Онлайн чтение книги Четверо со «Сринагара»
Глава 15

Было около половины третьего, когда я встал, вышел в гостиную и удобно устроился на диване, пока Эллен возилась на маленькой кухоньке, что-то напевая себе под нос. Через час я заставил себя проглотить четыре ложки овсяной каши, запил все это черным кофе и был готов идти.

Но прежде чем покинуть гостеприимный «Стьювезент», я позвонил в Центральное бюро убийств. Когда я представился сержанту, ответившему на мой звонок, телефонная трубка рявкнула густым полицейским басом:

— Где вы пропадаете? Капитан все утро разыскивает вас!

— Я… вне пределов досягаемости. А что случилось с Сэмом?

Через минуту голос Сэмсона произнес:

— Шелл?

— Ага! В чем дело?

— Где тебя черти носят? Я обзвонил твою контору, квартиру и сотню-другую разных мест, где ты любишь околачиваться. Я уже подумал, что ты наконец позволил себя пристукнуть!

— Я был на новом месте, о котором ты еще не знаешь. А к чему эта паника?

— Никакой паники! Но, видишь ли, у меня имеется кое-что любопытное для тебя. Неожиданно усилился нажим сверху, и, кажется, все это вертится вокруг твоей персоны. В основном-то это, конечно, простые сплетни, но некоторая доля является вполне официальной. Убийство Велдена вызвало значительно больший интерес, чем следовало ожидать, и некоторые личности очень не любят тебя сегодня.

— Многие личности не любили меня еще вчера.

— Это другое дело. Недавно мне позвонил один комиссар полиции — он сам позвонил мне, чувствуешь? — и принялся задавать всякие вопросы о тебе, словно на викторине…

— А что за вопросы?

— В основном о неприятностях, в которые тебя угораздило попадать, о твоем характере, репутации, о том, не слишком ли часто ты пускаешь в ход свой кольт. Мне пришлось сообщить ему о бандите, которого ты пристрелил вчера.

— А ты сообщил ему о том, что этот бандит был нанят, чтобы стрелять в меня? И что мне таким образом пришлось расторгнуть его ангажемент?

— Конечно, сообщил! Но под тобой скоро начнет гореть земля, Шелл!

Да, вот таким был он, старина Сэм! О том, что ему самому становится слишком жарко, он даже не обмолвился ни единым словом.

— Некоторые весьма влиятельные люди поговаривают о том, что тебя давно нужно лишить лицензии, — продолжал Сэм. — Следующим на очереди будет, наверное, звонок из Центрального бюро. Я уже вижу тебя разгуливающим налегке без лицензии и без револьвера!

— Я тоже вижу. Но не надолго. Знаешь, кто стоит за этим внезапным интересом?

— Нет, но догадываюсь. Когда ты съездил по физиономии Росса, он наверняка не расплылся от удовольствия. А у него довольно значительные связи и влияние…

— Возможно, Сэм. Но ставлю восемь против пяти, что это Сильверман.

— Не начинай снова эту дурацкую…

— Я навестил его вчера вечером.

— Ты… что?

Это напоминало рев медведя, внезапно разбуженного посреди зимней спячки. Затем последовало несколько более приглушенных звуков и междометий, и наконец Сэм проговорил уже своим обычным голосом, стараясь придать ему нотки безразличного спокойствия.

— Ну да, ты навестил его, Шелл. Я полагаю, ты его, конечно, слегка пристукнул и затем немного попрыгал на нем, просто так, для развлечения…

— Я всего лишь беседовал с ним.

— Давай-ка приезжай лучше сюда и выкладывай все начистоту.

— Ладно. Кстати, о внезапно возросшем интересе ко мне. Не может ли так получиться, что я заеду к тебе, а потом буду разглядывать мир через решетку?

— Санкция на твой арест еще не получена… пока. Кстати, это напомнило мне вот о чем. Мы установили личность той женщины. Ну, той, которая выбежала из дома после убийства Велдена.

Рука моя замерла на трубке. Эллен сидела рядом со мной на диване и, очевидно, заметила, как я изменился в лице.

— В чем дело, Шелл? — встревоженно спросила она.

Я не ответил. Вместо этого я сказал Сэму:

— Да? И что же это за последнее издание «женщины в белом»?

— Это девица по имени Эллен Эмерсон. Она сводная сестра убитого.

