Онлайн чтение книги Черный дракон
IV. Древний город: кольцо Уроборуса и старинный аграф

Тот – в древнеегипетской мифологии бог мудрости, счёта и письма. Первоначально почитался в качестве бога Луны и времени. Но позже его наделили званием Мудрейшего из богов, потому что именно он изобрёл и подарил людям письменность. Сам же стал писцом главного бога Осириса-Ра, присутствовал на «суде мёртвых», где Осирис судил в загробном царстве души умерших египтян.

Земная мудрость и овладение знаниями загробного мира привели к тому, что именно Тот явился первым истинно ВЕЛИКИМ МАГОМ и создал магические обряды, существующие до сих пор и имеющие огромную силу воздействия.

Будучи богом Луны, Тот отслеживал фазы этого небесного светила. Именно поэтому он и стал покровителем всех астрономических и астрологических наблюдений и их наблюдателей. Он не только рассчитал и создал первую звёздную карту неба, определил даты разлития Нила, но и создал первый в мире календарь, отделив секунды от минут, минуты от часов, часы от дней, дни от месяцев, а месяцы от годов. Потом он снова сложил всё это в единую картину. Именно так возникло ИСЧИСЛЯЕМОЕ ВРЕМЯ.

Тот определил Время как неразрывность Прошлого – Настоящего – Будущего. Все эти три фазы Потока Времени впадали друг в друга и вытекали, составляя Неразрывное КОЛЬЦО ВРЕМЁН.

Хранителем же кольца стал древнейший Змий-Наг – Уроборус, свернувшийся в единое кольцо, состоящее из множественно-временных колец, и надёжно заглотивший свой хвост в пасть. Что и составило неразрывность Кольца Времени.

Древние греки отождествили Тота с богом Гермесом. Результатом взаимного воздействия египетской и эллинистической культур стало возникновение мифологического образа Гермеса Трисмегиста (Hermes Trismegistos – Гермес Трижды-величайший), который стал легендарным основателем герметической магии и алхимии.

По материалам Wiki

За углом Рининого дома, проводив глазами возвращающихся в подъезд девушек, удовлетворённо заулыбалась, кутаясь в дорогую шубку, дама предпенсионного возраста. Как удачно сложилось! Мысль разбить бутылку воды перед подъездом девчонки замечательна. Впрочем, у неё, Виктории Викторовны, других мыслей и не бывает. Недаром же она дважды победительница. Вот и теперь – просто, но эффектно. Лёд образовался мгновенно, и выбежавшая дурочка конечно же поскользнулась и грохнулась.

А тут как раз и Катенька! Хоть и вечно сонная тетеря, но на этот раз не подвела. Сделала как надо. Теперь они подружатся, и Катенька сможет беспрепятственно ходить к Ринке в гости. Вот и осмотрит всё. А что искать, она знает. Ей пришлось кое-что рассказать, ещё когда Виктория только взяла Рину на работу в издательство и посадила в комнату к Катеньке. Ведь та больше всех подходила Рине по возрасту. Виктория думала, девицы подружатся. Да и надо же было кому-то присматривать за новенькой. И это было правильно! Как бы иначе Виктория узнала, что Рина ничего не смыслит в творчестве той же мадам де Бомон, а ищет всё нужное в Интернете? А вот Катенька проследила и рассказала. Правда, подружиться с новой коллегой Катенька тогда не смогла. Но теперь, думается, всё станет иначе. Рина ведь живёт одна. Мало с кем общается. А тут – Катенька. Независтливая. Тихая. Со всем соглашающаяся. Просто дар Небес.

Конечно, дела пойдут не быстро. Но всё равно отличный план – не придерёшься. Опять же простенько, но эффект будет.

А как Виктория испугалась, когда эта девка, не сказав ей ни слова, написала заявление об уходе и смылась в пять минут. Конечно, тогда Виктория говорила с ней строго. Может, и переборщила. Но ведь как-то надо было встряхнуть эту тихоню! Она же делала вид, что абсолютно не понимает, о чём идёт речь! А ведь её бабуля, скорее всего, сто раз пересказала ей свою семейную историю со всеми комментариями. Но эта Ринка всё строила из себя дурочку, которая ничегошеньки не знает. Да она даже не отреагировала, когда Виктория прозрачно намекнула ей на то, что знает тайну её имени – Риина. Редчайшего имени с удвоенной гласной!

Ничего, теперь Катенька с ней пообщается и подружится. Конечно, это не самая лучшая кандидатура. Но не посылать же к Ринке Бориса! Тот и так наломал дров. Недаром Ринка называет его Страшным Горем и страдает до сих пор. Иначе отчего бы ей не найти себе мужчину?

