Онлайн чтение книги Черная кошка в темной комнате
11

День седьмой, шестой из жизни выпал

За окном уже стемнело. Под потолком горела лампочка. Лилия очнулась после того, как на нее выплеснули таз воды. Она встрепенулась, приподнялась, огляделась: но долго не могла понять, где находится.

– Привет, королева. Что отмечаешь? Собственную несостоятельность?

Лилия приподняла голову и увидела Петракова. Она глянула на вешалку – на ней висело дорогое красивое платье.

– Боже! Пьяный бред приобретает черты реальности.

Она, сидя на полу, оглядела пустые бутылки из-под водки.

– И похмелиться нечем.

– Погуляла пару суток и хватит, пора делом заниматься.

– Двое суток?

– Именно. Из дома ты ушла два дня назад. Не за день же ты осушила пять бутылок.

– У меня башка не варит, не помню, как здесь оказалась. Сплошные провалы.

– В твоем деле светлая голова необходима. Придется завязать с выпивкой, с алкашами я не работаю.

– Тоже мне, пуп земли нашелся!

Сыщик подал ей руку, помог подняться. Лилия одернула халат и села на кровать, не намного мягче досок пола. Он принес ей воды, она выпила.

– Который час?

– Еще не поздно. Нам надо съездить на кладбище.

– Совсем спятил? Мало мне ужасов по ночам снится?!

– Людей надо опасаться, а не покойников. Сегодня я был на похоронах твоих погибших родственников. Вся прокуратура собралась. Видел твою дочку с заплаканными глазами. Интересный факт. Их похоронили неподалеку от твоей могилы. Все цветы там уже завяли. Вторая тетка, Регина, отнесла букетик на твою могилку и еще пара человек. А дочь даже не подошла, значит, она поверила в то, что ты ее мать.

– Проку от нее никакого. Девчонка знает очень много, но из нее ничего не выжмешь, и денег тоже.

– Не торопи события. Мы должны во всем разобраться, а потом идти в атаку. Сейчас мы безоружны.

– Зачем надо ехать на кладбище?

– Мраморная плита под твоим памятником, на которой написано имя, лежит под небольшим наклоном. Она не прикреплена.

– Это как?

– Когда укладывают плиты, их скрепляют цементом, а там щель, и только.

– Хорошо. Поехали куда угодно. Я уже не могу здесь находиться, да еще в трезвом состоянии. Подожди меня внизу, мне надо одеться.

– Буду ждать в машине.

До кладбища добрались быстро. Пролезли через щель в заборе. Лунный свет отбрасывал зловещие тени от бесконечных могильных плит.

– Зачем тебе понадобилась я? Мог бы один сходить, – ворчала Лилия.

– Дыши воздухом, тебе полезно. Я не лазаю в чужие могилы без разрешения хозяев. Твоя могила, ты и действуй.

– Я не знаю, чья это могила. Погибла натурщица. Говорят, моя копия. Почему вспоминают Ксению Чебрец, если она по второму мужу Краснопольская? Сплошные загадки. У тебя, сыщик, нет ни одного ответа. Мы сидим в глубокой луже.

– Держи фонарь, но не зажигай, нам светиться незачем.

При помощи монтировки и ломика Петраков начал сдвигать плиту в сторону.

– Тяжелая, зараза…

Он сдвинул плиту сантиметров на тридцать. Под ней оказалась небольшая ниша.

– Удобный тайничок. Надежней, чем в банке, – пытаясь отдышаться, проговорил Петраков. – Теперь давай сюда фонарь.

Сыщик сунул фонарь под плиту и только потом зажег его.

– Тут что-то есть в дальнем углу. Сорви какую-нибудь ветку, так я не достану.

Из тайника изъяли четыре хорошо упакованные коробки и что-то похожее на книгу. Все было прикрыто картоном, пластиком, целлофаном и связано прозрачным скотчем.

– Товар боится сырости, ишь как упаковали. Больше там ничего не осталось. Порядок. Ставим плиту на место и уходим.

На квартиру Лили возвращаться не стали, поехали в гостиницу к Петракову. По дороге он сказал:

– Боюсь, с твоим делом я застрял здесь надолго. Пришлось квартиру себе подыскать. О деньгах ты позаботилась?

В голове Лилии короткими вспышками возникли: шуба, ломбард, сумочка под матрасом.

– Завтра получишь. Сколько тебе надо?

– Чем больше, тем лучше. Для начала трех тысяч хватит. Не рублей, разумеется. Милую квартирку я снял в центре твоими молитвами, завтра перевезу туда вещи. Возьми ключ, теперь будем встречаться там.

– Адрес?

– Буденовский проспект, пять, квартира сорок, вход со двора.

– Транжиришь?

– Мне нужны условия, а главное – деньги.

– Ты их получишь.

