Глава 2

Онлайн чтение книги Черный человек Black Man
Глава 2

Конечно же, его арестовали.

На звук выстрелов немедленно примчался, взбежав вверх по улице, отряд охранников в бронежилетах. Бойцы притаились за углами дома и стоящими машинами, как жуки, только ростом с человека. Солнце поблескивало на тускло-синих панцирях и шлемах, сверкало на стволах коротких тупоносых штурмовых винтовок. И шума от них было не больше, чем от жуков, – по всей видимости, защитная экипировка и вооружение с клеймом «ГХ» снабжены микрофонами и наушниками для связи. Карл представил, как все это для них выглядит. Приглушенные, потрясенные голоса в наушниках. Картинка через гогглы.

Охранники обнаружили Карла на ступенях перед входной дверью. Он сидел, скрестив ноги, руки ладонями вверх. Это была одна из тех медитативных поз таниндо, что Карл узнал у Сазерленда, но он был занят чем угодно, только не медитацией. Сейчас действие меша прекращалось, и боль начала потихоньку возвращаться в раненый бок. Карл дышал и не шевелился. Внимательно смотрел, как отряд охраны подкрадывается к нему по улице. «Хааг» и удостоверение Агентства лежали в добрых четырех или пяти метрах от того места, где он сидел. Как только перед самым его носом возникла первая фигура в бронежилете со штурмовой винтовкой у плеча, он медленно поднял руки над головой. Парень в защитной экипировке тяжело дышал; черты его юного лица под шлемом и гогглами исказились от напряжения.

– Я генетически модифицированный лицензированный агент, – громко объявил Карл по-испански. – Нанят АГЗООН и работаю на них по контракту. Мои документы лежат вон там на улице вместе с моим пистолетом. Я безоружен.

Подтянулся остальной отряд, продолжая целиться в него. Всем бойцам было не больше девятнадцати лет. Прибыл командир – он выглядел чуть-чуть постарше – и взял ответственность на себя, хотя, судя по потному лицу, особой уверенности не испытывал, – не больше остальных уж точно. Карл сидел смирно и повторял одни и те же слова. Ему нужно было достучаться до них, прежде чем они войдут в дом. Нужно было добиться какого-то порядка, пусть заправлять всем будет кто-то другой. Под высокотехнологичной защитной экипировкой скрывались солдаты-срочники, точь-в-точь как те, с которыми он приехал в город. Большинство из них расстались со школой в четырнадцать лет, а некоторые даже раньше. Европейский Суд мог не значить для них почти ничего, а их отношение к ООН было в лучшем случае двойственное, но удостоверение Агентства, кусок пластика с голофото, выглядело весьма внушительно. Если повезет, оно будет учтено, когда солдатики обнаружат тела.

Командир отряда опустил ружье, встал на одно колено перед удостоверением и поднял его. Так и сяк покрутил голофото, сравнивая его с лицом Карла, потом поднялся и ткнул «Хааг» носком ботинка.

– Мы слышали стрельбу, – сказал он.

– Да, верно. Я работаю по делу АГЗООН и попытался арестовать двух подозреваемых, а они на меня напали. Оба теперь мертвы.

Солдатики принялись переглядываться, глаза на молодых лицах под шлемами заметались туда-сюда. Капитан кивнул двум бойцам, парню и девушке, те скользнули к двери и встали по обе стороны. Девушка закричала, предупреждая, мол, они заходят.

– Там живых нет, – сказал им Карл. – Правда.

Эти двое распахнули дверь, как положено по инструкции, нырнули внутрь и затопали из комнаты в комнату, выкрикивая совершенно излишние требования сдаться. Остальные ждали, по-прежнему направив оружие на Карла. Наконец в дверях показалась девушка из группы захвата со своей штурмовой винтовкой. Она подошла к командиру и зашептала ему на ухо. Карл видел, как темнело от злости лицо капитана, пока тот слушал. Когда девушка закончила рапорт, он кивнул и снял солнцезащитные очки. Карл вздохнул и встретил привычный взгляд. Все та же старая смесь страха и отвращения. Молодой человек уже снимал с ремня синюю пластиковую стяжку. Он ткнул на Карла, словно на что-то грязное.

– Поднимайся, ты, – холодно сказал он. – Руки за спину, мудила.

К тому времени, как петлю сняли, пальцы онемели, а плечевые суставы болели от попыток посильнее прижать запястья друг к другу. Его связали варварски туго, не помогло даже то, что он сжал кулаки: когда Карл расслабил руки, свободнее не стало. Он пытался разводить запястья в стороны, но стоило ему начать, как петля впивалась в тело. Только этих ощущений и не хватало – вдобавок к ножевой ране в боку.