Впрочем, немудрено, что страдает… Такого любовника, как Борис, не забывают. Красив, обаятелен, мастер обольщения. А уж в постели за такие руки и губы всё отдашь. Не говоря о других частях его стройного умелого тела.

Борис… Виктория обомлела в тот самый миг, как его увидела. Невероятный мальчик! Высокий, стройный. Копна волос необычного светло-бежевого цвета. Глаза, о которых говорят – с поволокой. Притягивающие глаза. Двадцать пять лет, но ничем не выдал своего превосходства над ней, пятидесятилетней. Будто её ровесник. И даже более старший. Умудрённый Мужчина. Да-да, именно – Мужчина с большой буквы. Да уж… У него всё такое большое. Рост. Руки. И даже… Виктория залилась краской воспоминаний, забыв про мороз.

Ах, все вокруг считали Викторию Викторовну железной бизнес-леди. Никому и в голову не приходило, что душа её жаждет вовсе не деловых достижений, а страстной и пылкой любви. Ну и что, что ей уже скоро на пенсию? Сердце до сих пор осталось молодым. Больше того – девичьим. Недаром у неё в квартире всё в глянцево-розовых тонах, кругом пуфики, оборочки. Да ей до икоты хватает железобетонного характера в издательстве. Дома хочется побыть милой и беззащитной девочкой Барби.

Конечно, встретив Бориса, Виктория сопротивлялась. Поначалу. Ведь всё-таки разница в возрасте. Он вдвое моложе её. Но мальчик оказался так настойчив. Виктория пала уже через неделю. А через две сделала дубликат ключей от квартиры и дачного коттеджа, написала доверенность на машину и всё отдала Борису. Да она бы и жизнь отдала. Но кому нужна жизнь хоть и ухоженной, но всё равно пятидесятилетней женщины?

Вот тогда Виктория и вспомнила о семейном предании. Она ведь застала свою прабабушку. И та много рассказала правнучке. Другие-то не слушали старуху. Бабушка самозабвенно пропадала на даче, сажая на грядки всё – от цветов до кабачков. Конечно, она была мастерица. Всё, что ни воткнёт в землю, произрастало мгновенно, пышно и обильно. Мама защищала диссертации – сначала кандидатскую, потом докторскую. Ну а папа… Папа давно уже проживал в другой семье, где вместо диссертаций его кормили борщами и варениками.

Так что рассказывала прабабушка свои сказки (именно так бабушка и мама определяли разговорный жанр прародительницы) одной Виктории. Конечно, и та слушала вполуха. Ведь ей было всего десять лет. Но кое-что запомнилось. Тем более что оказалось подкреплено не одними сказками, а ещё и вполне материально – старинным золотым кольцом. Правда, поначалу это кольцо привело десятилетнюю Вику в неподдельный ужас. Ей показалось, что на кольце вокруг цветка из белого нефрита обвилось… кошмарное чудовище. То ли какая-то диковинная личинка-переросток, то ли свернувшийся червь, то ли небольшая змея. Это свернутое кольцом червеобразное тело было выполнено из непонятного камня столь натурально, что казалось живым – скользким и мерзким. Но самое ужасное, что камень был тёмнокрасным, и потому личинка-змея выглядела отвратительной пиявкой, набухающей от только что высосанной крови. К тому же кровавый клубок был странно свит – змея (или личинка?) заглатывала свой хвост, прикусывая его. И крошечная пасть была чуть приоткрыта, так что виднелись столь искусно вырезанные окровавленные зубки, что, разглядев их, становилось не по себе. Вот и Вике всё мерещилось, что ужасная личинка-пиявка-змея вцепится в её палец. Сползёт с кольца и, обдавая руку жутким холодом, поползёт по руке вверх… Гнусность какая!

– Откуда это у тебя? – спросила она прабабушку и услышала такой рассказ.

Оказывается, во времена Октябрьской революции отец прабабушки, то есть Викин прапрадедушка, сделал хорошую карьеру. Сначала он, помощник московского адвоката, стал «сочувствующим» народному делу, потом получил небольшой чин в Хамовническом Совете. А потом заделался начальником Отдела по изъятию ценностей, несправедливо нажитых и утаённых от народной власти. Впрочем, может, его должность называлась и не так. Но суть оставалась. В кабинет прапра стекались золотые и серебряные украшения бывших кровопийц – дворян и промышленников, помещиков и интеллигенции. Конечно, он должен был всё принимать и сдавать потом в гос-казну по описи. Но ведь все описи пишутся людьми. Вот и прапра не успевал всё заносить в амбарные книги. А что туда не попадало, уходило к нему домой. Так что все последующие голодные годы, промышленные рывки, войны и послевоенные разрухи семейство прапра преодолело «в лилее и холе» – сытости и довольстве. Поразительно, но их даже не коснулась ни одна из партийных чисток. Ни в 1937-м, ни в другие жуткие годы к ним ни разу не постучались ночные гости, забиравшие москвичей в «чёрный воронок».

