Онлайн чтение книги Разбивая волны All the Breaking Waves
Глава 7

Понедельник.

После полудня.

Когда Оуэн ушел, я достала из чемодана туалетные принадлежности и отправилась в смежную со спальней ванную комнату. Она тоже оказалась значительно больше, чем я помнила, – должно быть, Оуэн сумел расширить ее за счет встроенного шкафа в соседней гостевой комнате. Сантехника была новенькая, блестящая, и даже старый унитаз, который начинал опасно раскачиваться на ослабевших болтах, если садиться на него с размаху, был заменен на новый, надежно стоявший на своем месте. Новой оказалась и чугунная ванна на красиво изогнутых ножках.

И точно так же, как браслет с «морским стеклом», который теперь носила Кэсси, мысль о старой ванне заставила меня снова вспомнить об Оуэне – о моем первом друге, о моей первой любви и о первом человеке, который разбил мне сердце. В последнем, впрочем, его вины не было. В нашем разрыве была виновата только я одна.

Мы познакомились, когда я только что приехала в этот город. Несмотря на разницу в два года (а это довольно много, если тебе всего восемь, а ему – уже десять), мы сразу подружились. Довольно скоро он узнал и о необычных способностях, которыми были наделены женщины нашей семьи. Как-то утром моя мама предупредила миссис Торрес, чтобы та была особенно осторожна по дороге на работу. Когда поедете по шоссе, держитесь правой полосы, сказала она. Мать Оуэна послушалась совета, поэтому вылетевший на встречную полосу доставочный грузовик задел ее машину лишь по касательной. Если бы в то утро миссис Торрес не послушалась маму и ехала по левой, скоростной полосе, как она обычно делала, лобовое столкновение, несомненно, убило бы ее на месте.

После этого случая Оуэн с несвойственной десятилетним мальчишкам деликатностью поинтересовался у меня, была ли я такой же «особенной», как моя мать. Это был первый случай, когда кто-то, кроме мамы, отзывался подобным образом о моих способностях. Больше того, Оуэн никогда не просил меня показать «что-нибудь прикольное» – он просто верил. То, что сделала моя мать, было для него достаточным доказательством, к тому же, как он однажды сказал, настоящие друзья всегда хранят чужие секреты и никогда друг другу не лгут.

Потом Оуэн прослышал о нескольких случаях, которые произошли у меня в школе в ту пору, когда я еще не очень хорошо умела сдерживать себя. После них одноклассники отвернулись от меня, и это еще больше сблизило меня с Оуэном. Годы шли, а он оставался все таким же – преданным, заботливым, любящим. Он защищал меня своей любовью от всего мира, не требуя ничего взамен. Ничего, кроме одного – чтобы я тоже любила его. И все-таки пришел день, когда я с ним рассталась. Просто вычеркнула его из своей жизни. Тогда мне казалось, что это – единственный выход. Точно так же я думала и теперь, хотя у меня и появились кое-какие сомнения.

На мгновение я представила себе Оуэна таким, каким увидела его полчаса назад, после двенадцатилетней разлуки. Мужественный подбородок, стальные глаза, суровый взгляд и крепко сжатые кулаки, которые он тщетно пытался спрятать в карманах. Да, он имел полное право ненавидеть меня, и я была уверена, что Оуэн действительно меня ненавидит.

В задумчивости я коснулась новенького, до блеска отполированного латунного крана и сразу вспомнила, как много лет назад Оуэн чинил потрескавшиеся керамические вентили старой ванны, а я стояла на пороге и, крепко обхватив себя руками за плечи, мечтала только об одном – о том, чтобы поскорее сбросить с себя грязную, промокшую насквозь одежду. Дело было осенью, но я все равно отправилась на побережье искать «слезы русалок». Как и следовало ожидать, в конце концов меня накрыло штормовой волной, и теперь все мое тело чесалось и зудело от холодной соленой воды.

Наконец Оуэн засунул разводной ключ в задний карман джинсов, которые под тяжестью инструмента сразу стали сползать с его худых бедер, и сунул палец под струю текущей из крана воды, проверяя температуру. Он не хотел, чтобы я обожглась. А я не хотела, чтобы он уходил.

По-видимому, температура показалась ему достаточно комфортной, поскольку Оуэн выпрямился и улыбнулся мне, продемонстрировав небольшой скол на одном из верхних резцов. Этого оказалось достаточно – жар, растекшийся по всем моим членам, был теперь таким сильным, что впору было лезть не в горячую ванну, а под холодный душ.

