Онлайн чтение книги Кровавая работа Blood Work
Глава 3

Луна покачивалась в небе, точно подвешенный за ниточку воздушный шар, а десятки мачт страховочной сеткой поддерживали ее снизу. Маккалеб наблюдал, как желтый диск постепенно скрылся за тучами где-то в районе острова Каталина. Неплохое убежище, не хуже прочих, размышлял он, рассеянно глядя в опустевшую чашку из-под кофе. Вернуть бы времена, когда он сидел на корме с бутылкой пива в одной руке и с сигаретой – в другой. Однако с курением пришлось проститься по очевидным причинам, а огромные дозы лекарств не допускали ни капли алкоголя в ближайшие несколько месяцев точно. Всего одна бутылка пива – и он бы умер с похмелья, как выразилась Бонни Фокс.

Маккалеб поплелся в салон, уселся на камбузе, но быстро встал, включил телевизор и начал бесцельно щелкать по каналам. Потом вырубил «ящик» и принялся разбирать завалы на штурманском столе, но и там не обнаружил ничего интересного. Маккалеб слонялся взад-вперед, прикидывая, чем бы заняться. Как назло, ничего не шло на ум.

Раздосадованный, он спустился по узкой лестнице в ванную, достал из аптечки градусник, встряхнул и сунул под язык. По какой-то причине Маккалеб не доверял электронному термометру, которым его снабдили в клинике и который по-прежнему лежал в коробке нераспакованный. Старые добрые ртутные градусники куда надежнее.

Остановившись перед зеркалом, Маккалеб расстегнул воротник рубашки и внимательно изучил разрез, сделанный перед очередной биопсией. Он никогда не затянется. Из-за короткого промежутка между взятием проб ткань просто не успевала нарастать. Эта отметина останется с ним навсегда, как и тринадцатидюймовый шрам на груди. Рассматривая свое отражение, Маккалеб вспоминал отца. Вспоминал незаживающие рубцы, татуировками въевшиеся в шею, – отголоски лучевой битвы, которая лишь отсрочила неизбежное.

Температура была в норме. Маккалеб сполоснул градусник под краном, убрал его в аптечку и снял с крючка для полотенец планшет с пришпиленным к нему графиком температур. Записал дату, время, а в последней графе поставил очередной прочерк: уже который день цифры были без изменений.

Повесив планшет обратно на крючок, Маккалеб наклонился к зеркалу и заглянул себе в глаза – зеленые, с серыми крапинками и едва заметными алыми сосудиками на роговице. Потом отступил на шаг и, сбросив рубашку, всмотрелся в уродливый бледно-розовый шрам. У Маккалеба вошло в привычку подолгу изучать свое отражение. Он никак не мог смириться с тем, в кого превратился, с тем, какую жестокую шутку сыграл с ним организм. Кардиомиопатия. Как объяснила Бонни Фокс, дремлющий вирус в стенках сердца годами подпитывался стрессом и в результате неудачного стечения обстоятельств развился в смертельную патологию. Впрочем, слова доктора не могли смягчить горечь осознания, что прежний Маккалеб исчез навсегда. Всякий раз в зеркале он видел незнакомца, побитого жизнью инвалида.

Натянув рубашку, Маккалеб двинулся в переднюю каюту – треугольное помещение, повторяющее форму носа яхты. У левого борта стояла двухъярусная кровать, у правого высились составленные друг на друга контейнеры и ящики. Маккалеб переоборудовал нижний ярус под письменный стол, а на верхнем хранил картонные коробки, набитые папками со старыми делами. На торцах коробок значились названия расследований: «Поэт», «Шифровщик», «Зодиак», «Полнолуние», «Бреммер». Две были отведены под «Глухари». Перед уходом из Бюро Маккалеб снял копии почти со всех своих дел – и с раскрытых, и с нераскрытых. Коллеги закрыли глаза на это злостное нарушение регламента. Терри сам не понимал, зачем ему эти тонны макулатуры. После отставки он даже не притрагивался к коробкам. Может, когда-нибудь он напишет книгу или расследует какое-нибудь незавершенное дело. Однако по большей части коробки служили наглядным и приятным доказательством, что жизнь прожита не зря.

