Онлайн чтение книги Часы-убийцы Death-Watch
7. Скрежет цепочки

У Мелсона создалось впечатление, что Иоганнес Карвер при каждом новом появлении дополняет свой костюм еще какой-то деталью. На этот раз к пижамной куртке и серым твидовым брюкам добавился завязанный шнурком домашний халат. Вероятно, подумал Мелсон, часовщик просто растерялся, когда его дом заполнили чужие люди, и, то и дело возвращаясь к себе в комнату и разыскивая все новые части туалета, старается хоть чем-то себя занять. Войдя в комнату, Карвер прежде всего бросил взгляд на витрину с часами. Затем он внимательно, пристально посмотрел на панель правой стены – этот взгляд они поняли только позже, когда дело приняло еще более трагический оборот. Без воротничка морщинистая шея часовщика выглядела совсем худой, а голова на ней казалась непомерно большой. Он часто заморгал, когда густой дьим попал ему в глаза. Улыбка на лице Карвера, однако, внезапно увяла, когда он – вероятно, только сейчас в первый раз – увидел стрелку.

– Ну, мистер Карвер? – мягко спросил Хедли. – Вам знаком этот предмет?

Карвер протянул к стрелке руку, но сразу же ее отдернул.

– Знаком, конечно, знаком. Мне так кажется, во всяком случае. Это минутная стрелка часов, сделанных мною для сэра Эдвина Полла. Где вы ее нашли?

– В теле убитого, мистер Карвер. Этим он и был убит. Вы же сами видели труп. Неужели вы не обратили на нее внимания?

– Я? Обратил внимание? Я не разглядываю таких вещей... в теле грабителя! – с легким возмущением сказал Карвер. – Изумительно, просто изумительно! – Его глаза с каким-то мечтательным выражением устремились к висевшей над письменным столом книжной полке. – Не помню точно, где я читал подобную историю... фантастика! Чем больше я ломаю голову...

– Об этом позже. Садитесь, мистер Карвер. Я хотел бы задать вам несколько вопросов.

На первые вопросы Карвер отвечал с чуть рассеянным видом, его большое тело сгорбилось на стуле, глаза не отрывались от книжной полки. Живет он в этом доме восемнадцать лет. Вдовец, дом принадлежал его покойной жене (из нескольких неясных, уклончивых фраз Мелсон понял, что немалой поддержкой для Карверов была годовая рента, которая, однако, кончилась вместе со смертью миссис Карвер). Элеонора – рано осиротевшая дочь старой подруги миссис Карвер, они взяли ее к себе, когда поняли, что своих детей у них не будет. Миссис Милисент Стеффинс тоже оказалась старой подругой миссис Карвер, преданно ухаживавшей за ней до самого конца и оставшейся потом, чтобы помогать вести домашнее хозяйство. Похоже, что покойная миссис Карвер коллекционировала подруг, как другие собирают безделушки.

– Ну а жильцы? – спросил Хедли. – Что вы можете сказать о них?

– Жильцы? – удивленно переспросил Карвер, потирая лоб. – Ах, да, жильцы! Миссис Стеффинс считала, что нам следует сдать часть дома. Одним словом, вы хотели бы услышать о них, не так ли? Гм... Ну, Боскомб очень интеллигентный человек. Богат, по-моему, но мауреровские часы я бы ему все-таки не продал, если бы Милисент – миссис Стеффинс не настояла на своем. – Карвер на мгновение задумался. – Потом мистер Кристофер Полл. Чрезвычайно симпатичный молодой человек. Иногда любит выпить и начинает распевать в холле, но вращается в самом лучшем обществе, и Милисент любит его. Гм...

– А мисс Хендрет?

В глазах мистера Карвера вновь появился насмешливый огонек.

