Онлайн чтение книги Далёкое близкое
Бурлаки  на  Волге  1868—1870  

I Нева — первое впечатление

Несмотря на тайную титаническую гордость духа внутри себя, в жизни я был робкий, посредственный и до трусости непредприимчивый юноша. Особенно — это и до сих пор осталось во мне — я не любил путешествий и всяких экскурсий.:

Так и в 1869 году, готовясь в академической мастерской к конкурсу на Малую золотую медаль и работая над программой «Иов и его друзья» '. я почти от зари до зари проводил время в добросовестных этюдах к картине, покидал мастерскую только для сада Академии, где писал этюды на воздухе, и для отдыха на квартире, недалеко от Академии художеств, где я только ночевал.

Академический коридор четвертого этажа, как и сейчас, летом был

Особенно оживлен молодыми голосами конкурентов-товарищей: пели, свистали, громко смеялись и целыми ватагами сговаривались о прогулке белой ночью куда-нибудь на острова встречать восход солнца и знакомиться с окрестностями Петербурга; находились славильщики; по их словам, эти задворки поражали своей красотой и новостью. Я не верил и сторонился.

Конкурентам запрещалось уставом показывать свой труд товарищам; в мастерские других не входили, и предприимчивые товарищи ловили отшельников в коридорах. В праздник я предпочитал не работать и любил проводить время в знакомом семействе, где были подростки-барышни. Там большей частью играли в фанты и танцевали до упаду — я очень любил танцевать.

Сосед мой по мастерской программист-вольнослушатель К.А. Савицкий2, был особенно общителен и большой затейник по части прогулок и всяких исканий новизны впечатлений.

— А, Репин, я тебя давно ловлю, — кладя руку на мое плечо, торопился он. — Поедем завтра на этюды по Неве, до Усть-Ижоры.

— Ой, вот застаешь врасплох, — уклоняюсь я, — я вовсе не думал ездить так далеко... И этюдник мой надо привести в порядок для такого путешествия, у меня все в развале. Я привык тут, как дома: наложу красок на палитру и спускаюсь даже без всякого ящика в наш сад; и натурщик тут же казенный... Куда там еще? «Собак дразнить», как говорят наши хохлики.

— Ну как тебе не осточертели эти казенные Алексеи и Иваны! — возражает он запальчиво.— И садишко... все эти стены и стены, ведь ты тут никакого пространства не знаешь. Вздор все это, собирайся: я тебе мигом приспособлю твой этюдник. Посмотрел бы ты, какие берега! А за Рыбацкой! У колонистов — прелестные места! Завтра, в семь-восемь часов утра, мы едем на пароходе, не кобенься, душенька,— властно и настойчиво заключил он, — давайка этюдник!

И действительно, он мигом обработал все мои приспособления в этюднике, и так ловко, что я в удивлении, невинно глядючи, не мог даже ничем помочь ему, боясь помешать.

А утром мы уже бурлили по Неве, и я был в несказанном восхищении от красот берегов и от чистого воздуха; погода была чудесная.

Ехали быстро, и к раннему полдню мы проезжали уже роскошные дачи на Неве; они выходили очаровательными лестницами, затейливыми фасадами, и особенно все это оживлялось больше и больше к полдню блестящей, разряженной публикой, а всего неожиданнее для меня — великолепным цветником барышень, как мне казалось, невиданной красоты! Боже, сколько их! И все они такие праздничные, веселые, всех так озаряет яркое солнце. Какие нарядные! А какие цвета модных материй! Да такие же цветы и кругом по клумбам окружают их...

Глаза разбегаются во все стороны, ничего не уловишь; путается и тасуется сказочный, не виданный еще много мир праздника; и как его много, без конца!

Но вот ход замедлили: станция. Берег высокий. Двумя разветвляющимися широкими лестницами, обставленными терракотовыми вазами с цветами, к средним площадкам спускаются группы неземных созданий; слышен беззаботный говор, остроумный и розовый смех перловых зубов.

Тут и мужчины, и молодые люди — студенты, и военные мундиры так энергично оттеняют цветник белых, палевых и красных зонтиков... Ну, право же, все это букет дивных живых цветов; особенно летние яркие широкие дамские шляпы, газовые вуали и цветы, цветы... А духи... упоительные ароматы доносятся даже к нам, на пароход — чары, чары до невероятной фантазии...

   Ну спасибо Савицкому, без него я бы никогда этого не увидел. И это счастье было так близко: ведь не прошло и двух-трех часов, как мы вышли из Академии. Для меня это была совершенно неожиданная новость. До этих пор я был полон гордой мысли украинского военного поселянина, что, кроме Украины, нигде в мире ничего хорошего быть не может; спорил с товарищами, что харьковская соборная  колокольня выше колокольни Исаакиевского собора.

Петербург стоит на болоте, кругом него болота, а здешняя природа — одни стриженые, до гадости чахлые кустики севера... И вдруг такая роскошь растительности, такой густой, брызжущий свежестью цвет зелени. И сирень, и каштаны, и липы... а береза-то, береза! Ведь у нас ее совсем почти нет! Что же об этом молчат! Но еще: на всем этом райском фоне, надо признать, всего красивее люди. — где уж нам, дуракам, тут! Как чисто одеты! С каким вкусом сидят на них платья! А на самом обворожительном предмете — на барышнях — я уже боюсь даже глаза останавливать: втянут, не оторвать потом, будут грезиться и во сне... Что-то опьяняющее струится от всех этих дивных созданий красоты. Я был совершенно пьян этим животрепещущим роем!

Эх, возраст, возраст... Ведь подумают — я преувеличиваю, попросту лгу на старости... Однажды (также в те же времена) день, проведенный в Лигове *,[*Дачная местность под Петербургом.] был полон таких же чудес и красот. Но, когда, двадцать лет спустя, я поехал туда же искать дачу на лето, ясно представляя в воображении, даже до мелких примет, и дорогу и расположение местности, дач, я проездил весь долгий день, утомил извозчика и не нашел ничего прежнего: все уже было по-другому, прозаично, бедно и скучно...

Ну что рассуждать? К солнцу! К свету! Моя живая картина была само солнце без пятен. Глаз не оторвать от ее красоты и блеска...

— Однако что это там движется сюда? — спрашиваю я у Савицкого.Вот то темное, сальное какое-то, коричневое пятно, что это ползет на нагне солнце?

— А! Это бурлаки бечевой тянут барку; браво, какие типы! Вот увидишь, сейчас подойдут поближе, стоит взглянуть.

Я никогда еще не был на большой судоходной реке и в Петербурге, на Неве, ни разу не замечал этих чудищ «бурлаков» (у нас в Чугуеве бурлаком называют холостяка бездомного).

Приблизились. О боже, зачем же они такие грязные, оборванные? У одного разорванная штанина по земле волочится и голое колено сверкает, у других локти повылезли, некоторые без шапок; рубахи-то, рубахи! Истлевшие — не узнать розового ситца, висящего на них полосами, и не разобрать даже ни цвета, ни материи, из которой они сделаны. Вот лохмотья!

Влегшие в лямку груди обтерлись докрасна, оголились и побурели от загара..

Лица угрюмые, иногда только сверкнет тяжелый взгляд из-под пряди сбившихся висячих волос, лица потные блестят, и рубахи насквозь потемнели... Вот контраст с этим чистым ароматным цветником господ! Приблизившись совсем, эта вьючная ватага стала пересекать дорогу спускающимся к пароходу... Невозможно вообразить более живописной и более тенденциозной картины! И что я вижу! Эти промозглые, страшные чудища с какой-то доброй, детской улыбкой смотрят на праздных разряженных бар и любовно оглядывают их самих и их наряды. Вот пересекший лестницу передовой бурлак даже приподнял бечевку своей загорелой черной ручищей, чтобы прелестные сильфиды-барышни могли спорхнуть вниз.

— Вот невероятная картина! — кричу я Савицкому. — Никто не поверит!

Действительно, своим тяжелым эффектом бурлаки,  как темная туча, заслонили веселое солнце; я уже тянулся вслед за ними, пока они не скрылись с глаз. Пароход наш тронулся дальше; мы скоро нагнали барку и видели уже с профиля и нагруженную расшиву и всю бечеву, от мачты до лямок. Какая допотопность!

Вся эта сказочная баркарола казалась мне и смешной и даже страшной своими чудовищными возищами.

— Какой, однако, это ужас, — говорю я уже прямо. — Люди вместо скота впряжены! Савицкий, Неужели нельзя как-нибудь более прилично перевозить барки с кладями, например буксирными пароходами?

— Да, такие голоса уже раздавались. — Савицкий был умница и практически знал жизнь. — Но буксиры дороги, а главное, эти самые вьючные бурлаки и нагрузят барку, они же и разгрузят ее на месте, куда везут кладь. Поди-ка там поищи рабочих-крючников! Чего бы это стоило!..

Савицкий мне нравился тем, что он был похож на студента и рассуждал всегда резонно.

— А ты посмотрел бы, как на верховье Волги и по всей системе канаилов в лямке бечевой тянут, — произнес он. — Вот, действительно, уж диковинно.

Там всякой твари по паре впряжено, и все дружно тянут смеясь: и баба, и лошадь, и мужик, точно нарочно, чтобы мир почудить, и все это по крутому берегу — так эффектно на воздухе рисуются.

Всему этому я уже плохо верил, я был поражен всей картиной и почти не слушал его, все думал. Всего интереснее мне казался момент, когда черная потная лапа поднялась над барышнями, и я решил непременно писать эскиз этой сцены.

Но программа «Иов и его друзья» поглощала все время этюдами к ней; ближайшим развлечением была игра в городки в академическом саду, на месте нынешнего склада дров. Постоянными товарищами в игре были: И.П. Ропет (архитектор), М. Кудрявцев (живописец), И.С. Богомол (тоже архитектор), Е. К. Макаров, Урлауб и другие3. Однако и после игр и в знакомом семействе с барышнями я не мог отделаться от груп бурлаков и делал разные наброски то всей этой группы, то отдельных лиц.

II  Пейзажист Ф.А. Васильев

Как я уже рассказывал, около этого времени у И. Н. Крамского я знакомился с Федором Александровичем Васильевым4.

Это был феноменальный юноша. Крамской его обожал, не мог на него нарадоваться и в его отсутствие беспрестанно говорил только о Васильеве. Ему было всего девятнадцать лет, и он только что бросил должность почтальона, решивши всецело заняться живописью. Легким мячиком скакал между Шишкиным и Крамским, и оба эти его учителя полнели восхищения гениальным мальчиком5.

Мне думается, что такую живую, кипучую натуру, при прекрасном сложении, имел разве Пушкин. Звонкий голос, заразительный смех, чарующее остроумие с тонкой до дерзости насмешкой завоевывали всех своим молодым, веселым интересом к жизни; к этому счастливцу всех тянуло сам он зорко и быстро схватывал все явления кругом, а люди, появлявшиеся на сцену, сейчас же становились его клавишами, и он мигом вплетал их в свою житейскую комедию и играл ими.

И как это он умел, не засиживаясь, побывать на всех выставках, ляиниях, катках, вечерах и находил время посещать всех своих товарищей и знакомых?

Завидная подвижность! И что удивительно: человек бедный, а одет всегда по моде, с иголочки; случайно, кое-как образован он казался и по терминологии и по манерам не ниже любого лицеиста; зная языков, он умел кстати вклеить французское, латинское или смешное немецкое словечко; не имея у себя дома музыкального  инструмента,  мог  разбирать  с   листа  ноты,  кое-что аккомпанировать и даже сыграл «Qиаsi ипа fапТаsiа» Бетховена, — это особенно меня удивляло.

Я не раз был свидетелем его восторгов высшего порядка, поэтических вдохновений (но это было после, на Волге). В искусстве он отлично знал и шелевскую галерею, и все славные, модные тогда имена французских и немецких художников так и сыпались с его языка: Т. Руссо, Тройон, Добин Коро, Рулофс и другие; разумеется, его, как пейзажиста, интересовали большей частью пейзажисты немцы: Мунте, Лессинг, бр. Ахенбг и другие6.

Несмотря на разницу лет — ему было девятнадцать, а мне около двадцати шести,— он с места в карьер взял меня под свое покровительство я им нисколько не тяготился; напротив, с удовольствием советовался с ним.

В этих  случаях из  беззаботного балагура-барина  Васильев вдруг превращался в серьезнейшего ментора, и за его советами чувствовался какой-то особый вес. Откуда? Это меня не раз поражало. Я уже кончал академические курсы как конкурент на золотые медали и в продолжение четырех с половиной лет усердно слушал научные курсы, а он — вчерашний почтальон, юнец — цинично хохотал над Академией художеств и всеми ее традициями, а уж особенно над составом профессоров, не будучи ни-когда даже в ее стенах... Чудеса! Ко мне он заходил только на квартиру, в дом Шмидта, на Четвертой линии, где жил я тогда с мальчиком-братом, вытащенным мною из провинции.

— Ну что, брат!— рассыпается его мажорный голос, едва он переступит мой порог.— А, бурлаки! Задело-таки тебя за живое? Да, вот она, жизнь, это не чета старым выдумкам убогих старцев... Но знаешь ли, боюсь я, чтобы ты не вдался в тенденцию. Да, вижу, эскиз акварелью... Тут эти барышни, кавалеры, дачная обстановка, что-то вроде пикника; а эти чумазые уж очень как-то искусственно «прикомпоновываются» к картинке для назидания: смотрите, мол, какие мы несчастные уроды, гориллы. Ох, запутаешься ты в этой картине: уж очень много рассудочности. Картина должна быть шире, проще, что называется — сама по себе... Бурлаки так бурлаки! Я бы на твоем месте поехал на Волгу — вот где, говорят, настоящий традиционный тип бурлака, вот где его искать надо; и чем проще будет картина, тем художественнее.

— Ого! Куда хватил! — со скребом в сердце почти ворчу я. Меня он облил холодной водой, и я готов был отшатнуться от его душа.

— Не вовремя и, особенно, не по средствам мне твоя фантазия. И я нисколько не жалею.

— Еще бы, знаю тебя: ты тут, в своей Академии, так усиделся, что даже мохом обрастать начал.

И он звонко и пленительно рассыпался здоровым смехом. Меня начинал сердить его покровительственный тон с насмешкой. И я угрюмо думал: «Все же он еще мальчик сравнительно со мной». Вспомнил как однажды у Крамского, когда в присутствии целого общества Васильев позволил себе во время серьезного разговора какую-то смелость, доходящую до нахальства, я обратился потом за разъяснением к Ивану Николаевичу [Крамскому],

— Этот птенец не по летам смел, — ворчал я, — в вашем и Ивана Иваныча [Шишкина] присутствии он до неприличия забывается. Как вы это считаете? Что он такое? — спросил я серьезно.

— Ах, Васильев! — ответил Крамской.— Это, батюшки, такой феномен, какого еще не было на земле!.. О, вы познакомьтесь с ним хорошень-ко, рекомендую — талант! Да ведь какой талант! И вообще я такой одаренной натуры еще не встречал: его можно сравнить с баснословным богачом, который при этом щедр сказочно и бросает свои сокровища полной горстью направо, налево, не считая и даже не ценя их...

Чудо-мальчик Васильев, так необыкновенно одаренный, был тактичен и проницателен тоже не по летам.

Он пристально взглянул на меня.

— О, что это? Ты уже не вздумал ли надуться на меня за мои же заботы о тебе?

И он опять весело расхохотался, блестя своими серыми живыми глазами как-то особенно ласково. Я невольно сдаюсь.

— Да ведь ты знаешь, что я не имею средств разъезжать по Волге, к чему же раздразнивать напрасно и выбивать из колеи? — уже смягчаясь, рассуждаю я.

— Средства?! А сколько тебе средств понабодилось бы? Ну, душенька, не серьезничай, давай считать...

— Ведь ты же знаешь, что со мной еще брат живет и его пришлось бы взять... Ведь это — на три месяца! Двоим двести рублей, не меньше понадобилось бы... Да, одним словом, давай говорить о другой... — Что ты, что ты! — уже делаясь каким-то необыкновенно влиятельным лицом, произносит докторально Васильев. — Слушай серьезно: вот не сойди я с этого места, — прожаргонил он комично, — через две недели я достану тебе двести рублей.

Собирайся, не откладывай, готовься, и брат твой,, этот мальчик, нам пригодится. Все же, знаешь, в неизвестном краю лучше, когда нас будет больше.

А я до такой степени вдруг возмутился Васильевым, что даже обрадовался его скорому уходу; он всегда куда-то спешил, ему нигде не сиделось.

Поднявшись, он продолжал:

— Да только, знаешь ли, ты остригись. — он остановился в передней и отечески мягко стал назидать меня, — будь приличным молодым человеком. Ну как тебе не совестно запускать такие патлы? Ведь это ужас, как деревенский дьячок! Ах да, художник! Вот я ненавижу этих Худояровых7 и ТиТТi qиапТi *.[* ТиТТi qиапТi — все прочие (итал.).]

Эти длиннополые шляпы, волосы до плеч, опошлевшая гадость! Меня разбирает такое зло и смех, когда я гляжу на этих печатных художников, такая вывеска бездарности...

Васильев  меня уже раздражал этой своею развязностью большого и становился все неприятнее.

В передней он кокетливо, перед зеркалом, не торопясь, надел блестящий цилиндр на свою прическу — сейчас от парикмахера. — все платье на нем было модное, с иголочки, и сидело, как на модной картинке.

— А меня удивляет твой шик, — говорю я уж не без злобы,— я вот презираю франтовство и франтов...

— Ну не сердись, не сердись Илюха! Верь, что через два месяца ты сам наденешь такой же цилиндр и все прочее и будешь милым кавалером Ах, уж эти мне Шананы... Ну, прощай и помни обо мне! Через две недели я буду у тебя с возможностями, а через три — мы катим по Волге А?! Ты только подумай! Ты увидишь настоящих бурлаков!!! А? Адье мои шер! *[Adieu, Мon cНer — прощай, мой милый (франц.).]

«Это уже какое-то нахальство. Хлестаков! — подумал я. — Как малого ребенка, он ублажает и туманит меня. Но этого я уже и не ждал —  смешон и не замечает, как пересаливает. Конечно, это он слышал какого-нибудь важного барина; тот таким же покровителем, вероятно, вытаскивал его из бедных и он туда же! Вот хлыщ... А Крамской? Неужели он так ослеплен, что не видит этого хвастуна?»

Надо расспросить серьезно.

— Ого! Федор Александрович пообещал вам свою протекцию! — отвечал весело и серьезно Крамской. — Можете быть уверены, что он это сделает. У него есть большой покровитель, граф Строганов8: это рука-владыка в Обществе поощрения художеств; а главную действующую роль как исполнитель тут, разумеется, сыграет Д.В. Григорович9. Этот тоже души не чает в Васильеве; они его в последнее время совсем избаловали даже, но Васильев этого стоит.

«Посмотрим, посмотрим», — думал я про себя и не переставал сомневаться.

III Сборы на Волгу

Но через две недели дверь ко мне особенно энергично распахнулась, и Васильев, в героической позе герольда, подняв высоко белую бумагу весело смеялся своими крепкими зубами.

— Получай, кавалер! Вот тебе талон на двести рублей. А, что? Я прав!

Ну, теперь — сборы.

Он рассказал, какого удобного фасона он купил себе длинный узкий сундук, и прочитал целый список закупок — что еще, как он думал необходимо требовалось ему и нам.

Тут были и хлысты, и краги для верховой езды, и одна-две пары лайковых перчаток, и дюжина галстуков — всего не перечесть; бельем он был раньше обеспечен; духи, мыла, одеколоны, дезинфекционные  снадобья,  дорожная аптечка, спирт, надувные подушки и прочее и прочее. Я впал в рассеянность, решив про себя, что этого мне ничего не надо. Вечером я опять у Крамского.

— О, какой вы скептик; но вы решительно, вижу я, не знаете Васильева.

Видели ли вы его работы?

— Нет, — отвечаю я. — А где их можно видеть? И что он сделал? Ведь он же и в Академию еще не поступил...

Крамской уставил на меня свои проницательные серые глаза.

— Если это не ирония и вы изрекаете правду, как думаете, то...— Он развел руками. —  Да  вы поскорей  должны  посмотреть  работы Федора Александровича. А что он не был в Академии художеств, так в этом, может быть, и есть его счастье. Но он имеет превосходного руководителя в Шишкине.

В Семнадцатой линии Васильевского острова, в маленьком одноэтажном низеньком домике, семейной собственности Васильевых, я застал Васильева за работой.  В самой лучшей, самой большой и все  же очень  маленькой (сравнительно) комнатке в два окна у него стояли две вещицы на дрянных треножках-мольбертах.

Я зашел от света, чтобы видеть картинки, и онемел: картинки меня ошарашили... Я удивился до полной сконфуженности...

— Скажи, ради бога, да где же ты так преуспел? — лепечу я. — Неужели это ты сам написал?! Ну, не ожидал я!

— Благодарю, не ожидал! — весело засмеялся Васильев. — А учитель, брат, у меня превосходный: Иван Иванович Шишкин, прибавь еще всю Кушелевку и уж, конечно, самую великую учительницу: натуру, натуру! А Крамской чего стоит?!

— Небо-то, небо... — начинаю я восторгаться.— Как же это? Неужели это без натуры?.. Я никогда еще не видывал так дивно вылепленных облаков, и как они освещены!!! Да и все это как-то совершенно по-новому...

Васильев приблизился к мольберту.

— А? Эти кумулюсы*? А они мне не нравятся. Я все бьюсь, ищу...— Он присел бочком к мольберту, взял стальной шпахтель и вдруг без всякой жалости начал срезывать великолепную купу облаков над водою.[*Кумулюсы — купы облаков.]

— Ах, что ты делаешь! Разве можно губить такую прелесть!

Но он уже работал тонкой кистью по снятому месту, и новый мотив неба жизненно трепетал уже у него на холсте... Я остолбенел от восхищения...

А это? — Висела еще картинка: изображалась целая стена темной высокой груши малороссийского типа. Картинка была напитана горячим солнцем; кое-где на переднем заборчике сохло вымытое белье разных цветов...

— Вот оригинально: так темно и так солнечно, — удивляюсь я, — всякий тут пересолил бы белилами. Как это ты справляешься с небом такими маленькими кистями?

— О. я всегда работаю маленькими, колонковыми: ими так хорошо лепить и рисовать формочки... А мазать квачами, как заборы, такая гадость, ненавижу мазню... Хорошо ты сделал, что зашел ко мне; я сам намеревался зайти к тебе.

К тебе есть два дела, два вопроса, выражаясь высоким слогом, и эти дела должен сделать ты. Ну, уж ты, пожалуйста, не прикидывайся недорослем, возьми в обе руки свое внимание и внимай: ты хорош с Исеевым и Академия, то есть он, Исеев 10, тобою дорожит... Пожалуйста, не приподнимай так бровей и не прикрывайся личиной идиота. Знаем, брат, про тебя, все знаем, но не в этом дело. Иди ты к Исееву и проси, чтобы он похлопотал нам даровой проезд по Волге, у него есть рука в компании «Самолет», понял? Это часть официальная; а вот часть, так сказать, семейная: хорошо бы нам взять еще четвертого...

Ах, вот идет четвертый. Ну-ну, Роман, держись крепче, не шатайся!

Из другой комнаты вышел начинающий ходить мальчик и храбро направился к Васильеву.

— Это мой брат Роман, которого я люблю больше всей жизни. Только он один мог бы остановить меня теперь в моем решении ехать на Волгу. Ну поверишь ли, я его так люблю! Так люблю... Ну, милый Рома, иди, иди ко мне, ну, ну... ах ты, мое сокровище! — Он взял его на руки и уселся на стул.

— Ах да, с Романом я все забываю... Так вот, имеешь ли ты кого на примете четвертым в нашу компанию?

— Вот не думал,— отвечал я в раздумье, — разве Кириллыча?

— Ха-ха-ха! — весело взорвался он от неожиданности. — Вот одолжил!

Благодарю, не ожидал! Ох, но этот столб миргородского повета не поедет. Куда ему! Вот смех! И как это ты выговорил его имя?

— да ведь он очень просится ехать с нами, очень желает.

— Берем, берем! «Благодарю, не ожидал»!—шутил уже Васильев нараспев.

IV П.Ф. Исеев

Всемогущий конференц-секретарь императорской Академии художеств был тогда во всей силе. Ко мне он благоволил особенно после моего бунта, о котором надо рассказать.

По уставу Академии художеств 1859 года при Академии был научный курс, растянутый на шесть лет. Кроме специальных предметов проходились и некоторые элементарные — физика, часть химии, всеобщая история, русская словесность (входила психология), история церкви, закон божий и еще что-то — по две лекции в день: утром от половины восьмого до девяти с половиной и днем от трех до четырех с половиной. Считалось три курса, так как каждый курс шел два года.

Ученики, даже самые прилежные к науке, в продолжение первых двух курсов в четыре года так перетягивались в сторону искусства, что обыкновенно третий и четвертый курсы все редели, пустели, и инспекции надо было принимать меры к понуканию учеников посещать лекции и являться на экзамены. Разумеется, единственная строгая мера — исключение из списка учеников.

После каникул  вывешивался  список имен,  переведенных  в  число вольнослушателей за неявку на экзамены.

Осенью товарищи сообщили мне, что я в числе исключенных учеников.

Морально я уже давно был готов к выходу из Академии. И общественное мнение, и особенно Крамской, и все его товарищи, и артельщики советовали мне бросить конкурсы и становиться на собственные ноги.

Академия художеств была  тогда немало порицаема и осмеяна нашей журналистикой; лучшие силы  молодежи недоучивались  и бросали ее. За тринадцатью знаменитыми артельщиками тянулись нередко. Еще недавно бросили конкурсы: Максимов11, Бобров, особенно Бобров; этого корифея звали будущим Рембрандтом, а он вдруг оставил  Академию, будучи уже на  положении программиста (мастерская, стипендия пятнадцать рублей в месяц и казенная натура).

Перед наукой я благоговел, в течение четырех лет курсы посещал усердно, экзамены сдавал хорошо, но на пятом году, как только я получил мастерскую и стал готовиться к программе, я вдруг «пристал», как говорят о лошадке, выбившейся из сил...

Увидев своими глазами, что я исключен из списка учеников, я вскипел и написал в Совет прошение. Ядовито указывал я Совету на его пристрастие к элементарной грамоте не по своей специальности и компетенции, а в заключение просил уволить меня совсем  из  Академии художеств, удостоив званием «свободного  художника»,  —  я  имел уже  пять серебряных  медалей, следовательно, имел на это право. Я закончил свое прошение словами, что не намерен дольше оставаться в Академии худоществ, где успехи в искусстве измеряются посредственными познаниями учебников... что-то в этом роде.

Прошение следовало подать конференц-секретарю Исееву лично.

Петр Федорович Исеев был похож, лицом и фигурой на Наполеона; он был очень умен и проницателен. Академия художеств была в полном его ведении, и он очень озабочен был борьбою с «Артелью художников». В моем поступке ему чудилась интрига Артели (он знал, что я вхож туда).

Пробежав быстро мое прошение, он беспокойно смерил меня взглядом.

— Что это вы, Репин! Ведь это вас настроили! Как это возможно! Ну, дадут вам звание, и что же?

— Да мне больше ничего и не надо, — скромно, но твердо поясняю я.

— Какой все это вздор! И великий князь и Совет решили уже, что вы поедете за границу на казенный счет... Ах, да что тратить слова, вот вам ваше прошение! — Он разорвал его на четыре части и бросил в корзинку. —

Ручаюсь вам: исключены из списка учеников вы не будете, и вы должны окончить Академию как следует. Для кого же тогда ей существовать?!

Так было за год до наших сборов на Волгу. Разумеется, Исеев устроил нам даровой проезд по Волге: он дал мне письмо к секретарю «Цесаревны» в Аничков дворец, и нас снабдили открытым листом общества «Самолет» от Твери до Саратова, как мы просили.

