Онлайн чтение книги Смерть в белом галстуке Death in a White Tie
Глава 7. Срочно в номер!

Газета выпала из рук Ивлин Каррадос на стеганое покрывало. Ивлин застывшим взглядом смотрела на мужа.

— Это во всех газетах, — деревянным голосом произнесла она.

— Господи, Ивлин, дорогая! А что же ты хочешь? И это только срочные десятичасовые выпуски, которые мне к завтраку приносит мальчишка-лакей. Подожди вечерних газет! Боже мой, да разве мало того, что в пять утра мне звонил какой-то служака из Скотленд-Ярда, устроил мне перекрестный допрос о моих гостях, даже не дожидаясь, пока он сунет мне под нос эту чертову оскорбительную анкету! — Он взволнованно захромал по комнате. — То, что этот человек убит, совершенно очевидно. Ты же понимаешь, что в любой момент нас обоих подвергнет перекрестному допросу этот тип из Скотленд-Ярда, и тогда все эти грязекопатели с Флит-стрит будут денно и нощно торчать у нас в дверях. Ты же понимаешь…

— Я думаю, он был, наверное, моим самым близким другом, — сказала Ивлин Каррадос.

— Если ты прочтешь их бесстыдную болтовню на пятой странице, ты поймешь, что эта дружба хорошо кормит. Господи, это просто возмутительно! Ты знаешь, что полиция позвонила в Марздон-хаус в половине пятого, то есть спустя пять минут, как мы ушли, слава тебе господи! И спросила, когда ушел Роберт Госпел. С ними разговаривал один из парней Димитрия, и теперь за него уцепился какой-то сопливый журналист. Ты знаешь, что…

— Знаю я только одно, — сказала Ивлин Каррадос, — что Банчи Госпел мертв.

В спальню с газетой в руках ворвалась Бриджет.

— Донна! О Донна! Это же наш милый маленький Банчи! Наш хороший, добрый Банчи мертв! Донна!

— Дорогая, я знаю.

— Но Донна! Это же Банчи!

— Бриджет, — заметил ее отчим, — пожалуйста, не устраивай истерик. Мы сейчас должны обсудить…

Рука Бриджет обвилась вокруг материнской шеи.

— Но мы пе-ре-жи-ва-ем! — отчеканила она. — Неужели ты не видишь, как ужасно переживает Донна?

— Конечно мы переживаем, дорогая, — сказала ее мать, — но Барта беспокоит кое-что другое. Видишь ли, Барта волнует, что здесь может быть нечто ужасное…

— Что?

Бриджет обернулась к Каррадосу, и глаза ее заблестели на побледневшем лице.

— Ты подозреваешь Доналда? Правда? Ты смеешь подозревать Доналда в том, что он мог… он мог…

— Бриджи! — воскликнула ее мать. — Что ты говоришь!

— Подожди-ка, подожди, Ивлин, — сказал Каррадос. — А что такое с молодым Поттером?

Бриджет зажала костяшками пальцев себе рот, в смятении переводя взгляд с матери на отчима, разразилась слезами и выбежала из комнаты.

Своими превосходно ухоженными пальцами миссис Хэлкет-Хэккет вцепилась в газету, словно когтями. Вытянувшись в улыбке, ее губы лишь подчеркивали тщательно маскируемые линии, тянущиеся от крыльев носа к углам рта. Широко раскрыв глаза, она смотрела в пустоту.

Дверь в туалетную комнату генерала Хэлкет-Хэккета стремительно распахнулась, и генерал промаршировал в гостиную с десятичасовым выпуском спортивной газеты в руках. Он был в домашнем халате, но без челюсти.

— Што! Ты только взгляни! Господи боже! — невразумительно прокричал он.

— Я знаю, — ответила миссис Хэлкет-Хэккет. — Грустно, правда?

— Груштно?! Наглое убийщтво! Вот што!

