Онлайн чтение книги Брюнетка в боевой академии. Любимая игрушка повелителя
Глава 2

– О чем ты думала, жирная корова, когда поступала учиться на боевого мага? – поинтересовалась высокая блондинка со спортивной фигурой, которую она подчеркивала облегающим платьем и внушительным декольте.

Китти молчала. Я ее понимала. В ответ на откровенное хамство можно только двинуть в глаз. Но драки в академии запрещены. Да и Китти вряд ли к ним привыкла. Я бы ударила, если бы хамили мне. А так тоже постараюсь решить все мирно. Ну, или почти мирно. Иногда в импровизации я бываю весьма неожиданна.

– Что за тусовка без меня? – спросила я, нахально протиснувшись между девицами, и поймала затравленный взгляд соседки. В нем читался страх и где-то в глубине – затаенная надежда. Китти не была уверена, что я на ее стороне. – Можно примкнуть к содержательному разговору?

– Нет, нельзя, видишь, мы общаемся с… Как тебя зовут? – нагло ответила блондинка, и мне перехотелось решать конфликт миром. Во мне пробудился гремлин, которого крайне сложно контролировать.

– Ее зовут Китти, – ответила я за соседку. – И я, пожалуй, пообщаюсь тоже. С вами. Совсем забыла: не люблю спрашивать разрешения.

– А… ты та новенькая, которую оттаскала за длинные патлы Сабрина? – хмыкнула брюнетка, стоящая рядом. – Не боишься остаться без волос?

– А ты? – спросила я, возвращая ответную злую улыбку. – Угрожаешь, будь готова ответить за свои слова. Меня учили так.

Выплюнула на ладонь яблочные косточки (не эстетично, а что поделать – магия часто лишена эстетической составляющей) и кинула их в волосы брюнетки. Побеги начали прорастать сразу же, запутывая длинные шелковые пряди.

– Что? – возмущенно заорала она, а я остановила рост. Мне не нужны яблони в центре столовой. Мне нужно понимать, что сегодняшний вечер девица проведет с расческой и слезами, пытаясь привести свои волосы в приличный вид.

Убедившись, что одна нейтрализована, я обернулась к другой, которая сейчас оскорбила Китти. Ее рука светилась. Девица решила шмальнуть в меня огнем. Наивная, глупая и неосторожная.

– Ну, давай, – мягко предложила я. – Ты опалишь мне подол или косу, а я устрою истерику, будто ты меня сожгла. Завтра тебя выгонят из академии, а я продолжу учиться и радовать мир. Ну и, конечно, твоих подружек.

– Тебя саму выгонят! – прошипела девушка с яблоней в волосах. – Думаешь, тебе сойдет с рук это?!

– За что меня выгонят? Твоей жизни ничто не угрожает, а семена фейри попали в твои волосы случайно, потому что ты меня толкнула и я их выронила. Я вообще неуклюжая.

– Стерва!

– Мне об этом говорят так часто, что я сама поверила. Стараюсь соответствовать.

– Тебе не жить тут. Мы слышали, ты поругалась и с Сабриной, и с Сильхом. Никто тут не выживает, если перешел дорогу этим двоим.

– Если считаешь, будто я перешла им дорогу сегодня, едва переступила порог академии… то ты еще глупее, чем кажешься. Наша вражда длится гораздо дольше. И, как видишь, я жива.

Девицы злились, но все же собрались уходить, понимая, что из легкой жертвы Китти, благодаря моим усилиям, превратилась в проблему. Когда блондинка проходила мимо, задев плечом сначала Китти, а потом пытаясь проделать этот фокус со мной, я не раздумывая ответила.

Магия фейри хороша тем, что универсальна. Порыв ветра, направленный под стаканчик с кофе, – и вот уже платье нахалки все в некрасивых коричневых разводах.

– Ты поплатишься за это! – взвизгнула она с ненавистью, а я закатила глаза.

– О боги! Эту угрозу я слышу чаще, чем пожелание с добрым утром!

Девицы все же ушли, а на нас уставилась вся столовая. Я вздохнула. Ну не умею я быть незаметной. Не умею! Может, пора с этим смириться?

– Пошли поедим наконец! – сказала я Китти, которая, кажется, забыла, как надо говорить. Настолько она была напряжена.

– Я думала, тебе не нравлюсь…

– Мне никто не нравится, – призналась я. – Но ты живешь со мной в комнате. Значит, обижать тебя могу только я.

– А будешь? – испуганно уточнила она.

– Еще не решила. Почему они к тебе пристали? – сменила я тему.

– Я хотела сесть за их столик.

– Надо же. За какой?

Китти кивнула в сторону столика у окна, и я тут же повернулась к нему.

