Онлайн чтение книги Цвет вечности. Кобальтовый дракон
Глава 2. «Драконий камень»

Ответвляясь от широкой трассы, асфальтированная дорога к ферме вьется через осиновый лес. По правую сторону, между стволами, виднеется рукав Червоного озера, часть берегов которого входит во владения собственников «Драконьего камня» – семьи Аранских – моих матери и отца. На обочине оборудована автомобильная парковка для посетителей, сегодня пустая.

Я знаю, что Андрей хочет взять рюкзак с вещами, который лежит в его машине.

Мы проходим через ворота и сразу же видим справа у гаража припаркованный черный автомобиль Андрея и вишневую машину Ларисы. Слева располагаются деревянные ограждения вольеров.

Драконы пищат и усиленно машут крыльями, взбудораженные присутствием моей матери и Ларисы – нашей помощницы, занимающейся уходом за животными. Но еще больше наших подопечных волнует обед, который женщины принесли в кастрюлях для раздачи. Кинли резко срывается с места и летит к собратьям. После вольеров простирается обширный асфальтированный пустырь, огородик, ягодные кустарники, полоса малины и ежевики и дорожка, ведущая к главному входу в дом.

Кроме Ларисы, на ферме подрабатывает ее сын Богдан, сменяя на выходных мать, совмещая работу с учебой в университете. И Снежана – повариха, которую мы приглашаем, когда приезжающие за своими новыми питомцами гости, в основном иностранцы, желают остаться на несколько дней, утомленные от долгого пути. Наши двери всегда открыты для всех желающих.

Продвигаясь дальше от ворот, мы приближаемся к одноэтажному банкетному залу, отделанному белым деревом, с голубой черепицей и с летней террасой: ее окна выходят на оборудованный пляж с плетеными лежаками. Здесь мы проводим праздники, когда собираем многочисленных родственников и друзей. Чуть дальше, у берега, причалив, колыхаются на воде два желтых катамарана, а рядом, в специально отведенном ящике, лежат ярко-оранжевые спасательные жилеты, которые мы убедительно просим надевать постояльцев. Ну а за домашним рестораном расположена просторная обособленная беседка, стоящая на воде, среди камышей, подсвечиваемая уютным желтым светом фонариков и укомплектованная кваканьем лягушек по вечерам.

Возле банкетного зала мы резко сворачиваем налево и оказываемся на деревянном мостике, выкрашенном в белый, чуть меньше трех метров длиной. Он возвышается над небольшой бухточкой, впускающей воду прямо на нашу территорию. Остановившись на мгновение и тронув перила, чуть поворачиваюсь и вижу просторную, необъятную водную гладь Червоного, оканчивающегося лесом. За ним раскинулся поселок «Новая жизнь», затерянный за лиственными кронами. Позади же меня находится маленький голубой залив, за которым выстелены асфальтированный пустырь и драконьи вольеры.

Продолжив путь, мы пересекаем мост, на другой стороне дорога ведет нас к заднему входу в дом, расположенному перед деревянной белоснежной пристанью, с видом на тот же лес, за которым виднеются крыши особняков «Новой жизни».

Наша усадьба возвышается над озером на два этажа. Фасад отделан в едином стиле со всеми остальными постройками на ферме – белым деревом. Из многочисленных окон струятся белоснежные занавески.

Пристань перед усадьбой оборудована двумя навесами со столиками и лежаками, высаженными в горшки туями и лестницей, позволяющей спуститься в воду сразу на глубину, как в бассейн.

Я поднимаюсь по ступенькам вслед за отцом и приглашаю Андрея, дескать, он может чувствовать себя здесь как дома. Он кивает и совершенно не смущается. От него веет простотой и уверенностью.

Мы разуваемся на пороге. У нас есть почти полдня, чтобы принять душ после купания в озере, переодеться и не спеша провести время на ферме до прибытия друзей. Папа сразу сворачивает на кухню, и я слышу звук открывающегося крана. И плеск воды. В раковине он обмывает свежепойманную рыбу.

Моя комната находится на втором этаже, в левом крыле дома. А спальня, которую выделили Андрею, – в правом. Там, по обыкновению, селятся гости. Родители всегда рады моим друзьям. Старым и новым.

