Онлайн чтение книги Амазония
3. ДОКТОР И ВЕДЬМА

6 августа, 23 часа 45 минут

Кайенна, Французская Гвиана

Луи Фавре частенько называли пьяницей и негодяем, но только не в глаза. Ни при каких обстоятельствах. Первый горе-смельчак, отважившийся на это, теперь валялся в переулке гостиницы «Сена», грандиозной развалины колониальной эпохи, некогда воздвигнутой на вершине холма с видом на столицу Гвианы.

Еще минуту назад, в полумраке гостиничного бара, этот сопляк задирал одного из завсегдатаев – восьмидесятилетнего старика, бывшего узника острова Дьявола с его жуткой тюрьмой.

Со стариком Луи не разговаривал, но слышал его историю от хозяина бара. Ему, как и прочим ссыльным французам, дали двойной срок: после каторги, отбываемой в адской дыре в десяти милях от континента, заключенным приходилось прожить ровно столько же на колониальной земле. Таким способом Франция обозначала свое присутствие на территории Гвианы. В правительстве уповали на то, что большая часть отверженных кончит свои дни в ссылке. Да и как бы их встретила родина, после стольких-то лет?

Луи частенько наблюдал за стариком, видя в нем родственную душу, изгнанника, как и он сам. Мог часами смотреть, как тот потягивает чистый бурбон с выражением полной безысходности на морщинистом лице. Ему были очень дороги эти тихие моменты. Поэтому, когда в бар ввалился полупьяный англичанин, пихнул старика под локоть, расплескал его выпивку и как ни в чем не бывало прошлепал мимо, не потрудившись компенсировать урон или хотя бы извиниться, – Фавре вскочил с места и встал у него на пути.

– Отвали, лягушатник, – лениво бросил юнец.

Луи все еще загораживал главный выход из бара.

– Мсье, или вы купите новую выпивку моему другу, или будете иметь дело со мной.

– Я сказал: смойся, пьянь.

Англичанин попытался продвинуться мимо.

Фавре вздохнул и ударом кулака расквасил ему нос, а затем сгреб за лацканы поношенного пиджачка. Посетители снова уткнулись в стаканы, так что Луи без помех вышвырнул едва отошедшего от удара и долгих ночных возлияний нахала в переулок через заднюю дверь. Он ждал извинений и собирался получить их любыми путями, пусть даже в виде хрипов со сплевыванием крови и выбитых зубов. Когда Фавре дал отдых рукам и ногам, его бывший противник ползал в уличной пыли, залитый кровью и мочой. Напоследок Луи пнул его, упиваясь хрустом ребер, взял с крышки помойного бака оставленную панаму и одернул полы дорогого костюма. Бросив взгляд на туфли (бежевые, лаковая кожа), Фавре нахмурился, вынул накрахмаленный платок и стер кровь с носков. Потом искоса глянул на англичанина с мыслью о том, как бы врезать ему еще раз, но опять перевел взор на туфли и рассудил иначе.

Водрузив панаму на место, он вернулся в задымленный бар и подозвал бармена.

– Будьте добры, еще одну для моего друга, – указал он на старика.

Испанец-бармен кивнул и потянулся было за бутылкой, но Фавре перехватил взглядом его жест и погрозил пальцем. Поняв, что пойман с поличным, бармен прикусил губу. Луи всегда требовал лучшего, даже когда угощал друзей. Бармен внял предупреждению и достал бутылку марочного шотландского виски, гордость коллекции.

– Мерси.

Уладив дела, Луи направился ко входу в гостиничный вестибюль и по пути едва не столкнулся с консьержем.

Тщедушный консьерж поклонился и рассыпался в извинениях.

– Доктор Фавре! Я как раз вас искал, – произнес он, запыхавшись. – Международный звонок, просят вас пригласить. – Он протянул сложенный листок. – Они отказались продиктовать сообщение, говорят, это срочно.

Луи развернул листок и прочел аккуратно выведенные слова: «Сен-Савен биохимик компани». Французская фармацевтическая компания. Он снова свернул записку и сунул в нагрудный карман.

– Хорошо, я отвечу.

– Кабина для переговоров у нас…

– Я знаю, где она, – перебил его Луи.

Он уже не раз принимал там деловые звонки.

