Глава 8

Онлайн чтение книги Дело о преследуемом муже
Глава 8

Уличные фонари ярко освещали фасад белого особняка в испанском стиле. В царившем полумраке красная черепица крыши казалась почти черной.

На звонок Мейсона появился слуга-филиппинец в белой куртке.

— Я звонил мистеру Хоману. Я…

— Да, мистер Мейсон. Сюда, пожалуйста. Ваши пальто и шляпу.

Мейсон снял пальто и шляпу, вручил их слуге и пошел следом за ним по длинному коридору, паркетный пол в котором был натерт до зеркального блеска красным воском, проследовал через просторную общую комнату, где царил таинственный полумрак, и оказался в кабинете, выходящем в патио.

Хоман сидел за письменным столом и с хмурым видом всматривался в отпечатанный на машинке сценарий, испещренный карандашными пометками.

Когда Мейсон вошел, он поднял голову и, держа карандаш над страницей, сказал:

— Садитесь. Не разговаривайте, пожалуйста.

Мейсон постоял, уставясь на фигуру за столом и потешаясь про себя над тем, с какой враждебностью Хоман смотрит на лежащую перед ним страницу. Потом опустился в одно из мягких кресел.

Шторы на стеклянных дверях были раздвинуты, открывая вид на патио с фонтаном с разноцветной подсветкой, пальмами и поблескивающей поверхностью плавательного бассейна. Дом говорил о процветании его владельца, он был предназначен не только для того, чтобы в нем жить, но и для неустанного восхищения им. Несомненно, его строил и обставлял шоумен для шоумена.

Хоман склонился над рукописью, являя вид глубокой сосредоточенности — то ли он на минуту забыл о посетителе, то ли хотел, чтобы тот проникся сознанием значимости этого момента.

Не отрывая глаз от рукописи, человек пробормотал:

— Сейчас вылижу эту сцену, и поговорим.

Он сказал это ровным тоном, без всякого выражения — очевидно, сосредоточенность была не наигранной.

Вообще-то, Хоман привык работать на зрителя. И внешность у него была подходящая. Седые, коротко подстриженные волосы окружали венчиком блестящую лысину; он не пытался ее прикрыть, отрастив подлиннее волосы и зачесывая их наверх. На носу плотно сидели большие очки в роговой оправе. Прямые брови начинались почти у самых седеющих висков. Голова была слегка опущена вниз: глаза, не мигая, уставились на сценарий. Резким движением он схватил карандаш, лежащий на столе, и предпринял очередную атаку на рукопись, вычеркивая слова, заменяя их другими и делая пометки на полях. И все это без малейшего колебания. Казалось, он с трудом заставляет руку работать со скоростью своих мыслей. Под его напором нижняя половина страницы скоро превратилась в настоящий лабиринт карандашных пометок. Потом он отбросил карандаш так же резко, как и схватил его и воззрился на Мейсона покрасневшими карими глазами.

— Извините, что заставил вас ждать. Не предполагал, что вы прибудете так скоро. Я должен был закончить эту сцену, пока не пропал настрой. Ваш визит выбивает меня из колеи. Хватит мне и того детектива. А теперь еще вы. Все это мне чертовски не нравится, но если уж так надо, давайте быстрее покончим с этим. Что вы хотите?

Мейсон попытался отвлечь его не относящимися к делу замечаниями:

— Я не предполагал, что вы работаете так поздно.

— Я постоянно работаю. Лучше всего работается, когда всё вокруг спит. — Он сделал круговое движение своей короткой толстой рукой, как бы подчеркивая всеобъемлющий характер данного замечания. — Я имею в виду всех жителей города. Мы живем в мире телепатических связей. Я говорю не об отдельных, а о групповых телепатических влияниях. Они давят на ваш мозг, вовлекают в круговорот бессмысленных действий. Так что вы хотите?

— Значит, я тоже вывел вас из творческого настроя? — спросил Мейсон.