Поднявшись по лестнице, провожаю парня, показываю нужную дверь. Сообщаю, что для него уже приготовлено все необходимое. Затем оставляю его ненадолго и направляюсь к себе.

Ступив на прикроватный ковер, снимаю футболку и стягиваю с бедер шорты. А затем избавляюсь от влажного купальника, полностью обнажаясь. Иду в душ, распахивая дверь в ванную. После облачаюсь в сухое бикини и выбираю коралловое легкое платье с оборками у выреза на груди. Длина юбки – выше колена. Провожу расческой по блестящим прямым волосам, едва достающим до лопаток, цвета темного шоколада, раскидывая пряди по плечам. Закончив, выхожу в коридор.

В планах – показать Андрею драконов, после кормежки они все, даже Армистис и Дэстини, недавно прирученные, ведут себя наиболее спокойно, а Андрей обещал мне рассказать об университете, в который этим летом я поступила на первый курс. Мы теперь будем учиться на одном факультете.

На короткое мгновение мысли фокусируются на будущей профессии. Меня охватывает мимолетная грусть. Обычно мало позволяю себе вспоминать, что хотела совсем иного, не рискнула добиться желаемого… Но дело сделано: экзамены успешно сданы, и скоро я получу студенческий билет.

Надеюсь, Андрей поведает о юридическом, и я пойму, что не зря пошла на поводу у семьи, позволив выбирать за меня. В конечном итоге я свыкнусь.

На полпути на первый этаж из окна вижу: в очаге для костра, оборудованном рядом с террасой банкетного зала, папа пытается разжечь огонь, а Кинли вертится поблизости и тушит его, затягивая пламя в себя.

После нескольких попыток отец прогоняет дракона и ставит на костер казан с водой для приготовления ухи. А Кинли замечает на ступеньках террасы кошку Корицу, забредающую сюда от соседей из крайнего дома «Новой жизни», и начинает гоняться за ней по всему пляжу.

* * *

После того как дневная жара спала и ферма погрузилась в вечернюю прохладу, хлопнула дверца знакомого белого седана. Щелкнул запирающий замок. К маме Вероники подошла моя родительница, встречая гостью из «Новой жизни» у ворот. Женщины начали приветливо болтать – Аранские и Смольские давно дружат семьями, с того самого момента, как мы с Вероникой пошли в первый класс.

Мы же с Андреем встречали наших общих знакомых: его лучшего друга Илью Сапего и моих одноклассников – Клима и Соню Лазарей и Веронику Смольскую.

Мама Вероники любезно заехала за ребятами в Сады, чтобы доставить всех сюда. И, похоже, решила ненадолго остаться на чай – моей дружелюбной маме довольно сложно отказать.

Вероника была крашеной платиновой блондинкой с волосами до талии и могла похвастаться эффектной, выразительной внешностью: подтянутая фигура и рост почти метр восемьдесят. Соня выглядела более простой – миловидная девушка с блеклыми веснушками и золотисто-рыжими прядями, как, впрочем, и у ее брата Клима. Они двойняшки. Только Клим выше и худощавее.

Соня в этом году поступила в Технический университет, а Клим – на исторический факультет, на кафедру мифологии. Он всегда интересовался историей, и ему повезло, ведь скоро он займется тем, что искренне любит.

Илья Сапего – сосед Лазарей, они все жили в Садах, поэтому мы с ним и знакомы. Он высокий накачанный парень с черной шевелюрой и аккуратной выстриженной бородой. В семнадцать-то лет!

Нас еще в детстве объединили каждодневные поездки в школу Гомеля. Родители по очереди подбрасывали нас туда, собирая всю компанию по утрам. А вечером мы возвращались на автобусе, который, впрочем, курсировал в город довольно часто.

Мы – не единственные из здешних мест, кто учился в городских школах. Ни в Садах, ни в «Новой жизни» учебных заведений не было. Самые ближние, до которых можно дойти пешком, – в деревне Беседь. Но родители посчитали, что образование в Гомеле будет лучше.

Сегодня мы праздновали благополучное поступление в университеты. В следующем учебном году будем уже порознь. Это печально и в то же время волнительно – начинался новый жизненный этап.

