Онлайн чтение книги Что за чертовщина What Fresh Hell
Глава 6

Рекс шумно вкатывается в комнату переговоров, и стажеры кидаются от него врассыпную, точно кегли в боулинге. Схватив стул во главе стола, ведущий разворачивает его задом наперед и, резко оседлав, ненароком пинает в пах ресёчера. Парень испускает глухой вой, но Рекс этого даже не замечает.

– Брюки у меня не слишком ли тесны? – рокочет он, и у всей комнаты взгляд опускается к выпуклости у него между ног, хорошо обозреваемую сквозь открытую спинку стула.

Сидящий напротив меня Аслан первым оправляется от внезапности вопроса.

– Нисколько, Рекс, – авторитетным тоном отвечает он. – Более того, я все утро хотел вам сказать, какой у вас сегодня чертовски потрясающий силуэт.

Аслан многозначительно встречается со мной взглядом, и мне приходится скорее отвернуться, прикинувшись, будто ищу в сумке блокнот. Ему не удастся снова рассмешить меня на совещании. На сей раз уж точно.

– Ты уверен? – с подозрением глядит на него Рекс. – А как ты думаешь, может, тогда следует еще больше заузить?

Аслан напускает на себя глубокомысленный вид.

– Знаете, Рекс, пожалуй, буду с вами откровенен… – Он склоняется к ведущему через стол. – Да, я полагаю, надо сделать еще уже.

Рекс с крайне серьезным видом ему кивает, и мой шеф – режиссер нынешнего сезона – решительно прочищает горло.

– Послушайте, Рекс, а может, мы обговорим эту часть вашего гардероба после сегодняшнего совещания? – весомо изрекает он. – Нам столько всего надо обсудить.

Рекс сразу принимает утомленный вид, однако прислушивается к тому, как мы обсуждаем последние назревшие вопросы и «прогоняем» все изменения в грядущем спецвыпуске, со знаменитостями в прямом эфире. Это уже по моей части, и я зачитываю имена тех, от кого мы получили предварительное согласие. Затем сообщаю собравшимся об актере, некогда снимавшемся в «Холлиоакс», и о его райдере. Все покатываются, за исключением Рекса.

– А что, такое можно сделать? Можно затребовать себе в гримерку шлюх? А почему я об этом ничего не знал? – спрашивает он у меня с совершенно серьезным лицом.

Проглотив свое феминистическое возмущение словом «шлюхи», я притворяюсь, будто раздумываю над ответом, очень надеясь, что мой режиссер меня спасет. Все ж таки именно он мой начальник. Неужели такое поведение уместно на работе? Или мы ничего не вынесли из истории с Харви Вайнштейном?

После секундной неловкой заминки Аслан, кашлянув, встревает в разговор:

– На самом деле, Рекс, среди первых знаменитостей поговаривают, что труженицы секс-индустрии – ныне уже прошлый век. – Он шутливо, этак по-братски, похлопывает Рекса по спине и смеясь добавляет: – К тому же вам все равно нас не удастся одурачить, Рекс! Мы-то знаем, что вам нет нужды платить кому-то за удовлетворение ваших желаний. Женщины целыми полчищами бьются за то, чтобы попасть к вам на свидание! А особенно, клянусь, в этих брюках. Послушайте, вы же даже просто в комнату не можете войти, чтобы кто-то не повалился к вашим ногам! – Он показывает рукой на присевшего к полу ресёчера, все еще держащегося за свой лягнутый пах. – Вы просто хотите заставить нас чувствовать себя немного увереннее в тесной близости к кому-то, столь привлекательному, как вы, и вселяющему трепет. Не так ли, Рекс? – заканчивает он, подмигнув.

Рекс заглатывает наживку и с важной самовлюбленностью кивает.

– Ты меня понимаешь, Аслан. Не обращай внимания, Лайла.

Режиссер вновь выразительно прочищает горло, и я возвращаюсь к повестке дня.

Аслан довольно ухмыляется мне через стол, и я благодарно улыбаюсь ему в ответ.

Как же я завидую Аслану! Он просто идеально научился потворствовать Рексу – всякий раз точно зная, что нужно тому сказать, дабы ведущий сделал именно то, чего от него хотят. На самом деле я тоже большой мастер угождать – вот только бесхарактерный какой-то и пассивный. Аслан знает, как своим подхалимажем манипулировать людьми, – я же перед ними трушу и позволяю им просто получать желаемое.