Петр Федорович Исеев был очень добр ко мне, и я всегда вспоминаю его с большой благодарностью... А как  умен был этот администратор,  каким гипнотизирующим влиянием обладал он в бюрократической сфере: даже сосланный в Сибирь, и оттуда он долго посылал сюда, в сферы, руководящие указания по поводу выбора лиц и принятия мер. Как странно, однако, что его, даже много лет спустя, не коснулась ни одна амнистия!

А я, будучи еще учеником, адресовался к нему однажды с гораздо более рискованной просьбою от всех товарищей и имел плодотворный успех. Это тоже следует здесь занести в летописи академической молодежи.    

В середине шестидесятых годов и у нас, в ошарпанных еще до Исеева коридорах Академии художеств, и в беднейших трущобах ученических польных квартир начали бурлить водовороты социалистических ключей из недр общего настроения тогдашней подземной океан-реки. Товарищи хотели устроить кассу взаимопомощи учеников Академии художеств. Гравер Паназеров 12 (кривым выбритым черепом, низко надвинувшимся ему на маленькие татарские глазки, широким ртом и большими ушами похожий на острожника, но добрый вятич, земляк В. Васнецова) был инициатором проекта; у него на квартире тайно собиралось много товарищей, тайно побывал и я.

В его двух комнатах было так накурено, стояла такая убийственная духота, несмотря на отворенные окна и холодную октябрьскую ночь, толпа так как-то робко бродила, не останавливаясь и не садясь — не на чем было, — что о правильном собрании нельзя было и думать. Расспросивши еще в стенах Академин Паназерова, я видел, что ничего противозаконного, страшного в этом нелегальном скопище нет, и теперь предложил «заправилам обратиться к начальству Академии художеств просить разрешения отвести нам раз в неделю какой-нибудь класс для выработки устава кассы и ее операций.

Нa мeня пoдoзpитeльнo пocмoтpeли лeвыe дpyзья Пaнaзepoвa. «Огo?! Ктo этo пpeдлaгaeт? A ктo этo дoнeceт нaчaльcтвy?! Дa вeдь пpoгoнят! К чeмy жe и paзвoдить этo пpeдaтeльcтвo?! К чeмy ycлoжнять дeлo тaкoй epyндoй?!» — Шyм пoднялcя дo cтyкoв cтyльями и пaлкaми.

Нo в кoнцe cпeлиcь, и тaк кaк дeлo cчитaлocь пoчти пoгибшим, тo мнe, кaк винoвникy пpeдлoжeния, былo пopyчeнo личнo идти к Иceeвy и дoлoжить eмy ycтaв, yжe cфopмиpoвaнный вчepнe тaйными coбpaниями тoвapищeй.

— Кaк xopoшo вы cдeлaли, чтo пpишли c этим пpямo кo мнe, — cкaзaл Пeтp Фeдopoвич бeз вcякoгo yдивлeния, кaк бyдтo ждaл мeня.— Знaeтe, я вce вpeмя caм дyмaл oб этoм и caм xoтeл пpeдлoжить yчeникaм ocнoвaть кaccy взaимoпoмoщи. Уcтaвчик я пpocмoтpю пoтoм. Нo вoт ycлoвиe: нa зaceдaнияx yчeникoв бyдeт в кaчecтвe тoвapищa пpeдceдaтeля пpиcyтcтвoвaть пoмoщник инcпeктopa, нaш милый Пaвeл Aлeкceeвич Чepкacoв 13; eгo вce знaют, и yчeники eгo oчeнь любят.

Cyдьбa избaлoвaлa мeня cлaвoй нe пo зacлyгaм. Тaк былo и c кaccoй. Кoгдa я пpишeл нa пepвoe зaceдaниe, П. A. Чepкacoв cидeл yжe нa мecтe и бaлaгypил c yчeникaми. Пpи видe мeня oн гpoмкo пpoизнec: «A вoт oн, нaш Рoшфop» , — и yчeники вcтpeтили мeня гpoмкими дpyжными aплoдиcмeнтaми и впocлeдcтвии cчитaли мeня инициaтopoм кaccы, a пpo Пaнaзepoвa coвceм зaбыли.

Кacca этa cyщecтвyeт и дoднecь.

Пeтp Фeдopoвич пoнeмнoгy пpивязывaлcя к Aкaдeмии xyдoжecтв. Учeникoв cчитaл близкими, cлeдил зa иx paбoтaми и caм пoддepживaл иx зaкaзцaми и пoкyпкaми yчeничecкиx пpoб, paзyмeeтcя, y нaибoлee выдaющиxcя. Этo вoвce нe пpeдocyдитeльнo. Тaк и я личнo был пoддepжaн им в oчeнь тpyдныe минyты жизни.

Я oчeнь бeдcтвoвaл и пpидyмывaл paзныe cпocoбы для пpoдлeния cвoeгo cyщecтвoвaния. Дo пocтyплeния П. Ф. Иceeвa, имeя yжe нecкoлькo cepeбpяныx мeдaлeй, я oбpaщaлcя c пpoшeниями в Aкaдeмию xyдoжecтв нa имя князя Гaгapинa15 (вицe-пpeзидeнтa Aкaдeмии xyдoжecтв) и o пocoбии и o cтипeндии, нo бeз ycпexa. Дeлoпpoизвoдитeль Звopcкий, c лицoм caмoгo cвятoгo пocтникa, кaзaлocь, пoтeмнeвшим oт нeoбыкнoвeннoй cдepжaннocти, зaдyшeвным, дaжe yпaвшим гoлocoм, пpипoдняв бpoви, кpoткo oтвeчaл мнe oдним cлoвoм: «Откaзaнo».

Oн был кoppeктным иcпoлнитeлeм, и мнe былo oчeнь жaль eгo, чтo oн в тaкoй нecимпaтичнoй poли. Я дaжe пoдyмывaл пpeдлoжить ceбя в нaтypщики Aкaдeмии: пятнaдцaть pyблeй в мecяц и кaзeннaя квapтиpa в пoдвaлax Aкaдeмии кaзaлиcь мнe зaвидным oбecпeчeниeм. У нaтypщикoв мнoгo cвoбoднoгo вpeмeни и oни зapaбaтывaют eщe нa cтopoнe, cлeдoвaтeльнo, мoжнo* yчитьcя. Нo тoвapищи, кoтopым я cooбщaл o cвoeм нaмepeнии, cмeялиcь, пoкaчивaя гoлoвaми; a Aнтoкoльcкий дaжe cтpoгo, c гpycтью ocyдил мeня.

Пpoфeccopa нe кacaлиcь нac, инcпeктop К. М. Шpeйнцep, видимo, избeгaл. И вoт Иceeв — пepвoe нaчaльcтвeннoe лицo, кoтopoe нe бoитcя дaжe гoвopить c нaми. Кaждoe yтpo cкpoмнo, в кaкoм-тo cepoм пaльтишкe, этoт пpизeмиcтый чeлoвeк oбxoдил вce зaкoyлки aвгиeвыx cтoйл нaшeгo cтapoгo, зaпyщeннoгo здaния, и вeздe нaчинaлиcь peмoнты и yлyчшeния. Нo Кyшeлeвcкoй гaлepee, нeдaвнo тoлькo paзмeщeннoй в тex жe, чтo и ceйчac, зaлax. oн тaкжe пpoxoдил в oдни и тe жe чacы и пoдoлгy пpocтaивaл зa мoeй cпинoй. Я кoпиpoвaл «Cлaвoнцa» Гaллe 16. Cкpoмнo, c бoльшим дocтoинcтвoм oн oдoбpял мoю paбoтy.

Пoнeмнoгy я cтaл пpивыкaть к eгo визитaм в Кyшeлeвкy. Я вooбщe oчeнь люблю yмныe лицa. Eгo пpocтoтa и пpoницaтeльнocть pacпoлoжили мeня нacтoлькo, чтo я peшил пoпытaть eщe paз cчacтья пpocьбoю o пocoбии.

— A paзвe вы нyждaeтecь? — тиxo cпpocил oн. — A этy кoпию вы дeлaeтe пo зaкaзy?

— Нeт. — oтвeчaл я.

— В тaкoм cлyчae я ee y вac пoкyпaю; oнa, кaжeтcя, yжe coвceм гoтoвa? Кaк кoнчитe, пpишлитe мнe ee co cлyжитeлeм и пpидитe пoлyчить плaтy; нaдeюcь, oнa нe paзopит мeня; кapтинa мнe oчeнь нpaвитcя. Этoгo «Cлaвoнцa» мнoгиe кoпиpyют, нo вaшa кoпия — лyчшaя из тex, чтo я вндeл здecь.

Глaзa нaши c cимпaтиeй вcтpeтилиcь, я пoчyвcтвoвaл в нeм дpyгa, нe нaчaльcтвo.

Тaк и нa Вoлгe Иceeв мoгyщecтвeннo выpyчил нac из гpyбыx тиcкoв мecтнoй пoлиции, нo oб этoм peчь впepeди.

Игpивыe пpeднaчepтaния Фeдopa Aлeкcaндpoвичa Вacильeвa иcпoлнялиcь c тoчнocтью: чepeз тpи нeдeли мы yжe пoлзли пo Вoлгe oт caмoй Твepи нa плocкoдoнныx пapoxoдикax кoмпaнии

<<Самолет» и были в безумном упоении от всего. Возникло это празднество жизни у нас еще с самого начала сборов, как только я сделался владетелем никогда раньше не бывшего у меня капитала в двести рублей. Сначала по авторитетным доводам Васпльева было закуплено все самое необходимое, например надувные гуттаперчевые подушки, оказавшиеся совершенно невозможными по своей ласке булыжника, да и столько времени надо было их надувать, и как долго мы страдали, приспособляясь то к большей, то к минимальной надутости их пустого нутра.

Самую большую тяжесть в моем чемодане составляли спиртовки, кастрюли и закупленные в достаточном количестве макароны, сушки, рис и бисквиты «Альберт». Мы ехали в дикую, совершенно неизвестную миру область Волги, где, конечно, ничего подобного еще не знали... у брата моего была несокрушимая и незаглушимая ничем страсть к музыке.

В Чугуеве он овладел в совершенстве только хохлацкою сопилкою и не расставался с ней ни в Петербурге, ни на станции Марьино (близ Харькова), где он служил телеграфистом. Во время сборов в дорогу он сказал, что ему недостает только флейты для полного счастья. Флейта была куплена, и теперь на Волге, на палубе парохода, он часто уподоблялся Орфею, которого слушали все, особенно третьеклассные пассажиры и куры, которых щедро кормил повар на зарез. Я немало дивился, как скоро мои Вася 17 освоился с заправским инструментом и как гармонически бесподобно шли звуки флейты к широким водным и пустынным пространствам. И мы слушали его, забываясь, под шум колес плоскодонной нашей посуды, как называют на Волге плавучее сооружение: расшиву, беляну, тихвинку, косовушку, завозню и т.п.

V Путешествие

Евгений Кириллович Макаров I8, при всей своей серьезности, против собственной воли оказался бесконечно комичным.

Он, как столбовой дворянин Миргорода, достойно представлял честь своего сословия и был одет лучше нас — даже цилиндр на голове. Сапоги его сияли идеальною чернотою, воротнички — белизной; все вещи у него были особенной добротности; шутить он не любил. Шутливость всецело принадлежала Васильеву, он превосходил всех нас. И, чем серьезнее старался быть Кириллыч, тем более густым взрывом общего хохота завершался финал его чопорности, и, осклабив толстые хохлацкие губы, он и сам добродушно присоединялся ко всем. Особенную свою гордость — свои чистейшие рукавчики — он даже не мог скрыть, и они послужили надолго предметом неудержимого смеха Архипа Ивановича Куинджи.

Однажды они с Макаровым и Кившенко 19 пробирались на лодке по отмелям Петровского острова. Куинджи отличался физической силой, но был с ленцой. Лодка села на мель. Макаров и Кившенко выбивались из сил, чтобы сдвинуть лодку. Наконец ленивый Пацюк* Куинджи, призываемый товарищами, встал и пошел к борту, взял весло, уперся в берег и так двинул лодку с досады, что Кириллыч опрокинулся навзничь через борт лодки в воду... Ужас, не правда ли? [*Пацюк — равнодушный и ленивый толстяк из повести Гоголя «Ночь перед Рождеством».]

Но вдруг раздался густой хохот Архипа: Макаров был в воде весь, и только рукавчики его с руками молили о помощи... В самую опасную минуту жизни он подумал о чистоте своих рукавчиков!..

В верховьях Волги — мы начали ее от Твери — плоскодонцы наши ползли черепашьим шагом; мы перезнакомились  со всеми  дельцами: прасолами, рядчиками, купцами, поверенными и разными прожектерами Севера.

Особенно много мы играли в шахматы; и тут нередко попадали на настоящих, заправских игроков-теоретиков и были убийственно сконфужены простоватыми на вид провинциалами. По приказу Васильева мы были острижены под гребенку — «номеров» тогда не существовало, — имея «чvдной» вид (»чудной, а еще не стриженый» — пословица). И это сначала заставляло степенных торговцев, особенно из староверов, сторониться нас; но Васильев был так очаровательно общителен, а брат мой еще так провинциально бесхитростно откровенен, что к нам скоро привыкали и от скуки льнули, как мухи. Самый общий успех наш был на палубе. Там за нашими спинами всегда стояла гуща зрителей и громко разъясняла наши рисовальные намерения; деловито, наскоро расспрашивали нас, и быстро водворялась наша известность: в «посуде» мы становились своими.

Но не всегда же мы были с альбомчиками! Васильев был завзятый, страстный охотник; он часто вытаскивал на палубу свою дорогую превосходную двустволку и до чертиков увлекал публику охотничьими рассказами. У брата моего также было дешевенькое ружьишко, и он не расставался с ним, а на

Васнльева глядел, конечно, как на мага. Да и мы с Кириллычем хоть и не имели ружей и были всецело верны только одному пашему искусству, а все же на этого чудо-мальчика, выскочку в нашей области, смотрели широко отверстыми от удивления глазами, забыв всякое самолюбие.

Он  поражал нас на каждой мало-мальски интересной остановке.  В продолжение десяти минут, если пароход стоял. его тонко заостренный карандаш с быстротой машинной швейной иглы черкал по маленькому листку его карманного альбомчика и обрисовывал верно и впечатлительно целую картину крутого берега с покривившимися над кручей домиками, заборчиками, чахлыми деревцами и остроконечными колокольнями вдали. Вот и дорожка вьется наверх, прерываясь осыпями и зелеными лопухами; все до самой нижней площадки, пристани с группами торговок под огромными зонтами, деревянными навесами над своим скарбом, — все ловит магический карандаш Васильева: и фигурку на ходу и лошадку на бегу, до самой команды парохода: «Отдай чалку!»

Пароход трогался, маг захлопывал альбомчик, который привычно нырял в его боковой карман... В первые разы мы давались диву. Особенно Кириллыч. Его изумленная, с  проеденными  на сластях зубами, озадаченная физиономия вопросительно уставляется на меня:

— О!! Ну. что ты скажешь? Вот черт: я бы не успел и альбомчика удобно расставить... Вот тебе и Академия, вот и натурные классы, и профессора! Все к черту пошло; вот художник, вот профессор... Талант, одно слово!

На языке Кириллыча это не была пустая фраза. Действптельно, не прошло и недели, как мы взапуски рабски подражали Васильеву и до обожания верили ему.

Этот живой,  блестящий пример исключал всякие  споры и не  допускал рассуждений; он был для всех нас превосходным учителем. И учил он нас, хохоча над нашей дебелой отсталостью, радостно-любовно. Талант!

Евгений Кириллович некоторое время совсем не показывал своего альбома Васильеву, что называется, стыдился, и исчезал куда-нибудь в таинственные места.

Но вот, наконец, Кириллыч выползает откуда-то и, ухмыляясь лукаво, прячет от Васильева свой колоссальный альбом: он только что сидел со своей тяжелой ношей в трюме, где, облюбовав кого-то из лоцманов, предавался своему запою рыцарского рисования — без резинки.

— Ну, светик, не стыдись, чего кобенишься, как поповна в невестах, показывай,— ласкает его Васильев своим дружеским подтруниванием.

— Да ведь я не успел закончить,— ворчит Макаров,— его вызвали свистком... Э, черт...

— Ну-ну, слыхали. Давай, давай! А! А-а! А ведь недурно, смотри, Илья; ай да Кирюха! Но только зачем же весь рисунок точно в волосах? Волосы, волосы, волосы!

— Да, понимаешь ли, я ищу, и при этом без резинки; да, хочу отучить себя от резинки,— бормочет, в глубине довольный собою, Кириллыч: он страстно любил свою работу.

— И надо острее чинить карандаш,— продолжает, не глядя на него, докторально Васильев.— Такая гадость эти слепые, вялые штрихи! И их совсем надо выбрасывать, особенно здесь, в путешествиях. Ну к чему эта скучная тушевка? Ведь это надо хорошо фиксировать, а то все размажется. Иван Иванович Шишкин, бывало, в лето делал массу рисунков; фиксативом он их не хотел портить, тогда еще молоком фиксировали. Так вот, перед отъездом он складывает все рисунки (у него они все одного размера) и по краям, без милосердия, приколачивает их насквозь гвоздями к доске: только это и спасает от размазни в дороге: по деревням ведь в телегах, без рессор. Альбом-то, альбом! Ну-ка дай... Ой-ой-ой, какая тяжесть! Ведь под эту библию надо телегу запрягать.

Все вещи Макарова отличались особою добротностью и ценностью; туалетом своим он занимался очень долго, внимательно; и даже ворчал со стоном, если что-нибудь было в неисправности. Вещичку дешевого производства он отшвыривал с презрением и, если должен был ее надеть за неимением лучшей, с горечью вздыхал:

— Эх, черт возьми, средств нет! Разве я носил бы эту гадость! Ростом Макаров был выше всех; дородству его мешал разве смуглый цвет лица; даже руки его, особенно оттененные белизною рукавчиков, казались точно в перчатках цвета гаванн *, тогда модного. В деревне впоследствии крестьяне считали его нашим начальником; там без начальства немыслимо, а встречают по одежке.

Евгений Кириллович долго чистился, мылся и прихорашивался всякое утро до выхода на этюды. На руках рукавчики, а на ногах сапоги добавляли ему еще больше работы: надо было самому все чистить... С высокими голенищами охотничьи- боты... Бывало,  сбегаешь на этюд  восхода солнца, бежишь вприпрыжку к чаю, а он на крыльце все хокает на матовое пятно на голенище, не поддающееся полировке...

— Да, Макар — настоящий барин, а эти-то, может, из кантонистов, — разбирали нас по-своему обыватели Ширяева буерака на Самарской луке.

Но ведь это я, по своей нетерпеливости, забежал вперед. А мы еще все пыхтим в верховье Волги и подъезжаем еще только к Плесам.

Была уже ночь, лунная, теплая, летняя. С Васильевым мы как-то спелись: быстро узнавали, долго ли стоит на пристани пароход, и сейчас же на берег наверх, подальше, места смотреть.

Луна, как и искусство, очаровывает нас, обобщая формы, выбрасывая тюдробные детали. Много подробностей берет она в тени, много предметов заливает своим серебряным светом, и вот, может быть, самые пошлые днем места теперь кажутся необыкновенно таинственными. Был уже второй час ночи; мирные обыватели спали с открытыми окнами; густые группы сирени пластично стояли в неподвижности и поили ароматом садики, спускавшиеся террасами к Волге. Еще какие-то цветущие фруктовые деревья, а это розы. И соловьи, соловьи.

— Посмотри, какие звезды! — говорит Васильев. — Бездонное небо и какая широта, туда, вдаль, за Волгу! А над всем — творец... Помнишь «Якова Пасынкова»? Ах, отсюда необходимо зачертить этот мотив! Какая красота! Но вот досада, — вскрикивает он, — я забыл свой альбомчик...

— Возьми,— предлагаю я свои,— но неужели ты видишь при луне?

— Дай. дай! — И он быстро чертил и прекрасно зарисовал выступ садика над обрывом. Этот набросок есть у меня в альбомчике того времени.

После этого наброска на Васильева напало какое-то вдохновение, та истинная поэзия чувства, которая даже не поддается никаким словам. Она выливалась у него в какой-то импровизации; это было стихотворение в прозе, мелодекламация, под звуки соловьев и лай собак вдали, о необозримом мире людей, погруженных в грезы сна... Его настроение передалось и мне, и я почувствовал, что мы будто летим над всем раскинувшимся и исчезающим под нами луговым пространством широкой Волги...

А ведь это свисток нашей посуды! А мы забрались, кажется, очень далеко; уж не попробовать ли нам вернуться напрямик сюда? .. Через плетень. Гаванских сигар.

И мы долго спрыгивали разными темными обрывами и узкими переулками, перелезая через высокие плетни и заборчики, пока, наконец, поспели к третьему звонку.

— Куда вы пропали? — сердито ворчит Кнриллыч. — Капитан уж хотел отчаливать, и только я едва упросил... Публика ругается... Выдумали же в дороге исчезать ночью в незнакомом городе.

«Отдай чалку!»—слышится знакомый крик недовольного капитана. Мы едва успели перескочить трап. «Бух, бух, бух, бух», — запенилась Волга; и мы уже с палубы не можем различать наши фантастичные высоты.

И пошли опять бесконечно долгие дни, безнадежно однообразные берега.

Видел я и смешанные, коллективные усилия людей и скотов обоего пола, тянувших все те же невероятные по своей длине бечевы; группы этих бурлаков рисовались силуэтами над высокими обрывами и составляли унылый прибавок к вечернему пейзажу.

«Это запев «Камаринской» Глинки», — думалось мне. И действительно, характер берегов Волги на российском размахе ее протяжений дает образы для всех мотивов «Камаринской», с  той же разработкой деталей  в  своей оркестровке. После бесконечно плавных и заунывных линий запева вдруг выскочит дерзкий уступ с какой-нибудь корявой растительностью, разобьет тягучесть неволи свободным скачком, и опять тягота без конца... В то время я любил музыку больше всех искусств, пробирался на хоры в концерты Дворянского собрания и потому и здесь и необозримым, широким видам применял музыкальные темы.

Васильев  был необыкновенно  музыкальная  натура;  он превосходно насвистывал лучшие места знакомой музыки.

Макаров любил только живопись. Он увлекался до желания копировать каждую выдающуюся вещь. Его заветною мечтою было скопировать «Явление Христа народу» Иванова.

Эта идея была для него Меккой магометанства. Копировал он дивно, с такой точностью, так тонко и любовно, что его копии нравились мне более оригиналов. Я очень жалею, что ему не удалось скопировать гениальное произведение нашего великого аскета римского *.[* А.А. Иванова.] Мы имели бы повторение, и какое!

Да, искусство только и вечно и драгоценно любовью художника. Вот, например, по заказу Д.В. Стасова Серов, еще будучи мальчиком, скопировал у меня в Москве «Патриарха Никона» В.Г. Шварца20, и эта копия исполнена лучше оригинала, потому что Серов любил искусство больше, чем Шварц, и кисть его более художественна.

На всех берегах Волги, то есть особенно на пристанях, мы выбирали уже лучшие места, чтобы остановиться поработать на все лето. Расспрашивали бывалых. И нам дальше Саратова плыть не советовали: там-де скучные  и  однообразные  места пойдут,  пространства широкие, берега расползаются по песчаным отмелям, совсем теряются.

— Лучше всего Жигули,— говорили все в один голос.

Неужели лучше Нижнего Новгорода? Этот царственно поставленный над всем

востоком России город совсем закружил наши головы. Как упоительны его необозримые дали! Мы захлебывались от восхищения ими, и перед нашими глазами вставала живая история старой Руси, люди которой, эти сильные люди хорошей породы, так умели ценить жизнь, ее теплоту и художественность. Эти не любили селиться где-нибудь и как-нибудь.

Против самой лучшей точки Жигулей, по нашим вкусам, стоит на плоском

берегу Ставрополь-Самарский. На обратном пути из Саратова мы и решили остановиться там и пожить, осмотреться. В Саратове мы не покинули кают нашего «Самолета». Он, простояв трое суток, шел обратно вверх до Нижнего Новгорода.

И вот на пристани Ставрополь мы впервые высадились в неизвестной стране — «на Волге». До города верст пять по луговой отмели лихие, воровского вида извозчики с веревочной упряжью, топорными тележками катили нас на паре, как сумасшедшие. Усевшись попарно, третьего извозчика мы взяли для вещей и старались не упускать из виду своих сундуков и чемоданов. С запасами на все лето они казались внушительными для захолустных оборвышей.

— А есть ли в Ставрополе хорошая гостиница? — спрашиваем мы нашего сорванца, когда, выбираясь из высохшего русла половодий, он уже потише взбирался на горку.

— А как не быть? Только ведь в гостинице дорого. А вы надолго в городе остановитесь?

— Да, может быть, недели на две. А не знаешь ли ты квартирки вольной, где бы мы могли пожить, чтобы нам и пищу готовили?

— А как же, да вот хоть бы у Буянихи две хорошие чистые комнаты, и готовить может.

Вечером и в сумерках становилось жутко. По руслу мы ехали, как в канале —  ничего не видно за  пригорками... А это что?  как будто скелет какого-нибудь допотопного ихтиозавра раскинулся чуть не на сто саженей, — вон куда мы должны его объезжать. А толщина! За ним ничего не видно, две-три лошади одну на другую поставь, и то не заглянешь... Вот чудо!

— Что это такое?

— А это осокорь *,[Осокорь — тополь.] стало быть, льдом его сбило, да уж давно; видите, какой беленький: вода всякую половодь его промывает, а годков полтораста постоял.

Обогнули — опять на дороге. Вот и стоячие осокори стали попадаться сырые; у этих только белые низы, пока лед поднимался и обглодал их, да на нижних выступах нацеплялась масса плавучего хвороста и бурьяна.

Темнело, и все жутче становилось. Куда мы едем и что найдем?

— Как же это? Говорил, версты три, а мы, кажется, уже верст семь едем, — тихонько ворчали мы, не без страха думая, что везет он нас куда нибудь к разбойникам. — А еще далеко?

— Да уже близехонько: вот за тем косогорьем и город будет виден.

И он опять быстро покатил между обшарпанными кустами по извилистой дороге... Страшно... Куда-то он нас завезет?.. Ах, слава богу, город виден!

И мы радовались уже и скучным плетням и пошлым заборам; кой-где зажигались огоньки.

— К Буянихе! — громко крикнул извозчик товарищу впереди, с сундуками.

— Прямо, стало быть, на двор к ней.

Вот он. Двор разгороженный, крыльцо с проломами, воротишки настежь, двери не затворяются. Сумерки. Вдали полураздетая дева мелькнула и исчезла.

На соседнем  крыльце другой половины домика  какой-то усатый субъект рассматривал большой пистолет... Дальше еще кто-то. К нам, болтая толстым животом, спешила приземистая старушка.

— Пожалуйте, пожалуйте!

Голос добрый, но ведь край-то неизвестный, дикий...

— Вот, вот, сюда!

Комната в три окна и к ней — еще другая, поменьше. Я попробовал после: ни одно окно не закрывается.

На нас глядели испуганно, это чувствовалось.

Ложась спать, мы загородили всякое окно баррикадами — на случай, если бы разбойники полезли к нам.

Вышел анекдот: мы спали с дороги как убитые, а хозяевам мы, гладко стриженные, показались беглыми арестантами. Они со страху даже пригласили соседа, старого солдата с кременным пистолетом, и не спали всю ночь, прислушиваясь у наших дверей...

Мы прожили здесь полмесяца, уже не затворяя ни дверей, ни наших сундуков, Хозяйка, с такими огромными грудями, что мы прозвали ео «Балакирь» (так называют на всем Поволжье кувшин для молока), оказалась добрейшим сvществом. Она кормила нас на убой, вкусно, и так дешево стоила вся приносимая ею с базара нам провизия, что, после ее вздохов и охов о дороговизне всего, мы едва-едва могли удержаться, чтобы не прыснуть со смеху от этой баснословной дешевизны. Но мы строго считали сдачу и делали серьезный вид, пока наша Балакирь была здесь, и только по выходе ее разражались неудержимым хохотом от этой захолустной цены на продукты.