– Ну, – начал он, покачав головой, – мисс Хендрет и Милисент не очень-то ладят между собой, так что мне приходится немало о ней выслушивать. Едва ли вас может интересовать то, что у нее нет клиентов, что зимой она не носит теплого белья и ведет якобы безнравственный образ жизни; тем более, что мой возраст не позволяет мне уже... э-э... лично убедиться в справедливости всех этих утверждений... Она только недавно поселилась здесь. Ее привел сюда молодой Гастингс, ом же помог ей перевезти вещи. Они – старые друзья, и боюсь, что Милисент питает самые худшие подозрения...

– Гастингс? Кто это?

– Разве я не говорил? Это тот самый Дональд, о котором вы спрашивали – нет ли у него привычки разгуливать по крышам. Кстати, надо будет поговорить с ним. Он же мог разбиться... Да, он и мисс Хендрет – старые знакомые.

Карвер, словно пытаясь что-то вспомнить, потер подбородок, но потом только улыбнулся и махнул рукой.

– Ну, и, наконец, мистер Карвер, – снова заговорил Хедли, – есть еще помощница домохозяйки, некая миссис Горсон, и горничная?

– Совершенно верно. Миссис Горсон, по-моему, когда-то была артисткой. Говорит всегда немного напыщенно, но охотно берется за любую работу и ладит с Милисент. Горничную зовут Китти Прентис... А теперь, сэр, когда я рассказал все, что знаю, можно ли и мне задать один вопрос?

Тон этих слов настолько отличался от прежнего, что Мелсон поднял голову. Голос Карвера не стал громче, он не сделал никакого жеста – и все же напоминал сейчас воина, напряженно глядящего поверх своего щита.

– Насколько я понял, вы считаете, – резко проговорил Карвер, – что в доме живет человек, который украл часовую стрелку и по какой-то загадочной причине заколол ею какого-то бродягу. Возможно, у вас есть причины верить в это, хотя мне подобное предположение кажется смешным. Могу я узнать, сэр, кого конкретно вы подозреваете?

Карвер смотрел на доктора Фелла, швырнувшего только что окурок сигары в переполненную до краев пепельницу. Однако на неожиданный вопрос ответил Хедли.

– Быть может, именно вы и поможете нам найти ответ на этот вопрос, – наклонившись вперед, проговорил он. – Насколько я знаю, многие жильцы этого дома заходят иногда в трактир на Портсмут-стрит, не так ли?

Карвер уже успокоился, хотя взгляд его все еще оставался напряженным.

– Да, это так. Я сам часто заглядываю туда вместе с Боскомбом, иногда там бывает и мисс Хендрет в обществе мистера Полла. Хотел бы я знать, – слегка нахмурившись, продолжал он, – откуда вам это известно? Теперь, подумав, я припоминаю, что покойный не раз пытался завязать с нами разговор в трактире, ставя нас, честно говоря, в довольно неловкое положение.

– И вы с трудом узнали его, увидев труп?

– Да. Освещение...

– Но все же узнали, не правда ли? Он был часовщиком, мистер Карвер, так он вам представился. Вашим коллегой, верно? Почему же вы назвали его "взломщиком", а не "часовщиком"?

– Потому что он не был часовщиком, – спокойно объяснил Карвер и снова нахмурился. – А считать его взломщиком у меня были достаточно веские основания.

Ни один мускул на лице Хедли не дрогнул, но Мелсону было ясно: сейчас инспектору приходится иметь дело с одним из самых трудных свидетелей за всю его карьеру, и он уже начинает это осознавать.

– Он и в самом деле представился часовщиком, – откашлявшись, продолжал Карвер, – но выдал себя с первых же слов. Назвал мои наручные часы хронометром – ни одному часовому мастеру такое и в голову бы не пришло! Потом спросил, нет ли у меня какой-нибудь работы для него. У меня были при себе карманные часы, которые один знакомый дал для починки. Я говорю ему: "Послушай, друг, в этих часах надо заменить волосок. Часы, говорю, дорогие, так что расскажи-ка ты мне сначала, как ты возьмешься за дело." Ну, и он начинает плести мне что-то о заводной пружине!

Громкий клокочущий смех неприятно прозвучал в дымной комнате. Карвер впервые несколько оживился.