Во время обыска солдатики заметили рану, но им интереснее было выворачивать карманы, чем заниматься лечением. Петлю с рук они тоже не сняли. Лишь бы он не умер в заключении, а на остальное плевать. В лагерном пункте правопорядка ему разрезали одежду; слабо заинтересованный медик прощупал рану, объявил ее поверхностной, побрызгал антибактериальным средством и заклеил. Никаких анальгетиков. Потом его оставили в слегка воняющем мочой пластиковом обезьяннике, а начальник лагеря следующие два часа притворялся, что у него есть более срочные дела, чем двойное убийство из огнестрельного оружия во вверенном ему лагере.

Карл провел это время, прогоняя в голове противоборство с Греем и пытаясь мысленно отыграть его так, чтобы Габи не погибла. Прикидывал позиции, вспоминал, что говорил, как развивался разговор. Он дюжину раз пришел к одному и тому же выводу. Только одним способом можно было наверняка спасти жизнь Габи, и способ этот заключался в том, чтобы, выйдя из ванной, немедленно пристрелить Грея.

Он знал, что Сазерленд был бы в ярости.

«Не существует такой вещи, как путешествия во времени, – снисходительно пробормотал как-то раз Сазерленд, – можно только жить с тем, что ты совершил, и стараться в будущем делать лишь то, с чем ты будешь жить счастливо. Так уж все устроено, ловец, смирись с этим».

Сразу за этим воспоминанием в голове всплыли другие слова, собственные.

Я не хочу больше этого делать.

Наконец пришли двое охранников без бронежилетов, оба – мужчины. Они вывели Карла из камеры, не сняв стяжку, и отконвоировали в маленький кабинет в другом конце охранной организации. На углу письменного стола сидел начальник лагеря. Покачивая ногой, он смотрел, как охранники, не церемонясь, освобождают руки Карла. Струя растворителя оставила на коже арестованного несколько жгучих капель, и вряд ли случайно.

– Я очень сожалею о случившемся, – сказал начальник по-английски и без видимых угрызений совести. Он был обычным – высокий белый мужчина сорока с чем-то лет в дизайнерской повседневной одежде, похожей на экипировку. Его – Карл знал благодаря предварительным изысканиям – звали Аксель Бейли, но он не представился и не подал руки.

– Я тоже.

– Да уж, очевидно, что ваше задержание неоправданно. Но если бы вы отметились у нас перед тем, как стали бегать по моему лагерю и играть в детектива, мы могли бы избежать множества неприятностей.

Карл ничего не сказал, он растирал руки и ждал боли, которая придет, когда восстановится кровообращение.

Бейли откашлялся.

– Да, мы удостоверились, что Родригес действительно был именно тем, кем вы говорите. Похоже, мы где-то прокололись с проверкой. В любом случае, в вашем ведомстве хотят, чтобы вы связались с ними и предварительно отчитались насчет стрельбы, но, так как мы, конечно же, не оспариваем их полномочия, на данном этапе от вас больше ничего не требуется. Тем не менее мне бы хотелось услышать, что вы подадите полный отчет в КОЛИН сразу же, как вернетесь в Лондон, и, конечно же, упомянете о нашем содействии. Если вы согласны, то вы свободны, и мы даже можем поспособствовать с транспортом.

Карл кивнул. Боль иголочками начала рисовать на его пальцах ветвящиеся узоры.

– Понимаю. Вы хотите избавиться от меня, пока об этой истории не пронюхала пресса.

Губы Бейли сжались в тонкую линию.

– Я отправлю вас вертолетом непосредственно в Арекипу, – сказал он без всякого выражения, – так что вы сможете полететь оттуда прямо домой. Считайте это жестом доброй воли. Ваш пистолет и удостоверение вернут, когда вы будете там.

– Нет, – покачал головой Карл. По мандату АГЗООН он и так мог, в теории, конфисковать для своих нужд вертолет. В теории. – Вы отдадите мне пистолет и удостоверение лично, прямо сейчас.

– Я вас умоляю…

– Пистолет «Хааг» – собственность АГЗООН. Хранить его, не имея специальных полномочий, незаконно. Идите и принесите его.

Бейли перестал качать ногой. Он на миг встретился взглядом с Карлом, видимо, уловил что-то в его взгляде, и прокашлялся. Кивнул одному из охранников, не скрывая, что знает его фамилию лишь по нашивке на нагрудном кармане униформы:

– Так, Санчес. Сходите за личными вещами мистера Марсалиса.

Охранник повернулся, чтобы уйти.

– Нет. – Карл вперился в Санчеса и увидел, как тот застыл с рукой на двери. Он знал, что это ребячество, но не мог остановиться и снова посмотрел на начальника. – Я сказал вам пойти и принести мои вещи.

Бейли вспыхнул и слез со стола.

– Послушайте, Марсалис, если вы не…

Карл накрыл болезненно гудящий кулак одной руки ладонью другой. Он сморщился. Голос начальника стих.

