Онлайн чтение книги Досье лорда Эль-Меллоя II Lord El-Melloi II-sei no Jikenbo
9 - 3

1

Для Ольги-Марии Анимусфиа посещение Лондона было сродни поездке в другую страну.

Члены её семьи недолюбливали города и обустраивали свои владения в горах. Порой они спускались вниз, чтобы поддерживать связь с Часовой башней, но только в случае необходимости. Ничто в этом городе не казалось ей знакомым: ни огромное количество людей, ни переполненные здания, ни старомодный кэб, в котором она провела весь день.

Однако нельзя было сказать, что дома она себя чувствовала лучше.

Марисбери, её отец и нынешний Лорд, почти не покидал свою мастерскую.

Они виделись всего лишь несколько раз в год.

Поэтому, с её точки зрения, люди были одинокими существами. Будучи избранными для того, чтобы стать магами, им приходилось держаться выше остальных. Ольга-Мария должна была принять это. И пока она ничего не ожидала от своего отца, ей это удавалось.

Она слишком сблизилась с Райнес Эль-Меллой Арчизорт, потому что, как ей казалось, эта девушка находилась в похожем положении. Для Часовой башни такая ненадёжная связь ничего не значила, но она не могла противиться желанию ещё немного поговорить с Райнес.

Поэтому нападение на Слюр-стрит стало для неё довольно серьёзным ударом. Что произошло?..

Ольга-Мария встретила доктора Хартлесса на «Рельсовом цеппелине» и видела Благородный Фантазм его Слуги. Несомненно, уничтожить с его помощью целый район было проще простого.

Однако она не могла понять, почему этот маг напал на Слюр-стрит именно сейчас.

Разумеется, Ольга-Мария ничего не знала о целях Хартлесса. Если для нападения ему нужна была сила Слуги, то он мог сделать это в любое время. Что за мотив заставил его появиться прямо перед Судом Великих?

«Мой отец знал об этом?..» — подумала она.

Марисбери однажды заплатил Хартлессу, чтобы тот изучил Четвёртую Войну за Святой Грааль. Такое серьёзное дело не поручили бы первому попавшемуся человеку. У них наверняка были особые отношения либо из-за старого знакомства, либо потому что они оба возглавляли факультеты Часовой башни.

Возможно – пусть ей и не хотелось об этом думать – они продолжали контактировать друг с другом по сей день. Ольга-Мария невольно подозревала, что именно одна из интриг Хартлесса и Марисбери привела к тому, что её отправили вместо Лорда.

—   Что-то не так? — раздался голос, за которым последовала тёплая улыбка.

Нет. В этой улыбке явно скрывался яд Часовой башни. Ольга-Мария была не настолько глупа, чтобы не заметить то, что скрывалось за этими очками. Иначе жить ей было бы, наверное, гораздо проще.

—   Всё в порядке. Я просто… задумалась.

—   Вот как? Вам стоит следить за собой, мисс Ольга-Мария, не забывайте об этом, — спокойно произнесла Адасино Хисири.

Облачённая в традиционные одеяния Дальнего Востока, Хисири была магессой, которую Ольга-Мария встретила на «Рельсовом цеппелине». Именно она только что поведала Ольге-Марии о нападении на Слюр-стрит.

—   На факультете политики все такие же, как Вы?

—   Заинтересованы? Хм-м. Знаете, однажды Вы можете стать одной из моих подопечных, мисс Ольга-Мария.

Улыбка на её рубиновых губах стала шире.

—  К сожалению, я сама не могу сказать наверняка. Меня порекомендовали как приёмную дочь семьи Норидж, так что я, в отличие от других учеников, оказалась в несколько иной ситуации. Некоторые попали на факультет благодаря деньгам, но таких вряд ли большинство. Уверена, Вы бы стали превосходной ученицей, если бы решили присоединиться к нам.

Наследники семей, обладающих приличной властью, обычно выбирали факультет политики. Так было проще понять внутреннюю работу Часовой башни. Поэтому люди довольно часто платили за то, чтобы попасть на факультет, однако таких было меньшинство, что говорило о многом.

Сейчас они находились на окраине Лондона, в особняке посреди лесной чащи.

Они были не одни. Их сопровождал хрупкий, как сухая ветка, старик. Он являлся владельцем особняка. Его грудь и руки украшало огромное количество драгоценных камней. Однако вместо того, чтобы придавать ему роскошный вид, они делали его похожим на одинокий труп.

Это был Лорд Юлифис. Руфлеус Нуада-Ре Юлифис.

В аристократической фракции он выступал за консерватизм и традиции.

—       Уйди… шавка факультета политики, — сказал Руфлеус, безучастно посмотрев на Хисири.

—      Жаль. А я думала, что факультет духовных эвокаций ещё не успел возненавидеть меня.

—  Бартомелои… наши правители… Так было тысячелетиями… и так будет… но у нас нет никаких причин… любить факультет политики. Вы знали… про существование Призраков прошлого… но решили промолчать…

—    Мы обязаны держать определённые вещи в секрете, — просто ответила Хисири и достала конверт, скреплённый восковой печатью. — Меня попросили передать Вам это письмо.

Сказав это, магесса покинула комнату.

Спустя какое-то время старик поднял взгляд. Письмо взмыло в воздух и замерло на уровне его глаз. Этот феномен назывался полтергейстом. Вместо того, чтобы шевелить руками, старику было проще использовать окружавших его духов.

Эту силу давала ему унаследованная Магическая метка. Или, может, она таилась в одном из его драгоценных камней, но Ольга-Мария не могла это понять.

Ознакомившись с письмом, Руфлеус недовольно щёлкнул языком.

—   Что там, мистер Руфлеус?

—      Именем Лорда Бартомелоя… мы должны воспротивиться плану… по реорганизации Альбиона… и так далее. Хмф. Разумеется, должны. Зачем это подчёркивать?.. — пробормотал Руфлеус, обнажив неровные зубы. — Я предвидел это… но должна быть другая причина…

Бартомелои возглавляли аристократическую фракцию.

Кроме директора, которого почти никто не видел, они управляли Часовой башней и факультетом политики. Судя по всему, как и предсказывала Ольга-Мария, они не стали игнорировать Суд Великих, несмотря на решение не присутствовать на нём.

—   Стоит ли нам выступать против реорганизации? — спросила Ольга-Мария после паузы. — Разве она не принесёт огромную пользу миру магии, как заявляет Лорд Трамбелио?

—   Юная Анимусфиа… ты не понимаешь… Нам не нужна причина… — сказал старик, задержав на девушке ужасающий взгляд. — Мы не должны действовать… согласно требованиям Лорда Трамбелио… какую бы пользу это ни принесло… Кто достоин, тот справится… Кто же не достоин… Всё в итоге сводится к этому…

Он мог сделать такой вывод именно потому, что был Лордом-аристократом.

Лишь избранные обладали такой привилегией.

Такова была природа магов.

Демократы слегка упростили процесс отбора, но по сути они были такими же. В магическом обществе преобладали глубоко укоренившееся неравенство, иллюзия превосходства и чувство угнетения, которым не было места в остальном мире. Ольга-Мария думала, что эта природа не изменится даже с наступлением конца света.

—    Теперь дело за молодым Лордом факультета современной магии… — с горечью произнёс старик.

—    Но ведь после нас будут другие маги, — невольно перебила его Ольга- Мария. — Разве мы не должны думать о будущем мира магии ради их блага? У Вас ведь тоже есть наследник, мистер Руфлеус. Мистер Брам, верно?

—  Ха-ха… Брам? — Руфлеус усмехнулся. — Как я уже сказал… кто достоин, тот справится. Брама это тоже касается… Время покажет… Он в любом случае лучше своей мёртвой сестры.

—   Вы про мисс Солу-Ю?

—  Когда-то я сказал Эль-Меллою… мне всё равно, что станет с Солой-Ю… Она всего лишь резерв… Мой сын вырос… и поэтому Соле-Ю уже не стать наследницей… Она выполнила свою задачу…

— …

Десять лет назад Лорд Эль-Меллой с факультета минералогии согласился жениться на дочери Руфлеуса. Их союз мог объединить расколотую

аристократическую фракцию. Политическим бракам не было числа, однако именно этот, несомненно, оказал бы огромное влияние на мир магии.

Но до свадьбы дело так и не дошло.

Ольга-Мария знала лишь, чем всё закончилось.

—  То, что случилось с Кайнетом… крайне прискорбно… Правда, я не знаю, над каким таинством… он тогда работал…

—    Он был весьма одарён, не так ли? Я была совсем маленькой, когда всё произошло, поэтому мало что понимаю.

—   Как исследователь – да…

Вероятно, то, что пробормотал Руфлеус, было правдой.

Предыдущий Лорд Эль-Меллой был первоклассным исследователем, но не бойцом. Поэтому он проиграл в Четвёртой Войне за Святой Грааль.

—    Такими и должны быть маги… Часовая башня поощряет тех, кто вносит вклад в изучение боя… но магам не стоит осквернять себя этим. Возможно, для кого-то это допустимо… но только не для него…

Ольга-Мария невольно представила, что у этого старика тоже были мечты, которые он не мог осуществить.

Вероятно, он хотел доверить их кому-то другому.

—  Что бы ни произошло… я уже подготовился… к Суду Великих… — негромко произнёс Руфлеус.

— …

Ольга-Мария не проронила ни слова.

В Часовой башне интриги были повсюду. Мало кто из живых знал это лучше, чем Руфлеус. Какая-то девочка с горы даже представить себе не могла, через сколько сражений прошёл этот старик.

Возможно, его слова были своего рода предупредительной мерой.

Может быть, он просто выдумывал, чтобы манипулировать юной дочерью Лорда факультета астрологии.

«Неважно», — подумала девушка, изменив своё отношение. «Я буду делать то, что должна».

