Онлайн чтение книги Академия в подарок
Глава 4

Даркан бросил меня в лесу! Страх комком снега забрался за шиворот и растёкся ледяными ручейками по спине. Выбравшись утром из лампы, я не обнаружила ни малейших признаков ночёвки демона на поляне, ни свидетельств вчерашней схватки на ней. Выпавший за ночь снег скрыл все следы. Я даже не смогла определить, в какую сторону направился Шэлгар, или же он попросту открыл портал. Согласно озвученному желанию Даркана я должна была добраться до Северного Аравита, так что застрять посреди леса мне не грозило. Хоть какой-то плюс. Точнее, единственный. Магией для исполнения желания демона я воспользоваться по-прежнему не могла.

Вернувшись в лампу, на мгновение задумалась о том, чтобы послать Даркана и его желание в Бездну. Ливий же должен меня искать? Верно? Крылан обязательно найдёт способ со мной связаться, а потом мы вместе, в четыре руки, отыщем и мою лампу. Звучало так заманчиво…

И всё-таки Даркан меня бросил! Не забыл, не потерял, а именно оставил в лесу, как ненужную вещь. Со слов Даркана я знала, что Северный Аравит находится в двух днях пути. Зря я не уточнила, какой способ передвижения демон имел в виду. Решено! Стану придерживаться дороги, а там, если повезёт, выйду к постоялому двору. При мысли о трактире рот наполнился слюной и в животе заурчало. Картошечки бы тушёной с мясом да морковью, а главное – побольше. Но картошечки никто за красивые глазки не выдаст.

Мне требовалось универсальное средство для обмена, которое любой узнал бы с первого взгляда… или вздоха. Сноп злынь-травы мягко шлёпнулся с небес, и тут же иллюзорный пляж окутал вполне настоящий сладкий дурманящий аромат. Быстренько оборвав мелкие желтоватые стебельки, разложила их досушиваться на солнце. За пучок травки мне любая знахарка двадцать серебряных монет отсыплет. Да и на постоялых дворах корешки спросом пользуются. Если настоять корешки на спирту и добавить сок померанца, выйдет отличное опохмеляющее средство. По себе знаю, Ливия как-то пришлось отпаивать. Что бы я без него делала… Но на этот раз, похоже, придётся выкручиваться в одиночку.

Пока моя нетрадиционная денежная единица находилась в стадии дозревания, занялась сбором сумки. Когда у тебя богатый опыт кочевой жизни, то перечень необходимого невольно выучишь наизусть. Не хватало только мешочка с монетами, так что вся надежда была на удачную продажу злынь-травы. В противном случае до самого Аравита придётся жевать ржаные сухарики. Требовать от лампы чего-то поизысканнее не рискнула – пустая трата времени, а терять его не хотелось.

* * *

Сперва я бежала. Как только в боку закололо, перешла на быстрый шаг. Солнце ещё стояло высоко в небе, а с севера уже подул стылый, промозглый ветер. Весеннюю хлябь тут же подморозило, и дорога превратилась в каток. Я надвинула капюшон на лоб и надела перчатки. Как же я тосковала по знойной Истре! Угораздило же меня так вляпаться. Надо было в первый же день нажать на Ливия и уговорить загадать желания. Тогда бы демону ничего не обломилось. Даркан заставил меня пешком добираться до Северного Аравита, а сам даже позлорадствовать не остался. Ловчие пойманы, но желание-то отменить нельзя. Вот мне и предстояло его исполнить в полном объёме и согласно первоначальной формулировке. А в ней не было ни слова о том, что Шэлгар обязан составить мне компанию.

Когда в лесу резко потемнело, я решила, что у меня перед глазами мушки скачут из-за усталости и нервотрёпки. Первая упавшая на нос снежинка убедила в обратном: со зрением всё в порядке, а вот с погодой не повезло. Не успела я об этом подумать, как снег повалил стеной. Сделав пару шагов, я поняла, что в скором времени не смогу различать дорогу. Ледяной ветер бил в лицо, щёки и нос щипало, а потом я и вовсе перестала их чувствовать. Уставшие ноги скользили при каждом шаге, сбитые колени ныли – я уже столько раз шлёпалась на землю, что они наверняка покрыты синяками. Обморожение мне не грозило, а колени пройдут до утра. Элементали не болеют и не стареют, а в скорости регенерации с нами никто не сравнится. Главное, вернуться вовремя в поток, соответствующий родной стихии. Бездна забери Даркана с его запретом на использование магии!

