Онлайн чтение книги За красными ставнями Behind the Crimson Blind
Глава 15

Они поднимались по крутой узкой каменной лестнице, по бокам громоздились грязные белые стены. Свет и шум Литл-Сокко оставались за аркой внизу. Впереди на них надвигался таинственный сумрак Казбы. Некоторые говорят, что Казба не опасна, но и они считают ее непредсказуемой. То, что кажется зловещим, может быть безвредным, а то, что выглядит невинным, на поверку может оказаться хуже королевской кобры.

Пола шла между Альваресом слева и Биллом справа от нее. Хотя Альварес, как обычно, не носил огнестрельного оружия, под жилетом сбоку была спрятана петлей вниз смертоносная резиновая дубинка. Со столика дежурного в отеле он также позаимствовал серый брезентовый мешок, который нес в левой руке.

Сэр Генри Мерривейл в надвинутом на уши котелке замыкал шествие, горько жалуясь на свои ноги.

Пола, хотя и говорила тихо, тараторила, как заведенный граммофон. Впрочем, остальные тоже не умолкали, хотя впоследствии горячо отрицали это.

— Почему мы должны идти с этой стороны? — шептала Пола. — Билл почти пять лет запрещал мне ходить в Казбу по ночам. А этот торговец коврами наверняка живет далеко отсюда.

— Ночью сюда лучше не соваться, — пробормотал Билл. — По крайней мере, в прежние дни, когда Казба была открыта со всех сторон.

— Понимаете, миссис Бентли, — тихо объяснил Альварес, — конечно, я веду вас кружным путем, но мы не должны встречаться с полицейским отрядом перед магазином. — Он с улыбкой добавил: — Пожалуйста, не бойтесь. Это почти туристский маршрут.

Сверху по каменным ступенькам зазвучали шаги босых ног, и впереди появилась невероятно высокая фигура в белом бурнусе с остроконечным капюшоном. Благодаря темноте она казалась почти семи футов ростом. Внезапно фигура устремилась к ним, бормоча ругательства.

«Уэбли» моментально оказался в руке Билла. Правая рука Г. М. с поразительной быстротой метнулась к карману брюк.

Однако Альваресу достаточно было всего лишь произнести строгим голосом фразу по-арабски, чтобы высокая фигура в мгновение ока промчалась мимо.

— Что-нибудь не так, старина? — небрежно осведомился Билл, пряча пистолет.

— Он просто проклинал иностранцев, — засмеялся Альварес. — Не обращайте внимания на такие инциденты — они ничего не значат. Но если кто-то из воровского племени подумает, что у нас есть деньги… Поглядывай направо, Билл, а я буду смотреть налево.

— Знаете, — задумчиво промолвил Г. М., — это может служить вторым местом отдыха для Аллаха. А может, и нет. Эта ходячая простыня словно сошла со страниц М.Р. Джеймса.[104]Джеймс, Монтегью Роудс (1862–1936) — английский ученый-медиевист и писатель, автор историй о привидениях.

— Ну, не совсем, — улыбнулся Альварес. — Теперь внимание!

Они вышли на открытое пространство. Узкие переулки впереди, казалось, пронизывали белесые и терракотовые стены домов.

Альварес подтолкнул Полу локтем:

— Как видите, муниципальные власти пытались осветить Казбу. Особых успехов они не добились, но все же.

Посмотрев налево, Пола увидела источник очень слабого света. Призрачные двери на узкой пустой улочке были закрыты наглухо. В конце она упиралась в ярко-голубую стену. Единственная электрическая лампочка, свисавшая с планки под крышей, горела под металлическим абажуром, на котором был указан номер.

— Видите номер? — спросил Альварес. — Они точно подсчитывают…

Внезапно кто-то пробежал мимо Г. М., который выругался так, как умел только он. В воздухе просвистел камень, угодивший прямиком в лампочку.

— Угу, — проворчал Г. М.

Но Пола как зачарованная смотрела на улочку справа, такую извилистую, что было непонятно, ведет она вверх или вниз. Темноту нарушало только пятно света на тротуаре. Одна из двойных дверей была открыта, и на едва освещенной панели из матового стекла виднелась надпись красными буквами — как ни странно, по-английски: «Отель Сатаны».

