Онлайн чтение книги День рождения ведьмы
Глава 4. На кладбище ночью

Новые районы – это очень старые деревеньки или почти такие же старые рабочие слободки, которые подгреб под себя расползающийся, как медуза, мегаполис. Когда-то, в начале прошлого века, здесь торчали совершенно деревенские домишки – с огородами, пышными вишневыми садами, коровниками и курятниками. Разница была лишь в том, что каждое утро, раньше, чем начинали мычать недоенные коровы, над слободой разносился тягучий заводской гудок, и отцы семейства отправлялись не в поле, а в литейные и прокатные цеха городских заводов. Сейчас район походил на лоскутное одеяло – на фоне сумрачных небес толстыми свечками возвышались новехонькие многоэтажки, а между ними изломанной гребенкой торчали то черепичные крыши роскошных частных домов, то шиферные советских белокирпичных, то вовсе прогнившие камышовые крыши ветхих саманных хат, помнивших еще отряды «красных», «белых», петлюровцев, махновцев, сцепившихся в кровавой круговерти. Профессорского вида старичок, выгуливающий на газоне у новостройки одышливого мопса, приветливо раскланялся с бойкой старушонкой, пасшей козу. За серой лентой проходящего мимо шоссе тянулась «зеленая зона» – уцелевший островок леса, в котором какие-то полторы сотни лет назад еще охотились на волков владельцы пригородных имений. Такси высадило Ирку со Стеллой возле многоэтажки, ведьмы торопливо пересекли шоссе и скрылись под сенью старых густых ветвей.

– Головне, понимать, навищо ты це все робышь! – вещала Стелла, переваливалась по тянущейся через лес неширокой грунтовке. Короб на плече ощутимо перекашивал ее на сторону. – Навищо мы своих покойников в землю зарываемо? – ответ не требовался, Стелла желала говорить сама. – Щоб связь у нас с цей землей була! Инакше чому вона нас ще доси не поскидала, хочь мы на нее и гадим по-всякому? Тому, що предки наши в нее поколиння за поколинням уходили, от мы ей теперича и родные, жалко ей нас. Хто сьогодни на кладовище будуть, то не якись заложные мертвяки-хулиганы, то все дуже добропорядни покойники, що в свою законну ничь раз в году погулять вышли! Тильки обиженные шибко: уважения уже скильки не бачилы!

– Но люди же каждый год на кладбища в поминальные дни ездят, – вставила фразу Ирка. Лес начал редеть, и даже в густых сумерках стали видны навершия старых крестов над оградой.

– Ездють они! – возмутилась Стелла. – На могилках пожрать! А песни, дела пращуров славящие? А веселье? По весне дедов-прадедов, старую жизнь ублажать треба: добрых покойников тризной порадовать, заложных мертвяков того… нейтрализовать. Довольные предки на твоего папашу-Симаргла и поработают: молодую жизнь наружу вытолкнут! И зацветет все, заколосится… без вселяких пестицидов и прочей отравы. – Стелла топнула толстой ножищей и возмущенно воззрилась на Ирку. – Чому Оксанка тэбэ навчала, що ты цього не розумиешь?

– Все я понимаю, – пробормотала Ирка, подходя к закрытым кладбищенским воротам. И вдруг повернулась к Стелле, жестко глядя старой ведьме в глаза. – Я не понимаю, почему вы с Оксаной Тарасовной мне помогаете.

– Ото час отношения выяснять?

– Я слишком хорошо помню, как вот по точно такому же кладбищу нас с Танькой гоняли поднятые вами мертвяки, – отрезала Ирка. – И никуда с вами не пойду, пока не буду уверена, что вы меня не подставите!

– Ну… тоди мы з Оксанкой трохи увлеклись. – Впервые Ирка видела Стеллу смущенной. – Зробылы то, чого не можна робыты. Так хто ж знал, шо ты выживешь та ще здешняя ведьма-хозяйка с тебя выйдет?

– Ни одна ведьма не захочет иметь над собой хозяйку! – презрительно усмехнулась Ирка. – Говорите правду, или я сейчас поворачиваюсь и ухожу!

– Куды це ты уходишь? – всполошилась Стелла. – А мертвяки?

– Столетиями они свой Навский Великдень без меня справляли и еще раз справят! – отрезала Ирка.