Выпрыгнувшую на дорогу рысь я сперва не заметила, ей пришлось зарычать, чтобы привлечь моё внимание. Застыв, принялась рассматривать невесть откуда взявшуюся кошку. И в кого я такая невезучая? Нет, я не боялась, что рысь набросится, – дикие звери никогда первыми не нападают на элементалей.

– Чего тебе, рыся? – осторожно поинтересовалась я. В ответ зверь прищурил жёлтые глаза и мотнул головой в сторону, давая понять, что мне придётся сойти с дороги.

– Р‑р‑ядом! – выдавила зубастая пасть. Я лишь растерянно хлопала глазами. Вдруг показалось?

– Ты перевёртыш?

Вместо ответа рысь громко клацнула зубами, и из глубины звериной глотки донеслось:

– Скор-рей!

– Хорошо, киса, идём, – сдалась я; рысь тут же отпрыгнула в сторону и затрусила в глубь леса.

– Эй! Помедленнее!

Серебристо-серое чудовище замерло, повернуло голову и недвусмысленно зарычало. Поспешно вскочив на ноги, я заскользила следом.

Метель набирала силу. Ветер выводил свистящее, завывающее крещендо в верхушках вековых елей. Часть меня с тоской прислушивалась к разгулу стихии и рвалась ввысь. Другая же продолжала канючить и напоминать о шэлгаровском дополнительном условии. Мысленно велела обеим заткнуться и сосредоточиться на том, чтобы резвее перебирать ногами. Я бы давно потеряла перевёртыша из виду, но он словно чувствовал, когда стоит сбавить темп, а когда, наоборот, выдать порцию стимулирующего рыка.

Мелькнувший среди деревьев огонёк я сначала приняла за галлюцинацию. От ветра слезились глаза, да и так легко обмануться в метель, высмотрев сквозь снежную завесу то, что хочется увидеть. И всё-таки рысь вывела меня к жилью. Им оказался добротный бревенчатый домик в два этажа, и что самое приятное – из трубы тонкой струйкой поднимался дым. Я уже вовсю предвкушала горячий ужин и тёплую постель, когда почувствовала формирующийся рядом с домом сумеречный портал. Он означал, что кто-то из находящихся в доме не переживёт эту ночь. Всхлипнув, попятилась и услышала низкое рычание перевёртыша.

– Прости, я не смогу помочь.

Рысь пригнула голову к земле, прижала уши, а потом быстро взглянула на меня и завыла. Надрывный, протяжный рёв разнёсся по лесу, и мне стало так стыдно, ведь я расписалась в собственном бессилии заранее, даже не выяснив, что же произошло. Утерев слёзы, я побежала к входной двери.

На первом этаже я задерживаться не стала. Сбросила в сенях сапоги и накидку, шагнула в горницу, а там быстро обмыла руки и лицо в деревянной лохани и рванула вверх по лестнице. Толкнув тяжёлую деревянную дверь, ухватилась за косяк. В полумраке, при единственной свече, на широкой кровати сидела простоволосая девушка и кормила грудью малыша. Второй карапуз сладко посапывал на коленях. Я задрала голову к потолку – сумеречный переход не исчез, более того, мог открыться в любой момент, но ни роженица, ни её дети не походили на тех, кому суждено уйти за Грань.

– Вечер добрый, с новорождёнными вас, – смущённо пробормотала я.

– Вас привёл Тагир? – Девушка мягко отняла ребёнка от груди, ловко подхватила второго и уложила обоих в широкую колыбель.

Хозяйка дома оказалась худенькой, светловолосой, с осунувшимся лицом и темными кругами под глазами.

– Я шла за … серебристой рысью. – Уточнять, что рысь – перевёртыш, не стала.

Женщина ловко зашнуровала платье на груди и набросила на плечи шерстяной платок.

– Пожалуйста, спасите моего ребёнка…

Я недоуменно уставилась на колыбель. Спящим малышам ничего не угрожало.

– Не здесь. – Женщина подвинула подушки, и я увидела стоящую за ними корзину. В ней лежал крошечный рысёнок.

Перевёртыши рожают в звериной ипостаси. Народившиеся малыши в течение суток должны самостоятельно принять человеческий облик, но у этого крохи попросту не хватало сил.

– Спасите его. – В низком гортанном голосе отчётливо проскользнули угрожающие нотки.

