Онлайн чтение книги Бедный Пьеро
Действие третье

Та же сцена. Все действующие лица в тех позах, в каких застало их окончание второго действия.

Пьеро (раздраженно). Тереза! Эта свечка жжется. Вы забыли снять с нее нагар!

Тереза. О, Пьеро, прости, я не заметила. Сейчас сниму. (Вдруг оторопело останавливается и смотрит на него так, словно видит впервые.) Ай!.. Пьеро, значит, ты...

Пьеро. Как видишь, воскрес. Наверное, благодаря этой свечке, которая дымит так, что можно задохнуться. (Гасит свечу и бросает ее прочь.)

Луиджи (смотрит на Пьеро как завороженный). Типичный случай мнимой смерти.

Пьеро. Я подумал то же самое, когда проснулся в этом элегантном облачении среди цветов и украшений сомнительного свойства. Я так крепко спал после снотворного, что, судя по всему, едва не стал жертвой трагической ошибки. Хотя атмосфера веселья, царившего здесь еще минуту назад, и заставляет меня усомниться в том, что событие это присутствующие приняли так уж близко к сердцу. Но я бы не хотел, чтобы мое неосмотрительное воскресение испортило все дело. Прошу, господа, продолжайте же смеяться и веселиться. Чувствуйте себя так, словно я все еще на том свете. Вы не сочтете нескромным мое желание присоединиться к вашему веселью?

Пелаэс. Простите, синьор Пьеро. От всей души поздравляю вас с благополучным воскресением и позвольте разъяснить это забавное недоразумение...

Пьеро (жестом заставляя его замолчать, поворачивается к словно окаменевшей Терезе). Я не хотел бы прослыть негостеприимным, но не объяснишь ли мне ты, что здесь делают все эти люди?

Тереза. Пьеро, ты жив, какое счастье!..

Пьеро. Может быть, ты все же ответишь? Если память мне не изменяет, в завещании я просил оповестить всех о моей смерти лишь после похорон. Похороны вроде бы еще не состоялись, а ты уже наприглашала гостей...

Тереза. Сейчас я тебе все объясню. Они смеялись, потому...

Пелаэс. Потому что наш друг Освальдо принес весть о смерти Демаджисти.

Пьеро (вздрагивает). Паоло умер?

Тереза. Вот видишь, ты тоже... оплакиваешь его...

Демаджисти. Да нет же, я не умер. Произошло недоразумение. Потому-то все и развеселились. Но только чуть-чуть.

Пьеро (Терезе). Велел я или не велел никому не сообщать о моей смерти?

Тереза растерянно молчит.

Ионе (тихо Маркантонио). Я всегда говорила, что у него сволочной характер.

Маркантонио (тихо). Даже смерть его не изменила.

Пьеро (Терезе). Отвечай, дорогая: велел или не велел?

Тереза. Да, Пьеро, ты велел, но...

Пьеро. Но вам всем, как всегда, наплевать на мои распоряжения.

Тереза. Нет, Пьеро, клянусь тебе, мы сделали все, чтобы никто ни о чем не узнал... Но слух как-то сам просочился...

Пелаэс. Простите, синьор Пьеро, что я вмешиваюсь в ваши дела, но я считаю себя вправе высказаться, ибо пришел сюда не по своей воле: я бы охотнее остался дома, но моя жена, приятельница вашей жены, заставила меня... Вы же знаете этих женщин.

Пьеро. Весьма вам признателен, но я вас не звал.

Пелаэс. Пусть так, но, не говоря уже о том, что мы не получили никакого удовольствия от этих похорон, я считаю своим долгом заметить: покойник не имеет права требовать, чтобы его хоронили втайне.

Демаджисти. Похороны, между прочим, — это своего рода смотр живых, лишняя возможность на людей посмотреть и себя показать.

Пьеро. Потому-то я и хотел, чтобы все было сделано без шума.

Пелаэс. Вот это уж, простите, подло.

Освальдо. Покойника не убудет, если люди посмотрят, как его хоронят.

Лола. Это благородный обычай, приятный для живых и делающий честь мертвым. Поэтому похороны оставьте уж нам.

Освальдо. Похороны принадлежат живым, а покойник пусть занимается своим делом и не вмешивается.

Пьеро. А мне наплевать! Я не желаю, чтобы обсуждался вопрос о правах покойника. Не желаю, и все. И убирайтесь отсюда вон!

Пелаэс (торжественно застегивает пиджак). Пожалуйста. В другой раз лучше сам умру, чем приду на ваши похороны.