– Идите и принесите мне их, – мягко повторил Карл.

Возникла пауза. Все еще красный до корней тщательно подстриженных и уложенных волос, Бейли, задев его плечом, прошел мимо и открыл дверь.

– Следите за ним, – выходя, рявкнул он охранникам.

Карл увидел, как те обменялись ухмылками. Он еще немного потер кулак и переключился на другую руку.

– Так кто из вас двоих такой человеколюбивый, закапал меня растворителем для наручников?

Ухмылки исчезли, сменившись враждебной бдительностью, и холодное молчание стояло до тех пор, пока Бейли не вернулся с имуществом Карла и соответствующими документами.

– Засвидетельствуйте, что все на месте, – сказал он хмуро.

Вещи Карла были герметично упакованы охранниками в пластиковые пакеты, каждый предмет обмотан прокладочной лентой сантиметров сорок в ширину. Карл положил их на стол, размотал ленту и стал проверять, все ли на месте. Он указал на ключ.

– Это от камеры хранения на автовокзале, – сказал он. – Там мой рюкзак.

– Можете забрать его по пути на вертолет, – сказал Бейли и нетерпеливо подтолкнул ему бланк с описью вещей. – Мои люди вас проводят.

Карл взял бланк и положил его на стол, сорвал активационное покрытие с наклейки-голорегистратора в углу и склонился над описью.

– «Карл Марсалис, идентификационный номер s810dr576,– забубнил он привычные, обкатанные на языке от частого употребления слова, – код авторизации АГЗООН 31 гагат. Настоящим подтверждаю, что нижеследующий список является полным перечнем имущества, изъятого у меня охраной лагеря „ГХ”18 июня 2107 года и возвращенного мне в тот же день».

Он нажал на диск подушечкой большого пальца, заверяя документ, и толкнул его обратно по столешнице. Странное удушье охватило его, пока он читал текст документа, словно бы это его самого, а не его вещи герметично упаковали в прозрачный пластик.

Я не хочу больше этого делать.

Нет, не так. Он поднял глаза и увидел, какими взглядами смотрят на него два охранника и Бейли.

Я не хочу больше этим быть.

Итак.

Покинув лагерь на вертолете, они оставили позади озеро, предварительно заложив вираж над его блистающей голубизной, и сквозь мрачную красоту гор направились в Арекипу. Вертушки вроде этой были оснащены автоматизированными навигационными системами, которые в режиме реального времени обрабатывали спутниковые данные о рельефе и погодных условиях, и это означало, что вертолет практически летит сам по себе. Карл в одиночестве сидел в пассажирском отсеке и смотрел в окно на раскинувшуюся внизу местность, бесцельно сравнивая ее со своими воспоминаниями о Марсе. Сходство было очевидно – не зря же КОЛИН именно здесь воссоздавала марсианские условия, – но в конце-то концов тут была просто родная земля, дом, с небесно-голубым небом сверху, широким горизонтом большой планеты впереди и бременем полного g, действующего на кости.

«Мы не признаем суррогатов!» В голове замелькали лозунги из политических передач партии «Земля первым делом». «Не слушайте корпоративных обманщиков. Прочно стойте на Земле. Боремся за лучшую жизнь здесь и лучший мир сейчас».

В аэропорту Арекипы он воспользовался полномочиями АГЗООН, чтобы получить спальное место на ближайший рейс до Майами авиакомпании Дельта. Он предпочел бы суборбитальный перелет, но тогда ему пришлось бы вылетать из Лимы. Возможно, не стоило тратить время и силы еще на одну поездку. Теперь он, во всяком случае, хоть немного отдохнет. Ждать нужно было около часа, поэтому он купил безрецептурный кодеин, принял двойную дозу и догнался чем-то непримечательным из торговой точки франшизы «Мясная компания Буэнос-Айрес». Толком не чувствуя вкуса, он жевал общепитовскую еду на смотровой площадке, глядел на заснеженный конус вулкана Эль-Мисти и гадал, неужели действительно, совершенно точно, для него не существует иного способа зарабатывать себе на жизнь.

И правда. Поговори-ка с Зули, когда вернешься, спроси, не нужен ли ей портье, который выходил бы на работу в середине недели.

Кислая ухмылка. Начали объявлять его рейс. Он прикончил остывшие остатки пампасбургера «Оле», вытер пальцы и ушел.

Во время полета в Майами он плохо спал, терзаемый снами о тихих коридорах «Фелипе Соуза», в обморочном ужасе от того, что призрак Габи медленно плывет за ним в тиши низкой гравитации. Ее лицо спокойно, чудом не изуродовано смертельным выстрелом, мозг вязко сочится из дыры в затылке, которую сделала его пуля. Вариация на привычную тему, но ничего нового – очередная женщина, что скользит за ним по пустынному космическому кораблю, никогда не касаясь его, и шепчет, шипит в ухо среди мертвой звенящей тишины.