– Я правда не знала, что он занят. Эти, – она указала на троицу, которая направлялась к выходу, – уже уходили.

– Садись. – Я подошла к столику и плюхнулась на стул.

– Но…

Она осторожно посмотрела на девиц, которые замерли в дверях, а я настойчиво повторила:

– Садись. Теперь это наш столик. – И помахала троице рукой.

Ни одна не горела желанием устраивать скандал. Я уверена: эти больше не подойдут. Мы все первокурсники, а значит, никто. Они просто проверяли, кого можно задевать, а кого нет. Надеюсь, после этого эпизода усвоят, что я могу ответить и за себя, и за соседку. Приятное чувство! И гадость сделала, и вроде как на стороне добра.

– Спасибо, что вступилась, – сказала Китти. – Но ты была не обязана.

– Знаю. Но я ответила на твой вопрос: ты живешь со мной, и я не дам тебя в обиду. Это просто эгоизм. И ты извини за то, что нахамила в комнате. Я плохо умею общаться с тактичными людьми. У меня больше получаются скандалы. В этом я мастер.

– Ничего. – Она отмахнулась. – Я знаю, что иногда бываю навязчива. Просто мне бы действительно хотелось с тобой подружиться, – смущенно призналась Китти. – У меня не так много друзей.

– И у меня не так много. – Я помолчала. – А точнее, их нет.

– Слабо верится. Ты красивая и смелая.

– Зато характер дрянной. Поверь.

– Но ты это признаешь, значит, можешь исправиться!

Какой замечательный, наивный оптимизм.

– Хочу исправиться, – призналась я. – Но мой дрянной характер мне тоже жалко. Думаешь, мягкий нрав помог бы мне сегодня избавить тебя от компании трех зарвавшихся девиц?

Поели мы спокойно. Китти старалась лишний раз не заводить со мной разговор, и я поймала себя на мысли, что соседка меня не раздражает. Она умела вовремя замолчать, что бы там ни говорила о своей навязчивости. Навязчивой ее точно нельзя было назвать. К нам никто не подходил, только смотрели с любопытством. Меня это полностью устраивало. Ругаться я ни с кем не хотела, а лимит дружелюбия на сегодня исчерпала.

В столовой задерживаться не хотелось. На сегодня с меня было достаточно не только абстрактных людей, но и Сильха. Я боялась встретить его. Злого принца фейри нужно принимать небольшими дозами.

– Флави, а правда, ты поругалась с…

– С теми, кто стоит на вершине пищевой цепочки в академии? – Я хмыкнула. – Я тебе скажу больше: и того и другого я подставляла так, что… Нехорошо, короче, подставляла. Они меня ненавидят, и я даже не могу винить за это Сильха. А Сабрина просто дура, которая всегда мечтала о том, чтобы стать для него незаменимой.

– Я слышала, их называют самой красивой парой. Они вместе с первого курса. Ну, с конца. Там была еще какая-то история про свадьбу…

– Они вместе гораздо дольше, – призналась я. – Но их союз… Он немного не то, что рисуют себе в голове возвышенные барышни, когда думают о ком-то, как о паре.

– Ты считаешь меня возвышенной барышней?

Я не поняла, она снова обиделась, удивилась или иронизирует.

– Я тебя не знаю. Просто поясняю суть вещей, – ответила я. – Сабрина не дает Сильху слететь с катушек, а он с ней спит, потому что какая разница, кто греет твою постель?

– Ты цинична.

– Это не мои слова, а его, – с грустью отметила я и пожала плечами. Сильх поступил в академию три года назад, когда ему было почти двадцать. Так вот несколько лет до… у него была крайне бурная молодость. Очень бурная. И к нему приставили Сабрину. Она влюбилась. А он… скорее благодарен ей, что не дала утонуть.

– Ну а ты тут при чем?

– А я та, кто его в эту пропасть толкнул… И сталкивала каждый раз, когда он оттуда пытался выбраться. – Я с тоской посмотрела в тарелку Китти. Яблоко я съела без удовольствия, а кефир потеряла. Поэтому сидела голодная, но идти за едой не хотелось.

– Но… – Китти взглянула на меня с недоумением. – Зачем?

– Говорю же. Характер дурной.

Я все же не удержалась и нагло, прямо руками своровала у нее с тарелки аппетитный кусок курицы. Китти то ли не заметила, увлеченная разговором, то ли оказалась слишком тактична, чтобы сделать замечание.

– Пойдем спать, – предложила я. – День был очень тяжелый, и завтра будет не легче.

Не знаю, как моя соседка, а я отключилась моментально. Зато с утра встала вместе с рассветом, бодра и полна сил, и поняла, что должна нести радость этому миру. Начать решила с соседки.