Пьеро. Вы мне сделаете большое одолжение. А что касается меня, то на ваши похороны я, конечно, не явлюсь.

Пелаэс. Надеюсь. (Поворачивается к жене.) Пойдем, Лучилла.

Синьора Пелаэс (растерянно, Терезе). Прощай, Тереза, мужайся... то есть я хотела сказать — не мужайся... Ой, прости. Это неожиданное воскресение...

Пелаэс (обращается к Терезе, многозначительно глядя при этом на Пьеро). Синьора, приношу вам свое искреннее соболезнование. (Уходит, демонстративно ни с кем не попрощавшись.)

Синьора Пелаэс (обнимая Терезу). До свидания, Тереза! Крепись! (Уходит.)

Освальдо. (кланяется Терезе). Синьора... (Уходит.)

Демаджисти. Некрасиво как-то получилось: ни к чему эти стычки между гостями и покойником... то есть бывшим покойником. Ну, да ладно, все хорошо, что хорошо кончается. А теперь, когда здесь остались все свои, я хочу предложить одну вещь.

Анджелика (вносит венок и обращается к Пьеро). Вот, венок принесли.

Пьеро (Терезе). Это еще что за венок!

Анджелика. Ой, какой покойничек сердитый! (Бросает венок и убегает.)

Пьеро (Терезе). Я предупреждал — никаких цветов! И что же? Полюбуйтесь — цветы так и сыплются. Вот, один у меня даже в ухе.

Тереза. Прости, Пьеро, но когда все узнали, начали присылать...

Пьеро. Выходит, надо всегда делать так, как хотят другие? (Подходит к венку и читает надпись на ленте.) «От друзей — Демаджисти и Лолы». (Растроганно, Демаджисти.) О, спасибо. Какой красивый!

Демаджисти (скромничая). Да что ты, ничего особенного.

Пьеро. Нет-нет, он великолепен. (Приосанившись, примеряет венок перед зеркалом.) Просто не знаю, как тебя благодарить.

Демаджисти. Я подскажу тебе. Это как раз и есть мое предложение. Понимаешь, из-за твоей смерти мне пришлось отложить свадьбу, назначенную на сегодня. Кроме того, нужно ведь отпраздновать и твое воскресение. А поскольку мы уже все в сборе, нельзя ли отпраздновать оба эти события здесь, у тебя?

Пьеро. А что, недурная идея!

Маркантонио. Наконец он начинает что-то соображать.

Пьеро (Демаджисти). В таком случае позволь предложить твоей невесте эти цветы. (Преподносит венок Лоле.)

Лола (растроганно). О, спасибо! Как они красивы!

Пьеро (скромно). Да что вы, ничего особенного!

Демаджисти. Нет-нет, они великолепны!

Пьеро. Пара жалких веток, уверяю вас!

Демаджисти (Пьеро). Ты ничего не затевай. Мы сами обо всем позаботимся. (Уходит вместе с Лолой.)

Маркантонио (Пьеро). А знаешь, смерть пошла тебе на пользу. Ты выглядишь гораздо лучше, чем до нее.

Пьеро. Ты находишь?

Маркантонио. Никакого сравнения...

Пьеро. И правда, я чувствую себя как-то бодрее. Анджелика!

Анджелика. Я тут.

Пьеро. Туфли.

Тереза. Прости меня, Пьеро!

Пьеро. Что такое?

Тереза. Я сделала доброе дело... в память о тебе.

Пьеро. Как прикажешь это понимать?

Тереза. Я отослала твою старую обувь священнику, чтобы он раздал ее бедным.

Пьеро. Вот как, значит, бедняки из нашего прихода разгуливают теперь в моих старых туфлях. А где же новые?

Тереза. А новые... я отдала нашей привратнице.

Пьеро. Ты с ума сошла? Пару новехоньких туфель?

Тереза. Но ведь ты в них уже не нуждался...

Пьеро. Можно было, кажется, подождать немножко. Анджелика!

Анджелика.  Тут я.

Пьеро. Пойди к привратнице, скажи, чтобы она принесла мои туфли.

Анджелика. Иду.

Луиджи. Да оставь ты ее, бедняжку, в покое. Раз уж подарили, пусть носит.

Пьеро. Отдай ей свои, если тебе так хочется. А мои мне нужны самому. Я хочу пойти прогуляться.

Луиджи. Ты что! Вы только послушайте его: человек едва воскрес и уже хочет уйти из дому. И куда же это ты собрался?