Он резко проснулся, весь в поту, от объявления пилота, что начинается посадка в Майами, и что вылет из аэропорта по соображениям безопасности закрыт, так что в обозримом будущем никакие пересадки производиться не будут. По поводу вариантов временного проживания следует обращаться…

Дерьмо.

Виргинский суборбитальный челнок был бы в небе над Лондоном уже через сорок пять минут после вылета из Майами. Карл отправился бы домой, успев предварительно заказать ужин в ресторане «Баннере», и лежал бы в собственной постели, в своей квартире на одной из обсаженных деревьями улиц Крауч-Энда. И проснулся на следующее утро попозже, а за окном пели бы птицы, и преломленный облаками солнечный свет просачивался бы сквозь яркую листву. Немного британского лета на реабилитацию – учитывая его ранение, Агентство не отказало бы – и между Карлом и удручающей обстановкой лагеря «Марс-Подготовительный» пролегла бы целая Атлантика.

Вместо этого он тащил свой чемодан по широким, ярко освещенным залам, между голоэкранами размером десять метров на два. Они внушали: думаешь, там только красные скалы и шлюзовые камеры? Подумай еще раз, а мы возьмем и пошлем победителей на Марс. Майами был трансамериканским транспортным узлом и, значит, транзитным центром всех компаний, участвующих в Колониальной Инициативе Западных Стран. Пару лет назад во время полета он прочел в одном из тех дурацких цветных журналов, что всегда к услугам пассажиров, статью некой сильно переоцененной журналистки, которая писала: «В настоящее время каждый седьмой пассажир в аэропорту „Майами-Интернациональный” летит по делам, имеющим прямое или косвенное отношение к Марсу и программе КОЛИН. И тенденция такова, что это число растет». Сейчас, скорее всего, это уже один из четырех.

Карл проехал сквозь залы на траволаторах и эскалаторах, все еще чувствуя легкое кодеиновое онемение. Он добрался до задворок терминала, где высилось новое здание отеля «Мариотт», взял номер с панорамным видом и заказал медицинское обследование. Все это Карл оплатил картой Агентства. Как контрактник он имел довольно ограниченный расходный аккредитив – работа по легенде в любом случае предполагала, что он будет расплачиваться пластиной вафера или наличными, а траты впоследствии возмещались ему в гонораре, – но на пару (в худшем случае) дней, пока он не вернулся в Лондон и официально не закрыл дело Грея, на счете была вполне себе кругленькая сумма.

Пора пустить ее в дело.

В номере он снял куртку и рубашку-веблар, свалил грязную одежду в кучу на полу и пятнадцать минут отмокал под горячим душем. Меш исчез, втянулся обратно в свое спинномозговое логово, и Карл превратился в каталог синяков, каждый из которых теперь давал о себе знать сквозь истончающуюся вуаль кодеина. Заклеенная рана в боку болела при каждом движении.

Он вытерся большим мохнатым полотенцем и уже натягивал самые чистые из своих ношеных парусиновых штанов, когда в дверь позвонили. Карл схватил футболку, опустил взгляд на рану и пожал плечами. Особого смысла одеваться нет. Он отшвырнул майку и направился к двери, по-прежнему голый до пояса.

Гостиничным врачом оказалась привлекательная молодая латиноамериканка, которая, видимо, интернатуру проходила в республиканской больнице неблагополучного района, потому что едва подняла ухоженную бровку, когда увидела ножевое ранение.

– Давно в Майами? – спросила она.

Он улыбнулся и покачал головой:

– Это произошло не здесь. Я только что прилетел.

– Понимаю. – Однако ответной улыбки он не дождался. Она встала позади него и принялась нажимать длинными прохладными пальцами на кожу около раны, проверяя, хорошо ли та склеилась, причем делала это не слишком-то осторожно. – Так вы один из наших прославленных военных советников?

Он перешел на английский:

– Вот с этим-то произношением?

Ее губы чуть-чуть изогнулись, когда она снова обошла его и встала напротив.

– Вы британец? Простите, я думала…

– Забудьте. Я тоже этих ушлепков ненавижу. – Он не упомянул, что убил одного в прошлом году в баре Каракаса. Пока, во всяком случае, не упомянул. И снова перешел на испанский: – Ваша семья из Венесуэлы?

– Из Колумбии. Но там вечно одна и та же история – про кокаин, не про нефть. И так давно, еще с тех пор, как мои бабушка с дедушкой оттуда уехали, и это никогда не изменится. – Она направилась к своей сумке – та лежала на письменном столе – и выудила из нее портативный эхоскоп. – Вы не поверите, что иногда мне рассказывают двоюродные братья и сестры.

Карл подумал о мундирах, которые видел на улицах Боготы несколько недель назад. Об избиениях, свидетелем которых стал.