– А внуки мои як же? – упирая руки в бока и заступая Ирке путь, грозно потребовала Стелла. – Ты уйдешь, а они настоящую рослыну потим только в книжках и побачат? Бо хиба ж обиженные пращуры обиженную землю родить уговорят? Ну не можем мы все людство, такую силу-силенную народу убедить, що неправильно гыдоту вселяку на нашей земле разводить! На ведьм только и надежда, тем бильш, що ты – ведьма-хозяйка, та ще и Симаргловой крови! Ты предкам уважение окажешь, они умилостивятся! Ну не уходи, Яринка, солнце ясное, не станем мы тэбэ подставлять, бо ты нам нужная очень! В мэнэ ж внуки, а у Оксанки – сын. Женится – внучка Оксанке будет, всему вона ее навчить, и чарам, и зелья варить, тилькы було б з чого ци зелья варить, бо травички нужной з каждым годом все меньше. Давно пращуры обиду копят, разлютуют совсем, не вернутся в свои могилы – вся земля повымрет, мы, ведьмы, первые, а все инши за нами, а мэни не можна, бо в мэнэ ж внуки… – грозный тон давно перешел в жалобное бормотание, по толстым щекам Стеллы катились настоящие слезы. – А дуб? – вдруг вскинулась она, глядя на Ирку почти с ненавистью. – Хортицкий дуб як же? Я ж его ще зеленым помню, ствол такый, що вдесятером не обхватишь! Он же вмырае, хто ж ему допоможет?

– Хорошо, не уйду, – невозмутимо согласилась Ирка, распахнула кладбищенскую калитку и двинулась по узкой дорожке между могил.

Мгновение сзади царила тишина, потом раздался топот, пыхтение, и Стелла нагнала ее, с неожиданной прытью оббежала вокруг и перегородила дорогу.

– Та яка ж з тэбэ видьма-хозяйка, якщо ты мени ось так и поверила? – воинственно вопросила старая ведьма. – А якщо я тоби наврала? На жалость взяла, слезу пустила?

– Это вряд ли, – меланхолично сообщила Ирка.

– Як це? Та я ж вру, як дышу, а ты кажешь «вряд ли»! – на все кладбище возмутилась ведьма… и вдруг с размаху запечатала себе рот ладонью. Над зажавшими рот пальцами теперь видны были только Стеллины глаза, с возмущением уставившиеся на Ирку. – Це хиба ты мени египетского зелья дала, що правду казать заставляет? – сквозь собственную ладонь пробубнила она.

– Одну долю евшан-травы, для прояснения памяти, две доли лапчатки для расположения к собеседнику и желания поделиться сокровенным… – начала насмешливо перечислять Ирка.

– Що ты мэнэ тут вчишь – хиба я не знаю, як египетское зелье варится? – убирая руку ото рта, заорала Стелла. – Як ты мени його дала?

– Так вам все секреты и расскажи! – протиснувшись вдоль оградки, Ирка обошла Стеллу и зашагала дальше к виднеющейся на другой стороне кладбища церквушке. Стелла чуть ли не вприпрыжку кинулась за ней:

– От нахабна видьма! Ну як, кажи – як? Бо в чай, що я у вас пила, ничого не подсыпали – що я, дурна, щоб не проверить?

Ирка только усмехнулась. Старые рецепты, старые привычки – вот что вас подводит, милые дамы! Если соль – значит, обязательно сыпать, если зелье – обязательно подсыпать. А мелко порубить травяной сбор в кухонном комбайне, посыпать им скатанную дорожку да потом и вытряхнуть ведьмам прямо в физиономии – это уже слабо. Пока доехали, Стеллу как раз разобрало. Дома Танька наверняка Оксану Тарасовну допрашивает – ту тоже пронять должно было. Ну хоть они с Богданом немножко успокоятся.

Ирка ступила под сень церковной ограды на мощенный битыми плитами двор. У церкви торчали покосившиеся кресты самых старых могил. Еще можно было разглядеть полустертые надписи на надгробных плитах: «Потомственный дворянин, гвардии драгунского полка майор… и благоверная супруга его…» – имена стерлись, «Купец 2-й гильдии…», «Девица Анфиса…»

Ирка нырнула под стену старой церкви, где темнота сгущающейся ночи была темнее всего. Следом с пыхтением забралась Стелла:

– Зараз… У мэнэ тут смесь чая з табаком, щоб мертвяки нас раньше времени не учуяли.

Ирка хмыкнула – ну вот опять, старые рецепты! Не хватало еще табачищем вонять!

– Нате! – и в руку Стелле шлепнулся тяжелый баллончик. – Специальная жидкость, чтобы отбивать запах человека. Из охотничьего магазина. Если на волков действует, так и мертвяков как-нибудь проймет.

– Ты з мертвяками такая умная будь, а старую ведьму всякой гыдотой опрыскивать як сорняк – на то много ума не надо! – «распшикивая» состав из баллончика, ворчала Стелла.

– Тихо! – поднимая голову, предостерегающе шикнула Ирка.

– А ты на мэнэ не шикай! Сама вже бачу, що тихо треба… – буркнула неукротимая Стелла и вправду замолкла.