Сама того не желая, она вспомнила про инцидент на «Рельсовом цеппелине». Если бы не он, её жизнь была бы совершенно другой. Она бы не лишилась

Триши, не узнала об её истинных намерениях.

«Возьми себя в руки, Мария».

Она никак не могла выкинуть эти слова из своего сердца. Ольга-Мария слышала их от Триши с малых лет.

Её мир кардинальным образом изменился, словно она споткнулась и упала. Два камня, столкнувшись друг с другом, породили цепную реакцию, результатом которой стала мощная ударная волна. Впервые в жизни Ольга-Мария по собственной воле немного повлияла на мир, который преобразился до неузнаваемости.

Она объединилась с Райнес, и вместе они начали собирать информацию.

Ольга-Мария не доверяла ей, но верила, что бездействие ничего не изменит.

«Что он пытается сделать?» — спросила себя она.

Тот молодой и малоприятный Лорд, который дал её возможность придерживаться слов гувернантки на «Рельсовом цеппелине»… Может, ему не место в аристократической фракции?

Внезапно, она услышала своё имя.

—   Ольга-Мария Асмилейт Анимусфиа.

—   Да?

— …

Девушка с трудом заставила себя посмотреть в его безучастные глаза. Дело было не в том, что она несла на себе бремя фамилии Анимусфиа. Просто Ольга- Мария знала, что это разочаровало бы её гувернантку, если бы она этого не сделала.

—   В письме есть кое-что ещё… — сказал старик после паузы. — Там сказано, что я должен присмотреть за наследницей Анимусфиа… и просветить её при необходимости…

—   П-прошу прощения?

Ольга-Мария резко напряглась.

Присмотреть и просветить. Что это значило? Раз он сказал ей об этом, значит, она прошла испытание? Или же он просто разочаруется и уйдёт, как её отец?

—   Следуй за мной… — старик взял свою трость и развернулся. Ольга–Мария поспешила за ним через дверь в просторный коридор.

Особняк пустовал. Чтобы содержать в порядке такое строение, требовалось как минимум пять или шесть слуг. Однако за три дня, проведённые здесь, Ольга- Мария не видела никого, кроме Руфлеуса.

Они спустились по винтовой лестнице, пересекли главный зал, освещённый унылым канделябром, и оказались в проходе, который постепенно сужался.

Миновав две двери, Ольга-Мария широко распахнула глаза от удивления. Во мраке скрывалась ещё одна лестница, ведущая вниз.

Откуда? Она всегда здесь была?

Возможно, в этом месте действовала какая-то магия сокрытия. Если так, то заклинание было для неё слишком сложным, чтобы заметить.

—    Подземную часть Часовой башни иногда называют «настоящей Часовой башней»… Однако в сравнении с Альбионом… это сущая ерунда. На поверхности построек, конечно, больше… но истинная форма Часовой башни находится под землёй. Здесь много тайных библиотек… — сказал старик, спускаясь по лестнице.

Ольга-Мария следовала за ним, вслушиваясь в стук его трости об камень. Этот звук походил на арию. Отец говорил ей, что такая техника использовалась в некоторых видах магии.

Лестница оказалась довольно длинной. Внизу их ждали ржавые металлические ворота. Старик дважды ударил тростью по земле, и проход открылся сам собой.

Ольга-Мария прикрыла рот рукой, чтобы защититься от поднявшегося облака пыли.

В нос ударил сильный запах плесени. Вероятно, это место было обустроено для защиты того, что хранилось внутри, но ничто не могло победить влияние времени. Или, может, этот запах был результатом магии.

Усилив зрение, Ольга-Мария смогла рассмотреть помещение. Рядов книжных полок здесь было гораздо больше, чем в обычной библиотеке.

—   Ого…

—     Это одно из множества подземных хранилищ Часовой башни… Здесь содержатся особые книги… — произнёс старик, сцепив руки за спиной.

В помещении стояла белая фигура. Любой бы, не знакомый с магией, закричал от ужаса, увидев человеческий скелет, который замер рядом с Руфлеусом.

Ольга-Мария решила, что он был воином. Поставить в таком месте стража, который не нуждался в пище и отдыхе, казалось вполне разумным.

В то же время существо служило идеальным доказательством тому, что это место принадлежало Руфлеусу, Лорду факультета духовных эвокаций.

—     Это… сокровище аристократической фракции… Обычно оно доступно только Лордам… Но сейчас особый случай… поэтому тебе дали разрешение…

—  Значит… Лорд Эль-Меллой II тоже был здесь? — спросила Ольга-Мария. Старик вздохнул, словно его застали врасплох.

—   Ха-ха.

Его смех походил на звук ржавых шестерней, трущихся друг о друга.

—  Ха-ха… ха-ха… ха-ха-ха… ха-ха-ха-ха-ха… Разумеется, нет… Я ничего не имею против Райнес… В её жилах течёт кровь Эль-Меллоев… Но жалкий нью-эйджер… Даже если ему хватило таланта добраться до ранга Фес… Ха-ха-ха… Конечно же, ему здесь не место…

Как и прежде, он верил в серьёзное неравенство.

Однако Ольга-Мария не могла с ним полностью не согласиться. Она выросла в этих условиях. Такая же участь, возможно, будет ждать её детей и внуков.

Проглотив лёгкую горечь, скопившуюся в горле, девушка повернулась к старику и задала другой вопрос:

—   Что хранится в этой библиотеке?

—   Исследования, конечно… Что же ещё…

Старик сделал жест рукой, и скелет, повинуясь приказу, начал идти вперёд.

Это существо, вероятно, знало каждую пылинку в этой библиотеке, чем очень походило на записи Атласа. Скелет уверенно прокладывал путь между рядами книжных полок. Учитывая его предназначение, это было логично, но всё равно производило впечатление.

По мере их продвижения на стенах вспыхивали синие огни, словно библиотека радовалась долгожданному прибытию своего хозяина.

—     Никогда не думал… что услышу слова «Призрак прошлого» при таких обстоятельствах… тем более здесь… в Лондоне… — произнёс старик, следуя за скелетом. — Марисбери… что-нибудь упоминал?

—       Отец? Нет, — сказала Ольга-Мария. На самом деле девушка уже сталкивалась с Призраком прошлого. Дело даже дошло до сражения. Однако она решила, что говорить об этом сейчас не стоило.

—   Ясно…

—   У Вас есть информация, имеющая отношение к моему отцу?

—   Нет… — ответил старик. — Кайнет мог что-то знать…

—   Что это значит?

Как только она задала этот вопрос, скелет остановился.

В этом месте, похожем на лес из книжных полок, чувствовалось нечто невероятное, нечто… неописуемое. Дело было не только в магической энергии. Ольга-Мария словно очутилась в самом центре плотного скопления истории. Ни одна из этих книг не сошла с печатного станка. Все они были рукописными.

—   Вот эта…

Слой пыли на книге, которую взял с полки Руфлеус, был тоньше, чем на остальных.

Старик провёл по ней рукой, и Ольга-Мария смогла прочесть название.

—   Золкен?..

—   Макири Золкен.

Ольга-Мария впервые слышала это имя.

Судя по произношению, оно было с севера или востока Европы. Девушка сразу же представила холодные и мрачные страны. Люди, которые жили в столь суровых условиях, наверняка умели справляться с ужасающими метелями, чтобы сохранять ясность ума.

—       Таинственный мечтатель из глубин веков… Маг, который привлёк внимание Часовой башни… — сказал Лорд Юлифис.

2

После примерно двух часов езды на автобусе и трамвае мы добрались до нужного места.

Пейзаж сильно изменился. Улицы не только стали теснее, но и словно терялись среди травяных полей и лесов.

Мы с учителем сошли с автобуса и, сверившись с картой, потратили ещё десять минут, чтобы дойти до цели нашей поездки.

После недолгого разговора сонная пожилая женщина за приёмной стойкой сразу же проводила нас в амбулаторное отделение.

В залитой солнечным светом белой больничной палате пахло дезинфицирующим средством.

Медсестра отсутствовала. Либо она ушла на обед, либо дело было просто в отсутствии пациентов. В помещении играла мягкая классическая музыка, которая, видимо, нравилась владельцу.

Вскоре появился человек, с которым мы должны были встретиться.

—   А, здравствуйте. Вы тот посетитель, про которого мне говорили?

Это был доктор лет шестидесяти. Половину его волос покрывала седина, а из нагрудного кармана белого халата свисали очки.

—   Приятно познакомиться с Вами, мистер Гаррот, — сказал учитель, слегка поклонившись. Доктор пожал ему руку и сел в своё кресло.

—   Вы приехали из Лондона только для того, чтобы взять у меня интервью?

—   Нет.

—   Хм? Тогда зачем Вы здесь?

Увидев, как нахмурился доктор, учитель тепло улыбнулся и дал очень странный ответ:

—   Мы же старые друзья. Сто лет тебя не видел, вот и заехал поболтать.

Разумеется, учитель видел его впервые. Он же только что поприветствовал его, словно раньше они не встречались.

Однако…

—   А, ну да… Точно, — сказал доктор, кивая с отсутствующим взглядом.

—  Чего? — невольно спросила я. Учитель приложил палец к губам.

—   Тс-с-с. Это была магия внушения.

—   Внушения…

Честно говоря, это удивило меня сильнее, чем реакция доктора.

Учитель часто анализировал чужую магию, но я уже даже не помнила, когда в последний раз он пользовался собственной.

—     К сожалению, это всё ещё моя магия. Малейшее несоответствие – и заклинание сразу же развалится, — безрадостно произнёс он, словно предсказав мои следующие слова. Выражением лица учитель походил на ребёнка, которому сказали, что он плохо разбирается в предмете.

Сидевший напротив доктор слегка наклонил голову.

—   Что-то не так?

—   Нет, всё нормально. Это моя помощница.

—   Ха-ха, вот как? Выходит, ты тоже дорос до такого.

