Онлайн чтение книги Белый олень White Stag
4. Начала

Солнце сверкало на льду, затянувшем реку, которая, насколько мне известно, была единственной быстрой рекой на территории владений Сорена. Хоть поверхность льда искрилась в ярком дневном свете, я знала, что вода в глубине стремительная. Текущая вода беспокоила гоблинов, этому меня учили еще в мире людей. В конце концов, мы должны были быть хоть немного в курсе того, что любили и чего боялись наши соседи, несмотря на магическую природу границы между двумя различными землями.

С момента нападения на меня Лидиана и разрушения моей деревни прошло больше года. Я начала привыкать к странным особенностям культуры гоблинов, одновременно возвышенной и подлой, а еще начала понимать, как приносить пользу и чем занять свое время.

Однако я не обладала талантами, которые ценили в этих землях. Я не умела вышивать, шить красивую одежду и даже лепить посуду. Я знала, как охотиться и сражаться, вот только зачем это гоблинам, которые превосходно справлялись с подобным сами? Поэтому я ничуть не удивилась, когда Сорен призвал меня побеседовать. Чему я удивилась, так это тому, что моей задачей оказалось сопровождать его повсюду.

Меня постоянно окружали монстры, так как в поместье было очень мало людей, да и те очень заняты доверенными им поручениями. В те моменты, когда я не находилась рядом с Сореном, помогая ему тренироваться или высказывая свое мнение по интересующим его вопросам, я оказывалась предоставлена самой себе и не знала, что делать со свободным временем. Когда такое происходило, я наблюдала за остальными либо сбегала подальше, чтобы выпустить на волю ненависть и ярость к себе, которые пылали в глубине души, постепенно разъедая ее.

В такие минуты я приходила к реке, куда не явился бы ни один гоблин, а потому я могла остаться одна, вдали от косых взглядов, перешептываний и жестоких насмешек.

Земли Пермафроста можно было бы даже назвать красивыми, если забыть, какие монстры их населяют. В солнечных лучах ярко сверкал снег, а небо было голубым, словно яйца малиновки. Лес, который я сочла мертвым по прибытии сюда, оказался более живым, чем можно было представить: в голых ветвях деревьев перешептывался ветер, привычные к морозу зверьки копошились в подлеске, выискивая еду. Они были такими же борцами за жизнь, как и я сама. В здешних землях существовала красота, которую я могла бы даже полюбить… если когда-нибудь забуду, по какой причине тут оказалась.

– Значит, вот куда ты исчезаешь, – раздался голос, заставивший меня застыть на месте. Я не слышала, как Сорен подошел. Зачем он меня искал? Неужели я что-то забыла? Я начала лихорадочно вспоминать порученные мне задания.

– Простите? – переспросила я, как только обрела голос.

– Ты всегда куда-то исчезаешь в свободное время, и никто не мог догадаться, куда же. Я решил выяснить. – Лорд гоблинов сел рядом со мной. Я напряглась, едва осмеливаясь поглядывать на него краем глаза.

Его одежда была насквозь мокрой от пота, мышцы на плечах заметно бугрились. Должно быть, хозяин явился сюда сразу после тяжелого дела, которое предпочел выполнять в одиночку. Я не могла отвести взгляд от мощных рук, которые запросто могли прижать меня к земле, обездвижить… Усилием воли я отогнала отравлявшие сознание мысли. Он не давал мне поводов опасаться его… слишком усердно.

– Так почему именно сюда? – продолжил Сорен, проводя ладонью по бедру, затем принялся нервно постукивать ногой по земле, то и дело посматривая на реку с отвращением на лице.

– Здесь я могу побыть в одиночестве. Гоблины не любят находиться рядом с быстро текущей водой. Вы тоже с трудом можете сидеть спокойно, – ответила я.

– Не так много людей обращают на это внимание. – Он выглядел впечатленным.

– Я многое замечаю.

– И что же еще ты заметила? – Любопытство в его глазах, прикованных к моему лицу, заставляло нервничать. Я прикусила губу. Этот вопрос мог оказаться ловушкой, ведущей к наказанию или пыткам. Разговаривать с гоблинами опасно. Я уставилась на реку. – Так что еще ты заметила? – повторил Сорен.

