Онлайн чтение книги Битва за Скандию The Battle for Skandia
Глава 1

Посвящается Леонии, которая никогда ни в чем не сомневается

Именно этот продолжительный, периодически повторяющийся стук и пробудил Уилла от его глубокого, ничем не нарушавшегося сна.

У него не было ясного представления о том, в какой именно момент он впервые услышал тот звук. Уиллу казалось, что звук этот беспрепятственно проникал в его спящий мозг, усиливался и растекался в подсознании до тех пор, пока не перешел из него в мир осознанных ощущений, и вот тогда он понял, что наконец-то проснулся, и задумался над тем, чем мог быть этот звук.

Тап-тап-тап-тап …

Уилл все еще слышал этот звук, хотя теперь он стал слабее, чем тогда, когда разбудил его: в маленькой каморке, где находился Уилл, легко было различить и другие звуки.

Из угла, из-за короткого куска мешковины, служившего занавеской и обеспечивающего хоть какое-то уединение, он мог слышать ровное дыхание Ивэнлин. Похоже, что это постукивание ее не разбудило. Теперь, когда Уилл почти окончательно проснулся, его слух уловил приглушенное потрескивание угля в очаге, располагавшемся у дальней стены комнаты; оно сливалось с тем же слабым шуршащим звуком.

Тап-тап-тап …

Казалось, что источник звука был где-то близко. Сидя на неровной шершавой скамье, которую сам смастерил из дерева и парусины, Уилл потянулся и зевнул. Затем торопливо потряс головой, словно отгоняя посторонние мысли, и прислушался: звук стал менее отчетливым. Скоро он послышался по-прежнему отчетливо, и тут до Уилла дошло, что его источник находится снаружи, за окном. Промасленная ткань оконных занавесок пропускала свет, однако через нее пробивались серые предрассветные лучи, и, вглядываясь в них, Уилл не мог увидеть ничего, кроме неясных очертаний. Встав на лавке на колени, он дернул вверх шпингалет рамы, толчком раскрыл ее, высунулся в окно наружу и стал внимательно рассматривать небольшой порожек хижины.

Порыв холодного ветра ворвался в комнату, и Уилл услышал, как Ивэнлин зашевелилась, переворачиваясь на другой бок. При этом короткая занавеска вспучилась от ветра, а тлеющие угли в очаге стали светиться ярче, и вскоре над ними возник небольшой язык желтого пламени.

Где-то в чаще деревьев какая-то птица приветствовала первый свет нового дня, и прежний постукивающий звук послышался снова.

И тут до Уилла дошло. Это была вода, капающая с конца длинной сосульки, свешивающейся с козырька над крыльцом, на дно оставленного кем-то на краю крыльца перевернутого ведра.

Тап-тап-тап… тап-тап-тап.

Уилл молча нахмурился, понимая, что за всем этим, несомненно, что-то таилось, но его сознание, все еще одурманенное сном, не могло сразу уловить смысл происходящего. Он продолжал стоять, потягиваясь и слегка подрагивая всем телом, расстававшимся с последним теплом, оставленным под одеялом, а затем направился к двери.

Для того чтобы не разбудить Ивэнлин, Уилл опустил шпингалет оконной рамы и медленно открыл дверь, придерживая ее так, чтобы провисшие куски кожи, служившие петлями, удерживали рассохшуюся дверцу, не давая ее нижнему краю скрести по полу хижины.

Осторожно закрыв за собой дверь, Уилл ступил на грубые доски настила крыльца, чувствуя, каким холодом они обожгли его босые ступни. Он пошел туда, где бесконечная капель стучала по дну перевернутого ведра, отметив, что и с других сосулек, свешивающихся с крыши, тоже капает вода. Такого Уилл прежде никогда не видал. Он был уверен, что с сосульками ничего подобного происходить не может.

Уилл посмотрел на деревья, через ветви и стволы которых начали пробиваться первые солнечные лучи.

Из леса доносились тяжелые удары – это снеговые шапки начали спадать с сосновых ветвей, которые держали их на себе в течение многих месяцев, и теперь образовывали кучи снега на земле вокруг стволов деревьев.

И только теперь Уилл понял значение этого бесконечного тап-тап-тап, которое разбудило его.