— И не только. Мне перестал нравиться мой сценарий. Видите ли, герои всегда попадают в какие-то драматические ситуации. Если ваши герои нежизненны, вы не сможете создать ничего стоящего. А насколько реальны ваши герои, вы узнаете, только если проникнитесь к ним сочувствием, если откроете дверь и войдете в их жизни. Это субъективное ощущение, интуиция, телепатия, назовите каким угодно словом… А тут появляетесь вы… Вы — объективная реальность, и я должен говорить с вами тоже совершенно объективно. Вы притворяетесь, что вам нужна информация. Но возможно, вы пытаетесь подстроить мне ловушку. Я должен быть настороже.

— Почему? — спросил Мейсон. — Чтобы не выдать себя каким-то необдуманным заявлением?

— Нет, чтобы не сказать что-то такое, что вы можете неправильно интерпретировать и потом обратить против меня.

— Ну уж я совсем не такой.

— А вот ваш детектив именно такой. Он выбил меня из колеи на целых полдня! Так что вы хотите?

— Ваше страховое свидетельство на машину у вас?

— Да, но только это не ваше дело.

— Вы были бы правы, если бы не этот несчастный случай.

— А именно?

— Если машина была использована с вашего согласия, выраженного или подразумеваемого, вы несете юридическую ответственность. Я имею в виду и неформальный ответ на чью-то просьбу, и предварительную договоренность с кем-либо о праве воспользоваться машиной.

— Ни о каком разрешении не может быть и речи.

— Тем не менее вы должны осознать эту юридическую разницу.

— Ладно, осознал. Ну и что?

— А то, — продолжал Мейсон, — что если человек, сидевший за рулем вашей машины, является вашим доверенным лицом и…

— У меня нет никаких доверенных лиц.

— Типичная ошибка несведущего человека, — усмехнулся Мейсон. — Дело в том, что, если вы попросите кого-нибудь взять вашу машину и съездить на ней на почту отправить заказное письмо, в данной поездке он становится вашим доверенным лицом.

— Понятно. Благодарю за разъяснение. Я это запомню. Что еще?

— Если вы посылаете человека в Сан-Франциско на своей машине, дав ему какое-то поручение, в этом случае он автоматически становится вашим доверенным лицом.

— Ну и что?

— И если он попал в аварию, когда вел вашу машину, отвечать будете вы, как если бы вы лично сидели за рулем.

— Ясно, что вы к чему-то клоните. Продолжайте. В чем дело?

— Я адвокат, мистер Хоман. Я представляю Стефани Клэр и заинтересован в том, чтобы раскопать любые данные, которые снимут с нее обвинение в убийстве по неосторожности.

— Ясно.

— Далее. Вы заинтересованы в том, чтобы уменьшить свою юридическую ответственность. Если кто-то действительно угнал вашу машину — это одно дело. Если ехавший на ней использовал ее с вашего разрешения — другое; а если за рулем было ваше доверенное лицо — это уже нечто третье. Естественно, в ваших интересах интерпретировать случившееся так, чтобы нести наименьшую финансовую ответственность.

— Очевидно.

— Значит, у нас противоположные интересы.

— Разумеется. Я знал об этом до того, как вы здесь появились. Скажите мне что-нибудь новенькое.

— Мне думается, сэкономив пенни, вы можете потерять фунт, — многозначительно сказал Мейсон.

— Как прикажете вас понимать?

— Пытаясь выиграть в суде несколько тысяч долларов, вы можете подставить себя под фланговую атаку.

— Чью?

— Мою.

Карие глаза Хомана уставились сквозь роговые очки на адвоката.

— Продолжайте, — сказал он, помедлив. — Договаривайте до конца.

— Я хочу сказать, что Стефани Клэр не сидела за рулем вашей машины. Для этого надо выяснить, кто ею управлял. Поэтому я вынужден заинтересоваться вашими личными делами. А когда я сую куда-то нос, то все основательно вынюхиваю.

— Это шантаж?

— Предупреждение.

— Вы закончили?

— Нет, только начал.

Хоман поворочался в своем вращающемся кресле.