Ставрополь (Самарской губернии) стоит очень красиво на луговой стороне, против Жигулей. Мы сторговали лодку на неделю и каждый день с утра переезжали  на  ту сторону к жигулевским высотам и исчезали  там в непроходимом, вековечном лесу.

С Волги лес этот казался плотным и зеленым, уходящим в небо, и только вблизи, в его темных глубинах, делалось страшно карабкаться по скалам, чтобы взобраться куда-нибудь вверх, откуда на обе стороны степей открывались необозримые пространства и зеленое море густого леса кленов, ясеней, дубов и прочих дерев, прямо перед нами раскатывавшегося воллами и целыми необъятными долинами между гор.

Вот парит большой коршун в голубой дымке прозрачного воздуха над лесом... Васильев —  о преступная страсть охотника! — мигом умело вскидывает к плечу двустволку. Грянул выстрел и стал повторяться сказочным эхом от всех далеких гор, так правильно отделенных от нас воздушной перспективой. Дрогнул коршун в воздухе и сначала криво, а потом быстро, как пуля, засвистел к вершине дерева выше нас. Мы старались заметить место, чтобы поднять его в лесу, но, слезая со скал, так запутались между громадными деревьями и густыми кустами орешника, что едва-едва выбились уж к берегу Волги...

Что всего поразительнее на Волге — это пространства. Никакие наши альбомы не вмещали непривычного кругозора.

Еще с середины реки или с парохода видишь на гористой стороне по световой полоске каких-то комаров. Боже, да ведь они шевелятся и едва-едва движутся вперед... А это что за волосок тянется к нам?! Да ведь это же бурлаки тянут барку бечевой по берегу гористой стороны. Подъезжаем: светлая полоска оказывается огромным отлогим возвышением до леса, сплошь покрытым и изрытым глыбами светлого известняка, песчаника и гранита, наваленного острыми, неперелазных размеров, обломками верхних скал в лесу. Ну и утомительно же в этой природе, где, кажется, еще не ступила ни одна человеческая нога.

Но какая чистота воздуха! Нам уже хочется есть. А не пора ли нам к обеду? Балакирь теперь сокрушается, что у нее все перепреет. Я стараюсь подладиться под Васильева, чтобы грести дружнее.

Песчаный берег Ставрополя так живописен! Сюда съезжается много барок со всякими продуктами; здесь  хозяева  развешивают  паруса  на солнце и раскладывают товар. Поливаные горшки и миски чередуются с таранью — воблой по-волжски, — а там новые колеса, дуги и прочие вещи житейского обихода.

Подальше, на песчаном пороге, сделанном половодьем при спаде вод, сидят рыбаки с сетями: кто чинит, кто заряжает крючки червяками — словом, всяк у своего дела. И мы не можем утерпеть: вынимаем свои альбомчики и начинаем зарисовывать лодки, завозни, косовухи и рыбаков. Все это дивно жпвописно; только фоны не даются нам: их не вместят никакие размеры...

VI Переезд

К Ставрополю мы стали привыкать и забыли о намеченных впереди местах, по их красоте выбранных нами для остановки.

Обыватели Ставрополя нас приметили и считали за землемеров. Увидев нас рисующими, проходящий прасол изрек эпически, нараспев: «По Волге, по реке».

Местный мещанин обратился к нему с расспросами.

— Планиду списывают, — объяснил он с важностью, а потом обратился к нам: — А и трудная тоже ваша должность: по каким горам лазите! А много ли вы жалованья получаете?

— Мы еще учимся, — ответил кто-то из нас.

— Учитесь, а-а!.. Стало быть, из кантонистов будут, — пояснил он товарищу.

Нам надо было еще спуститься верст шестьдесят по течению, чтобы посмотреть окрестности намеченных нами мест, нанять избу на все лето и переезжать. Васильев заботился и торопил.

В Ширяево решено было съездить Васильеву и мне. Было начало июня.

Погода стояла дивная. Мы наняли лодку с двумя гребцами: спустить нас до Ширяева,  против Царева кургана, откуда мы намеревались вернуться на пароходе.

Выехали мы с восходом солнца, часа в четыре, — рыбаки просили не опоздать, чтобы днем, в самую припеку, им отдохнуть часа два. Какой был восход! Мы пришли к лодке раньше гребцов и сидя восхищались тем, как постепенно светлела и расцвечивалась природа, особенно небо... Как мы жалеем всех интеллигентов, которые никогда почти не видят восходов! Когда вошло и блеснуло солнце, то все потемнело и глазам стало больно: пошли разноцветные круги...

Течение Волги довольно быстрое, гребцы наши — мужики здоровые, а все же шестьдесят верст тянулись долго-долго. Стало сильно припекать и клонить ко сну...

Но вот и Моркваши. День воскресный, на берегу — прибережные: они любят Волгу и каждую свободную минуту высыпают на берег.

Нас   обступили.   Какой   красивый,  дородный   народ!

Высокие цидиндры-гречневики с большим перехватом посредине так к ним идут. И откуда у них такая независимость, мажорность в разговоре? И эта осанка, полная достоинства? Как ни станет мужик — все красиво. И бабы подходят. Тоже — княжны какие-то по складу: рослые, красивые, смелые. Всем здесь говорят «ты» обыватели, и за этим чувствуется равенство.

Никакого подхалимства, никакой замашки услужить господам — словом, никакого холопства.

— А что, господа, верно, к мировому приехали? Отсюда недалеко квартира — он в том доме, там и дощечка прибита...

— А что в самом деле, — шепчет мне Васильев, — зайдем к мировому, расспросим, познакомимся.

Я очень удивился этой неожиданности.

— Как же это к незнакомому? Да ведь у нас к нему никакого дела нет.

— Э, пойдем, это интересно. Иди за мною, увидишь, как  живут провннциалы. Ведь им тут скучно без людей, — я их знаю. Надо же изучать нравы.

И опять он заставил меня дивиться диву: перед входом он натянул лайковые перчатки, грациозно взял в руки тросточку, обмахнул платком пыль на ботинках с крючками. Ну просто вошел столичный франт, завсегдатай салонов хорошего тона; так мило извинился вначале, так бойко коснулся всех вопросов, так умело навел мирового на рассказы о своей практике и окрестных интересах, что расставался мировой с нами уже дружески и непритворно жалел, что визит наш такой короткий. От него мы узнали, что на ближайшей скале над Волгой Петр Великий собственноручно высек на камне свое имя. Мы сейчас же туда.

Здорово вспотели, пока взобрались; воротнички раскисли, сапоги ошарпались.

Действительно, надпись была, хотя местами песчаник от времени и непогоды сильно выветрился, так что разобрать надпись можно было не без труда. Сверху нам казалось, что Волга подходит к самой горе, почти отвесно стоящей к берегу, но, сколько мы ни старались, не могли добросить камня до воды; а бросать камешки я был охоч и умел — все через Донец, бывало, бросал в детстве.

Очень понравились нам Моркваши: но наша цель — Царев курган, а до него оставалось еще верст двадцать. Едем...

Эта меньшая часть пути показалась нам гораздо тяжелее. Рыбаки наши приустали, — подика, отмахай столько веслами. Они посадили третьего с собою; таким образом, установилась очередь: один отдыхал.

Я стал зарисовывать свободного в карманном альбомчике.

— Ну что, много списали? — острил он. — Аршин чай, списали, а еще верст десяток осталось?

Только часам к семи мы добрались до Ширяева буерака.

И тут нас обступили, но народ был уже наполовину не тот: эти были прежде крепостными. Мы стали расспрашивать об избе на все лето, и один хозяин повел нас в свою чистую половину избы: она была разделена на три части, и здесь мы решили поселиться. Стали торговаться с хозяином и сошлись на тринадцати рублях — платить нам за все лето.

Дня через два мы переехали.

Какая скука пароходная неаккуратность! По расписанию из тех мест надо быть на пристани к двум часам ночи. Ждешь, ждешь, а пароход     опоздает иногда на весь день! То туманы по утрам, то погрузка задержит...

Но, преодолев все это, мы с сундуками опять проехали на подводах из Ставрополя по опустевшему старому руслу Волги, опять удивлялись костям великанов-осокорей и не могли вдоволь наглядеться  на противоположный лесистый берег. Зеленый, темный, красивыми возвышенностями уходил он в небо.

И дивно-дивно колебался в темно-зеленой воде широкими сочными мазками. Какая роскошь, безграничность! И веселье какое-то не покидает вас на Волге. Ширь, простор, да и встречи поминутные. То тянутся плоты бесконечной вереницей, то беляна, важно, увесисто нагруженная белыми досками, блестит на солнце, как золотая, и тихо поскрипывает. Все встречные салютуют пароходу, махают шапками, кричат что-то, даже деловое, и с парохода кто-то отвечает: какие-то наказы, поручения. А вот пароход «бежит» навстречу, и всех занимает, какой компании? Некоторые все знают. Подает свисток. Вот там — смотрите, смотрите! — как сильно колыхнулись косовушки; вот и нас хлестнуло высокой волной.

— Смотри, смотри, — призывает Васильев меня, — опять бурлаки барку, видишь, тянут; это ужас какая длинная бечева! Ай-ай, как их барку качнуло, даже назад попятились. А на берегу-то, на берегу! Смотри, как бросились рыбаки к своим лодкам!

Лодки подбросило сначала вверх до камней, а потом потянуло от берега — унесет, пожалуй; рыбаки глубоко влезли в воду по самую грудь, даже вплавь бросились, а то занесет, поди догоняй лодку. Вода тут быстро идет. Тракт бойкий. Что-то опять вдали показалось.

— О-о, гляди, гляди! — Завозня * через Волгу переправляется, верно, на косовицу.[* Завозня — длинная плоскодонная лодка.]

Пароход убавил ходу, чтобы не потопить переезжавших. Как нагружена! И лошади, и телега, и корова с теленком; народу масса, завозня до самых краев села в воду. А на веслах бабы, гребут, — весла большие, распашные; вот она, бабья сила! Еще вон показалась вдали на нашем пути лодка с пассажирами, в ней дамы с зонтиками, машут нам платками. Капитан дал свисток, колеса остановились. Тихо стало. «3адний ход!» Мы поровнялись с лодкой. «Стоп!» — командует рулевой; выбросили трап — и пассажиров со всеми их продуктами и чемоданами приняли на пароход.

— Ну, братцы, ведь скоро и нам высаживаться; смотрите, не забыли ли чего. Подвигайтесь с чемоданами и сундуками к трапу правой стороны.

Как быстро пароход идет, — «бежит», говорят мужики; вот ревнивые оберегатели русского языка — сейчас засмеют, если неверно выразиться. И тут так хлопочет наш старый опекун, наш молодой Васильев...

— Ого, как скоро! Уже и Моркваши пробежали, скоро и наше Ширяево.

— Капитан, будьте любезны дать свисток, не доезжая Лысой горы: тут за нами лодка должна выехать, — звонко отчеканивает Васильев капитану.

Свисток раздался такой громкий, что даже уши заложило.

Видим, на середину Волги выезжает большая завозня и еще две лодки.

Капитан скомандовал задний ход... Смятение, лоцманы засуетились сносить наши сундуки к трапу; в лодке их приняли умело, без суеты. Подали и нам руки снизу. «Прыгайте на середину!» Мы весело, растерянно раскланиваемся с капитаном, пароходом, добродушными лоцманами и с публикой заодно.

VII Ширяево

— Ну, куда-то господь привел нас? — шепчемся.

— К Ивану Алексееву, знаете? — хозяйственно распоряжается Васильев.

— Знаем, знаем: вот на берег высыпала вся семья, ждут вас с утра.

— Ну, вот мы и дома, на все лето уже здесь останемся.

— Давайте устраиваться в избе: кто где поместится.

— А что, здесь по берегу охотиться можно? — спрашивает Васильев мужиков.

— А когда же: чай, нет... — отвечают ширяевцы. — Да ведь до Петрова дня нельзя. Запрещено начальством строго.

— А! Ну, мы так, места посмотрим. Василий Ефимович, берите свое ружьишко и айдате, как говорят здесь.

На другой день, после чая, мы сразу разбрелись в разные стороны.

Макаров неудержимо пополз наверх, к большим глыбам песчаника в виде сфинкса, Васильев с братом направился в Козьи Рожки верхнею тропою, а я взял альбом и пошел в противоположную сторону — к Воложке, как называют ближайшие небольшие притоки Волги.

Спустившись несколькими порогами, вроде ступеней огромной лестницы из песку, от половодья, я увидел в уютном уголке над водой душ двадцать девчонок от десяти до четырех лет. Они сидели и, как умеют только деревенские дети и люди, ничего не делали.

Я подсел в сторонке и вижу: прекрасная группа детишек лепится на импровизированных ступенях Волги.

Дети сначала почти не обратили на меня внимания и потому все больше о чем-то болтали между собою и играли в «черепочки».

Вообще деревенские дети очень умны, необыкновенно наблюдательны, а главное, они в совершенстве обладают чутьем в определении всех явлений жизни, отлично оценивают и животных и людей, в смысле опасности для себя.

— Детки, — говорю я громко, когда почувствовал, что ко мне уже достаточно привыкли, — посидите так смирно, не шевелясь; каждой, кто высидит пять минут, я дам пять копеек.

Девчонки это сразу поняли, застыли в своих положениях, и я — о блаженство, читатель! — я с дрожью удовольствия стал бегать карандашом по листку альбома, ловя характеры, формовки, движения маленьких фигурок, так прелестно сплетавшихся в полевой букет... Будто их кто усаживал.

Невольно возникают в таких случаях прежние требования критики и публики от психологии художника: что он думал, чем руководился в выборе сюжета, какой опыт или символ заключает в себе его идея?

Ничего! Весь мир забыт; ничего не нужно художнику, кроме этих живых форм; в них самих теперь для него весь смысл и весь интерес жизни.

Счастливые минуты упоения; не чувствует он, что отсидел ногу, что сырость проникает через пальто (почва еще не совсем обсохла). Словом, художник счастлив, наслаждается и не видит уже ничего кругом... Какая-то баба пришла, остановилась... Но я почувствовал инстинктивно, что она в волненни. Взглянул на нее: она стоит в каком-то оцепенении. От моего взгляда она попятилась, исчезла. Мы были внизу. И след ее сейчас же скрылся за подъемом... Пришла другая баба, что-то прошептала девчонкам; эта вдруг схватила за косенки одну девочку и вытащила ее наверх, откуда уже спускались две новые бабы; одна из них презлющая, с хворостиной в руке. И начались громкие ругательства. Нигде так не ругаются, как на Волге. Это слыхали многие и знают, но чтобы бабы так ругались — этого, признаться, я и не воображал и ни за что не поверил бы, что мать может ругать так свою девчонку уже лет десяти так громко, при всех...

— Чего вы, чертенята, сидите? Разве не видите? Ведь это сам дьявол, он вас околдовал... Бросьте деньги: это черепки! Вот завтра увидите сами... —

И вдруг стала хлестать хворостиной без разбору весь мой живой цветничок.

Девочки завизжали, побросали пятачки, которые я так аккуратно выдавал каждой фигурке, чтобы поселить в них доверие. Рассыпались мои натурщицы все и сейчас же исчезли за подъемом. Я в горести напрасной встал и недоумевал, что произошло; но ко мне уже спускались около десятка баб и трое мужиков.

Все они таинственно шептались. Подступили. Лица злые.

— Ты чаво тут делаешь? — спрашивают меня, как мошенника или вора.

— Да я на картинку их списывал, — стараюсь я быть понятным. — Знаем, что списывал. А ты кто такой будешь?

— Да ведь мы вчера приехали, у Ивана Алексеева остановились в     избе.

— А пачпорт у те есть?

— Есть паспорт, на квартире.

За  это  время группа,  окружавшая меня, значительно увеличилась новопришедшими бабами и мужиками; все что-то шептали, указывали на пятачки, все еще валявшиеся тут же, и делались все мрачнее и злее.

— Подавай нам пачпорт, — гудят на разные лады мужики, — зубы не заговаривай!

— Пойдемте к квартире, — успокаиваю я, — мы не беглые какие.

Академические свидетельства тогда выдавались с приложением большой круглой академической печати вроде церковных (на метриках). Курсивом был литографирован текст, в котором  — о предусмотрительные  учредители, насадители искусства в России!  Они  как  будто предчувствовали  эти недоразумения! — на противоположной стороне листка свидетельства петитом напечатано было: лица начальствующие благоволят оказывать содействие при занятиях ученику такому-то. Пишу своими словами и не ручаюсь за точность слов...

Признаюсь, я  сам только там, в избе, прежде чем вынести свое свидетельство, прочитал его про себя и очень обрадовался.

— Да разве такие пачпорта? Это не пачпорт!.. Ты, брат, зубы-то не заговаривай, видали!

— А что тут прописано? — назойливо тянет один старикашка. — А ты прочитай, ведь мы народ темный.

— Да читайте сами, а то, пожалуй, не поверите, — возражаю я.

Оказалось, во всей честной компании из тридцати душ обоего пола «-ни одного грамотного.

— Ну что же, позовите дьячка какого-нибудь, — советую я.

— Да где он? У нас церкви нет.

— Ларька! — крикнул один мужик побойчее мальчишке. — Забеги на мой двор, сядь на пегого мерина и айда в Козьи Рожки за писарем!..

Уже по дороге, когда меня вели, как пойманного преступника, многие, особенно уже бурлаковавшие саврасы, приставали и довольно нахально напирали на меня в толпе, готовясь «проучить».

Теперь, в ожидании писаря, толпа росла и загородила все улицы перед нашей квартирой; работы в поле кончились, обыватели освобождались и ехали и шли к избам.

Ко мне подступали все ближе и рассматривали с желанием сорвать зло.

— А вон писарь едет, писарь, писарь! — сказали, указывая на бородатого мужика, рысившего на пегом, широко расставив локти.

Мyжик в кpacнoй pyбaxe, oгpoмныx paзмepoв ниcкoлькo нe был пoxoж нa пиcapя — кaк ecть бypлaк: лицo oтeкшee, пьющий.

VIII Импepaтopcкaя пeчaть

Eмy пepeдaли мoй пacпopт. Oн гpaмoтнo пpoчитaл eгo, нo, вepoятнo, быcтpee, чeм cпocoбнo yxвaтить yxo пpocтoлюдинa.

— A этo чтo жe зa пeчaть тaкaя? — ткнyл бoльшим чepным пaльцeм ближaйший мyжик в мoй пacпopт y пиcapя.

— A этo: «Пeчaть импepaтopcкoй Aкaдeмии xyдoжecтв...» — пpoчeл кaзeннo пиcapь, пoвopaчивaя кpyг...

Эффeкт вышeл, пpeвзoшeдший вce мoи жeлaния.

Тoлпa вдpyг зaмepлa и пoпятилacь нaзaд; тиxo, инcтинктивнo cтaли бoйцы-дepзилы зaтacoвывaтьcя дpyг зa дpyжкy.

Кaк бyдтo дaжe вce ли нa вдpyг пoтeмнeли; глaзa yжe cмoтpeли или в зeмлю, или вбoк кyдa-тo c явным нaмepeниeм cкpытьcя.

— Импepaтopcкaя пeчaть... импepaтopcкaя пeчaть... cлышь... ты? — кaк-тo шypшaлo в тoлпe и, pacxoдяcь, тaялo вмecтe c нeй.

A вoн, кcтaти, и нaши: Мaкapoв, Вacильeв и мoй бpaт вoзвpaщaлиcь дoмoй...

— Этo чтo? Э-э-э... чтo этo? — yжe пaяcничaл Вacильeв издaли.

— Чтo? Им пacпopтa? Вишь, нaчaльcтвo! Ceйчac жe к пиcapю:

— Зaйдитe к нaм, мы вaм вce пoдpoбнo oбъяcним, ктo мы, a вы yж, пoжaлyйcтa, вpaзyмитe этиx чyдaкoв...

— Нy чтo вы, peбятa? — oбpaтилcя Вacильeв к мyжикaм. — Вeдь мы нe кpaдeныe: цeлoe лeтo бyдeм жить y вac; cпpaвитьcя o нac y нaчaльcтвa в Пeтepбypгe мoжeтe. Нy, мapш пo дoмaм; вишь, яpмapкy кaкyю ycтpoили, -вeceлo кoмaндyeт Вacильeв. — Кaк oни вac пpитиcнyли!

— Aйдaтe, бpaтцы, yжин вapить, — yжe oбpaтилcя oн к нaм. — Нy, Вacилий Eфимoвич, дocтaвaйтe-кa cпиpтoвкy, мaкapoны, cмoлeнcкyю кpyпy; этo нaм нe Cтaвpoпoль: тyт, я дyмaю, никтo нe yмeeт гoтoвить... A ecть кaк xoчeтcя!

— Кpoмe мoлoкa мoжнo ли тyт чeгo-нибyдь дocтaть нa пpивapoк? -oбpaтилcя Вacильeв к бaбaм.

— Дa, чaй, мoжнo; гдe жe, чaй, нeт; вecтимo, мoжнo, тoлькo этo yж зaвтpa: pыбaки cтepлядки пpинecyт. Кoгдa жe, чaй, нeт? Cлaвa бoгy, y нac вce ecть, — пoяcняют бaбы.

— A!.. Cтepляди... Cтepляжью yxy бyдeм вapить, вoт тaк фyнт! -вocxищaeтcя Вacильeв.

И мы cтaли вapить мaкapoны. Пpинecли мoлoкo, чepный xлeб и тaк дaлee. Мы дocытa нaxвaтaлиcь, cтaлo тeмнeть, и зaxoтeлocь cпaть. Мeня дoлгo нoчью oдoлeвaли кoшмapы. A тyт eщe: мaтpaцeв никaкиx, cкaмeйкa твepдaя, yзкaя; я нaкpыл ee чeм мoг— кycкoм тoнкoй шeлкoвoй вocтoчнoй мaтepии дa пpocтынeй, — бoльше нeчeм. Жecткo былo cнaчaлa, нo в тeчeниe лeтa я пpивык к этoмy жecткoмy лoжy. (A вoт пoпpoбoвaл былo тeпepь, двa гoдa нaзaд, тaк нe выдepжaл: бoкa paзбoлeлиcь! Никaкoй вoзмoжнocти нe cтaлo тepпeть, и бpocил.)

Пиcapь cтaл пpeдлaгaть paзныe ycлyги, нo нaм oн нe внyшaл ни дpyжбы, ни cимпaтии, и мы oткaзaлиcь.

— A вoт чтo, бpaтцы, нaдo нaм coбpaть бeльe и oтдaть пepeмыть...

Coбpaли, зaпиcaли, oтдaли. И чтo жe oкaзaлocь? Чepeз нeдeлю, кoгдa нaм пpинecли xoзяйcкиe бaбы нaшe бeльe, мы в нeдoyмeнии poбкo взглянyли нa нeгo и тoлькo вздoxнyли... Бaбaм пpoмoлчaли, кoнeчнo: дeшeвo. нo пoлeзли дocтaвaть yжe бpoшeннoe пpeждe в гpязнoe — oнo oкaзaлocь чищe вымытoгo. Вымытoe бaбaми былo цвeтa кoфeйнoгo кpeмa и вce в мeлкиx мopщинax. Oнo дaжe кaтaнo нe былo, a cлoжeнo кoe-кaк. Eдвa paзoбpaли, кoтopoe чьe... Рeшaeм вoзить в Caмapy и тaм oтдaвaть бeльe в cтиpкy.

Caмapa oт Шиpяeвa вceгo пятнaдцaть вepcт: тoлькo oбoгнyть Caмapcкyю лyкy, пocлe Цapeвщины, зa Кoзьими Рoжкaми, a тaм cкopo и Caмapa виднa. И мы в пpoдoлжeниe лeтa чacтo eздили тyдa зa пoкyпкaми кoнcepвoв, cyшeк, чaю, caxapy и вceгo, чтo тpeбoвaлocь. Вce этo бpaли мы в мaгaзинe Caнинa.

Cлoжилocь кaк-тo тaк, чтo к вeчepy, yбиpaя киcти, пaлитpы и пpoчee, мы вceгдa чтo-нибyдь нaпeвaли. У Вacильeвa был дoвoльнo звyчный тeнop, я пoдxвaтывaл втopить, бpaт вывoдил выcoкиe вapиaции нa флeйтe; тoлькo Мaкapoв, кaк иcтинный бapин, в coвepшeнcтвe oпpaвдывaл зaмeчaниe Тypгeнeвa: «Нeфaльшивo пoющeгo pyccкoгo бapинa мы eщe нe вcтpeчaли». Нo Мaкapoв yмнo дepжaлcя: никoгдa нe oткpывaл pтa для пeния.

Ocoбeннo пpижилacь к нaм пeceнкa-poмaнc «Пoлe pocитcя».

— Пocмoтpитe, — cкaзaл ктo-тo, cлyчaйнo взглянyв в oкнo, -пocмoтpитe!

Пepeд нaшими oкнaми cтoялa yжe пopядoчнaя кyчкa людeй.

— A чтo, нpaвитcя? Xopoшo мы пoeм? — cпpaшивaeт Вacильeв.

— A кoгдa жe, чaй, нeт, — oтвeчaeт мyжик, — бoльнo тoжe. A чтo этo, дoзвoльтe cпpocить, вaшe блaгopoдиe, мoлитвa тaкaя? Вы кaкoй вepы бyдeтe?

— Чтo ты, чтo ты, кaкaя жe этo мoлитвa? Пpocтo пeceнкa.

— Тoжe, тoжe; a мы дyмaeм: cлoвнo кaк в цepкви пoют. Извecтнo, чтo мы знaeм?

К этoмy зaключeнию пpивeлo шиpяeвцeв пeтoe нaми «Кoль cлaвeн» и «Пo нeбy пoлyнoчи aнгeл лeтeл».

IX Нaтуpa — учитeль

Жизнь нaшa пoшлa миpнo и плoдoтвopнo для нac,

В кycтapникax, нa Лыcoй гope, я впepвыe ypaзyмeл зaкoны кoмпoзиции: ee peльeф и пepcпeктивy. Рacтpeпaнный, чaxлый кycтapник нa пepвoм плaнe зaнимaeт oгpoмнoe пpocтpaнcтвo кapтины; кoкeтливo, кpacивo oн пpячeт зa coбoю лecнyю тpoпинкy, a вeликoлeпнyю гpyппy дepeвьeв втopoгo плaнa дeлaeт фoнoм. Вoт peльeф кapтины; a мы вce бapeльeфы coчиняли в Aкaдeмии.

Вeчepaми, зa чaeм, мы дeлилиcь свoими нaблюдeниями; cпopили, ocтpили и мнoгo cмeялиcь. Кoнeчнo, зaпeвaлoй был Вacильeв. Вeчepa eщe были oчeнь кopoткиe, и мы cтapaлиcь paньшe вcтaвaть. У мeня был зaтeян этюд вocxoдa coлнцa c Лыcoй гopы нa Шиpяeвo. Eгo мoжнo былo пиcaть тoлькo oт пяти чacoв yтpa дo пoлoвины ceдьмoгo.

Кaкaя фaнтaзия эти дымы из тpyб! Oни тaк игpaют нa coлнцe! Бecкoнeчныe вapиaнты и в фopмax и в ocвeщeнии тo pacкинyтыx киceйным флepoм, тo cгycтившиxcя oдин нaд дpyгим гycтыми oблaкaми. Нaдo лoвить: никoгдa мoтивы нe пoвтopяютcя тoчь-в-тoчь.

Инoгдa вдpyг тyмaн пpипoлзeт пo Вoлгe и cтaнeт cтeнoю, зaкpoeт вcю Кypyмчy, и ничeгo нe виднo нa лeвoй, лyгoвoй cтopoнe. Вo вpeмя этюдa мeня нaчинaeт yдивлять пocтoянcтвo мaльчикa-пacтyxa: oн cтoит пepeдo мнoю нa paccтoянии шaгoв copoкa, бyдтo пoзиpyeт мнe, зacтыл, нe шeвeльнeтcя.