Прабабушка была уверена, что всему этому комфорту и изобилию жизни семья обязана этому самому старинному перстню, осевшему когда-то в кармашке прапрадедушки.

– И ты кольцо береги! Оно – наш талисман. Хранитель, – шептала прабабушка. – Никому не показывай и не рассказывай. У этого кольца, как говорил мне папаша, есть и ещё одно свойство – оно может молодость возвер-нуть. Ведь это кольцо – точный древний знак Уроборуса.

– Кого?

– Считается, что был такой легендарный царь Змей. На самом деле он царил не только над змеями, но и над временем. Видишь, он кусает свой хвост? Именно так образуется Кольцо Времени. Оно неразрывно и вечно. Но если вдруг Уроборус хвост выплюнет – порвётся связь времён.

– И что будет?

– Откуда мне знать? Но что-то нехорошее.

– А при чём же здесь молодость?

– Молодость – это тоже время. Только прошедшее. Но если змей Уроборус вывернется через себя – а змеи так умеют, – то и время потечёт назад.

– А как его заставить вывернуться?

– Этого папаша не знал.

– Но тогда же это бесполезное кольцо…

– Что ты говоришь, чудачка?! Оно же нас всегда охраняло. Времена были жуткие, а мы все уцелели. И живём не в каких-нибудь Свинках-Хрюкино на окраине, а в самом центре – на площади Восстания. Думаешь, легко было твоему прадеду получить жильё в такой престижной высотке? А ведь сумел. Думаю, ему точно это кольцо помогло. И жили мы всегда хорошо. Копеек отродясь не считали. Не то что другие – от зарплаты до зарплаты. Вон у твоих подружек новомодных джинсов нет, а у тебя аж две пары. И шубка мутоновая. И шапочка к ней. Будешь с кольцом дружить и уважать его, и у тебя жизнь полной чашей окажется.

– Подумаешь, шубка и шапочка! – фыркнула Вика с безжалостностью юных лет. – Всё равно и я состарюсь, и ты умрёшь. И ничего не поделаешь!

Прабабушка вздохнула и пробормотала:

– Известно, все умрут. Но папаша говорил, что к этому кольцу есть где-то аграф под пару. Наверное, их надо соединить.

– А что такое аграф? – поинтересовалась тогда маленькая Вика.

Теперь-то она многое знает, но тогда это было Первое знание.

– Аграф, – стала объяснять прабабушка, – это старинная заколка. Наверное, сделанная тогда же, что и это кольцо. Аграфами закалывали одежду или шляпы. Могли носить как брошку. Обычно в аграф был вставлен драгоценный камень. В старину же любили драгоценности. Эх, был бы у меня сейчас вместе с кольцом этот аграф, может, я и поняла бы, как вернуть молодость! – И прабабушка тяжело вздохнула.

Конечно, тогда проблемы омоложения никак не волновали девочку Вику. Но потом чем старше она становилась, тем чаще доставала из шкатулочки, убранной в тайное место, старинное золотое кольцо. Глядела на чудовище, свившееся в клубочек. И однажды поняла…

Что такое аграф? Заколка с булавкой. По-иному – брошка на штырьке. А как заставляют, например, ёжика развернуться, когда он свёртывается? Очень просто – тыча в его пузо острой палочкой. А что будет, если так же ткнуть острым штырьком аграфа в змейку, свернувшуюся вокруг цветка? Она же развернётся в другую сторону!

И начнётся отсчёт времени вспять. Не для всех, конечно. А только для того, кто будет носить волшебное кольцо.

Вот почему они пара – кольцо и аграф!

Но ведь где-то эта заколка есть?