Будучи под воздействием магии внушения, кем он считал моего учителя? Что за события скрывались за этой «дружбой»? Наверное, поддерживать целостность гораздо проще, если сделать предысторию нарочито расплывчатой. Я посещала занятия по внушению, но не была уверена в деталях.

—   Ладно, о чём мы говорили? Ах да, помнишь, каких пациентов ты принимал лет тридцать назад? — спросил учитель.

—   Разумеется, — рассеянно кивнул доктор.

—   Среди них был человек, ныне известный как Хартлесс?

— …

Я знала, к чему всё шло, но всё равно резко вздохнула.

Мистер Атрам упоминал об этом… Я задумалась, вспоминая наш с учителем разговор в автобусе.

«В прошлом у Хартлесса был контакт с феями».

Атрам записал всё, что ему было известно о Хартлессе, на обратной стороне конверта. В письменном виде всё бы не поместилось, поэтому он превратил слова в псевдомагическую формулу, которая отреагировала на Магические цепи моего учителя.

То есть он отправил нам медиум для записи магии, совсем как компакт-диск.

Это было в духе Атрама, который не гнушался совмещать магию с технологиями.

«На том аукционе липовый лист увели у меня прямо из-под носа, но это помогло мне кое-что осознать. Вероятно, он думал, что сможет сохранить свою личность в тайне, если отправит туда несколько человек для увеличения количества ставок. К несчастью для него, у меня на родине таком образом часто прячутся среди песков. Мы с детства тренируем наши чувства, чтобы улавливать малейшие запахи, которые приносит ветер».

Я словно увидела довольное выражение на его лице.

Однако нам это уже было известно. Когда Хартлесс впервые явил себя, Мелвин сказал, что сердце бывшего главы факультета современной магии, по слухам, украли феи. Мы полагали, что это также было источником его странных способностей.

Как Благородный Фантазм, которым я владела.

«Наверное, Вы уже знаете, но проблемы с подменышами возникают только после их возвращения. Я слышал историю о том, как один из них получил дары от

фей, когда снова оказался в реальности. До появления Аозаки Токо именно этого человека Ассоциация магов называла гением».

«Судя по всему, Хартлесса тогда приютил один доктор. Это всё, что я успел выяснить до начала Войны за Святой Грааль».

Вероятно, с точки зрения Атрама, это было вполне естественно.

Он допускал, что Хартлесс мог стать его противником в Войне за Святой Грааль, и поэтому решил узнать о нём как можно больше.

«Я подумал, что Вам это как-нибудь поможет. Сообщаю адрес доктора. На этом моя благодарность за то, что Вы развлекли меня, подходит к концу».

Больше в сообщении ничего не было.

Поэтому мы и приехали на автобусе в эту больницу.

—   Ладно, я расскажу, раз уж мы такие хорошие друзья, — произнёс доктор после паузы.

Его белые ресницы задрожали, когда он начал вспоминать былое.

—  Тогда я был ещё молод и полон амбиций. Покойный отец часто ругал меня за это. Но именно поэтому я упорно отказывался, когда отец настаивал на отправке этого пациента в более крупную и современную больницу. Я решил позволить ему остаться здесь.

В его беспокойном тоне я как будто видела, каким этот доктор когда-то был. Преданный своей мечте и полный решимости воплотить её в реальность. Вероятно, у каждого в жизни есть такой период.

—   Когда мы его нашли, на нём живого места не было. Я не мог поверить в то, что он ещё дышал. Его раны затягивались на удивление быстро, но вскоре мы столкнулись с проблемой.

—   Проблемой? У него отсутствовало сердце, верно?

— …

Доктор на секунду замолчал.

—   Откуда ты знаешь?

—   Если не вдаваться в детали, то он сам рассказал мне об этом.

—   Мы не могли отправить его в другую больницу, — сказал доктор. — У него был пульс, нормальное кровообращение. Однако нам не удавалось обнаружить его сердце, какой бы инструмент мы ни использовали. Я словно во сне оказался… Помню, как он иногда хватался за грудь, словно его сердце пронзило насквозь… Ха, а теперь он называет себя «Хартлессом»…

Голос доктора медленно расползался по комнате.

На «Рельсовом цеппелине» Хартлесс действительно говорил, что его сердце украли.

«Это не совсем Воображаемые числа, но я способен на нечто подобное. Всё в обмен на сердце».

Я вспомнила слова Атрама о проклятии фей.

—   Всё потому, что он один из подменышей, также известных как камикакуси,

—  произнёс учитель.

Слова учителя плавно легли на белый кафельный пол больничной палаты.

Его заявление было слишком коротким для лекции, но крайне проницательным.

—      Классическим примером можно считать дальневосточную сказку про рыбака по имени Урасима Таро, который оказался в совершенно другом месте и времени. Вероятно, единственные существа, которым известно, откуда явился Хартлесс, это похитившие его феи и он сам.

Слова учителя почему-то заставили меня подумать о закате; времени, когда мир погружается в оранжевые краски.

Что же этот таинственный человек получил в обмен на сердце?

—   Значит… феи существуют?

—       Есть фамильяры и фантазменные виды, похожие на них. Однако существование настоящих фей остаётся загадкой, которую мы по-прежнему не в силах до конца понять. В каком-то смысле это таинство гораздо сложнее магии Эпохи богов. Всё-таки именно фея, известная как Владычица Озера, вручила королю Артуру Экскалибур.

От упоминания этого имени я содрогнулась. Для меня оно никогда не потеряет свою значимость. Это имя запечатлелось глубоко внутри меня и определило всю мою жизнь.

—   Он пробыл здесь три недели.

—   Три недели?

—   Ах, как я мог это забыть?.. Да, а потом исчез.

—   Каким образом?

—    Он ушёл холодным зимним утром. Осталась лишь аккуратно сложенная рубашка, словно его и не было вовсе.

—     Время совпадает, — негромко произнёс учитель. — Спустя несколько месяцев Хартлесс начал активную деятельность в Часовой башне. Мистер Норидж узнал про него и решил помочь.

—   Мистер Норидж?..

—   Кажется, я говорил о нём. Доктор Хартлесс – его приёмный сын. Мистера Нориджа называют «Длинноногим папочкой» Часовой башни. Он принимает в свою семью и спонсирует тех, кого считает талантливыми.

Да, я уже слышала это имя. Факультет современной магии назвали в честь Нориджа именно из-за его поддержки.

—   Адасино Хисири говорила, что Хартлесс был её братом, верно?

—    Да. Приёмные дети Нориджа в Часовой башне повсюду, в том числе на факультете политики. Однако Хартлесс стал первым в истории главой без знатного происхождения. Такое чудо могло произойти только на факультете современной магии.

Слова учителя словно загнали гвоздь в моё сердце.

Это объясняло, почему факультет современной магии так часто недооценивали и почему должность учителя была такой сомнительной.

—   Пожалуйста, подумай ещё немного. Происходило ли что-нибудь странное, пока он здесь находился?

—   Странное… Хм…

Доктор с рассеянным видом устремил взгляд в потолок.

Он словно спрашивал себя, почему всё это практически исчезло из его головы.

Неужели Часовая башня выборочно стёрла ему память?

—    В его голове мог покопаться маг гораздо страшнее меня. Нам остаётся надеться, что он ещё хоть что-нибудь помнит.

От учителя веяло разочарованием. Неужели зацепка, которую ему с трудом удалось обнаружить, выскользнет из его пальцев? Наконец доктор пробормотал:

—   Да… Странное состояние…

—   У кого? У Хартлесса?

—   Нет… У меня была какая-то болезнь. Время от времени всё исчезало перед глазами… Меня не просто окружала тьма. Это было больше похоже на… полную потерю зрения. Если подумать, то всё, что нельзя увидеть, люди описывают как тьму. Это длилось не больше пары минут, но я опасался, что у меня развилась некая болезнь мозга. Тогда я постоянно был занят пререканиями с отцом, поэтому у меня не оставалось времени на осмотр в другой больнице.

— …

—     Однако он исцелил меня одним касанием. Я очень сильно удивился. Помню, как повернулся и увидел его радостную улыбку. Прежде он ни разу не улыбался. После этого все симптомы болезни исчезли. Мы стали не разлей вода. Он разбирался в книгах, у него был хороший вкус. Я начал рекомендовать ему научно- фантастические романы, которые он на удивление быстро читал и обсуждал со мной. Я познакомил его с Законами робототехники Азимова и работами Хайнлайна после второго брака. Мы могли разговаривать часами. Эх, я до сих пор отчётливо помню, как хотел стать космонавтом.

Учитель внимательно слушал каждое его слово, словно пытаясь понять загадочное пророчество оракула.

Спустя какое-то время доктор вздохнул.

—   Ну, что скажешь? Больше я ничего не могу вспомнить.

—  Даже не знаю, как тебя отблагодарить, — учитель протянул руку и похлопал доктора по плечу. — Прости, что побеспокоил.

—   Я не против. Рад, что поболтали.

Доктор откинулся на спинку кресла. Видимо, попытки вспомнить прошлое сильно его утомили. Пробивавшийся сквозь тонкие занавески свет падал на его морщинистые руки. Неумолимое время не пощадило доктора, лишив его былых амбиций.

—   Как ему сейчас живётся? — сказал он, подняв взгляд. — Я столько всего забыл, поэтому спрашивать такое немного странно, но он был очень приятным молодым человеком. Он страдал сам, но всё равно заботился обо мне. Я даже

пошутил, что он мог бы стать моим помощником. Может быть, моя жизнь стала бы совершенно другой, если бы он согласился.

—   Не могу говорить за его жизнь в целом, — ответил учитель. — Однако у него появились ученики, которые очень серьёзно относятся к его словам. У него даже есть девиз. «Постоянно стремитесь к самому светлому».

Калуг сказал это в Тайном отделе вскрытия. Однако Хартлесс предал его и убил.

Доктор едва заметно улыбнулся.