Я закрыла глаза и решилась:

– Вы говорили, что одинаково свободно владеете и можете сражаться обеими руками, однако все же отдаете предпочтение левой. Так что я бы предположила, что родились вы левшой, но научились работать и правой рукой. Вашу еду всегда кто-то пробует перед вами, думаю, из-за опасения быть отравленным. Почти каждый раб утверждает, что не пробовал нектар, но почти все они обманывают. Те же, кто говорит правду, как ни иронично, справляются с работой лучше тех, кто лжет.

– Что-нибудь еще? – Я чувствовала, что взгляд Сорена по-прежнему прикован ко мне.

– Распорядитель поместья планирует вас убить. – Я открыла глаза и посмотрела на него, стараясь не дрожать. Образ красноглазого гоблина был выжжен в памяти словно каленым железом. Помимо Лидиана он был самым жестоким из здешних монстров и приложил все усилия, чтобы я знала свое место. Однако он считал людей неразумными тварями и не принимал нас в расчет, а потому свободно обсуждал свои планы в моем присутствии.

– И откуда тебе это стало известно? – Сорен удивленно вскинул брови.

– Подслушала, как он рассказывал об этом сообщнику, который выполняет обязанности посыльного, кажется. Они вспоминали гоблина, правившего в поместье до вас, Сайруса, если мне не изменяет память, и говорили, что следует за него отомстить. Что вы слишком молоды и неопытны. Что приведете владения к упадку. Распорядитель добавил, что позаботится об этом.

Сорен сжал зубы, на его челюсти заходили желваки. Я ждала приступа ярости. Наверняка он направит гнев на меня за непочтительность по отношению к хозяину, хотя слова принадлежали не мне. Я прекрасно знала, что происходит с людьми, приносившими плохие новости. Чего я не понимала – зачем я вообще решила поднять неприятную тему. Я приготовилась к худшему.

Однако Сорен не ударил меня, даже пальцем не прикоснулся. Просто поднялся на ноги и с суровым выражением лица повернулся в сторону поместья, бросив через плечо:

– Спасибо за информацию, Яннеке. Будь у себя в комнате к заходу солнца.

Я потрясенно смотрела, как он шагал к дому.

В течение нескольких дней все было тихо.

Затем в один прекрасный день я заметила незнакомого гоблина, обходившего двор по кругу. Никто не знал, что случилось с прежним распорядителем поместья, он просто исчез. Однако когда я тем вечером вернулась в свою крошечную комнатушку, на столике рядом с постелью лежала записка. Она содержала всего три слова, написанных почерком Сорена: «Ты была права».

* * *

Образы в моей голове искажались и сменяли друг друга: острые когти, взметнувшийся к небу пожар, крики моей семьи и друзей в воздухе, и я сама, бежавшая по выжженному полю, заполненному мертвецами. За спиной все громче раздавался стук копыт. Преследователи окружали меня, и скоро я сама стану трупом. Ноги вязли в обожженной почве, и в конце концов я растянулась на земле, превращаясь в легкую мишень. Всадники окружили меня, и я погрузилась во тьму.

Проснулась я от крика, сердце неистово колотилось в груди. Кошмар был таким реальным, что я удивилась, нащупав укутывавшие меня меховые шкуры, мягкие, как облако. Помотав головой, я постаралась прийти в себя и сосредоточиться на чем-то другом. Вспомнив события предыдущего дня, я ощутила волну паники, но подавила ее усилием воли.

Рядом со мной сидел Сорен, положив руку мне на плечо.

– Ты кричала. Мне показалось, лучше тебя разбудить.

– Это был всего лишь кошмар. – Я с трудом перевела дыхание.

– Все тот же?

– Как всегда.

– Лидиану недолго осталось преследовать тебя в сновидениях. Обещаю. – Он ободряюще сжал мое плечо, затем вздрогнул и отдернул руку. Встав с кровати, Сорен подошел к комоду, достал из ящика отрез ткани, порвал на длинные полосы, а потом принялся неуклюже заматывать ладони, придерживая повязку зубами.

– Дай помогу. – Я встала. Гоблин выглядел настороженным: демонстрация любой слабости даже перед таким незначительным существом, как я, противоречила его инстинктам. Однако он все же протянул мне одну из ладоней, на которой красовались слабые ожоги. Вздохнув, я быстро очистила поверхность раны и забинтовала ее. – Откуда это?