— Откуда ты это взял, Сэм?

— С самого начала расследования это казалось весьма вероятным. Она была с Велденом в ночь убийства, на ней было белое платье и ушла она с вечеринки вместе с ним. И вдруг она исчезает. Делом Велдена занялись Роулинс и Симпсон. Твои показания о событиях прошлой ночи многое прояснили. Они пытались разыскать Наварро, но безуспешно. Никаких следов. Зато они познакомились с его партнершей, Бернайс. Знаешь ее, Шелл?

Ему, конечно, было отлично известно, что я ее знаю.

— Да… — промямлил я в трубку. — Э… кажется, я знаком с ней.

— Спасибо, что не соврал. Может быть, ты добавишь еще что-нибудь?

Что мне было делать? Он наверняка знал все, что Банки могла сообщить Роулинсу и Сэмпсону. А сообщить она могла немало.

— Да, Сэм, — сказал я. — Добавлю. Сейчас я буду у тебя.

— Подожди, не вешай трубку. Послушай, Шелл, если ты знаешь, где сейчас эта девица Эмерсон, лучше скажи мне, — он выдержал паузу, ожидая моего ответа. Я ничего не сказал, и он продолжал: — Слушай, я буду с тобой вполне откровенен, ты урод с вывихнутыми мозгами. На этот раз ты по самые уши влип в чертовски неприятную историю. Стоит тебе только на полшага свернуть с пути истинного, и ты будешь выращивать помидоры в Империал Бэлли… Если тебе повезет!

— Постой, Сэм, я…

Он не дал мне сказать ни слова и рычал в трубку, окончательно выведенный из себя:

— Если ты знаешь, где она, и скрываешь это, если ты хочешь сделать из себя соучастника, если ты напрашиваешься на неприятности…

— Стоп, стоп, Сэм! Страви пар и не кипятись! Я буду у тебя через полчаса.

Он тяжело вздохнул.

— Ладно, смотри, Шелл, будь осторожен. И не нарывайся на штраф по дороге сюда.

— Я буду воплощением осторожности!

Я подумал о том, что он мне сказал, и добавил:

— Но если случится худшее, Сэм, — я всегда любил разводить помидоры!

Он виртуозно выругался и бросил трубку на аппарат с таким треском, что у меня заболели уши. Я обернулся и посмотрел на Эллен.

— Они выследили тебя. Они знают, кто была та женщина, которая выскочила из дома твоего брата после стрельбы. Полиция с самого начала подозревала, что это ты. Так что шпики, наверное, все время идут за тобой по пятам, не исключая и прошлой ночи…

Лицо ее было совершенно спокойным.

— Я давно предполагала, что дела обстоят примерно так. А что еще тебе удалось узнать?

— О, это долгая история! В общем, положение чертовски усложняется…

Я немного подумал.

— Некоторое время ты будешь здесь в безопасности. Если бы полиция знала, что ты находишься в «Стьювезенте», они бы уже сейчас звонили у двери. Но они тебя все равно найдут, можешь мне поверить. Только не облегчай им эту задачу. Не высовывай носа за порог!

— Но мне надо что-то есть!

— Питайся одними пшеничными хлопьями, но не выходи из комнаты! Послушай, они сейчас все силы бросили на охоту за тобой. А полиция Лос-Анджелеса считается лучшей в округе. Если эти ребята решили разыскать тебя, они добьются своего, можешь мне поверить. Я не скажу им, где ты скрываешься, но они и сами это узнают. Все, что им нужно от тебя — это получить информацию о смерти твоего брата, но как только станет известно о твоем местопребывании, бандиты тут же узнают об этом.

— А… ты действительно уверен в том, что они собираются меня убить? Я ведь их даже не видела в лицо.

— Но они-то ведь этого не знают! И, разумеется, они сделают все, чтобы ликвидировать такого опасного свидетеля, как ты. Вспомни, как они поступили с твоим братом.

Прежде чем уйти, я включил телевизор, и мы поймали последние новости. Эллен Эмерсон фигурировала в них, как главная тема дня. Телепрограмма подробно излагала все, что было известно Сэму, и даже больше. Один из коммерсантов заявил, что исчезнувшую мисс Эмерсон видели прошлой ночью — ночью, последовавшей за той, когда был убит ее брат, — в обществе Шелдона Скотта, лос-анджелесского детектива.