Впереди нас ждало неизвестное будущее.

Особенно меня. Ведь чем меньше времени оставалось до сентября, тем больше я понимала, что ошиблась с профессией. Я предчувствовала, что не буду счастлива, но до сих пор не решалась никому рассказать.

Мои настоящие мечты – глупые. Я гнала мысли о них прочь, не желая омрачать предстоящий вечер.

Мы прошли через ворота и двигались к террасе. Вероника и я выбились вперед. Нас догоняла Соня. Парни медленно тащились позади и несли пакеты.

Наш недолгий путь привел к банкетному залу. На террасе была расставлена посуда и лежали столовые приборы. В мангале томились угли, которые Кинли не пытался потушить – дракона не было в поле зрения, и я даже не представляла, куда он запропастился.

Спустя пару минут, пока мы разгружали пакеты, доставая замаринованный сырой шашлык, чипсы, закуски, овощи, воду и соки, дракон вылетел из леса. В зубах Кинли держал придушенную песчаную мышь, которых уже почти не водилось в дикой природе. Я удивилась, потом поморщилась и подумала, что это не тот дракон, которого стоило бы приручать.

Кинли бы не умер в лесу от голода. Слишком хитрый и проворный. Он в принципе каким-то образом частично все равно остался диким и не изменится.

Я почему-то принялась размышлять о том, что в сентябре переезжаю в Гомель, в квартиру, которую приобрели родители к моему восемнадцатилетию. Она находится возле университета, а тот, в свою очередь, расположен в отдаленном районе города. Так что Кинли останется здесь без меня.

Конечно, я буду возвращаться по выходным, но пока не понимаю, сможет ли Кинли смириться с одиноким существованием в четырех стенах. Мне придется учиться, а он привык жить на воле. Дракон будет слишком скучать и выть, досаждая соседям.

При виде моих друзей он выронил добычу из пасти. Кажется, Кинли уже не намеревался зажаривать мышь драконьим огнем и есть на лету. Он просто запищал, начал шнырять между нами, радуясь обилию людей и выпрашивая поглаживания. А еще – намеревался залезть в пакеты, чтобы добыть что-нибудь вкусненькое.

Папа вынес из дома ноутбук, про который я совсем забыла, и открыл крышку – с припева заиграла песня, возобновленная после паузы.

Отец поздоровался с ребятами и пошутил над мамой и Маргаритой Смольской, давая понять, что взрослым пора оставить нас в покое. У обеих руки были уже по локоть в шашлычном маринаде. Они помогали нам, дополняя заправку свежими кольцами лука и выкладывая мясо на решетку.

– Давайте я налью вам по бокальчику чего-нибудь интересного, – проговорил папа, приобнимая маму и Маргариту за плечи и медленно увлекая их за собой прочь с террасы.

– Я бы с радостью, но я за рулем, Лев, – ответила Маргарита.

Они втроем удалялись, голоса постепенно стихали.

– Ночью идти через лес от силы минут двадцать. Если не боишься леших[2]Существо из мифологии. Дух – хранитель леса, который может запутать человека в лесу., конечно. Мы с Анжелой тебя проводим.

– Согласна, но только если ты боишься за безопасность леших, тогда я не возражаю…

Смех родителей и Маргариты затерялся на мостике. Они шли к дому.

Еще до того как все трое скрылись за дверью заднего входа, Илья разлил квас по стаканам. Хотя напиток не имел знакомого каждому запаха, плотная пена шипела. Мы все сделали по глотку, когда убедились, что взрослые исчезли из поля зрения.

Парни поставили решетку с мясом на мангал. Начало темнеть. Жаркое солнце село, словно погрузившись в озерную гладь воды и потухнув. Повеяло долгожданной прохладой. Я шагнула к выключателю и зажгла фонари, рассеивая сгустившиеся сумерки.

Подняв голову, увидела появившийся на небе светлый диск почти полной восходящей луны. На несколько секунд задержала на ней взгляд… Затем сознательно отвела в сторону.

Пока взрослые общались в доме, мы пожарили мясо.

Прежде чем сесть за стол, я отнесла тарелку шашлыков родителям и Маргарите.