Устроившись за столом, Маккалеб включил бра – и сразу уперся взглядом в свой жетон, его верный спутник на протяжении шестнадцати лет. Сейчас жетон висел в акриловой рамке, рядом с фотографией улыбающейся девчушки в брекетах. Фото пересняли со старого выпускного альбома. Отогнав тягостные воспоминания, Маккалеб обозрел захламленную столешницу.

Стопка счетов и квитанций, пластиковый портфельчик с медицинскими выписками, гора бумажных папок – преимущественно пустых, три рекламные листовки конкурирующих доков и руководство для швартующихся на пристани Кабрийо. Раскрытая чековая книжка поджидала хозяина, однако Маккалеб был не в настроении заниматься приземленными делами вроде оплаты счетов. Его обуревала жажда совершенно иной деятельности. Из головы не шел разговор с Грасиэлой Риверс, кардинально изменивший его размеренную жизнь.

Перебрав все бумаги, Маккалеб отыскал газетную вырезку, которая и привела Грасиэлу на борт его яхты. Он прочел статью в день выхода, аккуратно вырезал и постарался забыть. Но не вышло. После публикации «Попутная волна» стала местом паломничества для целой толпы сломленных, отчаявшихся людей. Мать девочки-подростка, чье обезображенное тело нашли на пляже в Редондо; родители, чей сын был обнаружен повешенным в квартире в Западном Голливуде; молодой парень, чья супруга отправилась в клуб на Сансет-Стрип и не вернулась. Ходячие мертвецы, обезумевшие от горя и утратившие веру в Бога, допускающего подобные зверства. Маккалеб не мог ни утешить их, ни помочь и просто отправлял восвояси.

Он согласился на интервью только потому, что был многим обязан журналистке. Киша Рассел неоднократно выручала его в прежние времена. В отличие от многих представителей писательской братии, она щедро делилась информацией и ничего не требовала взамен. Однако месяц назад Киша позвонила на яхту – напомнить о старом долге.

Киша вела в «Таймс» колонку «Как сложилась судьба». С момента выхода первой статьи – «Бывший агент в ожидании донорского сердца» – минул уже год, и удачно проведенная пересадка стала инфоповодом для продолжения. Маккалеб хотел отклонить приглашение, опасаясь привлечь лишнее внимание к своей скромной персоне, однако Рассел перечислила все те разы, когда она по просьбе агента замалчивала отдельные детали расследования или, напротив, освещала их в прессе. Выслушав ее аргументы, он понял, что не отвертится. Пора платить по счетам.

Публикацию заметки Маккалеб воспринял как окончательную точку в своей карьере. Героями рубрики обычно становились третьесортные политики, забытые широкой публикой, и знаменитости-однодневки, чьи пятнадцать минут славы остались в далеком прошлом. Время от времени там появлялись вышедшие в тираж телезвезды, которые переквалифицировались в агентов по продаже недвижимости или художников и тем самым якобы обрели свое истинное призвание.

Маккалеб развернул вырезку и углубился в чтение.

Маккалеб мельком глянул на приложенную к статье фотографию, снятую еще в его бытность агентом и широко растиражированную прессой. На снимке, сделанном крупным планом, он дерзко смотрит в объектив.

Киша Рассел приехала на интервью не одна, а с фотографом, однако Маккалеб наотрез отказался позировать, предложив напечатать какое-нибудь старое фото. Просто не хотел, чтобы все увидели, в кого он превратился.

Конечно, глупо бояться, что обыватели заметят шрам, надежно скрытый под рубашкой. Да, Маккалеб похудел почти на тридцать фунтов, но главное, он утратил свой коронный взгляд – бесстрашный, разящий наповал не хуже пули. Именно эту утрату Маккалеб надеялся скрыть от публики.