Конечно, все эти мысли посчитались бы абсолютно прожектёрскими, но случилось немыслимое. Сначала Виктория не удержалась и показала семейную реликвию Борису. Надо же было его чем-то приманивать. А потом вдруг услышала поразительное. Борис знал старинное слово «аграф». И не в книгах или Интернете прочёл, а в жизни услышал. И не абы от кого – в семье его бывшей гёрлфренд (какое слово-то дикое, уж лучше бы сказал «любовницы»!) иногда упоминали о каком-то аграфе. Викторию «гёрлфренд» просто убила. Конечно, она не думала, что до неё Борис полёживал на своём диване, не видя девушек. Откуда-то он набрался столь приятной техники секса? Но одно дело – признавать абстрактно, а другое – знать конкретно…

– И кто же она, эта твоя гёрл?

– Ринка Каретникова, – ответил Борис, демонстрируя полное равнодушие к предмету бывшей страсти. – Мы с ней в институте учились. Так – учебный романчик. Знаешь, как она меня назвала – Страшное Горе! Ну как после этого общаться?

Виктория закусила губу. Дура-девчонка! Какое же этот мальчик – горе?!

– Да ты у меня – Самое Большое Счастье! – выдохнула она.

– Потому я и живу с тобой! А не с какой-нибудь дурой! – промурлыкал Боренька.

Ну точно – кот Борис. Котик. Котёночек. Надо будет этому котёночку завтра новый костюмчик подарить. Видела вчера в «Эмпорио» – бутике Армани у «Площади Революции».

Вот только мысль о костюмчике не выбила из головы Виктории упоминания об аграфе. Уже на следующий день она, как смогла, порасспросила Бориса. И выяснилось следующее. Об аграфе как-то упомянула бабушка этой самой гёрл – старушка преклонного возраста. Борис, не удержавшись, спросил – а что это такое? Варвара Петровна объяснила. Ведь в то время она очень хорошо относилась к поклоннику внучки. И даже часто нахваливала его перед Ринкой. Потом, спохватившись, бабуля сказала, что когда-то давно об аграфе ей рассказал дед. Сама, мол, она такой брошки-заколки не видела. Вот только проницательный Борис понял, что бабуля лукавит – заколка где-то в доме. Жаль, что Ринка тогда не заинтересовалась старинной драгоценностью. Да она вообще ни о чём, кроме Бориса, тогда и не думала, прилипла, как кошка. Ну и не вышло разговора с бабулей. А теперь-то бабки уже нет. Померла. А Ринка своими историями семейными никогда не интересовалась. Варвара Петровна даже обижалась – говорила, что и внучке, и дочке, матери Ринки, на свои корни наплевать. Что она напишет историю рода и отдаст какой-то своей старой подружке. И вот когда она, Варвара Петровна, помрёт, тогда подружка Ринке тетрадку отдаст. Будет читать внучка и слезами обливаться.

– Выходит, есть какая-то семейная история… – задумчиво протянула Виктория.

– Есть. Точно. Стоило только на бабку Варвару взглянуть. Порода. Аристократка, наверное. Я тогда хотел насчёт старинных драгоценностей поразузнать. Но не пришлось. А знаешь почему? – Борис шаловливо и обольстительно сверкнул очами. – Тебя встретил. Ты – моя самая большая драгоценность. У меня же ничего нет – только ты!

Обычно после таких взглядов в душе Виктории поднимался вихрь – что же подарить этому прекрасному мальчику за такие его взоры, от которых сердце замирает сладко, а потом начинает бурно гнать кровь по венам? И тогда кажется, что ты ещё действительно молодая, не пора ещё в тираж…

Ночью, проводив Бореньку на дискотеку (не держать же мальчика около себя, но и не плестись же туда, где сразу станет видна их разница в возрасте?), Виктория вынула заветное кольцо.

Её чудовище, спавшее в ночи, потянулось и улыбнулось хозяйке. Улыбка была жутковатой, но вполне мирной. Даже странно, что поначалу на неё было боязно смотреть. Но Виктория уже давно знала, что кровавая личинка вела себя на кольце вполне примерно. Больше того, стоило надеть кольцо, как день проходил на удивление удачно. Когда же кольцо снималось и вешалось на шею фарфорового гуся, специально купленного для хранения колец, то мысли хозяйки всё равно частенько обращались к перстню, мерцавшему старинным алым цветом. Если что-то терялось в доме, то стоило подумать о потере и поглядеть на это красное мерцание, как вещь находилась. Если нужно было уговорить кого-то по телефону, то опять же, глядя на свернутую в кольцо змейку, можно было быстро добиться желаемого. Словом, Виктория уже вполне подружилась с чудовищем и даже полюбила его. Ну мало ли кто как выглядит? Зато душа добрая.

Но сегодня, вынув кольцо из заветной шкатулки, Виктория удивилась. Пасть змея Уроборуса была как-то уж слишком приоткрыта. И кончик хвоста явно выпадал, свешиваясь на левый бок. Вроде раньше этого не было. Или Виктория не замечала? И тут вспомнился давний разговор с прабабушкой.