— Не смотрите туда, куколка, — с отвращением произнес Г. М. — Это выглядит привлекательно, но в действительности таковым не является.

— Ах вы, старый тискатель! — пробормотал Альварес, думая, что щеголяет новым английским ругательством. — Полагаю, вы уже там побывали?

— Человеку свойственно любопытство, не так ли? — сердито отозвался Г. М. — Но это обман. Они не держат их в доме — вам приходится самому их приводить, — загадочно добавил он. — Что это за способ делать бизнес, а?

— Пожалуйста, прекратите разговоры! — приказал Альварес. — Мы идем дальше.

Они двинулись по горбатой узкой улочке между высокими грязными стенами, потом свернули в другую и третью. Несколько раз в сандалии Полы попадала грязь, заставляя ее вздрагивать. Альваресу часто приходилось пользоваться фонариком. Иногда в арке старой мавританской башни горел свет, настолько тусклый, что казался желтым.

— Знаете, — внезапно заговорил Г. М., все еще размышляя об «Отеле Сатаны», — некоторые из таких заведений могут использоваться как обычные отели. Я знал человека, который оставил в одном из них свой багаж и ушел с друзьями, а когда поздно ночью вернулся, обнаружил, что хозяин вышвырнул его вещи и сдал номер девице с деловыми целями. Будучи достойным парнем, он не мог туда вторгнуться.

— Тсс!

— Угу. Молчу.

Поскольку правая рука Билла сжимала рукоятку «уэбли», а правая рука Альвареса — петлю дубинки, любой, атаковавший Полу спереди, быстро превратился бы в фарш. Пола знала это, но с каждым шагом боялась все сильнее.

Отчасти страх вызывало присутствие невидимой жизни за потрескавшимися стенами, а отчасти — ощущение сдавленности между грязью под ногами и усеянным звездами черным небом. Несмотря на годы, проведенные в Танжере, Пола чувствовала себя иностранкой. Улица пахла незнакомой кухней (а запах арабской стряпни может быть тошнотворным) и даже незнакомым мусором. Со всех сторон лаяли невидимые собаки. Пола многое отдала бы хоть за одно освещенное окно.

За закрытой дверью в длинной белой стене, чьи зубцы вырисовывались на фоне неба, Пола услышала странную музыку. Звучали струнные, волынки и какой-то ударный инструмент, отбивающий ритм. Не слишком громкая музыка ускоряла темп, сопровождаясь чем-то похожим на топот многочисленных ног.

Пола и мужчины остановились.

— Не одно ли это из тех мест, — спросила Пола, на мгновение радуясь темноте, — где арабские девушки танцуют обнаженными на столе, извиваясь, как змеи?

— Да. — Билл мрачно посмотрел на открытую дверь. — Надеюсь, ты не хочешь туда войти?

— Ну-у, — протянула Пола, — вообще-то я бы не возражала.

— Ты? Женщина? Тебе-то это зачем?

— Не знаю, — искренне ответила Пола. — Но всем женщинам нравится смотреть такие представления, хотя они редко в этом признаются. Это вполне естественно.

Альварес посмотрел на светящийся циферблат своих часов. Музыка и топот ног еще сильнее ускорили темп.

— Не так давно подобных мест в Танжере было много, — сказал Альварес. — Но председатель совета велел закрыть их. Конечно, они еще существуют, но подпольно. Председатель совета…

— Снова тот пьяный голландец? — свирепо осведомился Г. М.

— Но я же говорил вам, что Мейнхеер Хоофдстук — превосходный человек, — запротестовал Альварес. — И он вообще не пьет.

— Значит, ему следовало бы пить, — заявил Г. М. — Это пошло бы на пользу жалкому тупице. Только подумать — пытаться запретить…

— Согласен, — кивнул Билл. — Сокровище мое, ты никогда мне не говорила, что хотела бы…

— Пожалуйста, идем дальше! — Альварес снова посмотрел на часы. — Мы теряем время. Надо спешить!

Они ускорили шаг. Пола наконец поняла, что они спускаются вниз. Минарет мечети, который при дневном свете был бы розовым, появился на фоне неба и снова исчез. Пола догадывалась, что они в опасном районе. Руки Альвареса и Билла напряглись; они настороженно смотрели по сторонам, иногда оглядываясь назад, как будто проверяли, не отстал ли Г. М.