Эллен взглянула на меня с тревогой в глубоких темных глазах, но не сказала ни слова до тех пор, пока я не ушел.

Сэм сидел за столом в своем бюро и мрачно жевал незажженную сигару. Мы были одни, и я уже выложил ему все, что знал об Эллен Эмерсон, включая то, что она мне сообщила, и то, что она была моим клиентом, но я ничего не сказал о том, известно ли мне, где она сейчас находится.

Вместо этого я предпочел просто упустить эту сторону вопроса.

Когда я закончил, Сэм сказал:

— О'кей, так где же она?

— А почему ты думаешь, что мне это известно?

— Опять начинается эта словесная игра? Ладно, пока оставим это…

Это было не похоже на Сэма — уступать так легко. Впрочем, у меня было такое ощущение, что он и не собирается уступать. Поэтому, пока пожар еще не вспыхнул, я постарался переменить тему разговора.

— Это давление, о котором ты упомянул, Сэм, все эти нападки и интриги вокруг меня. Совершенно очевидно, что это дело рук не просто какого-нибудь ординарного недоброжелателя, который пытается меня утопить. Это организованная, отлично спланированная кампания, вызванная безвыходным положением. Меня пытаются устранить любыми методами, официальными и неофициальными, вплоть до убийства, так что за всем этим должен скрываться кто-то с большим влиянием и большими деньгами. Наемные «торпеды» стоят дорого, а их что-то слишком уж много крутится вокруг меня за последнее время!

Сэм достал спичку и принялся рассеянно перекладывать ее с места на место.

— Что же, я должен признаться, они задают тебе немало хлопот, — сказал он.

— Да. А тот, кто платит за это, — либо Госс, либо Роберт Сильверман. Один из двух богов, а может быть, и оба вместе.

Он потер переносицу толстым указательным пальцем.

— Госс — может быть. Но я хочу, чтобы ты выбросил из головы дурацкую мысль насчет Сильвермана. Ты действуешь так, словно выискиваешь любые доказательства, лишь бы обвинять его. Искать надо факты, факты, понимаешь? Независимо от того, куда они ведут.

— Не совсем так, Сэм. Смотри-ка, я сказал тебе, что побывал у него, но не рассказал тебе всю историю…

Розовое лицо Сэма болезненно искривилось, и он произнес:

— По крайней мере, хорошо уже то, что ты не сшиб его с ног, как других!

— Я изо всех сил старался сдержаться, Сэм. Итак, я явился туда около трех часов утра…

— Трех часов утра! — Сэм, казалось, готов был выскочить из кресла. Он, наконец, зажег свою сигару и пустил в меня несколько клубков ядовитого дыма. — Продолжай, — сказал он.

Я выложил ему всю историю в деталях.

Рассказывая, я как-то постепенно терял уверенность в своих впечатлениях и выводах. К концу рассказа все события стали казаться мне ничего не значащими, случайными и, уж, разумеется, не преступными. Собственно говоря, слова Сильвермана казались вполне логичными, почти естественными для человека в его положении. И было очевидно, что Сильверман чувствовал слабость моих аргументов, которые фактически ни на чем не базировались.

Сэм внимательно выслушал меня и пожал плечами:

— И именно поэтому ты решил, что этот человек возглавляет местную мафию или Каморру, или что-то такое?

— Брось, Сэм. Я думаю, что он именно такой, каким кажется, разве что еще вдобавок более скользкий и более опасный Честное слово, я не удивлюсь, если окажется в конце концов что это он прикончил Велдена!

— О, теперь уже и Велден! А когда он убил Мак-Кинли,[1]Мак-Кинли — президент США. Убит в 1901 г. ты случайно не знаешь?

— Ладно, оставим это, — сказал я, поднимаясь со стула.

— Садись! — рявкнул он. — Какие у тебя основания думать, что он — Джек-потрошитель?

— Прежде всего тот факт, что он был на яхте с Велденом и другими. И, во-вторых, то, как он вел себя, когда я встретился с ним прошлой ночью.

Голос Сэма был совершенно спокойным, но было видно, каких трудов ему это стоило.

— О'кей, он был на яхте. Но, кажется, он объяснил тебе все, и, по-моему, весьма резонно. Если это было просто случайное посещение, то газеты могли наделать ему кучу неприятностей. Верно?