– Я думаю – когда ты в следующий раз отправишься за «морским стеклом», тебе лучше надеть гидрокостюм. Как у серфингистов.

Я опустила руки, и Оуэн отвел взгляд.

– Точно! В гидрокостюме ты ни за что не промокнешь, – сказал он и, пробормотав какие-то извинения, попытался выйти из ванной. Но когда Оуэн протискивался мимо меня, я легко коснулась ладонью его груди.

– Останься.

Мы оба понимали, что это слово подразумевает нечто гораздо большее, чем просто просьбу побыть в ванной, пока я буду смывать с себя грязь.

– Я не могу. Твой отец…

– Его нет дома.

– Но он вернется. – Оуэн в упор посмотрел на меня, потом поднял руку и нежно коснулся моей щеки. – Он вернется, а я не хочу, чтобы из-за меня он наказал тебя.

И, в последний раз погладив меня по щеке, Оуэн быстро вышел.

Продолжая поглаживать сверкающий кран, я настороженно разглядывала новую ванну. Она оказалась довольно глубокой и к тому же с массажными соплами.

Дрожь страха пробежала вдоль моей спины, а тонкие волоски на руках снова встали дыбом. Я вспомнила пророчество Кэсси и, повернувшись спиной к ванне, стала сдирать с себя испорченную блузку. Как жаль, что мне не придется воспользоваться этой роскошью…

Неужели я никогда больше не смогу просто полежать в горячей воде?!

Наверное, нет, подумала я. Уже несколько раз я засыпала в ванне, и это могло случиться снова. Стоит мне задремать, как я начну сползать по скользкому бортику все ниже и ниже, пока мои рот и нос не окажутся под водой. И тогда – конец.

Во рту у меня стало горько, и я, с трудом сглотнув, сбросила на пол юбку и быстро переоделась в джинсы и шерстяной свитер. Весна весной, но здесь, на побережье, апрель всегда был сырым и холодным.

Держа в руках грязную одежду, я вернулась в комнату, а через мгновение туда же заглянул Оуэн. Он остановился на пороге с очередной пластиковой коробкой в руках, и я снова почувствовала, как у меня захватило дух.

– Я отнес чемодан Кэсси к ней в комнату, – сообщил Оуэн, ставя коробку на пол. – В твою бывшую спальню, – уточнил он на всякий случай.

Я кивнула, продолжая смотреть на него. У Оуэна было такое лицо, словно он хотел о чем-то меня спросить. Некоторое время мы оба стояли совершенно неподвижно, и я не знала, что ему сказать. «Извини, что рассталась с тобой, несмотря на то, что любила тебя»? Нет, не пойдет. Ведь я продолжаю его любить даже сейчас, а вот он… Нет, и это не годится. Определенно, наша сегодняшняя встреча – довольно неожиданная для меня – основательно сбила меня с толку. Да и его, наверное, тоже… Правда, Оуэн мог узнать, что я приеду, – узнать и подготовиться. У него было на это как минимум два часа, а вот меня его появление застало врасплох.

Нервно комкая в руках грязную одежду, я слегка приподняла бровь. Мне хотелось, чтобы Оуэн что-то сказал или сделал, а не стоял на пороге с лицом настороженным и выжидательным одновременно. Но он не отреагировал на мой намек. Вместо этого Оуэн опустил взгляд, словно его вдруг крайне заинтересовала блестящая дверная ручка.

– Тетя Мэри просила напомнить, что обед на столе, – проговорил он наконец и, сделав шаг назад, бесшумно прикрыл за собой дверь.

Некоторое время я стояла на прежнем месте, прислушиваясь к звуку его удаляющихся шагов. И только когда Оуэн спустился по лестнице на первый этаж, я наконец смогла перевести дух.

* * *

Когда я спустилась в кухню, Кэсси, Оуэн и бабушка уже сидели за столом и обедали.

– Пахнет вкусно, – заметила я и потянула носом воздух. Пахло сельдереем, пастернаком и обжаренным луком. В животе у меня снова заурчало, и я поспешно положила руку на талию. – Я и забыла, как я проголодалась!

Бабушка встала и похлопала по спинке свободного стула, который стоял рядом с Кэсси и напротив Оуэна.

– Садись, садись… – И она достала из буфета тарелку.

