, где нет любви, а молодые стремятся к гибели, пока им не преподадут жестокий урок.

Мира запретов, предосторожностей и барьеров, которые могут оградить от зла, но и добра не принесут — если судить по серым лицам тех, кто жил по их законам.

Люси страдала от самого тяжкого горя, какое только знал мир: дипломатический перевес был достигнут за счет ее искренности, потребности в сочувствии и любви. Такое не забывается. Никогда больше она не откроет сердце другому человеку, прежде чем все обдумает и примет защитные меры.

Звякнул колокольчик у входной двери, и Люси бросилась к окну. Но вдруг заколебалась, замешкалась, задула свечу. Теперь она видела того, кто мокнул под дверью, а он ее — нет.

Чтобы попасть в свою комнату, он должен был пройти мимо ее двери. Она была полностью одета. Ей захотелось выскользнуть в коридор и сказать ему, что рано утром она уезжает и что между ними все кончено.

Одному богу известно, сделала бы она это или нет. Потому что в решающий момент мисс Бартлетт выглянула в коридор и попросила:

— На одно слово, мистер Эмерсон, давайте, пожалуйста, зайдем в гостиную.

Потом они вернулись, и Люси услышала:

— Доброй ночи, мистер Эмерсон.

Он тяжело дышал: дуэнья сделала свое дело.

Люси разрыдалась.

— Это неправда, неправда! Я так боюсь запутаться! Скорей бы стать взрослой!

Мисс Бартлетт постучала в стенку.

— Спи, дорогая. Тебе нужно как следует отдохнуть.

Утром они отбыли в Рим.


Читать далее

Глава 7. Они возвращаются

Нецензурные выражения и дубли удаляются автоматически. Избегайте повторов, наш робот обожает их сжирать. Правила и причины удаления

закрыть