— Верно, если это было просто случайное посещение. Но так, как он вел себя…

— Дай мне закончить. Что вытекает из вашего разговора прошлой ночью? Ты взял на себя инициативу нанести визит Р. С. Сильверману, который является одним из самых богатых и самых влиятельных людей во всем штате Калифорния. И в три часа утра, да еще в Бель Эр! Ты говоришь, что он пригласил тебя в дом, предложил выпить эту драгоценную жижу, был с тобой вежлив, даже показал тебе свою библиотеку…

— Сэм, ради бога! Он показывал мне свою библиотеку вовсе не для того, чтобы я лопнул от зависти посреди комнаты. Он предостерегал меня!

— Предостерегал! Порвал книгу… Это его книга, не так ли?

— Это была не книга, это был манускрипт из пальмовых листьев, написанный вручную какими-то древними индусами…

— Индусами! Мне наплевать, пусть это будет даже сам Хэмингуэй!

Сэм затянулся сигарой и спокойно сказал:

— Послушай, Шелл. Может быть, у тебя что-то есть, а может быть, и нет. Может быть, твое чутье заработало в тебе и на сей раз. Но я только что показал тебе, как глупо звучат твои рассуждения, когда ты выкладываешь их кому-нибудь. Я хочу сказать: кому-нибудь, кроме меня.

Я должен был признать, что он прав. Я почувствовал странную тупую усталость в мозгу. Если у меня были какие-то подозрения, то я должен был подтвердить их чем-то более существенным, чем я делал это до сих пор. Даже в событиях прошлой ночи Сильверман выглядел, как королева в мае, а я — как простой разбойник. Госс тоже представлялся очаровательным парнем, несправедливо обиженным взбесившимся детективом…

Сэмсон катал черную сигару между большим и указательным пальцами и глядел на меня.

— Кроме того, что он был на яхте в ту ночь, какие у тебя еще доказательства, что он замешан в деле Велдена?

Я слегка поморщился.

— Что ж, я действительно не имею ничего такого, что бы ты мог подшить в свою папку. Во всяком случае, ничего, что могло бы фигурировать на суде. Это всего лишь… ну, чутье что ли, что он, возможно…

— Ага, так у тебя, значит, чутье? — Сэм уже не был олицетворением сарказма. Он просто был уверен, что я ошибаюсь.

— Этого мало, Шелл, и ты это отлично знаешь. Что касается яхты, то Госс очень богатый человек, хотя мы пока и не знаем, откуда у него это богатство. Также и Сильверман. Что ж, богачи любят жевать свой корм в компании других богачей. Птицы одной породы…

— Стервятники!

Сэм прикусил кончик сигары.

— Возможно. Но пока что Сильверман даже не плюнул на тротуар в неположенном месте, — он перевел дыхание. — Другая сторона дела. Предположим, он именно такой, каким ты его представляешь. Пока ты абсолютно не уверен в этом и не сможешь этого доказать. Ты просто наживешь себе кучу неприятностей, если будешь путаться под ногами у такого типа, как он. Особенно теперь. Ты же знаешь, что я не смогу даже поддержать тебя при существующей ситуации. И никто не сможет. Ты предоставлен самому себе, Шелл.

— Да. Я знаю. Я выкручусь…

Он внимательно посмотрел на меня и на пепел своей сигары.

— Возможно. Но на сей раз дело несколько серьезнее, чем обычно.

Он перевел взгляд на меня, и лицо его стало грустным.

— Ладно. Я сказал тебе все, что мог. И я хотел бы услышать кое-что и от тебя. Так что перейдем к делу. Эллен Эмерсон. Она нам нужна. И мы ее найдем. Если ты можешь нам помочь, то лучше будет, если ты сделаешь это сейчас.

— Я ведь сказал тебе все, что ей известно.

— Все, что ей кажется, что ей известно!

— Что это значит?

Я еще никогда не видел его настолько серьезным, как сейчас. И это меня насторожило.

— Частный детектив наподобие тебя, — сказал Сэм, — может работать, основываясь на интуиции, на телепатии, на том, что ему в башку взбредет. Но мы работаем, основываясь только на фактах. А факты утверждают, что из дома Велдена вышло двое мужчин и одна женщина. Но что произошло на самом деле, никто не знает.

— К чему ты клонишь, Сэм?