— Боюсь, — процедил он сквозь стиснутые зубы, — это даже хуже, чем я предполагал. — И нервно забарабанил по краю стола коротким толстым, но тщательно ухоженным пальцем. Перстень с большим бриллиантом, ловя лучи света, ослепительно сверкал при каждом движении пальцев.

— Разумеется, мне было бы чрезвычайно выгодно, — спокойно заговорил Мейсон, — а вам чрезвычайно невыгодно, если бы удалось доказать, что машиной управляло ваше доверенное лицо.

— Вы думаете, я солгал, заявив, что мою машину угнали?

— Когда я представляю клиента, мне нравится исходить из предпосылки, что любые заявления, противоречащие тем, что сделаны моим клиентом, являются ложными.

— Не могу винить вас за это. Бизнес есть бизнес. Продолжайте.

— Мало того, — сказал Мейсон, наклоняясь вперед и неожиданно нацелив палец прямо на Хомана, — если по каким-либо причинам вы не хотите, чтобы всплыли факты о мистере Спинни, вам лучше заявить об этом прямо сейчас.

Выражение лица Хомана практически не изменилось, лишь слегка дрогнули ресницы.

— Кто такой Спинни?

— Один джентльмен в Сан-Франциско.

— Не знаю такого. Поэтому мне безразлично, о каких фактах вы говорите.

— И если вы не желаете ничего знать об официантке из кафетерия в Новом Орлеане, самое время рассказать и об этом.

— Угрожаете мне женщинами?

— Женщиной.

— Валяйте. Вытаскивайте их всех на свет Божий. Мне наплевать. Я холостяк. Все считают меня волокитой и донжуаном. А я и не собираюсь этого отрицать. Вы не проймете меня, накопав хоть сотню женщин. Ничто не может навредить человеку, пока его не поймали на месте преступления. А люди не считают, что вас поймали, если вы действуете открыто и…

— Вы неправильно меня поняли, — покачал головой Мейсон. — Я не говорю о женщине, с которой, возможно, вы были просто близки.

— Тогда о ком же?

— О женщине, которая, вероятно, хранит верность человеку, которого она не видела довольно долго, о женщине, которую этому человеку хотелось бы оставить в Новом Орлеане, ибо ему очень нежелательно, чтобы она узнала, где он и чем занимается.

— Почему? — рявкнул Хоман.

— Потому что он хочет, чтобы она с ним развелась.

— Почему?

— Вероятно, потому, что он разбогател и хочет жениться на ком-то еще.

Глаза Хомана задумчиво прищурились.

— Неплохая идея, Мейсон. Полагаю, вы можете ее использовать. Как-нибудь развить. Человеческий интерес. Самопожертвование. Драма и все такое. Изобразите свою женщину слабой и доверчивой, но не перестарайтесь, иначе она будет выглядеть глупышкой. Продолжайте, развивайте эту тему.

— Я и собираюсь это сделать.

Хоман махнул рукой со сверкающим перстнем и неожиданно рассмеялся:

— Материал для сценария. Извините меня, Мейсон. но, желая узнать мое мнение, писатели буквально забрасывают меня своими идеями, так что я на все смотрю под этим углом. В какой-то момент мне показалось, что и вы спрашиваете меня о том же. Очень неплохая идея для сценария.

— Я говорю о фактах.

— О фактах, которые мне ни о чем не говорят. Есть еще что-нибудь?

— Да. Вам придется подняться на свидетельское место и дать показания. Любое отступление от истины будет расценено как лжесвидетельство. Возможно, когда вы впервые услышали о несчастном случае, вы подумали, что сумеете остаться в стороне — расскажете полиции эту историю и вернетесь к своей работе… Не получится. Вы пытаетесь засадить молодую женщину в тюрьму. Если мне удастся уличить вас в лжесвидетельстве, в тюрьме окажетесь вы. Моя позиция достаточно ясна?

— Посидите спокойно минуточку. Мне хочется обдумать ваши последние слова.

Мейсон сидел неподвижно, наблюдая за Хоманом. Продюсер уставился в крышку стола. Его лицо ничего не выражало, только пальцы нервно отстукивали дробь.