Сорен окинул взглядом мои новые косички.

– Очевидно, заплетать волосы в охотничью прическу самому себе позволительно с точки зрения магии Пермафроста, а вот делать это для кого-то еще уже считается творением и идет вразрез с нашей натурой разрушителей, отсюда и ожоги.

– Мог бы попросить других, – прокомментировала я, берясь за его вторую руку. – Я бы не возражала.

– Зато я бы возражал. Я считаю, такие личные вещи должен делать тот, кто важен для тебя.

Я неодобрительно хмыкнула, заканчивая перевязывать его раны.

– Постарайся не подставлять их под прямые солнечные лучи. Ты и так сильно обгораешь, а ожоги станут сильнее.

– Клянусь, это проклятие, – заявил Сорен, по очереди сгибая каждый голубоватый палец.

– Ну конечно, – фыркнула я. – На прошлой неделе ты, не переставая, твердил о том, какой же ты красавчик.

Хотя, говоря начистоту, это было правдой. Мой хозяин обладал хоть и неестественной, но красотой. Странный голубовато-серый оттенок его кожи и губ, белоснежные волосы и бледно-фиолетовые глаза редко встречались у гоблинов, только в северных горах, где и родился Сорен. Выглядело это так, словно кто-то высосал все цвета из его тела. Раньше я встречала лишь одного или двух людей с подобной внешностью.

– Но я действительно красивый. – Собеседник пожал плечами.

– Наверное, ты имел в виду слово «невыносимый». Или «высокомерный».

Уголки губ Сорена дрогнули, он с трудом сдерживал улыбку. Широкими шагами он пересек комнату и развалился на стуле. Хотя слово «стул» едва ли подходило этому огромному трону из темного дерева, который был украшен резными животными, как хищными, так и травоядными, окруженными извивавшейся лозой. На спинке красовался Ёрмунганд – мировой змей, который опоясывал весь мир, вцепившись в собственный хвост. Гоблин наклонился вперед, уперся локтями в колени, положил голову на сцепленные пальцы и пристально уставился на меня.

– Знаешь ли, – прокомментировала я, – так разглядывать человека считается неприличным. Даже для тебя. – Я пыталась говорить серьезным тоном, но не выдержала и разразилась смехом.

– Ваш народ всегда так делает? – Он нахмурился.

– Делает что? Смеется над шутками? Да, довольно часто.

– Нет, я имел в виду, люди всегда так забавно морщат нос, выражая некоторые эмоции, такие как гнев, или перед тем, как рассмеяться? На твоем лице это выражение выглядит просто невероятно. В хорошем смысле. – Он немного поколебался, а затем продолжил: – Судя по твоему взгляду, ответ – «нет». И осмелюсь предположить, ты вообще не была в курсе об этой особенности своей внешности. Пожалуйста, не обижайся. На самом деле это выглядит очаровательно.

– Ты меня раскусил.

– Что, правда? Когда это я тебя успел укусить?

– Мне так хочется сейчас тебе врезать!

– Мы не раз тренировались, и ты постоянно меня бьешь.

– Я имела в виду – без твоего согласия.

Глаза Сорена заискрились весельем, и он рассмеялся. Я вздрогнула, по коже промаршировали ледяные муравьи, и пришлось сжать кулаки, чтобы машинально не поежиться. И почему хохот гоблинов такой пронзительный? Я дождалась, пока веселье хозяина не пойдет на убыль.

– Знаешь, никогда не обращал внимания, насколько уязвимыми вы, люди, выглядите во сне.

– Ты и сам иногда спишь, – заявила я, повышая голос. – Интересно, выглядишь ли ты при этом уязвимым?

Я принялась мерить шагами большую спальню. На меня снова навалилось грядущее будущее. Если я хочу выбраться из этой ситуации человеком, нужно как можно меньше времени проводить с Сореном. То, что я металась из стороны в сторону, было плохим знаком: так поступал раненый хищник, когда его загоняли в угол. Хотя именно им я и являлась. Если придется отгрызть собственную конечность, чтобы выбраться из ловушки, так я и поступлю. Не говоря уже о том, что если я не выплесну накопившуюся энергию, то мы с Сореном действительно поругаемся, хотя я не была уверена, что он будет этим недоволен.

