Онлайн чтение книги Дорогой сводный братец Stepbrother Dearest
Глава 7

Элек метался по кровати во сне и кричал:

– Мамочка, пожалуйста, нет! Проснись, проснись!

Он тяжело дышал, подушка и одеяло валялись на полу.

– Ну пожа-а-алуйста! – всхлипывал он.

Я потормошила его, мое сердце при этом бешено колотилось.

– Элек, Элек! Проснись! Это просто ночной кошмар!

Все еще в полусонном состоянии он схватил и сжал до боли мою руку. Потом он открыл глаза, но был все еще во власти своего кошмара. На его лбу блестели капли пота. Он резко поднялся и сел, глядя на меня в такой растерянности, словно не понимал, где находится.

– Это я, Грета. Тебе приснился кошмарный сон. Я услышала твой крик и подумала, что случилось что-то ужасное. Все хорошо. С тобой все хорошо.

Его дыхание, сначала бурное, постепенно успокаивалось. Он разжал стиснутую руку, и в его глазах появилось осмысленное выражение. Посмотрев на мою руку, он выпустил ее из своих пальцев.

– Вот уже во второй раз я застаю тебя в моей комнате, когда пребываю в полубессознательном состоянии. Откуда мне знать, что ты не специально здесь околачиваешься, чтобы поиметь меня, пока я сплю?

Ты что, издеваешься ?

Да что же это такое! Хватит с меня этого дерьма!

Возможно, все дело было в том, что я вся извелась и не смогла заснуть, или в том, что я полностью истощила лимит своего терпения к его подколам и издевательствам, но вместо ответа я просто взяла и со злостью, изо всех своих сил толкнула его. Быть может, это было очень по-детски, но мне вдруг смертельно захотелось так сделать, и именно этот мой поступок неожиданно оказался той соломинкой, что переломила спину верблюду.

Он неожиданно, от души, рассмеялся, и это разозлило меня еще больше.

– Ну, что ж, очень вовремя, черт возьми!

– Прости, не поняла?

– Я давно ждал, что ты, наконец, потеряешь терпение.

– А ты думаешь, это очень смешно, что ты вынудил меня сделать это?

– Нет, я думаю, что это ты смешная, действительно, очень смешная. Мне ничто не доставляет такого удовольствия, как подшучивать над тобой.

– Что ж, замечательно. Очень рада, что могу тебя развлечь.

Черт, черт, черт ! Предательские слезы начали наворачиваться мне на глаза.

Нет, пожалуйста, только не это !

Но я ничего не могла с собой поделать, наступили те самые дни месяца, и у меня никак не получалось контролировать свои эмоции. Я попыталась прикрыть лицо руками, но поняла, что он все-таки увидел мои слезы.

Его улыбка погасла.

– Это еще что за дерьмо?

Мне пришлось просто уйти. Я никак не могла объяснить ему свою идиотскую реакцию, тем более я и сама себя сейчас плохо понимала. Я резко развернулась и выбежала из его спальни, громко хлопнув дверью. Потом забралась в постель, натянула на голову одеяло и крепко зажмурилась, хотя и понимала, что заснуть сейчас просто не в состоянии.

Дверь моей комнаты со стуком растворилась, зажегся свет.

– Может, помиримся? – услышала я голос Элека.

Я откинула одеяло, обернулась и к своему ужасу увидела, что он стоит с членом в руках. И не просто с каким-то членом. Это был мой собственный член. Мой вибратор. Мой фиолетовый резиновый пенис в натуральную величину.

А Элек еще и помахивал им.

– Слов нет, как я сожалею, что спер твой искусственный хрен…

Я повернулась к нему спиной и спряталась от него под одеялом.

– Эй, хватит. Ты что, серьезно там плачешь из-за этого?

Я затаилась под одеялом, надеясь, что он просто уйдет, если я не буду ему отвечать. Я поняла свою ошибку только тогда, когда услышала щелчок и жужжание, а затем почувствовала, как Элек садится на мою кровать.

– Если ты не улыбнешься, мне придется пощекотать тебя твоим дружком.

