Глава 1

Онлайн чтение книги Дьявол за правым плечом
Глава 1

О чем говорят культурные девушки с высшим образованием и положением в обществе, когда собираются вместе?

О половых извращениях, автомобилях, о первом мужчине, о налогах – и как от них избавиться, об анальном сексе – против большинством голосов, о Ксении Собчак – как самые настоящие злобные стервы, о политике США по отношению к странам так называемого третьего мира, о том, у кого какие проблемы в постели с текущим мужем, бойфрендом или парнем на одну ночь, и надо ли менять свою фамилию на фамилию мужчины, с которым вы, возможно, собираетесь пожениться.

– Менять фамилию – это хуже анального секса! – уверяла всех Варя, размахивая полной, до краев, рюмкой текилы. – Я вообразить не могу, что вот жила всю жизнь Смирновой, а потом буду Воробьевой! А потом Сорокиной, Галкиной и какой-нибудь Файнзильберг! И что?

– Что? – спросила Дина, сползая с дивана на пол.

– А почему бы мне тогда еще и имя не поменять? – возмущалась Варя. – На такое, какое мужу больше нравится?

– Слушайте, я так ничего и не поняла – почему они расстались? – обратилась Марина к Дуне.

– Потому что у нее было три высших образования, четыре диплома с мидовских курсов – французский, немецкий, английский, испанский и зарплата в семь тысяч долларов, и все это в двадцать пять лет! – с кухни крикнула Дуня, которая полчаса назад завладела вниманием аудитории, рассказав, что ее брат – красавчик, по которому умирали все подруги, разошелся с девушкой, с которой встречался шесть лет.

– А она ходила в туалет? Она, вообще, человек? – отозвалась Маша.

– Не уверена! – Дуня показалась с бокалом мартини, куда только что добавила водки. – У нее на это просто времени не было. Вот он и не выдержал такого давления.

– Подожди, а дети? – очнулась Дина и толкнула Варю. – Им-то что делать с фамилией?

– А что дети? Дети у меня Ивановы, а я потом стану Петровой, и опять все через жопу! – фыркнула Варя.

– Давайте пригласим водопроводчика! – очнулась Оля, которая уже полчаса тихо валялась на диване.

Все замолчали.

– Зачем? – спросила наконец Дуня.

– Водопроводчики работают круглосуточно, а мне так нужно мужское внимание! – с тоской воскликнула Оля. – Ко мне недавно такой хорошенький водопроводчик заходил – просто дуся! Молоденький, чистенький…

– А давайте позвоним и узнаем, симпатичные у них здесь водопроводчики или нет! – поддержала ее Варя.

– У нас жутко несимпатичные, старые и пьяные сантехники! – отрезала Дуня, входя в комнату. – И вообще!.. – Она закинула телефон куда-то на книжные полки и рухнула на кровать. – Ко мне позавчера приходили такие электрики – просто лапочки, я совсем обалдела!..

– Слушай, а ты вообще могла бы выйти замуж за сантехника? – набросилась Маша на Олю.

– С какой стати? – вскинулась та. – Я что, в университете училась, два года корячилась с десяти до десяти на зарплате младшего менеджера и сейчас руковожу двадцатью сотрудниками для того, чтобы выйти замуж за водопроводчика? Я для того Бердяева с Монтенем читала?

– Ну и не …зди! – расхохоталась Маша. – Дружи с ботаниками!

– Да я уже полгода ни с кем не дружу – даже платонически! – Оля всплеснула руками. – В этом и проблема! Я даже купила порнушку – просто чтобы не забыть, как это делается!

– Бедный мой мальчик, я его увижу только через месяц! – взвыла Марина. – Бедный мой «мерседесик», стоит сейчас в противном сервисе… Ну как я без него?

– Что за порнушка? – заинтересовалась Дуня. – Немецкая? Американская и немецкая – самые лучшие, французы порно вообще не умеют снимать, а русские все в какую-то классику лезут, тоже мне, интеллектуалы питерские…

До шести утра они никак не могли разойтись – и вроде уже все засобирались, и принялись обзванивать службы вызова такси, но при одной лишь мысли, что девичник скоро закончится, находились новые, все более увлекательные темы для разговора. И когда Маша наконец вышла на улицу, где моргнула фарами желтая «Волга», ей было так хорошо, словно она отдохнула в швейцарском санатории. И ни капельки не хотелось думать о том, что послезавтра на работу, что где-то там существуют проблемы, клиенты, начальство, корпоративный дресс-код и прочая ерунда, от которой в конце дня голова наливалась тяжестью и ломило спину.