В сопровождении консьержа Фавре прошел к небольшому отсеку за столом регистратора. Оставив провожатого у входа, он уселся на стульчик с обивкой, насквозь пропахшей плесенью и застарелой смесью пота с одеколоном, устроился поудобнее и поднял трубку.

– Доктор Луи Фавре, – сдержанно представился он.

– Бонжур, доктор Фавре, – ответили на другой стороне. – Мы нуждаемся в ваших услугах.

– Если у вас есть мой номер, полагаю, расценки вам тоже известны.

– Так точно.

– Могу я поинтересоваться, какого класса услуги вам требуются?

– Премьер.

Одного этого слова оказалось достаточно, чтобы Фавре невольно приник к трубке. Высший класс. Это значило, что сумма будет как минимум шестизначной.

– Место?

– Бразильская сельва.

– Моя задача?

Собеседник пустился в подробности. Луи слушал, не делая пометок. Каждая цифра и имя осели у него в памяти, особенно одно из них. Он прищурился и выпрямил спину. Собеседник закончил:

– Следует выследить американскую команду и перехватить все, что им удастся открыть.

– А другая команда?

Ответа не было, в трубке лишь что-то потрескивало.

– Я понял и принимаю задание, – произнес Луи. – Завтра до закрытия банка я должен получить на свой счет задаток – половину суммы. Далее, каждая деталь, касающаяся американской команды, будет высылаться мне по личному факсу, и чем скорее, тем лучше.

– В течение часа вы все получите.

– Отлично.

Послышались короткие гудки. Сделка состоялась.

Луи медленно повесил трубку и откинулся на спинку стула. Мысли о деньгах и многочисленные соображения насчет сбора команды он отодвинул на второй план. В его сознании вспыхнуло одно-единственное имя. Новый клиент упомянул о нем вскользь, видимо не понимая его истинной значимости. Будь по-другому, предложение «Сен-Савена» оказалось бы куда менее щедрым. По правде говоря, Луи согласился бы работать даже за бутылку дешевого пойла. Он прошептал заветное имя, точно смакуя на языке:

– Карл Рэнд.

Семь лет назад Луи Фавре работал биологом на службе у «Баз биоложик насиональ де решерш», первого во Франции научного общества. Будучи специалистом по экосистемам дождевых лесов, Луи объездил множество стран – Австралию, Борнео, Мадагаскар и Конго. Однако последние пятнадцать лет его исследования касались лесов Амазонии. Луи часто и помногу путешествовал в этих местах, добиваясь международного признания.

Так продолжалось до тех пор, пока его не угораздило встретить треклятого Карла Рэнда.

Владелец американской фармацевтической фирмы поставил под сомнение научные методы Фавре, после того как стал свидетелем допроса одного из шаманов. Доктор Рэнд не поверил, что упрямого индейца нельзя разговорить иначе, как поочередным отрезанием пальцев, и никакие уговоры не смогли убедить хнычущего янки в обратном. Кожи редкого черного каймана и ягуаровые шкуры, найденные в деревне, доверия к Фавре тоже не прибавили. Рэнд оказался просто не в состоянии понять, что доход с черного рынка может быть неплохим дополнением к образу жизни ученого.

К сожалению, Карл и его бразильские друзья превосходили числом Фавре и его спутников. По приказу местных властей Луи схватили и упрятали за решетку. К счастью, во Франции у него было достаточно связей, чтобы подмазать кое-кого из продажных чиновников и в результате оказаться на свободе, отделавшись легким шлепком.

Однако пощечина Карла Рэнда оказалась гораздо ощутимее. Инцидент навсегда запятнал доброе имя Фавре. Без гроша в кармане, он был вынужден скрываться во Французской Гвиане, где благодаря своей предприимчивости и старым связям на черном рынке ухитрился сколотить отряд лесных наемников. Последние пять лет он прикрывал перевозку наркотиков из Колумбии, вел отлов редких и исчезающих животных для частных зоопарков, избавил свет от одного несносного бразильского инспектора, контролирующего золотодобычу в регионе, и даже вырезал небольшую деревушку, жители которой протестовали против вырубки леса на своей территории. В общем, дел хватало везде.

А теперь подвернулось еще одно – проследить за взводом американцев, ищущих пропавшую экспедицию Рэнда, и присвоить все их находки. То есть в конечном итоге стать первым, кто заполучит некий регенеративный состав, который, как полагают, обнаружила команда Рэнда.