Опустившись на сиденье, я огляделась. Та часть кухни, которая раньше служила обеденной зоной, была теперь разделена на чисто функциональный уголок для завтрака и уютное пространство перед камином, где помещались низкий кофейный столик и несколько удобных кресел. На стене над каминной полкой висел на кронштейне телевизор с плоским экраном, а возле одного из кресел я заметила бабушкину корзинку с вязанием. На сиденье дремал рыжий Фрэнки. Как и во всем доме, выходящие на задний двор окна кухни были увеличены в ширину, и я увидела низкие серые тучи, клубившиеся над соседскими крышами. Не было никаких сомнений, что скоро снова начнется гроза. Первые пробные порывы ветра уже стучались в оконные стекла, словно испытывая их на прочность.

Кэсси, сидевшая рядом со мной, ела гороховую запеканку с мясом. Каждый раз, когда ей попадалась цельная горошина, она отодвигала ее в сторону, громко стуча ложкой по тарелке. Кэсси терпеть не могла вареный горох и утверждала, что Банни тоже его не любит. Плюшевый кролик, конечно, тоже был тут – как обычно, он сидел у нее на коленях. Слезы на щеках Кэсси давно высохли, и она казалась спокойной и довольной, по крайней мере – в данный момент. Что ж, даже это было неплохо. За последние несколько часов девочка пережила слишком много, и я начинала опасаться, что обладание необычными способностями может отрицательно сказаться на ее обычной жизнерадостности.

Бабушка вернулась к столу и, поставив передо мной тарелку с едой, убрала свою – уже пустую. От запеканки поднимался горячий ароматный пар, и я пробормотала несколько слов благодарности. Кивнув, бабушка отошла к раковине и стала мыть посуду.

– Спасибо за обед, тетя Мэри! – Оуэн тоже закончил есть и бросил свою салфетку на край стола, а я вспомнила прежние времена, когда бабушка кормила его обедом или ужином каждый раз, когда он помогал ей по дому или в саду. Да, когда-то сидеть напротив него за обеденным столом было для меня совершенно обычным делом. Можно даже сказать – привычным.

– Не за что, Оуэн. – Бабушка с улыбкой посмотрела на него и снова принялась за посуду.

– У тебя очень красивый свитер, – сказал мне Оуэн. – И к глазам подходит.

От этих слов мне сразу стало жарко, и я машинально оттянула воротник моего зеленого, связанного «косичкой», свитера.

– Ничего особенного, – пробормотала я. – И вообще, он довольно старый…

Кэсси подергала Оуэна за рукав. Он повернулся к ней, и она показала ему на уложенные аккуратной пирамидкой горошины на своей тарелке. Брови Оуэна слегка приподнялись.

– Здорово у тебя получается!

Кэсси отправила в рот еще один кусок запеканки.

– Бабушка готовит лучше тебя, мама! – проговорила она, жуя.

– Не разговаривай, а доедай свой горох, – отрезала я.

В ответ Кэсси изобразила на своей мордашке крайнее отвращение и отодвинула гороховую пирамиду к самому краю тарелки. Оуэн усмехнулся. Кэсси рассмеялась и скроила еще одну гримасу – высунула язык и скосила глаза на переносице.

– Кэс! – строго одернула я дочь.

Тяжело вздохнув, девочка нехотя ткнула гороховую горку ложкой.

– А я буду помогать бабушке в саду! – сообщила она.

– Вот как? – От неожиданности я проглотила очередной кусок запеканки, почти не жуя, и бросила взгляд на бабушку, которая все еще возилась у мойки. Интересно, подумала я, а как же ее обещание учить Кэсси управлять своими новыми способностями? Я была уверена, что эту работу следует начать как можно скорее, поскольку в нашем, то есть в моем положении время играло ключевую роль. Неужели бабушка забыла, что мне, возможно, осталось жить считаные дни?

– Ты точно хочешь заняться садом именно сейчас? – спросила я у бабушки, причем мой голос прозвучал чуть пронзительнее, чем мне хотелось.

– Мы будем готовить чай! – сказала Кэсси, и бабушка Мэри кивнула.

– Кэсси поможет мне выбрать нужные травы, – сказала она и принялась тереть кастрюлю из-под запеканки жесткой проволочной мочалкой.

– Какой смысл собирать травы в саду, если в магазине можно купить любой фиточай? – спросила я и сразу подумала, что, быть может, бабушка специально задумала совместный сбор трав для чая, чтобы потом не торопясь пить его, сидя возле камина, доверительно беседуя об Очень Важных Вещах. Как бы там ни было, бабушкина идея почему-то вызывала у меня некоторое беспокойство.

– Смысл есть у всего, – спокойно ответила бабушка, глядя почему-то не на меня, а на Оуэна.

Я нахмурилась, и он чуть заметно пожал плечами. Похоже, Оуэн, как и я, терялся в догадках.