— К тому, что она не просто свидетельница. Она — подозреваемая, понял? Откуда мы знаем, что это не она его убила?

Я даже не подумал об этой версии, настолько она мне казалась дикой. Я сказал об этом Сэму, но выражение его лица не изменилось ни на йоту и не стало более приветливым.

На его столе лежала раскрытая книга в синем переплете. Я заметил ее сразу, как вошел сюда. Сэм поднял книгу.

— Ты знаешь, что это?

— Похоже на Уголовный кодекс штата Калифорния.

— Он самый. Ты читал примечание к нему, не так ли?

Голос его звучал жестко и неумолимо.

— Читал…

В примечании определялись действия частных сыскных бюро и адвокатских контор. Я уже предчувствовал, что Сэм собирался мне сказать.

Он почти насквозь прокусил свою сигару.

— Статья V. Раздел 7551. «Директор департамента имеет право подтвердить или изъять лицензию, указанную в данной статье, в случае, если он…» и так далее, и так далее. — Сэмсон остановил на мне острый взгляд своих карих глаз. — Далее идут тринадцать подпунктов. Возьмем, к примеру, предпоследний, — он снова опустил глаза в книгу. — «…если он убедится в нарушении статьи 148-й Уголовного кодекса…»

— Я никогда не нарушал никаких статей…

— А ты знаешь, о чем гласит статья 148-я?

— Да. Я знаю, что это такое.

— А я не совсем уверен в этом, — он перелистал несколько страниц и прочел: «Оказание противодействия офицеру государственной службы при исполнении им служебных обязанностей. Каждый, кто намеренно препятствует офицеру государственной службы, дает ложные показания или скрывает сведения, необходимые для исполнения офицером своих функций, вводит в заблуждение или пытается ввести в заблуждение лиц, ответственных за исполнение закона, в случае, если его действия не влекут за собой проступков, предусмотренных в других статьях УК, подвергается денежному штрафу в размере не менее 5000 долларов и тюремному заключению на срок не менее пяти лет…»

Он захлопнул книгу и взглянул на меня исподлобья.

Я в свое время несколько раз читал этот параграф, но когда Сэмсон прочел его мне, прикусив сигару зубами и бросая слова, словно это были не слова, а гвозди, которые он вбивал в меня по самую шляпку, он произвел на меня совершенно иное впечатление. Мы оба молчали несколько секунд, но мне показалось, будто последняя фраза все еще продолжает звучать в кабинете отражаясь от стен: «пять лет… пять лет…»

Я уже имел возможность заметить, что Фил Сэмсон — мой лучший друг в Лос-Анджелесе. Это правда, и я думаю, что наши чувства обоюдны. Но Сэм — честный, трудолюбивый коп, поднявшийся до своего поста с самых низов. Он любил свою службу. Он обожал и боготворил ее. Я знал, что он готов отдать за меня свою голову, но ни за что на свете он не поступился бы своей честью и убеждениями. Я также знал, что я стоял на самом пороге мышеловки: еще один шаг — и она почти мгновенно захлопнет надо мной крышку. Но я, тем не менее, продолжал сидеть и глядеть с невинным выражением на лице.

— Шелл, — сказал он наконец. — Не заставляй меня прибегать к официальным приемам. У тебя есть, что сказать мне, Шелл?

— К сожалению, нет, Сэм…

Челюсти его сжались так, что на щеках проступили тугие желваки мышц. Он медленно произнес:

— У меня нет никаких доказательств того, что ты знаешь, где находится Эллен Эмерсон. Ты не помог мне даже намеком отыскать ее след. Но если этот след имеется, я найду его. И, можешь мне поверить, долго ждать не придется. Так что… — он помолчал и затем произнес, медленно цедя слова, словно ему было трудно протаскивать их через горло. — Так что постарайся, чтобы я больше не видел тебя здесь, Шелл. По крайней мере, до тех пор, пока вся эта кутерьма не уляжется. Мне чертовски не хочется принимать участие в твоем аресте…

Вот так мы и расстались.

Я воспользовался отмычкой, чтобы проникнуть в контору Велдена на Уилширском бульваре на третьем этаже большого здания Уиттер Билдинг. Большинство документов, которые я просматривал в течение следующего часа, почти ничего для меня не значили: я не счетовод. Но я обнаружил несколько любопытных вещей, хотя и не был уверен в том, что они смогут мне пригодиться.

