Онлайн чтение книги Чужой. Завет Alien: Covenant
3

Все пропало в мгновение ока, как нежный цветок, унесенный порывом штормового ветра. Комната в безымянном городе, бревенчатый дом, кровать, кофе, муж – все исчезло вмиг, словно никогда и не существовало.

Дэниелс обнаружила, что уже не спит, полностью осознает окружение, и что ее мотает внутри капсулы гиперсна. В момент, когда пришло понимание происходящего, очередной толчок бросил ее вверх и впечатал в гладкую изогнутую крышку. Упав обратно, она почувствовала, что из носа течет кровь, и подумала, что, возможно, получила сотрясение мозга. В отсутствие связных мыслей в ошеломленном сознании верх взяли навыки, полученные в ходе тренировок.

Пальцы правой руки, все еще наполовину онемевшие после гиперсна, пулеметной очередью простучали по внутренней клавиатуре капсулы. Сонные видения тепла, вкуса кофе и ощущения любви сменились холодной белой стерильностью отсека. В резком свете сквозь крышку виднелись жесткие панели. Чувствуя дурноту от проведенных в гиперсне месяцев и резкого пробуждения, Дэниелс попыталась понять, что происходит вокруг. Попыталась вернуться в реальность.

Некоторые другие капсулы были уже открыты. Несколько стояли пустыми, но в большинстве все еще находились люди. Подобно самой Дэниелс, ее коллеги пытались обрести душевное и физическое равновесие. В отличие от нее, некоторые страдали от более сильных побочных эффектов поспешного возвращения к жизни. Кого-то рвало, кто-то потел и трясся, и все это сопровождалось потоком ругательств.

В идеальной ситуации экстренное пробуждение из гиперсна не должно было приводить к подобным последствиям.

«С другой стороны, – сказала она себе, – экстренного пробуждения не должно происходить вообще. И точка».

Вокруг вспыхивали лампы, а с нескольких панелей, встроенных в стены, сыпались искры в дьявольской электронной пляске. В отсеке что-то дымилось. Дым на космическом корабле однозначно считался дурным знаком. В настоящий момент поглотители едва справлялись. По ушам Дэниелс били сигналы тревоги.

Предполагалось, что она выйдет из гиперсна совсем иначе. Ее должен был ждать кофе. Должна была ждать еда. Еще больше ухудшая ситуацию, в сознании продолжал крутиться обломок прекрасного, блаженного сна, пока…

Кто-то бил ее по щекам. Это совершенно точно не входило в сон. То, что пощечины были частью реальности, ее не смущало. Они помогали прочистить голову там, где не справлялось буйство визуальных и звуковых тревожных сигналов.

– Дэниелс… Дэниелс, мы… ты меня вообще слышишь? Это я, Орам! Кристофер Орам! – его голос звучал настойчиво и серьезно, словно говоривший уже полностью проснулся.

Несмотря на то что Орам все еще носил мягкий белый комбинезон для гиперсна, он явно находился в лучшей форме, чем Дэниелс: лишь слегка вспотел и совершенно не выглядел больным. Вопреки его субтильной внешности, и голос, и хватка Кристофера оказались сильными. И Ораму явно некогда было нянчиться ни с Дэниелс, ни с кем-либо еще.

– Просыпайся! Дэниелс! Просыпайся! У меня нет на это времени. Ты мне нужна – мне все нужны – прямо сейчас! Мы получили серьезные повреждения, и… – он оглянулся на еще одного только что проснувшегося члена команды, который ковылял в их сторону. – Теннесси, иди сюда, помогай. Я должен проверить остальных!

Орам оставил все еще не совсем пришедшую в себя Дэниелс на попечение Теннесси и поспешил к очередной камере, которая еще только открывалась.

– Давай, милая, – Теннесси, старый друг и сослуживец, помог ей выбраться из капсулы и поддержал. – У Джейкоба проблемы.

Теннесси был крупным мощным мужчиной, с головой, покрытой густыми черными кудрями, и бородой, которую, судя по ее виду, скорее подрубали топором, а не подстригали. Из-за этого он производил впечатление человека, которого никто не хотел бы повстречать в темном переулке за баром – хотя на самом деле был квалифицированным пилотом корабля-колонии. Когда он нервничал или заводился, то мог и выражаться не хуже того типа из подворотни. В комбинезоне для сна Теннесси походил на гигантского плюшевого мишку, хотя и необычайно встревоженного. Наклонившись ближе, он настойчиво сказал:

– Джейкобу нужна наша помощь.