— Ужасно! — сказала миссис Хэлкет-Хэккет.

— Ужашно! — отозвался генерал. — Бежмышленно! — При этом все его щелевые согласные, вырываясь из дырки между зубами, раздували ему усы, точно флажки. Он выпучил на жену свои налитые кровью глаза и ткнул в ее сторону коротким, похожим на обрубок указательным пальцем. — Он шкажал, што привежет тебя домой, — прошепелявил генерал.

— Он этого не сделал.

— Когда ты пришла домой?

— Не заметила. Поздно.

— Одна?

Она побледнела, но взгляд его выдержала.

— Да, — ответила она. — Не будь дураком.

Снова и снова перечитывал Доналд Поттер эти четыре строчки заголовка. С самого центра газетной полосы на него смотрело лицо его дяди. Почти догоревшая сигарета обожгла Доналду губы. Он сплюнул ее в пустую чашку и прикурил другую. Его трясло, как от озноба. Он еще раз перечел четыре строчки. В соседней комнате кто-то зевал со страшным стоном.

Доналд резко откинул голову.

— Уитс! — сказал он. — Уитс! Иди-ка сюда!

— А что случилось?

— Я тебе говорю, иди сюда!

Одетый в домашний халат из оранжевого шелка, в дверях появился капитан Уитерс.

— Какого черта? Что там у тебя? — осведомился он.

— Взгляни.

Насвистывая что-то, капитан Уитерс подошел к Доналду и заглянул ему через плечо. Свист замер у него на губах. Он протянул руку, взял газету и принялся читать. Доналд следил за ним.

— Мертв! — сказал он. — Дядя Банч! Мертв! Уитерс посмотрел на него и положил газету на место.

Затем снова принялся что-то насвистывать.

Леди Милдред Поттер уронила руки на газету «Ивнинг Кроникл», на полосу гранок с некрологом и повернула к Аллейну залитое слезами лицо.

— Но кому, кому понадобилось причинять Банчи вред, а, Родерик? Ведь его же все обожали. Во всем мире у него не было врагов. Посмотрите, что пишет «Кроникл»! Кстати, должна сказать, что это очень мило с их стороны показать мне то, что они собрались печатать о нем. Посмотрите, что здесь сказано: «Любимый всеми своими друзьями!» Таким он и был. Да, таким он и был. Всеми друзьями.

— Но один враг, Милдред, у него все же был, — сказал Аллейн.

— Не верю. И никогда не поверю. Должно быть, сбежавший лунатик. — Она уткнулась в носовой платок и горько заплакала. — Я никогда не смогу вынести эту чудовищную публичность. Полиция! Я, конечно, не о вас, Родерик. Но все это — газеты и всяк норовит сунуть к тебе нос. Банчи бы это не понравилось. Я этого не вынесу, не вынесу.

— Где Доналд?

— Он позвонил. Приедет.

— Откуда?

— Откуда-то с квартиры его приятеля.

— Он не дома?

— Разве Банчи не сказал вам? С того самого ужасного дня, когда он так поссорился с Доналдом. Банчи этого так и не понял.

— Из-за чего Банчи с ним поссорился?

— Доналд залез в долги. А сейчас, бедный мальчик, он, конечно, полон всяческого раскаяния.

Аллейн ответил не сразу. Он подошел к окну и выглянул.

— Вам будет значительно легче, — сказал он наконец, — когда приедет Доналд. Полагаю, прибудет и вся семья?

— Да! Все наши старые кузины и тетушки. Они уже звонили. А Брумфилд — ну, знаете, старший племянник Банчи, то есть сын моего старшего брата, — он уехал на континент. Разумеется, он глава семьи, но мне, я думаю, придется сделать все приготовления и… и я так потрясена, ужас какой-то!

— Я сделаю все, что от меня зависит. Есть вещи, которые я просто обязан сделать. Боюсь, Милдред, мне придется просить вас о разрешении взглянуть на вещи Банчи. Его бумаги и прочее.