– Нет, поверю, – сказал он.

Она опустилась перед ним на колени и снова коснулась раны, на этот раз нежнее. Невероятно, но ее пальцы словно стали теплее. Она пару раз провела туда-сюда эхоскопом и опять встала на ноги. Он на мгновение ощутил ее запах. Когда это произошло, их глаза встретились, и она поняла, что Карл ее учуял. Это был краткий, яркий миг, а потом она вернулась к своей сумке. Извлекла из нее перевязочные материалы, откашлялась, подняла брови над широко расставленными глазами, думая о том, что сейчас произошло.

– Я мало что могу для вас сделать сверх того, что уже сделано, – сказала она несколько торопливо. – Те, кто вас заклеил, свое дело знали. Хорошая работа, должно зажить быстро. Они использовали спрей?

– Да.

– Дать вам болеутоляющее?

– Насчет боли все под контролем.

– Ну тогда я снова сделаю перевязку, если только вы не собираетесь принимать душ.

– Я его только что принял.

– Хорошо, в таком случае я могу идти…

– Не хотите со мной поужинать?

Теперь девушка улыбнулась по-настоящему и сказала:

– Я замужем, – и подняла руку с простым золотым колечком на пальце. – Я этим не занимаюсь.

– Ой, простите. Я не заметил, – солгал он.

– Ничего страшного. – Она опять улыбнулась, но в улыбке сквозило недоверие, а по голосу стало ясно, что она не поверила. – Вы уверены, что не хотите обезболивающих? Они полагаются в таких случаях, я выпишу минимальную дозировку.

– Нет, со мной все нормально, – сказал Карл.

На этом она собрала свою сумку, одарила его еще одной улыбкой и оставила одеваться в одиночестве.

Он вышел из номера.

Возможно, это неразумно, но им двигало воспоминание о докторше-недотроге. Ощущение ее пальцев на теле, ее запах, ее голос. То, как она опустилась перед ним на колени.

Роботакси повезло его от аэропорта на восток, курсируя по широким многополосным улицам. Большинство заведений было еще открыто – освещенные фасады манили, но казались странно далекими, будто огни прибрежного города для корабля на рейде. Он предположил, что дело в кодеине или что это действует меш. Некоторое время ему просто нравилось смотреть, как улицы проплывают мимо. Потом, когда движение на дороге стало плотнее, он вышел из такси в первом же месте, где свет казался особенно ярким. Проспект назван в честь героя возрождения Кубы, о чем напоминает бронзовая памятная доска на кирпичной стене углового дома. Из распахнутых дверей доносился ремикс классики Зекиньи и Рейеса, было видно, как загорелая плоть извивается на танцполе и выкаблучивается рядом со входом. Было тепло и душно, женская одежда сводилась к струящимся лоскутам шелка поверх купальников, мужчины разгуливали в полотняных или кожаных джинсах, с голыми торсами. Если говорить о цвете кожи, Карл неплохо бы сюда вписался – это в Майами ему нравилось, – но вот гардероб подкачал. Парусиновые штаны, самые легкие кроссовки из тех, что у него имелись, и футболка с картинкой «Купол Брэдбери-97». Он выглядел как какой-нибудь сраный турист.

Наконец, устав от беглых взглядов под названием «Это чужак», которые бросали на него оттягивающиеся по полной местные, он вынырнул из основного потока и погрузился во мрак клуба под названием «Пиканте». Это было убогое полупустое заведение, не похожее на его фантазии о сегодняшнем вечере так же сильно, как рекламные щиты перед баром в «Гаррод Хоркан 9» отличались от карибской реальности. На задворках сознания мелькали смутные картинки: он встречает докторшу из отеля – ладно, пусть очень похожую женщину – в неком сальса-баре, где огни танцпола отражаются от коктейльных бокалов и жемчужных зубов. Потом они переместились бы в другое место, более интимное, но столь же фешенебельное, с приглушенным светом, а потом – финишная прямая, ведущая к ней домой, где бы этот дом ни находился.

Свежие простыни на большой кровати, не обремененная условностями женщина, ее крики в судорогах оргазма. И постепенно наползающее удовлетворенное забытье, временный уют в ночном доме незнакомки.

Ну, приглушенный свет ты уже получил, с кислой ухмылкой признал он про себя. В «Пиканте» имелась пара светодиодных танцполов размером примерно с ванную комнату в его отеле, обыкновенная прямая стойка бара и настенное освещение, казалось подобранное таким образом исключительно из милосердия к горстке довольно явных проституток, которые сидели за столами, покуривая и дожидаясь приглашения потанцевать. Карл купил выпивку – за неимением «Ред Страйпа» пришлось согласиться на нечто под названием «Тореро», а потом пожалеть об этом – и устроился за стойкой поближе к дверям. Может, это была профессиональная осторожность, а может, его странно подбадривал вид улицы снаружи, создавая ощущение, что он не обязан тут оставаться, если ему вдруг не захочется.