Это стало последней каплей, которая помогла Дэниелс очнуться окончательно. Она резко обернулась к соседней капсуле, принадлежавшей Джейкобу. В отличие от почти всех остальных в отсеке, капсула оставалось закрытой. Муж Дэниелс недвижно лежал внутри, все еще скованный дремотными объятиями гиперсна. Он улыбался – это было нормально. Под прозрачной крышкой начали появляться кружащиеся облачка тумана, закрывая обзор. Подобное совершенно определенно нормальным не было. Что хуже, Дэниелс знала, что это означает, и что произойдет, если…

– ОТКРЫВАЙТЕ!

Когда повторная попытка включить внешнее управление капсулы не принесла результата, Теннесси взялся за ручной контроль. Он тянул за рычаги, крутил их, налегал всем весом, но безуспешно. Они даже не шелохнулись. Увидев, что происходит, вернулся Орам и начал пробовать все, что только приходило на ум, чтобы добиться реакции от систем управления капсулы.

Не сработало ничего. Единственным результатом стало увеличение количества пара внутри и его уплотнение. В основании капсулы гиперсна, там, где она крепилась к палубе, внезапно вырвался сноп искр, и раздалось потрескивание.

Лицо Джейкоба дернулось: началась процедура выхода из сна. Программы капсулы пытались выполнить все отчаянные команды Орама с внешних пультов. Не в силах двинуться, муж Дэниелс, пойманный между механической неисправностью и нехваткой времени, ничем не мог себе помочь.

– В сторону! С дороги!

К ним присоединился сержант Лопе. Седеющая борода придавала ему вид доброго дедушки. Дедушки, который в состоянии был разобрать на части трех противников разом. Будучи опытным главой воинского подразделения, приданного в помощь корабельной команде, поджарый профессиональный солдат не мог сравниться с теми, кто пытались спасти Джейкоба, в технических знаниях. Вместо этого Лопе добавил к их усилиям более примитивные, но не менее полезные навыки.

Он схватил механический зажим, который команда по старинке называла «челюсти жизни»[8]Видимо, речь идет об аналоге гидравлического спасательного инструмента., всадил один его конец в нерабочий замок капсулы и быстро установил под нужным углом.

– Закрепи со своей стороны! – заорал Лопе, обращаясь к Теннесси.

Вдвоем они наконец смогли закрепить спасательный инструмент на капсуле. Все зажимы и вакуумные замки должны были держаться крепко – частичный успех ничего не дал бы. Под напором инструмента капсула откроется полностью или не откроется вовсе. Стиснув зубы, мужчины навалились на механизм изо всех сил. Не имело значения, сломают они капсулу – на борту для такого случая хранились запасные. Дэниелс, которой отчаяние добавляло сил, присоединилась к ним. Ничего не произошло.

Внутри капсулы раздался взрыв. В сравнении с какофонией звуков, заполнявшей отсек гиперсна, он прозвучал негромко, но этого хватило, чтобы мужчины инстинктивно отскочили. По другую сторону прозрачной панели пара внезапно стало больше, и… впервые показался огонь. Испустив жалобный вой, Дэниелс бросилась на капсулу, отчаянно вцепившись в оказавшийся бесполезным спасательный механизм.

Глаза ее мужа внезапно открылись – он, наконец, начал просыпаться. Сквозь пар и все усиливающиеся языки пламени на его лице проступило узнавание. Их взгляды встретились. Это длилось не дольше секунды – взгляд и его улыбка. Последний взгляд и последняя улыбка.

Дэниелс продолжала кричать, а внутренности капсулы взорвались огнем так, словно кто-то бросил факел в груду горючих материалов. Внутренняя отделка камеры создавалась пожароустойчивой, но когда она, наконец, занялась, то горела жарко и быстро. Воспламенилось все: кровать, трубки жизнеобеспечения, инструменты… Джейкоб.

Системы пожаротушения были разбросаны по всему отсеку, но не внутри индивидуальных камер. Те были спроектированы так, чтобы легко и быстро открываться: через активацию или, если нужно, с использованием безотказных приборов. В худшем случае их можно было вскрыть специальным спасательным инструментом вроде того, которым воспользовались Лопе и Теннесси. И который не смог исполнить свою работу.

Потребовалась вся немалая сила Теннесси, чтобы оторвать Дэниелс от капсулы и отвести в сторону от запертой внутри преисподней. Плотно закрытая капсула, отказавшись открываться, хранила огонь внутри.