– Пока Уроборус кусает свой хвост, образуется Кольцо Времени. Оно неразрывно и вечно. Но если вдруг Уроборус хвост выплюнет – связь времён начнёт рваться.

– И что будет?

– Откуда мне знать? Но что-то нехорошее.

И вот Уроборус, кажется, поменял положение. И что теперь ждать? Виктория решила от греха подальше снять колечко, да закрутилась – забыла. А потом и вовсе, не заметив, улеглась спать с Уроборусом на пальце. Вот в ту ночь ей и приснился СОН.

Она летела по воздуху – не на самолёте или планере – сама. Воздух вокруг был плотным и пружинящим. Внизу появились… пирамиды. Но выглядели они совсем не так, как в прошлом году, когда Виктория путешествовала по туристическому Египту. Она даже не сразу смогла понять, что в них не так? И когда поняла – не испугалась: пирамиды были новенькие. Камни ещё не стёрлись, как в ХХI веке. Скульптуры и арки перед огромными вечными творениями не обрушились от времени. Значит… Неужели?! Да-да, поняла Виктория, она перенеслась в далёкое прошлое, когда пирамиды ещё были только построены.

Но путь Виктории лежал мимо пирамид. Воздушный поток засасывал её куда-то в сторону. Вот показалась пологая крыша старого дома. И вот…

Она стояла на пороге тёмного длинного коридора. А из него доносились крики и валил удушливый смрад.

– Погасите факелы! – кричал кто-то. – Уберите людей! И ты, фенет, уноси ноги. Сейчас будет грандиозный пожар!

– Но, господин мой, – задыхаясь, отвечал тот, кого назвали фенетом, – там же осталось то, что я сделал по твоему приказу! Там и Ал-Наг и сама закрепа!

– Вон! – отчаянно завопил господин.

Фенет горестно всхлипнул и кинулся вон из здания. А господин, сорвав с себя накидку-схенти, уже обвязывал ею голову. Ещё миг – и он кинулся в коридор, туда, где бушевал пожар.

Прошла минута, другая. Жар усиливался, смрад становился всё гуще. Но вот из коридора выбежал человек. Каким-то странным, проникающим вокруг зрением, которое бывает только во сне, Виктория увидела, что мужчина оказался уже вне горящего дома. Он отбежал на довольно приличное расстояние и упал на землю. Полежал, судорожно хватая ртом чистый воздух, постонал, отплёвываясь кровью. Наконец тяжело сел и развернул тряпицу. И Виктория увидела своё кольцо и ещё что-то похожее. Но что – не разглядеть.

– Ал-Наг… – прошептал спасший своё сокровище и добавил: – Закрепа…

И снова Виктория увидела своё кольцо – алый виток змейки – Ал-Наг. И почему-то даже во сне вспомнила: наги – древнеиндийские змеиные боги. А «ал» – это конечно же не от русского «алый», а от европейского alla – «белая, чистая». Цветок на кольце ведь белый. Получается – Белый змеиный бог.

И тут с высоты, которая опять же бывает только во сне, женщина увидела группу перепачканных измученных людей. Они бурно обсуждали что-то – наверное, случившийся пожар. В отдалении сидели двое, переговариваясь. И почему-то их разговор Виктория слышала отчетливо.

– Как он смог вытащить твои поделки и не сгореть? И сам жив, и сокровища целы?! – спросил один.

– Не забывай, кто он! – отвечал второй – тот, кого звали фенетом. – Не чета нам. Сдаётся мне, что он – не простой человек!

– А кто?!

– Может… – говоривший понизил голос в благоговейном шёпоте, – может, и сам бог Тот…

– Ну ты загнул!.. Боги не ходят среди смертных!

– Я понимаю. Но ведь знания его неисчерпаемы! Кто может знать столько всего, как не сам бог Тот?! Ведь это он научил людей читать и писать. Он объяснил движения планет по небу и составил даты разливов Великого Нила. А теперь вот задумал что-то новое. Ещё одно чудо. Для нас – для людей. Да кто бы он ни был, я стану навсегда его верным учеником. И когда-нибудь, когда я и сам чему-то научусь, меня перестанут звать фенетом. И у меня будет личное имя.

И человек, вытирая сажу и пот с лица, заулыбался, несмотря на всё пережитое. Да так ярко, что женщина и сама проснулась с ощущением радости.

Какой необычный сон! И про что?! Про её же кольцо. Перстень с именем Ал-Наг.