Я подошла к постели, опустилась на колени и погладила белоснежную мягкую шёрстку. Рысёнок был таким крошечным, у меня сердце защемило от жалости.

– Я не умею исцелять. – Слова давались с трудом, будто песка наглоталась. – Я всего лишь…

Перевёртыш перепрыгнула через кровать и, отпихнув меня к стене, подальше от рысёнка, принялась обнюхивать.

– Запах не как у элементали Земли, слишком много жара, – проревела она.

Ответить я не успела. Острые когти вспороли рубашку на плече. Я взвизгнула и выпустила в лицо бешеной мамаши сноп искр. Чтоб я хоть раз ещё на чей-то зов о помощи откликнулась! Хозяйка дома заскулила совсем по-звериному, но руку с плеча не убрала.

– Порождение Бездны! – прорычала она и начала покрываться шерстью.

Вот придурочная! Тут каждая секунда на счету, а ей подробности моей биографии подавай.

– Из Инферно я, из Огненного мира, а Бездна расположена в Хаосе, – прохрипела я, пытаясь отодрать когти от руки. Мне и так придётся сейчас себе шкуру подпортить, чтобы успеть за рысёнком в Сумеречный мир, а тут ещё и молодая мать чудит.

Дверь в спальню распахнулась и ударилась о стену. На пороге возник разъярённый самец-перевёртыш.

– И ты поможешь моему ребёнку, или, видят духи, я сам затолкаю тебя в Бездну! – взревел мой проводник.

Издевается, что ли? Сам привёл, а теперь ещё и угрожать надумал? Ярость огненной саламандрой пробежала по венам.

– Я не целительница! – прокричав, почувствовала, как по рукам течёт пламя. Перевёртыш взвизгнула, убрала когти и отскочила в сторону. Я же стряхнула с кистей огонь и уставилась на безутешных супругов.

Хозяин дома был выше жены на полторы головы, крупный, широкоплечий, того и гляди, рубаха на груди лопнет. Он стоял, широко расставив ноги, и смотрел исподлобья. Такой не станет деликатничать и царапаться, а оторвёт голову ударом лапы. Взглянула в сторону рысёнка, попробовала достучаться до его родителей:

– Я понимаю, вам обоим пришлось несладко: предыдущую Хранительницу леса не уберегли, нынешняя никак в силу не войдёт, и новорождённый норовит за Грань ускользнуть… Но либо вы сейчас выйдете из комнаты и позволите мне попытаться его спасти, либо готовьте брёвна для погребального костра!

Услышав мои слова, женщина побледнела и прижала руки к груди. Глаза её спутника загорелись желтоватым огнём. Ситуацию спасли малыши: проснувшись, заревели в голос. Мать тут же кинулась к ним и вынесла колыбель из комнаты. Отец покидать спальню не торопился, видимо, не мог решиться оставить меня наедине с рысёнком.

– Я не целительница, но постараюсь помочь. Однако вы не должны заходить в комнату до наступления рассвета. Выбирай быстрее. Как только портал откроется, я должна быть начеку, или душа малыша ускользнёт в поток до того, как я сама окажусь на Границе.

Перевёртыш повернул голову в сторону корзины, лицо мужчины исказила гримаса боли, словно в этот самый момент он прощался с малышом. Наконец хозяин дома кивнул и покинул спальню.

Едва дверь закрылась, я метнулась к сумке и вытащила из неё мешочек со злынь-травой. Как чувствовала, что она мне ещё пригодится. Заморачиваться насчёт дозировки не стала, а сунула в рот весь стебель целиком и даже корешок проглотила, только земля да песочек с родного пляжа на зубах заскрипели. Подействовало сразу, я даже пританцовывать начала. Хорошо, что никто из родителей рысёнка не заглянул, а то весь ритуал бы загубили. Вряд ли вид довольно урчащей, пошатывающейся элементали, прижимающей к груди острый ритуальный нож из чароита, внушил бы им доверие.

Склонившись над корзинкой, погладила рысёнка.

– Держись, малыш, – прошептала я и создала в воздухе вихрь. Смерчик закружился, ударился о стену и, отскочив по касательной, влетел мне в грудь, вбивая ритуальный нож в сердце.