Пытаясь хоть как-то облегчить чужую боль, Теннесси обнял плачущую навзрыд Дэниелс и не выпускал ее из рук. Ораму и Лопе, чьи усилия ни к чему не привели, оставалось только смотреть. Ни знаний Орама, ни силы сержанта не хватило, чтобы открыть капсулу.

«Еще бы немного времени…» – думал Орам.

Время. Его не хватило, чтобы спасти жизнь человека. Теперь Ораму предстояло действовать быстро, чтобы выжили остальные. Тысячи людей. Орам заметил пару проснувшихся рядовых неподалеку от Лопе: обросшего бородой толстогубого, плотно сложенного Коула и более стройного моложавого Ледварда. Им он приказал позаботиться об останках Джейкоба. Затем они вместе с сержантом целеустремленно направились в корабельные ясли.

***

Вид отсека повергал в шок. Вынести эту сцену помогало только осознание того, что могло быть и хуже.

Секция капсул гиперсна оторвалась от креплений и обрушилась на пол. Несмотря на прочную конструкцию, некоторые из них треснули, обрекая своих обитателей на незавершенное пробуждение, которое стало смертельным. У других полностью отскочили люки, и жители капсул вывалились наружу. Эти тоже были мертвы. Проснувшиеся члены экипажа пытались справиться с источниками пробоев в сетях и отключить питание у капсул, которые были уже бесполезны, но их провода продолжали искрить.

Еще двое пробудившихся рядовых бродили по разрушенной секции в поисках наименее поврежденных капсул и тех людей, что могли пережить катастрофу. Орам узнал вечно серьезную Розенталь, чья привлекательность соперничала с холодным профессионализмом. Вторым был такой же юный, но светловолосый Анкор. Лопе покинул Орама и перешел к подчиненным, чтобы проконтролировать их работу.

Отведя взгляд от результатов аварии, Орам увидел Карин, которая занималась проверкой ячеек с эмбрионами. Ее светло-русые волосы почти светились на фоне темной кожи. То, что Карин заметила появление мужа, нашло выражение лишь в коротком взгляде на него, после чего она осталась стоять там, где стояла, и продолжила работу. Убедиться в жизнеспособности эмбрионов для нее было гораздо важнее всего остального. Ее заботы и интересы лежали в биосфере корабля, не в его механике.

У нее была своя работа, у Орама – своя.

Он знал, что в эту минуту она ему не завидовала.

***

После, оставив отсек гиперсна заботам Лопе и его команды, Орам и Карин приостановились перед дверью на залитый светом мостик.

Настал миг, которого Орам отчаянно не желал. Неважно, что его к этому готовили, что он обладал необходимыми навыками. Орам бы многое отдал, чтобы спать в своей капсуле, ожидая конечного – и куда менее вредного для здоровья – пробуждения в пункте назначения.

«Тем не менее слишком часто не мы что-то выбираем, а что-то выбирает за нас. Джейкоб был…»

Карин положила руку ему на плечо.

– Теперь они – твоя команда. Им нужен лидер. Выбора нет. Ты это знал, когда мы подписывались на полет, – она мягко, ободряюще улыбнулась. – Крис, ты справишься. Ты всегда справлялся.

С этими словами она оставила его одного и прошла на мостик. Еще один член экипажа, который присоединился к остальным. Но, разумеется, она не была «просто еще одним членом экипажа». Не для него.

Конечно, Карин была права. Как обычно. Даже если у Орама были собственные желания, он подписал контракт. Потратив секунду на то, чтобы подготовиться, он последовал за Карин.

Расположенная в центре помещения навигационная консоль была в какой-то мере анахронизмом, как и остальные панели управления, выстроившиеся вдоль дальней стены мостика. На межзвездном корабле-колонии информация без промедления становилась доступна любому, кто не спал и осознавал происходящее. Все, что требовалось – это говорить достаточно громко, чтобы услышала Мать. Таким образом, мостик казался пережитком времен, когда контакт между людьми мог происходить только при встрече, лицом к лицу.

И все же тем, кто изучал, проектировал и строил подобные корабли, было виднее. Чем длиннее был путь, тем важнее становилось межличностное общение. Переговоры через наручные коммуникаторы или вездесущие корабельные системы проходили быстро и эффективно, но ничто из этого не давало разрядки на уровне человеческой психики. В бесстрастной пустоте межзвездного пространства близость улыбки, запах, капли пота на чужом лице помогали сохранять человечность. Ментальное здоровье экипажа было не менее важно, чем техническое состояние корабля.