Но примерно через час он все еще сидел у стойки, и тут она подошла и пристроилась рядом. Бармен возник напротив, протирая бокал.

– Привет. Сделай мне виски с колой. Побольше льда. Привет.

Последнее «привет», понял Карл, было обращено к нему. Он отвел глаза от осадка в очередной порции пива и кивнул, стараясь разглядеть ее в тусклом свете. Решить, на работе ли она.

– Непохоже, чтобы вы тут особенно веселились, – сказала женщина.

– Непохоже?

– Да. Непохоже.

Она не походила на докторшу из «Мариотта» – бледнее, черты лица резче, формы не столь округлые, а волосы, как бывает у метисов, не слишком ухоженные. И никакого обручального кольца, лишь вычурные серебряные на пальцах обеих рук. Лиф тоже будто бы сделан из металла, он охватывал ее чуть ниже подмышек, юбка, по контрасту темная, доходила до середины бедра, неизбежные высокие каблуки. Тугая, кофейного цвета плоть выставлена на всеобщее обозрение: бедра под юбкой, плечи и приподнятые корсажем груди, полоска живота с пупком между двумя не сходящимися как следует частями наряда – все это могло ничего не значить, обычный вид для уличной прогулки по такой жаре. Несколько чрезмерный макияж, пудра чуть-чуть скаталась на порах носа. Да, она на работе. Он прекратил притворятся перед самим собой, чуть помедлил перед принятием решения, как парашютист перед прыжком, и плюнул на все.

– Я только пришел, – сказал он. – Деловая поездка, до сих пор не расслабился.

– Правда? – Она склонила голову набок, повернулась к нему и закинула ногу на ногу. Юбка на бедрах задралась. – Хотите, немного помогу вам с этим?

Позднее, совсем в другом месте, уже избавленный от напряжения, словно оно было тугими кожаными брюками, которые невозможно снять самому, он лежал, откинувшись на изголовье кровати, и наблюдал за ее движениями в белой-белой смежной со спальней ванной. От изножья кровати до открытой двери в другую комнату было не более метра, но казалось, будто женщина ушла в параллельную вселенную. Она двигалась словно бы на громадном расстоянии от него; даже звуки в крохотной ванной – плеск и журчание воды, щелчки пудреницы, тюбиков и коробочек с тенями – были какими-то приглушенными, точно он смотрел сквозь толстое стекло тесного вивария какого-то инопланетного зоопарка.

Спешите видеть людей.

Вы сможете понаблюдать, как они спариваются в естественных условиях.

Лицо подернула гримаса, но она запряталась так глубоко, что мышцы лица почти не двинулись.

Посмотрите, как самка выполняет ритуал посткоитального спринцевания.

Он почувствовал очередной глубинный позыв встать с кровати, одеться и свалить. Здесь и вправду больше нечего делать. С его пластиной она разобралась сразу же, как они вошли, – провела ею по щели считывателя с той же холодной деловитостью, с которой позднее нанесла защитный слой спрея ему на вздыбленный член и вставила его в собственную щель. Затем Карл получил несколько базовых предоплаченных трюков – она посасывала собственные пальцы, пока он ее жарил, и стискивала груди, скача на нем верхом, – пару своевременно сменившихся поз и крещендо хриплых стонов, пока он не кончил. Теперь дерево за окном отбрасывало в свете уличных фонарей дрожащие желтоватые тени на стену и потолок затемненной комнаты, от опутавших его талию простыней шел солоноватый запах недавнего соития, а он внезапно ощутил себя старым, усталым и слегка приболевшим. Рана на боку снова начала ныть, и он подумал, что повязка могла сбиться.

Позыв достиг наконец его опорно-двигательной системы. Он сел и свесил ноги с кровати. Из параллельной вселенной ванной раздался звук спускаемой воды. По какой-то причине это заставило Карла заторопиться, и к тому времени, как женщина вышла, он уже отыскал брюки и сунул в них ноги.

– Уходишь? – глухо спросила она.

– Да, думаю, уже вроде как пора. – Он подобрал свою футболку на подлокотнике дивана и натянул ее на плечи. – Я устал, а тебе… ну, я думаю, у тебя же есть еще какие-то дела?

Молчание. Она стояла и смотрела на него. Карл услышал, как она сглотнула, потом – влажное хлюпанье, и со всей очевидностью понял, что она плачет в темноте. Карл застыл в неловкой позе, в наполовину надетой футболке, и уставился на нее. Хлюпанье превратилось в настоящий всхлип. Она отвернулась и обхватила себя руками.

– Послушай… – начал он.

– Нет, иди. – Ее голос был твердым, в нем почти не слышались слезы.