Он сложил вырезку и убрал ее с глаз долой. Побарабанил пальцами по столешнице, косясь на стальной шип для бумаг, увенчанный клочком с нацарапанным номером Грасиэлы Риверс.

В былые времена Маккалеб обладал неиссякаемым запасом ненависти к тем, за кем охотился. Он воочию видел последствия их чудовищных преступлений и жаждал, чтобы те заплатили сполна за учиненные зверства. За кровавые дела полагается платить кровью. Поэтому агенты из отдела по расследованию серийных убийств называли свою работу кровавой. По-другому не скажешь. Маккалеб невыносимо мучился и терзался всякий раз, стоило кому-то улизнуть от расплаты.

То, что случилось с Глорией Торрес, терзало его. Он выжил ценой совершенного злодеяния. Грасиэла рассказала ему подробности. Глория погибла только потому, что оказалась между вооруженным грабителем и кассовым аппаратом. Незамысловатая, нелепая, несправедливая смерть. Маккалеб чувствовал себя в неоплатном долгу перед Глорией, ее сыном, перед Грасиэлой и даже перед самим собой.

Он снял телефонную трубку и набрал номер, оставленный Грасиэлой. Время было позднее, но ему не хотелось откладывать звонок. Наверняка Грасиэла не станет возражать.

После первого же гудка из трубки шепотом донеслось:

– Алло?

– Мисс Риверс?

– Да.

– Это Терри Маккалеб. Вы недавно…

– Да.

– Вам неудобно говорить?

– Нет-нет.

– Хм, ладно. В общем, я тут подумал… А вы просили позвонить вне зависимости от принятого мною решения.

– Да?

В единственном слове было столько надежды, что у Маккалеба защемило в груди.

– Короче, надумал я следующее. Мои, как вы выразились, навыки едва ли помогут в этом деле. Судя по вашему рассказу, ваша сестра погибла случайно, став невольной свидетельницей ограбления. Видите ли, я занимался серийными убийствами, вооруженные нападения – совершенно не мой профиль.

– Понимаю.

Надежда в голосе Грасиэлы явственно таяла.

– Нет, это не значит, что я отказываюсь. Наоборот. Собственно, завтра я собираюсь в полицейское управление, попробую выяснить все на месте. Только…

– Спасибо.

– Только очень сомневаюсь в успехе своего предприятия. Именно это я и пытаюсь до вас донести. Не хочется обнадеживать понапрасну. Убийство с целью ограбления… в общем, не моя специфика.

– Понимаю. Но спасибо, что не остались в стороне. Никто…

– Попытка не пытка, – пресек Маккалеб поток благодарностей. – Неизвестно, как встретит меня полиция Лос-Анджелеса. Может, развернут с порога, но попытаться стоит. Это меньшее, что я могу сделать для вашей сестры. Хотя бы попытаться.

Воспользовавшись молчанием Грасиэлы, он уточнил кое-какие детали произошедшего и выяснил имена детективов, ведущих расследование. Минут через десять блокнот Маккалеба пополнился всей необходимой информацией, и в трубке повисла неловкая пауза.

– На этом, пожалуй, все, – откашлялся Маккалеб. – Я позвоню, если у меня возникнут дополнительные вопросы. Ну и вообще буду держать вас в курсе.

– Еще раз спасибо.

– Если кого и нужно благодарить, то не меня, а вас. Спасибо, что дали мне возможность заняться этим делом. Надеюсь, мне удастся вам помочь.

– Даже не сомневайтесь. В вашей груди бьется сердце Глори. Она укажет путь.

– Безусловно, – промямлил Маккалеб, не совсем понимая, о чем толкует Грасиэла и почему он поддакивает. – Я извещу вас, как только появятся какие-нибудь новости.

Он повесил трубку и, рассеянно глядя на телефон, силился разгадать смысл последней реплики. Потом снова пододвинул к себе статью и долго рассматривал свой портрет.

Наконец Маккалеб сложил вырезку, сунул ее под кипу конвертов и, задержавшись взглядом на девочке с брекетами, решительно кивнул. Потом потянулся к выключателю и погасил свет.