Маша села на заднее сиденье, открыла окно, закурила и уставилась на серое, пасмурное утро, которое вполне могло обернуться солнечным, теплым апрельским днем.

Улицы оживали – неслись машины, дворники шуршали метлами, грохотала стройка, и в этом рождении нового дня отчего-то было столько предчувствий, что сейчас жизнь уже не казалась рутиной, клеткой, из которой есть только один путь – в страшное неизвестное.

Иногда на Машу наваливалась депрессия, и будущее выглядело черным и жутким – как дно высохшего океана. И жить не хотелось. Потому что годы идут, задница делается все шире, зарплата тратится все быстрее – кремы для лица с возрастом становятся все дороже, экология портится не по дням, а по часам, на Солнце появляются пятна, на лице – тоже, а смысла во всем этом как не было, так и нет. И тогда Маше казалось, что она никогда не купит двухэтажную квартиру с двумя спальнями в дивном, красного кирпича шестиэтажном доме с уютным двориком (розы, кустарник, клумбы с фиалками и дивные пионы); что никогда у нее не будет упоительного романа «умерли в один день» со стройным, поджарым блондином, который зарабатывает кучу денег, но при этом выглядит, как Билли Айдол в лучшие годы; и никогда она, в шикарном платье от «Элли Сааб», не произнесет проникновенную, но остроумную речь на вручении Оскара.

Но если Маша сравнивала себя с соседкой этажом выше, то казалась себе деловой продвинутой женщиной на гребне успеха. Соседка работала риелтором, жила в однокомнатной квартире у матери (которая временно переехала к бойфренду, но всегда могла вернуться – любовник как-то очень не вовремя уходил в запой), одевалась на рынке в Черкизово, и ее парень уже четвертый год не мог выдавить из себя в качестве комплимента ничего, кроме как «у тебя классная жопа». Парень приходил, требовал свежей домашней еды, ругал «Дом-2», «Мою прекрасную няню» и Тину Канделаки, смотрел 7ТВ – все программы про рыбалку, иногда занимался с соседкой сексом, курил в ванной и через всю кухню нес ложку с сахаром к чашке с чаем.

Но когда Маша встречалась со школьной подругой Никой, которая работала финансовым консультантом – приходит к ней, допустим, Абрамович и, пуская скупую мужскую слезу, сообщает, что из годовой прибыли куда-то делись пятьдесят миллионов долларов, а она, Ника, рисует всю схему и выискивает места, откуда утечка, – и зарабатывает Ника по шестьсот тысяч долларов в год, и проблемы у нее – покупать «Форд Мустанг» 1967 года или «ну его на фиг», потому что у «Бентли» есть фирменный сервис…

Или когда она встречалась с институтской подругой Аей, у которой и в то время был нереально богатый папа, а теперь – несколько жутко модных и действительно очень хороших магазинов одежды, где Маша даже с супердружественной и одновременно сезонной скидкой не могла купить хотя бы трусики…

То есть Маша хорошо зарабатывала. И у нее была своя квартира. Причем не где-нибудь в Коньково или в Тушино, а на Патриарших прудах. То есть не совсем на прудах – формально в переулке между Пушкинской площадью и Малой Бронной, но до прудов – две минуты ползком, а до Кремля – пятнадцать прогулочным шагом. Но ее «хорошо зарабатывала» разбегалось на рестораны, недорогие тряпки и дорогую обувь, на спа-салоны и прочую «красивую жизнь», без которой Маша жить отказывалась категорически.