Когда вернулась, на террасе громко играла музыка. Мы беззаботно болтали и уплетали ужин, стараясь не перебарщивать с алкоголем. Кинли выпрашивал мясо, никто не мог ему отказать. А на меня драконья актерская игра с несчастным жалобным писком давно не действовала. Парни уже несколько раз уходили за банкетный зал, откуда сразу начинал стелиться тонкий запах табачного дыма. И сейчас они снова отправились туда.

Вероника, воспользовавшись паузой, спросила шепотом у меня:

– Ну и что это значит? Вы теперь встречаетесь?

Она имела в виду Андрея.

– Ты пригласила его домой, словно он твой парень.

– Еще нет, – ответила тихо я, непринужденно пожав плечами. – Пока что мы дружим. Не хочу торопить события.

– Он отличный парень, – заметила Соня.

– Знаю, – кивнула я.

Вероника легким движением откинула свои длинные платиновые волосы за спину.

– Давай быстрее думай, или я его заберу.

Я закатила глаза. Мы расхохотались.

Возможно, шутка Вероники была шуткой лишь наполовину. Андрей как раз в ее вкусе. Почти. Старше на несколько лет, симпатичный и обеспеченный.

Фамилия его семьи – Тур – небезызвестна в Гомеле. Однако он казался слишком простым по характеру. Обычным. И я не вполне уверена, что он именно тот самый парень, которого ищет Вероника.

– Разберись хотя бы с теми, которые у тебя уже есть, прежде чем похищать мальчишек у подруг, – ответила я беззлобно, по-дружески подтрунивая.

Соня рассмеялась, отвлекшись на секунду от экрана смартфона.

– Помнится, у тебя был постоянный объект влюбленности, лет на сто тебя старше.

Вероника прыснула.

– Ему всего около тридцати. И он, между прочим, пропал бесследно и не появляется здесь три месяца. И, в конце концов, пропустил мой выпускной. Поэтому с ним навсегда покончено.

Мы с Соней совсем развеселились.

– Подожди, вот он вернется, зачарует тебя, а ты и не вспомнишь, за что сердилась на него.

Парни вернулись к столу, и мы оборвали разговор.

А потом все пошли плавать. Сделали музыку громче. Из динамиков зазвучала ритмичная композиция. Вот явный плюс того, что ферма находится среди леса, и мы не мешаем шумом соседям.

Парни быстро разделись и попрыгали с разбега в воду. Мы с девочками, сбросив одежду, к ним присоединились.

Уже наступил вечер, но после жаркого душного дня вода в озере остывала медленно и оказалась на удивление теплой. Наружу не хотелось вылезать.

Мы с девочками старались плавать осторожно, не достигая глубины, а парни бездумно ныряли, дурачась, обрызгивали нас. Было здорово. Все же мы с Соней немного подмерзли и вышли на берег.

За нами подтянулись Вероника и парни. Я раздала ребятам полотенца, и теперь мы пытались согреться и обсохнуть.

Затем Илья уговорил Веронику покататься на катамаране. Мы с Андреем последовали их примеру, оставив Лазарей на суше.

Я не знаю, сколько прошло времени, но все вокруг буквально говорило о том, что наступила ночь. Небо было ясным – на природе особенно хорошо видны звезды. Подняв голову, Андрей испустил изумленный вздох.

Я улыбнулась: в городе, где мерцает свет многочисленных фонарей, ничего подобного точно не найдешь.

Усадьба возвышается над озером белой скалой. И удаляется от нас. Пока мы развлекались, ни родители, ни мама Вероники не пришли проверить, что мы делаем. По сути – мы уже взрослые, а они, как и мы, не хотят влипать в неловкие ситуации. Я бы усмехнулась, если бы меня, которой меньше чем через неделю исполнится восемнадцать, отчитали за пару бокалов легкого алкоголя.

Лес черный, но там, над кронами осин, – свет «Новой жизни». Вокруг нас – шаткая тишина, разбиваемая кваканьем лягушек, стрекотом кузнечиков и скрипом вращающихся педалей катамарана. Издалека доносятся приглушенные голоса Ильи и Вероники, смех.