—  Хм? Это мои слова. Он как-то упомянул, что у него нет цели в жизни, вот я и посоветовал ему найти что-нибудь светлое, чему можно посвятить себя без остатка. Я верю, что так должен делать каждый, — сказал он, приложив руку к сердцу.

Возможно, он давно нашёл для себя самое светлое, и теперь оно таилось глубоко внутри него.

—   Говоришь, у него есть ученики? Хорошо. Я очень этому рад. С возрастом начинаешь радоваться самым разным вещам. Разве это не странно? — с улыбкой произнёс доктор.

Эта улыбка была последним, что мы увидели, прежде чем покинуть комнату.

3

Когда мы вышли из больницы, солнце уже начало клониться к горизонту. Местность здесь сильно отличалась от Лондона. Россыпь старомодных зданий,

трава по бокам тротуара – всё было окрашено в алый цвет заката.

Где-то вдалеке звонил колокол. Вероятно, церковный. Все местные дети, услышав его, наверное, возвращались домой, чтобы наслаждаться горячим ужином и отвечать на несущественные вопросы родителей о том, как прошёл их день.

Что в этот час делали подменыши? Им было куда возвращаться? На глаза почему-то внезапно начали наворачиваться слёзы.

—     Вы узнали что-нибудь полезное, учитель? — спросила я, совладав с эмоциями.

—   Над некоторыми его словами стоит задуматься, — сказал учитель, глядя на горизонт. — Однако, к чему бы я сейчас ни пришёл, это будут всего лишь домыслы. У меня пока нет надёжной гипотезы.

—  Мне всё равно, насколько она надёжна. Поделитесь, пожалуйста, если Вы не против.

Я не обязана была просить его ответить, но всё равно сделала это.

Мы познакомились всего полгода назад, но я успела понять, каким он был. Учитель не являлся перфекционистом, но его гипотезы приносили мне пользу вне зависимости от их законченности.

—    Уже почти, — сказал учитель. — Такое чувство, будто я долблю стену пещеры. Скоро я доберусь до другой стороны, но не знаю, когда именно это произойдёт.

Он разочарованно почесал голову.

—   Осталось совсем немного… не до полной истины, а до какой-то её части… Однако расстояние в один шаг кажется слишком большим…

—   Учитель.

—   Всё нормально, — учитель покачал головой и достал из кармана монету.

—   Золотой статер, — пробормотал он. — Как я уже говорил на Слюр-стрит, в Древней Греции были в ходу самые разные монеты. Те, что с Искандером, пользовались особой популярностью. В каком-то смысле его монеты объединяли межконтинентальную торговлю. Великие короли вроде него становились объектами веры для подданных.

—   Веры…

—   Именно.

Учитель с восхищением провёл пальцем по монете и спустя какое-то время продолжил:

—       Монеты считаются одними из древнейших сосудов веры, которые существуют по сей день. Они настолько вездесущи и содержательны, что мне даже не нужно читать лекцию на эту тему. Всё-таки современное общество зиждется на вере людей в деньги.

Разумеется.

Ещё до того, как в мире начал господствовать капитализм, человеческие общества строились на деньгах. Как однажды сказал мистер Шардан, деньги были самой крупномасштабной магией, созданной человечеством.

—   Тогда зачем Хартлессу брать её с собой в лабиринт?

—   Подожди.

Учитель нахмурился, словно внезапно что-то осознав.

—  Зачем ему брать монету… в лабиринт?.. Похоже, я случайно сказала что-то важное.

Учитель принялся бормотать себе под нос и водить пальцами по длинным волосам. Наконец, когда его посетило откровение, он устремил взгляд в землю.

—   Точно! Разве Альбион не лабиринт?

—  Н-ну… да?.. По крайней мере… наверное? Больше я ничего придумать не смогла.

Альбион возник из разлагавшегося веками тела древнего дракона и являлся краеугольным камнем Ассоциации магов. Мы уже давно установили, что он был лабиринтом.

—     Я говорил об этом, верно? Лабиринты – это тип магии. Прохождение одного из них считается своего рода посвящением.

—    Э-э-э, Вы рассказывали, что они бывают разные и что в самом сердце лабиринта можно встретить другую версию себя.

Мы это обсуждали, когда я впервые услышала про Альбион.

То, что я встретила другую себя в лабиринте под своей деревней, было неизбежно. Чтобы умереть и переродиться, я должна была вернуться туда.

«Для тебя родная деревня была лабиринтом».

Прошла всего пара дней, но мне казалось, что эти слова я услышала давным- давно. Наверное, причина была в том, что за такое короткое время многое произошло.

—   В таком случае очевидно, что Хартлесс пытается сделать с моим королём. Ох, теперь мне всё ясно. Взяв с собой в Альбион тень Искандера, он может хотеть лишь одного.

—   Чего же?

—     Чёрт, почему я раньше не заметил, — вновь забормотал учитель. — Хартлесс был главой факультета современной магии. Можно даже не говорить, в каком виде магии он разбирается лучше всего. Если он хочет призвать Искандера, пользуясь теми же знаниями, что и я, то результат будет весьма ограниченным. Техники в современной магии зачастую нельзя назвать универсальными, поэтому много компонентов приходится заимствовать извне. Например, магию Эмии. Ох, твою ж мать.

Учителя начинала обуревать тревога, как в тот раз, когда он впервые осознал, что Хартлесс собрался призвать Искандера. Он словно вновь неосознанно угодил в ловушку.

Но как всё обернётся теперь?

Нас ждёт очередная западня, устроенная Хартлессом? Или же учитель своими рассуждениями всё-таки ухватился за сердце своего врага?

Или, по крайней мере, за пустоту, где раньше было его сердце.

— !..

Плечи учителя задрожали, будто его хрупкое тело внезапно объяло пламя.

—   Учитель?

—   Это второй мотив!

—   Whydunnit?

Неужели учитель наконец-то нашёл ответ?

—   Я знаю, чего пытается добиться Хартлесс.

Я распахнула глаза от изумления, когда учитель закрыл лицо руками. Его словно на самом деле посетило внезапное откровение.

—    Но почему? Почему это так необходимо? Нет, для мага это безусловно правильный ответ, но всё не должно быть так просто. Аозаки Токо сочла бы этот ответ нелепым. Нам не стоит стремиться к чему-то такому. Если у Хартлесса действительно есть сообщник на Суде Великих, то как много ему или ей известно о его мотиве? — тихо произнёс учитель, глядя в никуда.

Это был признак того, что он думал слишком быстро. Его разум порой мог отсекать всё, что происходило вокруг.

Что дальше?

Учитель наконец-то решится отправиться вслед за Хартлессом? Или же откажется от этого раз и навсегда?

—   Учитель?

Услышав мой голос, он повернулся.

—   Чего пытается добиться Хартлесс?

— …

Учитель ответил не сразу. Вероятно, ему нужно было ещё раз обдумать полученный ответ. Или, может, он просто никак не мог решиться на то, чтобы его принять.

—      Это целиком и полностью мои предположения, — сказал учитель, тщательно подбирая слова. — С помощью Альбиона Хартлесс хочет полностью изменить существование магии в наши дни.

Багрянец неба позади нас начал постепенно тускнеть.

*

Из окна небоскрёба открывался хороший вид на закат.

Ресторан практически пустовал. Обычно в это время года здесь было полно людей, желающих насладиться панорамным видом на Лондон. Однако сегодня ресторан целиком забронировали несколько людей.

Ими были пожилая женщина и крупный мужчина – Лорд Вальюэлета и Лорд Трамбелио.

—   Еда неплоха, но от местных стульев у меня болит спина, — лаконично дала свою оценку женщина, вытирая салфеткой уголки губ после главного блюда.

—   Вы как всегда суровы и беспощадны, — с улыбкой произнёс Макдонелл.

Столь обаятельную улыбку любой захотел бы увидеть вновь. Это был один из талантов, которыми владели люди вроде него.

Однако от ответа Инорай веяло льдом.

—   Проблема в том, Макдонелл, что у нас с тобой разные ожидания. Новые вещи зачастую чудесны, но настоящее искусство необходимо принимать в данный момент. Эта еда слишком заточена под людей, привыкших к изысканной кухне. Вполне ожидаемо, что инновации в данной области исходят от тех, кто обладает достаточным количеством денег, но даже если времени на вертикальной оси более чем хватает, людей, которые могли бы испытать эти инновации, на горизонтальной оси явно не достаёт, — сказала Инорай, поднимая бокал вина.

—    Согласен, Лорд Вальюэлета. Вы считаете, что развлечение должно быть простым, чтобы все смогли его понять?

—  Да. Это принцип демократической фракции, разве нет? Разумеется, цель не просто в том, чтобы удовлетворить как можно больше людей. Это бессмысленно, когда вещи принимают, но не наслаждаются ими. Нам не нужно слепо потакать массам. Вместо этого мы должны стремиться к тому, чтобы завоевать их верность естественным образом. В конце концов, кто станет следовать за правителем, который одерживает победы скучным путём?

—    Как я уже сказал, суровы и беспощадны. Я думаю, что публике нужен соблазн, а не развлечение. Что скажешь, Мелвин?

—   Я вполне доволен. По моему мнению, идея совместить инжирный мусс с жареными гребешками была просто замечательной, — радостно произнёс последний из присутствовавших, Мелвин Вайнс. Даже болезненный Настройщик, не проронил ни слова пока два Лорда общались друг с другом.

—   Если никто не против, я достану виски, который взяла с собой.

—   Разумеется. Пожалуйста, ни в чём себе не отказывайте, Лорд Вальюэлета.

—  Мы здесь одни. Просто называй меня миссис Инорай, как обычно, хоть мне это и не особо нравится.

—    Ха-ха. В таком случае прошу прощения, миссис Инорай, — со смешком произнёс Макдонелл, после чего сменил тему. — Мы как раз обсуждали то, как магия существует в наши дни. Что Вы думаете о дуэлях между магами?