— Я убеждена, — сказала леди Милдред, — он предпочел бы, чтобы это были вы, а не кто-то еще.

— Вы снимаете камень с моей души. Могу я приступить теперь же?

Леди Милдред растерянно огляделась.

— Да… да, разумеется. Вам ведь понадобятся его ключи, не так ли?

— У меня есть его ключи, — мягко сказал Аллейн.

— Но где же вы… Ах! — она тихо вскрикнула. — Бедняжка, милый! Он же повсюду носил их с собой.

Она была полностью подавлена. Аллейн немного подождал, потом заговорил:

— Я не стану подыскивать фразы утешения. Они были бы нелепы. Слабым утешением могут послужить те крупицы поддержки, какие можно раскопать в этом кавардаке. Но я обещаю вам, Милдред, — даже если это займет у меня всю оставшуюся жизнь, или если это будет стоить мне моей должности — эх, господи! — или даже если мне придется погубить себя, я найду убийцу и увижу, как он понесет за это наказание. — Он помолчал и состроил гримасу. — Боже, что за спич! Вот Банчи посмеялся бы над ним! Любопытно, что, когда говоришь от всего сердца, это неизменно отличается дурным вкусом. — Он посмотрел на ее седоватые волосы, уложенные аккуратно и немодно и покрытые сеткой. Она же глядела на него поверх своего промокшего от слез носового платка, и он понял, что она его не слушала. — У меня есть все что нужно, — сказал Аллейн и отправился в одиночестве в кабинет лорда Роберта.

В свой кабинет для консультаций сэр Дэниел Дэйвидсон прибыл в половине одиннадцатого. У входной двери в его поле зрения попал газетный киоск, и он впервые в жизни купил спортивный выпуск. Он аккуратно сложил газету и положил ее себе на стол. Затем прикурил сигарету и взглянул на слугу.

— У меня никому не назначено, — сказал он. — Если кто-то позвонит, меня нет. Благодарю вас.

— Благодарю вас, сэр, — ответил слуга и удалился.

Сэр Дэниел сидел в раздумье. Он приучил себя к методическому обдумыванию и терпеть не мог плохо сформулированные мысли, точно так же презирал и туманные диагнозы. Как он любил говорить своим друзьям, он — создание метода и порядка. Он гордился собственной памятью. Сейчас его память была загружена событиями, происшедшими лишь пять часов назад. Он прикрыл глаза и увидел себя в холле в Марздон-хаус, у парадных дверей. Четыре часа утра. Последние гости, кутаясь в пальто и меха и весело переговариваясь, проходили через огромные двери группами по двое и по трое. Внизу, у лестницы, стоял Димитрий. Сам доктор стоял у дверей в мужской гардероб. Он твердо решил избегать Люси Лорример, которая словно вросла в пол в дальнем конце холла и, конечно, заметь она его, тут же предложила бы ему довезти его домой. Затем она все-таки направилась через двойные двери. Он выпрямился. С улицы задул туманный воздух. Он вспомнил, как он, заметив туман, обмотался шарфом и закрыл им рот. Именно в этот момент он увидел, как миссис Хэлкет-Хэккет, закутавшись в меха, в одиночестве проскользнула сквозь входные двери. Ему еще пришло тогда в голову, что в этом было нечто странное. И в воротнике ее мехового манто, который был высоко поднят — несомненно, из-за тумана! И в манере, с которой она проскользнула — если к столь величественной женщине вообще применимо это слово, — мимо людей на улице! Во всем этом было что-то вороватое. Затем его толкнул этот Уитерс, выходя из гардеробной. Уитерс небрежно извинился, но тут же оглядел холл, где уже почти никого не осталось, и лестницу.