Профессиональная выучка, решил он. Но она была расстроена по-настоящему, если не считать, что горе она изображает куда лучше, чем экстаз во время секса. Он стоял у нее за спиной и смотрел на неприбранные волосы, туда, где они вились мелким бесом от влаги и жары.

Перед глазами возник раскуроченный затылок Габи.

Карл скривился и, поколебавшись, положил руку ей на плечо, опасаясь, что это покажется грубым фарсом после дешевой близости, которую он купил у нее двадцать минут назад. От его прикосновения она слегка вздрогнула и сказала:

– Я беременна.

Слова отрикошетили от стенки его сознания, и ему на миг подумалось: ослышался. Потом, когда она повторила, Карл убрал руку с ее плеча. Ведь совсем недавно она выудила из сумки баллончик спрея «Троян» с ловкостью циркачки, у которой завязаны глаза, и с такой же ловкостью обработала им Карла! Когда он наблюдал за этими действиями, то ощущал приятную успокаивающую уверенность, мол, он (идиотская ухмылка) в хороших руках. Теперь столь же идиотская часть его личности сочла себя преданной из-за признания в уже произошедшей ошибке, словно бы обвиняли его.

– Ну, – сказал он для пробы, – в смысле, ты же можешь… Сама понимаешь.

Ее плечи тряслись.

– Это Флорида. Здесь такое запрещено уже десятки лет. С этим надо в Штаты Кольца или в Союз, а этого моя страховка не покроет. Даже если я продам все, что у меня есть, денег будет недостаточно.

– А нет кого-то, кто…

– Мужик, ты что, не слышал меня? Это, блин, незаконно.

Появилось и окрепло ощущение профессиональной компетентности, того, что он в своей тарелке.

– Да законность вообще ни при чем. Я не об этом. Есть же места, куда ты могла бы пойти.

Женщина повернулась к нему лицом, смахнула ладонью слезы со щеки. Оставшиеся мокрые дорожки блестели в свете с улицы. Она фыркнула.

– Ага, пожалуй, ты мог бы туда пойти. Или дочь губернатора. Думаешь, у меня есть такие деньги? Или, может, ты думаешь, я рискну сунуться в какой-нибудь абортарий на задворках, а потом вернусь домой, истеку кровью или сдохну от сепсиса, потому что они слишком скупы, чтобы использовать качественные инструменты? Откуда ты, мужик? Медицина тут стоит херову кучу денег.

Он был готов послать ее подальше, и нужные слова уже вертелись на кончике языка. Это не его проблемы, он не подписывался на такое дерьмо. Но вместо этого он снова увидел, как разлетается на части голова Габи, и словно бы издалека услышал собственный тихий голос:

– Сколько тебе нужно?

«Шло б оно все! – В нем поднималась злость на себя и на эту женщину, и он перенаправил ее на северо-восток, на собственное начальство. – Пусть в этом сраном АГЗООН для разнообразия заплатят за что-нибудь стоящее. Они вполне могут это себе позволить. А этот кусок дерьма, ди Пальма, пускай делает запрос, если, мать его, осмелится».

Успокоив ее, Карл остановил поток слез и благодарностей, пока те не стали звучать неубедительно. Он объяснил, что для перевода денег на ваферы, которыми она может воспользоваться, нужен инфобункер, и что для этого, вероятно, придется вернуться в отель. Тут женщина сжала его руку, и он догадался, что она боится выпустить его из виду, что он передумает. Оказывается, она знает вполне надежный инфобункер всего в нескольких кварталах отсюда, один ее клиент из центра города регулярно пользуется этим местом. Она могла бы отвести Карла туда прямо сейчас, вот только одеться надо, много времени это не займет.

Улицы были почти пустынны, в такую пору обитатели полузаселенного района эконом-класса либо спят, либо кутят в центре. Витрины магазинов прятались за металлическими ставнями; ярко-желтые наклейки предупреждали взломщиков, что ставни под напряжением. Парочка баров до сих пор работала, и тусклые неоновые вывески над угловыми входами вспыхивали, как тщедушные городские маяки. Рядом с одним из них припаркованные автомобили и стену облюбовала стайка начинающих хулиганов, с угрозой поглядывавших на редких прохожих. Карл ощутил, как мягко, ненавязчиво ожил меш, но проигнорировал его и, избегая взглядов, приобнял девушку за плечи, чуть ускоряя шаг. Когда они прошли, он услышал, как парни обсуждают его на загадочном диалекте, смеси испанского и английского. Впрочем, чтобы понять сказанное, особого воображения не требовалось. «Ублюдочные туристы, поганые иностранцы трахают наших женщин». Известная жалоба. Он не винил этих ребят. Потом Карл с девушкой свернули за угол, и голоса заглушила музыка, льющаяся из распахнутого в жару окна, неуклюжий кубинский джаз – казалось, кто-то молотит по пианино кулаками.