Пьеро. Просто подышать свежим воздухом.

Тереза (со стоном). Ах!..

Пьеро. Что еще стряслось?

Тереза. Твои костюмы... Я тоже подарила.

Пьеро. Ну можно ли найти человека глупее тебя? Оставить меня во фраке и без туфель? Как я покажусь на улице в таком виде?

Луиджи. Прости, но ты ведь должен был...

Пьеро. Отправиться на тот свет. И поэтому вы мне соорудили такой миленький туалетик.

Маркантонио. Прости, Пьеро. Ты, конечно, не обижайся... но ведь всех покойников так одевают.

Пьеро (заподозрив неладное, ощупывает спину, и выражение неописуемого ужаса появляется на его лице). Так я и знал! Вы изрезали мне фрак!

Тереза.  Иначе он никак не налезал.

Пьеро. Идиоты! Новехонький фрак! Я же его пару раз только надевал!

Тереза. Но ведь он тебе был узок. Ты еще на нашей свадьбе в нем был, помнишь? Сколько чудесных воспоминаний связано с этим фраком! Мы тогда думали, что вся наша жизнь будет состоять из праздников и фрак ты будешь носить чуть ли не каждый день. А вместо этого...

Пьеро. А вместо этого вы превратили его вот во что. Мой единственный вечерний туалет.

Тереза. Но ты же умер, Пьеро.

Пьеро. Вы что, не могли разрезать какой-нибудь старый костюм? Кому нужна вся эта элегантность? Или, может быть, на том свете принимают только во фраках?

Тереза. Ну вот и привратница.

Маркантонио (обращаясь к ней). Синьор Пьеро воскрес. (Привратница не реагирует.) Он воскрес!

Привратница. Да не кричите, я поняла.

Пьеро. Мне очень жаль, что это столь радостное для меня событие для тебя оборачивается несколько печально, но я вынужден просить тебя вернуть туфли, которые тебе подарили.

Привратница. Пожалуйста.

Пьеро (смотрит на туфли, потом на привратницу. Говорит строго). Послушай, милая, это что еще за шутки? Мои туфли были совсем новые. А эти — старые и стоптанные. Неужели ты полагаешь, что я надел бы подобную рвань?

Привратница. Вот я и удивилась, когда мне их дали. Только, как говорится, дареному коню...

Пьеро. Ну, хватит болтать вздор. Иди принеси мои туфли.

Луиджи. Ох, я совсем забыл. Прости меня, Пьеро, я подумал, что привратница может походить и в моих туфлях, а твои взял себе на память: ведь размер v нас с тобой один и тот же... Тем более что...

Пьеро. Я был мертв, понятно? Но сейчас я жив, и будь любезен вернуть мои туфли.

Луиджи (разочарованно, привратнице). Сами видите, я не виноват, но теперь я вынужден просить вас вернуть мне мои.

Привратница. А я что же, должна остаться босиком? Свои-то я уже выбросила.

Луиджи. Не думаете же вы, что босиком должен остаться я! Я понимаю, можно быть щедрыми, но, как говорили древние римляне, эст модус ин ребус, то есть — все хорошо в меру.

Пока происходит операция «обмен туфлями», в результате которой привратница уходит в покойницких тапочках, синьора Ионе, увидев, какой оборот принимают дела, вынимает из своей сумочки часы и бумажник Пьеро и протягивает их ему. Между тем старый Маркантонио снимает брюки. Пьеро внимательно и упорно изучает галстук Луиджи, и тот, заметив, что является объектом столь пристального внимания шурина, начинает медленно развязывать узел галстука.

Луиджи. Видишь ли, поскольку у нас один размер...

Пьеро. Понимаю, понимаю. Проверь, не одного ли размера у нас с тобой портсигары.

Луиджи. Ах да. (Возвращает Пьеро портсигар.) Это все на память о тебе.

Пьеро. А ты не растерялся: захватил сразу несколько сувениров!

Луиджи. Ты же знаешь, как я сентиментален.

Пьеро. Да-да, у тебя страсть к сувенирам. Может быть, ты хотел музей открыть?

Луиджи. Это все потому...

Пьеро. Что у нас один и тот же размер. Я понимаю. А мои домашние туфли?

Луиджи. Вот их я не брал.

Тереза. Позволь, домашние туфли ты же сам завещал Анджелике.

Пьеро. Ах, вы уже и завещанное разделили?

Тереза. Ну, если говорить откровенно, так домашние туфли — единственное, что ты оставил по завещанию.