Они кружатся в озере как-то слишком быстро, и мне это кажется даже не совсем безопасным, но Илья хорошо умеет плавать, и я за них не волнуюсь в случае чего. Звуки, доносящиеся с их стороны, не разрушают ночную безмятежную атмосферу. Мы разворачиваем катамаран, управляя железным рулем-палкой, и замираем, перестав крутить педали. У меня чуть сводит ноги от усталости, и мы даем себе возможность отдохнуть. Смотрим на усадьбу и фонари слева на террасе.

Гладь озера озаряет луна, круглая и яркая, почти набравшая силу. Она почти ослепляет.

– Знаешь, у тебя очень красивый дом, – произносит размеренно Андрей. – Душевное место. И удивительная семья. Твои родители ничуть не похожи на моих. Такие гостеприимные.

Бесспорно, мама и папа производят идеальное первое впечатление, но у них тоже имеются недостатки. Порой они опекают меня чрезмерно, и я не могу дышать. Примерно как в преддверии поступления в университет. Они слишком сильно желают мне добра, не давая шанса определиться – хочу ли я подобной помощи.

С Андреем я пока что этим не делилась.

– Вы не очень хорошо общаетесь? – спрашиваю я, повернувшись к нему и только через секунду подумав о бестактности вопроса.

Но он не смущается и кивает. Пшеничные волосы развевает легкий ветер.

– Да, мы в принципе почти этого не делаем. – Андрей хмурится и отводит взгляд. Словно подумав, стоило ли такое говорить. А затем будто набирается смелости и выдыхает: – Здесь и рядом с тобой я почувствовал себя впервые за долгое время живым и счастливым. И все вокруг кажется очень значимым.

Улыбка пропадает с моего лица, и я смотрю серьезным, немного испуганным взглядом.

Андрей был настолько искренним со мной в тот момент, как никто другой. И доверился мне, хотя я не давала поводов. И я не знала, что делать с обрушившейся на меня невидимой ответственностью. Однако не хотела отталкивать его. Мне было приятно слышать его слова.

Мне нравились люди, которые могли откровенно сказать о том, что чувствуют и думают, даже если это будет не совсем уместным или прозвучит глупо. Всегда ценила тех, кто говорит правду без страха, что в собеседнике твои мысли не откликнутся или же он осудит тебя.

И я его не осуждала. Мы снова смотрели друг другу в глаза, и он коснулся моей ладони. Я ощутила холодные пальцы на своей коже. Я сидела в мокром платье, а он – тоже в мокрой распахнутой рубашке и шортах. Мы замерли посреди ночи, посреди темного озера, под мерцанием звезд и луной.

Дул легкий ветерок. Стало прохладно. И я уже не слышала голосов друзей и кваканья лягушек. Мир просто застыл. И затем, все еще глядя мне в глаза, Андрей потянулся к моему лицу. Я поняла, что он собирается меня поцеловать. И, задержав дыхание, совершенно избавившись от всех мыслей, я ненамеренно все испортила: почему-то, следуя неясному порыву, отклонилась вбок, не давая себя настигнуть.

И неожиданно меня повело вниз – сила тяжести резко сместилась, заставив поверхность подо мной пошатнуться.

Раздался плеск. Из черной воды хлынули брызги, гладь озера зарябила волнами. Катамаран закачался. Очутившись за бортом, я вынырнула в нескольких метрах от нашего судна – и увидела, что Андрей уже прыгнул в воду вслед за мной.

– Ты в порядке? – громко крикнул он. – Ава! Ты в порядке?!

И тут я рассмеялась. Почему я не дала ему себя поцеловать? Я не знала, что это было. Но ситуация развеселила меня. Получилось странно и в какой-то степени забавно.

Он подплыл ко мне в совершенном испуге и, увидев, что все хорошо, сказал, держа одной рукой меня за локоть, лишая любой возможности опуститься на дно:

– Дурочка! Хуже Кинли, честное слово!

Я продолжала хихикать.

– Давай плыви и залазь обратно, – добавил он.

– Не хочу, – ответила я, смеясь.

– Черт, нужно заранее предупреждать о том, что ты сумасшедшая.