Но им незачем было беспокоиться.

Старый пират, хотя и тяжело дыша, следовал за ними. Его злобные маленькие глазки, посматривающие то направо, то налево, были еще более настороженными, чем у Альвареса. Г. М. не упомянул об одной из своих сегодняшних покупок — широком обоюдоостром ноже с витой рукояткой, в кожаных ножнах, лежащем в глубоком кармане брюк. Пару раз он даже похлопал по карману, дабы убедиться, что нож на месте.

— Слушайте! — прошептала Пола.

Все остановились вновь.

Звук казался угрожающим. За черной дверью в лишенной окон стене глубокий мужской голос как будто что-то доказывал под аккомпанемент неодобрительного ворчанья других голосов.

Пола увидела, что Альварес улыбается.

— Что это? — спросила она.

— Пошли дальше. — Альварес двинулся вперед. — Это всего лишь грамотный араб читает вслух ежедневную газету на арабском языке. Остальные комментируют новости или издательскую политику.

— Вы шутите?

— Вовсе нет. Можете представить себе, чтобы в Англии деревенский сквайр читал «Дейли мейл» своим арендаторам? Понимаете, миссис Бентли, большая часть этого района безопасна, хотя, конечно, всегда возможны неприятности. Не думаю, что сейчас нам что-то угрожает.

Но он ошибался.

Г. М. заметил то, чего не увидел Альварес. Те, кто обращали внимание не только на его брюхо и помнили о его приключении в Америке, не забывали и о его остром глазе.

Слева впереди находился еще один дурно пахнущий переулок, по которому едва ли могли пройти даже двое, если бы шли рядом, а не друг за другом. На фоне его дальней стены светлело зыбкое пятно. Это был вор и головорез, но уже не арабского, а европейского происхождения, в бурнусе без капюшона и с грязными черными волосами. Казалось, он впечатался в стену. Его правая рука держала за спиной тонкий нож, готовый выскользнуть наружу и вонзиться в чей-нибудь живот.

Альварес, Пола и Билл как раз пересекали переулок.

Г. М. подошел ближе. Обоюдоострый нож был в его правой руке, и он мог сделать выпад вперед, если вор шевельнет своей правой рукой. Но Г. М. уже догадался о тактике европейца, так как заметил легкое и быстрое движение его головы.

Низенький вор видел в бочкообразном человеке лишь некий образ, охарактеризованный его любимыми газетами как «толстый символ денег и деспотизма». Когда Г. М. будет переходить переулок, европеец отвлечет его внимание, заставит повернуться и…

— Угу, — тихо пробормотал сэр Генри Мерривейл.

Белый халат отделился от стены, готовый к прыжку. Камешек, тарахтя, покатился по дороге. Г. М., повернув вместе с туловищем голову, резко отскочил назад, но нападавший уже не мог остановить собственный прыжок.

Нож метнулся вперед, не поразив никого. Левая рука Г. М. опустилась на голову противника, схватив его за волосы, а правая вонзила нож ему в горло, как раз за кадыком.

Отодвинув тело от себя, чтобы не испачкаться кровью, Г. М. вытер нож о его халат, потом отпустил волосы бедняги, позволив ему упасть на дорогу. Белый халат дергался и извивался, как змея. В темноте были видны белки глаз европейца, чьи руки вцепились в горло, откуда хлестала кровь.

— Хм! — произнес Г. М., как будто выполнил мелкое, но необходимое дело вроде мытья рук. Спрятав нож в ножны, он не спеша нагнал остальных.

Но Альварес все понял, лишь слегка повернув голову. Мелкое дело было не таким бесшумным, как казалось Г. М. Билл тоже обо всем догадался. Что касается Полы…

Хотя она шла ровным шагом, у нее колотилось сердце и подкашивались ноги.

— Пожалуйста, скажите, — тихо заговорила она. — Г. М. убил или ранил кого-то?

— Я? — отозвался голос оскорбленного благочестия. — Что такое вы говорите, куколка? Я всего лишь бедный старик, к тому же слегка растолстевший от танжерской пищи. Если бы какой-нибудь проворный парень атаковал меня в темноте, то прикончил бы за две секунды.

— Почему-то я в этом сомневаюсь, — сказал Билл.