Он услышал, как позади него дверь заскребла по полу, обернулся и увидел Ивэнлин, волосы ее были взъерошенными, спасаясь от холода, девушка завернулась в одеяло.

– В чем дело? – спросила она. – Что-то не так?

Уилл поколебался секунду, глядя на растекавшуюся вокруг лужу воды.

– Это оттепель, – помолчав, ответил он.

* * *

После скудного завтрака Уилл и Ивэнлин сидели под лучами раннего утреннего солнца, заливавшими крыльцо. Им не хотелось обсуждать значение открытия, сделанного Уиллом, хотя еще раньше они наблюдали многочисленные признаки оттепели.

На земле вокруг хижины они замечали небольшие проталины, покрытые коричневой травой, да и звук, с каким влажный снег соскальзывал с деревьев и шлепался на землю, быстро становился привычным.

Разумеется, на земле снег был еще глубоким, да и на ветках деревьев его было навалено немало. Однако стоило признать, что оттепель уже началась, она необратима и будет набирать силу – скоро весна.

– По-моему, нам следует подумать о том, чтобы двинуться дальше, – сказал наконец Уилл, выразив словами то, что было на уме у обоих.

– Ты еще недостаточно силен, – возразила ему Ивэнлин.

Прошло всего лишь три недели с того дня, как Уилл справился с неприятными последствиями воздействия той горячительной сорной травы, которой его кормили как дворового раба в резиденции Рагнака. Уилл ослабел от плохой пищи и непосильной работы, которую его заставляли исполнять в виде наказаний. Так продолжалось до того момента, пока им не удалось совершить побег. Теперь они скрывались в хижине, и их скудное питание было достаточным для выживания, но не для того, чтобы восстановить прежние силы или выносливость Уилла. Они жили на молотой кукурузе и муке, оставленных кем-то в хижине, использовали в пищу скудные запасы овощей и жилистое волокнистое мясо дичи, попавшейся в капканы, которые они повсюду расставляли.

Эта зима выдалась скудной, и та дичь, которую им удавалось поймать, страдала от бескормицы и не слишком-то улучшила их пищевой рацион.

Уилл пожал плечами:

– Я справлюсь. Я должен справиться.

В этом конечно же и заключалась проблема. Уилл и Ивэнлин знали, что, раз снег на тропах растаял, охотники снова начнут посещать высокогорье, где они нашли убежище. Тем более одного такого Ивэнлин уже видела – таинственный всадник неожиданно появился в лесу, и как раз в тот самый день, когда Уилл пришел в сознание. К счастью, с того дня больше ничего не свидетельствовало о его близком присутствии. Однако для молодых людей это было предупреждением. Обязательно нагрянут и другие охотники, но до того, как это произойдет, Уилл и Ивэнлин должны быть уже далеко от этого места, спустившись по переходу, проложенному по дальнему склону горы и пересекающему границу Теутландта.

Ивэнлин в сомнении качала головой. Какое-то время она молчала, а затем поняла, что Уилл был прав. Раз оттепель уже началась и шла полным ходом, они должны уйти отсюда, и как можно быстрее, несмотря на то что Уилл еще не совсем оправился от болезни.

– Тем не менее, – сказала девушка после размышлений, – у нас есть еще несколько недель в запасе. Ведь оттепель еще только началась, а кто об этом знает? Она же может смениться внезапным резким похолоданием.

Такое было возможно, подумала она. Не наверняка, конечно, но возможность этого, по крайней мере, существовала.

Уилл согласно кивнул:

– Такое бывает часто.

Они снова погрузились в молчание, которое походило на большое одеяло, накрывшее их. Внезапно Ивэнлин встала, провела ладонями по бриджам.

– Пойду проверю капканы, – объявила девушка, и, когда Уилл начал подниматься, собираясь пойти с ней, она жестом остановила его. – Останься здесь, – ласково сказала она. – С этой минуты ты должен начать копить силы, чтобы накопить их столько, сколько возможно.

Уилл поколебался, но затем согласно кивнул. Он понимал, что Ивэнлин права.

Взяв джутовый мешок, служивший им для переноски пойманной дичи, девушка перекинула его через плечо, а затем, глядя на Уилла с едва заметной улыбкой, направилась в гущу деревьев.