В номере они принялись распечатывать коробки, похожие на матрешки: из одной выпадала другая, тоже обмотанная скотчем. В конце концов, навалив кучу мусора, они получили четыре видеокассеты и тонкую кожаную папку с документами. Первый лист – цветная гербовая бумага с флагом Франции, текст на французском. Второй – копия первого, но уже на русском – акт купли-продажи авторских произведений художника Ксении Чебрец. В акте перечислялись названия пяти полотен. Покупателем был французский банкир Роже Лотнер, который приобретал в личную собственность картины мадам Чебрец за два миллиона триста тысяч долларов.

У Петракова отвисла челюсть.

– Мать честная!

Дальше лежал документ Министерства культуры, где говорилось, что живописные полотна Ксении Чебрец не являются народным достоянием и не представляют особой художественной ценности.

– Эта бумажка дорогого стоит, – хмыкнул сыщик.

– Хренотень! – махнула рукой Лилия.

– Не скажи. Это же зеленый коридор на таможне.

В папке лежала так же газета «Фигаро», которую они прочесть не смогли и каталог аукционного дома «Кристи» на русском языке с репродукциями. Его они проштудировали. Пять картин Ксении Чебрец были проданы на аукционе по одному миллиону долларов за каждую.

– У этого француза невероятное чутье. В «Фигаро» тоже есть эти репродукции. Нам нужен переводчик, – задумчиво сказал Петраков.

– Я бы такое дерьмо и в сортире не повесила.

– Авангард. Что мы понимаем!

Лилия хихикнула.

– Француз купил картины в январе, а в марте уже продал. Палец о палец не ударил, а два миллиона семьсот тысяч заработал. С неба упали. Вот как Ксения денежки добывала! Ладно. Позвони администратору, попроси принести в номер видеомагнитофон. В общем-то, я догадываюсь, что на этих кассетах. Вопрос в другом – зачем она их берегла.

– Кто? Ксения? – Сыщик рассмеялся. – Ксения умерла, я в этом уверен, но кто сделал тайничок из ее могилы. Не покойница же из-под плиты выкарабкалась.

– А если ее дочь?

– Девчонка никому не доверяет. Даже тебе. А теперь представь, как она могильную плиту сдвигает. У меня брюхо едва не лопнуло. Одно могу предположить – девчонка знала о делах матери.

– Допустим. Но в появлении Ксении заинтересован некий местный бизнесмен. Сейчас мы все увидим на пленках. Уверена, что попала в десятку.

Петраков подошел к телефону и связался с администратором.

Видеомагнитофон принесли быстро и тут же установили, Лиля отсиделась в ванной комнате, подальше от любопытных глаз. Когда настройщик ушел, она вернулась в комнату. Поставили первую кассету.

– Это же обычная порнушка! – воскликнул сыщик.

– Это ты так думаешь, Яша. Не для того кассеты так тщательно хранили, чтобы потом любоваться на досуге. Эти любовнички попадали в крепкий капкан после своих утех.

– Глупости. Они работают на камеру. Оператор находится метрах в двух. Кто бы его пустил в спальню, будь это не так?

– Они не видят оператора. В спальне висит зеркало, а камера стоит за ним.

– Знакомый сюжет. В кино уже такой видел.

– Банальный сюжет. Оператором была Ксения, и она же торговала компроматом. Вот за что ее так ценили. Она умела молчать и имела обширные связи с криминалом. Через нее компромат выкупали. Но никто не подозревал, что она сама замешана в деле. Скорее всего, ее боялись. Она хранила сокровенные тайны очень многих высокопоставленных особ.

– Такие люди долго не живут.

– Она и не прожила долго. Смерть ее настигла в тридцать семь лет. У шантажистов есть отличное противоядие, и оно тебе известно.

– Оставлять себе копию и в нужный момент обнародовать материалы.

– Какой догадливый. Уловка стара как мир. И она срабатывает.

Петраков прищурил глаза.

– Откуда у тебя такие сведения о Ксении?

Лилия не ответила на вопрос.

– Эта кассета не интересная, мы не знаем, кто на ней. Ставь следующую.

На следующей пленке был изображен муж Ксении Геннадий Краснопольский с не очень молодой особой.

– А на это что ты скажешь? – хмыкнул Петраков. – Своего мужа она самолично подкладывала в постель к чужим бабам и снимала их?

– Муж мужем, бизнес бизнесом. От такого кобеля ни одна баба не откажется. Промотай дальше.

На одной кассете Краснопольский занимался сексом с тремя разными женщинами.

– Снято в разные дни, – уверенно заявил сыщик.

– Возможно.

– Обрати внимание – в каждом случае на стуле висят разные пиджаки.

– Меня интересуют женщины, а не он. С ним все понятно.

– Что мы можем выяснить по прошествии пяти-шести лет?

– Моя умненькая дочка подкинула мне отличную идею: «Хочешь о себе знать больше, полистай подшивки старых газет».

– Мудрая мысль. Я могу отцифровать пленки, сделать фотографии и порыться в библиотечных архивах. Она же снимала только богатых и знаменитых, их лица должны быть на страницах светской хроники.