В эту минуту чувствовалось, что он взрослее меня. Андрей пытался сохранять трезвый рассудок и предупредить об опасности или о чем-то плохом, что могло случайно произойти, ведь мы оба были нетрезвыми, посреди озера, ночью.

Мы добрались до катамарана, он пытался подсадить меня, но я оторвалась от борта и поплыла вокруг него, не обращая внимания на глубину. И Андрей расслабился: я прекрасно держалась на воде. Все-таки выросла у озера и с детства плаваю каждый день в теплое время года.

Андрей оторвался от катамарана и поплыл за мной. Мы были в одежде: я даже в босоножках. Захотелось чуть подурачиться, и поэтому я, смеясь, начала спрашивать, не боится ли он русалок. Мол, ходят слухи, что здесь они водятся, поэтому лучше ему выбраться на сушу. Ведь, в конце концов, сейчас Русальная неделя[3]Славянский языческий праздник. Считается, что в эту неделю русалки принимают человеческий облик и заманивают людей в водоемы. Поэтому купания в этот период времени под запретом.. На самом деле я не знала, когда она имеет место. Но что-то подсказывало – где-то в начале лета. А теперь конец августа.

– Какие русалки? – переспросил Андрей. – У вас и они водятся? Я, конечно, из Гомеля, но не с другой же планеты.

Я продолжала улыбаться. Мне нужно было как-то отвлечь его от того, что я натворила с несостоявшимся неловким поцелуем.

Но мой смех оборвался голосом мамы – я услышала ее крик, доносящийся с берега. Она заметила нас, плавающих в темной воде, и хотела, чтобы мы вернулись назад.

– Все нормально! – откликнулась я. – Не бойся! Сейчас вернемся!

Ясно, что мама могла начать волноваться.

Мы подплыли к берегу, и я заметила, что у нее не на шутку обеспокоенное лицо. Когда я ступила мокрыми босоножками на песок, мне стало не по себе от застывшего выражения тревоги в маминых глазах. И я поежилась, чувствуя себя виноватой за наверняка безрассудное поведение в воде.

Угнетал и тот факт, что и музыка стоит на паузе.

Неужели родители так растревожились из-за меня?

Нет.

Мама сказала, что им только что сообщили плохую весть.

– Глеб Скорина умер, – проговорила она. – Сегодня. Полчаса назад.

У меня перехватило дыхание.

Это папин лучший друг. Они знакомы с детства и до сих пор поддерживали близкое общение, но в последние полгода не виделись – Глеб был слишком ослаблен болезнью, которая уже несколько лет мучила его.

Мне стало грустно. Чудесный, беззаботный и теплый вечер как ветром сдуло. Я перевела взгляд на папу у крыльца дома, возле пристани, и быстрым шагом направилась к нему, через мост, желая крепко обнять. Он сомкнул руки на моих плечах, у меня из глаз невольно хлынули слезы.

Отец легко, утешающе похлопал меня по спине несколько раз. Затем мы выпустили друг друга из объятий.

– Когда мы поедем туда? – спросила я.

Глеб и его семейство – из пригорода Минска.

– Тина, мы уезжаем сегодня. Прямо сейчас. Утром будем в Минске, – объяснил он. – Но тебе придется остаться.

«Конечно, – подумала я, вспомнив о покупателях. – Как не вовремя».

Завтра днем ферму должны посетить клиенты из Италии. Они приобретут Мидори – нашего взрослого травяного дракона.

– Ладно, – кивнула я.

– Извини, но ты не сможешь поехать.

Я снова кивнула. Для родителей было важнее проститься с усопшим другом, чем для меня. Я все понимала.

– Документы оформлены, – добавил папа. – Паспорт, разрешения на вывоз, прививки, заключение от пожарной безопасности. Просто их отдашь. Подпишешь договор. Деньги переведут на счет. Расскажешь об уходе – ты все знаешь. Снежана подготовит меню. Они прибудут после обеда и задержатся на день.

– Хорошо, папа.

– Развлеки их, Тина.

– Мы тебе поможем, – заявил подошедший к нам Клим и опустил руку на мое плечо.

И родители тут же начали в спешке собираться. Папа пошел к гаражу, где стояла машина.