Он прикоснулся вибратором к моему бедру, и я, вздрогнув, сбросила одеяло. Я попыталась схватить вибратор, но он его не отпускал и продолжал щекотать меня им, быстро проводя по спине, по ногам и ступням сзади.

Я изо всех сил пыталась сдержать смех.

– Сейчас же прекрати!

– Даже не надейся.

Мои попытки сдержаться потерпели полное фиаско, когда он засунул жужжащий вибратор мне под мышку. Я истерически захихикала. Он громко расхохотался в ответ прямо мне в ухо.

И каким же образом я в результате оказалась посредине ночи в одной постели с Элеком, который машет перед моим носом вибратором?

Я так хохотала, что едва не умерла от этого, по крайней мере мне так казалось.

Смерть от резинового члена.

Наконец он сжалился и выключил его. Жужжание прекратилось, и это дало мне несколько минут, чтобы перевести дух и немного успокоиться.

– Ну и что ты остановился?

– Я хотел заставить тебя смеяться. Миссия выполнена. – Он протянул мне вибратор. – Вот, держи.

– Спасибо.

Он приподнял бровь.

– Завтра вечером у тебя будет вечеринка в трусах? Может, пригласишь меня в гости?

– Очень смешно, – фыркнула я, засунув возвращенное мне имущество в боковой ящик тумбочки и сделав мысленную пометку не забыть переложить его завтра в более надежное место. Элек лежал рядом со мной, прислонив голову к изголовью кровати. Мы не касались друг друга, и все же я чувствовала тепло его тела, слышала его дыхание в тишине.

Когда мой взгляд скользнул по его груди, задержавшись на шести впечатляющих кубиках живота, во мне начала подниматься волна желания. Краешек его трусов выглядывал из-за пояса коротких спортивных штанов. Его обнаженные длинные ноги выглядели невероятно сексуально. Я сделала над собой усилие и отвела от него глаза, уставившись в потолок.

В тишине его голос прозвучал неожиданно хрипло.

– На самом деле, я не собирался приезжать сюда, Грета.

Он в первый раз за все время назвал меня по имени !

И оно так здорово прозвучало из его уст. Я повернулась к нему снова, а он продолжал, не глядя на меня:

– Я был близок к тому, чтобы пропустить свой рейс и улететь куда-нибудь еще.

– И что заставило тебя передумать?

– Я не мог так поступить со своей матерью. Не хотел, чтобы она беспокоилась обо мне.

– Я могу понять, почему тебе не хочется оставаться здесь. Вначале до меня не доходило, но, услышав, как Рэнди разговаривает с тобой, я начала понимать, почему ты так злишься на него. Но все же я никак не могу понять, с чего вдруг ты накинулся на Бентли тем вечером?

– Почему ты думаешь, что именно я виноват в той драке?

– Потому, что ты не захотел мне ничего объяснять, и это именно ты бил его ногами, когда он упал.

Элек зло рассмеялся.

– А еще потому, что я выгляжу плохим парнем, ведь так? И все в этой гребаной кафешке, конечно, сразу подумали, что я просто слетел с катушек и начал избивать этого милого мальчика просто для собственного удовольствия. Возможно, у меня и есть привод за то, что я, несовершеннолетний, пил и курил травку. Но я никогда в своей жизни ни на кого не набрасывался и даже ни разу никого не ударил до того вечера.

Ого! Вот это признание!

– Так почему бы тебе не рассказать мне, что случилось?

– Потому что, несмотря на все, что ты обо мне думаешь, и на то, что я люблю подкалывать тебя, я не хочу, чтобы тебе было больно.

– Ничего не понимаю.

Он перевернулся на бок и, наконец, первый раз за все время нашего разговора взглянул на меня.

– В тот первый день, когда ты наткнулась на меня в ванной комнате, мне действительно захотелось подразнить тебя. Ты сказала, что никогда прежде не видела голого парня, и я решил, что ты просто шутишь. И теперь, ну… в общем, я чувствую себя виноватым, что вел тогда себя с тобой как полное дерьмо.