Выключив воду, бабушка вытерла руки полотенцем.

– Молли, дорогая, домой, пожалуйста, посуду. Я бы хотела собрать травы, пока снова не начался дождь.

– Конечно, – сказала я, прикрывая ладонью набитый рот. С трудом проглотив последний кусок запеканки, я запила его водой.

Бабушка двинулась к двери черного хода.

– Идем, Кэсси.

Соскользнув со стула, моя дочь обеими руками протянула своего кролика Оуэну.

– Присмотрите за Банни, пока меня не будет, ладно?

От удивления у меня отвисла челюсть, а рука со стаканом замерла на полпути к столу.

Оуэн с должным почтением принял игрушку.

– Не беспокойся, я буду хорошо о нем заботиться.

– Это девочка! – возмутилась Кэсси.

Оуэн смущенно откашлялся.

– Прошу прощения, мисс Банни, – сказал он кролику.

Кэсси уперла кулачки в бока.

– Она принимает ваши извинения.

– Я буду хорошо о ней заботиться, – с серьезным видом пообещал Оуэн.

Я наконец опустила стакан на столешницу, но сделала это слишком резко. Остатки воды выплеснулись на стол и мне на руку.

– Ты… уверена? – спросила я у дочери. В конце концов, она познакомилась с Оуэном всего час назад.

– Абсолютно. У него хорошая аура. – Кэсси провела пальцами в воздухе вокруг головы Оуэна и выбежала в сад вслед за бабушкой.

Некоторое время Оуэн озадаченно разглядывал плюшевого кролика, которого держал в руке.

– Это ее любимая игрушка, – сказала я. – Обычно она никому ее не доверяет. Даже мне.

Оуэн посадил Банни к себе на колени и посмотрел на меня. Он хотел что-то сказать, но в дверь снова заглянула бабушка.

– Да, Молли, чуть не забыла! Ты не отнесешь мое платье в срочную химчистку? Завтра у меня «покерный вечер», и я хотела бы выглядеть прилично. Ступай лучше в прачечную на углу, рядом с адвокатской конторой. Ну ты знаешь, где это… – Она прищелкнула пальцами, пытаясь припомнить название прачечной.

– В «Монарх»? – предположила я.

– Точно, в «Монарх»! – обрадовалась бабушка. – В Центральной прачечной мне однажды испортили пуговицы, так что я больше туда не хожу.

– Какое платье я должна туда отнести и где оно? – уточнила я. – Наверху?

– Платье с сине-зеленой вышивкой. Я специально принесла его вниз, чтобы не забыть. Оно висит в стенном шкафу в коридоре, рядом с моей домашней кофтой, – сказала бабушка и закрыла за собой дверь.

Я почувствовала, что бледнею. Стенной шкаф в прихожей я ненавидела.

Снаружи донесся громкий лай. Грязнуля и Пачкуля оживленно приветствовали бабушку из-за забора, но в кухне сгустилась почти осязаемая тишина. Я потянулась к своей ложке, но снова отложила ее в сторону.

Оуэн пристально смотрел на меня.

– Ты в порядке?

Нет, я была не в порядке, но пускаться в объяснения было выше моих сил, поэтому я только кивнула и вытерла вспотевшие ладони салфеткой.

– Спасибо, что помог бабушке отремонтировать дом, – сказала я, с беспокойством поглядывая в коридор, где находился страшный шкаф.

Оуэн смущенно откашлялся.

– Да, получилось вроде неплохо, – сказал он. – Правда, мы закончили буквально на прошлой неделе…

В его словах я уловила скрытый подтекст.

– Ты приглядывал за ней все это время?

– Тетя Мэри может и сама о себе позаботиться.

– Я знаю, и все равно… Я за нее волнуюсь.

Оуэн потер шею ладонью.

– За то время, что я работал в Мексике, тетя Мэри, конечно, немного постарела, да и сил у нее стало поменьше, но… Если не считать частых головных болей, она ни на что не жалуется. Крепкая старушка.

– Каких головных болей? – удивилась я.

– Это ты сама у нее спроси. Я спрашивал, что с ней такое, но она ничего мне не сказала.

– Ладно, спрошу. – Я запустила ложку в миску с морковным салатом и переложила немного к себе на тарелку.

– Я тебе звонил.

Я снова замерла, так и не донеся ложку до рта.

– Сразу после того, как ты уехала. И потом тоже. – Оуэн потер руками колени. – Честно говоря, я звонил тебе, наверное, тысячу раз.

– Я знаю, – ответила я, пристально глядя на салат в тарелке. На Оуэна я смотреть боялась, потому что боялась увидеть на его лице боль. Боль, которая может бумерангом вернуться ко мне.