– Думаешь, я сплю в этой кровати? – Он хмуро посмотрел на меня.

– Альтернатива не исключается, – заносчиво произнесла я.

– Самый молодой лорд гоблинов безмятежно отдыхает во дворце короля? – Сорен насмешливо изогнул бровь. – А стал бы заяц ночевать под хвостом у волка? Я не так глуп.

– Тогда чем же ты занимался все это время? – Я повернулась к нему и смерила его удивленным взглядом.

– Как я и говорил ранее: наблюдал за тобой. Довольно расслабляюще, надо признать.

– Рада, что хоть кто-то хорошо отдохнул.

– Можно принять средство от кошмаров, знаешь ли. – Собеседник склонил голову набок.

– Не хочу оказаться под действием одурманивающих веществ, – парировала я.

– Ты так говоришь, словно я предлагаю тебя опоить или отравить, а не принять препарат, который поможет уснуть, – протянул он. – Если ты этого хочешь, конечно. Полагаю, кошмары усилились после происшествия с Алексеем.

– Он строил козни против тебя. Я лишь поступила так, как должна была.

– Ясно. – Сорен кивнул. – Это уже второй раз, когда ты спасаешь меня от покушения.

– Ты не забыл первый случай? – спросила я, с дрожью вспоминая о красноглазом распорядителе поместья.

– Не забыл, – коротко ответил хозяин, однако в его взгляде я увидела гораздо больше, чем было сказано вслух.

На секунду сердце перестало биться. Благодарность на лице гоблина выглядела непривычно. Открыто признавать свой долг перед рабом… Это было неслыханно. Однако Сорен никогда не обращался со мной по-другому. И относился явно лучше, чем к своему дяде.

Именно Лидиан взял меня в плен после того, как до основания сжег нашу деревню. Я была отличной добычей: единственная девчонка, пережившая набег гоблинов. Поэтому высокомерный монстр хотел посмотреть, долго ли я протяну в плену. Через два или три месяца я обнаружила осколок силы, подвластной только мне. Погнутый железный гвоздь, подобранный на пепелище ранее, про который я совсем забыла в череде кровавых пыток, обрушенных на меня захватчиком. Когда я вонзила свое жалкое оружие ему в ногу, то перестала казаться забавной игрушкой.

Однако согласно закону зимы я одолела его в схватке и Лидиан не мог прикончить меня за это. И он решил преподнести меня юному племяннику, который стал лордом благодаря убийству родственника, в качестве дара. Оскорбительного дара.

Конечно, никто не ожидал, что Сорен разглядит во мне дух бойца. Однако это произошло.

И вот я здесь, спустя почти сотню лет, пожинаю плоды выигрыша в той давней схватке.

Я так глубоко погрузилась в свои мысли, что бряцание ключа в замке и скрип несмазанных петель застали меня врасплох и чуть не заставили подпрыгнуть.

Обернувшись, я увидела, как Сорен осторожно достает что-то, завернутое в замшевый отрез, помня об ожогах. Хотя магия Пермафроста позволит им довольно скоро зажить.

– У меня есть для тебя кое-что, – произнес он торжественно, протягивая завернутый предмет. Я лишь молча смотрела на подарок. По местным законам за них всегда следовало расплачиваться. Сорен, очевидно, догадался, о чем я думаю, потому что со вздохом добавил: – Расценивай это как воздаяние за спасение моей жизни.

Я осторожно приняла сверток и положила на стол из темного вишневого дерева. Замша была такая мягкая на ощупь, что я совершенно не удивилась, различив маленькие белые пятнышки на светло-коричневом фоне. Интересно, осталась ли в живых мать олененка, которая оплакивала бы смерть своего детеныша? Скорее всего, тоже оказалась добычей.

В первом отрезе обнаружились кожаные краги и крепкие перчатки для стрельбы. На левой краге имелся кармашек, слишком маленький, чтобы туда поместился даже самый компактный нож. Я сразу же догадалась, для чего он предназначался. Во втором отрезе я нашла пояс с кожухом, в котором прятался невероятно острый топор из бронзы гоблинской закалки. На черном, как глубины Хеля, лезвии играли блики. В третьем отрезе были лук и колчан со стрелами, чьи головки также были изготовлены из гоблинской бронзы. Лук же сверкал белизной, словно снег. Драконья кость!