Хозяйка поднесла кольцо к глазам:

– Ты помнишь своё имя, Ал-Наг?

И алый змей подмигнул ей. Да-да, она готова была поклясться, он её понял и обрадовался, что она теперь посвящена в его прошлое.

– Но кто же создал тебя? Кто этот фенет?

Женщина открыла книжный шкаф и потянулась к энциклопедии.

Фен… фон… Никакого фенета не упоминается. Ох уж эти книжные носители! Ладно, включим компьютер. Женщина вошла в Интернет – и вот вам, уже через пару секунд прочла: «Фенет – житель города Фенея, что находился в легендарной древнегреческой Аркадии». Ну а кто у нас самый известный житель этого города Фенея? Ещё пара кликов мышкой – и пожалуйста: «По преданию, именно в Фенее родился легендарный маг, астролог, алхимик Гермес Трисмегист, что значит Триждывеличайший. Поскольку он был столь образован, мудр и всеведущ, считалось, что свои знания он получил от двух богов – сначала от ловкого, мудрого и удачливого древнегреческого Гермеса, а потом, когда уехал в Древний Египет, от бога мудрости, письма и знаний могущественного Тота, который считается ещё и повелителем времени, поскольку именно Тот создал первый в мире календарь. Он подсчитал количество дней в году, рассчитал разливы Нила и тем самым обеспечил равномерное течение времени в Древнем Египте».

То есть сон не обманул. Старинный Ал-Наг создал величайший из алхимиков Гермес Трисмегист по заказу того, кого он считал самым мудрейшим человеком своего времени, а может, даже и воплощением бога Тота. Что ж, во времена Древних Царств боги вполне могли сходить на землю.

Виктория прижала кольцо к груди. Вот так история! И что теперь делать с полученными знаниями? Рассказать кому, что твоё кольцо создано по заказу самого бога Тота, засмеют. Того хуже – украдут кольцо-то! Но может быть и совсем плохо – отправят в психушку!

Правда, отправлять некому. Родственников нет. Разве что Боренька – прекрасный мальчик. Но сколь бы он ни был по сердцу, Виктория Викторовна всё же осторожна и в этом. Недаром же она всегда на коне. Победительница вдвойне. Вот и теперь она обезопасила себя. Сейчас её Борис, словно милый котёночек, проживает с ней в её огромной комфортной квартире, ездит на её машине, жарит шашлыки на её даче. Но всё это – пока он с ней. Всё – по её доверенности и разрешению. Пока он её любит. Не станет проявлений любви – от Бореньки улетучатся и квартира, и машина, и дача.

Только вот любви хочется! Отчаянно. Безудержно. Сумасшедше. Виктория Викторовна схватилась за виски. Она любила и в двадцать, и в тридцать, и в сорок лет. Но любовь в пятьдесят оказалась самой жгучей, самой пьянящей. Но и самой безжалостной.

Возраст. Время. Какие ужасные понятия! Ох, как, оказывается, мгновенно пролетело время жизни! Свернулось кольцом, как вот эта змейка…

Виктория взглянула на кольцо. Палец слегка опух, как обычно бывает, если не снимаешь кольца на ночь. Но Уроборус выглядел странно. Нет, он не выплюнул хвоста из пасти, предрекая беду. Но хозяйке показалось, что он поднял голову и смотрит на неё своими крошечными тёмно-красными глазками. Да она просто ощутила свет, исходящий от них, – тёмный, кровавый. Но как ни странно, это её не напугало. Напротив, Виктория поняла, что Ал-Наг хочет сообщить ей что-то очень важное.

Уроборус – знак Времени. Символ неразрывности времён. Но если время идёт вперёд, оно может пойти и назад. Хотя бы для неё, хозяйки магического перстня. И тогда… Виктория зажмурилась…

Кожа её лица вновь обретёт мраморность, овал подтянется, а одутловатость спадёт, и проступят её высокие скулы, которыми она так гордилась в юности. Её осанка вновь станет прямой и гордой, а походка упругой. Но не это главное, – она вновь ощутит себя молодой красавицей, и въедливо-больные мысли о том, что Борис может польститься на другую женщину, исчезнут. Растворятся, как невозможные. Ведь Виктория помнит – в молодости никто не мог перед ней устоять!

«Но почему же прабабушка не оставалась молодой? – подумала Виктория и ответила сама себе: – Потому что она не знала, как использовать силу Ал-Нага. Просто хранила перстень как талисман. Она ничего не требовала с кольца. Старинная драгоценность просто выполняла функцию оберега. Ведь Ал-Наг и сам был членом нашей семьи.