—   Ничего не думаю. Часовая башня их одобряет, словно мы в средневековье застряли, — пожилая женщина наклонила свой стакан с айлейским солодовым виски, произведённым на Гебридских островах к западу от Шотландии. Это был её любимый напиток.

—   Я же считаю, что они очень важны, — сказал Макдонелл с блеском в глазах.

—     Даже более чем, если взглянуть на нью-эйджеров. Может быть, у них есть таланты, которые можно отточить лишь с помощью соперничества.

—  Это как-то оправдывает убийство? Особенно учитывая то, что наш вид и так находится под угрозой исчезновения? — спросила Инорай, на секунду лишившись дара речи.

Макдонелл подался вперёд всем своим телом, напоминавшим мраморную статую.

—   Не желаете попробовать? Прошло уже сорок лет, не так ли?

—   Рискуешь жизнью без веской на то причины? Только не говори, что Суд Великих для тебя всего лишь сцена для беспрепятственной дуэли.

—   Ха-ха.

Макдонелл усмехнулся. Настал черёд Инорай сменить тему.

—   Я слышала, что доктор Хартлесс напал на Слюр-стрит, — сказала она. — Проще говоря, это предупреждение, призванное оказать давление на противника в свете приближающегося Суда Великих.

Несмотря на то, что время и место были совершенно другими, пожилая женщина пришла к такому же выводу, что и Лорд Эль-Меллой II.

Вот почему Хартлесс решил выйти из тени и совершить яркое нападение на обитель факультета современной магии.

—   За Хартлессом наверняка кто-то стоит. К сожалению, я не знаю, почему он решил внезапно оставить пост главы факультета современной магии десять лет назад. Может быть, его кто-то преследовал, тогда в этом был бы смысл, — сказал Макдонелл, словно это было его вечным сожалением. — У фракции Вальюэлета есть какие-нибудь идеи по этому поводу?

—     Как знать, — без всякого интереса ответила женщина. — Но ты же понимаешь, да? Хартлесс использовал портал под Слюр-стрит, чтобы попасть в Альбион. А Суд Великих состоится в Древнем сердце, самой глубокой части Альбиона.

—  Хм-м, интересно, — произнёс Макдонелл, поглаживая подбородок. Она была права.

Суд Великих был не каким-нибудь собранием, посвящённым мирским делам Часовой башни. Может, за последние годы он и опустился до такого уровня, но когда-то Суд Великих представлял собой сложный ритуал, проводимый в той части Альбиона, которая была бесконечно близка к внутреннему морю планеты.

—         Сынок.   Ты    сказал,    что    реорганизация    Альбиона    очень    важна.

Демократическая фракция согласна с этим.

Макдонелл действительно говорил такое в ходе встречи с Лордом Эль- Меллоем II. Также поэтому он и предложил провести Суд Великих.

—   В таком случае пришла пора представить соответствующую информацию, чтобы подкрепить это заявление, не так ли?

—   Да, разумное требование, — кивая, произнёс Лорд Трамбелио. — Как Вам такое?!

Он взмахнул рукой, и стоявшие рядом ангельские марионетки, расправив крылья, взмыли в воздух. Они спикировали вниз и мягко приземлились на стол,

после чего превратились в стопку книг. Это представление было тщательно спланировано, но Инорай даже бровью не повела.

Однако она застыла, словно каменное изваяние, когда начала листать страницы.

—    Сынок, — сказала она непривычным для неё тоном. — Это из Тайного отдела вскрытия?

—       Ха-ха-ха, я удалил самые откровенные части, но этого оказалось недостаточно, чтобы Вас обмануть.

—    Не прикидывайся дураком. Откуда они у тебя? Эти документы нелегко раздобыть, даже с помощью власти, которой располагают Трамбелио.

По сути, Тайный отдел вскрытия обладал полной свободой действий в Часовой башне. Даже великая семья во главе демократической фракции не смогла бы с лёгкостью получить доступ к конфиденциальной информации отдела.

—   Давайте сейчас не будем об этом. Важнее то, что документы подтверждают сказанное мной ранее.

—   Вот как… В этом докладе присутствуют детали, которые невозможно найти на поверхности, вплоть до конкретных участков раскопок. Уровень добычи в окрестностях шахтёрского города кардинально снизился, однако в Великой Магической цепи всё осталось на прежнем уровне. То есть ты хочешь сказать, что если мы реорганизуем Альбион и наладим прямые поставки из Великой магической цепи, то сможем получать то же количество артефактов, что и в позапрошлом столетии, — сказала Инорай, читая слова на странице.

Она так привыкла к этому, что могла обойтись лишь своими Магическими цепями. Это была одна из причин, почему некоторые маги по-прежнему насмехались над современными технологиями. Однако точность и эффективность этой техники зависела от таланта того, кто ей пользовался.

—   Но я не могу доверять информации из неизвестного источника. Мне самой всё проверить? До Суда Великих я не успею.

С кривой улыбкой Макдонелл отстранился, вероятно, ощутив, что магической энергии, которую начала излучать Инорай, вполне было по силам превратить его в пыль.

—   Вы же сказали, что не одобряете дуэли между магами.

—  Они бессмысленны и в них нет необходимости. Пойми правильно, сынок. В голосе пожилой женщины промелькнул намёк на доброту.

Как и Лорд Трамбелио, глава факультета созидания была представителем трёх великих семей. Если между ними завяжется бой, то это поставит под угрозу целые фракции.

Рядом с ладонью Инорай образовался песочный вихрь.

Это означало, что Лорд созидания вскоре продемонстрирует свою ужасающую магию.

4

—   С помощью Альбиона Хартлесс хочет полностью изменить существование магии в наши дни.

Я опешила, когда голос учитель растворился в угасающем свете.

— А?..

Я понятия не имела, о чём он говорил.

Став его ученицей, я столкнулась с самыми разными невероятными вещами. Идеальным примером было супероружие Атласа, спрятанное в моей деревне, которое обладало способностью вызывать чувство путешествия в прошлое.

Однако в этот раз всё было иначе.

Это казалось гораздо более серьёзным, чем инцидент в замке Адра, или то, что произошло в башнях-близнецах Изельма. Даже события в моей деревне в худшем случае повлияли бы лишь на Уэльс.

Сейчас же на кону стоял образ существования всей магии в современную эпоху.

В каком-то смысле мы столкнулись с первым кризисом мирового масштаба.

—   Маги всегда стремятся к Истоку.

Учитель произнёс слова, которые я слышала уже много раз. Исток являлся абсолютной целью всех современных магов; концом, которого нужно было достичь любой ценой.

Никто не знал, каким был этот Исток, но учитель называл его началом всего.

Поэтому Часовая башня тратила бесконечное количество ресурсов, чтобы передать свои мечты следующему поколению, и готова была даже реорганизовать Альбион.

—   Но что, если нам это больше не нужно?

С моих губ вновь сорвался тот же нелепый звук.

—    А?.. В смысле, учитель? Разве маги не жаждали этого две тысячи лет? Кажется, Вы несколько раз говорили, что с окончанием Эпохи богов у магов нет другого выбора, кроме как стремиться к Истоку. Нужда не может внезапно исчезнуть, разве нет?

— …

Учитель ответил не сразу.

Вероятно, он видел что-то за гранью моего понимания и поэтому ему потребовалось какое-то время, чтобы обдумать дальнейшие слова.

—   Должен повторить, что я по большей части уверен в этой гипотезе, но это всё равно гипотеза. Поняла?

—   Да.

—      Хорошо. Прежде всего стоит сказать, что маги из Эпохи богов не стремились к Истоку, потому что находились к нему почти вплотную.

Я слышала это объяснение уже не раз. Современные маги стремились к Истоку, но древним это было не нужно.

—   Фэйкер служит хорошим примером.

Мы уже хорошо её знали. Она была Слугой и жила тысячелетия назад.

—  Известная нам магия представляет собой лишь управление формулами. Это трюк, призванный на короткое время обмануть мир. Магия древних же была напрямую связана с Истоком и божественными духами… с самими богами, — сказал учитель, подтверждая разницу, на которую до этого лишь намекал.

—  А-а… Вот как?

—       Мы знаем лишь, как обманывать мир. Они же обладали силой переписывать его по своему желанию. Такова мощь божественных духов. Разумеется, древние могли пользоваться только частью силы богов, но они всё равно были гораздо могущественнее нас. Некоторые их заклинания похожи на десятистрочные арии, которыми мы вводим мир в заблуждение, однако между ними всё же существует принципиальная разница. Можно сказать, что мы отстаём от них на целые измерения. Древние могли менять мир, просто призывая богов одним словом.

Правила изменились.

Я слышала нечто подобное на лекции.

Даже у десятистрочных заклинаний существовали ограничения, но они были способны как-то влиять на законы реальности. Например, заклинания высокого уровня вроде изменения силы гравитации в определённой области или снижения скорости света до минимума на несколько минут вплотную приближались к правилам мира.

Более того, существовали запретные вещи вроде Зеркала души, производящего похожий эффект.

—   Э-э-э… подождите немного… пожалуйста…

Мне казалось, что я слышала трение шестерёнок в моей голове.

Я с лёгкостью поняла Мистические глаза или лабиринты, поскольку мне не составило труда их вообразить. Однако магия всей Часовой башни была для моего мозга слишком концептуальной.

—   Нынешняя магия отличается от магии Эпохи богов. Это я могу понять. По крайней мере, отчасти. Древние маги находились очень близко к Истоку, поэтому им не нужно было к нему стремиться. Это я тоже почему-то поняла. Но какое отношение всё это имеет к Хартлессу?

—  Боюсь… Нет. Я в этом уверен. Хартлесс хочет создать для магов бога. Я не знала, что сказать. Прозвучало слишком натянуто.

—   А это вообще возможно? — осторожно спросила я, стараясь избавиться от мыслей о том, что планы Хартлесса свели учителя с ума.

