Онлайн чтение книги Дай мне руку, тьма Darkness, Take My Hand
2

Когда мы покидали Льюис-Уорф, поднимаясь по Торговой улице, то обнаружили, что взбалмошная осень Новой Англии сменила декорации противного утра на прекрасный полдень. Когда я проснулся, холодный ветер со свистом врывался в щели под окнами, казалось, будто пуританский бог освобождал таким образом свои легкие. Над городом нависало низкое блеклое небо, люди, утеплившись теплыми куртками и толстыми свитерами торопливо рассаживались по своим машинам. Их дыхание расцветало в воздухе облачками пара.

Когда я вышел из дома, уже потеплело, сквозь пелену туч с трудом пробивалось неяркое солнце, оно напоминало апельсин, попавший в ледяной плен замерзшего пруда.

Когда я подходил к дому Дайандры Уоррен в Льюис-Уорф, я снял куртку, потому что солнцу уже удалось все-таки выглянуть, а сейчас ртутный столбик термометра достиг почти летнего уровня.

Мы проехали Коппс-Хилл, теплый ветерок из гавани шевелил кроны деревьев, покрывающих холм, в воздухе кружились огненно-красные листья, они цеплялись за гранитные могильные плиты и лишь потом соскальзывали на траву. Справа от нас все пространство пристани и доков было залито солнцем, слева – коричневые, красные и грязновато-белые кирпичные дома Норт-Энда наводили на мысль о кафельных полах и старых темных дверных проемах, о запахе жирного соуса с чесноком и свежеиспеченного хлеба.

– В такой день нельзя ненавидеть этот город, – сказала Энджи.

– Невозможно.

Собрав свои густые волосы в хвостик и придерживая его рукой, Энджи высунулась в открытое окно, блаженно подставив лицо солнечным лучам. Глядя на нее, постороннему человеку в голову бы не пришло, что у нее что-то может быть не в порядке. Но я-то знал, как все обстоит на самом деле.

Энджи ушла от мужа, когда в один прекрасный момент ей стало невмоготу терпеть его садистские выходки. Вслед ей неслась грубая брань Фила, глубоко оскорбленного таким поступком жены. Зиму она просидела в депрессии, она жила как бы по привычке и вела себя как механическая кукла, это касалось и ее отношений с мужчинами. В тот период они сменяли друг друга с какой-то калейдоскопической частотой, и каждый уходил с весьма озадаченным лицом, уязвленный ее непринужденным равнодушием.

Я отнюдь не безгрешен и далек от того, чтобы читать кому-то морали, тем более я не считал для себя возможным в чем-то ее упрекать. В начале весны она слегка опомнилась. Перестала водить к себе кого попало, вернулась на работу. Она даже убралась в квартире, вернее, отмыла плиту и купила веник. Но прежней Энджи больше не было.

Более спокойна, менее дерзка. Иногда она звонила или забегала ко мне домой обсудить прошедший день, хотя мы только-только расстались. Она утверждала, что не виделась с Филом уже несколько месяцев, но я почему-то ей не верил.

Все осложнялось тем, что за все наше долголетнее знакомство я дважды не смог оказаться рядом с ней, когда ей это понадобилось. В июле я встретил Грейс Коул, и мы с ней проводили все дни и ночи, иногда полностью выходные и вообще любую свободную минуту. Иногда мне доверяли посидеть с Мэй, дочкой Грейс, поэтому я выпал из пределов досягаемости для моей напарницы, за исключением каких-то совсем уж неотложных случаев. Все это было довольно неожиданно для всех, и однажды Энджи сказала:

– Проще увидеть темнокожего в фильме Вуди Аллена, чем поверить, что у Патрика с кем-то серьезные отношения.

Перехватив мой взгляд, она оценила его по-своему, на ее губах заиграла усмешка.

– Опять беспокоишься обо мне, Кензи?

Моя напарница все же психопатка.

– Отнюдь, я делаю выводы, Дженнаро. Ты просто ненавидишь всех женщин, только и всего.

– Знаю я тебя, Патрик. Ты все еще играешь в старшего брата.

– А даже если и так, то что?

– То пора бы тебе это прекратить. – Ее ладонь коснулась моей щеки.

Я отвел упавшую ей на глаза прядь волос, и тут зажегся зеленый огонек светофора.

– Нет.

Мы задержались у нее дома ровно столько, сколько ей потребовалось, чтобы переодеться в короткие обрезанные джинсовые шорты, а мне – достать из холодильника пару бутылок «Роллинг рок». Затем мы сели на заднем крыльце, прислушиваясь к хрусту и треску накрахмаленного соседского белья на ветру. Какой же славный выдался денек!

Энджи вытянула ноги вперед, потянулась.

– Итак, мы имеем неожиданное дело.

– Имеем, – согласился я, глазея на ее гладкие загорелые ноги, пока мой взгляд не добрался до шорт. В нашем мире не так уж много хорошего, но джинсовые шорты – это отличное изобретение.

– Есть идеи, как подступиться к нему? – Энджи осеклась и возмущенно фыркнула. – Прекрати пялиться на мои ноги, извращенец. Ты без пяти минут женат, между прочим.

Я пожал плечами, взглянул на мраморное небо.

– Не говори гоп. Знаешь, что меня раздражает?

– Помимо надоевших мелодий, рекламы и нью-джерсийского акцента?

– Я о нашем деле.

– Выкладывай.

– Почему Мойра Кензи? Допустим, имя фальшивое, но почему именно моя фамилия?

– Существует такое понятие, как совпадение. Возможно, ты слышал. Это когда…

– Я не договорил.

– Извини.

– Кевин Херлихи пытался клеиться к тебе?

– Нет, ты что. Но в конце концов, мы знаем его уже столько лет!

– То есть? – не понял я.

– Каких только странных персонажей, в том числе и откровенных уродов, мне не доводилось встречать в обществе невозможных красоток. И наоборот.

– Кевин не странный. Он садист.

– То же можно сказать о профессиональных боксерах. Но мы всегда видим их с женщинами.

– Предположим. Но как быть с Кевином?

– И Джеком Раузом.

– Опасные ребята, – сказал я.

– Очень, – согласилась она.

– А кто водится с опасными ребятами?

– Ну уж не мы, – фыркнула она.

– Точно, – подхватил я, – у нас хватает ума.

– И мы гордимся этим. Остается только… – Она повернула голову и, бросив взгляд на солнце, снова посмотрела на меня. – Хочешь сказать…

– Да.

– Патрик!..

– Поехали проведаем Буббу.

– Ты уверен?..

Я вздохнул, на душе скребли кошки.

– Уверен.

– Черт, – пробормотала Энджи.