Маша иногда пугалась своей безалаберности и расточительности: а как же старость? а как же дача на берегу реки? – но когда она ехала в такси и говорила: «Давайте по бульварам», и водитель смотрел на нее в зеркало заднего вида с таким неподдельным ужасом и ломился через Третье кольцо… И, разумеется, зависал в Лефортовском туннеле, где необыкновенно приятно стоять в пробке, а уж особенно в жару – и ехать полтора часа эти три километра, вдыхая раскаленный воздух, насыщенный выхлопами, особенно от солярки… Но водитель упорствовал – лишь бы не видеть этот страшный центр, в котором в час пик на бульварах «Ягуары» бодаются с «Хаммерами», которыми зачастую управляют девушки, что само по себе невыносимо, – и она понимала, что очень не хочет, как и этот водитель, прожить жизнь с закрытыми глазами в добровольной слепоте – ничего не вижу, ничего не слышу…

Так просто, думала Маша, жить где-нибудь в Бутове, где совсем не Москва, которое не сравнишь ни со старым подмосковным городком Тушино, ни с тихим, уютным Свибловом – жить в этом Бутове, которое возникло из ничего, из пустырей, и смотреть на красивую жизнь в сериале «Кто в доме хозяин» и считать, что вот именно так живут на Рублевке, а для самых умных – «Рублевке-лайф», и никогда в этот центр ни за что, потому что там – город греха, шубы из вязаной норки, сапоги за тысячу долларов и люди пьют кофе за двести рублей…

Там все твои мечты становятся правдой, и тогда все твои ценности вроде игровых автоматов «по маленькой», и гараж с любимой оранжевой «копейкой», и вечная конкуренция с Никифоровыми, которые своими руками собрали шкаф-купе, – все они разлетаются, как брызги стекла, и ты понимаешь, кто эти красивые, холеные люди в дорогой одежде, что у них в жизни есть главное – импровизация, у них в жизни – джаз, фанк и р’н’б, и они могу плакать, читая Лорку, пока ты ворчишь: «Ну, охренели совсем», глядя на дуэт Моисеева с Гурченко.

Иногда Маше казалось, что если есть такой ад, каким мы его представляем – преступление-наказание, то для нее, грешной, уже сейчас можно просчитать искупление грехов: жить она будет в каких-нибудь адских Химках, станет домохозяйкой с десятью детьми, а муж ее будет таким вот таксистом, который с утра до ночи ругает правительство – то есть Сатану, ходит по дому в ситцевых трусах, на завтрак ест борщ с куском жирной свинины, не бреет подмышки и пользуется таким одеколоном, который на расстоянии десяти метров уничтожает все живое.

Но дело было не в дешевом одеколоне и не в борще на завтрак. Маша от всей души ненавидела грубость, душевную скудость и животное существование – поесть, поспать, ухватить жену за ляжку… Маша ненавидела людей без поэзии в сердце, без понимания прекрасного, без деликатности – а особенно тех, кто считает ее город Адской Кухней.

За Москву Маша могла порвать. Любого, кто скажет, что это плохой город. Любого, кто не понимает, что Калининский проспект – это инцест. Любого, кто считает, что в Москве слишком шумно, слишком дорого или слишком неинтеллигентно. Любого, кто не ощущает атмосферу этого гениального, уникального – во всем мире три таких: Нью-Йорк, Лондон и Москва – города, в котором есть место каждому – и бизнесмену, и поэту, и политику, и преступнику… Этот город живет полной жизнью, он не закрывает глаза лапками – «ой, боюсь, боюсь!», он жаждет приключений, он требует ощущений, он знает, что может дать все. Этот город любит гениев – во всех проявлениях, он любит самоуверенных, упорных, нахрапистых, нахальных, в этом городе вечный фэйс-контроль, здесь встречают по одежке, по уму, по машине, по квартире, но только здесь ты чувствуешь себя в вечном прыжке с парашютом – и страх перемешивается с восторгом, и пульс – двести на двести, и адреналин зашкаливает, но если ты давно тут живешь, то понимаешь – только здесь тебе хорошо, как на груди у матери.

– Налево вон там поверните! – встрепенулась Маша.

Она высадилась на улице, обогнула дом, прошла в арку и очутилась во дворе – в типичном московском дворе с затоптанным газоном, вялой клумбой, кривоватыми качелями и миллион раз крашеными-перекрашенными лавочками. В доме не было лифта – на последний, шестой, этаж пришлось волочиться пешком, но Машу это не смущало – какой-никакой, а спорт. В квартире-студии (с самого начала здесь были кухня и комната, но Маша убрала стену, и теперь у нее стало четыре окна) было светло, тепло и уютно. Под собственно кухню Маша отвела небольшой закуток – стена с холодильником, раковиной и плитой, поставила высокий узкий стол, а все остальное пространство занимала гостиная-спальня-кабинет. Маша еще успела купить красный кожаный диван – на этом деньги закончились, так что спала она до сих пор на матрасе, что ей очень нравилось, так как вокруг него удобно собирать чашки, тарелки, книжки, диски – до всего рукой подать, и не надо свешиваться с кровати, чтобы дотянуться до томика Апдайка, который начала читать на прошлой неделе.