Чувствуя, собственную бесполезность, наводящую тоску, Уилл медленно начал собирать деревянные тарелки, служившие им посудой. Все, на что я годен, горестно подумал он, это мытье посуды.

За последние недели мелкие животные – кролики, белки, а иногда и случайно забредший снежный заяц – частенько попадали в расставленные Уиллом капканы и силки, что, в свою очередь, сделало обитателей леса более осторожными. Поэтому Уилл был вынужден через каждые несколько дней переносить силки и капканы на новые места – каждый раз немного дальше от хижины и от прежнего места их установки.

По прикидке Ивэнлин, ей потребуется не меньше сорока минут хода по узкому, поднимающемуся в гору проходу, прежде чем она доберется до первого капкана. Конечно, будь у нее возможность идти к цели по прямой, путь был бы значительно короче. Но проход, по которому девушка шла, плутал и извивался среди деревьев, что более чем вдвое удлиняло расстояние, которое ей следовало пройти.

Повсюду вокруг нее были заметны признаки наступившей оттепели, так что сомневаться в принятом решении не приходилось. При ходьбе снег уже больше не скрипел под подошвами. Он стал тяжелее, напитался водой, и ноги девушки погружались глубоко в него. От контакта с талым снегом кожа ее ботинок уже намокла. Ивэнлин вспомнила, что, когда в последний раз шла по этому переходу, снег был похож на мелкую сухую пыль.

Вдобавок ко всему девушка обратила внимание на явное оживление среди обитателей леса. Крупные стаи птиц, каких раньше ей не доводилось видеть, кружили среди деревьев; она спугнула кролика, сидевшего на дороге, и он стремглав бросился обратно под защиту густых, покрытых снегом зарослей ежевики.

Как бы то ни было, подумала Ивэнлин, какая-нибудь неосторожная зверушка, обрадовавшаяся наступающей весне, возможно, попала в капкан.

Заметив на коре сосны неброский знак, который Уилл вырезал раньше, девушка сошла с дороги, высматривая место, где они с Уиллом устанавливали первые капканы. Она вспомнила, как обрадовалась выздоровлению Уилла. Ее собственная способность к выживанию была очень слабой, а Уилл проявил мастерство в устройстве и установке капканов и силков, что разнообразило их скудный рацион. Как он объяснил ей, это было частью его обучения под руководством Холта.

Сейчас девушка припомнила, что стоило Уиллу упомянуть имя старшего рейнджера, как глаза его затуманились на несколько мгновений и он даже слегка задрожал: молодой человек тяжело переживал разлуку. Ивэнлин пробиралась сквозь покрытые снегом кусты, воздух становился все более и более влажным, что доставляло ей несказанное удовольствие. В первом из силков, стоящих в ряд, было зажато тело маленькой птички-землеройки. Прежде им случалось ловить таких птичек, и девушка знала, что их мясо – отличная еда. Будучи размером с маленького цыпленка, птичка необдуманно просунула свою шейку в проволочную петлю силка, а потом и вовсе запуталась в нем. Ивэнлин грустно улыбнулась, подумав, что раньше бы не допустила такой жестокой расправы над бедной птичкой. Но теперь единственным, что она почувствовала, было удовлетворение, ведь сегодня им предстоит сытный ужин.

Удивляясь, как пустой желудок может изменить отношение к вещам, Ивэнлин освободила тельце птички от пронзивших ее проволок и затолкнула его в самодельный мешок для переноски дичи. Она перенастроила силок, рассыпав на земле позади него несколько зерен кукурузы, затем поднялась на ноги. Лицо девушки стало хмурым от досады, поскольку она поняла, что, пока стояла на коленях, тающий снег оставил два мокрых пятна на ее бриджах. Ивэнлин скорее почувствовала, чем услышала, какое-то движение среди деревьев за спиной и попыталась обернуться.

Однако, прежде чем девушка смогла сдвинуться с места, она почувствовала железную хватку вокруг шеи Ее нос и рот накрыла рука в меховой рукавице, мерзко пахнущей дымом, по том, еще какой-то дрянью и заглушавшей ее крики о помощи.