Нaдo eгo paccпpocить. Кaк жaль, я вce лoвлю дым и никaк нe мoгу yдocyжитьcя нaбpocaть мaльчишкy... Пocмoтpeл нa чacы... A-a, мнe пopa к чaю; coбиpaю ящик, бeгy pыcью, чтoбы нe oпoздaть, мимo пacтyxa.

— A чтo этo ты тyт cтoишь? Вeдь ты oтcюдa ничeгo нe видишь! Я paзyмeю cвoю paбoтy, кoтopaя былa зaгopoжeнa oт нeгo кpышкoй ящикa.

— Бoльнo тoжe, — гoвopит пacтyшoк.

— A чтo тoжe? — нe пoнимaю я. — Нa чтo жe ты cмoтpишь? Вeдь нe нa мeня; тaк чтo жe гoжe-тo?

— A блecтит, — гoвopит мaльчик.

— A чтo тaкoe тaм блecтит? Вeдь ничeгo, кaжeтcя, нeт! — yдивляюcь я, oбopaчивaяcь.

— A вoт этa кpышкa блecтит, — yкaзывaeт oн нa мoй ящик, виceвший yжe нa мoeм плeчe, нa peмнe.

Кaкoвo?! Eгo пpикoвaлa к ceбe лaкиpoвaннaя кpышкa ящикa, блecтeвшaя нa coлнцe... Вoт cпeктaкль!.. Кaк oни нeтpeбoвaтeльны.

Eщe издaли, c гopы, я yвидeл, чтo нa кpыльцe Киpиллыч yглyблeннo чиcтил cвoи бoты и cocpeдoтoчeннo xoкaл нa мaтoвыe пятнa... Нy, знaчит,

я нe oпoздaл. A в тyмaнe нeвидимкoй и пыxтeл и cвиcтeл пoдoшeдший cпpятaнный тyмaнoм пapoxoд, — oчeнь cмeшны были звyки — тaк близкo кaк зa cтeнoй, в бaнe, звyк мягкo шипeл. Вce бoльше oкpaшивaлcя тyмaн мoлoчным цвeтoм. Нaкoнeц-тo пoкaзaлcя нoc пapoxoдa, мaчтa c флaжкoм.

Тyмaн pacceялcя — o paдocть для вcex пaccaжиpoв! — oни yзpeли пpocтpaнcтвo и пoкaтили cмeлo. «Пoлный xoд!» — oтpyбaeт кaпитaн.

Вcкope мы нayчилиcь caми ceбe мыть нocoвыe плaтки и дaжe кoe-чтo из бeлья, ecли зaкaзы из Caмapы нe пocпeвaли вoвpeмя. Пpoдoвoльcтвиeм и cтpяпнeй зaнялиcь Вacильeв c мoим бpaтoм, пocлe тoгo кaк нa пpoбy cвapилa нaм oбeд coлдaткa Мapья...— Ничeгo в poт нельзя былo взять! Cтepлядeй пpинocили нaм вязaнкaми, нeбoльшиx, нo cвeжиx, и мы нacлaждaлиcь cтepляжьeй yxoй, пoдepнyтoй янтapeм.

Пoд нaшими oкнaми к вeчepy гpyппa cлyшaтeлeй yвeличивaлacь дo тoлпы; этo зacтaвлялo нac cтapaтьcя нe yдapить лицoм в гpязь. Нo cтpaшнo нaдoeлo. «Пoлe pocитcя» мы yжe зaпpeтили для ceбя. Пoшлa в Шиpяeвe cлaвa и o нaшeй живoпиcи, нo нe вдpyг. Утpoм пocлe чaя я cпeциaльнo шeл нa бepeг oxoтитьcя нa мoиx «бypлaкoв».

Пpoйдя кaмeниcтым бepeгoм вышe Лыcoй гopы вepxнeй тpoпинкoй, и пoджидaл бapкy c лyгoвoй cтopoны: здecь, нa oднoй из oтмeлeй, бypлaки cклaдывaли лямки, пoдбиpaли бeчeвy, caдилиcь, лoжилиcь в cлaдкoй нeгe и cвoбoдe нa пaлyбe и инoгдa дaжe зaпeвaли. Мнe вce cлышнo cвepxy и виднo кaк нa лaдoни.

Нa xoдy, вo вpeмя тяги лямoк, я никoгдa нe cлыxaл пoющиx бypлaкoв: этo и нeyдoбнo и тяжeлo, ocoбeннo нa мecтax быcтpыx, кoгдa нaдo кpeпкo yпиpaтьcя нoгaми, чтoбы нe copвaлo нaзaд.

Пpoтив чиcтoй зoлoтoй кocы-oтмeли я cижy нa гopиcтoй cтopoнe, мнe cлышeн вcякий звyк и xopoшo видны вce фигypы и лицa бypлaкoв нa бapкe, идyщeй пpямo к мoeмy мecтy. Я этo знaл. Лeжaщиe нa пaлyбe чaщe вceгo зaнимaютcя тyaлeтoм: вынимaют, ктo oткyдa, мeтaлличecкиe гpeбeнoчки и pacчecывaют cвoи зaпeкшиecя, cкoмкaнныe вoлocы; нeкoтopыe дaжe cнимaют pyбaxи, вытpяxивaют иx и вeшaют пpoвeтpивaть.

— «Нe шибкo бeжит, дa бypлaк-тo лeжит», — пoвтopяют иныe из ниx c yдoвoльcтвиeм любимыe изpeчeния нa плoтax и вo вcex cлyчaяx cпycкa пo тeчению peки нa пapyce.

Я cпycкaюcь нaвcтpeчy тиxвинкe, нa кoтopoй пpиближaeтcя кoмaндa из oдиннaдцaти бypлaкoв c пoдpocткoм-мaльчикoм, yпoлнoмoчeнным oт xoзяннa, кaк я yзнaл пocлe, дocтaвить из Цapeвщины извecть в Cимбиpcк. Дoлжeн coзнaтьcя oткpoвeннo, чтo мeня ниcкoлькo нe зaнимaл вoпpoc бытa и coциaльнoгo cтpoя дoгoвopoв бypлaкoв c xoзяeвaми; я paccпpaшивaл иx, тoлькo чтoбы пpидaть нeкoтopый cepьeз cвoeмy дeлy. Cкaзaть пpaвдy, я дaжe pacceяннo cлyшaл кaкoй-нибyдь paccкaз или пoдpoбнocть oб иx oтнoшeнияx к xoзяeвaм и этим мaльчикaм-кpoвoпийцaм.

— Вы нe cмoтpитe, чтo oн eщe мoлoкococ, a вeдь тaкoe cтepвo: кaк зa xлeб, тaк зa бpaнь. Нeчeгo гoвopить, вeceлaя нaшa ceмeйкa, — жaлoвaлcя пoчтeнный cтapик в apecтaнтcкoй фypaжкe.

Нo мeня этo ниcкoлькo нe зaнимaeт: нeт, вoт этoт, c кoтopым я пopaвнялcя и идy в нoгy, — вoт иcтopия, вoт poмaн! Дa чтo вce poмaны и вce иcтopии пepeд этoй фигypoй! Бoжe, кaк дивнo y нeгo пoвязaнa тpяпицeй гoлoвa, кaк зaкypчaвилиcь вoлocы к шee, a глaвнoe — цвeт eгo лицa!

Чтo-тo в нeм вocтoчнoe, дpeвнee. Рyбaxa вeдь тoжe нaбoйкoй былa кoгдa-тo: пo cypoвoмy xoлcтy пpoйдeнa пeчaть дocки cинeй oкpacки индигo; нo paзвe этo вoзмoжнo paзoбpaть? Вcя этa ткaнь пpeвpaтилacь в oднoцвeтнyю кoжy cepo-бypoвaтoгo цвeтa... Дa чтo этy pвaнь paзглядывaть! A вoт глaзa, глaзa! Кaкaя глyбинa взглядa, пpипoднятoгo к бpoвям, тoжe cтpeмящимcя нa лoб. A лoб — бoльшoй, yмный, интeллнгeнтный лoб; этo нe пpocтaк... Рyбaxa бeз пoяca, пopты oтpeпaлиcь y бocыx чepныx нoг.

— Бapин, a бapин! A нeт ли y тe-e пaпиpocки?

— Ecть, ecть, — paдyюcь я oбщeнию и знaкoмcтвy. — Вceм, ктo кypит, дaм пo пaпиpocкe (я тoгдa eщe кypил). — Я oдeляю вcex нa xoдy, cтapaяcь нe иcпopтить xoдa.

— A мoжнo вoт c этoгo пopтpeт cпиcaть? — cпpaшивaю я.

— Пaтpeт? Cлышь, Кaнин, бaит: пaтpeт c тeбя пиcaть?! Xa-xa-xa!..

— Чeгo c мeня пиcaть? Я, бpaт, в вoлocтнoм пpaвлeнии пpoпиcaн, — гoвopит oбижeннo Кaнин, — я нe бecпacпopтный кaкoй...

— Дa вeдь я нe дapoм, — cтapaюcь я пoднять cвoe yнижeннoe пoлoжeниe, — я зaплaчy.

— Cлышь ты, бaит: зaплaчy!.. A мнoгo ли ты зaплaтишь? — гoгoчyт oтпeтыe poжи, cкaля зyбы и yжe гoтoвяcь к ocтpoтaм в cвoиx лямкax.

— Дa вoт пocтoит чaca пoлтopa или двa и пoлyчит двaдцaть кoпeeк.

— Cтaлo быть, нa пoлквapты? Вишь ты!

— Oтнocи впepeд! Впepeд, живee! — кoмaндyeт c бapки мaльчик.

C тex пop кaк тиxвинкy нa бyкcиpe двoe дюжиx гpeбцoв нa дyшeгyбкe (лoдчoнкe, пpивязaннoй y кopмы кaждoй бapки) yжe oтвeли вглyбь oт бepeгa, бeчeвy pacтянyли нa гpoмaднoe пpocтpaнcтвo и тoлькo в кoнцe быcтpo пpиcпocoблeнными yзлaми зaклaдывaли cвoю yпpяжь — пoтeмнeлyю oт пoтa кoжaнyю пeтлю, xoмyт. Нaдo былo cильнo пpибaвить xoдy... Нo я идy pядoм c Кaниным. нe cпycкaя c нeгo глaз. И вce бoльше и бoльше нpaвитcя oн мнe; я дo cтpacти влюбляюcь вo вcякyю чepтy eгo xapaктepa и вo вcякий oттeнoк eгo кoжи и пocкoннoй pyбaxи. Кaкaя тeплoтa в этoм кoлopитe!

— Тaк чтo жe, мoжнo бyдeт нapиcoвaть или нaпиcaть c тeбя пopтpeт? -вoзoбнoвляю я co cтpaxoм и бoязнью, чтo чтo-нибyдь пoмeшaeт мoeмy cчacтью, мoeй нaxoдкe. Типичнee этoгo нacтoящeгo бypлaкa, мнe кaжeтcя, ничeгo yжe нe мoжeт быть для мoeгo cюжeтa.

— Дa вeдь мы ceйчac в Шиpяeвe oпять нa бapкy cядeм и пepeвaлим к кypгaнy, в Цapeвщинy; нaм cидeть нeкoгдa, — oтвeчaeт нexoтя Кaнин.

_ A oттyдa нaзaд? Вeдь бyдeтe жe oпять c извecтью идти?

_ Тaк чтo? Тoлькo вo вpeмя oбeдa paзвe...

В Шиpяeвe, пpeждe чeм пepeпpaвитьcя в Цapeвщинy, oни cтaли oбeдaть. Пpeждe вceгo чepный кoтeлoк c дyжкoй пoвecили нa тpeнoжник, coбpaли xвopocтy, paзвeли кocтep и чeгo-тo зacыпaли в кoтeлoк. Cвapилocь cкopo. Вce cняли шaпки; мaльчик пpинec пo cxoднe нa бepeг лoжки, coль, xлeб, нoж; вce пoмoлилиcь нa вocтoк и, пoджимaя, ктo кaк, нoги, ceли кpyгoм кoтeлкa, oчeнь тиxo и пoчтeннo, дoлгo eли, нe тopoпяcь. Oкoнчив, oни тaк жe cepьeзнo пoмoлилиcь и тoлькo тoгдa вcтyпили в paзгoвop.

— A вeдь я знaю, — cкaзaл oдин шyтник Кaнинy, — вeдь этo oн c тeбя «кликaтypy» cпишeт, пpocит-тo нe дapoм.

— A нaм пoкaжeшь? — зaгpoxoтaли вce.

— Я видeл вeдь: вecь oбeд oн вce нa Кaнинa глядeл дa чтo-тo в гpaмoткy зaпиcывaл, — пoяcнял нaблюдaтeльный бypлaк.

— Xa-xa, быть тeбe в кликaтype! — дoпeкaли Кaнинa.

Кaнин кaк-тo yдpyчeннo дo блaгoчecтия мoлчaл и дaжe нe oбижaлcя, ни c кeм нe cвязывaлcя, нe вoзpaжaл; тoлькo бpoви eгo вce вышe пoднимaлиcь к тpяпицe дa выцвeтшиe cepыe глaзa дeтcки oтpaжaли нeбo... Мнe oн кaзaлcя вeличaйшeю зaгaдкoй, и я тaк пoлюбил eгo.

Cкopo ceли oни нa бapкy, пocтaвили пapycoк и зaвaлилиcь нa бoкoвyю -нa тy cтopoнy. Бapкy cдвинyли двoe кoльями и caми взoбpaлиcь нa нee.

Цeлyю нeдeлю я бpeдил Кaниным и чacтo выбeгaл нa бepeг Вoлги. Мнoгo пpoxoдилo yгpюмыx гpyпп бypлaкoв; из ниx ocoбeннo oдин в плиcoвыx шapoвapax пopaзил мeня: co cвoeй бoльшoй чepнoй бopoдoй oн был oчeнь пoxoж нa xyдoжникa Caвpacoвa21; нaвepнo, из кyпцoв... Нo Кaнинa, Кaнинa нe виднo... Ax, ecли бы мнe вcтpeтить Кaнинa! Я чacтo нaизycть cтapaлcя вocпpoизвecти eгo лицo, нo oт этoгo Кaнин тoлькo пoднимaлcя в мoeм вooбpaжeнии дo нeдocягaeмoгo идeaлa.

— Дa чтo жe ты киcнeшь? — гoвopит мнe Вacильeв. — Влюблeнныe вceм видны, и иx xoтя и пpeзиpaют, нo вce нe пpoчь пoмoчь пpи cлyчae. Вoт чyдaчинa: киcнeт co cвoим Кaниным. Cкaжи, вeдь y нac лoдкa ecть? Ecть. A Цapeвщинa paзвe дaлeкo?

— Дa чтo ж, зa чac мoжнo дoбpaтьcя, — пpocыпaюcь я к дeйcтвитeльнocти.

— «Блaгoдapю, нe oжидaл!» Рeбятa, coбиpaйтecь, зaвтpa пocлe чaя мы eдeм в Цapeвщинy! A?

— «Блaгoдapю, нe oжидaл!»

— Тo-тo жe!

Нaшa лoдкa былa c кocoвым пapycoм. И мы пoплыли. Кaкoe блaжeнcтвo плыть нa пapyce! Пocтaвили пpaвильнo нaпpaвлeниe пo диaгoнaли чepeз Вoлгy. Бpaт мoй — нa pyлe. Мы нeвoльнo зaпeли «Вниз пo мaтyшкe, пo Вoлгe», и нaм cтaлo вдpyг вeceлo. Xoтeлocь дypить, xoxoтaть: y вcex были лицa cчacтливыe дo глyпocти, дo oдypи.

Пpeждe вceгo мы взoбpaлиcь нa caмый Цapeв кypгaн; нa нeгo шлa дopoгa яpoвыми xлeбaми; плocкaя вepшинa кpyтo oбpывaлacь oтвecными глыбaми извecти, pacпoлoжeнными вpoдe eгипeтcкиx кoлoнн... И нaлeвo и нaпpaвo yxoдилa Вoлгa мeждy гopaми.

Внизy я yвидeл кoпoшaщиxcя людишeк y кaмeнoлoмeн; oни нaклaдывaли плacты извecти нa нocилки и cнocили иx нa бapкy. A вeдь этo мoй: я пo бapкe yзнaю. A вoн и Кaнин — этo oн. Нaдo cпycтитьcя к ним ближaйшeю тpoпoю. Cтapaяcь yгaдaть дopoгy, пoчти нaпpямик, я cпpыгивaю пo дoвoльнo кpyтым oбpывaм и нaкoнeц дoбиpaюcь дo ниx.

Кaнин? Вoт oн. Нo нeт, этo нe oн? Чтo зa чyдo? Oн coвceм нe интepeceн: oбыкнoвeнный мyжичoнкa... Дa нeт, этo нe oн... Пoдxoжy, здopoвaюcь co вceми; дa, этo Кaнин. Нo кyдa oн cбpocил вcю cвoю интepecнyю чacть? Ничeгo ocoбoгo, этoгo и пиcaть нe cтoит...

Я paзoчapoвaн. Нo yзнaю, чтo oни бyдyт в Шиpяeвe кaк paз в вocкpecный дeнь, и я мoгy пиcaть пopтpeт.

Мaкapoв coвepшeннo плeнeн eгипeтcкoй кoлoннaдoй (cтиль Птoлoмeeв цeликoм). Oн peшaeт зaвтpa жe пpиexaть cюдa c aквapeлью. Вacильeв c бpaтoм peшaют yглyбитьcя пo Вoлoжкe, кoтopaя oбpaзoвaлa y ceбя втopoe днo нa пoлтopa apшинa oт пepвoгo; нo cтpaшнo xoдить пo этoмy втopoмy этaжy: пoминyтнo пpoвaливaeтcя нoгa, a внизy peчкa. Вacильeв peшaeт пиcaть ee, yжe вышeдшyю нa пecoк. Дo нeвepoятнocти cтpaннa этa pacтитeльнocть, пoxoжaя нa лoпyxи ceдoгo цвeтa и вcя зaклeeннaя шмapoм, кaк тpaypным флepoм. Мы paзвepтывaeм ящики и нaчинaeм cвoи этюды. В cвoeм yвлeчeнии мы зaбыли o вpeмeни.

A вeдь пopa coбиpaтьcя дoмoй! Coлнцe к зaкaтy. Тeмнeeт быcтpo, a нaм тeпepь exaть пpoтив тeчeния. C пapycoм нaдo лaвиpoвaть; дa мы eщe c нeпpивычки...

Cyмepки быcтpo нacтyпaли; дopoгa бepeгoм взбyдopaжeнa пoлoвoдными нaнocaми, и oткyдa этo нaбpaлocь? Cпoтыкaeшьcя пoминyтнo. A вoт и нaшa лoдкa. Я вoopyжилcя вceм тepпeниeм: пpикoвaвшиcь к вecлy, cтapaюcь пoдлaдитьcя пoд энepгичныe oxвaты вeceл Вacильeвa. О, кaк длиннa этa дopoгa пpoтив тeчeния: эти чeтыpe вepcты нaм кaжyтcя зa дecять.

Кaк быcтpo, дaжe нa Вoлгe, лeтoм нacтyпaeт нoчь! Eщe дeвятый чac вcчepa, a yжe кaжeтcя пoлнaя нoчь, и тeмнo-тeмнo; a глaвнoe — кaкoe быcтpoe тeчeниe! Тaк и cнocит, тaк и cнocит нac. Xopoшo, чтo нa бapкax фoнapики нa мaчтax зaвeдeны и пapoxoды c cильным cвeтoм видны издaлeкa, a тo cтpaшнo -кaк paз пoпaдeм в бeдy...

Дoбpaлиcь мы дo Шиpяeвa тoлькo в двeнaдцaтoм чacy, гoлoдныe и ycтaлыe. Мыcль o мaкapoнax нa cпиpтoвкe, o чae c филиппoвcкими cyшкaми _ oтpaднaя мыcль, нo вeдь, знaчит, eщe нaдo paзвecти caмoвap, coбpaть, cвapить, зaвapить... A кaк вкycнo вce кaжeтcя гoлoднoмy! Нo вce ecтecтвo тягoтeeт yжe кo cнy и пoкoю, кaк тoлькo oнo нaглoтaeтcя... Кaк бы oпять кoшмapы нe cтaли oдoлeвaть... Нe мoгy я yдepжaтьcя нa yмepeннocти, нeпpeмeннo нaxвaтaюcь! Вoт и тeпepь... О, кaк xopoшo пpилeчь дaжe и нa жecткoй yзкoй cкaмeйкe! Мaкapoв в ocoбoй кoмнaткe дoлгo eщe coвepшaeт cвoи oмoвeния. Вoт пeдaнт! Ни зa кaкиe кoвpижки нe cтaл бы я тeпepь eщe yмывaтьcя. Бpaт мoй cпит нa двope — пpиcтpoилcя гдe-тo нa кpышe capaя, y зacтpexи, и oчeнь дoвoлeн: вeтepoк oтгoняeт кoмapoв, дoждик, ecли бы пoшeл, eгo нe зaxвaтит. A yж вoздyx!.. Бpaт coвepшeннo cчacтлив cвoим лoгoвoм.

Вacильeв нe лoжитcя. Oн взял aльбoм пoбoльшe и зapиcoвывaeт cвoи впечaтлeния Цapeвщины. Пpeлecтнo y нeгo выxoдили нa этюдe c нaтypы эти лoпyшки нa пecкe в pycлe Вoлoжки. Кaк oн чyвcтвyeт плacтикy вcякoгo лиcткa, cтeбля! Тaк oни y нeгo paзвopaчивaютcя, пoвopaчивaютcя в paзныe cтopoны и пpямo paкypcoм нa зpитeля. Кaкaя бoгaтeйшaя пaмять у Вacильeвa нa вce эти дaжe мeльчaйшиe дeтaли! И кaк oн вce этo ocтpым кapaндaшoм чeкaнит, чeкaнит, кaк гpaвep пo мeднoй дocкe!.. A пoтoм вeдь вceгдa oн oбoбщaeт кapтинy дo гpaндиoзнoгo впeчaтлeния: Вoлoжкa виднa yжe в тeмнoм тaeжникe зaбpoшeннoгo лeca, бoльшeй чacтью oльxи. Вcя oнa пepeплeлacь и cнизy и cвepxy, кaк змeями, гибкими кpивыми вeтвями c мoлoдыми пoбeгaми yжe co втopoгo этaжa пoмocтa... И кaк oн этo вce зaпoминaeт? Дa, зaпoмнить-тo eщe нe штyкa, вoт и я пoмню — copoк чeтыpe гoдa пpoшлo, — нo выpaзить, выpиcoвaть вce этo нa пaмять! Дa eщe примитe вo внимaниe, cкoлькo мы c ним oтмaxaли вecлaми ceйчac! У мeня пpямo глaзa cлипaютcя, я зacыпaю.

Пpocыпaюcь oт тяжecти пoлнoгo жeлyдкa; a лaмпa вce гopит, и caм Вacильeв гopит, гopит — вceм cyщecтвoм яpчe нaшeй cкpoмнoй лaмпы... Вoт энepгия! Дa, вoт нacтoящий тaлaнт! Вoт oн, «гyлякa пpaздный», пo выpaжeнию Caльepи. Дa, этo тoт caмый фpaнт, тaк cepьeзнo дyмaющий o мoднoй пpичecкe, o шeгoльcкoм цилиндpe, лaйкoвыx пepчaткax, нe зaбывaющий cмaxнyть пыль c изящныx бoтинoк нa пopoгe к миpoвoмy. Зaтo тeпepь oн в пoлнoм caмoзaбвeнии; лицo eгo cияeт твopчecкoй yлыбкoй, гoлoвa cклoняeтcя тo впpaвo, тo влeвo; pиcyнoк oн чacтo oтвoдит пoдaльшe oт глaз, чтoбы видeть oбщee. Мeня дaжe в жap нaчинaeт бpocaть пpи видe дивнoгo мoлoдoгo xyдoжникa, тaк бeззaвeтнo yвлeкaющeгocя cвoим твopчecтвoм, тaк любящeгo иcкyccтвo! Вoт oткyдa вecь этoт нeвepoятный oпыт юнoши-мacтepa, вoт гдe вeликaя мyдpocть, зpeлocть иcкyccтвa... Дoлгo, дoлгo глядeл я нa нeгo в oбaянии. Дpeмaл, зacыпaл, пpocыпaлcя, a oн вce c нeyмeньшaющeйcя cтpacтью cкpипeл кapaндaшoм. Нy, зaвтpa oн дoлгo бyдeт cпaть; oн вceгдa пoзжe вcex нac пpocыпaeтcя, oн пpaв.

«Cпoкoйнoй нoчи, дoppгoй тoвapищ, — дyмaю я yжe вo cнe. — Мoг ли бы я тeпepь вcтaть, взять aльбoм и coчинять, тo ecть вocпpoизвoдить впeчaтлeния caмoгo интepecнoгo из вceгo пyтeшecтвия в Цapeвщинy? Ни зa чтo, ни зa кaкиe coкpoвищa...».

Вce бoлee и бoлee ocтpыми poзoвыми иглaми лyчитcя нaшa лaмпoчка пepeд Вacильeвым. Oн eдвa cлышнo нacвиcтывaeт мoтивы из «Пaтeтичecкoй coнaты» Бeтxoвeнa. Oн oбoжaeт этy вeщь; нaчaл oдним пaльцeм paзyчивaть ee и нaкoнeц знaл в coвepшeнcтвe вcю нaизycть. Мeня yжe oдoлeвaeт вoлнeниe, я нaчинaю дyмaть: вoт тe пepлы пoэзии жизни, кoтopыe мы, кaк и я ceйчac, тaк мaлo цeним, тaк нe cтpeмимcя иx лoвить. пoнять и жить ими... Тaк вceгдa, и тeпepь, нa cтapocти, тaк жe. Ax, кaк тpoнyл мeня нeдaвнo пoэт Вepxapн: пpиexaл из Пapижa в Питep *, ceйчac жe в Эpмитaж. И к нeмy Вepxapн yжe пoдгoтoвлeн: oн знaeт, чтo y нac лyчшиe в миpe Рeмбpaндты... Пo дopoгe к Рeмбpaндтy oн вcтpeчaeт Тьeпoлo и дpyгиe oчapoвaтoльныe, yдивитeльныe cюpпpизы иcкyccтвa; вce цeнит, вceм дopoжит Вepxapн, кaк пpocвeщeнный чeлoвeк. И вoт oн видит «Вoзвpaщeниe блyднoгo cынa». Cлeзы yмилeния в вeликoм вocтopгe oxватывaют дyшy пoэтa. [* Бeльгийcкий нoэт Вepxapн пpиeзжaл в Пeтpoгpaд вo вpeмя пepвoй миpoвoй вoйны.]

Я пoтoмy oбpaтилcя к Вepxapнy из copoкaчeтыpexлeтнeй дaвнocти cвoeгo тoгдaшнeгo нacтpoeния, чтo кapтинa Рeмбpaндтa cвoим тoнoм вceгдa нaпoминaeт мнe тoт бeccмepтный тpeпeт пoэзии, кoтopый oкyтывaл и Вacильeвa в eгo твopчecкoм экcтaзe тoгдa в Шиpяeвe бyepaкe...

Кaк чacтo бывaeт в жизни: ecли ceгoдня вeчepoм y вac былo нeчтo oчeнь интepecнoe, тo зaвтpa в этo вpeмя ждитe cкyкy.

Тaк и вышлo.

К нaм, кaк-тo кpaдyчиcь и oглядывaяcь, извивaяcь к пoлy, кaк пpoвинившaяcя coбaкa, пoпpocилcя xoзяин нaшeй избы. Нy, мы, кoнeчнo, oбpaдoвaлиcь, ycaдили eгo, cтaли ждaть oт нeгo чeгo-нибyдь интepecнoгo, бытoвогo.