Среди них находилось несколько запутанных дел по земельным участкам, которые, по-моему, должны были заинтересовать прокурора. Велден обслуживал несколько компаний или корпораций, но нигде не упоминались имена Госса или Сильвермана. В этом аспекте здесь не было ничего интересного для меня, так что через полчаса я снова вернулся к мысли, которую подал Сэмсону, когда впервые высказал предположение об участии Сильвермана в этом деле.

Сэм тогда упомянул между прочим, что Сильверман был членом комиссии по строительству шоссейных дорог. Большинство из тех, кто занимает высокие посты, — честные умные люди, делающие тяжелую и обычно неблагодарную работу, вкладывая в нее все свои силы и способности. Но время от времени в эту среду проникает аферист и мошенник, и самая обычная история проходимца на высоком посту выражается в том, что он использует свое положение для достижения личных выгод, не брезгуя никакими методами, легальными или нелегальными, и я это хорошо знал. Вопрос заключается в том, был ли я прав в моей оценке Сильвермана.

Крейг Велден в течение последних нескольких лет занимался исключительно недвижимым имуществом, затем принялся скупать огромные земельные участки.

Велден, Госс, Сильверман и Наварро находились вместе за несколько часов до убийства Велдена. Если все это связать воедино, добавив высокое положение Сильвермана в государственном департаменте шоссейных дорог, получалась весьма подозрительная ситуация. Получалось что-то вроде стрелки, указывающей на мошенничество с земельными участками. Во всяком случае, так это дело представлялось мне.

Я нашел доказательства двух или трех больших сделок по приобретению земельных участков, примыкающих к ныне функционирующим шоссейным дорогам. Как я говорил Сэмсону, всем было известно, что государство намерено израсходовать несколько миллиардов, чтобы покрыть весь Запад железобетонной паутиной первоклассных шоссейных дорог. Предполагалось также, что эти дороги соединят каждый населенный пункт, насчитывающий не менее пяти тысяч жителей, несмотря на то, что придется потратить миллионы, чтобы обслужить какую-то незначительную горсточку людей. Когда государство расходует миллиарды, неизбежны непроизводительные затраты и потери, причем часть этих денег попадает в карманы мошенников. К тому же наибольшая субсидия, больше трех миллиардов, приходилась на долю Лос-Анджелеса.

Насколько мне было известно, Сильверман находился на самом верху кучи. Он и был главным заправилой, или я совершенно не разбирался в людях.

Если документы покойного Велдена относились к землям, которые должны были быть закуплены государством в процессе строительства, то следовало признать, что те несколько сот тысяч долларов, которые он или же его анонимные клиенты уплатили за эти земельные участки, являлись просто ничтожной мелочью по сравнению с суммой, которую они могли выручить при продаже. Вся загвоздка заключалась в том, что я не знал, где в действительности намечается прокладка шоссейных дорог…

Я почти решил бросить к чертям все это дело, не зная, чего я смогу добиться этим путем. Даже если бы мне удалось каким-либо образом доказать, что Велден незаконно узнал о планах и трассах прокладки дороги, все равно между ним и Сильверманом не было никакой связи, если не считать, конечно, того, что в самую ночь убийства Велдена я видел их всех на борту «Сринагара».

Было уже значительно позднее шести, когда я встал и потянулся, готовый к новым странствованиям по тропинкам неизведанного. Большой словарь Вебстера возвышался на полке, так что мне оставалось только протянуть к нему руку. Я раскрыл его и отыскал слово «Сринагар». Город в Кашмире… на реке Джелут, Индия.

Прежде чем покинуть офис, я воспользовался местным телефоном и позвонил в полицейское управление. Ответил тот же сержант, с которым я беседовал прошлый раз, и когда я спросил у него, что нового, он прорычал в ответ:

— Мы заполучили того парня, Лайма, которым вы интересовались, Шелл. Но не благодаря объявленным вчера розыскам…

— Он что-нибудь сказал?

— Черта с два! Его отправили в Центральный госпиталь с несколькими пулями в животе…

— Мертв?

— Нет, но чуть тепленький, — он выругался вполголоса: — Черт меня подери, если этот городишко не становится хуже, чем Чикаго в двадцатые годы!