Альварес оборвал разговор на корню:

— Забудьте об этом. Что сделано, сделано к лучшему. И мы уже почти пришли.

Пола едва ли не всхлипывала, прижавшись к плечу Билла. Она чувствовала, что вынесет все, если только они покинут это зловонное место. Ее бы удивило то, как безукоризненно чисто внутри большинства арабских домов.

— Интересно, — небрежно осведомился Г. М., — кто-нибудь из вас слышал о плас де Франс?

Это было почти чересчур для Альвареса.

— Конечно! Это самая фешенебельная площадь в Танжере.

— Я видел ее только мельком, — продолжал Г. М., — и, вероятно, не узнал бы снова. Но ее окружает более глубокая и мрачная тайна, чем Колльера и Железного Сундука, вместе взятых. Может, существует какой-то закон со времен Карла Великого, а может, тут действует какое-то тайное общество. В этом городе можно делать что угодно. Можно даже… Не важно. Но никогда, ни при каких обстоятельствах вы не должны переходить через плас де Франс. Почему?

— Но это очень просто! — отозвался Альварес. — Дело в том…

— Нет! — громким шепотом прервал Г. М. — Я хочу додуматься сам, так как это не дает мне покоя. Мостовая превратит вас в пыль? Или молния ударит в башку? Даже если бы у меня было десять детей и все они умирали перед баром «Синтра», я никогда, ни при каких обстоятельствах не мог бы перейти плас де Франс.

— Тише, пожалуйста, — сказал Альварес. — Сейчас повернем направо, и мы на месте.

Несколько секунд были слышны только шаги. Повернув, они остановились.

Пола, облегченно вздохнув, пригладила волосы и прижала ладони к лицу. Перед ними находилась настоящая улица шириной в две дюжины футов, мощенная квадратными, тускло поблескивающими каменными плитками. В дальнем конце виднелся силуэт приземистой мавританской башни с широкой остроконечной аркой, освещенной откуда-то сзади.

Прохладный ветер остужал их щеки. Слева, в направлении арки, тянулось длинное здание из некогда белого камня. Уровень крыши пристроек был разным, и в тени казалось, будто это несколько домов. Справа находилась серая каменная стена высотой всего в четыре-пять футов, за которой угадывался сад с чисто арабскими аккуратными рядами апельсиновых деревьев. Сад доходил до дома возле мавританской башни.

— Ну? — спросил Г. М. — Если мы на месте, то где именно и что должны делать?

Альварес посмотрел на теневую сторону здания слева. Было очевидно, что он знает там какую-то потайную дверь.

— Идите вдоль стены в том же порядке, — тихо приказал он, — но не слишком близко к ней.

Г. М., размышляя о плас де Франс, плелся сзади. Альварес, казалось, изучал стену. Пола, стараясь поскорее добраться до освещенной арки, шла впереди фута на три. Только Билл оставался настороже, держа правую руку на рукоятке «уэбли» и шаря глазами по шелестящим на фоне звездного неба деревьям.

Все произошло молниеносно.

Левая рука Билла рванулась вперед, обвилась вокруг Полы и оттащила ее влево.

— Ложитесь! — крикнул он.

Пола и Альварес плюхнулись наземь. Билл, выхватив пистолет, опустился на одно колено и посмотрел вверх. Отставший Г. М. выпрямился. Только он и Билл видели, как брошенный с дерева нож просвистел через место, где только что находилась Пола, ударился острием в каменную стену напротив и упал на мостовую.

Билл с «уэбли» в руке вскочил на ноги, бросил взгляд на деревья и дважды выстрелил. Раздался крик, и с апельсинового дерева свалилось тяжелое тело, откатившись к стене сада.

— Попал, — спокойно сказал Билл. — Я помню это место — четыре апельсиновых дерева образуют полукруг, где он наклонился, чтобы бросить… Сокровище мое, с тобой все в порядке?

— Да, дорогой.

— Держись за мной! — приказал Билл, глядя на ряд деревьев.

— Я нисколечки не б-боюсь, — сказала Пола, становясь позади Билла и обнимая его за талию. — Честное слово!

— Узнаю мою шлюшку, — нежно произнес Билл. Такое обращение он часто использовал наедине, и Поле оно нравилось, и только по рассеянности он применил его на людях. — Убери руки, чтобы их не было видно.