– "Ну, тогда, – говорю я, – расскажи, как ты поставишь новые ось и балансир? Это ведь уж совсем просто? Вижу, что ты и этого не знаешь. Ни черта ты, дружок, не смыслишь в нашем ремесле, верно? Возьми-ка ты лучше вот эти полкроны, – говорю я, – ступай к стойке и не морочь мне больше голову".

В наступившей тишине Хедли буркнул себе под нос какое-то проклятье. Карвер, однако, еще не кончил.

– Часовщиком, – покачав головой, добавил он, – этот человек определенно не был. Гм-гм... Скорее я бы его принял за полицейского агента или частного детектива.

– Понятно. Значит, вы решили, что полиция могла по какой-то причине заинтересоваться вами?

– Не больше чем любым другим. С чего вы это взяли, сэр? Я только слышал, как Боскомб пожаловался хозяину, что этот тип все время вертится вокруг нас (пива мы ему, конечно, больше не ставили) – короче говоря, попросил убрать его из трактира, – но тот остался. – Карвер задумчиво потер подбородок. – Я давно заметил, сэр, что... гм... в трактирах бесплатную выпивку могут получить только кошки и полицейские.

Лицо Хедли напряглось, но он сдержался и задал новый вопрос:

– Мистер Боскомб настаивал, чтобы этого человека выкинули из трактира, но, тем не менее, потом предложил ему забрать свой поношенный костюм. Как же случилось, что он не узнал его, увидев мертвым?

– Вот как? – вежливо удивился Карвер. – Ну... гм... может быть, вам лучше спросить об этом у Боскомба. Право же, не знаю.

– Раз уж вы так хорошо запомнили все, что происходило тогда в трактире, может, расскажете нам: пытался ли этот человек завязать разговор еще с кем-нибудь из вашего дома? Карвер задумался.

– Как будто, нет. Хотя, постойте-ка! Разве что с мистером Поллом. Правда, Полл всегда говорит, что, когда ему хочется выпить, он готов чокаться даже с епископом, если никого больше не окажется под рукой.

– Ага... Ну, а еще кто-нибудь из вашей компании как-то отреагировал на попытки этого человека приставать к вам?

– Ну... э-э... мисс Хендрет высказалась как-то в том духе, что готова была бы убить этого типа. Похоже, что он действовал ей на нервы.

– Он и с ней пытался завязать разговор?

Карвер бросил на инспектора взгляд, полный любопытства.

– Нет. Скорее уж он избегал ее. Было бы ведь просто непозволительно...

– Миссис Стеффинс и мисс Карвер не посещают "Герцогиню Портсмут"?

– Никогда.

– Вернемся к сегодняшнему вечеру. Вы, кажется, сказали доктору Феллу, что в десять часов заперли дверь и наложили цепочку. Потом поднялись наверх...

Карвер беспокойно зашевелился.

– Насколько я знаю, полиции нужны точные факты. Я не отправился к себе немедленно – как пуля, вылетевшая из ружья. Сначала зашел в комнату, где у меня устроена маленькая выставка часов, – это слева от входа, – чтобы проверить, в порядке ли сигнализация. Потом я проверил и здесь сигнальное устройство, подключенное к сейфу. Затем зашел к Милисент – ее комната там, – Карвер кивнул направо, – чтобы пожелать ей спокойной ночи. Она раскрашмвала какую-то фарфоровую штучку, но сказала, что собирается ложиться, потому что у нее болит голова. Собственно говоря, как я уже говорил доктору Феллу, это она и попросила меня еще с вечера самому запереть...

– Хорошо, продолжайте.

– Я зашел еще к Боскомбу – взять что-нибудь почитать. Видите ли, у нас с ним общее хобби и... Ха-ха! Это и вас заинтересовало бы, доктор Фелл! Я взял у него книгу об инквизиции на французском языке, написанную Леметром. Была еще там аналогичная литература на испанском, но я не силен в нем и предпочел Леметра.

