Онлайн чтение книги Дневник Бриджит Джонс Bridget Jones's Diary
Среда, 4 января

59,4 кг (просто ЧП, похоже, жир с Рождества хранился у меня в теле в специальной капсуле и теперь постепенно из нее высвобождается), алкоголь: 5 порц. (уже получше), сигареты: 20, калории: 700 (оч. хор.).

16.00. На работе. ЧП. Только что по мобильному звонила Джуд, вся в слезах. С десятой попытки ей дрожащим голосом удалось рассказать, что она чуть не разрыдалась прямо на совещании (Джуд – глава отдела фондовых операций в «Брайтлингз»), скрылась в туалете и теперь не может выйти, потому что глаза у нее как у Элиса Купера, а косметички при себе нет. Ее приятель Поганец Ричард (эгоист, патологически не способный к серьезным отношениям), с которым она встречалась полтора года, бросил ее, после того как она спросила, не хочет ли он с ней вместе поехать в отпуск. Что еще от него ждать-то было? Но Джуд, конечно, во всем винит себя.

– Я чересчур отдаюсь отношениям. Я просила слишком многого из слабости, а не по необходимости. Если бы можно было повернуть время вспять!

Я тут же позвонила Шерон, и на половину седьмого в «Кафе Руж» было назначено экстренное заседание. Надеюсь, мне удастся ускакать без помех со стороны чертовой Перпетуи.

23.00. Шумный выдался вечерок. Шерон сразу пустилась излагать на примере Ричарда свою теорию «морального паразитизма», который среди мужчин за тридцать распространяется со скоростью лесного пожара. По мере того как женщины переходят с третьего десятка на четвертый, утверждает Шерон, баланс сил понемногу меняется. Даже наиболее самоуверенные из нас начинают терять присутствие духа и подвергаются первым приступам экзистенциального страха: умереть в одиночестве и быть найденной три недели спустя рядом с любимой овчаркой, наполовину съевшей твой труп. В голову одна за другой лезут мысли о синих чулках и кошелках. Сколько ни молись на Джоанну Ламли и Сьюзан Сарандон[2] Джоанна Ламли (род. в 1946 г.) – английская актриса, борец за права человека, стала матерью-одиночкой в 60-е годы, когда это крайне не приветствовалось английским обществом. Сьюзан Сарандон (род. в 1946 г.) – американская актриса, политическая активистка, сторонница гражданских свобод во всех сферах жизни..

– А всякие там Ричарды на этом страхе и играют, – пыхала Шерон. – И долой обязательства, зрелость, честь и естественное развитие отношений между мужчиной и женщиной!

Мы с Джуд уже начали шипеть на нее: «Ш-ш-ш, ш-ш-ш», – и все глубже вжимались в стулья. В конце концов, ничто так не отталкивает мужчин, как воинственный феминизм.

– Да как он смеет говорить, что со своей просьбой ты зашла слишком далеко? – разорялась Шерон. – Да как у него язык поворачивается?

Я мечтательно задумалась о Дэниеле и осмелилась предположить, что не все мужчины такие, как Ричард. Тут Шерон начала долгое перечисление примеров морального паразитизма, от которого страдают наши подруги: одна встречается с мужчиной тринадцать лет, а тот отказывается обсуждать даже совместное проживание, другая побывала четыре раза на свидании с парнем, и тот ее бросил, потому что четыре раза – это уже чересчур серьезно, еще одну ухажер три месяца страстно просил выйти за него замуж, а потом, когда она наконец согласилась, дезертировал и проиграл ту же пьесу с ее лучшей подругой.

– Но недолго им радоваться, это только сейчас мы так слабы! Потому что мы первое поколение женщин, которые отказываются идти на компромиссы в любви и стремятся к экономической самостоятельности! Да пройдет каких-то двадцать лет – и пусть они только попробуют начать свои штучки: мы расхохочемся им в лицо! – гремела Шерон.

В этот момент в кафе вошел Алекс Уокер, коллега Шерон по работе. С ним была шикарная блондинка – раз в десять привлекательнее его. Он прошагал к нам, чтобы поздороваться.

– Твоя новая девушка? – спросила Шерон.

– Ну да, в общем, то есть… она так считает, а на самом деле мы просто спим вместе. Надо бы с этим заканчивать, конечно, но… – не без самодовольства признался он.

– Вот о таком дерьме я и толкую! Малодушный, оскотинившийся подонок. Все. Пойду с ней поговорю. – Шерон решительно встала со стула. Мы с Джуд еле ее удержали, а Алекс, охваченный ужасом, метнулся назад к своей блондинке, чтобы продолжить морально паразитировать.

В конце концов мы разработали для Джуд программу действий. Ей нужно прекратить до одурения читать «Женщин, которые слишком сильно любят» и переориентироваться на «Все мужчины с Марса, все женщины с Венеры». Тогда она перестанет искать причины поведения Ричарда в том, что слишком уж отдается отношениям, а станет рассматривать его в качестве марсианского мячика на резинке, который надо подальше отбросить, чтобы он вернулся назад.

– Ладно, но стоит ли мне ему позвонить? – спросила Джуд.

– Нет, – резанула Шерон.

– Да, – одновременно с ней произнесла я.

Когда Джуд ушла (ей нужно было вставать без четверти шесть, чтобы пойти в спортзал, встретиться с диетологом, а потом к половине девятого идти на работу – господи, кошмар какой), мы с Шерон неожиданно почувствовали угрызения совести и страшное недовольство собой за то, что просто-напросто не посоветовали Джуд плюнуть на Поганца Ричарда, потому что он поганец. Но с другой стороны, отметила Шерон, в прошлый раз мы именно так и поступили, а в результате они помирились и Джуд в порыве раскаяния пересказала ему все наши слова. Теперь мы чувствуем себя, мягко выражаясь, неловко всякий раз, когда с ним встречаемся, и он считает нас стервознейшими стервами, – что, по словам Джуд, действительности не соответствует, потому что мы, хотя уже и открыли в себе внутреннюю стерву, наружу ее еще не выпустили.