После стремительного отъезда взрослых, включая и Маргариту, вечеринку совсем не хотелось продолжать. Она как-то сама увяла. Ни у кого уже не было настроения, из динамиков доносилась тихая медленная музыка. Илья, Вероника и Соня сидели за столом и без особого энтузиазма листали ленту социальных сетей в телефонах. Клим и Андрей помогали мне убраться и занести остатки еды в дом.

Однако ребята остались на ночь, плавно переместившись на кухню. Допивали алкоголь, но в основном готовились ложиться спать. Террасу мы убрали, но я в одиночестве проверяла, все ли в порядке. Затем выключила фонарь. Тьма рассеивалась светом полной луны. И белым экраном ноутбука. Ко мне сзади подошел Андрей, который еще пару минут назад бродил у драконьих вольеров.

– Кто такая Тина? – спросил он еле слышно.

Я обернулась и вопросительно посмотрела на парня.

– Отец назвал тебя Тиной. Почему?

Силуэт Андрея был хорошо виден в ночи, несмотря на выключенный свет.

– Мое полное имя – Алевтина. Ты не знал?

Он покачал головой.

– Все зовут меня Ава. Но папе нравится Тина.

– Красиво.

Андрей потянулся, чтобы закрыть крышку ноутбука и помочь донести его до дома. Но я опередила парня, тронув за руку.

Мы находились слишком близко друг к другу.

– Похоже, Кинли уснул на моей подушке, – шепнул Андрей прерывистым тоном, словно смутившись.

Я ощущала его дыхание на щеке.

– По крайней мере, он был там, когда я поднялся в комнату.

– Он это любит.

Андрей улыбнулся.

Здесь мы были одни. Только Клим докуривал сигарету на мосту.

Я чуть отстранилась, открыла проигрыватель и принялась переключать композиции. И выбрала медленную балладу о потерянной любви.

– Давай кое-что покажу. – Я потянула Андрея за запястье и повела за банкетный зал, огибая постройку дугой слева.

Мы направлялись к озеру, к темной беседке, нависшей над водой.

– А я уже видел это место сегодня днем! – воодушевленно проронил Андрей.

– Но не ночью.

Дорогу освещали фонари. Ими был украшен маленький мостик между камышами – вход в беседку, и изящная конструкция.

– Вы сами это придумывали? – спросил Андрей.

Мы ступили на мостик, слыша стук собственных шагов о дерево.

Андрей озирался по сторонам.

– Да. Все придумано родителями и сделано с душой.

Андрей оперся спиной о перила – за его плечами замерло озеро. А я застыла напротив него. Встав чересчур близко.

– Прости, – сказала я. – Я зря это сделала.

– Ты о чем? – переспросил Андрей, делая вид, что не понимает.

– Зря отпрянула. На озере. Иногда я – как Кинли. Люблю подурачиться.

Он усмехнулся.

– Значит, он весь в хозяйку?

– Вероятно, да. Питомцы часто похожи на людей, которые о них заботятся.

Я шагнула к нему, максимально сократив расстояние, и почувствовала, как он положил ладонь на мою спину, и чуть потянул на себя. Встав на цыпочки, я подалась вперед. И в тот момент, когда наши лица нашли друг друга, а губы соприкоснулись, я все и почувствовала. А именно – ничего. Неожиданное ничего. Безразличие. Звенящую пустоту.

Но, оторвавшись от Андрея, я заглянула ему в глаза и улыбнулась в ответ. Я не собиралась отталкивать его только потому, что пока что у меня нет бабочек в животе. Я не хотела принимать поспешных решений и собиралась дать возможность ситуации развиваться именно так, как распорядится судьба.

– Если Кинли будет тебе мешать – не вздумай сгонять дракона с подушки. Он еще и кусается, – предупредила я.

Мы двинулись по мостику в обратную сторону. Я погасила фонари и не стала проверять, потушены ли угли в мангале: наш участок был полон драконов, обожающих похищать огонь.

Потом мы забрали ноутбук и пошли к дому. Все уже рассредоточились по комнатам. Девочки собирались спать в моей.

Прощаясь с Андреем, я поцеловала его в щеку и побрела к себе.