И ему было необходимо, чтобы у нас всё шло хорошо. Но, думаю, теперь и с него можно кое-что спросить. Вдруг он действительно может повернуть время вспять? Хотя бы попробовать! Верно?»

Виктория даже не заметила, что мысленно разговаривает с кольцом, как с живым существом. И нисколько не удивилась, когда почувствовала его ответ. Нет, конечно, кольцо не заговорило, но ответ всё же прозвучал в глубине сердца Виктории.

«Я помогу тебе! Мне хочется, чтобы ты была счастлива, хозяйка. Но я тоже хочу быть счастливым. И ты можешь мне помочь».

«Конечно, если я смогу», – так же мысленно ответила Виктория.

«Сможешь! Ты должна найти аграф. Мы – пара. И вместе наша сила беспредельна. Ты получишь молодость, а я свободу».

«Ты хочешь освободиться от меня? Ты меня бросишь? Перестанешь помогать мне по жизни?»

«Нет! Ты останешься под моей защитой. Но у меня тоже есть мечта. И я осуществлю её».

«Хорошо! Но что я должна сделать?»

«Найди аграф!»

«Тогда помоги!»

«Увы, тут я бессилен. Бог Тот сотворил нашу пару, наложив заклятие, – аграф может отыскать меня, он меня чувствует, но я его найти не могу. Только человек, владеющий мной, может отыскать аграф. Так что ищи ты!»

«Но где?! Дай хоть какую-то подсказку!»

Кольцо вспыхнуло и шевельнулось. Виктория могла бы поклясться, что это так – оно вспыхнуло и шевельнулось! Словно змейка решила развернуться или личинка захотела стать большой.

Виктории стало страшно. Она протянула руку, чтобы повесить свой перстень на фарфоровую шею гуся, но вдруг почувствовала, что змейка ещё больше разворачивается в её пальцах. Боже, неужели время и впрямь может оборачиваться вспять?! Или это Ал-Наг пытается дать ей подсказку? Кольцо растёт, расширяется, становится полностью тёмно-алым. И вот уже перед глазами заворожённой женщины возникает новая картина и новые тайны Времени…

Она увидела тёмный коридор какого-то дома. Женщину в светлом чепце и в платье по моде XVIII века, спускающуюся по узкой лестнице со свечой в руке. Женщину ждут. При её появлении несколько человек, мужчин и женщин, встают, выказывая своё уважение.

Начинается неторопливая беседа. Говорят по-французски. Но Виктория, наблюдающая эту сцену из своего заворожённого состояния, понимает, о чём идёт речь.

– Я решила, – говорит женщина в чепце, – что во избежание неприятностей нам не следует хранить наши сокровища в руках одного человека, как сейчас. Конечно, это почётная миссия для меня иметь у себя всё – и Ал-Наг, и аграф. Но, думаю, безопаснее всё же их разделить. Когда придёт время, их можно будет соединить. Но только если это понадобится. Ведь тот, кто владеет ими обоими, может поступать со Временем как ему заблагорассудится. Сжимать. Растягивать. Конечно, он не сможет переделать Всеобщее время, но сможет поменять своё личное. А кто знает, ради чего он захочет его поменять – ради славы, обогащения, мести? А ведь мы знаем, что Общего времени просто не существует. Оно состоит из отдельных времён разных людей, складывающих цельную картину. Но тогда и замена только одной составляющей может изменить ВСЁ. Мало ли какому тирану захочется взять власть в свои руки. Словом, я считаю, что рисковать не следует. Тем более что времена сейчас тревожные. В нашем Братстве Времени, насчитывающем уже больше двух тысяч лет, наступил раскол. Я не знаю, как хотят изменить Время отколовшиеся, о каком прогрессе они твердят. Я не спорю – прогресс неизбежен и меняет всё. Но не Время. Оно должно оставаться неизменным. Ибо, изменив его, никто не может предсказать результат. Ведь потеряется сама привычная устойчивость жизни. Наступит хаос. И что в итоге?

Впрочем, в философических и мистических проблемах я не сильна. В Братстве Хранителей Времени есть люди умнее. Моё дело – сохранить Ал-Наг и аграф. Много лет назад Главный Хранитель сумел тайно переправить их мне, а я спрятала. Ну кто бы стал искать такое сокровище у старой, почти умирающей женщины?

Но мы должны быть осторожны и принять меры безопасности. Поэтому я решила, что Ал-Наг останется у мужчины, представителя английской части нашей семьи. Аграф же я отдам своей дочери, которая живёт во Франции. Если возникнет надобность соединить их, мой сын всегда может приехать к сестре.

