Онлайн чтение книги Черная вода
Глава 5

Берлин, начало 1996 года

Районный суд Моабит, отделение Шёффен. Ответчик Мириам Кордес выглядела мило. У нее были веснушки и зеленые глаза. Короткая прическа и цветастое платье молодой женщины были слишком хороши для того, в чем ее обвиняли: хранение четырехсот граммов кокаина вкупе с сопротивлением сотрудникам правоохранительных органов и нанесение опасной травмы. Взгляд девушки был тревожным.

На свидетельской скамье находился офицер из службы по борьбе с наркотиками. Судья расспросил его о рейде, в ходе которого задержали Мириам Кордес. В ее кожаной куртке было обнаружено четыре пакета, каждый из которых содержал около ста граммов кокаина. Когда на Кордес собирались надеть наручники, она сопротивлялась и ударила кулаком офицера. На лице его осталась рваная рана, потому что подсудимая носила на пальце большое кольцо с черепом – вот почему прокуратура обвинила ее в членовредительстве, а не простом нападении.

Председатель уже закончил допрос. Прокурор был в основном удовлетворен результатом, проверил две-три детали и собирался свернуть разбирательство.

– Господин защитник? – сказал председатель.

Дитер Зиттинг, метр восемьдесят пять, все волосы на месте, седеющие виски, черная мантия адвоката, кивнул и несколько мгновений смотрел на свидетеля, как скульптор, разглядывающий камень, прежде чем решить, где разместить долото.

– Вы сказали, что у подсудимой был кокаин в кожаной куртке? – начал он допрос.

Полицейский кивнул.

– Куртка была на ней?

– Нет. Она висела на спинке ее стула.

– Как вы узнали, что это был ее стул?

Офицер выглядел так, как будто его спросили о чем-то совершенно абсурдном, но он собрался.

– Там был стол со скамейкой и три-четыре стула. Мы нашли только обвиняемую и только одну куртку. Чья это могла быть куртка?

– Возможно, раньше там сидели другие люди.

– Это действительно возможно. На столе было много стаканов. Но все остальные исчезли, когда начался рейд.

– Вероятно, это происходило довольно быстро.

– Люди начинают нервничать, когда мы приходим.

– Хорошо. Но тогда куртка, возможно, принадлежала одному из этих людей.

– Ну, во-первых, если я ухожу, то, полагаю, возьму с собой свой пиджак.

– Если в нем четыреста граммов кокаина, а полиция уже в помещении? Тогда вы возьмете его с собой?

Смех в зале. Чиновник проигнорировал вопрос, подождал, пока станет тише, и продолжил:

– И, во-вторых, когда мы осматривали куртку, обвиняемая сильно нервничала. Мы предъявили ей кокаин и спросили, откуда он взялся. Она отвернулась и промолчала.

– Значит, она не признала, что кокаин принадлежал ей.

– Любой в подобной ситуации сразу говорит, что кокс не принадлежит ему. Любой.

– Записана ли где-нибудь эта статистика?

– Какая разница. Что бы вы сделали, если бы я подсунул кокс вам под нос, и он не ваш?

– Ну хорошо, я защитник. Полагаю, я ничего бы не сказал.

– Но любой, кто не является юристом, кричит благим матом, если его ошибочно обвиняют. Спросите любого другого полицейского, спросите психологов.

– Спасибо за подсказку. Но это не планируется делать прямо сейчас. Позвольте мне кратко рассказать… – Он повернулся к судебному столу: – Полиция встречает подсудимую в баре одну за столом с несколькими стульями. Кстати, она не убежала, как многие другие, что, по моему опыту, скорее указывает на то, что она не сделала ничего противозаконного…

– Она была слишком под кайфом, чтобы убежать, – вмешался детектив.

– Могу ли я быстренько закончить мысль? Спасибо. На одном из стульев висит кожаная куртка с четырьмя мешками кокаина. Полиция спрашивает обвиняемую, ее ли это кокаин. И что она делает? Она использует свое право не отвечать. Общепризнано, что молчание в этом случае не должно рассматриваться как признание или каким-либо образом использоваться против обвиняемого.

Полицейский ошеломленно мотнул головой.

– Есть ли другие доказательства того, что кокаин находился во владении подсудимой? Наверное, нет, иначе вы бы обязательно это упомянули. Я все равно спрашиваю: например, отпечатки пальцев?

– Пластиковые пакеты, очевидно, долго находились во внутреннем кармане куртки. Из-за тканевой подкладки отпечатки пальцев стерлись, и их невозможно было идентифицировать.