Я уехала из Пасифик-Гроув учиться в колледж за несколько недель до того, как Оуэн отправился на два года в Мексику – строить дома для бедняков. Перед расставанием я сказала, что больше не хочу с ним встречаться. Он, конечно, возражал и даже пытался убедить меня, что мы все-таки сможем быть вместе, даже несмотря на то, что случилось с моими родителями. Наверное, Оуэн был прав, и в перспективе это никак не повлияло бы на наши отношения, однако в те дни я была слишком потрясена, растеряна и не могла думать здраво. В конце концов я сделала то, что, как мне казалось, было единственным разумным решением: я солгала, сказав Оуэну, что разлюбила его.

– …А потом ты сменила номер.

Это тоже было правдой. Я сменила номер своего мобильного, чтобы у меня не было соблазна ответить на его звонки. В конце концов его упорство сломило бы мое сопротивление, и тогда мне пришлось бы признаться, почему я сбежала от него на самом деле . А мне этого не хотелось – не хотелось говорить ни ему, ни кому-либо другому, так я в то время боялась самой себя. И еще я боялась навредить Оуэну, сделать что-то такое, о чем мне придется жалеть до конца моих дней.

– Я даже приезжал в Лос-Анджелес, чтобы увидеть тебя.

– Что-о?..

Оуэн отвернулся к окну, притворившись, будто разглядывает сгущающиеся на небе тучи.

– Это было, когда ты училась на последнем курсе колледжа. – Он слегка откашлялся. – Ты тогда была беременна.

«О боже!»

Услышав это признание, я чуть не выронила ложку. Мне было страшно и подумать, что чувствовал Оуэн, когда увидел меня в положении. Наверное, то же самое, что почувствовала бы я, если бы встретила его на улице с женой и детьми. Я бы чертовски ревновала, злилась на него и жалела, что не я иду рядом с ним и это не наши дети. Пока мы были вместе, мы часто мечтали о том, какая у нас будет семья, а я лишила его этой мечты.

– Я… я ничего не знала.

– Конечно, ты не знала. – Оуэн кивнул. – Я не хотел, чтобы ты знала, но мне очень хотелось увидеть, какая ты стала. И… знаешь что?.. Ты была прекрасна!

От его признания у меня даже голова закружилась.

– Оуэн… – начала я и замолчала, не в силах найти подходящие слова. Что я должна была ему сказать? Что я могла сказать?..

Грязнуля и Пачкуля снова залаяли, и Оуэн посмотрел в боковое окно.

– Что-то они беспокоятся. Пойду взгляну, в чем дело. – Поднявшись из-за стола, он поставил свой стакан на тарелку, чтобы отнести в мойку.

Я тоже встала. Ножки моего стула заскрежетали по дощатому полу. В тишине, которая наступила в кухне после ухода бабушки и Кэсси, этот звук показался мне оглушительным.

– Давай я помою… – Я протянула руку к его тарелке и с удивлением увидела, что мои пальцы дрожат. Оуэн тоже это заметил и посмотрел на меня в упор. Его серые глаза потемнели от невысказанных извинений, упреков и признаний.

– Давай же!.. – сказала я, показывая на его тарелку и чувствуя, что еще немного – и я не выдержу.

Он послушно протянул мне грязную тарелку, потом сунул Банни под мышку.

– Пусть она пока побудет у меня.

Я кивнула и, отойдя к раковине, пустила воду. За шумом струи я едва расслышала, как Оуэн пересек кухню. У дверей его шаги замерли.

– Молли…

Я не обернулась. Выпрямившись, я сжала в одной руке тарелку, в другой – намыленную губку.

– …Добро пожаловать домой.

Моего ответа Оуэн дожидаться не стал. Пройдя по коридору к парадной двери, он отомкнул замок и вышел. Только когда дверь за ним закрылась, я позволила пролиться слезам, которые сдерживала весь сегодняшний день… точнее, полдня, потому что до вечера было еще далеко.

Потом я домыла посуду, выставила тарелки на решетку сушиться и, вытерев руки посудным полотенцем, вышла в коридор. Там я остановилась возле стенного шкафа, который так меня пугал. На ручке дверцы висели плечики с бабушкиным платьем.

«Черт бы тебя побрал, Оуэн!»

Даже сейчас, спустя двенадцать лет, он знал и понимал меня лучше, чем кто бы то ни было.

Схватив платье, я сложила его и, сунув под мышку, вышла из дома.