Фавре такая просьба не показалась странной. Гонка за новыми препаратами из растений тропических лесов с каждым годом набирала обороты, принося хозяевам многомиллионные прибыли. Поиски «зеленого золота», очередного чудо-лекарства, привели к началу новой, теперь уже амазонской, «золотой лихорадки». В нехоженых лесных дебрях, где миллионы долларов были брошены на нужды вечно голодных фермеров и неграмотных индейцев, коварство и жестокость были частыми гостями.

Они приходили и уходили незамеченными, вдали от посторонних глаз и бойких языков. Год от года джунгли собирали свою дань – тысячи людей гибли от болезней, нападений и увечий. Пропади там еще кто-нибудь – биолог, этноботаник, фармацевт, – что с того?

Здесь каждому что-то перепадало, и Луи Фавре был готов поучаствовать в дележе. С усмешкой на губах он встал. Ему было отрадно слышать об исчезновении Карла Рэнда четыре года назад. В ту ночь он напился, славя неудачу врага, а сейчас представился шанс поплясать на костях – выкрасть все наработки старого плута, окропив его могилу свежей кровью.

Луи щелкнул засовом кабинки и вышел наружу.

– Надеюсь, вы остались довольны, доктор Фавре, – залебезил консьерж из-за стойки.

– Более чем, Клод, – кивнул тот, – более чем.

Луи подошел к крохотному лифту, древней клетушке с кованой решеткой и деревянным полом, с трудом вмещавшей двоих. Он нажал кнопку шестого этажа, где находились его личные апартаменты. Ему не терпелось поделиться новостями.

Лифт скрипнул, задребезжал и потянулся наверх. Едва дверь открылась, Луи поспешил по коридору к дальнему номеру. Среди немногочисленных постоянных обитателей отеля Фавре занимал многокомнатный номер, куда входили две спальни, тесная кухня, просторная гостиная с зарешеченным балконом и даже подобие кабинета, уставленного книжными стеллажами. Не бог весть какое жилище, но для работы годилось. Персонал был хорошо вышколен и давно успел привыкнуть к чудачествам жильцов.

Луи распахнул дверь и вбежал, мгновенно отметив две небольшие перемены. Сперва он почувствовал знакомый пленительный аромат, наполняющий комнату. Он исходил от горшка на небольшой газовой плите, в котором кипели листья айахуски, чей отвар под названием «натем» обладал сильным галлюциногенным эффектом. Затем он услышал писк факсового аппарата, доносившийся из кабинета. Определенно, новый работодатель знал свое дело.

– Тшуи! – позвал Фавре.

Он не рассчитывал на ответ, просто у народа шуар было принято извещать о прибытии. Луи заметил, что дверь в спальню была чуть отворена.

Улыбнувшись, он прошел в кабинет и увидел, как факс выплевывает очередной рулон распечатки и тот падает на пол рядом с другими. Подробности предстоящей миссии.

– Тшуи, у меня отличная новость.

Луи поднял последний листок из груды на полу и просмотрел распечатку. В ней был перечень участников американской команды:

Луи едва не пропустил последнее имя. А увидев его, крепко сжал распечатку. Натан Рэнд, сын Карла Рэнда. Конечно, иначе и быть не могло. Мальчишка ни за что не упустит возможности поучаствовать в поисках. Фавре закрыл глаза, радуясь такому везению. Похоже, божества дремучего леса решили даровать ему свое покровительство. Кара, которой избежал отец, падет на голову сына. Чем не библейская история?

В этот миг он услышал легкий шорох в комнате напротив, в большей из спален. Луи разжал пальцы, и листок опустился обратно, на кучу бумаги. Будет еще время обдумать детали и сформулировать план. А пока он собирался насладиться предвкушением победы.

– Тшуи! – позвал он еще раз и подошел к спальне.

Дверь отворилась, и комната предстала перед ним в свете свечей и небольшой лампады. На постели под балдахином, полностью нагая, возлежала его пассия. Кровать была несколько шире обычной, крытая белым шелком со сложенной сзади москитной сеткой. Индианка раскинулась на подушках поверх отливающих слоновой костью простыней. На ее бронзовой коже плясали блики свечного пламени, а вокруг головы венцом разметались пряди великолепных черных волос. Глаза ее были полуприкрыты от истомы и натема – на прикроватном столике стояли две чашки, пустая и полная.