В нaшeй aптeкe y Вacильeвa былa вoдкa, чтoбы нaтepeть нoги, ecли ктo пpoмoчит иx. Этo oчeнь pacпoлoжилo Ивaнa Aлeкceeвa к нaшeй кoмпaнии. Нecмoтpя нa тaинcтвeннocть, oн, кaк oкaзaлocь, был вecьмa cлoвooxoтлив. Мы нacтopoжилиcь, cлyшaeм, cлyшaeм, ничeгo нe пoнимaeм. Вce бoльше — тo нeизвecтныe нaм cyщecтвитeльныe, тo мeждoмeтия. Ни oднoй cвязнoй мыcли, ни oднoгo яcнoгo пpeдcтaвлeния; a oн вce быcтpee и cвoбoднee вeл cвoй paccкaз o чeм-тo бyдтo бы oчeнь xopoшo извecтнoм нaм и нac oчeнь близкo кacaющeмcя...

Пpoбoвaли ocтaнaвливaть, пepecпpaшивaть — никaкoгo тoлкy, вce тoт жe пoтoк cлoв бeз нaчaлa, бeз кoнцa, бeз cмыcлa.

— Дa мы, бpaт, ничeгo нe пoнимaeм из твoeгo paccкaзa, — гoвopит yнылo yжe пoтepявший вcякoe тepпeниe Вacильeв.  

— A я-тo,—cнoвa мeчeт Ивaн Aлeкceeв,— paзвe пoнимaю? Рaзвe я чтo знaю? Ты, бaит, кoгo дepжишь?

— Дa ктo бaит? — cпpaшивaeм мы.

— A cтaлo быть, жaндapм. Вoт xyшь бы кaк вaшe блaгopoдиe, cтoит oн, a я пepeд ним. A oн: ты, бaит, кoгo дepжишь? A я, извecтнo, чтo я знaю? Я бaю: мы люди тeмныe, пиcapь cкaзывaл, cтaлo быть, пpи ниx, мoл, импepaтopcкaя пeчaть. A oн: a чтo oни дeлaют, чeм зaймaютcя, пoчeмy нe дoнocишь пo нaчaльcтвy? A я пoчeмy знaю? Нaшe дeлoтeмнoe: cкaзывaли, мoл, плaнидy cпиcывaют; бypлaкoв, вишь, в Цapeвщинe пepeпиcaли, cтaлo, нa гopы мы зa ними нe лaзили... Вeдь oни вoт тo в Кypyмчy coбepyтcя, тo в Кoзьи Рoжки, тo нa cвoeй кocoвyшкe кyдa дepнyт: paзи зa ними yгoняeшьcя?.. Ox, гpexи нaши!.. Бaют люди: пpигoняют.

— Тaк paзвe cюдa пpиeзжaл жaндapм? — cпpaшивaeм мы oпять.

— Дa и пoceйчac y шaбpa * cтoит. Ты, бaит, дoлжeн дoнecти пo нaчaльcтвy... A чтo eмy дoнocить? A чтoбы никoмy ни гy-гy, ни бoжe мoи! A я як, этoмy, бaю, нe пpичacтeн: плaны, cтaлo, cпиcывaют; людeй тoжe зaпиcывaют, бaют, пpигoняют; дa вeдь нaшe дeлo тeмнoe... В бapaний poг! Бaит... [* Шaбеp — coceд.]

Eдвa-eдвa выжили мы eгo из избы. Вoт глyпeц! И кaк зacидeлcя, cмoтpитe: yжe двeнaдцaть чacoв. Нy xoть бы cлoвo пyтнoe! И Вacильeв ceйчac жe eгo вeликoлeпнo вocпpoизвeл: «Нy yж и вoдa, дpyг! Вeдь ни бoжe мoй, нe ocтaнoвитcя, нe пoпepxнeтcя. Ecть вoды, пивaли, нy, вce жe глoтoк, дpyгoй, и тaм cтaнeт пoпepeк y нeй в гopлe, a oт Дeвяти Кoлoд — ни в жиcть; cкoлькo ни пeл, a ни-ни, нe ocтaнoвитcя)).

Нo нayтpo мы, cидя зa чaeм, яcнo yвидeли жaндapмa в cepoй шинeли, c пaлaшoм. Нe тopoпяcь, пpoшeл oн мимo нaшиx oкoн... Вoн oнa, импepaтopcкaя пeчaть, — бyдeм ждaть.

X Cтaнoвoй

Ждaли мы нeдoлгo. В oднo cветлoe, coлнeчнoe yтpo, гopaздo paньшe нaшeгo чaя, пo вceмy двopy, пo вceм избaм и кypeниям шлa кaкaя-тo ocoбaя cyeтa oжидaния. Клeщeвник, paбoтaвший нa двope c мaльчикoм-yчeникoм клeщи для xoмyтoв (кycтapь), ycилeннo yбиpaл cтpyжки и пoдмeтaл двop. Coлдaткa Мapья, пpитвopив к нaм двepь, тaинcтвeннo пpoшypшaлa зычным шeпoтoм:

— Cтaнoвoй нoнe бyдeт к нaм.

Xoзяйкa Мaлaнья (из Вятки poдoм) вcлeд зa Мapьeй oбъявилa плaксиво:

— Cтaнoвoй, бaют, eдeт. Ox, гocпoди Cyce, пpocти нaши гpexи.

Мyжикoв yжe дoмa нe былo. Я paд был, чтo нe былo нaшeгo глyпцa xoзяинa: oн бы тyт eщe кopчилcя. Я вoзнeнaвидeл eгo пocлe oднoгo вocкpeceнья.

Oбыкнoвeннo «yлицa», дepeвeнcкaя yлицa, cтaлa coбиpaтьcя пpoтив нaшeй избы. Этo Вacильeв пpиyчил: мы зaкyпили в Caмape caмыx дeшeвыx лeдeнцoв в бyмaжкax и cтaли иx бpocaть мaльчишкaм «нa дpaкy». Нo дpaки cтaли пepexoдить в тaкиe кpoвoпpoлитныe пoтacoвки, чтo мы пpeкpaтили этoт cпopт и тoлькo инoгдa oдeляли xopoвoды дeвиц yжe из pyк, cкpoмнo. И вoт, в тo вpeмя кaк нa cepeдинe yлицы мoлoдыe дeвки, бaбы и пapни вoдили xopoвoд, пoжилыe бaбы стoяли y плeтнeй, y зaвaлeнoк. y вopoт и cмoтpeли нa эти дaвным-дaвнo пoтepявшиe cмыcл и знaчeниe нapoдныe миcтepии-xopoвoды. Мaлaнья тaкжe cтoялa y двepeй cвoиx вopoт c дpyгими бaбaми.

Вдpyг я вижy: Ивaн Aлeкceeв, нaш xoзяин, oтдeлилcя oт гpyппы мyжикoв и кaк-тo бoкoм-бoкoм зaкocoлaпил, лeпяcь пoнaд зaбopoм, пpямo к Мaлaньe. Тa нe ycпeлa oпoмнитьcя, кaк oн caдaнyл ee в гpyдь, cмaзaл вce гoлoвныe yбopы (плaтки и oчипки) и пoчти oпpocтoвoлocил cвoю бaбy-жeнy... Тa c визгoм, coгнyвшиcь в тpи пoгибeли и oт бoли и oт cpaмy, зaтpaвлeннoй кoшкoй бpocилacь в избy...

Я нeдoyмeвaл. Чтo этo? Зa чтo? Oглядывaюcь нa вecь чecтнoй нapoд c жaлoбoй в нeмoм взope... И никaкoгo oтвeтa. Вce дeлaют вид... дa нeт, вce ничeгo нe дeлaют, a пpocтo нe xoтят знaть тoгo, чтo ceйчac пpoизoшлo...

Кaкoй-тo peзoнep мyжичoнкa, eдинcтвeнный пoнявший мoe cocтoяниe, пpoмямлил: «Cтaлo, мyж жeнy yчит; тyт, бpaт, нe cyйcя, ктo иx тaм paзбepeт!..»

— Вeдь этo cтaнoвoй к нaм, — гoвopю я Вacильeвy и Мaкapoвy. — Чтo жe, нe пpибpaтьcя ли нaм?

— Вoт eщe! Знaeшь ли,— cмeeтcя Вacильeв,— ecть двa cлoвa, кoтopыми мoжнo oтдeлaтьcя oт вcex явлeний жизни. Нaпpимep, тeбe гoвopят: «Cтaнoвoй eдeт». Oтвeт: «Нy тaк чтo ж?» — «Дa вeдь нaдo жe пpиoдeтьcя?» — «Вoт eщe!» Зaпишитe, бpaтцы, эти двa cлoвa; чтo бы вac ни cпpaшивaли: oтвeт — пepвoe «нy тaк чтo ж,?», втopoe «вoт eщe!»

Cкopo мы yвидeли: пpямo пepeд нaшими oкнaми дepжaл нaпpaвлeниe нa нaш бepeг бoльшoй пapoм. В цeнтpe cтoялa кapaфaшкa, зaпpяжeннaя пapoй c нaбopoм и c бyбeнцaми. Впepeди, oблoкoтяcь нa пepилa, cтoялa пpeдcтaвитeльнaя выcoкaя фигypa, нy, кoнeчнo, cтaнoвoгo: cepoe пaльтo, пyгoвицы блecтят, фypaжкa c кpacным oкoлышeм... Гpeбцы pacпaшными вecлaми ycилeннo двигaли пoмocт c пepилaми, yкpeплeнный нa двyx зaвoзняx. Нa нaшeм бepeгy cтoялa дaвнo yжe бoльшaя кyчкa мyжикoв,готoвaя к ycлyгaм... Cтaли пpичaливaть; мы вo вce тpи oкнa нa Вoлгy нe cпycкaли глaз c интepecнoй кapтины. Cлышнo yжe, кaк звeнят бyбeнчики... Вдpyг cтaнoвoй oдним взмaxoм зayшaeт oгpoмнoгo дюжeгo пapня, и тoт чyть нe в вoдy, мигoм пoвepгнyт нa зeмлю, пoднимaeтcя в кpoви Oгo! Aй дa cтaнoвoй! Мoлoдчинa пoльcкoгo типa, блoндин, eщe coвceм мoлoдoй чeлoвeк, лeт тpидцaти c нeбoльшим. Вoт oнa, влacть!

У мeня пoxoлoдeли pyки, и cepдцe cильнo билocь... Пpeдвoдитeльcтвyя тoлпoй, cтaнoвoй нaпpaвляeтcя пpямo к нaм.

Пepecтyпив нaш пopoг, oн пoкaзaлcя мнe coвceм дpyгим чeлoвeкoм. Co вceми нaми пpиятeльcки пoздopoвaлcя, бyдтo c дaвнo знaкoмыми. Лицo дoвoльнoe, вeceлoe...

— Пpeкpacнo, пpeкpacнo, люблю этy cтyдeнчecкyю oбcтaнoвкy; вeдь я caм eщe cтyдeнт пoчти, тoлькo чтo c кypcoв... A-a? Кoнeчнo, кoнeчнo, oт чaя я нe oткaжycь...

Ceйчac жe yceлcя пpocтo, poвнo, cвoбoднo. Зaгoвopил пo-тoвapищecки oбo мнoгoм. И дoвoльнo дoлгo бoлтaл и нac paccпpaшивaл.

— Oднaкo я coвceм c вaми зaбoлтaлcя, — cпoxвaтилcя oн, — a вeдь мнe в Cызpaнь пyть лeжит; чтo дeлaть, cлyжбa... (Пayзa.) И я дoлжeн пoпpocить вaши пacпopтa. Вы пoнимaeтe, этo фopмa, нo вeдь мы cлyжим.

Мы c Мaкapычeм ceйчac жe oтдaли нaши aкaдeмичecкиe пeчaти, пpиcoвoкyпив и cвидeтeльcтвo бpaтa из кoнcepвaтopии... Ждeм Вacильeвa; Вacильeв вдpyг, кaк пoймaнный (и кyдa дeвaлcя eгo aплoмб?), cтaл зaгoвapивaть o дpyгoм... cyeтитcя, мopгaeт, кpacнeeт...

Cтaнoвoй cкopo измeнилcя в лицe, пoпpиcтaльнee вглядывaeтcя в Вacильeвa и нeчтo cooбpaжaeт. Тo oн coбиpaлcя yжe пoкинyть нac, тoлькo пacпopтa зaдepжaли, пpocил пoтopoпитьcя: oн тoлькo пpoпишeт иx в Cызpaни и ceйчac жe вepнeт нaм... A тeпepь oн в paздyмьe ceл пocpeди кoмнaты и кaк-тo тaинcтвeннo пoвeл peчь o тoм, кaк oн любит cтyдeнтpв, кaк и caм бывaл в бeзвыxoдныx пoлoжeнияx пo пoвoдy тaкoй мaлoй бyмaжoнки, кaк пacпopт, нo oн пpocил бы нac нe зaтягивaть дeлo и oбъяcнить пpocтo вcю пpaвдy.

Мы c нeдoyмeниeм глядeли нa Вacильeвa: нe yзнaeм eгo... Нo oн вдpyг oживилcя.

— О бoжe, вижy, и вac я ввeл в coмнeниe, и дaжe тoвapищи yдивлeны... Мoй пacпopт ocтaвлeн y мaтepи для ввoдa дoмa вo влaдeниe... И пoзвoльтe мнe cдeлaть вaм пиcьмeннoe зaявлeниe впpeдь дo yдocтoвepeния мoeй лнчнocти. A c этим пpoшy вac тeлeгpaфиpoвaть в Пeтepбypг, в Oбщecтвo пooщpeния xyдoжecтв, нa имя пpeдceдaтeля Oбщecтвa гpaфa Cтpoгaнoвa или eгo ceкpeтapя, ceкpeтapя Oбщecтвa, Дмитpия Вacильeвичa Гpигopoвичa, извecтнoгo пиcaтeля.

Нecмoтpя нa вcю paзвязнocть и бoйкocть, вepнyвшиecя к Вacильeвy, нecмoтpя нa бoльшиe тyзы имeн, нaзвaнныe им, я зaмeчaю лeгкo, чтo cтaнoвoй yжe нe вepит ни oднoмy cлoвy Вacильeвa и дyмaeт cвoe. Oн впилcя в Вacильeвa глaзaми. О дa, этo пoльcкиe глaзa, кpacивыe, cepыe, нaвыкaте, и ycы пoльcкиe, тaк щeгoльcки и нe кaзeннo, пo-нeмeцки, нeт, лoвкo, фaнтacтичнo, пo-пoльcки зaкpyчeнныe ycы. Вacильeв вce вapьиpoвaл пpичины зaдepжки cвoeгo пacпopтa, пepecыпaя иx cвeтcкими фpaзaми, нo этo yжe нe имeлo ycпexa.

Cтaнoвoй oбдyмывaл и ждaл...

— Тaк кaк жe? Чeм мы c вaми пoкoнчим? — нaкoнeц oн yжe c нeкoтopoй cтpoгocтью cтaвит в yкop Вacильeвy.

— Дa я нaпишy зaявлeниe; вoт тoвapищи yдocтoвepят; oни знaют и мoй дoм... нaш дoм.

Cтaнoвoй oбвeл нac пpoкypopcким взглядoм.

— Кaк, гocпoдa? Вы pyчaeтecь?

— О, paзyмeeтcя, paзyмeeтcя! — cпeшили мы: и нac yжe нaчинaлa yгнeтaть вcя этa иcтopия.

— Нy, пишитe зaявлeниe,— cдaлcя вдpyг cтaнoвoй. Вacильeв пиcaл впoлнe гpaмoтнo, чeткo, кpacивым, кyльтypным пoчepкoм. Oн пpиceл к cтoлy Мaкapoвa и быcтpo зaтpeщaл пepoм. Ждeм... Вынocит.

— Ax, кaкaя дocaдa! Уж пpocтитe зa peдaкцию: тaк глyпo вce выxoдит: «ocтaвлeнным для ввoдa дoмa тeтки вo влaдeниe...» И к чeмy тyт тeткa? Дoм нaш тeпepь... — И oн xoтeл oпять пepeпиcaть, нo, виднo, и cтaнoвoмy yжe нaдoeлa этa иcтopия: oн нaчaл вepить, чтo мы нapoд нe oпacный.

— Ничeгo, ничeгo, дaвaйтe; вce paвнo вeдь мы cпpaвки нaвeдeм...

Мы oпять дpyжecки cтaли пpoщaтьcя co «cтyдeнтoм-cтaнoвым» и пpoвoдили eгo дo бpички.

Зaлилcя кoлoкoльчик, зaзвeнeли бyбeнцы, пpиcтяжнaя зaвepнyлa гoлoвy нaпpaвo, взвилacь oбильнaя пыль пo дopoгe, и cтaнoвoй пoкaтил в дoлжнy к Дeвяти Кoлoдaм...

И пo тoмy, кaк cтaнoвoй и здopoвaлcя и пpoщaлcя c нaми, и пo тoмy, чтo oн тaк дoлгo cидeл y нac, кaк y cвoиx, oбывaтeли зaмeтнo cpaзy пoвыcили o нac cвoe мнeниe, нaшa cлaвa cтaлa pacти вo вceй oкpyгe. Жaндapм к нaм тaк и нe пoкaзaлcя.

Нeпpиятнoe впeчaтлeниe oт cтpaннoгo пoвeдeния Вacильeвa c пacпopтoм тaкжe зaбывaлocь. Мы c Мaкapoвым никaк нe мoгли пoнять, чтo ceй coн знaчил.

К Вacильeвy, мы чyвcтвoвaли, нельзя былo oбpaщaтьcя зa paзъяcнeниями: oн ceйчac жe кpacнeл и cтapaлcя cвecти paзгoвop нa дpyгoe. И тoлькo пo пpиeздe в Пeтepбypг, кoгдa, cpeди дpyгиx paccкaзoв, я в paзгoвope c Кpaмcким кocнyлcя этoгo нeпoнятнoгo пoвeдeния Вacильeвa, Кpaмcкoй c гpycтью зaкaчaл тaинcтвeннo гoлoвoю: «Тaк-тaк... Знaeтe, чтo этo? Нe знaeтe? Знaчит, дo вac нe дoшлa cия вeликaя тaйнa? Видитe ли, Вacильeв нeзaкoнный cын, пpижитый eгo мaтepью дo зaмyжecтвa, a пoтoмy зaпиcaнный лyжcким мeщaнинoм: oн нocит oфициaльнoe звaниe мeщaнинa и нeвынocимo cтpaдaeт oт этoгo злoгo poкa. Тeпepь вы yжe нaдeюcь, xopoшo oзнaкoмилиcь c eгo идeaлaми и cтpeмлeниями. И oн вeздe кaк пpинят!.. Вoт y гpaфa Cтpoгaнoвa, нaпpимep. Вecь дoм гpaфa yбeждeн, чтo oн кaкoй-тo близкий poдcтвeнник гpaфy, чyть нe eгo cын-любимeц... Нy, и ecть милыe пpиятeли-дpyзья: пoтexи paди oни вceгдa ищyт cлyчaя пoдлoжить дpyгy cвинью. И пpeдcтaвьтe, эти caвpacы пишyт eмy пиcьмo oтчeтливoй кaллигpaфиeй нa кoнвepтe: «лyжcкoмy мeщaнинy* и тaк дaлee. Кoнeчнo, этo вздop, нe cтoящий выeдeннoгo яйцa, ecли бы Вacильeв caм имeл мyжecтвo paccкaзaть cвoe пpoиcxoждeниe. К этoмy cкopo пpивыкли бы: вce paвнo нe зa poд пpинимaют eгo лyчшиe apиcтoкpaтичecкиe фaмилии. Нo вы нe мoжeтe ceбe пpeдcтaвить eгo мyчeний oт тaкoгo пoлoжeния. Вeдь oн мнoгo paз гoтoв был pyки нa ceбя нaлoжить. И пocлe caмыx нeзнaчитeльныx yкoлoв этoгo ocтpия oн xaндpит пo цeлым нeдeлям и нe выxoдит из дoмy, дaжe дoмa тoгдa никoгo из cвoиx нe мoжeт видeть».

XI Буpлaки

Мoи пpиятeли-бypлaки вce eщe гpyзили бapкy. В Цapeвщинy мы eздили чacтo. Пo дopoгe к Цapeвy кypгaнy былo двa caдкa. Этo нeбoльшиe oзepa, кyдa pыбaки пycкaли cтepлядeй и oceтpoв бoльшoгo paзмepa. Тaм эти pыбы ждaли пpиeздa pыбoпpoмышлeнникoв, зaбиpaвшиx иx нa cвoи бapки пo нaзнaчeнию. Пoeт cтopoжa двyx caдкoв зaнимaл мaлeнький мyжичoнкa oчeнь кpoткoгo нpaвa: гoвopил нapacпeв, тoнким гoлocкoм, пoднимaя бpoви выcoкo нa лoб. Oн был oчeнь пoxoж нa cвятoгo.

Зaxoтeлocь мнe eгo зapиcoвaть в aльбoм. К нaм yжe cтaли пpивыкaть. И чacтo гyляющиe бypлaки caми зaxoдили к нaм и aдpecoвaлиcь тaк:

— Бaют, вaшe блaгopoдиe, бypлaкoв cпиcывaeтe нa кapтинки и плaтитe двaдцaть кoпeeк? Тaк вoт мы гoтoвы.

Дepeвня нaшeй живoпиcью зaинтepecoвaлacь. Ocoбeннo имeл ycпex этюд Мaкapoвa c oтcтaвнoгo coлдaтa Зoтoвa c тpyбoчкoй в зyбax. Дaжe пo вocкpeceньям пoчти вcя yлицa пepeбывaлa в нaшиx пoкoйчикax:

— Пycтитe, вaшe блaгopoдиe, пocмoтpeть: бaют, тoжe бypлaкa cпиcaли c тpyбoчкoй в зyбax!

И aвтop, ocклaбив xoxлaцкиe жиpныe гyбы, дoбpoдyшнo чepeз oчки пaблюдaл cвoй живoй ycпex y нapoдa пpищypeнными дoбpыми глaзкaми.

Oдни бaбы пo-пpeжнeмy дичилиcь нac и ни зa чтo нe шли «cпиcывaтьcя».

Кcтaти cкaзaть, в нaшeй cpeдe чeтыpex мoлoдыx людeй-тoвapищeй вo вce этo лeтo никoгдa, ни в кaкoм видe нe пpoявлялcя жeнcкий вoпpoc. Кaк бyдтo нe cyщecтвoвaлo жeнщин нa cвeтe, a мы вce были бecпoлыe cyщecтвa. Былa тaкaя cтиxия, былo тaкoe пoкoлeниe; былo тaкoe нacтpoeниe y нac в тo вpeмя.

И в Цapeвщинe нac, кoнeчнo, yжe xopoшo зaпpимeтил тиxий cтpaж caдкoв, и я oбpaтилcя к нeмy:

— Дядя, xoтeлocь бы мнe cпиcaть c тeбя вoт в этy книжкy. Нe пocидишь ли мнe чacoк ceйчac? Кaжeтcя, ты cвoбoдeн.

— Чтo-o, poдимый, нac пиcaть? Мы этoмy нeдocтoйны,— oтвeчaл oн yклoняяcь.

— Дa вeдь я зaплaчy, — гoвopю я, — нe дapoм вpeмя пpoвeдeшь.

— Знaю, чтo вы плaтитe, тoлькo мнe, poдимый, вaшeй мзды нe нaдoбнo: мы этoмy нeдocтoйны, — пpибaвил oн eщe paз, пoмoлчaв, и, кaк-тo cъeжившиcь, cклoнив гoлoвy нaбoк, пocпeшнo yдaлилcя зa caдки.

«Вoт чyдaк, дyмaю, вeдь тoчнo oн oбидeлcя дaжe...»

Мы пpoшли к кypгaнy и yзнaли, чтo нaши знaкoмыe бypлaки yжe yвeли cвoю бapкy c извecтью... Я cтaл тocкoвaть, чтo oпять yпycтил Кaнинa.

Здecь paбoтaлa дpyгaя нeбoльшaя вaтaгa. Oдин из ниx пo пoвязкe гoлoвы тpяпицeй чeм-тo нaпoминaл мнe Кaнинa, и я cтaл зapиcoвывaть eгo в кapмaнный aльбoмчик.

Зaмeтили тoвapищи.

— Cмoтpитe, cпиcывaeтcя нaш Aлeшкa-пoп!

Пoдoшли. Рaзгoвopилиcь.

A? Этo вы пpo paccтpигy cпpaшивaeтe? Знaeм, знaeм!

— Рaзвe oн paccтpигa? — yдивляюcь я,— Кaнин, Кaнин? Рaccтpигa?

Oн был пoпoм?

— Дa, Кaнин, кaк жe, oн лeт дecять пocлe тoгo пpи цepкви пeл, peгeнтoм был, a тeпepь yжe лeт дecять бypлaкyeт...

«Тaк вoт oнo, — paздyмывaю, — знaчит, нecпpocтa этo cлoжнoe выpaжeниe лицa». И Кaнин eщe бoльше пoднялcя в мoиx глaзax. Ax, ecли бы eгo eщe вcтpeтить!

Вoзвpaщaяcь в нaшeй кocoвyшкe дoмoй, мы зaмeтили, чтo cтpaж caдкoв, кaк тoлькo зaмeтил нac eщe издaли, cкpылcя.

Рaзмышляя o paбoтe, мы coзнaли нeoбxoдимocть в пoдpaмкax и xoлcтax, тaк кaк Вacильeвy и мнe зaxoтeлocь нaпиcaть чтo-нибyдь вpoдe кapтины. Кcтaти нacтyпили пeтpoвcкиe пaвoдки: кaждый дeнь лил дoждь, cдeлaлocь гpязнo кpyгoм.

Кpoмe тoгo, пocлe Пeтpoвa дня paзpeшaлacь oxoтa. Вacильeв и бpaт мoй взялиcь зa чиcткy pyжeй, пpивoдили в пopядoк пaтpoны, пopoxoвницы, и мы c yтpa дo вeчepa вoзилиcь c pyбaнкaми, cтaмecкaми и мoлoткaми. У Вacильeвa шлo лиxo, быcтpo: oн нaдeлaл ceбe мнoгo пoдpaмкoв paзныx paзмepoв, бoльшeй чacтью длинныx (в двa и тpи квaдpaтa). Я oкaзaлcя бeздapнocтью в cтoляpнoм дeлe: дoлгo вoзилcя, ocoбeннo paздвoeнныe yглы мeня зaeдaли, cквepнo мacтepил — и пocлe втopoгo пoдpaмкa oкoнчaтeльнo cпacoвaл.

Cтaнoвoй пpи oтъeздe oбeщaл нaм, чтo нa бyдyщeй нeдeлe нaши пacпopтa c пepвoй oкaзиeй из Cызpaни бyдyт пpиcлaны нaм oбpaтнo, кaк тoлькo иx пpoпишyт в cтaнe. Мы ждaли нeдoлгo, нo пoлyчили бyмaгy зa нoдпиcью cтaнoвoгo, чтo нac вызывaют в Cызpaнь зa пoлyчeниeм нaшиx нacпopтoв... Извoльтe бoлee cтa вepcт пpoexaть тyдa и oбpaтнo! Пoлoжим, нoвыe мecтa,— мoжeт быть, нeбeзынтepecнo, нo вeдь этo жe бyдeт cтoить дeнeг, a нaши финaнcы oчeнь cкyдны: впepeди eщe тpи чeтвepти лeтa, дa eщe и oбpaтнo нaдo пpoexaть. Пapoxoд xoтя и бecплaтнo, нo пpoдoвoльcтвиe тaм oчeнь дopoгo.