Это был тот момент, когда лорд Роберт Госпел спускался по лестнице. Сэр Дэниел пощупал собственный мизинец, кольцо с печаткой, покрутил его и, не раскрывая глаз, вновь перенесся в свои воспоминания. Уитерс увидел лорда Роберта. Сомнений в этом не было. Как и тогда, сэр Дэниел вновь услышал мгновенный вздох, вновь заметил быстрый взгляд, и вот этот Уитерс уже бесцеремонно проталкивается через толпу и исчезает в тумане. Затем из буфета, что возле лестницы, вышел племянник лорда Роберта, молодой Донапд Поттер, а с ним и Бриджет О'Брайен. Они почти наскочили на лорда Роберта, но, увидев своего дядю, Доналд отвернулся и, что-то сказав Бриджет, вышел через главный вход. И еще одна сцена осталась в памяти.

Банчи Госпел разговаривает с Димитрием внизу у лестницы. Это было последнее, что увидел сэр Дэниел прежде, чем окунуться в туман.

Ему показалось, что эти сцепки в холле будут расценены в полиции как в высшей степени существенные. В газетах утверждалось, что полиция стремится установить личность второго пассажира. Это естественно, поскольку он и есть убийца! Шофер такси описал его как хорошо одетого джентльмена, который сел в машину вместе с лордом Робертом, примерно в двухстах ярдах от Марздон-хаус. «Был ли это кто-то из гостей?» — вопрошает газета. Это означает, что полиции требуются показания людей, которые вышли из дома одновременно с лордом Робертом. Меньше всего на свете сэр Дэниел жаждал появиться на дознании в качестве главного свидетеля. Это был тот вид рекламы, который не слишком-то годился модному врачу. Стоит его фамилии появиться в газетных клише поперек передовиц и грошовых изданиях, как тут же, где бы он ни оказался, какой-нибудь дурак непременно скажет: «Дэйвидсон? Это тот, что замешан в деле об убийстве?» Он мог бы, даже должен сказать о том, что видел, как эта женщина, Хэлкет-Хэккет выходила из дома, а буквально следом за ней вышел и Уитерс. Миссис Хэлкет-Хэккет была одной из его наиболее доходных пациенток.

С другой стороны, он понимал, что окажется в крайне унизительной ситуации, если они выяснят, что именно он был одним из последних, кто выходил из дома. Это даже могло бы вызвать подозрения. Сэр Дэниел смачно выругался по-французски, пододвинул к себе телефон и набрал номер WHI 1212.

В своей роскошной квартире на Кромвель-роуд Коломбо Димитрий привлек внимание своего доверенного слуги к газетным заголовкам.

— Какая трагедия, — сказал он. — Это может плохо кончиться для нас в начале сезона. После убийства мало кто захочет веселиться. Кроме того, он был так популярен. Это чрезвычайно неудачно.

— Да, мосье, — отозвался доверенный слуга.

— Должно быть, я оказался чуть ли не последним, кто с ним разговаривал, — продолжал Димитрий, — не считая, разумеется, этого трусливого убийцы, взявшегося за него. Лорд Роберт подошел ко мне в холле и спросил, не видел ли я миссис Хэлкет-Хэккет. Я ответил ему, что только что видел, как она уходила. Он поблагодарил меня и ушел. Я же, разумеется, остался в холле. Вспоминаю, что после этого со мной разговаривали еще несколько человек из гостей. А затем, уже спустя час, когда ушел и я, и оставались еще только мои люди, позвонили из полиции. Затем они перезвонили мне. Все это крайне печально. Он был очаровательным человеком. Мне очень, очень жаль.

— Да, мосье.

— Было бы очень уместно, если бы от нас были посланы цветы. Напомни мне об этом. Кроме того, пожалуйста, никаких разговоров на эту тему. Соответственно, мне следует проинструктировать персонал. Я категорически настаиваю на этом. Эта история не подлежит обсуждению.

— C'est entendu, monsieur.[11]Конечно, мосье (фр.).