Я сглотнула. Новое обмундирование и оружие подошли бы гоблину и были так тщательно обработаны, что прикосновение человека могло их запятнать. Оружие, охотничьи принадлежности и доспехи – святая троица, которую гоблины могли сотворить собственными руками.

– У меня уже есть все необходимое, – прошептала я, вспоминая лук, который оставила на входе во дворец.

– Жалкие обноски! – фыркнул Сорен. – Это же амуниция отличного качества, созданная специально для Охоты. С твоей стороны будет мудро принять дар. Ты же не хочешь, чтобы твое оружие подвело в самый разгар погони за оленем?

– Кстати, а долго ли длится эта Охота? – Я сглотнула, пытаясь избавиться от внезапной сухости во рту.

– Никогда не слышал, чтобы она затянулась более чем до следующего новолуния, – нахмурил брови собеседник.

– А почему?

– К тому времени большинство претендентов отсеиваются, я полагаю. – Он пожал плечами, давая понять, что не слишком-то интересуется подобным вопросом. – Не думаю, что это имеет какое-то иное значение. Важна лишь победа. И все же тебе следует принять оружие. – Я задумчиво взвесила предметы. После того как их коснулась моя рука, вернуть их уже было нельзя. А если даже я откажусь от подарка, то Сорен вполне способен приказать мне пользоваться им против моей воли. – Подобающее оружие поможет тебе превратиться.

Превратиться. Приспособиться. Стать как они. В душе нарастало отвращение, однако я не могла не обратить внимания, что руки сами тянутся к луку и топору. Мне не терпелось натянуть на запястья краги. Жажда пронзить стрелой чью-то плоть обескураживала. Я хотела, так хотела…

– Чего ты хочешь? – Сорен схватил меня за запястье правой руки, которой я поглаживала лук. А я даже не заметила, что произнесла последнюю фразу вслух.

– Ничего. – Я покачала головой.

– Мы оба прекрасно знаем, что это ложь.

Я вырвала запястья из его хватки, кожа горела в том месте, где его ладонь касалась моей руки.

– Я могу этому сопротивляться, – заявила я. – Превращению в гоблина. Я могу этому сопротивляться. И я буду этому сопротивляться.

– Тогда ты умрешь: ни один смертный не в состоянии пережить Охоту, это невозможно. – Сиреневые глаза казались печальными. Жаль, я не верила в наличие эмоций у гоблина. – Но я не думаю, что ты умрешь. А еще считаю, что боишься ты вовсе не гибели.

Нет. Потому что я не собиралась умирать. Я собиралась сбежать .

Сорен быстрым шагом пересек комнату и подошел к двустворчатым дверям, которые вели в коридоры дворца.

– Я буду ждать тебя снаружи через час. Полностью готовой и в новом обмундировании, – сказал он. Затем, помедлив на пороге, добавил: – Пожалуйста, не сопротивляйся, Яннека. Как я и говорил, для тебя так будет лучше, поверь.

Дверь захлопнулась, и я осталась одна в холодной комнате.

– Яннеке, – произнесла я в ледяную пустоту. – Меня зовут Яннеке.

Ребенок, которому хотелось обладать женским именем, был давно мертв.

* * *

Я вышла во двор с крагами на запястьях, топором на поясе, рукавицах на пальцах и луком с колчаном, перекинутыми через плечо. Погнутый железный гвоздь плотно сидел в петле краг.

Вокруг царил полнейший хаос.

Шум разговоров перерос в крики ярости, звериное рычание и ядовитые насмешки, которые резанули по ушам. Я шла через толпу к стоявшему вдалеке Сорену с абсолютно прямой спиной. Увидев, что он беседует с Эльвирой, я нахмурилась. Рядом переминались с ноги на ногу Хелка и еще одна самка, которую я не знала.

Заметив, что я отвлеклась, ко мне метнулся юный гоблин, который злорадно ухмылялся. Но как только он приблизился, а его клыки начали удлиняться и черты лица заостряться, превращаясь из смертельно прекрасных в чудовищные, уродливые и жестокие, я сорвала с плеча лук и выстрелила. Стрела пронзила грудь нападавшего безо всяких колебаний. В воздух всплыла вытекшая из убитого жизненная сила, повисела там пару мгновений и врезалась в меня. Кожу покалывало, но я вцепилась в лук, не опуская его. Энергия снова напала на меня, стараясь отыскать возможность проникнуть внутрь, пока не осела на коже, словно невидимая пыль, и не просочилась в поры, причиняя такую пылавшую боль, которую я никогда раньше не испытывала. Особенно сильные мучения мне приносила мысль, что теперь, впитав могущество гоблина, я балансирую на самой границе между человечностью и превращением в монстра.