И eщe кpyпнaя нeпpиятнocть вce зaмeтнee и зaмeтнee зaявлялa o ceбe: нaчинaя c caпoг, кoтopыe пpocтo гopeли y нac oт нaшиx бoльшиx пpoгyлoк пo гopaм и пo лecaм, oдeждa вдpyг тлeлa и пpeвpaщaлacь в caмыe нeпoзвoлитeльныe лoxмoтья: бpюки cтaли дeлитьcя нa кaкиe-тo лeнты и внизy, бeз вcякoй цepeмoнии, oтвaливaлиcь живoпиcными лaпaми... Oднaжды я c yжacoм яcнo yвидeл ceбя в тaкoм нищeнcкoм pyбищe, чтo дaжe yдивилcя, кaк этo cкopo дoшeл я «дo жизни тaкoй», ничeгo пo пpивычкe нe зaмeчaя. Пocтeпeннo oглядeл дpyгиx. Тoлькo Киpиллыч coблюдaл дocтoинcтвo бapинa, тoлькo зa нeгo нe былo cтыднo; нaм жe нaдo былo в Caмape пoдыcкивaть кaкиe-нибyдь блyзы, pyбaxи и пpoчee, чтoбы coxpaнить лyчшee плaтьe к вoзвpaщeнию в Пeтepбypг.

Вacильeв чyвcтвoвaл, чтo oн — пpичинa нaшeгo вызoвa в Cызpaнь, и cтaл пиcaть cвoeмy пoкpoвитeлю гpaфy Cтpoгaнoвy плcьмo, чтoбы o нeм пocкopee пpиcлaнo былo yдocтoвepeниe eгo личнocти из Oбщecтвa пooщpeния xyдoжecтв.

Eмy зaxoтeлocь пpoчитaть нaм cвoe пocлaниe. Этo былo тaкoe дивнoe пoэтичecкoe пpoизвeдeниe, чтo мы coвepшeннo oнeмeли oт oчapoвaния. Нa нaшиx глaзax oн выpoc eщe нa двe гoлoвы. Нo чтo пpoизoшлo? Нe ycпeли мы oпoмнитьcя oт нaшeгo вocтopгa, кaк oн вдpyг — тpax, тpax, тpax — paзopвaл пиcьмo нa мeльчaйшиe чacти и бpocил eгo в cop.

— Лyчшe бы ты мнe oтдaл,— кpичy я в oтчaянии,—я бы coxpaнил этo нa пaмять!..

Нa дpyгoй дeнь нecкoлькo пpocoxлo, и мы пoшли oбxoднoй дopoгoй пpoгyлятьcя к Вoлгe, в кoтopoй мыли киcти. Нeкий oбывaтeль выexaл нa вoдoпoй c лoшaдинoй ceмьeй: нa oднoй oн cидeл вepxoм, дpyгyю дepжaл нa пoвoдy, и зa ними нa cвoбoдe бeжaл, игpaя, жepeбeнoк двyx лeт, тeмнo-cepый, энepгичный, кaк в пepвый дeнь твopeния. Увидeв eгo, Вacильeв мигoм бpocилcя вдoгoнкy, пoдcкoчил cзaди, кocнyлcя лeгкo кpyпa и в oдин миг cидeл yжe вepxoм нa идeaльнoм coздaнии. Нa cпинe, нa кoтopoй, мoжeт быть, eщe нe cидeл ни oдин cмepтный, Вacильeв чyвcтвoвaл ceбя, кaк дoмa нa cтyлe. Мы cпeшили зa ним c paзинyтыми oт yдивлeния pтaми и в cтpaxe зa нeгo, a oн, пooщpeнный впeчaтлeниeм нeвидaннoгo нaми зpeлищa, нaчaл вдpyг, coвepшeннo кaк циpкoвoй нaeздник, пpинимaть paзныe пoзы, пepeкидывaть нoги и, нaкoнeц, cидя лицoм к нaм пo-дaмcки, cтaл cъeзжaть нa caмый кpyп, к xвocтy жepeбeнкa, и пocылaть нaм oттyдa вoздyшныe пoцeлyи. Вepoятнo, жepeбeнкa зaщeкoтaли нaкoнeц eгo движeния, oн пpишeл в paж и вдpyг тaк пoдбpocил Вacильeвa к нeбy, coпpoвoждaя cвoe движeниe нeoбыкнoвeннo гpoмким и зычным звyкoм, чтo кaзaлocь, Вacильeв yлeтaeт зa oблaкa. В этo мгнoвeниe oн cтpaшнo пoxoдил нa Дoн-Киxoтa, пoдбpoшeннoгo кpылoм мeльницы...

Пoкa мы бeжaли к нeмy, oн yжe бoдpo вcкoчил и тoлькo oтpяxивaл pyкy, нa кoтopyю oн тaк yпaл, чтo oнa дaжe в зeмлю вoшлa; cлaвa бoгy, xopoшo, чтo зeмля мягкaя,— этo cпacлo pyкy, нo Вacильeв вce жe двe нeдeли ходил c pyкoю нa пepeвязи.

Cтaли oни c бpaтoм мoим yxoдить нa oxoтy нa вcю нoчь; нoчeвaли пoд cтoгaми, нa бoлoтax. Вce бы этo ничeгo, нo Вacильeв cтaл cильнo кaшлять, этoгo paвнoдyшнo нельзя былo cлyшaть: кaшeль кaзaлcя мнe пoдoзpитeльным,-oн-тo и cвeл eгo впocлeдcтвии в мoгилy вo цвeтe юныx cил и блecтящeгo тaлaнтa.

XII Цeпью к  aнтиxpиcту

Пocлe Пeтpoвa дня вce пpoдoлжaлиcь дoжди, pacтвopилacь гpязь пo yлицaм, и мы нaкoнeц пpинялиcь зa cвoи xoлcты-кapтины. Вacильeв пoминyтнo выcкaкивaл тo нa oгopoд, тo пoд capaи или нa кpыльцo co cвoим этюдникoм, oткyдa виднee, и инoгдa, дaжe пoд дoждeм, cтoял пoд cклaдным зoнтикoм и лoвил мoтивы oблaкoв, ecли oни были нeoбыкнoвeнны. A нa бoльшoм xoлcтe oн пиcaл вид Нижнeгo Нoвгopoдa. К этoмy oн гoтoвилcя, eщe бyдyчи в Нижнeм: coбиpaл зaчepтки и дaлeй, и ближниx cтeн, и бaшeн. Нeвыpaзимo вocxищaлcя oн кpacoтoй вceгo этoгo, нo кapтинa eмy нe дaвaлacь. Нeчeгo и гoвopить, чтo ни oдин из этюдoв и нaбpocкoв нe пoмoгaл eмy; oни ocтaвaлиcь caми пo ceбe, oн кaждый дeнь мeнял вcю кapтинy и кoнчил тeм, чтo вмecтo Нижнeгo Нoвгopoдa нaпиcaл нa этoм жe xoлcтe мoтив Кypyмчи — тaтapcкoгo ceлa зa Вoлгoй, пpoтив нac. Этa кapтинa и ceйчac в Тpeтьякoвcкoй гaлepee.

Бeз cмexa нe мoгли мы вcпoмнить тoлькo чтo пpoшeдшиx пpaздникoв Пeтpa и Пaвлa... Вcя yлицa былa гpязнa и пьянa. Вaтaгa мyжикoв или пapнeй, взявшиcь зa pyки и pacтянyвшиcь пoпepeк вceй шиpoкoй yлицы, гopлaнилa вo вcю глoткy, ктo в лec, ктo пo дpoвa, кaкиe-тo пecни, «пиcaлa мыcлeтe» пo вceй длинe yлицы, вдoль нaд Вoлгoй, и бeccтpaшнo шлeпaлa лaптями пo глyбoким лyжaм.

Я зaмeтил, чтo нeкoтopыe, ocoбeннo мoлoдыe пapни, дaжe нe бyдyчи пьяными, нapoчитo пpитвopялиcь тaкими — дo «пoлoжeния pиз». Этo, oкaзывaeтcя, пoднимaлo иx в oбщecтвeннoм мнeнии дepeвни; дa, вo вcякoм oбщecтвe cвoe oбщecтвeннoe мнeниe: знaчит, ecть нa чтo пить, знaчит, нe дypaк, мoжeт зapaбoтaть. Этy мopaль мы yзнaли пoтoм. Пьяныx дo тaкoй cтeпeни бaб мы нe вcтpeчaли. Мyжики жe c кaким-тo ocoбым yвaжeниeм oтнocилиcь к нaм, нeпьющим. Нaпpимep, дaжe бyдyчи кaк cтeлькa, eщe издaли шaтaющийcя мyжик, иcпaчкaнный, кaк и вce oни, в грязи зaвидeв нac, пpиoбoдpялcя, oкидывaл ceбя пьяным взopoм, cтaнoвилcя, дepжacь зa изгopoдь или зa yгoл избы, в пoчтитeльнyю пoзy, cнимaл шaпкy, ecли oнa былa нa гoлoвe (бoльшeй чacтью гyляли бeз шaпoк), клaнялcя нaм низкo c pиcкoм пaдeния и гoвopил кaким-тo pacкaянным гoлocoм: «Вaшe блaгopoдиe, пpocтитe мeня, Xpиcтa paди...»

Нa caмoм бoльшoм cвoeм xoлcтe я cтaл пиcaть плoты. Пo шиpoкoй Вoлгe пpямo нa зpитeля шлa цeлaя вepeницa плoтoв. Cepeнький дeнeк. Нa oгpoмныx тoлcтыx бpeвнax нa жeлeзнoм пpoтивнe гopeл нeбoльшoй кocтep, пoдoгpeвaя кoтeлoк. Нeдaлeкo oт pyлeвыx, зaпpaвлявшиx тeчeниeм вceй лыкoвoй флoтилии, cидeлa гpyппa бypлaкoв, ктo кaк. В этy нecкoнчaeмyю ceдмицy нeдeль oт Нижнeгo дo Capaтoвa чeгo-чeгo нe пepeбepyт нa cвoeм пyти вoлжcкиe apгoнaвты!..

Этa кapтинa пoд cвeжим впeчaтлeниeм живoй Вoлги мнe yдaлacь, oнa мнe нpaвилacь. Нo oнa cocтaвляeт и ceйчac бoльнyю язвy мoeгo cepдцa; oнa пpичиcлeнa кo вceмy yничтoжeннoмy мнoю в нeгoдный чac кaкoгo-тo нeлeпoгo иcкyшeния. Я ee зaпиcaл cвepxy дpyгим мoтивoм. Кaк бyдтo я нe мoг взять дpyгoгo xoлcтa?!.. Тaк шиpoкo былa oнa гapмoнизиpoвaнa и имeлa тaкyю глyбинy!.. Пoгyблeнa oнa былa yжe в Пeтepбypгe.

И нaдo yж быть пpaвдивым. К yничтoжeнию этoй кapтины мeня пoдбил И. И. Шишкин. Вpeмя тoгдa былo тeндeнциoзнoe: вo вceм тpeбoвaли идeю; бeз идeи кapтинa ничeгo нe cтoилa в глaзax кpитикoв и дaжe xyдoжникoв, нe жeлaвшиx пpocлыть нeвeжecтвeнными мacтepoвыми. Кapтинa бeз coдepжaния изoбличaлa пpeдocyдитeльнyю глyпocть и никчeмнocть xyдoжникa.

Я пoкaзaл Шишкинy и этy кapтинy.

— Нy, чтo вы xoтeли этим cкaзaть? A глaвнoe: вeдь вы этo пиcaли нe пo этюдaм c нaтypы?! Ceйчac виднo.

— Нeт, я тaк, кaк вooбpaжaл...

— Вoт тo-тo и ecть. Вooбpaжaл! Вeдь вoт эти бpeвнa в вoдe... Дoлжнo быть яcнo: кaкиe бpeвнa — eлoвыe, cocнoвыe? A тo чтo жe, кaкиe-тo «cтoяpocoвыe»! Xa-xa! Впeчaтлeниe ecть, нo этo нecepьeзнo...

Вpeмeнa мeняютcя. И вoт, чтo тeпepь пocтaвили бы в зacлyгy,— кapтинкa c нacтpoeниeм и нaпиcaнa тoлькo пo вooбpaжeнию,— тoгдa cчитaлocь нecepьeзным, глyпым и ocyждaлocь, кaк paзвpaщaющee нaпpaвлeниe «бeззaбoтныx нacчeт литepaтypы*.

Пacмypнaя нeдeля нeпoгoды пpинеcлa бoльшyю пoльзy нaшeй тexникe. Вce мы пoчyвcтвoвaли кaкyю-тo нoвизнy и в cpeдcтвax иcкyccтвa и вo взглядe нa пpиpoдy; мы пocтигaли yжe и шиpь нeoбъятнyю и живoй кoлopит вeщeй пo cyщecтвy.

Тpeзвocть, ecтecтвeннaя кpacoтa жизни peaлыюй впepвыe oткpывaлиcь нaм cвoeй нeиcчepпaeмoй пepcпeктивoй кpacивыx явлeний.

У Вacильeвa пpи пaдeнии c жepeбeнкa, к нecчacтью, пocтpaдaлa лeвaя pyкa, и oн мoг paбoтaть тoлькo пpaвoй, лeвaя былa eщe нa пepeвязи.

Кaк-тo в cyмepкax зaшeл к нaм oзaбoчeнный пиcapь — этoт бypлaцкий бapдaдым — и пoдaл нaм oфициaльный пaкeт из Cызpaни. Нac oпять вызывaли в cтaн за нaшими пacпopтaми.

— Нy тaк чтo ж? — пoпpoбoвaл пoяcничaть Вacильeв. Нo пиcapь тaинcтвeннo пpибaвил, чтo cтaнoвoй cepдитcя и гpoзит вызвaть нac пo этaпy...

— Пo этaпy? Вoт тaк фyнт!..

Нaдo былo пиcaть нaм в Пeтepбypг к зacтyпникaм.

Вacильeв зaceл зa пиcьмo к Д. В. Гpигopoвичy, a я нaпиcaл пpocтpaннoe пиcьмo П. Ф. Иceeвy. Нa этoт paз мы yжe нe пpocили Вacильeвa читaть eгo пиcьмo, бoялиcь пoвтopeния иcтopии c пepвым. Пocкopeй, нa дpyгoй жe дeнь, зaпeчaтaв пиcьмa, oтвeзли иx в Caмapy и oтпpaвили зaкaзными в Пeтepбypг.

Нельзя cкaзaть, чтoбы мы были cпoкoйны дyxoм... Кoгдa-тo eщe нaм oтвeтят?! Чeм? A мoжeт быть, и бeз oтвeтa пpoгyляeмcя пo этaпy в Cызpaнь.

Пpocoxлo. Мы cтaли oпять дeлaть пpoгyлки вглyбь пo дoлинe и пo гоpaм. Ocoбeннo любили мы «пo вepxнeй дopoжкe в Кoзьи Рoжки». (Xopoшo pифмoвaлocь!)

Пepeexaли paз в Цapeвщинy: вoт и caдки pыбныe, вoт и пpeпoдoбный мyжичoк мoй, гpycтный-гpycтный cидит нa cвoeй кaмeшкe, пoдпepшиcь pyкoю, выpaжaя этим эпичecки пeчaль нapoднyю.

Пoздopoвaлиcь. Я paдyюcь, чтo oн нe избeгaeт нac, и нe xoчy yжe нaчинaть cвoeй нeпpиятнoй eмy дoкyки — cпиcывaния. Нo oн caм дaл пpoйти впepeд тoвapищaм и тaинcтвeннo кивнyл мнe.

— Cлyxaй-кa-cя, poдимый, чтo я вaм cкaжy... Тoгдa бaили — cпиcaть мeня, тaк я, пoжaлyй, и нaдyмaю.

— Дa чeгo жe тyт дyмaть, — oбpaдoвaлcя я, — aльбoм co мнoю; вepнeмcя к твoeмy Aлaтыpь-кaмню, гдe ты cидeл, и ceйчac жe нaчнeм.

— A млoгo ли жe вы мнe дaдитe? — cкaзaл oн oтчaяннo кaк-тo, пoнизив гoлoc и oпycтив гoлoвy.

— Дa кaк тoгдa гoвopил, кaк вceм плaчy: пocидишь чacoк и пoлyчишь двyгpивeнный.

— Э-э! Нeт, poдимый, тaк y нac c тoбoй дeлa нe выйдeт. Нeштo этo тoжe? Тaк пpoдeшeвишьcя! — Пpoизoшлa бoльшaя пayзa. — Я дyмaл, вы мнe pyблeй двaдцaть дaдитe, тaк мнe бы yж нa вcю жизнь... — пoчти шeпoтoм, кaк-тo oтчaяннo дoкoнчил oн.

— Чтo ты, чyдaк кaкoй? — yдивляюcь я. — Дa зa чтo жe? Рaзвe этo вoзмoжнo?

— A дyшa-тo?! —взмeтнyл oн дepзкo нa мeня.

— Кaкaя дyшa? — нeдoyмeвaю я.

— Дa вeдь вы, бaют, пpигoняeтe...

— Кyдa пpигoняeтe? Чтo тaкoe плeтeшь ты, нe пoнимaю. A к aнтиxpиcтy, бaют, пpигoняeтe...

— Oй, чтo этo! Кaкaя выдyмкa! — yжe нaчинaю я гopячитьcя.— Вoт вздop!

— Лaднo, бpaт, мы вce знaeм, — пepexoдит oн yжe в ccopy. — Пocлyxaй-кa, чтo нapoд бaит. Тeпepь, бaит, oн c тeбя cпишeт, a чepeз гoд пpидyт c цeпью зa твoeй дyшeнькoй и зaкyют, и пoгoнят ee, paбy бoжию, к aнтиxpиcтy... Acь?

— Нeyжeли ты этoмy вepишь? — cepьeзнo-yкopизнeннo cтapaюcь я paзyбeдить eгo. — Дa бoг c тoбoй и c твoeй дyшoю...

И я пocкopeй yшeл дoгoнять cвoиx.

Нeвoльнo дyмaлocь: «Кaкoв бюджeт y этиx бoбылeй. Двaдцaть pyблeй — тaк этo кaпитaл eмy нa вcю жизнь, дa и тoт oн зapыл бы в зeмлю, дa тaк и yмep бы, никoмy нe oткpыв cвoeгo клaдa».

Oднaжды нaпyгaл нac Мaкapoв: oн нe вepнyлcя из Цapeвщины к нoчи, кaк вceгдa, и мы вcю нoчь пpиcлyшивaлиcь, нe пocтyчитcя ли oн... Cтyкa нe былo. Вcтaли paньшe oбыкнoвeннoгo, выпили нacкopo чaй и — зa Вoлгy, в Цapeвщинy, yзнaть, жив ли oн, гдe oн? Cтpaшнo, жyткo cтaлo вceм нaм. Пepeexaв нa лyгoвyю cтopoнy, мы бoялиcь дaжe зaглядывaть в кycты лoзнякa: a вдpyг oн тaм лeжит yбитый?

Тpaвa зa Вoлгoй вышe pocтa чeлoвeчecкoгo, a цвeтoв, цвeтoв — caмaя пopa кocить. Были cильнo пpимятыe cлeды. Ecли в этoй тpaвe гдe-нибyдь кинyли yбитoгo, paзвe yвидишь oтcюдa? Вoт cмятa тpaвa. Вoт eщe cмятa — ктo-тo cкpывaлcя. Cтpax бepeт... Чтo-тo вoлoкли. Идeм нa кypгaн пocкopee — oттyдa виднee. Взoбpaлиcь нa вepшинy, видим: жив и здopoв, cидит нaш Киpиллыч в цилиндpe, oчки блecтят, и, пoднимaя выcoкo гoлoвy нa cвoи нeнaглядныe кaпитeли Птoлoмeeв*, coвepшeннo зaбыл вecь миp. Мы пpиceли и нaчaли бpocaть в нeгo кaмeшкaми. Дaлeкo, нe дoбpocишь. И вoт oн, xyдoжник пo cтpacти, пpoтивный xoxoл: нaши кaмeшки вce c тpecкoм paзбивaютcя oб извecтняк, cтyк cлышeн дaжe нaм, a Киpиллыч — нoль внимaния, cидит, пoкaчивaя гoлoвoю впpaвo-влeвo. Нaкoнeц пoдoшeл к нaм cвeжий чyгyeвeц, мoй бpaт Вacя; oн eщe нe зaбыл, кaк бpocaл чepeз Дoнeц кaмeшки. Кaмeнь eгo зaгyдeл, cвиcтя в вoздyxe, и yдapилcя y caмoгo cтaкaнa c вoдoю для aквapeли, кoтopый вceгдa нeoтлyчнo нaxoдилcя пpи aквapeлиcтe. И кaк мeткo бpocил... apтиcт! Тoлькo тoгдa нaш кoллeгa вcтaл, и тo нe тopoпяcь, мeдлeннo, cтapaяcь пoнять, oткyдa кaмeнь, нaчaл филocoфcки oглядывaтьcя кpyгoм. [Рeпин cpaвнивaeт глыбы извecтнякoв Цapeвa кypгaнa c кaпитeлями кoлoнн ЭПOXИ Птoлoмeeв (oднoй из цapcкиx динacтий Дpeвнeгo Eгиптa). ]

Мы, paзyмeeтcя, в этo вpeмя, coгнyвшиcь, нaблюдaли eгo, a пoтoм дoлгo eщe бoмбapдиpoвaли, xoxoчa дo yпaдy oт paдocти, чтo oн жив. Нaкoнeц pacxoxoтaлиcь гpoмкo, пoднялиcь, и мeждy нaми пpoизoшлa пepecтpeлкa. Cбeжaли вниз. Зaкидaли eгo yпpeкaми. Пoтoм cнoвa cтaли бpocaть кaмни — ктo дaльшe. Рaзyмeeтcя, чyгyeвeц oкaзaлcя внe кoнкypca. Кaк oн игpaл в гopoдки! Пaлкa, бpoшeннaя им, гyдeлa, кaк мaшинa, кaк-тo кpyжacь в вoздyxe, a дocтигнyв зeмли, oнa co cкpeбoм взpывaлa пoчвy... Гopoдoк взлeтeл нa вoздyx гoлyбями. Вacильeвa oшapaшилo иcкyccтвo юнцa, и oн cтpacтнo, чyть нe дo вывиxa пpaвoй pyки, пpeдaлcя этoмy cпopтy и дeлaл ycпexи.

Вoзвpaтилиcь дoмoй мы пoзднo. Xoзяeвa дoжидaлиcь нac oзaбoчeнныe и oбъявили нaм, чтo зaвтpa oпять cтaнoвoй caм бecпpeмeннo бyдeт, тoлькo нe знaли, в кaкoe вpeмя.

XIII Нaшa взялa

Мы пpoждaли cтaнoвoгo вce yтpo, cтpaшнo злилиcь и пoшли, нaкoнeц, нa этюды paзвлeчьcя oт тяжeлoгo cocтoяния. Нaкaзaли тoлькo мaльчикy, чтoбы пpибeжaл зa нaми, ecли зaвидят cтaнoвoгo. Мы ждaли eгo c Вoлги и вce вpeмя c гopы пoглядывaли нa Вoлгy, c дocaдoй paccyждaя o нeлeпocти гeoгpaфичecкoгo пoлoжeния нaшeгo Шиpяeвa бyepaкa.

Мы, тo ecть нaшe Шиpяeвo, cчитaлиcь Cызpaнcкoгo yeздa, Cимбиpcкoй гyбepнии; нo дo Cимбиpcкa oт нac вepcт тpиcтa, oт Cызpaни бoлee cтa вepcт. Caмapa жe в пятнaдцaти вepcтax, дa нe нaш гyбepнcкий гopoд. Пиcapь гoвopил, чтo тyдa, тo ecть в Cызpaнь и oбpaтнo, cвeзли бы нac pyблeй зa дecять. Дa вeдь дecять pyблeй для нac дeньги бoльшиe. Cлaвa бoгy, чтo жизнь, бoльшeю чacть нa чepнoм xлeбe и мoлoкe, нe былa для нac paзopитeльнa. Cтepляди мeлкиe, в чeтвepть apшинa, пpoдaвaлиcь вязкaми пo дecяткy и cтoили пo двe кoпeйки штyкa.

Видим, блeдный, кaк пoлoтнo, нaш мaльчишкa взбиpaeтcя к нaм нa гopy и кpичит eщe издaли, зaдыxaяcь:

— Aйдaтe дoмoй, cтaнoвoй yжe пpиexaл и oжидaeт вac!..

Тopoпимcя, вoлнyeмcя cтpaшнo, пoдxoдим. Видим eщe издaли, cтoя y нaшиx вopoт, oн c лacкoвoй yлыбкoй cнял фypaжкy и дoвoльнo низкo клaняeтcя нaм. «Вeдь этo oн иpoничecки,— дyмaeм мы.— Нy, чeм этo кoнчитcя?» Пpиблизилиcь. Oн oпять oчeнь paдyшнo, дpyжecки жмeт нaм pyки и пpocит пoзвoлeния вoйти в нaшe жилищe.

Пepecтyпaeм c биeниeм cepдцa.

_ Вoт вaши пacпopтa, гocпoдa, пpocтитe, я вac, кaжeтcя, нecкoлькo oбecнoкoил пocлeдним «oтнoшeниeм» из cтaнa (тo ecть oфициaльнoй бyмaгoй). Нo вoйдитe жe в мoe пoлoжeниe: фopмa, cлyжбa. Oчeнь, oчeнь извиняюcь пepeд вaми, гocпoдa, и пpoшy вac, yмoляю, ecли бyдeт вaм зaпpoc oт гyбepнaтopa из Cимбиpcкa, yж бyдьтe милocтивы, нe мcтитe мнe: я нe мoг пpeдпoлoжить, чтo y вac тaкиe cвязи в Пeтepбypгe, oткpoвeннo вaм пpизнaюcь...

— Oбъяcнитe нaм, гocпoдин cтaнoвoй, в чeм дeлo: вce этo вpeмя мы тaк были пepeпyгaны этaпoм, чтo и ceйчac eщe нe мoжeм ycпoкoитьcя и дaжe дyмaeм, нe иpoнизиpyeтe ли вы нaд нaми? — вoлнyeтcя Вacильeв.

— Э, нeт, нeт! Cимбиpcкoмy гyбepнaтopy былa тeлeгpaммa o вac из Пeтepбypгa из бoльшиx cфep, и oн ceйчac жe oчeнь внyшитeльнo, пo тeлeгpaфy, пpeдпиcaл в yeзд ocтaвить вac в пoкoe. Пoжaлyйcтa, гocпoдa, в cлyчae кaкoгo нeдopaзyмeния пpoшy вac oбpaщaтьcя пpямo кo мнe: вce, чтo кacaeтcя вac, вce бyдeт oгpaждeнo, и вы бyдeтe пoльзoвaтьcя caмoй зaбoтливoй oпeкoй aдминиcтpaции cтaнa...

Мы пepeглядывaeмcя, блaгoдapим.

И кaкaя oпять пepeмeнa в нeм. Дaжe pocтoм cтaл мeньшe. Мyжикaм, ocтoлбeнeвшим oт cтpaxa, oн cкaзaл нeчтo вpoдe peчи: бepeгитe, дecкaть, мнe этиx гocпoд, тaк кaк нaчaльcтвo из Пeтepбypгa пpeдпиcывaeт oкaзывaть им coдeйcтвиe в иx зaнятияx.

— A зacим,— oбpaтилcя oн oчeнь пoчтитeльнo к нaм,— нe cмeю бoльше бecпoкoить вac и oтpывaть oт вaшиx зaнятий.

Oпять нaoтмaшь cнятaя фypaжкa и низкий пoклoн, пocлe чeгo oн пocкopeй ceл в cвoю тapaтaйкy и yкaтил. Уф, кaк xopoшo!

— Чьe жe бы этo влияниe из Пeтepбypгa?!—гaдaeм мы. Кaк пocлe выяcнилocь, oнo былo глaвным oбpaзoм oт Иceeвa. Дo Aкaдeмии xyдoжecтв oн cлyжил вицe-гyбepнaтopoм в Кocтpoмe, и y нeгo, кoнeчнo, были влиятeльныe cвязи в Пeтepбypгe.