—    Возможно. Есть же легенды о том, что Искандер был потомком Зевса. Согласно некоторым свидетельствам, люди даже пытались сделать его олимпийцем. Многих героев впоследствии обожествляли. Чем же великий царь хуже? Как я уже говорил, ходили даже слухи, что Искандер был реинкарнацией египетского бога Амона.

В голосе учителя чувствовалась странная смесь досады и восхищения.

—  Кроме того, аналогичный ритуал, цель которого призвать великое таинство, проводится на Дальнем Востоке прямо сейчас. Хартлессу нужно лишь слегка его изменить.

— …

Я ощутила покалывание на коже.

Вероятно, потому что в каждом нашем деле было нечто похожее. Нечто великое, способное изменить мир. Например, одно из семи суперорудий института Атлас.

—   Но… как?

—  Тебе это уже известно, моя дорогая. Альбион – это лабиринт. Он уже объяснял значимость лабиринтов в магии.

—   Посвящение… Смерть и перерождение.

—   Именно, — кивнул учитель. — Фэйкер – тень Искандера, а к Героическим душам свойства лабиринтов тоже применяются. Поскольку её класс и личность являются тенями, ритуал, естественно, будет связан с настоящим Искандером в Троне героев.

Я хотела закричать, что это невозможно.

Но в этом был смысл. Мы уже сделали вывод, что Хартлесс хотел призвать Искандера. На этом строились рассуждения моего учителя. Иначе он не был бы в таком отчаянии.

—    После установления связи необходимо извлечь более чистую духовную основу. Полагаю, этот процесс можно назвать вознесением.

—   Вознесение…

—        Разумеется, всё это обычно находится в пределах возможностей Героических душ. С другой стороны, даже если Героическая душа вплотную приблизится к своей изначальной сущности, ей не сравниться с божественным духом. Можно возносить Слугу сколько угодно, но он или она всё равно останется Слугой. Любой класс, будь то Фэйкер или Сэйбер, уже ограничивает Героическую душу одним аспектом её способностей. Поэтому я раньше даже не учитывал такую вероятность.

Голос учителя был необычайно сильным.

Вероятно, причина заключалась в том, что это «слепое пятно» не исчезло даже после тщательных обдумываний. Он счёл эту вероятность слишком абсурдной.

—    Для создания божественного духа требуется множество элементов. Тебе ведь о них известно, Адд, верно?

—   Хи-хи-хи! Нечасто учитель обращается ко мне! — раздался взволнованный голос из-под моего правого плеча.

—   Я считаю это вполне уместным из-за твоей печати.

—    Ха-ха! Да. Ронгоминиад – не обычный Благородный Фантазм. Он очень близок к истоку планеты. Если эту печать снять, то его обладатель со временем станет божественным духом.

Поэтому Адд и существовал. Прежние стражи могил говорили, что Ронгоминиад необходимо было запечатать. Я считала, что это сделали только для того, чтобы не дать таинству угаснуть. Не знала, что была другая причина.

—  Вот только на Артура он практически не повлиял за все те десятилетия, что она им обладала. Жизнь человека слишком коротка, чтобы существенные последствия использования Ронгоминиада успели проявиться. Он лишь делает своего владельца чуть-чуть похожим на божественного духа.

—      Именно. Дело в недостатке времени, — сказал учитель, перехватив инициативу. — Чтобы создать божество с помощью поклонения и соответствующей энергии, требуется огромное количество времени. Веру также нужно распространить среди людей, а это тоже очень медленный процесс.

—   Время…

Кажется, я совсем недавно слышала нечто, имеющее в этому отношение. На ум сразу же пришло имя из другой страны.

—   А-а-а! Так вот зачем нужно то заклинание…

—   Да. Здесь начинает играть свою роль магия Эмии, которую поместили под Печать.

Действительно. Это заклинание создавало отдельный поток времени. Минуточку.

Кажется, кусочки начали складываться в общую картину. Это было одновременно волнительно и жутко, словно я наблюдала за обрушением муравейника.

Моего лица коснулся холодный ветер.

Учитель достал сигару и попытался зажечь её дрожащими пальцами. Ему это в итоге удалось, и в воздухе повис сизый дым.

—  Проблему времени можно решить с помощью магии Эмии. Она изначально предназначалась для того, чтобы достичь конца времени и добраться до Истока. Поскольку Слуги не стареют, их нельзя перегрузить. Это похоже на то, как несколько тысяч лет ничто в сравнении с миллиардами лет существования планеты. И да, ещё кое-что. Суд Великих всегда проводится в конкретном месте в самом центре Альбиона.

Я ахнула.

Никто не говорил мне об этом.

—    Пока идёт Суд Великих, снимается особый барьер. Поскольку это своего рода ритуал, всё происходит в сердце древнего дракона.

Я видела это название на рисунке Свена. Древнее сердце.

Центр Могилы духа.

—     Когда это происходит, Древнее сердце наполняет магическая энергия, которая больше нигде не существует. Вероятно, поэтому Хартлесс решил призвать Искандера именно сейчас. Сердце – это подземная обсерватория внутреннего моря планеты. Его насыщение магической энергией древнего дракона делает условия

для превращения Героической души в божественного духа практически идеальными.

Слова учителя походили на арию.

Я не думала, что такое возможно. Однако рассуждения учителя постепенно придали плану Хартлесса форму.

Конечно, такой и должна была быть магия. С её помощью маги манипулировали таинством, чтобы добиться невероятных результатов.

—   Это придаёт важность монете, — учитель поднял золотой статер, который осветили лучи заходящего солнца. — Деньги и создаваемая ими экономика всегда были одним из сильнейших убеждений человечества. Если использовать монету в качестве медиума, то создать некую форму поклонения будет довольно просто. Ха, такой трюк действительно символизирует современную магию, не так ли? Создать путь не составит труда, поскольку монета уже связана с Искандером, особенно учитывая, что мы имеем дело с Хартлессом.

Убеждения и божественные духи.

Другими словами, с помощью веры он хотел не воссоздать бога, а получить его силу.

—  Когда Искандер станет божественным духом, монета превратится в великий Тайный знак, служащий связующим звеном между богом и магом. Несложно представить, что подобное обещание величия привлечёт нью-эйджеров. Вероятно, им придётся так же усиленно тренироваться, пусть и в другой форме, но прямо сейчас у этих магов нет будущего. Это же позволит им внезапно стать магами из Эпохи богов. Они смогут сбросить с себя оковы своих родословных.

— …

Я не знала, что сказать.

—   Но…

Разве это… плохо?

Разве это нужно остановить?

Для бесчисленного количества магов вроде моего учителя это была долгожданная возможность. Способ добиться чего-то великого вне зависимости от того, в какой семье они родились. В каком-то смысле учитель желал этого так же сильно, как и воссоединения с Искандером, разве нет?

Неудивительно, что он был в смятении.

Если проследить эту цепочку рассуждений до самого конца, то получалось так, что Хартлесс изменил правила игры и поймал моего учителя в ловушку. Я наконец поняла, почему Хартлесс не стал обращаться к нему за помощью. Их цели совпадали просто идеально.

—   Я должен отправиться за ним, — сказал учитель.

—   Но как? Ах да, может, мы отправимся к месту проведения Суда Великих и начнём оттуда?

—   Не получится. Суд Великих устроен так, что ему никак нельзя помешать. В течение дня никому не войти и не выйти. Чтобы добраться до Древнего сердца, участникам нужно использовать портал, который открывается в шахтёрском

городе. Не зачищать же Лордам подземелье каждый раз, когда проводится Суд Великих.

Наверное, он сказал это в шутку, но мне было не смешно.

Учитель быстрым шагом направился к железнодорожной станции.

—   Мы возвращаемся на Слюр-стрит. Нужно кое-что обсудить с Райнес. Нам может потребовать помощь других Лордов в зависимости от ситуации на собрании.

«Только вот среди них может быть сообщник Хартлесса», — подумала я.

Следуя за ним в сгущающемся мраке, я чувствовала себя так, словно меня вместе с учителем сжимала рука гиганта.

*

Макдонелл молча смотрел на песочный вихрь. Он был очень хорошо знаком с магией этой пожилой женщины.

Она обладала родством с тремя элементами: землёй, воздухом и водой. Однако этот редкий дар меркнул в сравнении с её родословной, существовавшей тысячелетиями. Поистине ужасающим в Лорде Вальюэлета было то, что она являлась самым образцовым магом из всех, кого Макдонелл знал.

Даже замысел, выстраиваемый годами, мог развалиться на кусочки по одному её желанию. Если что-то вступало в конфликт с её убеждениями, то Инорай Вальюэлета Атрохолм отбрасывала такие мысли без всяких колебаний.

Это и обеспечивало стабильность ситуации, несмотря на то, что один из самых

«правильных» факультетов присоединился к демократам.

Песок продолжал кружиться в воздухе.

Насколько смертоносным он мог стать по её воле?

Спустя несколько напряжённых секунд Макдонелл принял решение.

—   Сдаюсь! Я всё объясню! — заявил он, после чего повернулся. — Ох. Плечи болят. Поможешь, Мелвин?

—   Разумеется.

Мелвин кивнул и поднялся со своего места. Макдонелл улыбнулся, когда молодой человек взял в руки футляр для скрипки.

—   Ха-ха, давненько я не выступал перед миссис Инорай. Всё ещё помню, как Вы ругали меня за неправильное оформление докладов в ученические годы.

—   Что ж, могу сказать, что ты так и не избавился от дурной привычки делать всё наспех.

По ресторану разнеслась мелодия скрипки.

Здесь часто играли знаменитые исполнители, но музыка редко была настолько чудесной. Мелвин прекрасно обращался не только с Магическими цепями и метками, но и со скрипкой.

—   Восхитительно, — сказал Макдонелл, постукивая пальцами в такт музыке.

—      Энергия в мелодии оживляет Магические цепи. Вот что такое настоящее

погружение. Если бы не твоё физическое состояние, я бы даже сделал тебя своим наследником.