Я вытащила стрелу из поверженного противника и стерла капли крови с туники.

– Кто-нибудь еще желает попробовать? – спросила я, поворачиваясь к зрителям.

Насмешливые выкрики затихли до шепота, а открытые ухмылки превратились в косые взгляды, пока я шла к Сорену. Он держал поводья двух оседланных лошадей. Черного жеребца по кличке Ужас, принадлежавшего хозяину, я знала, а вот второго коня, с кремовым крупом и темной гривой, рывшего копытом землю, раньше никогда не видела. Три собеседницы лорда тоже готовились немедленно отъезжать: два скакуна были такие же вороные, как и Ужас, а вот третьим оказался огромный снежный барс. Кот был не меньше высотой, чем лошади, под черно-белой шкурой ходуном ходили мышцы, когти были выпущены, а хвост хлестал по бокам. Заметив меня, хищник оскалился, вероятно размышляя, стоит ли меня убить. Я ощерилась в ответ, заставив его отвести взгляд.

Встав перед Сореном, я приветственно склонила голову. Он улыбнулся, осмотрев меня с головы до ног, однако хмурое выражение лица не исчезло. Наконец-то естественная реакция гоблина! Что-то он слишком много улыбается в последнее время, как по мне.

– Яннеке, – сказал хозяин, махая в сторону Эльвиры, Хелки и незнакомой самки.

Темные волосы высокородной знакомой Сорена были собраны в косы, подобные моим, хотя в них были вплетены золотые пряди. Ее меч покоился в ножнах за спиной, поза оставалась спокойной и расслабленной. Мощь окружавшей ее ауры обрушилась на меня, как приливная волна. Хелка с усмешкой наблюдала за моей реакцией. Ее огненно-красные волосы были свободно рассыпаны по плечам, оттеняя глаза и делая их похожими на два тлевших уголька. Я презрительно прищурилась.

– Я слышала твои слова прошлой ночью. Надеюсь, ты об том знаешь.

Они обе были почти ровесницами Сорену, в крайнем случае – на пару столетий старше, а вот третья их спутница казалась гоблином, вступившим в силу совсем недавно. Черный плащ свисал с узких плеч, а распущенные волосы цвета воронова крыла каскадом лились на спину. Золотистые глаза, выделявшиеся на фоне медной кожи, сверкнули энергией, встретившись со мной взглядом.

– Эльвиру и Хелку ты знаешь, – представил нас Сорен. – А юная леди – это Рекке, племянница Эльвиры.

– Я не юная , – оскалилась девушка на него.

– Конечно же, не юная, – успокоил тот, отводя меня в сторону. Затем взял меня за руку и приложил ее к светло-соловой шкуре коня. – Я подумал, что тебе понадобится скакун. Это мой последний подарок. Дай ему имя сама, а когда придумаешь, убедись, что животное связано с ним.

Я окинула взглядом жеребца, и тот всхрапнул, ударив копытом о землю. В его глазах было загнанное выражение, которое я слишком хорошо знала. Я погладила коня по шее и коснулась мягкой гривы.

– Будешь зваться Страхом, с этого дня и до самой своей смерти. Пусть имя свяжет тебя и обязует отзываться на мой клич. Страх, бегущий стремительно, как гром, и яростный, как вспышка молнии, будь же отныне моим. – Я никогда раньше не наблюдала, как связывают кличкой животное, но слова пришли на ум, будто я всегда их знала. По спине пробежал холодок. Это невозможно. Не могло быть возможным. Однако я это сделала.

Обретший имя Страх заржал и игриво ухватил меня зубами за плечо. Я погладила его гриву и увидела, как копыто застыло на земле. Жеребец наконец успокоился. Пока я старалась собраться с мыслями сама, ощущение обжигавших взглядов других гоблинов становилось все отчетливее.

Я обернулась и посмотрела в глаза Эльвире, не отводя своих.