* * *

Свободное место для парковки нашлось только в полуквартале от «Монарха». Взяв с сиденья бабушкино платье, я быстро пошла по тротуару по направлению к прачечной. Мне не терпелось поскорее сдать его в чистку и вернуться. Необходимо было обсудить с бабушкой сложившуюся ситуацию и решить, как помочь Кэсси. Быть может, размышляла я на ходу, нам удастся найти способ сделать так, чтобы ее последнее предсказание не сбылось. Ну и конечно, было бы очень неплохо, если бы бабушка научила Кэсси видеть подробности будущего события не в ночных кошмарах, а как-нибудь иначе. Думала я и о том, все ли пророчества моей матери сбывались и были ли они такими же зловещими и пугающими, как сны Кэсси.

Потом мое внимание привлекла одна из витрин. Замедлив шаг, я прочла надпись золотыми буквами на стекле:

Мартин Спенсер, эск., адвокат.

Семейное право.

Наследство, усыновление, опека, разводы.

Чувствуя, как вновь участился мой пульс, я переложила бабушкино платье в другую руку. Похоже, она просила меня сдать его в химчистку не просто так: бабушка явно хотела , чтобы я наткнулась на эту вывеску и задумалась. Не зря же она упомянула, что «Монарх» находится совсем рядом с конторой ее адвоката.

Ну бабушка, ну хитрюга! Впрочем, действовать не впрямую, а исподволь, намеками было вполне в ее стиле. Кроме того, она, как обычно, была права. Мне лишь недавно исполнилось тридцать, я была молода и здорова и считала, что составить завещание я еще успею. Да у меня и не было ничего такого, что я могла бы завещать Кэсси. Дом мы снимали, и даже кредит за машину я еще не выплатила.

И все же перед витриной адвокатской конторы я задержалась. Вглядевшись в помещение за стеклом, я увидела там несколько рабочих столов. За одним из них сидел мужчина в костюме и галстуке и разговаривал по телефону. Кроме него, в конторе больше никого не было.

Наконец я оторвалась от витрины и вошла в прачечную, входная дверь которой отреагировала на мое появление пронзительным электронным писком. Встав в очередь к столу приемщицы, я снова подумала об адвокатской конторе и в конце концов решила, что загляну туда на обратном пути и узнаю, нельзя ли будет повидаться с Мартином Спенсером, эсквайром, без предварительной договоренности.

Входная дверь прачечной снова пискнула, и кто-то встал в очередь позади меня. Я не обернулась, но услышала, как зашуршала ткань и захныкал ребенок, который не хотел стоять в очереди, а желал смотреть мультики по телевизору.

Минуту спустя чей-то палец вдруг легко коснулся моей шеи и щелкнул по сережке в ухе. Я резко обернулась, готовясь отбрить нахалку, – и на мгновение остолбенела.

– Фиби! – воскликнула я. – Вот так сюрприз!

– У тебя просто роскошные серьги, Молли! – Мое имя она произнесла с ударением на оба слога, совсем как раньше. – А я тебя сразу узнала! Что ты здесь делаешь? Ты вернулась?

Фиби когда-то была моей лучшей подругой. Правда, мы не виделись уже довольно давно, и я никак не могла прийти в себя от неожиданности.

– Я приехала всего час или полтора назад. Я…

– Ты приехала к нам из своего Сан-Луиса только затем, чтобы сдать в чистку платье? – Фиби слегка наклонила голову набок и приподняла брови.

– Да. То есть нет. Это бабушкино платье.

Фиби обиженно надула губы.

– Значит, ты приехала проведать тетю Мэри? А мне даже не позвонила, противная!

– Прости, пожалуйста, но все получилось так неожиданно…

Обиженное выражение на лице Фиби сменилось гримасой озабоченности.

– Надеюсь, ничего не произошло?

Если быть откровенной, говорить правду мне пока не хотелось. Нужно было срочно что-то придумать, но пока я размышляла, Фиби уже отвернулась, чтобы взглянуть на своего трехлетнего сына, который, крепко вцепившись в подол ее вязаного платья, с любопытством разглядывал меня из-под шапки взлохмаченных золотистых кудряшек. Большой палец свободной руки он держал во рту. Не вынимая его оттуда, Керт пробормотал что-то вроде: «Касивые». Судя по направлению его взгляда, малышу мои сережки тоже понравились.

– Как ты себя ведешь, Керт! Ты уже большой, вынь немедленно палец изо рта! – возмутилась Фиби и даже попыталась шлепнуть его по руке, но мальчуган с неожиданной ловкостью увернулся.