– Были ли отпечатки пальцев подсудимой или волосы на куртке?

– Куртку не удалось обезопаситъ.

– О, как это?

– Там воцарился хаос. Когда мы допрашивали ответчицу, в дальнем конце бара вспыхнула драка. Мы должны были помочь коллегам.

– Никто не остался с подсудимой?

– Осталась коллега. Но у нее было множество дел помимо охраны подсудимой. Что именно произошло, невозможно сейчас восстановить. Во всяком случае, в конце концов куртки не оказалось на месте.

Зиттинг подождал несколько секунд, чтобы дать офицеру возможность оправдать себя. Но тот был опытным и знал, что любое дальнейшее слово усугубит ситуацию. Наконец Зиттинг сказал:

– Хорошо. Тогда подытожим: нет никаких доказательств того, что куртка и, следовательно, кокаин принадлежали обвиняемой. И она никогда этого не признавала. Я откровенно задаюсь вопросом: на каком основании составлен обвинительный акт?

Председатель взглянул на государственного прокурора, как будто та задавала себе подобный же вопрос.

– Ну, я думаю… – государственный обвинитель подбирала аргументы, – что… оценка… все обстоятельства позволяют сделать вывод, нет, даже отрицать, что кокаин находился во владении обвиняемой.

Она соприкоснулась с судьей взглядом в надежде, что его суждение, не искаженное ни одной юридической школой, докажет ценность ее мнения.

– Если вы так считаете, – сказал председатель.

И больше ничего. Было очевидно, что обвинение проиграло в своем самом важном пункте.

Сильвия Марек сидела у письменного стола и считала на калькуляторе, когда Зиттинг вошел в приемную. По тому как он открыл двери, она заключила, что он в хорошем настроении.

– И как прошло? – спросила она, продолжая считать.

– Шесть месяцев условно. Кокаин – больше не тема. Я приглашаю тебя на обед.

– На какие деньги?

– Деловой ланч. Половину заплатит государство.

Она оторвала взгляд от калькулятора и посмотрела на Зиттинга, как смотрят на шаловливого ребенка.

– Государство берет на себя половину только в том случае, если заплачены налоги. Это, в свою очередь, требует прибыли. А у нас ее нет.

– Да ладно. – Он рассмеялся.

Сильвия была на четыре года моложе его. У нее был слегка направленный книзу нос и маленький рот с постоянно сжатыми губами, что свидетельствовало о неумении расслабляться. Она носила очки из оранжево-красного пластика, одета была в рубашку и джинсы. Свободная рубашка скрывала несколько килограммов, которые она считала лишними, на ягодицах и бедрах. Сильвия работала секретарем адвоката в течение семи лет, с того времени, как он основал свою собственную юридическую фирму. Она была надежной и неутомимой и еще ни разу не взяла полный отпуск, хотя Зиттинг и выговаривал ей за это. Один или два раза они ужинали вместе, но Зиттинг никогда не стремил ся к более близким отношениям с ней. Хотя Сильвия, вполне очевидно, ничего не имела бы против такой попытки.

– У меня осталось тридцать марок. Мы едем к тайцам.

– О’кей. – Сильвия рассмеялась и посмотрела на свои туфли. – Но мы должны что-то сделать. Иначе в следующем месяце не сможем заплатить за аренду помещения.

– Пока мы можем выплачивать твою зарплату, все в порядке. – Зиттинг ловил взгляд Сильвии, но она отводила глаза. – Что такое?

– Мы не можем выплачивать мою зарплату. Уже три месяца как.

Зиттинг молчал.

– Все не так уж плохо, – тихо сказала Сильвия. Это прозвучало так, будто она сожалела, что сообщила неприятную новость Зиттингу.

Зиттинг все еще пытался найти нужные слова, когда внимание Сильвии переключилось на что-то, происходящее перед домом. Она встала и сделала шаг к окну.

– Что такое? – спросил Зиттинг. – Что он здесь делает?

Перед домом остановился черный лимузин, и из него вышел человек. На нем были костюм и галстук. Окно со стороны водителя было опущено, и мужчина в костюме что-то сказал водителю, после чего машина уехала. Человек в костюме подошел к дому.

– Этот вряд ли к нам?

Сомнение Сильвии было обоснованным. У них не водилось клиентов в костюмах. Было непонятно, что этот человек мог делать здесь, в глубинке Веддинга[4]Веддинг – район Берлина.. Едва он скрылся из виду в подъезде, прозвенел звонок.

– Открывай, – распорядился Зиттинг. – Судебные приставы выглядят по-другому.