Телефон зазвонил, когда она надевала домашнюю майку. Запутавшись в горловине, Маша схватила трубку, нажала на громкоговоритель и закричала:

– Але!

– Ну что ты кричишь, как потерпевшая? – упрекнула ее Дуня, которая, наоборот, с трудом выговаривала слова.

– А ты что звонишь? – удивилась Маша, которая была уверена, что Дуня отключилась прямо в коридоре, закрыв дверь за последней гостьей.

Дуня на правах хозяйки выпила больше всех текилы и съела меньше всех пиццы – отчего последние два часа вечеринки ходила с загадочной улыбкой и, время от времени ударяя себя в грудь, возвещала, что обожает Людмилу Улицкую, и пыталась выдать развернутую критику фильму «Казус Кукоцкого».

– У меня гениальная идея! – сообщила Дуня. – Давай ты переспишь с Женей!

Женя был очень несчастненьким другом Дуни, у которого, по ее словам, лет пять не было секса, а так как Дуня за Женю, которого знала с детского сада, страшно переживала, то пыталась затолкать к нему в постель всех своих подруг. Подруги упорно отказывались.

– Слушай, дорогая! – воскликнула Маша. – Я уже отказывалась спать с Женей в благотворительных целях – в прошлом году. И в позапрошлом. С чего бы это мне менять свое решение?

– Ну… – Дуня задумалась. – Вдруг?.. Слушай, тебе что, жалко? Надо же спасать парня!

– Жалко! Сама с ним и спи!

– Не могу… – вздохнула Дуня. – У меня Антон. А так бы я, конечно, с радостью… Значит, ты против?

– Против! – подтвердила Маша. – То есть, конечно, если он заработает пару миллионов, сходит в парикмахерскую, поменяет гардероб, перестанет шарахаться от женщин, научится связно излагать свои мысли и хотя бы помоется… Ну, тогда я готова подумать.

– Он моется, – заверила Дуня. – Просто редко.

– Ну, ладно, спокойной ночи, – пожелала ей Маша и повесила трубку.

Она задернула шторы, залезла под одеяло, поставила «Подальше от тебя», включила лампу и почувствовала себя очень счастливой. Она обожала маяться дурью. Ее всегда удивляли люди, которые сходят с ума от безделья. Подруга, с которой она как-то раз отправилась с Египет, чуть не довела ее до нервного срыва – пока Маша валялась на пляже с ощущением полнейшего блаженства, та успела понырять с аквалангом, полетать на дельтаплане, прокатиться на банане, сыграть в волейбол… И когда все пляжные развлечения были исчерпаны, подругу потянуло на экскурсии. Конечно, еще в Москве Маша очень хотела посмотреть на пирамиды. Но в жарком Египте, вблизи от гостиницы с кондиционерами, бассейном и свежевыжатыми соками, идея трястись на автобусе, бродить по жаре вокруг пирамид, отбиваться от приставучих арабов и всюду натыкаться на верблюдов казалась ей абсурдной. В итоге подруга в одиночестве носилась по достопримечательностям и непрерывно упрекала Машу в том, что та лежит, как тюфяк, а жизнь проходит мимо. Но Маша не считала, что достопримечательности – это и есть жизнь. Ей хотелось расслабиться, а как можно расслабиться, не прекратив суету и движение?

Другие знакомые прямо-таки с гордостью сообщали, что не умеют отдыхать: мол, только выдастся свободный денек, как их тянет если не поработать, так сделать что-нибудь полезное.

Маша им не верила.