Еле сдерживая зевок, я сетую про себя, что в комнате душновато. В комнатах для совещаний всегда очень жарко, и это страшно раздражает. Внутренняя политика нашей компании такова, что нам нет надобности выдавать кондиционер, которым мы обычно пользуемся всего лишь раз в году, – заседая летом в Манчестере. Однако эти комнаты каким-то образом притягивают к себе солнечное излучение, и потому здесь что днем, что ночью чувствуешь себя точно в сауне. Притом что большая часть съемочной группы набивается внутрь, да еще и Рекс растопырил ноги, и сквозь спинку стула проглядывается его бугрящаяся промежность, еще больше добавляя волны жара (клянусь, от его паха чуть не пар исходит!). И никуда от этого не деться!

Впрочем, не от одной температуры в комнате меня нынче так тянет в сон. Буквально до поздней ночи у нас опять была очередная встреча с Лорен. Тема этой недели – одержимость моей подруги свадебной страницей в Инстаграме, обозначенной как: # Лучшая-На-Свете-Свадьба-Чарли-Любит-Лорен# . Вести этот профиль Лорен поставила меня (пароль: ВсеПрочиеСвадьбыОтстой ) и говорит, что теперь мне надо, еще до свадьбы, всех будущих гостей туда подписать, чтобы мы держали друг друга в курсе новостей и изменений. А еще она спросила, не смогу ли я подбить всех, с кем работаю, тоже подписаться на ее страницу – дабы «поднять число подписчиков». Пока что охваченным оказался только Аслан.

Впрочем, с приятной стороны, на самом деле так чудесно, что теперь мы так регулярно проводим много времени с Лорен и Джоэли. Только на днях я осознала, что мне на самом деле меньше всего нравится во взрослой жизни: то, как жизнь и работа не дают просиживать, как некогда, в давние годы, днями и ночами со своими лучшими подругами. Кажется, будто сейчас, так подолгу видясь друг с другом, нам удается вернуть назад хоть чуточку той счастливой поры юности.

Симона на данный момент слишком занята своим новым витком бизнеса, чтобы присутствовать на наших посиделках или особо в чем-то помогать. Пару недель назад она приобрела себе таймшер, и это наверняка когда-то увенчается успехом. Я скромно молчу – это вообще не моего ума дело. Но все же небольшое отдаление между нами оказалось очень кстати, поскольку девушку мы явно чересчур напугали. Джоэли говорит, нам вообще лучше обойтись без ее помощи, иначе при нас будет все время ошиваться «этакая балбеска на стажировке». Еще она говорит, что Симона – это «ходячее многоточие», а когда я спросила Джоэли, что это означает, подруга объяснила мне, что вся личность Симоны – «незаконченная мысль, осекшаяся фраза». Я понимаю, что говорить так некрасиво, но согласитесь, звучит это очень даже поэтично.

К тому времени, как я выхожу из комнаты заседаний и направляюсь в кафетерий, Франни успевает уже съесть половину своего обычного сэндвича с яйцом. На щеке у нее налип кусочек желтка, и про себя я улыбаюсь, долгое мгновение наблюдая, как она ест, прежде чем сама сажусь за столик. При виде моей не самой опрятной бабули меня охватывает прилив самых теплых чувств.

Я собираюсь рассказать ей, что произошло у меня с Уиллом. Даже не знаю, почему я до сих пор этого не сделала. Обычно я все ей рассказываю – но прошла вот уже целая неделя, и всякий раз, как я открываю рот, чтобы ей об этом поведать, слова как-то не идут с языка. Наверное, мне просто хочется притвориться, будто этого не было на самом деле. Потому что, скорее всего, этого и не было! Я ведь так и не узнала точно, было ли это настоящее предложение. С тех пор он ни разу об этом даже не заговорил.

– Знаешь, Франни… Уилл тут мне… что-то вроде… типа попросил меня за него выйти, – говорю я и тяжело опускаюсь на стул.

Бабуля сглатывает и неподвижно смотрит мне в глаза.

– Надеюсь, ты сказала «нет»?

У меня вдруг резко колет в животе.