Поэтому здесь стояли и консоли, и привинченные к полу кресла, так что по ходу работы все неизбежно смотрели на других людей, слушали их и случайно касались – чтобы надежно удостовериться, что твой сосед из плоти и крови, а не голограмма из корабельной базы данных. Или дурной гиперсон.

Орам занял свое место. На мостике собралась бо́льшая часть людей, занимавших ключевые посты. Разумеется, парами – за исключением Уолтера. Только пары служили в экипаже корабля-колонии. Пары обеспечивали точность исследований и внимание к деталям. Не говоря уже о здравом рассудке.

Официально Орам еще не вступил в должность капитана, но он уже отказался от прежней позиции главы отдела биологических наук, передав ее жене. Трагическая ситуация и стечение обстоятельств навязали ему капитанский пост, и Ораму было не по себе. Если бы не присутствие Карин, которая поддерживала его и направляла, он вполне мог бы отказаться от ответственности, контракт там или не контракт… Но Карин сидела рядом, тихая и уверенная, сметливая и изобретательная в случаях, когда он сомневался. Порой его неловкость воспринималась другими членами экипажа как заносчивость. С этим Орам поделать ничего не мог, таким уж он был. Орам мог бы подвести остальных, но с Карин он бы так не поступил.

Теннесси не столько сидел в своем кресле, сколько лениво в нем развалился. Так он вел себя везде. Орам завидовал способности крупного добродушного пилота расслабиться. Кто-то мог бы счесть такое поведение признаком безразличия, но для Орама это было знаком, что пилот находится в мире с собой и Вселенной. Полезное качество, и сейчас более, чем когда-либо. Независимо от обстоятельств, Орам мог положиться на то, что пилот выполнит приказ правильно и без вопросов.

Если бы не дружба и эмоциональная стойкость Теннесси, бедняга Дэниелс сейчас, скорее всего, находилась бы в лазарете.

Фарис была такой же беззаботной, как и ее супруг. Деревенская девушка, которая предпочитала не уточнять название деревни, была даже лучшим пилотом, чем ее муж, о чем пара частенько беззлобно спорила. Их пылкие и временами непристойные поддразнивания оживляли каждый период бодрствования экипажа. До отлета с Земли колючий обмен любезностями между пилотами вызывал озабоченность администрации, но потом там осознали, что пикировки между мужем и женой никогда не были враждебными, супруги просто упражнялись в остроумии.

Апворт и Рикс являлись самой молодой – причем молодой с запасом – парой за столом. Их юность тем не менее не вредила навыкам, которые охватывали навигацию и связь.

Апворт в особенности легко злилась на любые намеки о том, что она недостаточно квалифицирована для своей должности. Возможно, потому, что из-за больших глаз, пухлых губ и малого роста она выглядела даже моложе своих лет. Теннесси как-то раз назвал ее «бомбой, замаскированной под пупса», после чего Апворт пришлось искать значение слова «пупс» в корабельной библиотеке.

Если у нее и был недостаток, так это склонность искать нестандартные решения тех проблем, для которых уже существовали инструкции. Что до более серьезного Рикса, то он был тихим, компетентным и куда более склонным делать все по учебнику. Он исполнял функцию графитового стержня для слишком быстрого порой реактора Апворт.

Когда речь заходила о непредвиденных ситуациях, сам Орам предпочитал следовать установленной процедуре, и только потом, если это не сработает, пытаться импровизировать. Так же относилась к этому и его жена. Так что в этом смысле Рикс был Ораму ближе. И все же, вопреки привычке Апворт сходить с курса, он испытывал только уважение к любой недавно поженившейся паре, которая решила отказаться от жизни на Земле в пользу колонизации.

Лопе предпочитал стоять, а не сидеть. Будучи старым солдатом, он занимал пост главы службы безопасности «Завета», а в перспективе и колонии. Своего спутника жизни и коллегу, менее впечатляющего внешне, но более молодого и такого же хорошего профессионала сержанта Халлета он обогнал всего на одну полоску.

Халлет прибыл последним, слегка запыхавшись и с извиняющимся выражением на лице.

– Простите за опоздание, сэр, – сказал он, встав рядом с начальником.

На пальце в свете потолочных ламп блеснуло кольцо, полностью идентичное тому, что носил сержант.