Инфобункер напоминал архитектурную опухоль на стене какого-то нежилого здания и представлял собой безвкусный бетонный нарост – два метра в высоту и примерно столько же в ширину. Он был оборудован надежной дверью из танталовою сплава и зарешеченными лазерными панелями на крыше, которые отбрасывали вниз белый хрустальный свет. Карл шагнул в это сияние с нелепым ощущением, что он – артист, выходящий на сцену. Набрал на клавиатуре свой пароль, и вращающаяся дверь открылась. Старые воспоминания и полученный в Каракасе шрам заставили Карла пропустить девушку вперед и ударить кулаком по кнопке быстрой блокировки дверей, как только оба оказались внутри. Дверь снова повернулась.

Комплектация почти не отличалась от других защищенных модулей, которыми ему доводилось пользоваться по всему миру: считывающая радужку маска на гибком шнуре, широкий экран со встроенными динамиками по краям над устройством для приема ваферов, вырастающий из пола стул с сиденьем вдвое шире обычного, рассчитанный скорее на тучного посетителя, чем на воркующую парочку. В любом случае, девушка благоразумно осталась стоять, демонстративно отвернувшись от экрана. Она действительно бывала тут прежде со своими клиентами.

– Здравствуйте, сэр, – оживленно заговорил инфобункер. – Не желаете ли прослушать список доступных…

– Нет.

Карл приспособил над головой считыватель радужки, пару раз моргнул в линзы камер и подождал звона, подтверждающего опознание личности. От нечего делать он подумал, а что произойдет, если придется проделывать это с подбитым глазом.

– Благодарю вас, сэр. Вы получили доступ к своим счетам.

Он перевел средства на десять лимитированных ваферов, сообразив, что девушка не захочет довериться подпольной клинике настолько, чтобы авансом оплатить все услуги. Вручая ей ваферы в тесной кабинке, Карл понял, что не знает ее имени. Еще через пару секунд он понял, что и не хочет его знать. Она молча взяла ваферы, ее взгляд метнулся вверх, а потом вниз, отчего ему подумалось, что она хочет отблагодарить его, сделав минет прямо в бункере. Но потом она пробормотала благодарности так тихо, что Карл почти не расслышал, и даже призадумался, а не был ли он, в конце концов, еще одним больным на голову ушлепком с чересчур живым воображением. Он отпер замок, коснувшись считывателя подушечкой большого пальца, раздалось шипение сжатого воздуха, и вращающаяся дверь открылась. Вслед за девушкой он вышел на улицу.

– Давай, парень! Подними-ка свои шаловливые ручонки, чтобы я мог их видеть!

Этот вопль донесся слева, и с обеих сторон к нему метнулись люди. Меш радостно взыграл, пробуждаясь к жизни. Карл схватил чью-то руку, блокируя удар, и швырнул ее хозяина в сторону эха отзвучавшего крика. Кто-то споткнулся, послышались проклятия. Другой попытался с ним сцепиться, и даже не без кое-каких приемчиков, но… Карл сильно рванул книзу руку нападавшего и ударил того локтем в лицо, ощутив, как ломается нос. От боли его противник издал высокий визг. Карл сделал шаг, подставил нападавшему подножку и снова толкнул. Тот, что со сломанным носом, был побежден. Оставался второй, он снова наступал слева. Карл крутнулся (свирепая ухмылка, согнутые руки), увидел свою цель. Его враг был здоровенным, с покатыми плечами – исчезающий типаж, вроде профессионального рестлера. Карл сделал ложный выпад, а потом, когда противник повелся, пнул его ногой в живот. Всхлипывающее хрюканье, ощущение хорошо нанесенного удара; но здоровяк по инерции продолжил движение вперед, и Карлу пришлось отскочить в сторону, попутно разворачиваясь, чтобы его не сшибло.

Потом кто-то ударил его сзади по голове.

Карл слышал, как к нему приближаются, ощутил движение воздуха возле уха, начал разворачиваться, но слишком поздно. Внутри взорвалась чернота, испещренная крошечными-крошечными искрами. Его развернуло и выбросило обратно в хрустальный свет вокруг инфобункера. Зрение исчезло, потом вернулось вновь. Расплывчатый силуэт подошел и остановился над ним. Сквозь вальсирующие перед глазами цветные пятна Карл увидел наведенное на него дуло пистолета и перестал вырываться.

– Майами, полиция нравов, козлина. Лежи как лежишь, или я сделаю в твоей сраной башке еще одну дырку.

Конечно, они его арестовали.


Читать далее

Фрагмент для ознакомления предоставлен магазином LitRes.ru Купить полную версию
Глава 2

Нецензурные выражения и дубли удаляются автоматически. Избегайте повторов, наш робот обожает их сжирать. Правила и причины удаления

закрыть