Мелсон негромко присвистнул. Теперь он понял, откуда взялся странный орнамент на медной шкатулке и испанская ширма в комнате Боскомба. Значит, хобби Боскомба-испанская инквизиция! Мелсон взглянул на Фелла, который словно вдруг проснувшись, широко раскрыл глаза и астматически вздохнул.

– Но вы у него не долго пробыли? – полюбопытствовал Фелл.

– Да, всего несколько минут. Потом я пошел к себе в комнату, с часок почитал и уснул. Проснулся, когда меня разбудила Элеонора.

– Вы уверены в этом? – спросил Хедли.

– Конечно. А что?

– Доктор Фелл сказал мне, что вы заходили к Боскомбу еще до прихода мистера Стенли... Сейчас меня интересуют не ваши впечатления, – сказал Хедли, не отрывая глаз от лица Карвера, – а только один этот вполне конкретный факт.

– Я... я совершенно точно не видел Стенли.

– Так. Значит, вы решительно утверждаете, что Стенли пришел позже, вы полагаете, что Стенли нажал кнопку звонка – звонка Боскомбу – и тот спустился открыть ему дверь. В этом двери довольно сложный замок, а когда снимают цепочку, раздается пронзительный скрежет. Вы утверждаете, что дверь могла остаться незапертой и "взломщик" мог попозже свободно проникнуть в дом. Однако окно вашей комнаты расположено прямо над входной дверью. Не могли же вы не услышать, как Боскомб впускал кого-то в дом?

Взгляд Караера скользнул по витринам, он потер лоб и воскликнул:

– Но я же слышал! Погодите-ка! Конечно, слышал! Дверь открывалась, только это было намного позже, когда я уже засыпал. Примерно в половине двенадцатого.

На лице Карвера сейчас были волнение и растерянность. Хедли внимательно вглядывался в него.

– Значит, за полчаса до убийства. Так. Вы слышали голоса, шаги, звук открываемой и закрываемой двери?

– Ну... не совсем так. Я, знаете ли, уже дремал. Могу только присягнуть, что дверь открывали. Скоба, в которую входит цепочка, погнута, поэтому если цепочку снимают недостаточно аккуратно, раздается пронзительный скрежет. Мне не раз приходилось его слышать, когда кто-нибудь поздно возвращался домой.

– И вы ничуть не удивились, хотя знали, что, когда запирали дверь, все были дома?

Мелсону показалось, что нервы Карвера начинают сдавать, но внешне это еще никак не проявлялось. Возможно, так подумал и Хедли.

– Не было мистера Полла, – чуть поколебавшись, ответил Карвер. – Он уехал на пару дней к своему дяде, сэру Эдвину, – тому, который заказал у меня башенные часы... Мне пришло в голову, что, возможно, это он неожиданно вернулся. Подумал еще, что придется сказать ему о непредвиденной задержке в работе – чтобы сделать новые стрелки, мне понадобится несколько дней. Хорошо хоть, что механизм остался цел – пропали только шайбы и болт, которыми стрелки крепятся к оси.

Хедли наклонился вперед.

– Давайте-ка чуть подробнее поговорим об этих часах. Итак, вчера вы их закончили, покрасили...

– Нет, нет. Если уж быть точным, я их закончил и испытал механизм два дня назад. Там были кое-какие сложности, хотя это и простое маятниковое устройство. Позавчера я также покрыл их слоем эмали... Нет, нет, не позолоты, – нетерпеливо добавил он, видя, что глаза Хедли устремились к стрелке. – Обычной эмали, которая защищает башенные часы от ржавчины. – Сразу после этого я поставил их у открытого окна, чтобы эмаль поскорее высохла. Было очевидно, что никакому вору не придет в голову украсть такую восьмидесятифунтовую махину. И действительно, там, в открытой комнате, куда любой мог легко проникнуть, – никто даже не притронулся к ним...

Мелсон услышал, как Фелл негромко выругался.