Пьеро. Ну и молодцы! Времени зря не теряли. Мне очень жаль, но... Анджелика!

Анджелика. Я здесь.

Пьеро. Тот факт, что я вспомнил о тебе в своем завещании, главным образом объясняется совпадением двух совершенно независящих друг от друга обстоятельств. Я имею в виду мою смерть и огромный размер твоей ноги. Мне известно, что ты не раз тайком надевала мои шлепанцы, почему они превратились в два корыта. Поскольку первое обстоятельство отпало, тебе остается лишь вернуть мне то, что я тебе завещал.

Анджелика. Так я и думала. (Снимает шлепанцы и уходит.)

Возвращаются Демаджисти и Лола с бутылками шампанского и закусками.

Демаджисти. Да здравствует воскресший!

Пьеро. Да здравствуют молодожены!

Появляются гости, все пьют, танцуют. В самый разгар веселья посыльный приносит гроб.

Анджелика (входит и обращается к Пьеро). Гроб принесли.

Пьеро. Какой гроб?

Анджелика. Для вас.

Луиджи. Ах да. Мы же не отменили заказ. (Гостям.) Пройдите, пожалуйста, в другую комнату.

Все. кроме Луиджи и Пьеро, выходят в соседнюю комнату, где веселье продолжается. Анджелика впускает посыльного. Тот вносит гроб, осторожно ставит его на пол и утирает пот со лба.

Посыльный. До чего тяжелый!

Пьеро. Спасибо, но он уже не нужен. Мертвый воскрес.

Посыльный. Воскрес?

Пьеро. Да, да. А что в этом необыкновенного? Воскресший — это я.

Посыльный. Черт побери, если бы я знал раньше, не тащил бы эту тяжесть наверх.

Пьеро. Мне очень жаль.

Посыльный. Ну, что поделаешь. Только как теперь доставить его обратно? Нам велели сделать все поаккуратнее, чтобы не бросалось в глаза. Поэтому фургон я сразу же отпустил. Позвоните в похоронное бюро, пусть пришлют машину.

Луиджи (Пьеро). А может, ты оставишь его... на всякий случай... в общем, до того момента, когда он действительно понадобится?

Пьеро. Нет, тогда я закажу новый. Вдруг мода к тому времени изменится. Кстати, может, купишь его ты? Ведь размеры у нас, кажется, одинаковые...

Луиджи. Спасибо, но у меня склонность к полноте.

Пьеро. У меня тоже. Поэтому лучше всего отправить его обратно.

Луиджи. И пусть нам вернут деньги.

Пьеро. Дело не в деньгах, просто мне хочется поскорее убрать его из дома.

Луиджи (посыльному) Может, вы вернете его в похоронное бюро за полцены?

Посыльный. За полцены? Можно, конечно. Я скажу, чтоб прислали машину. До свидания. (Уходит.)

Луиджи. Ну а теперь хватит грустить. Пойду выпью за твое здоровье! (Уходит в другую комнату.)

Со стороны лестницы доносятся нарастающей силы стенания. Вбегает Тереза.

Тереза (испуганно прислушиваясь). Пьеро, по-моему, это твоя сестра Элизабетта!

Голос Элизабетты. О, наш дорогой ангел, на кого же ты нас покинул? Вечная тебе память...

На сцену выходит этакий седой гренадер в юбке, с широким красным лицом, покрытым довольно густой растительностью. Элизабетта в трауре, с чемоданом. Не обращая внимания на Пьеро, держащего в одной руке бокал шампанского, а другой отправляющего в рот сладости, она подходит к Терезе и говорит трагическим тоном.

Неужели, неужели он умер?!

Тереза (после объятий). Спроси у него. (Указывает на Пьеро.) Ты меня, пожалуйста, извини, но у меня там гости. Приходи потом закусить.

Элизабетта (поворачивается к Пьеро и спрашивает тем же тоном). Ты понимаешь, что такое смерть?

Пьеро (с набитым ртом, спокойно). Да-да, понимаю.

Элизабетта (вздрагивает, протирает глаза, обалдело смотрит на него, только сейчас начиная соображать, что говорит с самим Пьеро). То есть как это...

Пьеро (все так же спокойно). Случай мнимой смерти. Не хочешь ли чего-нибудь с дороги? (Протягивает ей вазу.)

Элизабетта. Ох, святые угодники! Как же теперь быть?

Пьеро. С чем?

Элизабетта. Когда принесли телеграмму, мой муж сразу же все понял. Он так разволновался, что его хватил удар. Сейчас, слава богу, все прошло.