Орам отмахнулся от извинения – в такое время не было смысла следовать протоколу. Прокашлявшись несколько раз, чтобы прочистить горло, он поочередно посмотрел на каждого из собравшихся и заговорил. Голос его звучал мрачно.

– Скажу прямо: мы пережили страшную катастрофу. Потеряли как членов экипажа, так и колонистов. Я – ваш новый капитан, – напряжение в голосе выросло. – Я этого не просил, я этого не хотел, но так случилось. Я приложу все силы, чтобы соответствовать высочайшей планке, которую задал Джейкоб.

Ощущая, что на него устремлены выжидающие взгляды, он попытался подыскать еще несколько слов. Орам с тоской осознавал, что прогонять био-сканирование на спящих биологических образцах было бесконечно проще, чем говорить с живыми образцами. В поисках чего-то яркого, вдохновляющего, он натыкался только на банальности.

Придется обойтись ими.

– Нам будет его чрезвычайно не хватать, – продолжил Орам. – У нас много работы. Заранее благодарю вас за поддержку.

«Вот так».

Он исполнил свой долг в том, что касалось эмоциональных потребностей на текущий момент. По лицам окружающих он видел, что если его слова и не вдохновляли слушателей, то их хотя бы сочли достаточными. С чувством глубокого облегчения Орам перешел к конкретным вопросам.

– Учитывая, что удар обрушился буквально из ниоткуда, мы в лучшем состоянии, чем можно было бы представить. Структурная целостность держится на уровне девяноста трех процентов, хотя некоторые вспомогательные системы все еще не работают. Мы потеряли сорок семь колонистов, шестнадцать эмбрионов второго поколения, и, как вы все знаете, одного члена экипажа. Еще шестьдесят две капсулы повреждены, но их еще можно использовать повторно.

– Использовать повторно? – Апворт редко обходилась без сарказма, если разговор длился достаточно долго.

– Починить, если вам так больше нравится, – Орам сжал губы. – Суть в том, что больше потерь нет.

Он знал, что в этом и была проблема с капсулами гиперсна. Они или работали, или нет. Не было промежуточных состояний ни для технологии, ни для спящего человека. Хотя ему доводилось слышать, что в некоторых редчайших случаях могло оказаться иначе – и тогда последствия были кошмарными. Чинить поврежденную капсулу с человеком внутри было все равно, что карабкаться на крутую гору.

На «Завете» никаких «иначе» не будет. По крайней мере, пока он капитан.

– Так что это было? Что случилось? – Теннесси быстро сменил тему. – Дайте угадаю. Мать забежала в кибернетический гальюн, и мы на что-то налетели, пока она избавлялась от лишних байтов?

На лицах Розенталь и Коула мелькнули улыбки, но никто не рассмеялся.

Довольный возвращением разговора к техническим проблемам, Орам предоставил объяснение Уолтеру.

– Корабль подвергся удару волны заряженных частиц, засечь которую сенсорами дальнего радиуса действия оказалось невозможно из-за плотного облака излучающих частиц в непосредственной близости к нам. Вот почему волна была обнаружена только тогда, когда она нас уже почти полностью охватила. Образно выражаясь. Волна ударила, прежде чем корабль успел втянуть коллекторы, и мы получили полный заряд. Если бы мы…

– Почему ты не следил за датчиками? – сердито прервал его Орам. – Ведь вы с Матерью здесь именно для этого?

– Это верно, – признал Уолтер. – И еще для многого другого. У меня нет оправданий, только объяснение. Все системы слежения были включены и полностью работоспособны. Я, как обычно, занимался обслуживанием. Однако не существует прецедента или процедуры для обнаружения или противостояния заряженным частицам, присутствие которых маскируется другими схожими полями. Предполагалось, что в глубоком космосе вероятность подобного сочетания окажется слишком незначительной, чтобы представлять угрозу, – Уолтер сделал небольшую паузу. – Очевидно, предположения были ошибочными. Или же, если мы отвлечемся от технического языка, нам не повезло.

– Уолтер прав, – поддержала синтета отзывчивая Фарис. – Нам не повезло. Даже лучшим пилотам порой не везет, – она улыбнулась Уолтеру. – Или лучшим синтетам.

Подобное Орам принимать отказывался.

– Нет-нет. Я не верю в удачу, добрую или злую. Глубокий космос – последнее место, где стоит полагаться на удачу. Я предпочел бы, чтобы мы были способными и предусмотрительными, а не удачливыми.

Его жена пожала плечами и сложила руки на груди.