Внезапно Хоман посмотрел на Мейсона и заговорил:

— К моему рассказу не придерешься, я говорю правду. Так что вам не удастся ничего сделать. Я сообщил полиции точные факты. Мне жаль эту девушку, Клэр, я вовсе не уверен, что машину похитила она. По-моему, сначала ее угнал кто-то другой. Вы, Мейсон, меня ни капельки не волнуете. Но я не могу не чувствовать жалости к этой девушке: лежит в больнице, ранена, наверняка испугана, без денег, без работы, почти без друзей, в перспективе, когда она поправится, суд, газетная шумиха. Все это ужасно. Мне ясна человеческая сторона случившегося, драма, трагедия. Поверьте, я не могу не думать об этом. В данный момент моя студия платит мне за то, чтобы я сосредоточил все внимание на проблеме человека, влюбившегося в женщину, которая, к несчастью, уже замужем. И ее муж не хочет отпустить ее, он ходит за ней по пятам. Но они уже близки, и однажды муж накрывает их. Злобные насмешки, угрозы… Отвратительная сцена… Меня беспокоит, Мейсон, как все это отразится на женщине. Обстоятельства вынуждают ее лгать, изворачиваться, заставляют…

— Ваши проблемы меня не интересуют. Мне платят за то, чтобы я вытащил девушку из тюрьмы, и, черт побери, я настроен это сделать.

— А это ваша проблема. Я же настроен вернуться к своей рукописи. Спокойной ночи, мистер Мейсон. Постарайтесь больше сюда не приходить.

Мейсон направился было к двери, потом неожиданно вернулся и склонился над столом Хомана.

— Из чистого любопытства, — бросил он, — не могли бы вы сказать мне название сценария, над которым работаете? Хотелось бы увидеть его на экране и узнать, не оставило ли мое вторжение каких-нибудь следов.

Хоман рассеянно взял заглавный лист и сказал: — Это адаптация романа, который студия приобрела пару лет назад. Книга называется «Куда падают деньги». Насколько мне известно, это слова из какого-то старинного романса: «Пусть деньги падают, куда хотят». Название никуда не годится, мы его изменим… Для романа, может, и ничего, но для зрителя слишком заумное. Ему нужно нечто понятное, импонирующее ему, такое, в котором ощущается драма, как в газетных заголовках… Послушайте, какого черта я вам все это объясняю?

— Понятия не имею, — ответил Мейсон и вышел из кабинета, неслышно прикрыв за собой дверь.

Филиппинец в белой куртке с молчаливой почтительностью ожидал его появления в коридоре, держа в руках пальто и шляпу.

Мейсон разрешил ему помочь надеть пальто, забрал шляпу, затем задержался на мгновение, глядя на огромный радиоприемник в общей комнате, из которого явственно доносились звуки органной музыки.

Мейсон перевел взгляд на слугу:

— Ваш хозяин разрешает вам включать радио? Белые ровные зубы сверкнули в беззастенчивой улыбке.

— Нет, сэр. Но когда он работает, то ничего не слышит. Я немного сплутовал. Мне пришлось подождать, чтобы проводить вас до выхода, а это моя любимая программа.

— Вот как? — спросил Мейсон и шагнул поближе к приемнику. — Впервые вижу такую штуку, — пробормотал он, наклоняясь над многочисленными ручками и кнопками.

Казалось, филиппинец почувствовал некоторую неловкость.

— Очень хороший приемник, — сказал он. — Только, пожалуйста, не увеличивайте громкость. Хозяин очень рассердится.

Мейсон стоял перед приемником, прислушиваясь.

Внезапно плавное течение музыки было нарушено дребезжащим звуком вращаемого телефонного диска, сопровождающимся щелчком. Звук повторился шесть раз. Кто-то в доме набирал номер.

Мейсон сразу же повернулся к выходу.

— Большое спасибо, — сказал он, — спокойной ночи.

Слуга-филиппинец задумчиво посмотрел ему вслед.

— Извините, но я доложу мистеру Хоману, — пробормотал он.

