Онлайн чтение книги Адмирал Ушаков
IX

В середине следующей недели Ушакова взаправду отправили в Таврово с чертежами новых прамов.

Не хотелось уезжать из Воронежа, но ехал он со странным удовлетворением: как будто кому-то назло. А очутившись в Таврове, не мог дождаться, когда разделается со своим поручением.

В Воронеж он вернулся только в понедельник.

Паша Пустошкин сидел дома – чертил.

– Федя, а о тебе тут беспокоились, – ехидно сказал Паша.

– Кто?

– Прибегала Любушка, спрашивала: почему, мол, Феденька не приходит? Здоров ли?

– Да ну, брось шутить! – нахмурился Ушаков.

– Ей-ей, не шучу! Прибегала!

– Давно?

– В пятницу.

Ушаков посветлел.

Эта неделя тянулась у него дольше всех других: не мог дождаться конца. В воскресенье утром пошел знакомой дорогой в милую Чижовку. Шел, полный обиды. Шел не торопясь, но в то же время хотелось скорее-скорее…

Открыла сама Любушка:

– Феденька, голубчик! Пришел!

Она кинулась к нему и неожиданно поцеловала в холодную щеку.

Ушаков окончательно опешил.

Любушка тормошила его, стащила с него шинель, повела в комнату.

Ушаков сразу приметил: дверь в комнату постояльца была раскрыта настежь.

– Грек дома? – насупился он.

Любушка залилась смехом.

– Что ты?

– Из-за грека-то и не приходил? Да?

Федя только потирал холодные руки, молчал, подозрительно озираясь.

– Глупенький, да он мне противен! Понимаешь: проо-тивен! И он уехал!

– Куда?

– В Азов.

– Совсем?

– Совсем!

Федя кинулся к ней.

– Пусти! Мама! – с притворным испугом зашептала она, кивая на дверь.

Ее большие глаза стали еще больше. Федя отпустил ее и оглянулся.

Любушка отбежала за стол и, выпячивая свои полные губы, протянула:

– Тру-ус! Мамы нет, ушла к протопопше. Мы одни в доме. Тру-ус!

Ушаков шагнул к столу. Их разделяла только столешница.

Любушка стояла против него, раскрасневшаяся, похорошевшая. Она дразнила, высунув язык.

Ушаков увидал: у Любушки на конце языка – небольшая ямка.

– Чего смотришь? Язык раздвоен? Как у змеи. Не бойся – это меня в детстве нянька кашей так накормила. Сунула в рот ложку горячей каши, а сама убежала. И сожгла мне язык…

Федя через стол ловко схватил ее за руку…

До весны было еще три месяца, но у Феди Ушакова она расцветала уже в январе.