—  Пожалуйста, не льстите, а то я испугаюсь и забрызгаю тут всё кровью. Несмотря на это, Мелвин продолжил невозмутимо играть, что вызвало у

Макдонелла улыбку.

—   Я хочу кое-что у тебя спросить. Что ты ценишь больше, друзей или семью?

Скрипка в руках Мелвина даже не дрогнула. Макдонелл поручил ему задачу, и он собирался выполнить её без нареканий.

—   Ха-ха… Довольно прямолинейный вопрос. Мне расценивать это как приказ главы семьи?

—   Нет, не нужно воспринимать его всерьёз.

—   Даже если Вы так говорите, я не могу, иначе мама будет беспокоиться.

—    У меня и в мыслях не было доставлять неудобства главе семьи Вайнс, - сказал Макдонелл и шутливо подмигнул.

«Минутку», — подумал Мелвин, продолжая играть.

Что-то было не так. Ощущение было такое, словно он внезапно погрузился под воду.

И тут он осознал.

Помещение целиком… было поглощено Лордом Трамбелио!..

Ресторан переполняла мощная магическая энергия, а Мелвин чувствовал себя так, будто кто-то швырнул его в бассейн.

Лорд Трамбелио сделал это, когда чуть не вступил в бой с Инорай. Он начал готовиться высвободить свою магию одновременно с ней.

Как   правило,    магия,    выходящая    за    определённые   пределы,   требовала впитывания большого количества маны из воздуха, а од мага лишь служила искрой. Однако магической энергии, которую излучал Макдонелл было достаточно,

чтобы полностью игнорировать этот процесс.

—   Молчание, что нам так дорого, горит ярче пламени.

За окном внезапно вспыхнул огонь, несмотря на то, что они находились в сотнях метров над землёй. Он принял форму большого шара и исчез так же быстро, как и появился.

—  Ты тоже заметил, Мелвин? — с улыбкой спросил Макдонелл. Да, заметил.

Огонь сжёг существо дотла, а то, что от него осталось, упало на землю снаружи здания.

—     Шпионить за нами с помощью фамильяра? Как скучно. Наверное, его послала оставшаяся в стороне нейтральная фракция. Могли бы просто появиться на Суде Великих, раз так сильно переживают.

— …

Если бы Лорд Трамбелио использовал ману, фамильяр заметил бы это и сбежал. Однако Макдонелл пустил в дело од своего тела и уничтожил существо в мгновение ока. Это была одна из особенностей Макдонелла Трамбелио Элрода – ужасающее количество грубой силы.

Будучи современным магом, Лорд Трамбелио нуждался в однострочной арии. После он мог использовать любое количество связанных с ней заклинаний благодаря чудовищной эффективности Магических цепей.

Естественно, он был самым могущественным человеком во фракции Трамбелио.

Макдонелл обладал превосходными физическими данными и был выдающимся магом. Мелвин за время своей работы Настройщиком повидал немало способностей самых разных магов, но ещё никогда не встречал ничего подобного.

Молодой человек считал себя более устойчивым к страху, чем его друг, но всё равно почувствовал, как у него задрожали колени.

«Прости, Вэйвер».

Ему оставалось лишь подчиниться. Магия Лорда Трамбелио не оставила ему ни единого шанса. Если он не отступит здесь и сейчас, то рано или поздно допустит смертельную ошибку.

Вот почему Инорай и Макдонелл намеренно чуть не довели дело до дуэли.

Хотя нет, это было не просто представление. Малейший просчёт привёл бы к сражению. Поэтому Часовая башня внушала такой ужас. Это была игра королей, в которой всплеск эмоций мог изменить судьбу всего мира.

—    С настройкой всё? — спросил Макдонелл, разочарованно посмотрев на Мелвина.

—    Боюсь, что да. Если Вам нужны более профессиональные услуги, прошу посетить мою мастерскую.

—   Вот как. Что ж, так я и сделаю, — сказал Макдонелл и взял серебряный колокольчик, лежавший рядом с его рукой. — Продолжим нашу беседу.

После лёгкого звона дверь открылась, и в помещение вошла высокая фигура.

Это была темнокожая женщина с целеустремлённым взглядом. Мелвин не знал её, но понял, что она наверняка была важна.

—   Позвольте представить мой источник информации, — произнёс Макдонелл.

—   Это Ашара Мистрас из офиса материалов Тайного отдела вскрытия. Подопечная Хартлесса и, вероятно, одна из последних, кого он обучал.

Мелвину это имя было смутно знакомо, потому что он довольно часто обменивался информацией с Райнес. Разумеется, говорить обо всём подряд им мешало занимаемое положение, но он вспомнил, что Ашара была одной из бывших учеников Хартлесса. После встречи с Лордом Эль-Меллоем II в Тайном отделе вскрытия она исчезла.

Всё это уже было необычно, но ответ женщины удивил ещё сильнее.

—   Пожалуйста, это лишнее, отец.

— …

Мелвин на секунду лишился дара речи.

—   Да, вы сами всё слышали, — сказал Макдонелл, соглашаясь с внезапным заявлением. — Она к тому же моя двенадцатая дочь.

—   Что? — спросила Инорай, которая ещё не успела оправиться от изумления.

—   Это так странно?

—    Ну… Я знаю, что у тебя полно жён и дочерей. Ты же Лорд, так что на некоторые вещи можно закрыть глаза. Но она из Тайного отдела вскрытия, а это совершенно другое дело.

—     Я же сказал, что всё объясню. Какое-то время назад я участвовал в секретной совместной экспедиции с Тайным отделом вскрытия в Альбион. В шахтёрском городе я встретил Ашару и сразу же обратил внимание её острый ум и стойкость. Ну и на внешность, само собой. Я хотел отправить особый запрос и вернуть её на поверхность, но она отказалась.

—   Наверху я бы ничем не смогла помочь.

— …

Разумеется, Мелвин знал о привычках Макдонелла. Мягко говоря, он был очень любвеобильным. Из всех его жён и дочерей можно было собрать две полноценные бейсбольные команды. В мире магии вступление в политические браки с целью обретения власти считалось крайне эффективной тактикой.

Однако Мелвин даже не предполагал, что одна из учениц Хартлесса была дочерью Макдонелла.

Инорай не сводила с женщины ледяного взгляда. Свет канделябра касался её руки, которая лежала на секретных документах из Тайного отдела вскрытия.

—    Я не мог позволить Хартлессу продолжать охоту на учеников и поэтому отозвал её. Возможно, надо мной будут смеяться, но я должен защитить свою дочь.

Макдонелл положил руку на плечо дочери и вновь улыбнулся. Этот жест многое говорил о связи между ними, хоть они и не были кровными родственниками.

Мелвин стиснул зубы.

«Мы обречены».

Лорды собрали свои карты.

Они усердно готовили их для завтрашнего Суда Великих или разыгрывали, чтобы создать панику. Макдонелл раскрыл личность Ашары, чтобы объединить демократическую фракцию. Избежать ударов в спину, если выражаться иначе. Он давал понять, что выступать против кого-то с таким количеством карт на руках было бы неразумно.

В случае необходимости он также мог разыграть свои карты, чтобы угрожать другим. До этого момента Мелвин не знал, зачем его сюда пригласили, но теперь он понял ход мыслей Макдонелла. Очевидно, выбор пал на Мелвина, потому что он был удобным источником информации, в меру мятежным и в чём-то даже выдающимся. К тому же окружающие ему доверяли.

Макдонелл точно рассчитал нужный момент, чтобы сжечь фамильяра нейтральной фракции. Он намеренно дал им понять, что располагает информацией из Тайного отдела вскрытия.

В Часовой башне было полно монстров.

Однако немногие могли сравниться с Макдонеллом в понимании тонкостей этой карточной игры. Он делал именно то, за что, по его словам, выступала демократическая фракция, - манипулировал людьми.

Можно сказать, что он был королём новой эпохи.

При виде улыбки Макдонелла в голове Мелвина промелькнула лишь одна мысль:

«Надеюсь, моё отчаянное решение тебе поможет».

5

Когда мы добрались до станции, уже наступила ночь.

Я бросила взгляд сквозь переплетающиеся ветви деревьев на созвездия, застывшие в зимнем небе. Возможно, из-за слабого света уличных фонарей каждая звезда сияла особенно ярко.

Однако все мои мысли были о месте, которое находилось глубоко под землёй и словно избегало взора звёзд.

—    Чёрт, она не берёт трубку! — воскликнул учитель, со злостью выключая телефон.

—   Почему?

—   Прежде чем мы сели на автобус, я вкратце поведал ей о положении дел. После я собирался обсудить с ней дальнейшие действия, но она отключилась и перестала отвечать на звонки. Прислала лишь текстовое сообщение. «Я поняла, тебя ждёт бессмысленная борьба, так что решай сам».

—   Бессмысленная борьба?

Эти слова были вполне в духе Райнес, но я понятия не имела, что они значили. Поэтому я не сразу заметила, что станция будто изменилась.

«Никого нет?..»

Разумеется, это была самая обычная железнодорожная станция в пригороде, так что отсутствие людей едва ли могло удивить. Но в семь часов вечера это казалось немного странным.

—   Учитель?

—   Хм-м.

Он встал в подготовительную стойку, усиливая конечности. Учитель не отличался смелостью и, возможно, поэтому производил впечатление надёжного человека.

Нас медленно окружил густой туман. Он явно был порождением некой магии.

Где-то в гуще тумана раздался неуместный в нынешнее время свист пара.

—   Это же…

Из тумана возник тронутый ржавчиной паровой двигатель металлического локомотива. Спарники двигались в унисон, словно смычки музыкантов оркестра, создавая мелодию, которая навевала странную ностальгию.

—   «Рельсовый цеппелин»?..

Старомодный поезд дополнял ветхую станцию, придавая красоты обыденному пейзажу.