– Мне казалось, Уилл тебе нравится, – немного даже встревоженно говорю я. О всяком кавалере в моей жизни Франни неизменно отзывалась исключительно верно – надеюсь, все они ныне живут и здравствуют! – и для меня ее мнение очень значимо. И если Франни не понравился какой-то очередной «важный для меня мужчина» – значит, ему скатертью дорожка. И не только потому, что она умнейшая на свете женщина (помните про « Mensa »!) и отлично разбирается в людях, но еще и потому, что она самый ценный и значимый в моей жизни человек.

Она уже безапелляционно машет своими старческими руками, не давая каким-либо словам слететь у меня с языка. Яичные крошки тут же усеивают между нами стол. Еще три ассистентки, зашедшие в буфет на ланч, с интересом глядят в нашу сторону.

– Да нравится он мне, нравится, – нетерпеливо говорит Франни. – Особенно когда приходит ко мне с шерри. Он милый парень. Очень милый. Ну прямо как щеночек!

Я виновато оглядываюсь через плечо, как будто Уилл может это услышать. Никакой он не щеночек, честное слово!

Между тем Франни продолжает:

– Но, дорогая ты моя, моя чудесная, замечательная девочка! Ты еще не готова выйти замуж.

– Но все-то выходят, – роняю я, пристально разглядывая крошки на столе.

– Если все примутся прыгать со скалы, – задорно подмигивает мне она, – то тебе вместо этого надо будет лезть к вершине выше.

Я поддаюсь ее смешливости и широко ей улыбаюсь. Франни всегда выдает прямо противоположное тому, чего от нее ожидаешь!

Выдержав паузу, бабушка строго взглядывает на меня:

– Делайла, ты хочешь замуж?

Я открываю рот, чтобы ответить, но тут же чувствую, как глаза быстро наполняются слезами.

О боже! Слезы? В такой момент? Серьезно? Я оглядываюсь на сидящих поблизости ассистенток, но те всецело заняты своим каким-то разговором.

Я мотаю головой, пытаясь стряхнуть эти внезапно нахлынувшие эмоции, досадуя на столь нежелательную свою реакцию. Сама не знаю, с чего я вдруг ударилась в слезы.

Черт! Надо бы научиться владеть собой. Какая же я глупая, бестолковая дуреха! Я ведь никогда даже не плачу, как нормальные люди. В такие моменты, когда плач казался бы совершенно естественной и объяснимой реакцией, – тогда я замыкаюсь в себе и у меня словно все внутри мертвеет. Но случись какое-то внезапное проявление доброты и сердечности – и я тут же теряю самообладание. На прошлой неделе я ходила к врачу за новым рецептом на противозачаточные таблетки, и медсестра спросила, не желаю ли я еще что-нибудь обсудить с доктором. И тут я просто разревелась вдрызг! Причем я совершенно ничего с ним не хотела обсуждать – я просто не могла сдержать слезы. Для меня это как отработанная реакция. Особенно когда во мне играют гормоны и я устала. Я буду плакать из-за чьей-то внезапной доброты или из-за ее отсутствия, из-за рекламы маргарина, из-за того, что Дженнифер Энистон никогда уже не сойдется с Брэдом Питтом, из-за абстрактных мыслей о смерти, из-за какой-то изумительно красивой двери. Да из-за чего угодно!

Разве что сейчас во мне гормоны не гуляют – так что дело, получается, не в них.

– Ой, девочка ты моя милая, что это с тобой? – Обхватив меня руками, Франни привлекает к себе. Расслабившись в ее объятиях, я на минуту даю волю вовсю катящимся по лицу слезам.

– Не знаю, на самом деле. Извини, – слабым голосом отвечаю я, пытаясь взять себя в руки. – Наверное, просто слишком устала. Я вчера опять просидела допоздна с Лорен, и в последнее время вообще работа навалилась. Мне столько всего надо сделать, просто немыслимо! Столько всего надо продумывать с этими свадьбами да девичниками – к тому же мне это выливается в кучу денег, – и еще я боюсь, что очень мало времени уделяю Уиллу. Я без конца отменяю наши с ним планы провести время вместе – уже дважды за последние пару недель, – и он очень деликатно к этому относится, хотя по-любому ничего бы мне не сказал, если бы его это и раздражало. И из-за этого его «недопредложения», боюсь, между нами появилась какая-то неясность. А еще я, конечно, просто дико закрутилась с Лорен…

– Ну, и как там ваша брайдзилла? – язвительно хмыкает бабушка.