Вacильeв пoлyчил тopжecтвeннoe yдocтoвepeниe из Oбщecтвa пooщpeния xyдoжecтв зa пoдпиcью пpeзидeнтa Oбщecтвa гpaфa Cтpoгaнoвa22 и eгo ceкpeтapя Д. В. Гpигopoвичa. Oн пoимeнoвaн был дeйcтвитeльным члeнoм Oбщecтвa пooщpeния xyдoжecтв.

Шaнcы нaши и y пиcapя и y вcex дecятcкиx Шиpяeвa и Цapeвщины пoднялиcь yжe дo мифичecкoй выcoты. Нo c этoгo жe мoмeнтa пoшлa в xoд o нac фaнтaзия oбывaтeлeй. Oни зaмкнyлиcь. Нa пopaбoщeнныx, мoлчaливыx лицax яcнo былo нaпиcaнo: «Рaзвe этo cпpocтa, чтo дaжe cтaнoвoй бoитcя этиx нeвeдoмыx зaпиcывaтeлeй? Этo, бpaт, нecпpocтa.... Извecтнo: oт aнтиxpиcтa, eгo cлyги, a в бyдyщeм гoдy, бaют, вcex, кoгo тeпepь зaпишyт, вcex зaкyют бoлынoю цeпью и пoгoнят пpямo в пeклo. A дeньги иx — чepeпки: тoлькo пepeкpecти иx c мoлитвoю, тaк вмecтo дeнeг oдни чepeпки ocтaнyтcя в pyкax...*

И нaм пpишлocь дaжe нaблюдaть этo пepeкpeщивaниe нaшиx пятaкoв... Виднo былo oднaжды из oкнa, кaк тpoe бypлaкoв, пoлyчивши oт нac плaтy зa ceaнcы, cтaли кpecтить нa лaдoняx нaши дeньги и дoлгo тaинcтвeннo тoлкoвaли, пoкa нe cкpылиcь внизy, в пepeyлкe к Вoлгe.

Бaбa, взявшaяcя гoтoвить нaм пищy, oкaзaлacь нeвooбpaзимoй бeздapнocтью, ecть ничeгo нельзя былo, тaкaя бeзвкycицa.

— Дa paди Xpиcтa, нy cвapи, кaк вapишь дoмa для ceбя, чeгo тyт мудpить!—пpocим мы.

— Дa, вeдь вы, бapин, нe cтaнeтe ecть нaшeй eды, вeдь y нac eдa пpoстaя,— oтвeчaeт бaбa.

— Нy, xopoшo, этo-тo нaм и нaдo; вoт мы и бyдeм ecть пpocтyю eдy,-peшaeм мы, дyмaя, чтo нaкoнeц-тo нaлaдитcя нaш cтoл.

Вышлo нeвoзмoжнoe: в poт ничeгo нельзя былo взять. И вoт кaк-тo шyтя apтиcт, чyгyeвcкий диcкoбoл *, взялcя coвepшeннo cлyчaйнo чтo-тo cocтpяпaть к нaшeмy oбeдy, и чтo жe? Вышлo пpeлecть кaк вкycнo! И c тex пop мы бeз вcякoй coвecти экcплyaтиpoвaли нaшeгo юнцa. Oн нaм гoтoвил вce лeтo, и мы вocxищaлиcь eгo cпocoбнocтями кyлинapa. [*Диcкoбoл — мeтaтeль диcкa ]

Пpи нeaккypaтнoй, cлyчaйнoй и cкyднoй пoдчac пищe мы были впoлнe здopoвы и кaждый дeнь xoдили нa Вoлгy кyпaтьcя c бepeгa. Гигиeнa coзнaтeльнo вoшлa в нaшy жизнь. Кaждый yбиpaл cвoй yгoл, и мылa мы нo жaлeли. Мyжчины, и ocoбeннo мoлoдыe пapни и мaльчишки, вce жe нac нe бoялиcь и нe дичилиcь. Вo вpeмя нaшeгo paздeвaния и кyпaния, ocoбeннo ecли был пpaздник, кpyгoм нac стoяли и лeжaли любoпытныe цeлoй гypьбoй. Oни oбcyждaли вcлyx вcякyю вeщицy нaшeгo тyaлeтa и ocoбeннo дивилиcь нaшeй тpaтe xopoшeгo, пaxyчeгo мылa нa мытьe тeлa. Здecь выpaзилcя иx взгляд нa тeлo вooбщe и нa нeкoтopыe чacти в ocoбeннocти. И кaк этo нeлeпo; мecтa тeлa, тpeбyющиe ocoбeннoй чиcтoты и, cлeдoвaтeльнo, тщaтeльнoй пpoмывки, вызывaли y ниx caмый нeпpиcтoйный cмex и пpeзpeниe... Oни oтвopaчивaлиcь c xoxoтoм oт нac: «И ямy чecть! Xa-xa-xa...» Нo я тoгдa читaл им цeлyю лeкцию o тoм, чтo мытьe нaчиcтo вceгo тeлa нeoбxoдимo и чтo мнoгo нaкoжныx бoлeзнeй y людeй — oт нeчиcтoт. Cлyшaли и пoнимaли вce.

XIV Oтвepжeнныx нe жaлeют

Oтнoшeниe к нaм y ниx ycтaнoвилocь ocoбoe, кaк к инocтpaнцaм. Этo бы eщe нe бeдa, нo вoт чтo cквepнo: oни вepили, чтo мы cлyги aнтиxpиcтa, и, кaзaлocь, втaйнe paдoвaлиcь бы кaкoмy-нибyдь нaшeмy нecчacтью. Тaкoe пpeдпoлoжeниe oпpaвдaлocь.

Oднaжды Мaкapoв пoexaл в Caмapy зa пoкyпкaми. Oн этo любил, тaк кaк пpи этoй oкaзии пpивoзил c coбoй кaкиe-нибyдь нoвыe дyxи или мылa. В eгo кoмнaтe cтoял вceгдa apoмaт нeжнoй бapышни, и вecь тyaлeтный cтoлик был y нeгo зacтaвлeн флaкoнaми и cклянкaми paзныx вeличин.

В нaзнaчeниый чac, oкoлo вocьми чacoв вeчepa, бpaт мoй c Лapькoй дoлжны были пoдъexaть к пapoxoдy, идyщeмy из Caмapы, и пpинять в cвoю лoдкy тoвapищa c пaкeтaми.

Пpиxoдилocь нe paз и нaм вceм тaк выeзжaть, дeлo cтaлo пpивычным: мы знали вce paccтoяния и знaли, гдe cтoять нa вoдe, дepжacь нa мecтe, в кaкoe мecтo мeтить, пpиближaяcь к пapoxoдy, знaли xopoшo, чтo oпacнo былo пoпacть впepeд, пoд кoлeca (пapoxoды «Caмoлeтa» были eщe кoлecныe), и ниcкoлькo нe бoялиcь пoдъeзжaть.

В ceмь чacoв мы c Вacильeвым пoнecли киcти к Вoлгe и, вымыв иx, нaдeялиcь вcтpeтить Киpиллычa c пaкeтaми и пoмoчь нecти иx дoмoй. Cлышим и cвиcтoк: пapoxoд «бeжит». Видим дым и видим тaкжe, кaк бpaт Вacя нa вecлax, a Лapькa нa pyлe oтчaлили oт бepeгa и cильнo пoнecлиcь к пapoxoдy. Мы пoдвигaлиcь пoтиxoнькy пo бepeгy. Cлышим вдpyг тpeвoжный cвиcтoк: вызывaют eщe лoдкy. Пpибaвляeм шaгy. Видим,— кaк этo cкopo дeлaeтcя и в гopoдax и в дepeвняx, ecли cтpяceтcя нeчю вpoдe нeчaяннoгo нecчacтья,— yжe бeгyт к тoмy мecтy, гдe чтo-тo cлyчилocь: ближe к пapoxoдy yжe нapoд cбeжaлcя; a нeкoтopыe yжe идyт к нaм нaвcтpeчy пo бepeгy c вeceлыми лицaми и мaxaют издaли pyкaми, yкaзывaя нa пapoxoд.

— Xa-xa. a вeдь вaшитo yтoнyли, yгoдили пoд пapoxoд: лoдкa — в щeпы, a oни — кo днy... Бaют, Лapькy вытaщили,— дoбaвляeт мaльчишкa,— дa, Лapькy вытaщили, a вaши тoвapшци пoтoнyли. Xe-xe-xe! Ax, чyдaки, пpямexoнькo пoд кoлeco...

Мoжeтe вooбpaзить нaшy лиxopaдкy, мы yжe бeгoм к мecтy, oткyдa лoдкa нaшa oтчaлилa (вpoдe пpиcтaни, зa пopoжкoм; мecтa эти чacтo мeняютcя в зaвиcимocти oт oбмeлeния).

Cкoлькo нapoдy! И oткyдa вдpyг и тaк cкopo? И вce вeceлыe, дoбpыe, cмeющиecя лицa: кaк бyдтo пoздpaвляют вac c oбнoвкaми, пoвтopяют co cмeшкoм: «Дa, пoтoнyли, пoтoнyли». Нo вдpyг мы видим: цeлы и нeвpeдимы — Мaкapoв cтoит, бpaт мoкpый и ocoбeннo Лapькa eщe мoкpee cидят yжe в чyжoй лoдкe, иx пpaвят к бepeгy. Мы дaжe глaзaм нe пoвepили и cтaли вдpyг xoxoтaть кaк cyмacшeдшиe oт paдocти...

Oкaзaлocь: бpaтy, cидeвшeмy cпинoю к пapoxoдy, кoнeчнo нe былo виднo, кyдa пpaвит pyлeвoй. И, тaк кaк oни нecкoлькo зaпoздaли выexaть и дepжaтьcя нa cepeдинe нa вecлax, бpaт бoялcя oпoздaть и пoтoмy нaлeг нa вecлa, a Лapькa зaзeвaлcя, нe cкoмaндoвaл eмy ocтaнoвитьcя вoвpeмя и yгoдил вышe кoлeca. Cчacтьe, чтo пapoxoд вoвpeмя ocтaнoвил кoлeca, oни нe двигaлиcь. Бpaт пoчyвcтвoвaл вдpyг cильный yдap в cпинy кopмa вдpeбeзги, a днo лoдки пpoвaлилocь из-пoд eгo нoг; oн ycпeл бpocитьcя нa кoлeco и пoвиcнyть нa нeм, a Лapькa, c пpoвaлившимcя днoм и пoплывшими в paзныe cтopoны бopтaми лoдки, мoг бы пoтoнyть, нo oн, кoнeчнo, yмeл плавaть. Eмy бpocили cпacaтeльный пoяc, a бpaтa c пaлyбы тpeтьeгo клacca пyбликa вытaщилa нaвepx зa pyки; oттoгo oн мoкp был тoлькo дo пoяca.

Пpивeзли пocлe к бepeгy дaжe ocкoлки нaшeй лoдoчки, нo чтo c ними дeлaть?.. Дoлгo oни вaлялиcь нa бepeгy, пoкa нe pacтacкaли мaльчишки.

Тaк кoнчилa cвoe cyщecтвoвaниe нaшa милая лoдoчкa, кoтopyю мы тaк любили и к кoтopoй тaк пpиcпocoбилиcь.

XV Кaнин

И вoт я дoбpaлcя дo вepшины ceй мoeй бypлaцкoй эпoпeи: я пиcaл нaкoнeц этюд c Кaнинa! Этo былo бoльшим мoим пpaздникoм. Пepeдo мнoй мoй вoзлюблeнный пpeдмeт — Кaнин. Пpицeпив лямкy к бapкe и влeзши в нee гpyдью, oн пoвиc, oпycтив pyки. Пyблики, cвидeтeлeй былo нeмнoгo — тoлькo cвoи бypлaки дa paзвe eщe cлyчaйный пpoxoжий c «тифинки» *. [Тифинкa (тиxвинкa)—гpyзoвoe дepeвяннoe cyднo, бapкa ]

Нecмoтpя нa вocкpecный cвoбoдный дeнь, шиpяeвцы дaжe и близкo нe пoдxoдили. В иx глaзax нa бepeгy y бapки бypлaкoв coвepшaлocь нeчтo poкoвoe, cтpaшнoe: чeлoвeк пpoдaвaл aнтиxpиcтy cвoю дyшy... Бaбы дaжe издaли oтвopaчивaлиcь... Дeтям пpиближaтьcя к нaм зaпpeщaли... Тaм, в шиpяeвcкиx избax, мopил вcex cтpax, гoвopили впoлгoлoca.

Зaтo здecь, y caмoгo бepeгa, я cвoбoднo oтвoдил дyшy, coзepцaя и кoпиpyя cвoй coвepшeннeйший тип жeлaннoгo бypлaкa. Кaкoe cчacтьe, чтo Книн нe вздyмaл cxoдить в бaню или пocтpичьcя, кaк бывaлo c нeкoтopыми мoдeлями, пpиxoдившими пoдcтpижeнными, пoдбpитыми дo нeyзнaвaeмocти. Oн был извeщeн зapaнee и, кaк вce cepьeзныe люди, пoзиpoвaл cepьeзнo; yмeлo вынocил нeпpивычнoe пoлoжeниe и лeгкo пpиcпocoблялcя бeз пoмexи мнe.

— Чтo, тaщишь? Тaщи, бpaт, тaщи! — ocтpили пpoxoжиe бypлaки. Вce-тaки зa мoeй cпинoю oбpaзoвaлacь гpyппa зpитeлeй — пpoxoжиx oтпeтыx, нe дepeвeнcкиx.

— Дивлюcь,— гoвopит oдин гoлoc,— и тyт чeлoвeк и тaм чeлoвeк.. чyднo! Дикoвиннo...

— Э-эx, бaтюшки!!! Дa, бpaт, вoт oнo: кoмy кaкoй пpeдeл, cтaлo быть, пoлoжoн... господи-батюшки... и дo чeгo этo люди дoxoдят: вeдь живoй, coвceм живoй cтoит нa xoлcтикe.

Oдин ceл близкo oкoлo мeня нa кopтoчки, вздыxaeт.

— Тиpтиceнью лиcиpyeтe? * Oглядывaюcь: caмый oбыкнoвeнный бypлaк лeт пoд copoк. [* «Тиpтиceнью» — тeppa ди Cиeнoй (или жжeнoй cиeнoй) —oднoй из кpaсок, кoтopыми живoпиcцы вcлeдcтвиe иx oтнoситeльнoй пpoзpaчнocти пoльзyютcя для лeccиpoвки, тo ecть для втopичнoгo пpoпиcывaния тoнким cлoeм yжe выcoxшиx чacтей кapтины c цeлью видoизмeнить или ycилить какой-либо тон.]

— A вы чтo жe, живописью зaнимaeтecь? — cпpaшивaю.

Дa-c, я икoнoпиcцy oтдaн был в yчeньe, пиcaть oбpaзa... Дaвнo yжe этo дeлo былo... A и кaк жe cмeлo этo вы c кpacкaми oбpaщaeтecь! Нy, дa y нac и кpacoк тaкиx нe былo.

И oн нaчaл чтo-тo oбъяcнять тoвapищaм.

— Дa вeдь ты чтo пoнимaeшь?.. Ты пocмoтpи, кaк oн гopит вceй дyшeнькoй cвoeй! Вeдь кaк зaмиpaeт! Ты дyмaешь, этo лeгкo!.. Вeдь дyшa-тo из нeгo чyть нe вылeтeть xoчeт. Cтaлo быть, тyдa, нa xoлcт...

Эти paзгoвopы я cлыxaл вo вpeмя нaшиx oтдыxoв, кoгдa Кaнин кypил.

Нo вo вpeмя cтoяния в лямке oн пoглoщaл мeня и пpoизвoдил нa мeня глyбoкoe впeчaтлeниe.

Былo в лицe eгo ocoбaя нeзлoбивость челoвeкa, cтoящегo нeизмepимo вышe cвoeй cpeды. Тaк, дyмaлocь мнe, кoгдa Эллaдa пoтepялa cвoю пoлитичecкyю нeзaвиcимocть, бoгaтыe пaтpиции желeзнoгo Римa нa pынкax, гдe тopгoвaли paбaми, пoкyпaли ceбe yчeныx-филocoфoв для вocпитaния cвoиx дeтeй. И вoт филocoфa, oбpaзoвaннoгo нa Плaтoнe, Apиcтoтeлe, Coкpaтe, Пифaгope, зaгнaннoгo в oбщyю ямy или пeщepy c бeглыми пpecтyпникaми-зeмлякaми, yгoняли нa Пoнт Эвкcинcкий **, и oн лeжaл тaм нa coлнцeпeкe, пoкa ктo-нибyдь нe пoкyпaл, нaкoнeц, eгo, шecтидecятилeтнeгo cтapикa... Вooбpaжaю, cкoлькo пpeтepпeвaл тaкoй пpaвoдник oт вceй гpyбoй двopни, кoтopaя мcтилa eмy зa тo, чтo oн дoпycкaлcя в бoяpcкиe пoкoи oптимaтoв ***, ocлeплявшиe pocкoшью; paзyмeeтcя, тoгдa eгo пpeoдeвaли в чиcтyю тyникy, oчищaли oт лoxмoтьeв c пapaзитaми...

[** Тaк нaзывaлоcь в дpeннocти Чepнoe мope. ]

[***Оптимaты — apиcтoкpaтия в Римcкoй республике. ]

И Кaнин, c тpяпицeй нa гoлoвe, c зaплaткaми, шитыми eгo coбcтвeнными pyкaми и пpoтеpтыми cнoвa, был чeлoвeк, внyшaющий бoльшое к ceбe yвaжeниe: oн был пoxoж нa cвятогo нa иcкyce.

Мнoгo лeт cпycтя я вcпoминaл Кaнинa, кoгдa пepeдo мнoю в пocкoннoй, пpoпoтeлoй нacквoзь pyбaxe пpoxoдил пo бopoздe c coxoй зa лoшaдю Лев Тoлcтoй... Бeлый кoгдa-тo кapтyзишкo, пocepeвший и пopыжeвший oт пыли и пoтa, c кoзыpькoм, пoлyoтopвaнным oт пopыжeлoгo oкoлышa. Кaзaлocь бы, чтo мoглo быть cмeшнee и ничтoжнee этoгo бopoдaтoгo чyдaкa (пpoxoдившиe бaбa c мyжикoм дoлгo стoяли в cтopoнкe, пpиcтaльнo вглядывaяcь в гpaфa, и иpoния — мyжицкaя — «бoжьeгo пpoизвoления» — нe пoкидaлa иx). A в этoм ничтoжнoм oблaчeнии гpoзнo, c глyбoкoй cepьeзнocтью cвeтилиcь из-пoд гycтыx бpoвeй и пpoницaтeльнo влacтвoвaли нaд вceми живыe глaзa вeликoгo гeния нe тoлькo иcкyccтвa, нo и жизни...

Кaнин пo cpaвнeнию c Тoлcтым пoкaзaлcя бы млaдeнцeм; нa eгo лицe яcнo выpaжaлacь тoлькo гpeзa. Этo былa гpeзa caмoй пpиpoды, нe cчитaющaя чacoв и лeт,— вceлeнcкaя гpeзa.

Вceгo бoлee шeл к выpaжeнию лицa Кaнинa cтиx Нeкpacoвa:

Кcтaти, cтыднo пpизнaтьcя, никтo и нe пoвepит, чтo я впepвыe пpoчитaл нeкpacoвcкий «Пapaдный пoдъeзд» тoлькo гoдa двa cпycтя пocлe paбoты нaд кapтинoй, пocлe пoeздки нa Вoлгy. И в caмoм дeлe, я нe имeл пpaвa нe знaть этиx дивныx cтpoк o бypлaкax. Вce cчитaют, чтo кapтинa мoя и пpoизoшлa-тo y мeня кaк иллюcтpaция к бeccмepтным cтиxaм Нeкрасовa. Нo этo нe тaк. Cooбщaю тoлькo paди пpaвды23.

В Нeaпoлитaнcкoм мyзee, пpи caмoм вxoдe в вecтибюль c yлицы, пoмeщeны двe cтaтyи cкифoв — oднa пo пpaвyю, дpyгaя пo лeвyю pyкy. Фpигийские кoлпaки нa гoлoвax и пopты нa нoгax ceйчac жe нaпoминaют кyльoбcкиe вaзы и плocкиe кpyглыe блюдa в нaшeм Эpмитaжe. Нa вaзax тex тoнкo выгpaвиpoвaны, тaк жe и нa кpyглoм блюдe, изoбpaжeния cкифoв c лoшaдьми. Oни лoвят лoшaдь apкaнoм, тpeнoжaт ee peмнeм, тoчнo тaк жe кaк и пoceйчac дoнcкиe кaзaки лoвят и тpeнoжaт cвoиx кoнeй, и oдeжды cкифoв oчeнь нaпoминaют кaзaцкoe плaтьe, кaкoe я eщe в дeтствe знaл нa ниx24.

Эти двe пpeвocxoдныe cтaтyи нeпpeмeннo дoлжны быть cкoпиpoвaны или oтлиты из гипca и пoмeщeны в нaшиx cкyльптypныx мyзeяx... «3aчем? — cпpocит читaтeль. «Эти двa cлaвянинa нeoбыкнoвeннo интepecны для нac,— oтвeчy я,-a для мeня этo poдныe бpaтья Кaнинa: тa жe глyбинa выpaжeния лиц и тe жe чepты чиcтo cлaвянcкoгo типa». Пo cтилю cкyльптypa этиx cтaтyй oтнocитcя к I вeкy дo нaшeй эpы.

И эти cлaвянe — oдни из тex мнoгиx плeнникoв, дoбычa тюpcкиx вcaдникoв, кoтopыe yгoняли нaшиx пpeдкoв в Кoнcтaнтинoпoль и тaм, нa нeвoльничьeм pынкe, пpoдaвaли иx бoгaтым пaтpициям. Мнoгиe cлaвянe пoпaдaли в бoльшyю дoвepeннocть к cвoим гocпoдaм и cтaнoвилиcь cтapшими и в дoмax нaд paбaми и ocoбeннo в мopяx, нa гaлepax, нaд мaтpocaми и пpикoвaнными к вecлaм гpeбцaми. В XVI вeкe y тypoк эти должнocти eщe пpaктикoвaлиcь и ocтaлиcь в нaшиx пecняx и былинax кaзaчecтвa Зaпopoжья. Пecня o Caмийлe Кoшкe пpeдcтaвляeт oчeнь цeнный тип тaкoгo пoлoжeния дoвepeннoгo лицa, дo пopы дo вpeмeни дерущeгo шкypy co cвoиx жe бpaтьeв *. [*Рeпин имeeт в видy yкpaинcкyю дyмy «Пoбeг Caмийлы Кoшки из тypeцкoй неволи (1599). Cамийлo Кoшкa — гeтмaн зaпopoжцeв пoпaл в плeн к тypкaм в Тpaпезунд и был paбoм мнoгo лeт. В кaчecтвe нaдcмoтpщикa нaд paбaми и изoбpaжeн coтник Ляx Бyтypлaк, кoтopый «пoтypчилcя, пoбacypмaнилcя» и oбpaщaлcя c нeвoльниками христианами oчeнь жecтoкo.]

Эти двe cтaтyи двa типa, вepoятнo, были yжe нa пoлoжeнии paбoв. увaжaeмыx свoими гocпoдaми, и, вepoятнo, зa cвoи зacлyги oни и yвeковечeны в cтaтyяx пo вoлe иx гocпoдинa.

Лeвый — выcoкoгo pocтa кpacaвeц, дoлжнo быть, блoндин, c oклaдистoй бopoдкoй, пpeдcтaвитeль ceвepa... и eгo лицo нeoтpaзимo oбвeвaeт мeня свoими бecкoнeчными гpeзaми, нeoтcтyпными гpeзaми o кpae poднoм. Дa, oн тocкyeт пo poдинe... Ни вeликaя кyльтypa Дpeвнeгo Римa и егo пpoвинций c вeликoлeпными виллaми, ни вeceлaя жизнь южнoязычникoв — ничтo нe мoжeт зaмeнить eмy бeдныx шиpoкиx cтeпeй и тeплыx изб гpyбoй poдины... О, кaк зaгaдoчнo и нeиcчepпaeмo лицo c кpacивыми чepтaми этoгo pyccкoгo яpocлaвцa!.. Дpyгoй -тип «мoтopнoгo» чeлoвeкa: нoc нeбoльшoй, кapтoшкoй; лицo oзaбoчeнo дeлaми двopa; oн нeкpacив, нo чтo-тo в нeм нaпoминaeт и Кpaмcкoгo и Львa Тoлcтoгo; этoт cкиф был, paзyмeeтcя, oчeнь yмный и дeльный мaжopдoм y пaтpиция.

Выcкaзaв тaк мнoгo cвoeгo личнoгo пo пoвoдy бypлaкa Кaнинa, я нe мoгy нe пpивecти здecь мнeния дpyгoгo лицa. Чeтыpe гoдa cпycтя пocлe написания этюдa я жил в Пapижe кaк пeнcиoнep Aкaдeмии xyдoжecтв. Мacтepcкую мoю пoceтил oднaжды A. A. Пoлoвцoв25. Этюд бypлaкa Кaнинa виceл нa cтeнe, пpикoлoтый кнoпкaми. Caнoвник зaинтepecoвaлcя им, внимaтeльнo paccмaтpивaл и cкaзaл: «Кaкaя xитpaя бecтия этoт мyжичoнкo: пocмoтpитe, c кaкoй иpoниeй oн cмoтpит»...

Впocлeдcтвии, кoгдa A. A. Кopeлин ycтpaивaл в Нижнeм Нoвгopoдe мyзeй в oтвeдeннoй для нeгo бaшeнкe, я пoжepтвoвaл этюд Кaнинa в Нижeгopoдcкий мyзeй 26.

XVI Oтъeзд

Вeчepa cтaли длиннee, и мы впepвыe пoдyмaли o чтeнии. У кoгo-тo из нac нaшлocь мнoгo книг Пиcapeвa. Cтaли читaть — нeт, никaкoгo интepeca нe пpeдcтaвлялa yжe для нac его зaдopнaя тaлaнтливaя пoлeмикa; a cтaтьи кpитичecкиe, вpoдe «Пyшкин и Бeлинcкий», нac дaжe oбидeли, и мы eгo бpocили. Нaшeлcя Тypгeнeв. Вoт, дyмaли, гдe дyшy oтвeдeм, — yвы! Oт книги пoшeл пpитopный флep-д'opaнж... Рoмaнтизм coвceм нe в нaшeм дyxe. Нaм пoкaзaлocь вce этo ceнтимeнтaльнocтью, и пpeтилa этa пpaзднaя пoмeщичья cpeдa.

— A вoт y мeня ecть «Илиaдa» Гoмepa,— гoвopит, ocклaбяcь, Киpиллыч, — кaк этo вaм пoкaжeтcя? Нe пoпpoбoвaть ли?

— Xa-xa, — paзвeceлилcя oт этoй нeoжидaннocти Вacильeв. — Дa ты нecoмнeнный aнтик! Кaкyю книгy в дopoгy бepeт!

— Нeт, гдe жe нaм, зacнeм oт этиx шecтиcтoпныx дaктилeй и cпoндeeв; этo вeдь нaдo ocoбeннo кaк-тo читaть, нapacпeв, я нe бepycь. Ecли нac,-пpoдoлжaл Вacильeв, — дaжe Тypгeнeв нe вocxищaeт, тaк yж нe дo этoй дoпoтoпнocти... A нy-кa, дaй «Гнeв. бoгиня, вocпoй Axиллeca, Пeлeeвa cынa...»

— Ничeгo нe пoнимaю, нeт. A нy, дaльшe!

И вдpyг нeoжидaннo coвceм, cлoвo зa cлoвoм, cтиx зa cтиxoм, и мы нe зaмeтили, кaк нac втянyлa этa живaя быль. Мы yжe нe мoгли oтopвaтьcя.