У Луи в который раз перехватило дыхание при виде подруги. Он встретил красавицу три года назад в Эквадоре. Она приходилась женой вождю шуаров, но лишь до той поры, пока этот глупый изменник не вывел ее из себя, за что и был зарублен собственным мачете. Несмотря на то что измены и убийства довольно часто практиковались среди вероломных шуаров, Тшуи изгнали из племени. Ее голой выслали в джунгли, объявив неприкасаемой даже для членов семьи.

В округе ее знали как знахарку, своего рода шамана в юбке, что само по себе было большой редкостью. Она применяла вавек, или искусство наложения злых чар, и своими талантами в области ядов, пыток и забытого искусства тсантсы – высушивания голов – внушала соплеменникам в равной мере уважение и страх. По правде сказать, тогда единственным украшением изгнанницы была сушеная голова мужа на бечевке, приютившаяся меж ее смуглых грудей.

В таком виде Луи нашел это дикое и прекрасное исчадие джунглей. Несмотря на то что во Франции его ждала законная супруга, он оставил женщину себе. Та, впрочем, не противилась, особенно после того, как Фавре с подручными вырезали в отместку за нее всех жителей деревни, включая женщин и детей.

С этого дня они сделались неразлучны. Тшуи, как истая мастерица ведения допросов, прекрасно знающая джунгли, всюду сопровождала Луи. С каждым походом ее страшная коллекция пополнялась – по всей комнате с полок смотрели сорок три тсантсы, каждая не больше сморщенного яблока. Веки и рот их были зашиты, а волосы свешивались с полок подобно бородатому мху. В этом искусстве индианка поистине не знала себе равных.

Как-то раз Луи довелось наблюдать ее за работой. И этого раза оказалось достаточно.

С хирургической точностью она чулком снимала кожу с черепа жертвы, подчас еще живой и сопротивляющейся. Тшуи была настоящей художницей своего жуткого дела. Выварив кожу с волосами в кипятке и высушив ее над углями, индианка при помощи костяной иглы зашивала отверстия и наполняла кожу горячей галькой и песком. Пока кожа сжималась, она пальцами придавала ей форму, добиваясь при этом удивительного портретного сходства.

Луи бросил взгляд на дальний прикроватный столик, где покоился ее свежий шедевр. То была голова офицера-боливийца, которому вздумалось пошантажировать некоего перевозчика кокаина. Работа поражала детальностью исполнения – от ухоженных усиков до спадающей челки на лбу. Любой музей мог бы гордиться такой коллекцией. Собственно, персонал «Сены» действительно считал Луи университетским антропологом, собирающим музейные образцы. Если кто и думал иначе, то благоразумно помалкивал.

– Ма шери, – произнес он, обретя голос. – Дорогая, у меня чудесные новости.

Она подкатилась ближе и произнесла что-то отрывистое и призывное. Тшуи вообще редко разговаривала – по словцу то тут, то там. В остальном же, как лесная кошка, она обходилась движением, взглядом или тихим мурлыканьем.

Луи не мог устоять. Шляпа и костюм упали на пол, и спустя мгновение они сравнялись в своей наготе. Его покрытое шрамами тело было мускулистым и поджарым. Он залпом проглотил оставленный настой, пока Тшуи исследовала один из его шрамов, прочерченный от живота к паху. По его спине пробежала дрожь.

В тот миг, когда зелье разлилось по его жилам, обостряя чувства, Фавре ринулся к ней, податливой и манящей, погрузился в ее жаркую плоть. Разгоряченная поцелуями, индианка исступленно полосовала его острыми ногтями.

Вскоре комната покачнулась – алкалоиды чая затевали игру с его воображением. Краски, тень и свет заплясали по стенам. На секунду Луи померещилось, будто ряды иссушенных голов наблюдают за их утехами, будто мертвецы не сводят с него глаз, пока он и Тшуи сходятся во все нарастающем ритме. Это только придало ему возбуждения. Он подмял женщину под себя, не уставая проникать в нее снова и снова с почти звериным рыком, рвущимся из груди.

С полок взирали слепые лица покойников.

Напоследок, прежде чем страсть и острое наслаждение заставили Фавре забыть обо всем, его посетила дикая мысль. Последним трофеем, украшением будуара станет подарок от сына врага, от сына того, кто разорил Луи, – голова Натана Рэнда.