Онлайн чтение книги Обмененные головы Die vertauschten Köpfe
I

Сказание о пышнобедрой Сите, дочери скотовода Сумантры из рода храбрых воителей, и о двух ее мужьях (если здесь уместно это слово), кровавое и смущающее наши чувства, взывает к душевной стойкости того, кто его услышит, к умению противопоставить острие духа свирепым забавам Майи.[1] Майя — богиня иллюзии, олицетворение обманчивости и призрачности всего земного. В индийских религиях и идеалистической философии Майя — магическая сила, при помощи которой Брахма творит весь чувственно воспринимаемый мир. Нам остается только пожелать, чтобы неколебимое мужество рассказчика послужило примером для его слушателей, ибо, конечно, большая смелость и решимость требуется на то, чтобы рассказать такую историю, чем на то, чтобы выслушать ее. И тем не менее от начала и до конца все происходило именно так, как здесь изложено.

В пору, когда людские сердца полнились воспоминаниями, подобно тому как медленно, со дна, полнится хмельным напитком или кровью жертвенный сосуд, когда лоно строгой богопокорности отверзалось для приятия извечного семени и тоска по Матери вдыхала омолаживающий трепет в старые символы, множа толпы паломников, устремлявшихся по весне к обителям Великой кормилицы,[2] Великая кормилица вселенной — один из эпитетов богини Кали. — словом, о ту пору вступили в тесную дружбу двое молодых людей, мало отличавшихся друг от друга возрастом и достоинством каст, но весьма различных по внешнему облику. Младшего звали Нанда, того, что постарше,  — Шридаман; одному минуло восемнадцать лет, другому уже двадцать один год, и оба они, каждый в свой день, были опоясаны священным вервием и сопричислены к сонмищу «дважды рожденных».[3] …опоясаны священным вервием и сопричислены к сонмищу «дважды рожденных».   — Речь идет о древнеиндийском обряде, состоявшем в том, что юношу отводили к духовному наставнику, который опоясывал его шнуром, свитым из трех стеблей священной травы, вручал ему посох и посвящал божествам. Обряд этот, обязательный для трех высших каст, считался вторым рождением юноши, почему эти касты и назывались «дважды рожденными».

Родом юноши были из прихрамового селения в стране Кошала,[4] …в стране Кошала…   — Кошала — местность, где был особенно развит культ бога Кришны, так как, по преданию, здесь Кришна сочетался браком с одной из своих супруг, Сатья, дочерью Нагнаджита, царя кошальского. носившего название «Обитель благоденствующих коров»,[5] «Обитель благоденствующих коров».   — Деревня названа в честь легендарной древней деревни Гокула («стадо коров, коровник»), где, по преданию, провел свои детские годы Кришна. куда, по велению небожителей, в давние времена перекочевали их предки. Храм и селение были обнесены изгородью из кактусов и деревянной стеной с воротами, обращенными на все четыре страны света,[6] …воротами, обращенными на все четыре страны света…   — В древней Индии существовал обычай строить храмы с четырьмя входами, посвященными божествам четырех стран света. у которых некий странствующий созерцатель сущего, служитель богини Речи,[7] Богиня Речи — Сарасвати (богатая водами); — жена Брахмы, первоначально олицетворение реки, впоследствии богиня мудрости и красноречия, покровительница наук и искусств. в жизни не промолвивший неправедного слова и кормившийся даяниями селян, произнес благословительную молитву: «Пусть столбы и поперечные брусья ворот вечно источают мед и масло».

Дружба обоих юношей зиждилась на разности того, что зовется сущностью человека, и на стремлении каждого из них восполнить свою сущность сущностью другого. Ведь всякое воплощение приводит к обособленности, обособленность — к различию, различие — к сравнению, сравнение — к беспокойству, беспокойство — к изумлению, изумление же — к восхищению, а восхищение — к потребности воссоединиться. «Этад ваи тад — сие есть то». Этому учению тем более подвластна юность — возраст, когда глина жизни еще мягка и ощущение собственной сути еще не застыло, еще не привело к отщепенчеству, к полной огражденности неповторимого «я».