Пьеро (разочарованно). Уже?

Элизабетта. К счастью, да. Ты же знаешь, какое у него больное сердце. Сильное волнение может его убить. Но сейчас он уже вне опасности.

Пьеро. Слава богу.

Элизабетта. Но врач сказал, что еще одно такое потрясение — и он отправится на тот свет. Послушай, Пьеро... он ни в коем случае не должен знать, что ты воскрес. Этого он не вынесет.

Пьеро. Как?! Он знает, что я умер, и чувствует себя превосходно, а известие о том, что я жив, может его убить?

Элизабетта. Пьеро, пойми же меня правильно. У Панталео такая ранимая душа. Ты ведь сам знаешь, как он тебя обожает. Один удар он уже перенес и, к счастью, оправился от него.

Пьеро. Ну и слава богу.

Элизабетта. Но если он узнает, что ты воскрес, от радости его хватит второй удар, и тогда конец.

Пьеро. Ах, бедняга. Ну что ж, пусть он продолжает думать, что я мертв, если от этого ему лучше.

Элизабетта. Пьеро, ты все иронизируешь, а ведь у Панталео благороднейшее сердце. Он тебя обожает: он может умереть от радости. Ты понимаешь, что это такое? Сейчас он — сама скорбь: глубокая, неизгладимая, вечная, но... спокойная, да-да, теперь уже спокойная.

Пьеро. Быстро же он успокоился. Но, как бы то ни было, не могу же я вечно притворяться мертвым только потому, что это приятно моему шурину.

Элизабетта. Ну конечно, рано или поздно он все узнает. Мы подготовим его постепенно, осторожненько. А сейчас, пока рана еще так свежа, нужно поберечь его.

Пьеро. Ну так не сообщай ему ничего, а когда вернешься домой...

Элизабетта. Он здесь.

Пьеро. Как, он тоже приехал?

Элизабетта. Ну да, он только на минутку задержался внизу, в баре, чтобы подготовиться к последнему испытанию.

Пьеро. Послушай, не пускай его сюда. Скажи, что, если он увидит мой труп, его может хватить второй удар.

Элизабетта. Пьеро, ты все еще меня не понял. От первого удара он уже оправился. А если и не совсем, так сейчас там, внизу, он подкрепится каким-нибудь коктейлем. Но он хочет увидеть твой прах.

Пьеро. Смотрите, пожалуйста, какие притязания.

Элизабетта. Он говорит, что должен сказать тебе последнее прости.

Пьеро. Я его освобождаю от этого долга.

Элизабетта. Ну не упрямься, иди и ляг на кровать!

Пьеро. Да отстань ты от меня!

Элизабетта. Умоляю тебя. Пьеро, сделай это ради него.

Пьеро. А нельзя сказать ему, что меня уже унесли?

Элизабетта. Нет. В баре он узнал, что ты еще здесь, и успокоился: больше всего он боялся опоздать.

Пьеро. Это очень мило с его стороны, но мертвецом прикидываться я не буду.

Элизабетта. Ну неужели тебе трудно сделать это ради него?

Пьеро. Послушай, а что, если ты покажешь ему гроб?

Элизабетта. Пустой?

Пьеро. Пустой. Скажи, что я там.

Элизабетта. Он уже идет! Спрячься!

Пьеро скрывается в соседней комнате.

Панталео (это высокий и грузный мужчина, с трагическим выражением лица, медленно передвигающийся на массивных, как у слона, ногах. Отмахиваясь руками, словно кто-то пытается его удерживать, он восклицает проникновенным голосом). Не говорите мне ничего!

При виде гроба он в ужасе прикрывает глаза рукой и делает вид, что только необыкновенное усилие воли помогает ему совладать с собой и не выбежать из комнаты. Затем он начинает медленно отводить руку от лица, содрогаясь от рыданий. Во время этой немой сцены в комнату входит Тереза и передает Элизабетте тарелку с куском торта.

Тереза. Не спускай с него глаз: как бы он не натворил глупостей.

Элизабетта (супругу). Мужайся, Панталео. Я знаю, что словами здесь не поможешь. Лишь время может смягчить горечь утраты. Но живые должны жить...

Панталео (издавая звук, похожий на рычание). Нет! Оставьте меня! Оставьте меня!

Элизабетта (спокойно уписывает торт). Я сочувствую твоему горю. Но будь же сильным, будь мужчиной. Сейчас твой шурин уже там (показывает на небо), он смотрит на тебя и шлет нам свое благословение. Наш долг — жить для других.