Она не понимала, как можно отказаться от такого удовольствия: просыпаешься в час, полдня валяешься в пижаме перед телевизором – смотришь все подряд, даже рекламу, пожираешь какие-нибудь чипсы или печенье, наконец выходишь на улицу, покупаешь несколько фильмов, возвращаешься домой, заказываешь пиццу, вечером приезжает подружка, под бутылочку вина вы доедаете остатки пиццы и сплетничаете о знаменитостях и общих знакомых. Маша могла так жить неделю, месяц – пока не кончатся деньги, и ее совершенно не волновало, что где-то там есть вечеринки, сабо от «Вичини», борьба за место в Куршавеле и драгоценности от Стивена Уэбстера.

Маша вылезла из кровати, вышла в прихожую, стянула майку и осмотрела себя в зеркале. Ну, конечно… Есть над чем работать, есть. Разумеется, надо сходить к косметологу. А то зацвела по весне, как веник на помойке. Вода из крана течет ржавая, батареи кожу сушат… и все такое. И пузо висит, если честно. И задница тоже, мягко говоря, не на месте. И ручки стали какие-то рыхлые. Но, в общем-то, если не сильно придираться, ничего катастрофического. Хотя если сравнивать с Дженифер Лопес… Но лучше не сравнивать.

Голая Маша пошла на кухню, вывалила на стол сумку, нашла сигареты и закурила. Последний раз она занималась сексом полтора месяца назад. С Матвеем она познакомилась в магазине. Назавтра он пригласил ее в гости, они выпили бутылку вина и занялись «любовью». Вино было дешевенькое, секс – хороший, кровать удобная. Как обычно, Маша решила, что это и есть любовь. Матвей не приглашал ее в рестораны, не дарил цветы – то есть не ухаживал, но они много времени проводили в постели, с ним было весело, и он ее отвозил и привозил. Конечно, Маше хотелось, чтобы ее добивались, чтобы дарили подарки, выводили в свет, но у нее хотя бы был секс. И надежда на то, что она станет для Матвея единственной.

Но вскоре обнаружилось, почему Матвей столь очевидно экономит на прелюдиях – он ведь даже за вином не ленился ездить в оптовые магазины: Маша оказалась одной из многих. Как выяснилось, у Матвея были девушки первой категории – те, с кем он встречался более-менее постоянно, водил в кино и знакомил с друзьями. Водились девушки второго сорта – такие, кого было не стыдно показать друзьям, но очевидной пользы в них он не усматривал – они не работали на «Газпром», жили в однокомнатных квартирах, и их родители не владели стоматологическими клиниками. Также существовали и цыпочки на одну ночь – такие, которых до рассвета лучше увезти с глаз долой. Сколько проходило дам в месяц через его постель, трудно представить, но одно было ясно – ухаживать за всеми ему оказалось бы весьма накладно.

Судя по всему, Машу он причислил ко второй категории.

Конечно, раньше она делала вид, что ничего такого к Матвею не испытывает, однако на самом-то деле мечтала его приручить – стать самой сексуальной, самой остроумной, самой-самой… Но так как влюбиться в него Маша не успела, то решила, что надо оставить все как есть – иначе из просто наивной дурехи она превратится в наивную дуреху, с которой никто не спит. Некоторое время она даже делала вид, что ее совсем не волнуют другие любовницы, пока не увидела одну из его пассий – случайно, на улице. Совершенно бесцветная девица лет двадцати трех, в жутких джинсах, отвратительных сапогах со стразами и в кошмарной мутоновой шубе. Девица была бледная, прыщеватая и какая-то отмороженная – скорее всего «цыпочка на одну ночь», которую не успели вовремя увезти домой. Маша, едва сдерживая ревность, что-то говорила Матвею, пока у нее не перехватило дыхание. Она смотрела на девицу и понимала, что это ее собственное отражение. Даже несмотря на шубу и сапоги. Еще одна такая же одинокая и глупая клюшка, которой заговорил зубы не приспособленный для отношений с женщинами примат, у которого эрекция возникает уже тогда, когда он вспоминает, сколько сантиметров в его половом члене. Размер почему-то Матвей считал невероятно важным моментом – словно он спит в обнимку со своим суперчленом, от которого, если уж совсем честно, одно неудобство и раздражение. Конечно, Матвей был удобен для секса, но Маша поняла, что нездоровая конкуренция с прыщеватыми девицами в облезлых шубах – это уже слишком.