– Я уверена, что создатели «Завета» приняли это во внимание, когда составляли и настраивали программы корабля.

– Поиск виновного – если это можно так назвать – ни к чему хорошему не приведет, – всегда можно было положиться на Теннесси, если требовалось вернуть разговор в нужную колею.

Поняв, что дальнейшие обвинения бессмысленны, Орам решил принять объяснение, хотя бы и неудовлетворительное, и двинуться дальше. Эту проблему он сможет обсудить с Уолтером позже, когда будут приняты остальные важные решения и предприняты нужные действия. Обсудить – и подготовить доклад по происшествию для отправки на Землю. А пока что он заговорил о другом:

– Нам осталось… сколько, восемь циклов перезарядки, прежде чем доберемся до Оригаэ-Шесть? Так давайте этим займемся. Порванные участки коллекторов нужно починить или заменить, это же относится ко всем остальным повреждениям. Все основные модули должны работать, прежде чем мы совершим новый прыжок.

Последовала неуютная тишина. Орам чувствовал, что остальные снова ждут, что он скажет что-то еще. Что-то совсем другое. Но что? Карин пыталась подсказать выражением лица, но даже ради спасения жизни он не смог бы понять, на что она намекает.

Это было в некотором роде странно, но то, о чем думали все, кроме Орама, высказал Уолтер.

– Следует ли назначить время погребальной церемонии, сэр? Для погибших?

И это все? Нет, частично Орам понимал и даже разделял эти чувства, но руководила его действиями прагматичная, деловая сторона сознания.

– Сначала следует заняться необходимым ремонтом, – ответил капитан и добавил: – Я с не меньшим уважением отношусь к ушедшим, но больше забочусь о живых.

Несмотря на то что служба безопасности формально находилась под командованием капитана, она пользовалась некоторой степенью независимости, которой не было у прочих сотрудников. И как представитель этой службы Лопе никогда не стеснялся высказывать свое мнение.

– Мы только что потеряли сорок семь колонистов и нашего капитана, – сказал он мрачным голосом. – Это еще предстоит осознать.

Раздраженный возражением сержанта, Орам повернулся к жене. В этот раз она не тратила время на бессловесные намеки.

– Он прав, Кристофер.

Орама это не убедило.

– А если мы не займемся ремонтом как можно скорее, то можем потерять вообще всех колонистов, – он оглядел комнату. – Перспектива, дамы и господа. Большее благо – большему количеству, и нечего тут кругами ходить.

На шутку никто не отреагировал, и Ораму стало еще больше не по себе.

– Нам нужно что-то организовать хотя бы для капитана Бренсона.

То, что протест, пусть и в такой мягкой форме, пришел от обычно готового поддержать Теннесси, только заставило Орама занять еще более жесткую позицию. Или он установит свою власть здесь и сейчас, или его решения будут постоянно оспариваться на протяжении всего оставшегося пути. Возможно, время для подобного поступка было не идеальным, и предмет спора не слишком годился, чтобы настаивать на своем, но не Орам выбирал обстоятельства, а они – его.

– Нет. Это не прения. Решение принято. Я не вижу причин для продолжения дискуссии.

Его жена опустила взгляд, испытывая неловкость за мужа. В то же время она отчетливо понимала, что худшее, что она могла сейчас сделать для его авторитета – это поддержать команду. Поэтому она молчала.

Дэниелс выбрала именно этот, едва ли не самый неловкий, момент, чтобы присоединиться к команде. Никто ничего не сказал, и так было лучше всего. Сначала – дело, утешения и скорбь – потом.

Дэниелс выглядела разбитой, напряженной. Заняв место рядом с креслом, чья пустота бросалась в глаза, она переводила взгляд с одного человека на другого. Но когда заговорила, голос был твердым.

– Модуль с оборудованием для терраформирования в порядке, хотя… хм… досталось соединительным распоркам. Не могу сказать точнее без осмотра за пределами корабля.

– Я могу сделать это удаленно, – заверил ее Уолтер. – Если бы произошло что-то серьезное, Мать бы уже сообщила.

Дэниелс кивнула.

– Мне еще нужно проверить крепления тяжелых механизмов и техники. Мелочь меня не беспокоит: если что-то сорвалось, мы просто вернем все на место. На мониторах в ангаре не видно повреждений, но я хочу убедиться лично. Тряхнуло нас весьма крепко.

– Если хотите, я тоже могу помочь, – сказал Уолтер. – Мать сообщит, если я понадоблюсь где-нибудь еще.