Я поерзала, немного нервничая из-за того, какое направление принял наш разговор.

– Ну, хорошо, допустим, но какое это имеет отношение к тому, о чем мы сейчас говорили?

– Этот придурок не знал, что я твой сводный брат, и пока тебя не было, он принялась заливать, что собирается на следующей неделе пригласить тебя на вечеринку, каким-нибудь образом напоить, а потом трахнуть. Твой бывший парень заключил с ним пари, что он не сможет затащить тебя в постель, потому что ты девственница. И если ты в конце концов отдашься Бентли, то твой бывший заплатит ему пятьсот долларов.

Я прижала ладонь ко рту.

– Боже. Какая мерзость!

Элек сочувственно кивнул мне.

– Вот поэтому… ну да, я врезал ему.

– И ты позволил всем думать, что именно ты виноват в этой драке…Ты промолчал, когда Рэнди вываливал на тебя все это дерьмо! Ты просто хотел защитить меня, да?

– Я, честно, не знал, как сказать тебе о том, что они собирались с тобой сделать. Но сегодня стало ясно, что мое предупреждение держаться от него подальше ты попросту игнорируешь, поэтому мне пришлось сказать все, как есть.

– Спасибо.

– Мне нравилось досаждать тебе. Это была как будто месть моему отцу – издеваться над дочерью Сары. Но в конечном итоге это перестало казаться такой уж забавной игрой. И сегодня, когда ты расплакалась, я понял, что слишком далеко зашел и что для тебя это вовсе не игра. Возможно, тебе в это трудно поверить, но я никогда не хотел навредить тебе, и уж тем более я не собираюсь, черт возьми, стоять в стороне и наблюдать, как кто-то пытается причинить тебе боль.

Он снова повернулся лицом к потолку, и, закусив губу, покачал головой, словно обдумывая то, что только что мне сказал. Я не удержалась и легко провела пальцем по его губам, остановившись на ранке, которую он получил во время драки. Он закрыл глаза. Мое сердце пустилось вскачь, когда я заметила, как все сильнее учащается его дыхание, пока я вожу пальцем по его губам.

– Мне так жаль, что ты пострадал из-за меня.

– Это того стоило, – быстро ответил Элек.

Я отняла палец от его губ, и он посмотрел на меня. Обычно саркастический, его взгляд на этот раз был искренним и открытым. Раз уж мне удалось завладеть его вниманием, я решила воспользоваться представившейся мне возможностью и сменила тему.

– Ты хочешь быть писателем?

Он снова перевел взгляд на потолок.

– А я уже писатель. Я начал писать еще в детстве.

– А о чем твой роман «Мальчик и Лаки»? Почему ты смутился и не захотел говорить со мной о нем?

Он повернулся на кровати и с явной неохотой и смущением произнес:

– Я и сейчас не готов говорить о нем. – Внезапно он улыбнулся и, чуть поколебавшись, добавил: – Вообще-то Лаки на самом деле был моим псом.

Я не смогла не улыбнуться в ответ.

– И ты написал о нем историю?

– Вроде того. Это что-то вроде фантастической версии моей жизни с ним. Лаки был не только моим лучшим другом, только он мог меня успокоить и утешить, когда я был ребенком. Я тогда страдал от такой фигни, которая называется синдром дефицита внимания и гиперактивности, и должен был все время пить лекарства.

С того момента, как мама принесла Лаки домой, я стал вести себя гораздо лучше. Так что, хотя история основывается в какой-то степени на моей жизни с Лаки, она в большей степени рассказывает о мальчике со сверхспособностями, которые он использует для того, чтобы раскрывать преступления. Все дело в том, что он способен разобраться в шуме, который появляется в его голове только тогда, когда с ним рядом его пес. В какой-то момент пса похищают ради получения выкупа, и остальная часть истории повествует о том, как мальчик сумел спасти его и вернуть домой. Это все происходит в Ирландии.

– Здорово! А почему в Ирландии?