Рука Альвареса легла на его плечо.

— Отличная работа, Билл, — пробормотал он. — Они знают, что мы здесь, а банда Али, очевидно, больше, чем мы думали. Этот нож предназначался для По… — Альварес оборвался на полуслове. — Он должен был попасть… — Его палец указал на точку рядом с ключицей.

— Да, — кивнул Билл.

— Она единственная, кто может опознать Колльера, — продолжал Альварес. — Но Колльер в доме и не мог бросить нож. Ждите меня здесь и не делайте глупостей.

Разыгравшемуся воображению Полы казалось, что он просто растаял в темноте. «Вероятно, прошел через потайную дверь, чтобы встретиться с исполняющим обязанности коменданта Пересом», — подумала она, и была абсолютно права.

Но никто не видел, как покраснело от гнева лицо Билла, когда он продолжал изучать деревья в саду.

— Эй, вы, трусливые ублюдки! — крикнул он, размахивая пистолетом. — Кому из вас хватит духу бросить еще один нож?

— Знаете, сынок, — спокойно заметил Г. М., стоявший расставив ноги, абсолютно незащищенный, — это неплохая идея. — Он вытащил не вполне чистый нож не вполне чистой рукой. — Я никогда не умел бросать эти штуки, как тот парень, который, очевидно, научился этому в мюзик-холле. Но я готов попробовать. — Он тоже крикнул: — Эй! Кто из вас любит спорт?

В саду раздался дикий пронзительный визг, так похожий на голос Илоны Щербацкой, что в какой-то момент им показалось, будто они видят ее лицо среди деревьев.

— Кстати, сынок, — продолжал Г. М., держа нож за кончик, — все происходило так быстро, что я не мог уследить за вами. Вы стреляли с бедра?

— Стрелять с бедра в принципе возможно, — с презрением ответил Билл, — но так делают только ослы в кино.

Рука коменданта вновь опустилась на его плечо. Альварес подозвал Г. М. и заговорил так тихо, что его едва можно было слышать:

— С этого момента вы должны неукоснительно выполнять все мои распоряжения. Что бы ни случилось, Билл, ты не должен стрелять. Понятно?

— Послушай, Хуан. — Шепот Билла звучал дружески, но решительно. — Ты привел сюда Полу — вернее, полковник Дюрок прислал ее сюда — как приманку. Ты видел, что едва не произошло. Если ей будет грозить хоть малейшая опасность, знаешь, куда можешь засунуть свои распоряжения?

— Обещаю, что опасности не будет.

— Ладно. — Билл спрятал пистолет в кобуру.

— Сэр Генри, — продолжал Альварес, — идите с остальными к концу улицы… — смуглая рука указала на арку, — поверните налево, войдите в дом и спуститесь по лестнице в большой подвал, где лежат ковры. Оставайтесь у двери, но не двигайтесь и не говорите, если я не подам сигнал. Теперь я должен вас покинуть.

Альварес снова исчез, растворившись в воздухе, как призрак.

— Черт! — пробормотал слегка обескураженный Г. М. Деревья в саду шелестели на ветру, раздался крик ночной птицы, и «уэбли» опять выскользнул из кобуры. — Пошли, — буркнул старый маэстро, и они снова двинулись вперед.

Теперь впереди шагал Г. М. Билл обнимал Полу за талию, а она его за шею. Г. М. обернулся, и его передернуло от отвращения.

— Слушайте! — прошипел он. — У нас есть работа. Я не потерплю никакого тисканья! Сынок, следите за садом!

Билл вновь устремил взгляд на деревья. Какое-то время они шли молча.

— Я хотела спросить вас, Г. М., — прошептала Пола, получив в ответ злобный взгляд. — Какой ужасный смысл приписывается слову «тисканье»? Хуан выглядел шокированным, даже когда случайно произнес его.

— Видите ли, куколка, я сказал Альваресу и полковнику, что оно означает несколько больше, чем на самом деле. Понимаете, что я имею в виду?

Темно-голубые глаза Полы радостно блеснули.

— Теперь я постоянно буду использовать это слово, чтобы шокировать Хуана и полковника. Если…

— Тсс! — шикнул Билл, пряча револьвер. — Мы пришли.