Тереза (тихо). Да скажи ты ему, наконец, что Пьеро жив.

Элизабетта. Избави бог! На него эти слезы действуют благотворно. (Протягивает Панталео тарелку с куском торта. Тот смотрит на нее с изумлением). Такова уж воля усопшего.

Панталео. Какая благородная душа!

Анджелика (входит и тихо говорит Терезе). Синьора, мороженое уже начало таять.

Тереза (Элизабетте). Извини. (Уходит с Анджеликой).

Из соседней комнаты вместе с веселым звоном бокалов и радостными восклицаниями доносятся звуки радиолы. Через приоткрытую дверь видны пары, кружащиеся в вальсе.

Панталео (шокированный). Они танцуют?

Элизабетта (смиренно). Такова воля покойного.

Панталео. Какая благородная душа! Он не хотел, чтобы над его гробом проливали слезы. Ну что ж, потанцуем и мы, раз уж ему так хотелось. (Со вздохом поднимается и с грустным лицом начинает медленно танцевать.)

Входит посыльный.

Посыльный. Разрешите? Мы пришли за гробом.

Панталео. Уже?

К величайшему изумлению посыльного, скорбно вздыхает и целует гроб.

Посыльный (вынимая из кармана ассигнацию). Платить вам?

Панталео (удивленно). А что, вы их покупаете?

Посыльный. Совершенно верно. Один наш служащий покупает его по сходной цене. Но он хочет, чтобы никто об этом не знал.

Панталео (обменивается многозначительным взглядом с женой и тихонько говорит посыльному, стараясь, чтобы его не услышали в соседней комнате). Я-то буду нем как рыба. Но и вы обещайте никому ни слова! (Берет ассигнацию и разглядывает ее.) Маловато, пожалуй!

Посыльный. Больше мне не дали.

Панталео (украдкой кладет деньги в карман и, не спуская глаз с двери, тихо говорит.) Не можете ли вы мне растолковать, что с ним сделает этот самый покупатель?

Посыльный (со смехом). Ну, а что с ними делают всегда?

Панталео (растерянно). Этого-то я и не знаю.

Посыльный (co смехом) . Ах, не знаете? Вот счастливчик!

Начинает вытаскивать гроб.

Панталео (посылая воздушные поцелуи). Прощай, прощай!

Элизабетта (вошедшей Терезе). Пойдем и мы следом, а то Панталео догадается.

Из соседней комнаты выходят Ионе, Маркантонио, Луиджи, Клелия, Анджелика, Демаджисти, Лола и другие гости. Образуется траурный кортеж, возглавляемый Панталео. Несколько мгновений сцена пуста. Но вот крадучись выходит Пьеро. Убедившись, что в комнате никого нет, он приближается к окну. С улицы доносятся медленные торжественные звуки похоронного марша. До глубины души растроганный видом собственных похорон, Пьеро отходит от окна и утирает слезу.

Когда занавес опускают, участники похоронной процессии проходят перед зрителями по авансцене, одни уходят за занавес, другие выходят из-за него — движение идет по кругу. Когда актеров не видно, они успевают изменить что-нибудь в своем костюме или в гриме, чтобы у зрителя создалось впечатление, будто он видит все новых и новых людей и кортеж бесконечно велик. Так перед нами проходят:

1) все участники спектакля в том виде, в каком они выступали перед нами;

2) все с раскрытыми зонтиками;

3) все со свечами или факелами в руках;

4) все в церковном облачении;

5) с длинными приставными носами, в темных очках;

6) все плешивые;

7) все с пышными шевелюрами;

8) в военном обмундировании, с касками на голове и т. д.;

9) в треуголках дипломатов, адмиралов и т. п.;

10) в монашеском одеянии с капюшонами;

11) с духовыми инструментами и барабанами (оркестранты).

При этом зрители увидят все аксессуары похорон, как-то:

подушку с орденами и медалями; подушку со шпагой;

развевающиеся плюмажи, которыми украшают катафалки; а также:

12) капельмейстера оркестра с маршальским жезлом вместо дирижерской палочки;

13) плакальщиц;

14) мэра в цилиндре и с трехцветной лентой через плечо;

15) представителей городских властей в цилиндрах;

16) человека, делающего вид, будто он произносит надгробное слово;

17) плачущего мужчину;

18) двух участников процессии, живо обсуждающих какие-то свои дела, и так далее и тому подобное (актеры все те же, и проходят они под все тот же похоронный марш).

К о н е ц

■