Бездна! Как же больно-то! Я стиснула зубы, но всё равно не удержалась от протяжного всхлипа. Грудную клетку жгло огнём. Мир подёрнулся мутной пеленой и закружился. Уже падая на пол, увидела открывшийся портал и перекошенное лицо Даркана Шэлгара. Хотела поинтересоваться, что стало с моей лампой, но навалившаяся Тьма выдернула меня за Грань, в Сумеречье.

* * *

– Джинни Джай-Дайз… – Тихий шелестящий шёпот вывел меня из забытья.

Я вскочила на ноги и тут же зажмурилась: от серовато-сиреневого света Сумеречья резало глаза. До Границы рукой подать, но даже здесь чувствую себя препогано. Оно и понятно, нечего живым рядом с миром мёртвых шастать, но некоторые упорно продолжают испытывать судьбу. Так, Джинни, отставить нытьё, тебе рысёнка разыскать надо. С трудом разлепив веки, наигранно бодрым голосом объявила:

– Сумеречного вам дня, Стражи!

– Тиш-ш‑ше… – Стоящая рядом полупрозрачная банши поморщилась. Вот кто бы возмущался, а то я не знаю, как эта любительница библиотечной тишины вопить умеет.

– Джинни, ты же обещала, – с явным укором произнёс бесформенный сгусток тумана. Неприметный такой, будто дымка, стелющаяся по земле в предрассветный час. – И кому в этот раз ты кости вправлять будешь?

– Никому я ничего вправлять не собираюсь. Я уже поняла, что стрелять из громобоя по бабочкам глупо.

– И десяти лет не прошло, – проворчал зеленоватый призрак.

– Я же не виновата, что из меня целитель вышел крайне узкоспециализированный.

– Целитель! – От визга банши души, прибывшие в Сумеречье и пытающиеся понять, куда их забросило и в какую сторону надобно двигаться, резко определились и полетели к Границе.

– Тише, Харши, ты же умерших пугаешь. У них после твоих криков в следующей жизни неправильное распределение энергии произойдёт.

Синюшные длинные пальцы банши скрючились и потянулись к моему горлу.

– Удавлю!

Её напарники самым бессовестным образом предпочли не вмешиваться, молча выражая солидарность со Стражницей мира мёртвых.

Вполне возможно, что у меня с банши всё-таки дошло бы до пальцеприкладства, но на дорожку выскочил белый рысёнок и помчался к Границе.

– Задержите его! – завизжала я.

– Так это из-за него… – глубокомысленно проворчал бесплотный туман.

– Хорошо бежит, – заметил призрак.

– Нет, поздно, – злорадно произнесла банши, и я поняла, что помощи от Стражей в поимке рысёнка не дождусь. Подобрав полы длинной белой рубашки, так напоминающей саван, бросилась перевёртышу наперерез.

Я бы ни за что не успела, если бы путь малыша не лежал мимо клистницы. Вспомнив о родстве с сумеречным деревом, передала ему мысленный приказ задержать рысёнка. Одна из ветвей дерева зашевелилась, склонилась к земле и ухватила пробегающего малыша за шкурку. То ли клистница меня не поняла, то ли я не чётко сформулировала просьбу, но не успела я обрадоваться, как ветка раскачалась и отшвырнула рысёнка подальше от Границы. Тот с жалобным мяуканьем пролетел у меня над головой и, ударившись о землю, превратился в симпатичного карапуза. Его звериная ипостась стала совсем прозрачной и отделилась от тела. Приподнявшись на задних лапах, лизнула кроху в щёку и снова заскользила к Границе. Нет, мы так не договаривались! Малыш полностью разделял моё мнение, потому как сначала попробовал преследовать собственную ускользающую сущность на четвереньках, а потом уселся на землю, нахмурился и выдал такой рёв, что ни одной банши и не снилось. Кажется, Стражи тоже поняли, что ещё немного – и энергетический фон Сумеречья будет испорчен так, что ни один стабилизатор не поможет.

– Джинни, ты бы не могла попросить своего подопечного замолчать? – поинтересовался бесплотный, а голос у самого был такой туманно-обречённый, под стать внешнему виду.

– У малыша горе – ипостась в Изначальный Поток ушла. – Я шмыгнула носом, чувствуя, что вот-вот разрыдаюсь не хуже детёныша перевёртыша. – У него же вся семья оборачивается. – Тут я принялась загибать пальцы: – Папа-рысь оборачивается, у мамы тоже когти любой киске на зависть, и брат с сестрой шёрстку в момент рождения имели, а он, бедненький, теперь изгоем станет. Вот увидите, подрастёт, и соседские дети станут считать его уро-о‑дом!