Я пытаюсь сдержать улыбку.

– Не будь такой ехидной, Франни. Лорен все же не настолько плоха.

– Это пока… – прищурившись, бормочет Франни.

Проигнорировав ее реплику, я сажусь ровней на стул и, промокнув глаза салфеткой, продолжаю:

– И вообще, это нормально, что она хочет, чтобы все прошло совершенно идеально. В конце концов, свадьба ведь бывает только раз!

Тут бабуля принимается клохтать от смеха.

– Свадеб у тебя может быть столько, сколько тебе заблагорассудится, – уверяет она.

Сама Франни трижды развелась и пережила последнего своего мужа, Джеффри. Это был пожилой фермер, с которым они познакомились в интернете – как раз тот самый, что очень напоминал Денни Де Вито, – и все их отношения происходили главным образом на расстоянии, поскольку жил он в Сомерсете. Франни говорила, что это «по-любому, хоть какой да секс».

Да, знаю, знаю – стараюсь не слишком об этом думать!

Когда два года назад Джеффри умер, мы с Франни стали еще больше времени проводить вместе. Причем мало того, что мы с ней и так постоянно видимся здесь, так еще каждый четверг вечерами в местном молодежном клубе собирается наша «Лига старых перечниц». То есть это мы вдвоем и еще примерно четырнадцать задорных старушенций, таких же, как моя бабуля. Мы с Франни основали этот клуб несколько лет назад, чтобы было где поупражняться в пабовых воскресных викторинах, а заодно обсудить последние обновления приложения с судоку. Мы понимали, что, по сути, это было нагло содрано с «Клуба общения» для пожилых, и я предлагала бабушке примкнуть к уже существующему «Клубу общения» – но Франни заявила, что они «слишком уж зазнались» в последнее время, поскольку «теперь уже никто не станет там, как в добрые старые времена, обсуждать, как правильно варить варенье». А потому мы поинтересовались в городской администрации, нельзя ли нам каждый четверг вечером использовать одно из муниципальных помещений. Нам дали добро, и мы быстро приспособили местечко для наших надобностей. С тех пор мы немного расширились и превратились в нечто большее, нежели просто клуб любителей викторин. Мы стали куда более активными членами местного сообщества. Устраиваем разные сборы средств и организуем благотворительные обходы бездомных, а еще навещаем ближайшие школы, занимаясь своего рода «лайф-коучингом» с детьми, которые терпеть не могут прямых наставлений. И это на самом деле невероятно увлекательно!

Всех нас это держит в постоянно деятельном состоянии. И какими бы расхожими ни показались мои слова, но это правда заставляет меня чувствовать собственную нужность. Ведь мы, вроде как, реально помогаем ближним. И с некоторых пор к нам тянутся присоединиться очень много новых людей. Каждый четверг по вечерам к нам приходят женщины всех возрастов – даже Лорен с Джоэли заглянули на одно из наших сборищ! Хотя одной из изначальных участниц первого, пожилого состава, Молли, это страшно не понравилось. Она заявила, будто не хочет, чтобы «вся эта молодежь» со своими «новомодными воззреньями на мир» как-то внедрялась в ее родной клуб. Так что она использовала все свои старушечьи силы, чтобы их спровадить, отпуская разные расистские и – что еще хуже – злобно-критиканские ремарки. Членам помоложе это, естественно, совсем не пришлось по душе. Одно дело, когда старики с предубеждением относятся к китайцам, но когда они без конца называют твой новенький джемпер с единорогом «жутким, дешевеньким полиэстеровым дерьмом», это кого угодно отфутболит. Так что теперь в нашем клубе остались только прежние старушки да я сама.

На самом деле вечер четверга, пожалуй, мои самые любимые часы из всей недели. Даже не объяснить словами, как потрясающе – беседовать с этими умнейшими женщинами об их жизни. К тому же у них всегда имеется в запасе какая-нибудь «совершенно отпадная» сплетня о женщине, живущей через дорогу, над сувенирной лавкой. Последний из слушков – что у той дамочки, со всею очевидностью, роман с выгульщиком пса! А парню-то всего, мол, двадцать два!