Дэниелс бросила на синтета короткий взгляд:

– Спасибо.

– Через какое время мы сможем выполнить следующий прыжок? – спросил Уолтера Орам.

– Точнее я смогу сказать через несколько часов, поскольку Мать все еще собирает итоговые отчеты о повреждениях. Нам придется остаться тут, пока не завершится зарядка. Разумеется, починка коллекторов ускорит отбытие. Предполагая, что наиболее серьезные проблемы решатся достаточно быстро, я бы сказал, что мы сможем продолжить путь уже через несколько дней.

– Нам следует предпринять попытку покинуть этот сектор, – продолжал он, – как только будет завершен необходимый ремонт. На случай, если произойдут новые вспышки, которые окажутся такими же незаметными, как и та, что по нам только что ударила. Менее важные работы можно будет провести по дороге.

– Согласен, – Орам обвел собравшихся взглядом. – Мелочи мы сможем починить, когда выйдем из прыжка для перезарядки в следующий раз. За работу.

План действий был готов. Для Орама это было облегчением – все равно что проглотить таблетку от запора.

– Все свободны.

Орам краем глаза увидел, как Теннесси саркастически повторяет одними губами: «Все свободны?», но решил не заострять на этом внимания. Члены экипажа начали расходиться по своим постам. Когда Дэниелс поднялась, чтобы последовать за остальными, Орам тихо ее окликнул:

– Дэнни? На пару слов, пока ты не ушла.

Она опустилась обратно на свое место, пока мостик покидали последние сослуживцы. Орам наклонился через стол к Дэниелс и заговорил очень серьезно, понизив голос. В своей неуклюжей манере он старался ее утешить.

– Я понимаю, что слова тут бесполезны, но мне очень, очень жаль. Он был прирожденным лидером и замечательным человеком. Ты знаешь, мы не всегда сходились во мнениях, но даже когда мы не соглашались по какому-то техническому вопросу, я всегда уважал его мнение. Когда его позиция отличалась от моей, Джейкоб всегда элегантно ее формулировал. В конце концов ему всегда удавалось склонить людей к собственному видению, и Джейкоб справлялся с этим без давления. И не прибегая к рангу в качестве аргумента. Для меня было честью с ним работать.

Дэниелс попыталась выдавить улыбку.

– Спасибо, Крис. И Джейкоб тоже был бы благодарен.

– Тебе следует взять несколько дней отгула, – голос Орама изменился. Теперь он говорил твердо.

– Я бы предпочла чем-нибудь заниматься, – улыбка Дэниелс, и без того слабая, тут же исчезла.

– Это не просьба, – Орам старался говорить ровным голосом, чтобы тон не противоречил прежнему, сочувственному.

Дэниелс уставилась на него в ответ. Орам знал, что в обычной ситуации она бы не стала молчать, проявила больше дерзости, но сейчас у Дэниелс не было на это сил. Выражение ее лица побудило Орама объясниться.

– Теперь я отвечаю за миссию, – напомнил он, – а также за жизни и здоровье каждого человека на борту, будь это команда или спящие колонисты. Я не предполагал, что окажусь в этой роли, и мне нужна помощь каждого из вас. Это значит, что мне нужно, чтобы каждый находился в наилучшей форме, включая тебя, – Орам попробовал улыбнуться. – Обычно отдых больше всего нужен именно тогда, когда его не хотят. Возьми несколько дней. Чтобы выплакаться, хорошо?

Дэниелс уставилась на него, открыв рот.

– «Выплакаться»? У меня есть идея, Крис… капитан. Может быть, она окажется полезной. Как насчет того, что я буду скорбеть о потере мужа по-своему? Не думаю, что это нарушит какие-либо формальные инструкции из общего руководства… сэр.

Поднявшись из кресла, она резко повернулась и быстро вышла с мостика следом за своими товарищами по службе.

Глядя ей вслед, Орам осознал, что справился с этим делом хуже, чем мог бы.

«Новичок я в таких делах…»

Это он признавал. И не то чтобы подобное признание помогло. Совсем недавно он был членом экипажа, а теперь, со смертью Джейкоба Бренсона, между ним и товарищами разверзлась неизбежная пропасть. С этим было ничего не поделать. Так работала иерархия.

Помощь Карин требовалась ему больше, чем когда-либо.