– Я всегда тащился от всего, связанного с Ирландией. – Элек показал на два трилистника, татуировку на своем прессе. – Думаю, что это мой способ хоть так установить связь с моей второй, ирландской частью моей натуры, той, что досталась мне от Рэнди, ведь с самим Рэнди у меня нет настоящих отношений. Звучит, конечно, хреново, но это единственное объяснение, которое я могу придумать.

– А что случилось с Лаки? С твоим Лаки?

– Он умер вскоре после того, как Рэнди бросил мою мать. Так что беда не приходит одна.

Я положила руку ему на плечо.

– Мне так жаль, Элек.

– Да ладно, все нормально.

Глядя на свою ладонь, лежащую поверх татуировки на его руке, я долго и мучительно думала, прежде чем задать следующий вопрос.

– Почему Рэнди так обращается с тобой?

Элек окинул меня внимательным взглядом.

– Спасибо, что вступилась за меня прошлым вечером. Я не был так уж сильно пьян и слышал все, что ты говорила. Я никогда этого не забуду. – Он закрыл глаза. – Но я не хочу больше говорить о нем, Грета. Это очень длинная история, и слишком сложная, чтобы рассказывать ее в половине третьего ночи.

Я не собиралась дальше испытывать свою удачу. Я и так получила от него гораздо больше информации, чем когда-либо прежде.

– Ладно. Не будем больше об этом говорить. – И после довольно долгого молчания я спросила: – А мне можно прочитать твою книгу?

Он засмеялся и покачал головой.

– Не слишком ли много вопросов для одной ночи?

– Просто я очень обрадовалась возможности хоть немного узнать своего сводного брата.

Он понимающе кивнул.

– Я не знаю пока, хочу ли я, чтобы ты читала мою книгу. Ее еще никто не читал. Я продолжаю убеждать себя, что собираюсь выяснить, смогу ли я ее напечатать, но едва ли я когда-нибудь на это решусь. Она несовершенна, но когда я писал ее, то был абсолютно счастлив. Я почти уверен, что там полно ошибок, которые я не смог уловить.

– Мне будет очень приятно читать ее. И если я обнаружу ошибки, то непременно скажу тебе о них. Английский – мой любимый предмет в школе.

Он улыбнулся и закатил глаза в шутливом нетерпении.

– Хорошо, я подумаю об этом.

– Ладно, это справедливо.

Когда он снова посмотрел на меня, его серые глаза влажно блеснули в свете лампы. Он поудобнее устроился и на подушке и расслабился.

– Расскажи мне о своем отце, – попросил он.

Элек внимательно, с сочувствием смотрел на меня, и я была очень тронута этой просьбой. Я вздохнула и начала рассказывать.

– Его звали Кит. Он был бостонским пожарным и очень хорошим человеком. Моей маме было семнадцать, когда она с ним познакомилась, а он был старше, ему было больше двадцати, поэтому они встречались тайно. Он стал ее единственной настоящей любовью. Мы жили очень просто, но все были счастливы. Он называл меня своей маленькой принцессой. Однажды он пожаловался на кашель, и вскоре, приблизительно через месяц, у него обнаружили рак легких. Через полгода его не стало.

Элек положил свою теплую ладонь поверх моей руки, все еще сжимавшей его бицепс. Его прикосновение пронзило меня как током. Я никогда даже вообразить не могла, что простое касание рук может заставить меня испытать такую гамму чувств, которых я прежде не знала.

– Мне жаль, что тебе пришлось пройти через все это, – просто сказал он.

– Да, мне тоже. Он оставил мне несколько писем, по одному на каждый мой день рождения, до тех пор пока мне не исполнится тридцать. И в свой день рождения я каждый раз читаю его письмо.

– Он должен гордиться тобой. Ты очень хороший человек.

Не знаю, что я такого сделала, чтобы заслужить симпатию Элека, которая выражалась в его дружеской ласке, но мне это очень нравилось. И в то же время я ждала, что все это вот-вот закончится.

– Спасибо. – Я встретилась с ним взглядом и сразу резко отвернулась. Он убрал руку с моей руки, и я почувствовала, как он пальцами коснулся моего подбородка и развернул мою голову так, чтобы я снова смотрела ему в глаза.