Арка вела в современный проход, открытый слева и справа. Сквозняк доносил запахи Средиземного моря, дохлой рыбы и густые ароматы самого Танжера. Песчаная почва под ногами была твердой.

Свернув налево, они вышли к недавно побеленной стене с дверью в стиле мавританской арки. Свет исходил от двух электрических ламп на стене.

— Я знаю, где мы! — шепнула Пола. — Если худшее уже позади…

— Сокровище мое, — мягко отозвался Билл, — худшее еще не начиналось.

Эти слова и спокойный взгляд Билла заставили девушку умолкнуть. Пола понимала — он знает, что их ждет, но никогда не отступит.

Они прошли через мавританскую арку на территорию, принадлежавшую торговцу коврами Али.

Внутри находился холл, также с побеленными каменными стенами, шириной около десяти футов. Слева в темноту поднималась изящная мавританская лестница. Справа виднелось несколько арок, над одной из которых была нарисована черная стрела, указывающая вниз. Под ней была надпись черными буквами по-французски и по-английски: «Ковры и антиквариат».

Хотя холл был слабо освещен, они не видели источник света. Пол состоял из маленьких плиток с каким-то неясным рисунком. Нигде не ощущалось ни звука, ни движения. Весь дом мог быть пустым.

«Я посещала этот магазин раньше, — подумала Пола. — Али, кто бы он ни был, ведет вполне законный бизнес, помимо…»

Хотя беззвучно идти по плиткам было практически невозможно, им это почти удалось. Г. М., просунув голову в арку, посмотрел налево и вниз. Деревянная лестница вела вниз, в полумрак, едва смягчаемый желтоватым светом.

— Держитесь у стены, — беззвучно, одними губами, произнес Г. М., — и спускайтесь следом за мной.

Они повиновались. Мысли Полы были сосредоточены на Билле. Она любила его еще сильнее прежнего и чувствовала угрызения совести. Ведь это Билл заставил ее лечь и спас от смертоносного ножа; это он, дважды выстрелив наугад, сбил с дерева несостоявшегося убийцу. А она, принимая горячую ванну, желала, чтобы он был более агрессивным!

Мысленному взору Полы вновь представились международные банкиры, которых она путала с поджигателями войны, и Билл, перехитривший их и стучащий кулаком по столу. Раскаяние было таким сильным, что ей хотелось плакать, но она понимала, что этого делать нельзя.

— Тсс! — Шепот Г. М. вернул ее к реальности.

Они гуськом шли вдоль длинной стены, ведущей от подножия лестницы к еще одной мавританской арочной двери, откуда желтый свет падал на каменный пол.

Г. М. просунул голову в дверь и огляделся. Когда он обернулся, прочесть его указания по губам не составило труда. Билл шагнул в комнату и двинулся дальше спиной к стене. За ним следовала Пола, а за ней Г. М. Так как пол был покрыт ковром, не слышалось ни звука.

Обширное помещение занимало почти сорок квадратных футов, правда, потолок был низким. Чуть левее центра находился штабель ковров около трех футов высотой. Ковры были темными, в двадцать квадратных футов каждый, с твердой, как торф, поверхностью.

В стене слева от пришедших находились два высоких арочных окна с красными стеклами. Они были распахнуты настежь, но частично прикрыты халатами, вроде купленного Г. М., ятаганом и кинжалом в тяжелых темно-синих ножнах, а также мавританским боевым молотом. Между окнами помещалось нечто, могущее быть образцом подлинной восточной мебели, но более напоминавшее продолговатый сервант резного черного дерева с длинным зеркалом наверху, в котором отражались разбросанные по комнате причудливые предметы антиквариата.

У смежной стены стоял точно такой же сервант, почти соприкасаясь с первым, а рядом с ним находилась мавританская арочная дверь, точно такая, как та, через которую они вошли.

В третьей и последней стене (не считая пустой стены, у которой стояли пришедшие) виднелись ниши, в которых лежали рулоны и отрезы бархата и камки, а в центре, на покрытом бархатом прилавке, холодное оружие. С потолка свисала большая лампа из мавританской бронзы, освещая безмолвную комнату.

Все это видела Пола, пока ее глаза, как и глаза остальных, не задержались на доминирующей фигуре.

На верху штабеля ковров, близко от его правого края и спиной к пришедшим, стоял Колльер.