Орам достал из кармана два металлических шарика для снятия стресса и стал отстраненно крутить их в ладони, слушая щелчки, когда шарики сталкивались. Он не мог позволить происшествиям, вроде стычки с Дэниелс, отвлекать себя от исполнения новых обязанностей. С этого момента все зависело от концентрации, концентрации и еще раз концентрации. Это означало, что нужно сохранять спокойствие и скрупулезно изучать каждую ситуацию, будь то человеческое взаимодействие или инженерный доклад. Несмотря на новую должность и обязанности, Орам очень хотел сохранить дружбу с остальными членами экипажа.

Только время покажет, получится у него это или нет.

***

Выбравшись из технического шлюза, Теннесси и Анкор двинулись прочь от массивного корпуса «Завета». В черноте межзвездного пространства, одетые в ярко-желтые, увешанные инструментами скафандры, в огромных шлемах, предназначенных для работы в опасных условиях, мужчины походили на исполинских одноглазых стрекоз. Внешние антенны могли бы закрепить сходство, но в качестве меры безопасности все приборы, включая множество средств вывода информации, были встроены в скафандр и шлем. Округлая форма скафандров позволяла столкнуться с кораблем или иным плотным объектом без риска вывихнуть или сломать что-нибудь важное.

Теннесси проложил курс, который должен был привести его к вершине растянутого коллектора, а Анкор направился к основанию мачты. У каждого была своя, заранее оговоренная задача. Если не случится ничего непредвиденного, не было нужды работать вдвоем. Они знали свое дело. Разделиться стоило, чтобы необходимая работа была выполнена вдвое быстрее.

Вокруг раскинулся простор космоса: бесконечная мешанина звезд и туманностей, сияющая и невыразимо прекрасная. Картина внушала тем большее восхищение, что для них видимое пространство действительно не имело границ. Потрясающее великолепие Вселенной простиралось почти беспредельно в любом направлении, и этот вид не портило присутствие близкой планеты или луны.

Прекрасная равнодушная холодная пустота, от которой их отделяли лишь скафандры. Космонавты одновременно испытывали восторг и страх. Но сосредоточенность на работе всегда помогала не отвлекаться, хотя Теннесси и не удержался от того, чтобы озвучить впечатления:

– Черт подери! Вам бы всем на это поглядеть.

Из динамиков его скафандра раздался чистый и знакомый голос Апворт.

– Ничего мы не увидим, пока вы не почините сеть внешних камер. И все равно это будет не то. Смотреть на проекцию и быть снаружи – слишком уж разные вещи.

– Проекция-шмоекция, почему бы тебе не выглянуть в чертово окно, милочка?

После этого Теннесси переключился на межскафандровую связь.

– Анкор, давай включим питание, чтобы эти бедолаги в своей консервной банке могли полюбоваться зрелищем. Я бросаю попытки его описать, – он замолчал на секунду, чтобы проверить данные, сиявшие перед глазами. – Дай знать, когда доберешься до места.

– Я уже и так на месте, – отозвался его товарищ, как всегда не терявший времени даром. – Вероятно, потому что не сачкую, любуясь видами. За работу.

Ухмыляясь, Теннесси при помощи энергетического резака отсек поврежденный участок на одной из панелей коллектора и потянул. Несмотря на то что лоскут прозрачного материала был намного больше крошечной фигуры человека в скафандре, он обладал меньшей массой. Одного рывка Теннесси хватило, чтобы порванный лоскут, который он только что отрезал, поплыл прочь от панели и от «Завета».

Выпустив немного нитеобразного кабеля, Теннесси запустил двигатель скафандра и, быстро ускоряясь, направился к дальнему концу мачты. На то, чтобы пересечь свободную от коллектора бездну, потребовалось немало времени. Добравшись до конца поврежденной зоны, он закрепил кабель и просигналил Анкору, который сразу же начал туго стягивать починенный коллектор.

«Хорошее начало, – сказал себе Теннесси. – Теперь повертеться, провернуть космос вокруг головы, постараться не заработать головокружение, повторить».

Двигаясь как одно целое, мужчины методично переместились к следующему участку коллектора, который нуждался в починке.


Читать далее

Фрагмент для ознакомления предоставлен магазином LitRes.ru Купить полную версию
Алан Дин Фостер. Чужой: Завет
1 - 1 28.07.17
1 28.07.17
2 28.07.17
3 28.07.17
4 28.07.17
5 28.07.17

Нецензурные выражения и дубли удаляются автоматически. Избегайте повторов, наш робот обожает их сжирать. Правила и причины удаления

закрыть