В последний раз я видела Керта в прошлом августе, когда Фиби с детьми приезжала ко мне в гости.

Присев на корточки, чтобы моя голова оказалась на одном уровне с его, я помахала малышу рукой, но он попятился, снова спрятавшись за юбкой матери.

– Он меня не помнит, – сказала я несколько разочарованным тоном, глядя на Фиби снизу вверх.

– Скорее всего – нет, – подтвердила подруга. – Ему всего три, и его мир состоит исключительно из телевизора и сладостей. Кроме того, при каждой возможности он норовит разнести мой дом в щепки, так что мне приходится постоянно за ним приглядывать.

Я улыбнулась Керту.

– Зато я тебя помню, – сказала я. – Когда ты приезжал ко мне в прошлый раз, нам с тобой было очень весело играть.

В глазах мальчика промелькнула неуверенность. Мгновение спустя он снова спрятался за мамину юбку и к тому же крепко обхватил рукой ее ногу. Я выпрямилась.

– Фаза формирования привязанности?

– И не говори! Керт ходит за мной буквально по пятам. Придется назвать его Репейником или Банным Листом.

– А где остальные? – У Фиби было четверо детей: Джефф, Дейл, Керт и Даника. Эти имена ее бывший муж – страстный фанат автогонок НАСКАР – дал своим отпрыскам в честь самых известных гонщиков. К настоящему моменту Фиби и Винс были в разводе уже почти год.

– Джефф и Дейл в школе – я как раз ехала, чтобы их забрать, а Данику я оставила в машине… Ах ты, черт! – Фиби испуганно огляделась по сторонам и с облегчением вздохнула. – Уф-ф, пронесло! Хорошо, что никто этого не слышал, – добавила она громким шепотом. – Иначе какая-нибудь дура непременно заявила бы на меня в полицию. В последнее время мне особенно везет на всяких дур.

– Хотя ты и нарушаешь закон, все равно ты – самая заботливая и внимательная мать на свете, – так же шепотом ответила я, но Фиби замахала на меня руками.

– Тише, ради бога, тише! И потом, я не так уж и нарушаю… Вон она, моя крошка, – я отлично вижу ее даже отсюда. – Фиби показала на чисто вымытую витрину прачечной, за которой виднелась улица и стоящий у обочины автомобиль. – Дрыхнет на переднем сиденье, мерзавка! Даника все утро капризничала, просто житья мне не давала, но стоило мне выехать за ворота, как она тотчас уснула. Господь свидетель, если бы я могла, то оставляла бы ее в машине с работающим мотором на весь день! – Она вздохнула. – Я, конечно, шучу, но, как известно, в каждой шутке есть доля шутки.

– С ней тебе, наверное, труднее всего?

– Из всех четверых она самая шустрая и самая упрямая. Раньше я всегда думала, что чем больше у тебя детей, тем легче с ними справляться… – Фиби покачала головой. – Как бы не так!..

Я сочувственно взглянула на подругу и попыталась подбодрить ее улыбкой.

– Но на самом деле я очень счастлива, – добавила Фиби сквозь стиснутые зубы и, потянув себя пальцами за уголки губ, тоже изобразила улыбку. – Видишь?

– Ах, Фиби!..

Она с шумом выдохнула и заметно ссутулилась.

– Кого я пытаюсь обмануть? На самом деле я чертовски устала… К тому же мое недавнее свидание – единственное за… я уж не знаю за сколько лет! – закончилось полной катастрофой.

– Ты начала встречаться? – Когда на прошлой неделе мы разговаривали по телефону, Фиби ни словом не обмолвилась о своем желании встречаться с мужчинами.

– Моя соседка очень хотела познакомить меня со своим младшим братом. Он просто рос-кош-ный мужчина, я ни капли не шучу! В конце концов я согласилась – просто для того, чтобы она от меня отстала. Ну а если говорить откровенно, то мне уже давно хотелось отдохнуть и развеяться… – С этими словами Фиби продемонстрировала мне платье, которое держала в руках. На лифе виднелись наскоро замытые темные пятна. – Это было мое первое свидание с тех пор, как я рассталась со своим МБЗ – Мистером Большая Задница. И, представляешь, что сделал этот маленький говнюк?.. – Она сделала движение ногой, словно пытаясь стряхнуть вцепившегося в нее Керта. – Буквально перед тем, как мне выходить из дома, он пролил на меня виноградный сок. На мое единственное платье, в которое я еще влезаю! А ведь я так ждала этого свидания!.. Ты хоть представляешь, что это такое – свободный вечер после целой вечности рабства? Я не только надела свои лучшие трусики, я даже подушилась где только могла, а он…

– Фибс! Тише!