Малыш чутко среагировал на безрадостную для него перспективу. Банши и та прониклась. Сияющая дева зажала уши ладонями, метнулась к Границе и исчезла в туманности.

– Думаешь, успеет? – флегматично поинтересовался призрак.

– В Поток нырять точно не станет, – хмыкнул бесплотный.

Банши отсутствовала недолго, а когда вышла из-за завесы тумана, у неё на руках сладко посапывал призрачный рысёнок. Успела-таки!

– Привязку сама делай! – Она сунула котёнка мне в руки и объявила напарникам: – Я за стабилизатором, а этих вы чтоб к моему возвращению спровадили! Джинни, я надеюсь, Повелитель Инферно лишит тебя чароитового клинка, или, слово банши, следующий раз, когда ты его используешь, чтобы залечить чью-то перебитую лапу, станет для тебя последним!

Я скромно опустила глаза, с трудом подавляя улыбку. Харши всегда отличалась предсказуемостью.

– И не стыдно тебе, да? – проворчал клубящийся туман и начал принимать очертания чьей-то фигуры. Я даже дышать перестала. Неужели ещё один из троицы Стражей покажет мне своё истинное лицо?

– Может, мне ещё и имя истинное назвать?

Я пожала плечами:

– Банши же представилась…

– Минутная слабость, проявленная в отношении пятилетнего заморыша. Кто ж знал, что из него вырастет такое доставучее существо. Сколько ты тогда бродила вдоль Границы? Сутки?

– Три дня… – прошептала я, отгоняя неприятные воспоминания.

– Харши всего лишь хотела, чтобы ты могла с нами связаться в случае необходимости. Поверь, она о‑очень сожалеет о своём необдуманном решении.

Я промолчала, понимая, что у банши есть все основания для недовольства. Что поделать, я ни разу не целитель и не умею делиться энергией с пострадавшим или же лечить магией. Зато могу латать поражённые участки ауры в Сумеречье. Любая травма или болезнь, пусть даже и пустячные, отражаются на энергетическом поле живого существа. Вот поражения ауры я и залечивала во время пребывания за Гранью. В результате у пострадавших сращивались кости, затягивались раны и проходил кашель. От моих манипуляций у любого толкового целителя волосы вставали дыбом. Нет, навредить пациенту во время ритуала я не могла. Однако мой метод лечения напоминал не только уже упомянутую стрельбу из драконьего громобоя по бабочкам, но и гашение свечей дождевыми бочками. Больше всех моя нетрадиционная целительская практика возмущала Стражей мира мёртвых. При открытии выводящего портала я перекраивала привычное течение потоков у Границы. После моего посещения Стражам приходилось браться за стабилизаторы и не только латать саму точку выхода, но и восстанавливать общий энергетический фон. Так что моему появлению здесь были, мягко говоря, не рады, а требования отобрать ритуальный клинок у безответственной элементали не раз направлялись Повелителю Инферно. Отчасти именно регулярные кляузы Стражей Сумеречья и привели меня к заточению в лампу.

Опустившись на траву рядом с малышом, аккуратно положила рысёнка на колени. Карапуз тут же принялся теребить полупрозрачную шкурку, и её не то чтобы живой вид вовсе не смущал кроху. Перевёртышу вернули его ипостась, и он был безмерно счастлив. Довольный звонкий смех разнёсся по Сумеречью и вызвал у Стражей очередной всплеск негодования.

– Джинни, а тебе разве не пора портал открывать? – процедил призрак.

– Сначала надо привязку создать. Я же не хочу, чтобы малыш потерял своего рысика на ближайшие несколько лет. Смотрите, какой он у него слабенький, сам на зов ответить не сможет…

– Понял. Работай. – Призрак застыл рядом, а у меня от такого пристального внимания нити в руках стали разбегаться. О какой концентрации может идти речь, если тебя сверлят немигающим взглядом да только и ждут, когда же ты допустишь ошибку?

– А не могли бы вы отвернуться?

– Синий виток малыша связываешь с красным его ипостаси, потом добавляешь нить сердца, только всё равно плетение распадётся. – Призрак не ехидничал, а просто констатировал тщетность попытки. – У малыша энергии не хватит удержать ипостась, нужна помощь извне. – Страж многозначительно кивнул в мою сторону.