В двух словах он рассказал мне, как все это было. Убийцы в точности повторили вариант покушения на меня перед Спартанским отелем. Двое в автомобиле начинили свинцом Лайма, когда тот выходил из бара Луиджи. Из двух очевидцев один утверждал, что убийцы уехали на зеленом «бьюике», другой божился, что они были в коричневом «шевроле». Больше ничего не удалось установить.

Мне самому очень захотелось выругаться. Лайм был единственным человеком, который мог бы пролить свет на всю эту аферу, и теперь он получил ту же пилюлю, которую они с Куппом собирались преподнести мне. Это убийство, несомненно, кое-кому было весьма удобным, хотелось бы мне только знать: являлось ли оно следствием того, что Лайм был опознан мной и полицией прошлой ночью и местные и федеральные власти бросились по его следам.

— Похоже, что тот тип, которого я выслеживаю, старается оборвать любую ниточку, ведущую к нему, — сказал я сержанту. — А что, Лайм очень плох?

— Был еще жив… Две пули в животе, но сейчас им занимаются хирурги из «Скорой помощи». Говорят, есть еще надежда…

Я поблагодарил его, повесил трубку и вышел.

Центральный приемный госпиталь в Лос-Анджелесе представляет собой кирпичное здание на Лома Драйв, 500. Я взбежал по бетонным ступеням подъезда и вошел сквозь стеклянную дверь в тихую прохладу обширной приемной. В окошечке регистратуры сидела миловидная дежурная сестра в белой униформе. Я спросил у нее, какие шансы на то, чтобы поговорить или, по крайней мере, взглянуть на Леонарда Лайма.

— Лайм? — переспросила она и обернулась к вращающейся картотеке рядом с ее столом.

— Он только что поступил, — сказал я, — с двумя пулями. Я быстро объяснил, почему мне необходимо получить о нем информацию, сказал, что он пытался убить меня прошлой ночью. Она вытащила картотеку.

— Вот он. Поступил без сознания. Мы ввели ему плаволекс и сывороточный альбумин — он потерял много крови…

Глядя в картотеку, она продолжала:

— После оказания первой медицинской помощи его перевели в Окружной госпиталь для операции.

— Его уже увезли?

— Да, несколько минут назад.

Медицинская служба полиции и на сей раз доказала свою оперативность, даже немного чересчур, потому что меня это не вполне устраивало. Лайм был обвиняемым и находился под арестом, следовательно, его отправили в тюремную больницу при Окружном госпитале Лос-Анджелеса неподалеку от Мишэн Роуд. Значит, мне надо было ехать туда.

Без красного фонаря и сирены я, естественно, не мог добраться туда так быстро, как карета «скорой помощи» Центрального госпиталя. Но я не терял времени даром. У меня здесь, в регистратуре, работала знакомая — пухленькая хохотушка по имени Молли, и я, быстро перекинувшись с ней парой фраз, поднялся на лифте на пятнадцатый этаж. В операционную я, естественно, не мог проникнуть. Но Молли успела сообщить мне, что Лайм сейчас находится на операции, что оперирует его доктор Фишер, и объяснила мне, где все это происходит. Так что мне ничего больше не оставалось, как ждать в коридоре у двери в операционную.

Два человека вышли из операционной. На одном все еще был белый чепчик и хирургический халат. Он стоял спиной ко мне, и я слышал, как он сказал другому:

— Я сделал все, что мог. Но он был уже почти мертв, когда мы начали…

Этого было достаточно, чтобы я понял, что все, что я хотел узнать, вернее, что я так боялся узнать, оказалось правдой. Потерян был последний шанс обнаружить того, кто нанял этого бандита и подослал его, чтобы убить меня. Я был абсолютно уверен, что именно из-за этих соображений и убрали Лайма…

Мне здесь было больше делать нечего. Я повернулся, собираясь уходить.

Неожиданно доктор свернул налево, и я увидел грудь его белого халата, слегка забрызганного кровью. «Я сделал все, что мог», — продолжал повторять он.

И тогда я увидел его лицо. Вероятно, сочетание мелких красных пятнышек на халате с чертами этого лица произвело на меня нечто вроде нервного шока, парализовавшего на мгновение все мои двигательные мышцы.

Доктор Фишер был тем человеком, которого я видел прошлой ночью. Человеком, который вышел из конторы Хипа Брандта в «табачном ящике» с медицинским чемоданчиком в руке.