Юный Шридаман был торговец и сын торговца, а Нанда — кузнец и пастух, ибо отец его Гарга добывал себе пропитание молотом и мехами из птичьих крыл, а также тем, что разводил в загонах и на пастбищах рогатый скот. Что до родителя Шридамана, по имени Бхавабхути, то он, по мужской линии, вел свой род от брахманов,[8] Брахманы .  — В древней и феодальной Индии существовали четыре основные касты: брахманы — жрецы, кшатрии — воины, ваишьи — земледельцы, скотоводы, иногда — купцы, и шудры — ремесленники, считавшиеся низшей кастой и, по предположениям историков, происходившие от аборигенов страны, порабощенных завоевателями, ариями. толкователей священных Вед;[9] …толкователей священных Вед…   — Веды (знание) — древнеиндийские священные книги. Гарге же и его сыну Нанде ничего подобного и не снилось. Однако и последние не были шудрами и, несмотря на свои козьи носы, безусловно принадлежали к человеческому обществу.[10] …последние… безусловно принадлежали к человеческому обществу.   — В древней Индии низшие касты смешанного происхождения — чандала, парии и другие — считались презренными и стоящими вне человеческого общества. Впрочем, для Шридамана, да и для Бхавабхути тоже, брахманство давно отошло в прошлое, ибо отец Бхавабхути сознательно остановился на жизненной ступени «отца семейства»,[11] …отец… сознательно остановился на жизненной ступени «отца семейства»…   — Каждый брахман должен был пройти в своей жизни четыре стадии: брахмачари — ученика аскета, грихастха — отца семейства, ванаваси — пустынника и саинь-яси — аскета. непосредственно следующей за ступенью ученичества, даже и не помышляя о том, чтобы стать отшельником или подвижником. Он пренебрег существованием, всецело зависящим от доброхотных даяний верующих, в благодарность за мудрое толкование священных Вед; или же просто не мог прокормиться на благочестивые лепты единоверцев и затеял почтенную торговлю щебенкой, камфарой, сандалом, шелковыми и хлопковыми тканями. Посему и сын его Бхавабхути, рожденный им, дабы было с кем совершать обрядовые жертвоприношения, также сделался вайшья, то есть торговцем, в прихрамовом селении «Обитель благоденствующих коров»; по стопам деда пошел и сын его сына — Шридаман, хотя подростком он обучался у некоего гуру[12] Гуру — духовный наставник, учитель. грамматике, астрономии и основам созерцания сущего.

Не то Нанда, сын Гарги. Его карма[13] Карма — в индийской религии и философии итог добрых и злых деяний в жизни человека, определяющий его судьбу в дальнейших перевоплощениях. была иною, и никогда он не предавался умствованию, ибо его к тому не поощряли ни семейные предания, ни кровь, текшая в его жилах, и был он таким, каким родился на свет,  — сыном народа, веселым и простодушным, воплощением бога Кришны в человеческом образе, как Кришна, темнокожий и черноволосый[14] …как Кришна — темнокожий и черноволосый.   — В древнеиндийской мифологии Кришна — земное воплощение бога Вишну, принявшего человеческий облик, чтобы спасти людей от злых демонов, асуров. Имя свое Кришна (Черный); получил за темный цвет тела, что свидетельствует о его происхождении от доведийских божеств. и даже с завитком на груди — «завитком счастливого теленка». Ремесло кузнеца сделало сильными его руки, на пользу ему пошло и то, что он пас отцовские стада. Тело его, которое он любил умащать горчичным маслом и украшать венками из полевых цветов и золотыми цепями и обручами, было стройно и красиво, как и его безбородое лицо, которое ничуть не портили ни козий нос, ни слишком пухлые губы, а черные глаза его постоянно смеялись.

Все это нравилось Шридаману при сравнении с собственным обличием. Его кожа на лице и на теле была на несколько оттенков светлее Нандовой, да и чертами он сильно от него отличался: переносье тонкое, как лезвие ножа, зеницы и веки нежные, щеки, окаймленные веерообразной шелковистой бородкой. Мягко было и его тело, не закаленное трудом кузнеца и скотовода, скорее брахманское или купеческое тело, с грудью узкой и немного впалой, с жирком на животе, хотя, в общем, почти безупречное — со стройными коленями и тонкими ступнями. Словом, тело Шридамана являлось всего лишь принадлежностью, так сказать, придатком главного — его благородной, умудренной науками головы, тогда как у Нанды, напротив, главным было тело, а голова служила ему только милым придатком. Вкупе же оба они были, как Шива,[15] …Шива, когда он двоится и… бородатым аскетом, лежит как мертвый у ног богини…   — Шива — одно из верховных божеств древних индийцев, член троицы, состоящей из Брахмы — начало творческое, Шивы — начало гибели и разрушения и Вишну (Деятельный)  — начало охранительное, олицетворение животворящих сил природы. Иногда бог Шива является в облике подвижника и тогда получает имя Махайоги («великий аскет-мудрец»). когда он двоится и в одном воплощении, бородатым аскетом, лежит как мертвый у ног богини, в другом — глядя на нее, цветущим юношей расправляет плечи и весь устремляется к ней.

Но, будучи не единым, как Шива, который есть смерть и жизнь, преходящий мир и вечность в лоне Матери, а двумя отдельными существами здесь, на земле, они были как две статуи, поставленные друг перед другом для сравнения. Каждый из них, наскучивши своей сутью (хотя оба знали, что все на свете состоит из одних недостатков), любовался другим из-за того, что тот так на него не похож. Шридаман с его нежным ртом, прятавшимся в бороде, находил удовольствие в созерцании кришноподобного губастого Нанды, Нанда же, отчасти этим польщенный, но еще больше оттого, что светлая кожа Шридамана, благородство его головы и правильность речи (как известно, всегда идущая рука об руку с мудростью и познанием сущего, и спокон веков с ними слитая) производили на него неотразимое впечатление, не знал ничего лучшего, как водить дружбу с Шридаманом, почему они и стали неразлучны. Правда, в их взаимной склонности была и толика насмешки — так, Нанда исподтишка потешался над бледным жирком, тонким носом и правильной речью Шридамана, а Шридаман — над козьим носом и милой простонародностью Нанды. Но такого рода потайная насмешка обычно приводит к сравниванию и беспокойству, а это дань осознанной собственной сути, отнюдь не наносящая урона внушенному нам Майей стремлению воссоединяться с несходным.