– Да?

– Я удивлена, – одарила она меня злобной и в то же время ослепительной улыбкой. – Думала, Сорен преувеличивал, рассказывая о тебе.

– Я не преувеличивал, – отозвался тот. Его руки в перчатках были сцеплены в замок. – Пора ехать.

Эльвира согласно кивнула и грациозно взобралась на снежного барса. Ее племянница, не сводившая глаз с Сорена, и приближенная тоже оседлали коней.

Я еще раз погладила Страха по шее и запрыгнула в седло, которое идеально мне подходило. Как и длина поводьев. По венам разлилось предвкушение от скорой Охоты. Под кожей до сих пор бурлила энергия от недавнего убийства. Потребовалось напрячь волю, чтобы успокоить ее.

Сорен подвел своего скакуна к моему, позволяя Эльвире со спутницами возглавить процессию.

– Ты понимаешь, почему я вступил с ними в союз? – спросил он.

– Чтобы помешать Францу и Лидиану так поступить, – ответила я. – Должно быть, я снова болтала во сне.

Гоблин кивнул.

– Эльвира с Хелкой – обе талантливые охотницы, иначе не смогли бы вступить в соревнование.

Я огляделась по сторонам. Многие уже отбыли в погоню за оленем, но не меньше лордов пока толпились во дворе. Некоторые наверняка вообще никуда не поедут. Слабым будет сложно выжить, а уж тем более вернуться с победой.

– Лидиан до сих пор здесь, – заметила я, увидев его свиту. – Наверное, старается найти нового союзника.

– Вполне вероятно. – Сорен устремился вперед, я последовала за ним. Он добавил, оглядываясь через плечо: – Это положит начало всему. Для тебя.

Я промолчала, снова пытаясь подавить предвкушение. Хотя «предвкушение» было, пожалуй, неверным словом. Меня охватил азарт хищника. Я почувствовала страх, но тут же прогнала его. Я выберусь отсюда, даже если исчезнет все остальное, даже если придется клясться на обломках всего, что я любила.

Жеребец подо мной тихо заржал, и я ощутила, что он разделяет мои мысли, так как наши сознания теперь неразрывно связаны, такие же узы были между мной и Сореном. Я погладила коня по шее.

– Ты и я теперь едины.

– Связанные животные могут чувствовать наши мысли. – Губы хозяина изогнулись в улыбке. – Что он ощутил? Твое предвкушение? Твой азарт?

Нет, кое-что другое. Обещание вырваться на свободу. Сбежать. Вместе.

– Да.

– Нужно догонять спутниц. – Сорен посмотрел вперед, где нас поджидали Эльвира с приближенными. – Предстоит еще поймать оленя.

– Поймаем, – отозвалась я. И чем раньше он покинет территорию Пермафроста, тем лучше. Я уже собиралась пришпорить Страха и пустить его галопом, как Сорен придержал меня за плечо. По коже пробежали мурашки, так как я ощутила проникавшее тепло его энергии.

– Присмотри за Рекке ради меня, – попросил он. – Я ей не доверяю.

– Я никому из них не доверяю, – фыркнула я, всматриваясь в постепенно исчезавшие вдалеке фигурки трех союзниц.

– Согласен, – кивнул Сорен, – однако Эльвиру и Хелку я знаю, а Рекке – нет. Как и ты. Поэтому держи ухо востро.

– Это не первая моя поездка на Охоту.

– Первая, где ты преследуешь не только животное. – Гоблин прищурился. – Никогда об этом не забывай. Мы заключили союз, но рано или поздно ему настанет конец, и тогда кто-то получит нож в спину. Я бы предпочел, чтобы этим кем-то оказалась не ты. – С этими словами он пришпорил Ужаса и рванул вперед.

Страх снова бил копытом по земле, встряхивая гривой. Я почесала коня за ушами и исподволь проникла в его мысли. Испуг, предвкушение, настороженность, решимость. У меня перед глазами постепенно возникла картинка: далекое пастбище с зеленой, как изумруды, травой.

– Все верно, – прошептала я скакуну на ухо. Мы сбежим отсюда. Он вскинул голову. Я же глубоко вдохнула, дотронулась до спрятанного в краге гвоздя и последовала за Сореном прочь с королевского двора.

Охота началась.