– А потом вы хотите, чтобы они переходили в наших семьях по наследству, maman? – подал голос сын.

– Нет. Будет так, как на каждом отрезке Времени решит Братство Хранителей. Но находиться эти сокровища будут в разных руках. В разных странах. У разных людей. Так будет надёжнее.

– А предположим, – поинтересовался другой сын, – пройдёт время, перстень и аграф окажутся у людей, которые уже не будут связаны семейными узами и даже незнакомы. Как они узнают, что могут доверять друг другу? Может, стоит придумать символы – опознавательные знаки?

– Конечно, Клод прав, мадам де Бомон, – подал голос самый старый член собрания. – И не стоит особо мудрить. Подойдёт ваша чудесная сказка «Красавица и Чудовище». Она и станет опознавательным знаком. Думаю, ни одному человеку зла не придёт в голову вести разговор о сказке. Тем более такой доброй, как ваша. Так что если хозяин Ал-Нага придёт к обладателю аграфа и заведёт разговор о «Красавице и Чудовище», они всегда поймут друг друга.

– Хорошая мысль! – поддержал ещё один член собрания. – Обожаю вашу сказку. Уверен, многое в нашем искусстве канет в Лету. Позабудется. Но ваша сказка останется. Хотя, как говорил о сказках Шарль Перро, это «безделки». Но ваша «безделка» стоит большого и «дельного» романа.

– Словом, – подвёл итог самый старый член компании, – мы берём сказку мадам Лепренс де Бомон. И все наши Хранители должны знать о ней. Эти знания и станут своеобразным паролем.

– Но, полагаю, нелишним будет ещё одна предосторожность, – проговорила сказочница. – Опознавательный знак у Хранительницы аграфа. Пусть в её имени всегда присутствует нечто странное. Например, я назвала дочь в честь той женщины, что привезла в своё время мне наши сокровища. У неё странное имя для француженки – Риина – с ударением на первый слог и с удвоенной гласной. Тогда Хранитель Ал-Нага сможет быстрее отличить Хранительницу аграфа. Ведь искать будет именно он. И у него должно быть хоть что-то указующее. В данном случае – редкое имя.

Видение поблёкло. Но Виктория, очнувшись, отлично всё поняла. Ал-Наг у неё есть. А теперь появились и указания для поиска аграфа. Его обладательница, или, как говорила вся эта компания, Хранительница, должна знать всё о сказке «Красавица и Чудовище» и носить имя, в котором имеется некая странность. А лучше всего найти ту, которая носит имя Риина, о котором говорилось во сне.

Как ни странно, Риина нашлась быстро. Потому что, похоже, так звали бывшую девицу Бориса. Виктория просто вновь завела о ней разговор.

– Как ты говоришь, фамилия семьи той дурочки, что назвала тебя Страшным Горем? – спросила она.

– Как у всех фамилии – не знаю, – чистосердечно ответил Борис. – А сама Ринка – Каретникова. По отцу, хотя он с ними и не живёт. Простая фамилия. Но вот имя у неё странное. Может, потому она и сама такая нелюдимая. Представляешь, Рина – это не уменьшительное от Ирины или Екатерины.

– А что?

– Это само её имя – Риина через удвоенную гласную «и».

Риина – через два «и». Это же знак судьбы. Или подсказка. И Виктория начала действовать. Пригласила Риину редактором в возглавляемое ею издательство. Попыталась прощупать, что девушка знает о сказке «Красавица и Чудовище» и знает ли вообще о сказочнице XVIII века мадам де Бомон.

Вышло не слишком умело. Ринка перенервничала и скоропалительно уволилась с работы. Вот тогда-то Виктория и разлила воду перед подъездом Каретниковой и подослала Катеньку. Та хоть и сонная тетеря, но Викторию Викторовну слушалась беспрекословно. Тем более что начальница сказала ей:

– Когда мы найдём у Рины эту брошку, я сумею не только сама стать моложе, но и тебя омолодить.

И Катенька поверила. Как всегда – искренне и бесповоротно. Ведь ей уже тридцать лет. А мужа всё нет. А так хочется замуж! И всего-то надо для этого сделать – подружиться с Ринкой! Да Катенька подружилась бы и с чёртом, если бы он только сыскал ей мужа. Хоть какого-нибудь. Катенька неприхотлива. Она и готовить умеет. И мыть-стирать не брезгует. Вот сейчас ремонт в квартире затеяла. Как сделает, муж и может приходить.