— О чем?

— О том, что вы задержались, чтобы выяснить, воспользуется ли он телефоном.

Мейсон улыбнулся:

— Пожалуйста.

Чувствуя на себе враждебный взгляд слуги, который уже взялся за дверную ручку, Мейсон почти подошел к двери, когда снаружи раздались быстрые шаги, и филиппинец широко распахнул дверь. Мейсон едва не столкнулся с загорелым молодым человеком, который взбежал вверх по ступенькам, намереваясь вставить ключ в замочную скважину.

— Хэлло, — произнес молодой человек, — я не собирался никого таранить. Прошу извинить.

Мейсон заметил глубоко посаженные темные глаза, резкие черты лица, большой покатый лоб и шапку курчавых черных волос, ниспадающих до плеч. Шляпы на нем не было.

— Послушайте, уж не ко мне ли вы приходили, а?

— Вы — Горас Хоман?

— Да.

— Я бы хотел поговорить с вами.

— Я чертовски спешу. Нельзя ли с этим подождать?

— Нет. Я — Перри Мейсон, адвокат. Представляю Стефани Клэр.

— Ох, мой Бог, еще одно нарушение брачного обязательства! Ладно, скажите ей, что, если она собирается обращаться с этим в суд, я скажу «да» и женюсь на ней. Это будет… Постойте. Вы сказали — Стефани Клэр? О, теперь я все понял.

— Молодая женщина, которую обвинили в том, что она управляла машиной вашего брата.

— Я догадался.

— Вы в это время ловили рыбу?

— Да, я был в море.

— Я только что объяснил вашему брату, что это серьезное дело, от которого нельзя отмахнуться. Нельзя просто заявить полиции, что он знать ничего не знает, и как ни в чем не бывало вернуться к работе. Ему придется подняться на свидетельскую скамью, а когда он это сделает, я намерен порасспросить его о том, что, по моему мнению, внесет ясность в разбираемое дело.

— Ни в чем вас не виню, но готов поспорить: Жюлю все это очень не нравится, если он оторвался от работы, чтобы выслушать вас.

— Он оторвался от работы и выслушал меня, но, мне кажется, его мысли витали где-то далеко.

Младший брат усмехнулся:

— Скорее всего так оно и было. Но вы исполнили свой долг. Не тревожьтесь за Жюля, он о себе позаботится. Вы у него почву из-под ног не выбьете.

— Довольно глупо рисковать чем-то действительно важным всего лишь из-за неуплаты штрафа за небрежное отношение к своей машине.

Горас Хоман взглянул на часы-браслет.

— Послушайте, я ужасно спешу, но пять минут у меня найдется. Пойдемте потолкуем. Филип, убирайся отсюда к чертовой матери.

— Да, сэр. Я подожду где-нибудь подальше, мне надо выпустить мистера Мейсона из дома.

— Я сам это сделаю.

— Прошу прощения, сэр, но так распорядился хозяин, сэр.

— О’кей, делай как знаешь, Филип. Я крикну, когда мы закончим. Хотите присесть? — обратился он к адвокату.

— Не будем терять время. Давайте постоим здесь и поговорим.

— Идет.

— Что вам известно о Спинни? — небрежно спросил Мейсон.

— Спинни? — Хоман нахмурился. — Постойте, вроде бы я где-то слышал это имя… Спинни… Нет, не знаю. Что еще?

— А о женщине из Нового Орлеана?

— Нового Орлеана… Не понимаю, какое это имеет отношение к данной истории? Послушайте, вы не похожи на типа, который стал бы просто отыскивать женщин и подсовывать их Жюлю, чтобы стать с ним на одну доску.

— А я и не делаю этого.

— Как я понимаю, вопрос заключается в том, кто вел машину?

— Совершенно верно.