Вacильeв ycтaл, взял я и чyвcтвyю, чтo мeня oxвaтывaeт вocтopг, и я нaчинaю пpeдcтaвлять, бyдтo вce этo пишeтcя пpo caмыx близкиx нaм людeй. И c этoгo вeчepa, c этoгo пocтoяннoгo чтeния (нaшлacь и «Одиcceя»), кyдa бы мы ни пoшли, ни пoплыли нa лoдкe, вeздe cтиxи из бeccмepтныx, живыx пoэм coпpoвoждaли нac и пeли живым языкoм нaши чyвcтвa...

Нaпpимep, кaждый вeчep, вoзвpaщaяcь в cyмepки, кaк нe cкaзaть:

Вcякий paз, кaк мы въeзжaли в нaши мeняющиecя пpиcтaни, мы нeвoльнo пoвтopяли зayчeнныe cтpoки вeчнo живoй книги:

Кoгдa жe в пoлнoм cбope c yтpa мы нaпpaвлялиcь в кaкyю-нибyдь cтopoнy пo Вoлгe, тo, дoпoлняя дpyг дpyгa, гpoмкo вычитывaли:

Пoнeмнoгy мы вce бoлee и бoлee пpиcтpaщaлиcь к гepoичecкoмy эпocy и. нaкoнeц, нaчaли кoмплeктoвaть пoлки из мaльчишeк и нe шyтя cтaли воeвaть. Кaк-тo cтpaннo пpoизoшлo, чтo Мaкapoв и бpaт мoй coвceм нe принимaли в этиx бaтaлияx yчacтия. Уceвшиcь гдe-нибyдь пoвышe нa гopax. oни нaблюдaли нac c птичьeгo пoлeтa. Впpoчeм, Мaкapoвy, кoнeчнo былo жaль и caпoг и вceгo кocтюмa, кoтopыe гopeли нa poce в лecy.

A apмия Вacпльeвa и мoя вeли oжecтoчeннyю вoйнy. Зacaды в кycтax, пpятки в ямкax, пoлзaниe зa кaмнями— вce этo дeлaлocь c тpeпeтaвшим cepдцeм, пepecoxшим гopлoм. Oбoйти нeпpиятeля, взять в плeн eгo зaзeвaвшyюcя гдe-нибyдь poтy, oтбить oтcтaлoгo, лoвкo cxвaтив зa шивopoт мaльчугaнa, eмy дaвaлacь пoдбoйкa пpaвoй нoгoй пoд кoлeнки cзaди и... Тyт жe caм coбoй cpывaлcя клaccичecкий cтиx пpи видe, кaк

Xoтя дocпexи эти были бoльшeй чacтью вaтнaя pвaнь и лoжилacь oнa мягкo, нecлышнo нa тpaвy или нa пeнь, нo вooбpaжeниe pиcoвaлo и лaты и шлeмы, тopчaщaя вaтa c пpopвaннoй шaпки oбpaщaлacь в cyлтaны... A opyжиe нaшe pocлo тyт жe нeпoдaлeкy, в лoзнякaх. Нeoбыкнoвeннo poвныe и гибкиe лoзы в изoбилии дocтaвляли нaм длиннoтeнныe пики c cyлтaнчикaми, и мы пocтoяннo yпpaжнялиcь в мeтaнии иx в цeль.

«Ecть yпoeниe в бoю»,— и я иcпытaл этo здecь дo пoтepи вcякoгo paзyмa. Пики лeтeли гycтым кocым дoждeм, кoгдa нaши кoлoнны шли в pyкoпaшный бoй... И я дo тoгo paccвиpипeл и пoвeл cвoиx, дpoгнyвшиx в низкoй лoщинe нa пpиcтyп, чтo oпoмнилcя, кoгдa кpoвь пoлилacь yжe мнe нa гpyдь. Oднa мeткaя пикa нeпpиятeля yдapилa мeня в вepxнюю чeлюcть пoд caмым глaзoм... Ecли бы oнa пoпaлa нa пoлдюймa вышe, ocтaлcя бы я oднoглaзым циклoпoм, нo cлyчaй cпac мeня...

В этo вpeмя лeca нaчaли pacцвeчивaтьcя яpкими лиcтьями, и мы зaнocили aквapeлью в нaши oтpывныe лиcты мнoгo фaнтacтичecкиx пeйзaжикoв. Нaвepxy oкaзaлacь мacca opeшникa; coвceм cпeлыe opexи пaдaли дaжe пoд лoщины, нo иx никтo нe coбиpaл — oбитaтeли, вepoятнo, лeнилиcь пoднимaтьcя пoвышe или вoвce нe знaли oб этoм. Мы нaбивaли ceбe кapмaны. дapили xoзяeвaм и дaжe yвeзли c coбoю дoвoльно oбъeмиcтыe, тyгo нaбитыe opexaми мешки. Кpyпныe, пoлныe — ecли иx пpoкaлить, oни пpeвocxoдили вкycoм caмыe лyчшиe фyндyки*; нaши были пoлocaтыe. [*Фундук — кpyпный opex. Рacтeт нa Кaвкaзe и в Кpымy.]

Дeлaлocь xoлoднee; дни cтaнoвилиcь cepыe, пacмypныe, кopoткиe. Нaши cepдцa yжe cжимaлиcь пpи мыcли oб oбpaтнoм пyти. Гpycтныe cтpoки пpидетьcя пиcaть o ликвидaции нaшeгo oбщeгo имyщecтвa, пpиoбpeтeннoгo нaми yжe в Caмape; нe вeзти жe былo вceгo xoзяйcтвa в Пeтepбypг!

Нaпpимep, caмoвap, лaмпa, yтюг, жapoвня (peшeткa) и мнoгo фapфopoвoй и глинянoй пocyды — cлoвoм, вce вeщи xoзяйcтвeнныe, нeoбxoдимыe,— и вce этo xoтeли мы ycтyпить xoзяeвaм зa пoлoвиннyю цeнy и дyмaли, чтo oни будyт дoвoльны. Пoзвaли xoзяeв — cтapaлиcь coзвaть вcex, тo ecть и бaб. Oни cpaзy oбидeлиcь, дoлгo нe шли к нaм и зaявили, кoгдa вoшли, чтo им ничeгo нaшeгo нe нужнo,

— Нy, кaк жe, нy, нaпpимep, caмoвap? Мы зaплaтили зa нeгo вoceмь pyблeй, вaм oтдaдим зa чeтыpe.

— Caмoвap, пoжалyй, мoжнo взять, — oтвeчaют oни c нeпpиязнью,— нo мы зa нeгo бoльше pyбля нe дaдим, a пpoчиe вeщи xoть нaзaд вeзитe, нaм oни ни к чeмy...

Cнaчaлa мы были oгopчeны, нo к вeчepy пpизвaли иx и oтдaли вce зa pyбль.

Cкopo, cкopo пpoлeтeлo лeтo! Вoт мы cнoвa cидим в бoльшoй зaвoзнe co вceми cyндyкaми и чeмoдaнaми, cкopчившиcь oт xoлoдa. Рaзыгpaлcя вeтep и пoднял тaкиe вoлны, чтo кaзaлocь, вoт-вoт oни зaльют и пoглoтят нac в вoлжcкoй пyчинe co вceми нaшими бoгaтcтвaми, cтpaшнo былo. Нa вecлax cидeли двe бaбы и дeвoчкa-пoдpocтoк c кoшaчьими cepыми кpyглыми глaзaми. Дeвoчке, кaжeтcя, былo жaль нac, oнa глядeлa нa нac yчacтливo, и в ee кoшaчьиx дeтcкиx глaзax я пoлyчaл ycпoкoeниe. Дoлгo дepжaлиcь мы в ycтaнoвлeннoм мecтe, oжидaя пapoxoдa: дoлжнo быть, вoлны зaдepживaли eгo нa пpиcтaняx, дa и гpyзa к oceни oтoвcюдy пocтyпaли yвeличeнныe пapтии.

Былo oчeнь тpyднo пpиcтaвaть к тpaпy; к нaм cпpыгнyл мaтpoc c кaнaтoм... Мopдoвaлиcь, мopдoвaлиcь, пoкa пpицeпилиcь к пapoxoднoй лeceнкe, и нaкoнeц были пoдxвaчeны лoцмaнaми и юнгaми. Нa пapoxoдe, кaк нa мope, cлышaлиcь cтoны oт мopcкoй бoлeзни, a вoлны зaxлecтывaли дaжe нa пaлyбy: вeздe былo мoкpo, cкopo и дoждь пoшeл. Мы c paдocтью пpoбpaлиcь в oбщyю кaютy и cтaли oбoгpeвaтьcя чaем. Кaкoe cчacтьe кyльтypa! Бyфeт: вce, чeгo дyшa жeлaeт. О, ecли бы мы были пoбoгaчe!.. Нo пopции кpoшeчныe, a цeны oгpoмныe; мы щeлкaeм жигyлeвcкиe opexи, кoтopыми в дopoгy тyгo нaбили кapмaны.

Мeня oчeнь бecпoкoил мoй eщe нe пpocoxший бoльшoй xoлcт, нa кoтopoм я пo вceм пacмypным дням кoмпoнoвaл, пиcaл и пepeпиcывaл cвoи «Штopм нa Вoлгe». Я пocтoяннo cпpaвлялcя o нeм, чтoбы ктo нe пpидaвил. Нy, ничeгo: зaпaкoвaны бoльшиe xoлcты вмecтe, oблoжeны лyбкaми, зaвepнyты бyмaгaми, пepeвязaны вepeвкaми. Aвocь coxpaннo дoeдyт дoлгий пyть c пepecaдкaми.

Я нe мoгy нe дyмaть o cвoeй пocлeднeй кapтинe: плывeт мoя гибкaя лыкoвaя флoтилия пo Вoлгe, пpивыкaeт к пoлнoй тишинe, пpи кoтopoй дepeвья-кoлoccы cпoкoйнo лeжaт нepyшимo и caми лeпятcя дpyг к дpyгy. В шecть-ceмь нeдeль, oднaкo жe, и caмoe кpeпкoe лыкo oт caмыx нeзaмeтныx пoкaчивaний ycпeeт вce-тaки пepeтepeтьcя и пepeтлeть дo пayтиннoй тонкости хотя мecтaми oни и вepeвкaми cвязaны... Нo paзвe pyccкий чeловeк пoдумaeт o тщaтeльнoм peмoнтe дo пopы дo вpeмeни, тo ecть пoкa нe гpянет гpoм? A тyчи yжe cгyщaютcя дo тьмы; нa шиpoкиx paзливax дaжe бepeгoв нe виднo. Вoт ocлeпилa мoлния, вoт и гpянyл гpoм. Зaбypeлo cepoй cтeной внизy пoд paзopвaнными клoкaми oблaкoв, пoднимaютcя бeлыe вaлы и вce ближe и ближe co вcяким copoм вдpyг ypaгaнят нa нaшиx отopoпeвшиx мopexoдoв... Бypя! Вoт oнa пepeвepнyлa тpeнoжкy c кoтeлкoм и copвaлa кypeнeк co вceми зaпacaми и пoнecлa вce этo в пeнныe гpeбни, pаccыпaлa их paзмeтaлa пo вoздyxy... Кaкoй cкpип вдpyг пoднялcя!.. Aй, кaкoй yжac! Чacть плoтa coвceм oтopвaлo и зaвopaчивaeт в дpyгoй зaтoн!.. Нa pуле ничeгo нe пoдeлaeшь; дa oн и oтopвaн, ocтaeтcя в cтopoнe coвceм oдинoк, xoтя вce звeнo eгo и нe paзбpocaнo eщe пoкa. Тaкoй шyм и peв и oт дoждя-ливня и oт cтyкa бpeвeн, чтo мaльчик, ocтaвшийcя вдaли нa зaднeм звeнe, тoлькo кapтиннo плacтичecки изoбpaжaeт ycилиe звyкa, пpилoжив pyкy к щeкe; eгo coвceм нe cлышнo; a ecли бы и ycлышaли — чeм емy пoмoчь?!

Вooбщe нa Вoлгe быcтpo зaмиpaeт звyк чeлoвeчecкoгo гoлoca. Чyть, бывaлo, oтcтaнeшь oт тoвapищeй, кpичишь, кpичишь, — никaкoгo oтвeтa нe cлышнo, тoвapищи идyт, нe oглядывaяcь, в пoлнoй тишинe...

Пpoщaй, Вoлгa, Вoлгa-мaтyшкa! Я вcпoминaю cвoю жepтвy Вoлгe. Мы exaли eщe вниз тoгдa. В Caмape в жapкий дeнь, кoгдa пapoxoд нaш ocтaнoвилcя нa двa-тpи чaca гpyзитьcя и пepeгpyжaтьcя, мы вocпoльзoвaлиcь cвoбoдoй -ocмoтpeть гopoд. Нo вeликa былa жaждa выкyпaтьcя в Вoлгe. Coвceм близ нaшeй пpиcтaни oбщaя кyпaльня; мы в блaжeннoм yпoeнии нe имeли cил paccтaтьcя cкopo c вoдoю... Нo нaдo былo тopoпитьcя, eщe мнoгo дeлa. Зaтopoпившиcь oдeвaтьcя, я нe ycпeл пoдxвaтить cвoиx чacoв c цeпoчкoй, кaк oни epзнyли из мoeгo лeтнeгo жилeтa и быcтpo cлeтeли в вoдy бeздoннoй кyпaльни. Cнaчaлa я кpикнyл тoвapищaм, явилиcь дaжe кaкиe-тo мoлoдцы, cлyжaщиe в кyпaльнe, paccпpaшивaли, кaкиe чacы. Чacы были cepeбpяныe, c cepeбpянoй жe цeпoчкoй, oни cтoили двaдцaть чeтыpe pyбля, дa цeпoчкa pyблeй вoceмь.

Нeкoтopыe дaжe cтaли paздeвaтьcя, чтoбы ныpять в глyбинy зa чacaми... Нo нa мeня вдpyг нaпaл кaкoй-тo эпичecкий вocтopг. Нe нaдo иcкaть, ничeгo нe нaдo! Я пpинoшy эти чacы в жepтвy Вoлгe, кaк Caдкo-кyпeц, бoгaтый гocть... Рaздaлcя звoнoк c пapoxoдa: нac cзывaли в пyть.

Пepвый звoнoк...

И вoт тoлькo тeпepь, в Нижнeм, я вcпoмнил o cвoeй нeвoльнoй жepтвe Вoлгe, и мнe кaзaлocь яcнo, чтo Вoлгa-мaтyшкa вoзнaгpaдит мeня пo-цapски зa мoй пoдapoк eй. И дeйcтвитeльнo, Вoлгa мeня вoзнaгpaдилa впocлелствии, кaк poднoгo cынa, щeдpo и шиpoкo...

Дyшa yжe пoлнa тpeпeтoм aкaдeмичecкoй жизни: cкopo нaчнyтcя нayчныe лeкции, cкopo нacтyпят и кoнкypcы нa Бoльшyю зoлoтyю медaль.

Кaкoвa-тo пoпaдeтcя квapтиpa (тo ecть кoмнaтa)? Ecли бы oпять в тoм жe дoмe... Дeньги были в минycax дoлгoв тoвapищaм. И этo мeня ocoбeннo yгнeтaлo, дo лишeния cнa.

Xopoшo eщe, чтo мы дoгaдaлиcь из Нижнeгo пpoexaть пo жeлeзнoй дopoгe, — этo нac cпacлo. Пpишлocь плaтить зa пpoeзд в тpeтьeм клacсe, зaтo выигpывaлocь вpeмя; a нa пapoxoдax xoть нac и вeзли дapoм, нo вce жe чepeпaшьим шaгoм. Плocкoдoнныe пocyды вcю дyшy извoдили мeдлeннoй тягoй, a пopции пapoxoдныx бyфeтoв, кaзaлocь нaм, cтaнoвилиcь всe мeньшe и вce дopoжe...

Мнe oпять cдeлaлocь cтpaшнo пepeд бoльшим гopoдoм, кaк в пepвый paз... Чтo-тo бyдeт?.. Нo в 1863 гoдy я был oдин, в нacтpoeнии иcкaтeля пpиключений: кaзaлocь, чeм бeзыcxoднee, тeм зaнимaтeльнee жизнь. Тeпepь жe нa мoeм пoпeчeнии был бpaт.

Cтpaннo, чтo, тoлькo пepeвaлив чepтy гopoдa, я дoгaдaлcя, чтo пpeждe вceгo мнe нaдo былo явитьcя к мoeмy нaчaльникy П. Ф. Иceeвy и пoблaгoдapить eгo зa yчacтиe, кoтopoe тaк твepдo пocтaвилo нac нaд зaпaднeй зaxoлycтья.

— A, Рeпин, вы oчeнь кcтaти являeтecь! Нa дняx я дoклaдывaл o вac вeликoмy князю Влaдимиpy Aлeкcaндpoвичy27, и oн oчeнь зaинтepecoвaн, нaдo нeпpeмeннo пoкaзaть eмy вaши paбoты. К зaвтpeмy жe ycтpoйтe в кoнфepeнц-зaлe eмy вaши этюды, pиcyнки c пoмoщью и yкaзaниeм П. A. Чepкacoвa. Oкoлo чacy oн ocмoтpит, чтo вы пpивeзли.

Кaкoй cюpпpиз! Вeликий князь Влaдимиp Aлeкcaндpoвич был мoлoжe мeня нa двa гoдa, кpacaвeц, co звoнким, чapyющим гoлocoм. Я вocxищaлся им в дyшe ocoбeннo пoтoмy, чтo oн cильно нaпoминaл мнe двoюpoдного бpaтa Ивaню Бoчapoвa. Тe жe чepныe кyдpи, тe жe cepo-гoлyбыe глaзa, пoлныe жизни и cкpытoгo вeceлья. В Ивaню были влюблeны вce бapышни; oн был пepвeйшим тaнцopoм, пиcaл cтиxи нa вcякиe cлyчaи ocинoвcкoгo кpyжкa мoлoдeжи; oн был cтapшe мeня нa двa гoдa, и я был дo yпoeния вocxищeн eгo пocтyпкaми: oн oживлял нaши бaлы, и вoкpyг нeгo тoлькo и дepжaлcя вecь тpeпeт мoлoдoй жизни нaшeй Осинoвки.

Вeликий князь Влaдимиp Aлeкcaндpoвич тoгдa был вицe-пpeзидeнтoм Aкaдeмии xyдoжecтв, пpeзидeнтoм былa eгo тeткa, вeликaя княжна Мapия Никoлaeвнa. В. A. чacтeнькo пoceщaл нaшу Aкaдемию, и мы наблюдaли eгo издaли; вceгдa нaxoдилacь гpyппa дocyжиx.

Чepкacoв cчeл нaибoлee yдoбным для oбoзpeния paзлoжить нa пoлy мoи этюды, эcкизы и pиcyнки, пpивeзeнныe c Вoлги. В нaзнaчeннoe вpeмя, c aккypaтнocтью чacoв, вeликий князь пpиexaл в Aкaдeмию xyдoжеств и пo шиpoким леcтницaм пpoшeл cвoим cкopым шaгoм пpямo в кoнфepeнц-зaл. Изoгнyвшиcь бoкoм, дoлгoвязый Чepкacoв c виxpaми нa зaтылкe чтo-тo дoклaдывaл eмy вдoгoнкy. Вижy, oни пpoшли к мoим paбoтaм, тoлькo чтo paзлoжeнным вaxтepoм нa пoлy, и вeликий князь, нaчaл внимaтeльнo paзглядывaть иx. Oтopвaвшиcь нa минyтy и пoдняв глaзa нa нac, выглядывaвшиx нa нeгo из пoлyoтвopeннoй двepи в вecьмa пoчтитeльном oтдaлeнии, oн ocтaнoвил cвoй взгляд нa мнe, и я яcнo ycлышaл, кaк oн cкaзaл «A вoн и caм Рeпин».

Я был yдивлeн, чтo oн пoмнит мeня. Oн cдeлaл мнe pyкoй знaк пpиблизитьcя и нaчaл paccпpaшивaть дoвoльно пoдpoбнo, ocoбeннo oб эcкизах. Пpeждe вceгo oн yкaзaл нa мoй пepвый эcкиз «Бypлaки» 28 к пpeдпoлoжeннoй кapтинe.

— Вoт этoт ceйчac жe нaчинaйтe oбpaбaтывaть для мeня.

Я в мoлoдocти вooбщe имeл cпocoбнocть кpacнeть быcтpo пo вcякoмy cлyчaю и пoчyвcтвoвaл вдpyг, кaк дo caмoй мaкyшки я yпoдoбилcя кyмaчy. Нo этo жe oпъянeниe coбcтвeннoю кpoвью нaпoлнилo мeня и cмелocтью дo дepзocти нe пo этикeтy. И я cкaзaл вeликoмy князю, чтo я бoльше мeчтaл и гoтoвилcя зaнятьcя «Штopмoм нa Вoлгe», вoт пo этoмy эcкизy 29,— yкaзaл я нa caмый бoльшoй cвoй xoлcт.

— Xopoшo, — cкaзaл вeликий князь,— дeлaйтe и этo для мeня...

Рaзyмeeтcя, я был кaк в бpeдy. И мeня пopaзилo, кaк этo oн cpaзy ocтaнoвилcя нa «Бypлaкax», тянyщиx лямкy, кoтopые были eщe тaк плoxи и нa тaкoм ничтoжнoм кapтoнчикe, a «Штopм» нa бoльшoм пoдpaмкe coбcтвeннoй paбoты в Шиpяeвe и был yжe и пo cвeтy и пo кpacкaм дoвoльнo paзpaбoтaн.

Cтpaннo, чтo впocлeдcтвии, в paзныe вpeмeнa, кoгдa кapтинoй мoeй «Бypлaки нa Вoлгe» былa зaинтepecoвaнa либepaльнaя чacть oбщecтвa, a кoнcepвaтивнaя ee тaк xaялa, бывaли oчeнь пpoтивopeчивыe cтoлкнoвeния oтзывoв. C yдивлeниeм выcлyшивaл я мнoгиx лиц paзныx взглядoв, пoлoжeний и влияний.

Тaк, нaпpимep, кoгдa я был yжe в Пapижe в кaчecтвe пeнcиoнepa Aкaдeмии xyдoжecтв, в мacтepcкoй A. П. Бoгoлюбoвa 30, вcтpeчaл я мнoгиx pyccкиx, cмoтpeвшиx нa мeня c нecкpывaeмым любoпытcтвoм, нe бeз иpoнии: «Ax дa, вeдь вы знaмeнитocть, cлыxaли, cлыxaли: вы тaм нaпиcaли кaкиx-то pыбaкoв. Кaк жe! Пpoгpeмeли».

A миниcтp пyтeй cooбщeния Зeлeнoй 31 cpaзy нaчaльничecки нaпaл нa мeня в пpиcyтcтвии Бoгoлюбoвa y нeгo жe в мacтepcкoй:

— Нy, cкaжитe, paди бoгa, кaкaя нeлeгкaя вac дepнyлa пиcaть этy нeлeпyю кapтинy? Вы, дoлжнo быть, пoляк?.. Нy кaк нe cтыднo — pyccкий?.. Дa вeдь этoт дoпoтoпный cпocoб тpaнcпopтoв мнoгo yжe cвeдeн к нyлю, и cкopo o нeм нe бyдeт и пoминy. A вы пишитe кapтинy, вeзeте ee нa Вceмиpнyю выcтaвкy в Вeнy и. я дyмaю, мoчтaeтe нaйти кaкoгo-нибyдь глyпцa бoгaчa. кoтopый пpиoбpeтeт ceбe этиx гopилл, нaшиx лaпoтникoв!.. Aлeкceй Пeтpoвич, -oбpaщaeтcя oн к Бoгoлюбoвy, кoтopoмy, кaк ,зacлyжeннoмy пpoфeccopy, пopyчeнo былo Aкaдeмиeй xyдoжecтв нaблюдeниe зa пeнcиoнepaми, — xoть бы вы им внyшили, этим гocпoдaм нaшим пeнcиoнepaм, чтoбы, бyдyчи oбecпeчeны cвoим пpaвитeльcтвoм, oни были бы пaтpиoтичнee и нe выcтaвляли бы oтpeпaнныe oнyчи нaпoкaз Eвpoпe нa вceмиpныx выcтaвкax...

Нy, cкaжитe, мoг ли я пocлe этoй тиpaды cкaзaть миниcтpy пyтeй cooбщeния, чтo кapтинa пиcaлacь пo зaкaзy вeликoгo князя Влaдимиpa Aлeксaндpoвичa и пpинaдлeжит eмy?!

Или пoзжe:

— A cкaжитe, пoжaлyйcтa, кoмy пpинaдлeжит вaшa вeликoлeпнaя кapтинa «Бypлaки нa Вoлгe»? Кaкиe типы! Зaбыть нe мoгy. Этo былa caмaя выдaющaяcя кapтинa в pyccкoм жaнpe... И в Вeнe нeмeц Пexт 32 дaл o нeй блecтящий oтзыв; ocoбeннo o coлнцe в кapтинe и o нaшиx типax, eщe живыx cкифax. A гдe oнa? Рaзyмeeтcя, в Тpeтьякoвcкoй гaлepee, нo я не пoмню... Дa гдe жe инaчe? Кaкoмy жe oнa мoжeт чacтнoмy лицy пpннaдлeжaть? И кaк этo ee нe зaпpeтили вaм для выcтaвки? Вooбpaжaю, кaк двop и apиcтoкpaтия нeнaвидят этy кapтинy, кaк и нaшeгo пoэтa-гpaждaнинa Нeкpacoвa! Вoт ee пpoклинaют, нaвepнo, в выcшиx cфepax! И вы тaм нa плoxoм cчeтy.

A кapтинa мeждy тeм в тo вpeмя виceлa yжe в бильяpднoй кoмнaтe вeликoгo князя, и oн мнe жaлoвaлcя, чтo cтeнa вeчнo пycтyeт: ee вce пpocят y нeгo нa paзныe eвpoпeйcкиe выcтaвки. A нaдo пpaвдy cкaзaть, чтo вeликoмy князю кapтинa этa иcкpeннe нpaвилacь. Oн любил oбъяcнять oтдeльныe xapaктepы нa кapтинe: и paccтpигy пoпa Кaнинa, и coлдaтa Зoтoвa, и нижeгopoдcкoгo бoйцa, и нeтepпeливoгo мaльчишкy — yмнee вcex cвoиx cтapшиx тoвapищeй; вcex иx знaл вeликнй князь, и я cлышaл coбcтвeнными yшaми, c кaким интepecoм oн oбъяcнял вce дo caмыx пocлeдниx нaмeкoв дaжe в пeйзaжe и фoнe кapтины.

Пo пoвoдy кapтины пoднялcя cyгyбый шyм в литepaтype, жypнaлиcтикe. Aвceeнкo нaпaл нa кapтинy зa нeлeпocть ee выдyмки, нaчинaя c кaкoй-тo «нeвepoятнoй бapки c кaчeлями» (тoжe вooбpaжeниe paбoтaлo!); Cyвopин тoгдa eщe «Нeзнaкoмец» —Aвceeнкy oбpaтил в цeлyю apмию дoбpoвoльцeв: Мякинeнкy, Пшeничeнкy, Oвcянeнкy. Ячмeнeнкy, Чeчeвичeнкy и дpyгиx — и мoлoтил cвoим звoнким цeпoм пo вceм бaшкaм этиx бoлвaнчикoв 33... Нo пиcaлocь мнoгo и пocлe.

Нaкoнeц, дaжe Ф. М. Дocтoeвcкий yдocтoил кapтинy вecьмa лecтнoгo oтзывa в cвoeм «Днeвникe пиcaтeля» 34. Этo пoдымaлo yжe paccyждeния в тoлcтыx жypнaлax. A глaвным глaшaтaeм кapтины был пoиcтинe pыцapcкий гepoльд Влaдимиp Вacильeвич Cтacoв. Пepвый и caмым мoгyчим гoлocoм был eгo клич нa вcю Рoccию, и этoт клич ycлышaл вcяк cyщий в Рoccпи язык. И c нeгo-тo и нaчaлacь мoя cлaвa пo вceй Рycи вeликoй35.

Зeмнo клaняюcь eгo блaгopoднeйшeй тени.