Женщина, стоявшая в очереди впереди нас, явно была шокирована откровенностью моей подруги, но Фиби не обратила на нее ни малейшего внимания.

– …Ну а поскольку ничего другого столь же красивого у меня не было, пришлось идти на свидание с рос-кошней-шим в моей жизни мужчиной в набивной ситцевой блузке с цветочным орнаментом, который выглядел точь-в-точь как обои в комнате моей бабушки, когда она еще была жива.

Фиби громко вздохнула, потом одернула свое вязаное платье, пояс которого каким-то образом оказался у нее чуть ли не на груди. С тех пор как в августе она побывала у нас в Сан-Луис-Обиспо, Фиби заметно пополнела, а ее некогда густые, волнистые волосы были небрежно стянуты в пучок, из которого торчали тусклые, секущиеся пряди.

– Между прочим, я действительно обиделась, что ты не позвонила мне и не предупредила о своем приезде, – сказала она, слегка подтолкнув меня под локоть. – Так зачем ты примчалась?

– Ну… просто в гости. Навестить бабушку, – сказала я. Мне не хотелось сообщать Фиби пугающую правду, и в то же время я была не прочь посоветоваться с ней насчет Кэсси.

– Брехня, – решительно заявила Фиби, ткнув меня в живот указательным пальцем. – Брехня от первого до последнего слова. Ладно, расскажешь все завтра… В самом деле, Молли, приезжай ко мне – попьем кофе, поболтаем…

– Хорошо.

Фиби ухмыльнулась, и я улыбнулась в ответ. Несмотря на не слишком веселые обстоятельства, которые привели меня в Пасифик-Гроув, я была рада ее видеть.

– Кстати, Оуэн здесь! – выпалила я.

Рот Фиби сам собой открылся и оставался в таком положении не меньше секунды. Наконец она справилась с собой, и ее глаза сверкнули.

– В самом деле?

– А ты разве не знала?

Фиби кивком показала на Керта.

– Как видишь, я почти не выхожу из дома. – Она заговорщически подмигнула. – Ну и каково тебе было увидеть его снова?

– Удивительно и странно. И еще – страшно и немного грустно.

– Как, неужели все вместе? – не поверила Фиби.

«Все вместе и еще кое-что…»

– Честно говоря, я даже не думала, что когда-нибудь снова его увижу. То есть на самом деле я думала, но не верила, что это может произойти на самом деле. Бабушка сказала мне, что его родители переехали во Флориду, я думала, что и он тоже… но Оуэн выкупил у них дом и вернулся.

Фиби вздохнула.

– Я уверена, что теперь он выглядит еще сексуальнее, чем до своего отъезда в Мексику.

Я покрепче прижала к груди бабушкино платье.

– Так и есть, – призналась я, и Фиби просияла.

– Я так и знала! – Она лизнула кончик пальца и, ткнув им в воздух, издала негромкое шипение, довольно талантливо воспроизведя звуки, которые издает попавшая на горячую сковороду капля воды. – Горячий, как настоящий жеребец, а?.. – Фиби снова подмигнула и добавила совсем другим голосом: – Так во сколько мне завтра тебя ждать?

Пока я размышляла, женщина впереди меня закончила свои дела и ушла, и приемщица знаком пригласила меня к своему столу.

– Как насчет девяти утра? – предложила я, думая о том, что к этому времени Фиби уже успеет отвезти старших детей в школу.

– Отлично. В девять меня устраивает. – Она показала на мои сережки. – Слушай, где можно достать такие же серьги, как у тебя?

Подняв руку, я ощупала серьгу. Сенсорная память меня не подвела – я отчетливо помнила каждый изгиб серебряной проволоки, помнила зеленовато-желтый отлив «морского стекла», висевшего на тонких проволочках.

– Возьми эти, – сказала я и, сняв серьги, опустила их в ладонь Фиби.

Подруга тотчас поднесла одну из сережек к свету и присвистнула, любуясь цветом стекла.

– Ну и красотища! – воскликнула она, проворно снимая свои подвески с жемчугом и надевая мои. Я смотрела, как они покачиваются на мочках ее ушей. По правде говоря, стекло в них было совершенно обычное – таких серег, как эти, у меня было еще несколько пар. Печалило меня другое – мысль о том, что я могу больше никогда не увидеть конкретно эти серьги .

Точно так же я могу никогда не увидеть Кэсси.

В пятницу моя дочь может потерять мать.

Как когда-то потеряла свою я…