– А вчера вечером я нанес позолоту. Перенес их сюда, поставил в нише и накрыл стеклянным колпаком, чтобы пыль не садилась на свежую позолоту. Именно в этой комнате дверь всегда заперта, а к сейфу вдобавок подключено сигнальное устройство. И все же вчера ночью, хотя ключ от запертой двери был у меня, кто-то открыл замок и украл стрелки. Чистая фантастика, господин инспектор! Разрешите, я покажу?

Инспектор жестом остановил поднявшегося с места Карвера.

– Минутку. Кто знал, что прошлой ночью часы были здесь?

– Все знали.

– Трудно снять с часов стрелки? Я имею в виду – для неспециалиста?

– Да нет, в данном случае совсем просто. Нужна только подходящая отвертка. Конечно, чтобы снять обе стрелки с оси, пришлось бы немного повозиться, но... – Карвер пожал тяжелыми плечами и уныло махнул рукой. Сейчас он выглядел крайне усталым и измученным.

– Спасибо, теперь у меня остался к вам только один, но очень важный вопрос. Настолько важный, – в голосе Хедли появилась зловеще ласковая нотка, заставившая Карвера поднять глаза, – что, уклонившись от искреннего ответа, вы можете попасть в чертовски опасное положение. – Хедли сделал небольшую паузу. – Постараюсь выражаться как можно точнее. Я хочу знать, где были вы и остальные жильцы этого дома, в первую очередь женщины, во вполне определенное время вполне определенного дня. Конкретно – во вторник, 27 августа, с половины шестого до шести часов вечера.

Карвер был явно напуган. После короткой паузы он проговорил:

– Очень хотел бы вам помочь, но, право, не знаю. Вторник?.. Я так плохо запоминаю даты. Не знаю. Как припомнить какой-то определенный день, когда он ничем не отличается от остальных?

– Такой день вы не можете не помнить, – равнодушно заметил Хедли, даже если позабыли обо всех остальных. В этот день из универмага "Гембридж" на Оксфорд-стрит были украдены дорогие часы – ваша собственность. Надеюсь, вы не забыли?

– Не знаю, право, не знаю... – после мучительной паузы пробормотал Карвер. – Но теперь, кажется, начинаю кое-что понимать. Человек, убитый здесь в доме, был полицейским сыщиком. И вы думаете, что он погиб так же, как тот несчастный парень из универмага. – Карвер говорил глухим, словно в трансе, голосом, крепко ухватившись за ручки кресла. – А убийца, по-вашему, женщина. Да вы просто с ума сошли!

Хедли взглянул на Мелсона и сделал едва заметный жест. Мелсон кивнул, показывая, что понял, тихонько подошел к двери и приоткрыл ее на несколько дюймов. Сердце Мелсона громко билось, ему казалось, что весь дом прислушивается к происходящему в этой комнате.

Хедли заговорил. Его слова гулко отдавались в ночной тишине.

– Один из живущих в доме обвиняет другого в убийстве, – сказал он. – Из рапорта инспектора Эймса, полученного мною сегодня вечером, нам известно имя человека, выдвинувшего обвинение. Если он готов сейчас, перед нами, повторить свое обвинение – все в порядке. Большего, однако, я обещать не могу, мистер Карвер. Если этого не произойдет, я вынужден буду арестовать его, как человека, скрывающего важные улики в деле об убийстве.

Сделав знак Мелсону закрыть дверь, Хедли уже обычным голосом продолжал:

– Если бы вы все же постарались припомнить, где находились жильцы дома в указанные мною полчаса, то у вас для этого есть еще сегодняшняя ночь, мистер Карвер. Спасибо, пока все.

Карвер встал и неуверенными шагами вышел из комнаты. Мелсон знал, что дом уже бурлит, что в нем, пробуждая страх, все еще отдаются эхом слова инспектора. Фелл швырнул в камин потухшую сигару.

– Вы уверены, Хедли, что поступили разумно?