– Просыпайся, соня! – позвала я, когда алая полоска рассвета появилась на горизонте. При всех недостатках вида из нашего окна мне нравилось, что окна выходят на рассветную сторону. Люблю видеть, как зарождается день.

– Что? – сонно пробормотала она, пытаясь перевернуться на другой бок. – Куда? Зачем?

– Китти! Хватит дрыхнуть, мы идем на пробежку.

– Куда? – От удивления она даже села на кровати и уставилась на меня, сонно хлопая глазами. – Ты все же решила, что издеваться надо мной интереснее, чем дружить?

– Ну, прости. – Вины я не чувствовала, просто хотела бегать, и не одна. – У меня сложный характер. Поэтому иногда одно очень напоминает другое.

– Это ты так мне напоминаешь, что я толстая? – зашла она с другой стороны. Видимо, пыталась вызвать угрызения совести, но это совершенно точно не про меня.

– Это так я тебе напоминаю, что ты поступила в боевую академию. Как ты планируешь даже не сдавать экзамены, а хотя бы выжить на физо?

– Не знаю… – Она печально пожала плечами. – Как ты можешь быть такой жизнерадостной с утра? Аж противно.

– Утро – это же начало новой жизни, свобода, природа. Пошли, на улице хорошо! Пробежка взбодрит, и к завтраку ты спустишься свежая, обновленная и цветущая на зависть всем.

– А точно надо? – с тоской в голосе поинтересовалась она.

– Вообще, нет.

Я вздохнула и присела на свою кровать, собираясь сформулировать мысль так, чтобы Китти на меня не обиделась.

– Но, Китти, или ты становишься сильной (это и про физическое состояние, и про духовное), или тебе будет очень тяжело. Что лучше: минимальное неудобство сейчас или глобальное все четыре года обучения, если тебя не выгонят?

– Тебе говорили, что ты противная? – со вздохом уточнила она.

– Не раз. Так ты идешь?

Соседка вздохнула, посмотрела на меня с ненавистью и отправилась в ванную, а я уселась на подоконник, где в прозрачном чайнике уже заварился мой любимый травяной чай. Ароматный и бодрящий, намного лучше кофе, который так любят люди.

Думала, Китти будет тянуть время. Но она снова меня приятно удивила. Вышла из ванной комнаты буквально через десять минут, все еще недовольная, но уже умытая и в спортивном костюме. Правда, на мой травяной чай посмотрела чуть ли не с ненавистью, но от предложенной чашки не отказалась.

Молодец! Возможно, со временем мне удастся ее перевести на сторону добра. А может, и нет. Но первый шаг – самый сложный. Будем верить, что мы обе его успешно сделали. Я – в сторону превращения в хорошую девочку, она – в сторону здорового образа жизни.

Правда, мое желание меняться было осознанным, а вот она просто составляла мне компанию, сама того не ведая. Пусть ее внешнее преображение станет отражением моих внутренних изменений. Все же избавиться от привычки манипулировать людьми непросто. Так пусть она хотя бы пойдет во благо.

Воздух на улице был свежим и густым. Хотелось его вдыхать полной грудью. Туман дымкой укутывал желтеющую траву, и я невольно улыбнулась пробуждающемуся дню, птичкам, поющим в ветвях деревьев, и ползущему по паутине пауку. Не знаю почему, человек по происхождению, я лучше многих фейри чувствовала природу.

– Ты слишком довольна для такого раннего часа, – сварливо заметила соседка, и я поняла: для того чтобы в Китти проснулся характер, ее просто нужно пораньше будить.

– Утро – это время пробуждения. Время, когда ты можешь задать себе установки на весь день. Побыть наедине с мыслями и природой, пробудиться!

Бежалось хорошо и легко, жаль, мне одной. Для Китти эта пробежка была первой в жизни, в то время как для меня бег был одним из основных способов передвижения. Я родилась в неблагополучном районе Верхнего Порнада. Бегать от хулиганов, за едой и потому, что иначе никуда не успеешь, вошло в привычку. Когда мать забрал повелитель фейри и сделал своей женой, необходимость бегать отпала, а вот привычка осталась. И я честно не понимала, как можно не любить бег? Особенно когда вокруг природа, раннее утро и запах сырой земли.

Но ничего! У Китти в запасе целых четыре года, чтобы проникнуться прелестью утренних пробежек. А то, что сегодня запланированный маршрут пришлось сократить, – это мелочи. Наверстаем в следующий раз.