Интересно, куда бы его послала Дженифер Лопес, если бы он набрался наглости подкатить к ней яйца? Что ни говори, а красота и слава – это защита. Не каждый простачок наберется наглости склеить шикарную девушку, которая одета в дорогие вещи и выходит из хорошей машины. Хотя, конечно, встречаются разные экземпляры…

Маша до сих пор тряслась от злости, когда вспоминала потерявшего совесть азербайджанца, который вез ее в своей раздолбанной «пятерке» 1734 года выпуска – коррозия ее насквозь проела, а в салоне пахло овцами. Водитель мало того, что начал за ней ухаживать – то есть спрашивать, замужем ли она, а если не замужем, то пойдемте со мной в кафе, а почему это нет, я вам не нравлюсь, – так еще и обижался.

Маша совершенно озверела, но решила, что проще будет выйти, хлопнуть дверью и забыть весь этот бред, как дурной сон. Но забыть не получалось. Она вспоминала и воображала, как говорит:

– Послушайте, вот вы ездите на старой ржавой машине, на вашей куртке, от которой разит хлевом, – пятна грязи, у вас ногти черные, а стриг вас кто? Вы, может, сами себя брили бензопилой «Дружба»? Вы неаккуратный и, мало того, очевидно необразованный человек. Я же коренная москвичка, у всех моих родственников в третьем колене высшее образование, я работаю в известной пиар-компании, у меня «Фольксваген Бора», я в двенадцать лет прочитала почти всего Диккенса… Просто посмотрите на мое пальто, это авторская работа, «Персонаж», а у вас в машине – вонь! Неужели вы не видите, что мы разные люди из разных вселенных?.. Неужели я зря трачу сто пятьдесят долларов на стрижку и краску в месяц – столько, сколько стоит ваша машина?..

Но Маша испугалась. Она решила, что на последней фразе он точно снимет с нее скальп, а волосы – сто пятьдесят долларов каждый месяц – продаст на парик. И она еще долго пыталась понять, отчего в ноги одним девушкам падают молодые и симпатичные миллионеры, а к другим притягиваются всякие нахалы на ржавых машинах?

Но так ничего и не поняла.

Почему ее знакомая Галя, пару лет назад расставшись с милым, правда, женатым, миллионером – своим ровесником, до сих пор получает от него десять тысяч долларов каждый месяц, живет в новом доме на Рублевке, а огромную квартиру в центре, которую тоже он подарил, сдает за бешеные деньги культурным шведам из ИКЕА?

Почему бойфренд ее подруги Ники через месяц знакомства повез Нику в Милан и купил ей все, что только можно купить?

Что с ней, Машей, не так?

Вообще-то у нее был так называемый роман с одним богатым мужчиной, и он даже подарил ей ручку «Паркер», которой Маша ни разу не пользовалась, потому что она перьевая. Да, это была любовь. С одним маленьким «но»: мужчина две недели как вернулся из свадебного путешествия и сразу после секса жаловался на то, как он любит жену, но в то же время очень любит Машу, ему так тяжело, так невыносимо, что разрывается сердце… Наконец Маша поняла: а) что жену тот не бросит – и не надо! б) что психотерапевты не зря получают свои гонорары – за то, что выслушивают таких вот взвинченных идиотов, и рассталась с ним. На посошок любовничек заявил, что жить с грузом измены ему не по силам – он обо всем расскажет жене, и она, Маша, будет во всем виновата. Кстати, перьевая ручка, которая долго валялась в сумке, таки протекла и испортила подкладку.

Выкурив две сигареты, Маша вернулась в кровать, уставилась на экран и серьезно задумалась: кто ей ближе – та сестра, которая Камерон Диаз, или та, которая другая актриса? Решив, что ближе Диаз, но похожа она, как ни крути, на ту, другую, Маша свернулась в клубок и заснула.


Читать далее

Фрагмент для ознакомления предоставлен магазином LitRes.ru Купить полную версию
Арина Холина. Дьявол за правым плечом
Глава 1 22.02.16
Глава 2 22.02.16
Глава 3 22.02.16
Глава 4 22.02.16
Глава 5 22.02.16
Глава 6 22.02.16
Глава 7 22.02.16
Глава 1

Нецензурные выражения и дубли удаляются автоматически. Избегайте повторов, наш робот обожает их сжирать. Правила и причины удаления

закрыть