– Не делай так.

– Не делать что?

– Не отворачивайся от меня. Я понимаю, что это моя вина. Я заставил тебя думать, что я будто бы не хочу, чтобы ты смотрела на меня – насчет самоуважения – все это фигня. Из всего, что я говорил тебе, это была самая большая ложь, и я больше всего сожалею об этих своих словах. Я начал терять свои защитные барьеры и запаниковал. Дело не в том, как ты смотришь на меня. Проблема во мне, в том, какие чувства поднимаются во мне, когда ты на меня смотришь, чувства, которые я не могу, не должен к тебе испытывать, в то же самое время… нет ничего хуже для меня, когда ты перестала на меня смотреть, Грета.

Он испытывает ко мне чувства?

– А что, как тебе кажется, я думаю, когда смотрю на тебя? – спросила я.

– Мне кажется, что я тебе нравлюсь, хотя ты думаешь, что это плохо. – Я улыбнулась, соглашаясь с ним, а он продолжал: – И еще ты постоянно пытаешься понять, что я собой представляю.

– Ну да, а ты делаешь все, чтобы я не смогла тебя понять.

– А иногда ты смотришь на меня так, будто хочешь, чтобы я снова тебя поцеловал, но при этом не знаешь, как себя вести, если я это все-таки сделаю. Тот поцелуй… из-за него я и убрался тогда из ресторана так быстро. Он начинался как шутка, а потом вдруг стал чертовски настоящим для меня.

Мое сердце встрепенулось при мысли о его чувствах в тот вечер.

– Я кажусь тебе привлекательной? – Выпалила я и тут же почувствовала себя очень глупо. – То есть я хотела сказать… я ведь совсем не похожа на тех девушек, с которыми ты встречаешься. У меня не такая большая грудь и цвет волос не очень… Я полная противоположность тем, кого ты приводишь к себе домой.

Он хмыкнул.

– Это точно. Ты – им полная противоположность. – Он чуть наклонился ко мне. – Но с чего ты взяла, что я предпочитаю таких девушек? Только потому, что я привожу их домой? Просто эти девчонки, они… покладистые, так скажем, но они ничего для меня не значат. Они не пытаются меня узнать. Они просто хотят перепихнуться со мной. – Он приподнял бровь. – Потому что я действительно хорош в этом.

Я нервно рассмеялась.

– Могу себе представить.

За одно мгновение сам воздух между нами накалился от напряжения. Ничто никогда не возбуждало меня больше, чем та уверенность в своем сексуальном превосходстве, которую Элек излучал в тот момент.

Я была крайне заинтригована и полна любопытства.

Его взгляд медленно скользил по моему телу от головы до кончиков пальцев ног.

– И, отвечая на твой вопрос, могу сказать, что в любом случае твое тело нравится мне гораздо больше, чем их.

Ошеломленная и возбужденная этим признанием, я сжала пальцами подушку.

– Почему? – едва слышно выдохнула я.

– Тебе нужны детали? – понизив голос, воркующе спросил он. Его губы изогнулись в улыбке, он придвинулся ко мне так близко, словно хотел прошептать мне на ухо какой-то страшный секрет. – Ладно… ты маленькая, подтянутая, гибкая, а твои сиськи… они совершенные по форме и размеру, именно то, что надо. – Он перевел взгляд на мою грудь. – И еще я вижу, что у тебя обалденные соски, и они радостно приветствуют меня прямо сейчас. К тому же такое случается не в первый раз. – Я подсунула ладошку под щеку и расслабилась, словно слушала прекрасную эротическую сказку на ночь. Элек понизил голос еще больше и едва слышно прошептал: – Как бы мне хотелось пососать их, Грета.

Слова, слетавшие с его губ, подобно дыханию, подействовали на меня настолько возбуждающе, что я почувствовала влагу и пульсацию между ногами. Я жаждала продолжения и потому прошептала:

– А еще что тебе нравится?