— Что же до злонамеренных слухов, — добавил Димитрий с постным видом, — то у нашей фирмы хорошо известное положение жены Цезаря, — он посмотрел слуге в лицо, на котором застыло выражение озадаченности, и Димитрию пришлось пояснить: — Она не появляется в колонках для сплетен.

Мисс Харрис допила чай из чашки, но бутерброд с маслом так и остался лежать на тарелке. Она убеждала себя, что ей все это не привиделось. Мисс Харрис была необыкновенно расстроена. Она столкнулась с вопросом, на который у нее не было ответа, но который она чувствовала себя не в состоянии похоронить в одном из ее ящичков. Дело в том, что мисс Харрис была по-настоящему взволнована. Несколько раз она видела лорда Роберта в доме леди Каррадос, а прошлой ночью лорд Роберт и вовсе танцевал с ней. Когда леди Каррадос спросила, не хочет ли мисс Харрис прийти на бал, она и на секунду не допускала возможности, что будет там танцевать. Она рассчитывала провести приятный вечер, но главным образом в одиночестве, то есть наблюдая за результатами собственных трудов. И расчет ее оправдывался до того момента, как лорд Роберт пригласил ее на танец; для мисс Харрис это означало своего рода похищение из сераля. Он отыскал ее наверху, где она совершенно неподвижно сидела возле маленького зеленого будуара. Она только что вышла из дамского туалета, где практически в дверях пережила неприятное объяснение. Потому она и села тут на стул и чтобы обрести душевное равновесие, и потому, что идти-то особенно более было и некуда. Наконец она взяла себя в руки и спустилась в бальную залу. Она как раз пыталась приободриться и не выглядеть потерянной, когда к ней подошел лорд Роберт и повторил свое предложение пригласить ее на танец. И когда танец закончился — бесконечные туры стремительного венского вальса, — лорд Роберт сказал ей, что он уже целую вечность не получал такого удовольствия. Они присоединились к группе до удивления «подходящих» людей, среди них находилась и знаменитая художница мисс Агата Трой, которая тут же заговорила с ней, словно их уже представили друг другу. А затем, когда оркестр начал играть еще один быстрый венский вальс — эти вальсы опять в моде, — мисс Харрис и лорд Роберт вновь пошли танцевать, после чего в буфете пили шампанское. Было уже поздно — через небольшой промежуток времени бал и вовсе закончился. Каким же очаровательным он был, заставляя ее много смеяться и чувствовать себя молодой женщиной под тридцать, а не юной дамой без возраста, работающей в услужении. А теперь вот его убили.

Мисс Харрис до того расстроилась, что была не в состоянии завтракать. Она машинально взглянула на часы. Двенадцать. К двум ей следует быть в доме леди Каррадос, на случай, если в ней возникнет нужда. Если она поспешит, у нее останется время написать взволнованное письмо домой, в дом священника в Бэкингемшире. Ее подруга, с кем она делила крохотную квартирку, еще спала. Она работала ночным оператором на телефонной станции. Но ужасные новости просто переполняли мисс Харрис, она не утерпела, встала и, отворив дверь в спальню, позвала:

— Смитси!

— М-м?..

— Смитси, случилось что-то ужасное! Слышишь?

— М-м…

— Девочка принесла газету, и там о лорде Госпеле. То есть о лорде Роберте Госпеле. Ты же знаешь. Я тебе ночью рассказывала о нем…

— Ради бога! — отозвалась мисс Смит. — Неужели надо меня будить только для того, чтобы еще раз рассказать о твоем успехе в высшем свете?

— Да нет же, Смитси! Ты только послушай! Это просто ужасно! Его убили!

Мисс Смит села в кровати и напоминала теперь сказочное божество в пене из бигудей.

— Нет, дорогая, это не он! — сказала мисс Смит.

— Да, дорогая, это он! — сказала мисс Харрис.