— Ну, дружище, значит, мне надо благодарить свою счастливую звезду, что за рулем сидел не я. Вы же знаете, как оно бывает, Мейсон. Ты принимаешь твердое решение — никогда не садиться за руль в пьяном виде. Но это когда ты трезв. А если выпьешь, то думаешь, что достаточно трезв, чтобы вести машину. Ну а уж когда совсем наберешься, так, что даже не можешь дурачить себя мыслями, что ты трезв, тогда говоришь себе, что жизнь коротка, что надо веселиться и плевать на все последствия. И так постоянно, ничего не могу с собой поделать.

— Можно еще перестать пить, — отозвался Мейсон.

— Да нет, я имею в виду что-то реальное.

— А почему бы не вынуть ключи от машины и не отправить их по почте самому себе, как только вы начинаете пить?

— Не годится. Мне же хочется воспользоваться машиной, а не оставлять ее припаркованной у какого-то ночного клуба.

Мейсон рассмеялся:

— Боюсь, я не смогу вам помочь, а вы, я думаю, не сможете помочь мне.

— А в чем именно?

— Видите ли, я не думаю, что за рулем той машины была Стефани Клэр. Я даже не думаю, что машина была угнана.

— Жюль говорит, что ее угнали. Как правило, он очень точен, но ужасно рассеян, когда работает, а работает он постоянно. Полагаю, вы насядете на него во время перекрестного допроса?

Мейсон кивнул.

— Сомневаюсь, чтобы ему это понравилось. Он нервничает, когда ему перечат… Короче, я рад, что ничего не знаю об этом деле… Послушайте, Мейсон, я очень сочувствую той девушке. Даже собираюсь заглянуть к ней. Не то чтобы я мог ей чем-то помочь, а просто пусть знает, что мне ее жаль, ну, и все такое. Я не думаю, что это она угнала машину.

— Тогда кто же?

— Какой-нибудь шалопай слонялся по улице и увидал машину Жюля.

— А может, у вас есть какие-нибудь соображения о личности этого шалопая?

Горас Хоман прищурился, понизил голос и сказал:

— Ну, если ставить вопрос таким образом… — Внезапно он коротко хохотнул: — Подождите, вы же Большой Злой Волк по отношению к нашему дому. Какие у тебя огромные зубы, бабушка! Нет, мистер Мейсон, я не могу позволить себе даже высказать догадку, к тому же у меня встреча с совершенно очаровательной особой, ровно через двадцать минут. У меня осталось всего десять минут, чтобы переодеться. Извините, старина, вы же знаете, как это бывает. Да, я собираюсь заглянуть к этой мисс Клэр. Как считаете, она не станет возражать?

— Мысль неплохая, если только вы не собираетесь вытягивать из нее какую-нибудь информацию. Предупреждаю, я попрошу ее ничего вам не говорить…

Хоман подмигнул.

— Что ж, честная сделка. Я ведь вам тоже ничего не сказал, не так ли?

— Абсолютно ничего.

— Значит, мы квиты. Рад был познакомиться… — Длинные, загорелые пальцы пожали руку Мейсона. Горас Хоман повысил голос: — Филип, он уходит, все семейное серебро на месте?

Слуга-филиппинец неслышно выскользнул из-за тяжелой портьеры, закрывающей проход под аркой. Мейсон понял — он расположился так, чтобы все слышать. Филиппинец распахнул входную дверь, и Мейсон, не произнеся ни слова, шагнул в ночь.


Читать далее

Эрл Стенли Гарднер. «Дело о преследуемом муже»
Глава 1 04.04.13
Глава 2 04.04.13
Глава 3 04.04.13
Глава 4 04.04.13
Глава 5 04.04.13
Глава 6 04.04.13
Глава 7 04.04.13
Глава 8 04.04.13
Глава 9 04.04.13
Глава 10 04.04.13
Глава 11 04.04.13
Глава 12 04.04.13
Глава 13 04.04.13
Глава 14 04.04.13
Глава 15 04.04.13
Глава 16 04.04.13
Глава 17 04.04.13
Глава 18 04.04.13
Глава 19 04.04.13
Глава 20 04.04.13
Глава 21 04.04.13
Глава 8

Нецензурные выражения и дубли удаляются автоматически. Избегайте повторов, наш робот обожает их сжирать. Правила и причины удаления

закрыть