– Я бросил камень в муравейник. Надо было так сделать, черт возьми! – Поднявшись, Хедли стал расхаживать по комнате. – Разве не ясно, что иначе мы не сможем использовать свои преимущества? Все было бы в порядке, если бы я мог сохранить в тайне то, что Эймс служил в полиции. Это, однако, невозможно. Завтра они все равно узнают, а если и нет, то послезавтра, когда присяжные будут выносить решение о причине смерти. Каждого заинтересует, чем, собственно, занимался здесь Эймс... И пока не выяснилось, что мы не знаем, кто являлся информатором Эймса, желательно, чтобы этот человек уже дал показания. Почему он, или она, не хочет заговорить? В конце концов, он обвинил кого-то перед Эймсом. Почему бы ему не передать свои сведения мне?

– Не знаю, – произнес Фелл, ероша свои огненно-рыжие волосы. – Меня тоже беспокоит его молчание, только я как-то не верю, что он или она будет давать показания.

– В достоверности рапорта вы, однако, не сомневаетесь?

– Нет, конечно. Меня тревожит исключительная осторожность неизвестного осведомителя. Возможно, он рискнул бы проскользнуть к нам и тайно поделиться тем, что ему известно. Сейчас, однако, когда все слышали ваше выступление, он в такой панике...

– Паника, – угрюмо кивнул Хедли, – это как раз то, что нам нужно. Если у кого-то в доме есть какие-то подозрения, то мы скоро услышим о них. Мои слова должны чертовски обеспокоить этого человека, или я совсем не разбираюсь в людях. Если и теперь он будет молчать, значит, для осторожности у него есть какая-то невероятно важная причина. Хотите пари, Фелл, что через пять минут кто-то, из них постучит сюда и изъявит желание поделиться кое-чем?.. Между прочим, что вы скажете об услышанном нами от Карвера?

Фелл стукнул кончиком трости по углу стола.

– Две вещи, – проворчал он. – Одна из них для меня загадка, а другая – нет. Первая – пока часы находились, как это подтверждает и Карвер, в доступном месте, никому не приходило в голову украсть стрелки. Вор ждал, пока часы запрут, более того, пока их покрасят. Если он действительно хотел этими стрелками кого-то убить, то к чему было идти на лишний риск испачкать перчатки и костюм этой липкой дрянью, которую можно отмыть только бензином? Разве что... разве что...

Фелл громко откашлялся:

– Э... кхм... Есть над чем поразмыслить, не правда ли? – Он покосился на Хедли. – Второй момент любопытный, но не представляющий загадки: Карвер слышал, как в половине двенадцатого кто-то отпирал дверь. Вначале он подумал, что это неожиданно вернулся домой Полл, а потом, узнав, что Стенли здесь, в доме, решил, что цепочкой загремел Боскомб, впуская Стенли. Бос-комб подтвердил это...

– И солгал?

– И солгал, если только я могу верить собственным глазам, – кивнул Фелл, с шумом раскрывая свой портсигар.

Мелсон переводил взгляд с инспектора на Фелла и обратно.

– Но почему? – в первый раз громко вырвалось у него.

– Потому что, скорее всего, Стенли к тому времени уже находился в доме, – ответил инспектор. – В этом вы правы, Фелл. Во всяком случае, в пользу такого предположения говорит то, что мы увидели за ширмой в комнате Боскомба. Как вы помните, за ширмой стоит газовая горелка, и кто-то разлил там молоко и перевернул коробку с кофе. Наверняка не Боскомб. Этот педант сразу бросился вытирать пол, услышав слова Фелла о беспорядке за ширмой. Конечно же, за ширмой скрывался Стенли... Боскомб и Стенли курили и пили, но потом очистили пепельницу и вымыли стаканы, стараясь создать впечатление, будто в комнате находился только один человек – Боскомб.

– И все это только для того, чтобы ввести в заблуждение Карвера?

– Не только Карвера, – сказал Фелл, – но и... Раздался стук в дверь.

– Можно войти? – спросил женский голос. – Я должна сообщить вам нечто очень важное.