– У тебя еще и попка обалденная. В тот вечер, когда мы ходили в кино, на тебе была короткая красная юбка. Каждый раз, когда по дороге этот мерзавец тянул руку к твоей заднице, я сходил с ума от ревности. Я хотел быть единственным парнем, который может прикасаться к тебе.

Я ничего не могла с собой поделать. Я придвинулась к нему еще ближе и коснулась шрама на его лице.

– Правда?

– Ты, действительно, очень хорошенькая и милая.

Смертельно желая почувствовать вкус его губ, я провела пальцем по кольцу.

– А я думала, что я милая… простушка.

Он медленно покачал головой и ласково погладил меня по щеке. А потом наклонился совсем близко и прошептал мне в губы:

– Нет, просто милая.

Желание поцеловать его стало непреодолимым.

– Поцелуй меня, – выдохнула я ему в ответ.

– Понимаешь, не то, чтобы я не хотел тебя поцеловать. Я так сильно хочу этого прямо сейчас. Но я просто… – я не стала дожидаться, когда он закончит. Я сделала то, что хотела, то, что мне было просто необходимо.

Он глухо застонал, когда мои губы жадно накрыли его рот. Он сжал ладонями мое лицо. Ко вкусу нашего поцелуя больше не примешивался вкус жгучего соуса, как это было в первый раз, и я поняла, что совершенно пропала. Пути назад для меня не было. Не знаю, что больше сыграло роль, мои гормоны или тоска по нему в эти последние недели, но я не могла, да и не хотела останавливаться. Хриплые стоны, вырывающиеся из его горла, еще больше сводили меня с ума. Я вбирала их в себя вместе с дыханием.

В какой-то момент он закрыл глаза, а я осторожно провела языком вокруг ранки на его губе. И тогда он приподнялся надо мной и впился требовательным, настойчивым поцелуем в мои губы. Я прижалась к нему изо всех сил и тут же почувствовала его возбуждение. Мне не было дела до последствий, мне вообще не было дела ни до чего, кроме наших слившихся в поцелуе тел и моего желания, чтобы это продолжалось вечно. Но слова, сами собой вырвавшиеся из глубин моего подсознания, привели в смятение прежде всего меня.

В какой-то момент я осторожно провела языком по порезу на губе, когда Элек закрыл глаза. Затем он взял верх и начал целовать меня сильнее, требовательнее. Я прижалась к нему изо всех сил и почувствовала, как затвердел его член. Меня не волновали в тот момент последствия. Я просто знала, что хотела, чтобы это никогда не прекращалось, и была шокирована словами, невольно вырвавшимися из моего рта.

– Я хочу, чтобы ты научил меня трахаться, Элек. Элек…

Он отшатнулся, ошеломленно глядя на меня.

– Что ты сейчас сказала?

Это был самый ужасный, самый унизительный момент в моей жизни.

Его глаза широко раскрылись, казалось, он только что очнулся от сна.

– Черт. Нет… нет. Ты должна кое-что понять, Грета. Этого не будет никогда .

Да уж, это действительно был самый унизительный момент в моей жизни.

– Но почему? Как ты можешь говорить так после всего, что только что сказал мне?

Боже, какой глупой я себя сейчас чувствовала .

Он опустил голову на изголовье кровати, и вид у него был совершенно несчастный.

– Мне было очень важно, чтобы ты знала, как сильно я тебя хочу и что для меня ты самая красивая девушка – и душой и телом. Я сказал все это еще и потому, что понимаю: я невольно, не желая того, снизил твою самооценку, а это несправедливо по отношению к тебе. Я на самом деле сейчас все тебе сказал совершенно искренне, но этого поцелуя не должно было быть. И я не должен был приходить сюда и валяться в этой чертовой постели, но мне так хорошо здесь, рядом с тобой.

– Но чем я отличаюсь от тех девушек, с которыми ты спишь?

Он провел по голове обеими руками и взъерошил волосы, глядя на меня потемневшими глазами.

– На самом деле, ты очень сильно от них отличаешься. Ты единственная девушка в мире, с которой у меня ничего не может быть, но, черт меня возьми, если это не заставляет меня хотеть тебя больше всего на свете.