– Я не чувствую себя бодрой и готовой радовать мир, как ты обещала, – простонала соседка, когда мы закончили пробежку за старым кладбищем на берегу озера с неподвижной черной водной гладью. На ней, словно маленькие лодочки, плавали яркие осенние листья. Пока единичные, но скоро их тут будет много. По берегам озера росли клены. Они первые начинают багроветь осенью.

Я изучала умиротворяющую красоту природы, пока Китти старалась отдышаться. Я бы побежала и в обратную сторону, но сегодня была не одна, а значит, придется возвращаться шагом. Тоже неплохо, насладимся осенней природой. На улице мне тут нравилось однозначно больше, чем в замкнутом пространстве.

– А не может быть хорошо сразу, – сказала я, не отрываясь от созерцания водной глади. – В физической активности сначала должно наступить принятие, только после этого твое тело будет воспринимать движение как благо. Пока оно сопротивляется.

– А может, и правильно делает.

– Тогда я согласна с достававшими тебя девицами. Ты поступила не туда, куда надо.

– Знаю. – Китти вздохнула. – Но у меня выбора не было.

Я взглянула на нее с интересом. Как занимательно. Еще одна точка соприкосновения.

– Не все же такие, как ты, спортивные и целеустремленные. – Она с завистью посмотрела на меня. – Некоторым приходится исполнять мечты родителей…

– А у нас больше общего, чем предполагала. – Я довольно улыбнулась.

– В каком смысле? Тебя тоже отправили учиться в боевую академию родители?

– Не совсем. Но я не собиралась тут учиться, и семья сыграла немалую роль в том, что я оказалась в этом месте.

– Ты говоришь загадками.

– Что есть, то есть, – согласилась я и побрела вдоль кромки воды.

Китти пристроилась следом за мной и тоскливо взмолилась:

– Только не говори, что мы опять побежим, я умру прямо тут!

– Сегодня нет, – утешила я. – Будем начинать с малого. После пробежки должен быть подъем сил, а не желание прикопаться на кладбище, мимо которого мы будет возвращать в академию.

– То есть это не последняя пробежка? – с ужасом уточнила соседка.

А мне стало весело.

– Конечно, нет. – Смешок вырвался сам собой. – Я привыкла бегать каждое утро.

– Тогда, может, ты будешь это делать без меня? – с надеждой попросила она.

– Хорошо. Я буду бегать без тебя через день.

– И на этом спасибо.

– Пока, – остудила я ее пыл. – Потом ты втянешься и присоединишься.

– Ты издеваешься? В это нельзя втянуться!

Я не удержалась и взглянула на соседку, насколько искренним был ее возглас. Лицо раскраснелось, волосы растрепались. Сейчас Китти действительно была похожа на человека, который не способен полюбить пробежки. Но я не собиралась сдаваться.

– Глупости, спорт затягивает! Это зависимость, только, пожалуй, самая безобидная из имеющихся.

На этом тему спорта Китти решила закрыть. Видимо, поняла, что никуда от меня не денется и спорить бесполезно. Мы медленно брели в сторону академии. Соседка отдышалась и все же задала мне ТОТ самый вопрос. Было видно, она смущается, но любопытство взяло верх.

– А скажи, я слышала, тебя называли «любимой игрушкой повелителя»? Что это значит?

– Глупо было надеяться, что прозвище останется в Холмах? – хмыкнула я и задумалась, прежде чем начать рассказывать. – Я попала к фейри в девять лет, когда их повелитель сделал мою мать своей женой.

– Вау! Так ты почти дочка повелителя фейри? – восхитилась Китти, а я поморщилась.

Фейри коварны и жестоки, и розовая картинка, которую рисует девичий мозг, не всегда соответствует действительности. Отчасти я была согласна с теми, кто придумал мое прозвище. Люди для фейри – игрушки.

– У повелителя сын – Сильх. А я… Я любимая игрушка повелителя. Я и правда в детстве была похожа на куклу. Меня одевали в лучшие наряды, завивали волосы, а повелитель не спускал меня с коленей. Но он неспособен никого любить, и подданные это знали. Сильх это знал. Тогда он и сказал мне, что я не дорогая дочка, а всего лишь любимая игрушка. И вопрос только в том, как быстро я надоем Эльриху.

– Ты приехала в академию, потому что тобой наигрались? – с сочувствием спросила соседка.

– Увы, но нет. Скорее потому, что поняла, мной не наиграются никогда. Академия – это иллюзия свободы, которая продлится четыре года.

– А потом?

– Потом я снова вернусь в золотую клетку, если не найду другого выхода…

Сказав это, я сорвалась с места и побежала, потому что и так наболтала больше, чем планировала. Дальше развивать эту тему не хотелось. Продолжение истории я готова рассказать только Сильху, и то тогда, когда он будет готов меня слушать.