– Ставь другую кассету.

На следующей пленке был следователь Попов, ныне покойный, с молодой шлюшкой.

– Не эта ли пленочка заставила Попова засадить в тюрьму Краснопольского и опознать неизвестный труп как труп Ксении, – задумчиво протянула Лилия. – Тут все понятно. Ксения могла шантажировать его, и он решил ее убрать. С чьей помощью, сказать трудно. Но он, его жена и сестра жены опознали убитую как Ксению. Это могла быть не Ксения, а натурщица. Или даже сама Ксения. Не имеет значения. Мы ничего не знаем о натурщице, кроме того что, по словам дочери, они были очень похожи. Возникает самый идиотский вопрос – кому выгодно возвращение Ксении и смерть ее родственника следователя Попова? По времени эти события совпадают.

– Есть более сложный вопрос. Кто заменил Ксению за киноаппаратом? Я уверен, что съемки продолжаются. Необходимость ее возвращения в том, что только она одна способна получать за компромат деньги. Или это не так? Кто же сделал из могилы Ксении тайник, где хранил самые ценные экземпляры. Кто?

– Не Краснопольский, – ответила Лилия. – Он выбыл из игры до начала событий.

Петраков закурил и прошелся по комнате.

– Кроме Ксении с ее изворотливым умом никто не смог бы управлять марионетками и после своей мнимой смерти. Она жива. Вот мое заключение. Ушла со сцены, почуяв серьезную угрозу.

– Возьмем эту версию как основную, – предложила Лилия. – Такие люди, как она, не могут исчезнуть просто так. Здесь Клондайк, деньги на земле валяются. Мое появление никого не смутило, его восприняли как естественное. Почему бы настоящей Ксении не вернуться? Что ей мешает?

Продолжая мерить шагами комнату, Петраков выдвинул новую версию.

– Чебрец и Краснопольский были художниками, но о талантах Ксении никто не слышал. Пять полотен, похожих на мазню, были проданы за бешеные деньги. Это случилось за полгода до ее предполагаемой смерти. Но если она жива и бросила, как ты говоришь, Клондайк, на что она живет?

Лиля встала и выключила видеомагнитофон.

– Она живет за счет картин. Значит, нам необходимо выяснить: продавались ли ее картины в Европе после ее смерти. Выставки, вернисажи, прочие акции и рекламу можно найти в Интернете. Если ее картин нет, значит, она в могиле.

– Мы можем сейчас просмотреть все, что есть в Интернете.

– Ты меня и без того перегрузил, я устала и хочу спать. Пятый час утра. Отвези меня в мою берлогу. Увидимся завтра.

– Ты, наверное, хочешь есть?

– Нет. Меня тошнит. Мне нужно выспаться.

– Хорошо. Я тебя отвезу. Увидимся завтра. И не забудь: я сижу без гроша в кармане, а работа требует затрат.

– Деньги есть. Но вот еще одна загадка. Если на следователя имелся компромат в виде этой кассеты, то зачем же его скидывать в пропасть вместе с женой?

– Может, он уснул за рулем и сам свалился в пропасть со скалы?

– Я не люблю совпадений, Яша. Особенно, когда речь заходит о крупных аферах. И эта смерть не последняя. Уверяю тебя. Мы пошли по второму кругу, все только начинается.

– Почему бы нам не бросить эту затею и не уехать?

Лилия ничего не ответила, а он не ждал ответа.

* * *

Эта чертова встреча состоялась.

Он стоял, смотрел на нее и растерянно улыбался, указывая пальцем на клетчатый чемодан. Невысокий, неказистый, но одет с иголочки, в галстуке, костюме. Несмотря на дурацкую растерянность, в нем чувствовалась надежность. С таким человеком можно жить, не беспокоясь о завтрашнем дне.

Похоже, он прилип к асфальту. Лиля подошла к нему сама.

– Здравствуйте, Вадим. Извините за мою выходку с фотографией. Вы же понимаете, что Интернет – это общение, а не глаза.

– Я понимаю, извините. Но вы такая красивая, а я… Мне…

– Мне тоже трудно. Мужчины смотрят на меня только с одной целью, а я хочу большего. Я привезла всю нашу переписку. Важно, что мы нашли общий язык, теперь можно не прятать и свою внешность.

– Да, да, конечно. Вам бы я не осмелился написать ни строчки. Смешно думать об этом.

– Вы сожалеете? Я вас разочаровала?

– Ну что вы! – он замахал руками. – Ну что вы! Ну что вы!

– Меня зовут Лилия.

– А меня Расторгуев. То есть Вадим. Да, вот.

– Я знаю. Мы так и будем здесь стоять?

– Ах да, извините. Машина на стоянке.

Он собрался было идти, но Лиля остановила его и показала на чемодан, о котором он в растерянности забыл.

– Извините, – снова пробормотал Вадим.