Ещё чего! Мне только свою неустроенную судьбу с чьей-то сплести не хватало. Я же перевёртышу всю жизнь испорчу! Вот какой из меня стабилизатор? Скорее, наоборот. Я повсюду хаос и разрушения сею. Не специально, но от этого никому не легче. А тут мне предлагают стать обережницей…

Такая ответственность! Я же не потяну! И потом, я джинн лампы и не имею права принимать на себя иные обязательства, пусть даже и отсроченные. Как только я начну создавать связь, так меня обратно в лампу и затянет. Я ныла, жаловалась рысёнышу, а руки между тем сплетали наши судьбы под одобрительный шелест клистницы. Как только мне удалось воссоединить кроху с его ипостасью, он звонко рассмеялся и исчез в открывшемся портале. Тут я выдохнула с облегчением. Хотя бы сейчас сделала всё правильно. Как представлю, что мне бы пришлось тащить малыша, потерявшего ипостась, назад силком, аж в дрожь бросает.

– Джай-Дайз, почему я всё ещё наблюдаю твою мерзкую рожу в Сумеречье? – Объявившаяся банши пребывала явно не в духе, но её недовольство и претензии меня не волновали. Пусть хоть триста донесений в Огненный мир напишет – плевать. Я смогла помочь рысёнку. На душе было легко, словно я нежданно отхватила первый приз в ежегодных состязаниях Четырёх Стихий. Поднявшись с земли, побежала к клистнице. Именно она каждый раз создавала для меня портал, ведущий из Сумеречья.

* * *

Пробуждение отозвалось сладкой дрожью во всем теле, что уже само по себе было странно. Я точно помнила, что для перехода в Сумеречье воспользовалась ритуальным ножом из чароита. Даже регенерация элементали не могла спасти меня от гадкой болезненной раны. Осторожно пошевелилась и уже хотела дотронуться до груди, чтобы ощупать место удара, как поняла, что опоздала. Грудь уже исследовали, причём не поинтересовавшись мнением владелицы. А у той оно имелось, вот только сформулировать его не представлялось возможным, потому что изучение раны и прилегающей к ней территории производилось чьим-то явно не докормленным в детстве ртом. Я лежала, стиснув зубы, раздумывая, то ли мне открыть глаза и попросить прекратить данное безобразие, то ли, притворившись спящей, тихо ожидать дальнейшего развития событий. Не вышло. Лежать неподвижно я не смогла. Гадкая спина сама начала изгибаться, да и с тихо тоже как-то не заладилось. Покрепче зажмурившись, задержала дыхание. Вдруг Даркан ничего не заметил?

– Да, Джинни, конечно, не заметил, – прозвучал довольный мурлыкающий голос. – И подскочивший пульс не заметил, и участившееся сердцебиение, и даже твои стоны. Можешь и дальше лежать смирно, сладкая моя, и не отвлекаться. Ты так здорово притворяешься…

Распахнув глаза, попыталась сесть на кровати и заодно оторвать голову великовозрастного дитяти от груди. Недокормыш куснул, проворчал что-то насчёт сумеречных дев, которые сами напрашиваются, и опустил голову ниже. Но в живот-то меня точно не ранили! Рана… Сердце… Ритуальный клинок!

– Даркан, где мой нож! – не хотела орать, но вопль вышел обеспокоенным, я бы сказала, слегка истеричным. Зря я ножичек упомянула. Даркан приподнял голову, в глубине чёрных глаз плескались алые всполохи.

– Зря, Джинни, зря ты напомнила мне, что я не так давно был вынужден наблюдать, как ты умираешь. Уточнить почему, или сама догадаешься?

Шэлгар не повышал голоса, но каждое слово было подобно валуну, падающему с обрыва. Я помотала головой, понимая, что ещё немного, и придётся свалить в лампу независимо от того, прихватил ли Даркан её из леса, или она всё ещё валяется под ёлкой.

– Потому, Джинни, что меня так и тянет получить исчерпывающие доказательства, что ты жива, и мне глубоко безразлично, захочешь ли ты исполнять третье желание или же его реализация ляжет целиком и полностью на меня.

Я так и застыла с открытым ртом. На лбу демона проступили рунические символы, на висках и скулах вздулись вены.

– Лучше беги, пока можешь, Джинни! – В низком хриплом голосе ревел сам Хаос.

Дважды повторять Шэлгару не пришлось. Испуганно пискнув, я вернулась в лампу.