Мы с учителем замерли. Наша реакция была вполне ожидаемой, учитывая события, которые произошли на этом поезде.

Дверь медленно открылась, и мы увидели худого мужчину.

Это был Роден, проводник «Рельсового цеппелина», имя которого уже почти стёрлось из моей памяти.

—   Добрый вечер, Лорд Эль-Меллой II, — поклонившись, сказал он.

—   Что Вы здесь делаете?

—   Похоже, что с интуицией у мистера Мелвина всё в порядке.

—   Мистера Мелвина?! — удивлённо выпалила я.

—   Да. Мистер Мелвин уведомил нас о проникновении Хартлесса в Альбион и предположил, что Вы решите отправиться вслед за ним. Он попросил помочь Вам в этом деле. В конце концов, у нас с ним тоже есть старые счёты.

Его обычно сухой и безэмоциональный голос был на удивление полон энтузиазма.

—     Он не только прервал наш знаменитый аукцион, но и вынудил нас пожертвовать множеством бесценных Мистических глаз в бессмысленном сражении. Заместитель владельца всё ещё находится в спячке. Мы не можем позволить ему дальше сеять разрушения.

Всё так и было.

«Рельсовый цеппелин» многое потерял в сражении с Хартлессом и Фэйкер. Кем бы ни являлся владелец поезда, подобное оскорбление нельзя было оставлять безнаказанным. Вероятно, Мелвин учёл это и решил разыграть данную карту.

Сейчас был самый подходящий момент для того, чтобы заручиться безраздельной поддержкой «Рельсового цеппелина» и наконец-то загнать Хартлесса в угол.

—   У нас также состоялся разговор с мисс Райнес. Мы понимаем, почему Вы желаете отправиться в Альбион.

Так вот что имела в виду Райнес, когда прислала учителю текстовое сообщение. Наверное, в разговоре с Роденом без сарказма тоже не обошлось.

—     Наш поезд сможет доставить Вас в шахтёрский город. Это наилучший способ попасть туда.

Роден сказал это, потому что, как и Альбион, «Рельсовый цеппелин» не был скован ограничениями этого мира. Это делало поезд идеальным средством перемещения.

Но стоило ли так легко соглашаться на данное предложение?

—   Учитель?

—     Если Райнес столько Вам рассказала, то она, вероятно, приготовилась занять моё место на Суде Великих. Понятно. Вот почему она не отвечала на звонки. Действительно, зачем объяснять, лучше просто швырнуть меня прямо в водоворот,

—  щёлкнув языком, сказал учитель, после чего повернулся к проводнику. — Однако мы с Грэй ничего не добьёмся. Хартлесс, скорее всего, уже добрался до Великой Магической цепи, а Грэй единственная, кто может сражаться. А я не допущу, чтобы мои ученики продолжали участвовать в этом.

—   Мы это осознаём. Поэтому они уже здесь.

—   Они?

Стоило этому вопросу слететь с моих губ, как ответ возник сам собой.

—   Эй!

Дверь вагона открылась, и мы увидели мага, который радостно помахал нам рукой. Это был коренастый мужчина с загорелой кожей и неухоженной бородой, заправленной в грязный головной платок. На фоне мрачной и безлюдной

железнодорожной станции он словно стоял в луче солнечного света, что резко контрастировало со зловещими тонами, окружавшими большинство знакомых мне магов. Каким бы ни был остальной мир, меня не покидало чувство, что он всегда будет напоминать мне освежающий пустынный ветерок.

—  Чего уставились? Уже забыли? Имя Флю вам о чём-нибудь говорит? Это был астролог Флюгер, с которым мы познакомились в замке Адра.

—   А Вы здесь откуда, мистер Флю?

—  Ха-ха-ха, вообще-то я получил заказ от его младшей сестры. Она попросила меня отправиться в Альбион - хотя слово «приказала» гораздо лучше описало бы её поведение - вот я и сел на этот поезд.

—   Значит, мисс Райнес... — пробормотала я.

Наверное, она связалась с Мелвином вскоре после того, как мы с учителем отправились сюда. Пока Мелвин готовил поезд, она наняла людей, чтобы помочь нам в лабиринте. Возможно, это было в её планах ещё до того, как учитель узнал об истинной цели Хартлесса.

Флю был не единственным. За спиной астролога стоял кто-то ещё.

—   Давно не виделись, Лорд Эль-Меллой II, мисс Грэй, — произнёс молодой человек. У него отсутствовала правая рука. Никогда не забуду, как сделала это с ним с помощью Ронгоминиада.

Его правый глаз скрывался под чёрной повязкой, а на голове была маленькая коробкообразная шапочка, известная как токин. В замке Адра учитель сказал мне, что в Японии это был наряд тех, кто практиковал сюгендо.

—    Токито Дзиробу Сэйген, — произнёс учитель. — Эм, прошу прощения, можно просто Сэйген?

Короче говоря, именно Сэйген был убийцей в деле о замке Адра. После восстановления Магической метки у хозяина замка он, сам того не желая, стал другим человеком. Другими словами, его метка переписала изначальную личность. Вероятно, Сэйген, которого мы знали, перестал существовать.

—    Можно, — со злобой ответил монах. — Воспоминания парня из замка смешались с моими. Даже не знаю порой, кто я, Токито Дзиробу Сэйген или Гранид Эшборн. Однако я всё ещё Сэйген. Называйте меня так, буду рад.

Сколько времени ему потребовалось, чтобы прийти к этому? Не знать, какие воспоминания и чувства действительно принадлежат тебе... Одна лишь мысль об этом вселяла в меня ужас. Что он испытывал, когда его тело внезапно становилось чужим?

—   Ясно, — с лёгким кивком сказал учитель.

—   Ты ещё помнишь Розалинду, младшую сестру Хайна Истари?

—   Разумеется.

Хайн, также известный как Рыцарь, был бывшим монахом Церкви. Он приехал в замок Адра, чтобы восстановить Магическую метку, которая изменилась после пересадки в тело Розалинды. Сэйген - то есть Гранид Эшборн - убил его.

На лице Сэйгена возникла кривая улыбка.

—    Клянусь, твоя сестрёнка - самый настоящий демон. Она сказала, что её семья приложит все усилия, чтобы защитить Розалинду, в обмен на небольшую услугу. Хмф, вот так услуга, ничего не скажешь.

Действительно. Сэйген не мог отказаться от такого предложения. Несмотря на то, что он убил Хайна, они успели подружиться, прежде чем Гранид Эшборн завладел телом Сэйгена, и поэтому Хайн доверил ему защиту Розалинды.

—   Прошу прощения. Я тоже считаю, что она демон.

Я также не могла не согласиться. Может быть мне стоит поговорить с ней, но она, наверное, знала это как никто другой.

—  Говорят, по Альбиону нужно передвигаться впятером. Что ж, с нами тут есть ещё кое-кто, — сказал Сэйген, поворачиваясь.

Из вагона раздался недовольный голос:

—  А я надеялась, что мы ещё нескоро встретимся. Я слышала этот голос всего полдня назад.

Мне казалось, что в ночи эта девушка будет не такой властной, но всё оказалось с точностью до наоборот. Туман украшал её безупречные золотые локоны, обрамлявшие поразительное лицо. Кобальтовое платье развевалось на ветру, из-за чего у меня возникло чувство, словно я оказалась на балу.

Это была Лувиагелита Эдельфельт.

—   И ты тоже здесь?

—    Все претензии к астрологу, — сказала Лувия и бросила на Флю суровый взгляд. Тот сразу же отвёл глаза, пытаясь избежать её гнева.

—       Ха-ха-ха, я решил немного погадать, и вуаля! Оказывается, самый могущественный человек из всех, кого я знаю, тоже в Лондоне! Я просто обязан был тебя пригласить. Разве не логично?

—       Нет. Но признаю, дело интересное. Возможность прокатиться на "Рельсовом цеппелине" выпадает крайне редко. Особенно прямиком в Альбион.

В замке Адра Лувия наняла Флю, чтобы убить моего учителя. Однако под

«убийством» она подразумевала не обыденное и скучное лишение жизни. Нет, всё было гораздо хуже.

«Наша принцесса сказала, что желает похоронить тебя “с точки зрения репутации”. Ей хочется показать всему миру, какой ты жалкий и беспомощный. Довольно прямолинейно, не так ли?»

Кажется, именно тогда я решила, что не питаю ненависти к Лувии.

В то время я ещё не так хорошо знала учителя и считала магов очень странными. Они все словно погрязли в тысячелетиях безнадёжных заблуждений.

Тьма, свидетелем которой я стала в замке, оставила неизгладимый след в моём сердце. Однако она также показала мне, что существовали маги, которые готовы были ей противостоять. Из-за полученного в замке Адра опыта, я, вероятно, впервые испытала сочувствие к магам.

Лувия медленно спустилась на бетонную платформу и подошла к учителю.

—   Я понимаю, что ты не хочешь впутывать своих учеников в личные дела, — сказала она, ткнув в него пальцем. — Что ж, я не одна из них и поэтому могу присоединиться к тебе.

—  Однако ты продолжаешь просить меня стать твоим наставником, — учитель вздохнул, прикрыв лицо руками.

Лувия улыбнулась.

—   Это значит, что ты наконец-то согласен?

—   Нет. У меня есть к вам просьба.

Учитель опустил руки и, глядя на магов, обратился к каждому из них.

—        Лувиагелита Эдельфельт. Астролог Флю. Токито Дзиробу Сэйген. Пожалуйста, помогите мне решить одну личную проблему. Вам может показаться, что я много требую. Нам придётся потратить целый день на то, чтобы попасть в Альбион и победить Хартлесса и Героическую душу, с которой он заключил контракт.

—    Ты всё ещё настаиваешь на том, что это личное? Впрочем, я всего лишь наёмник. Моя работа заключается не в том, чтобы задавать нанимателю ненужные вопросы.

—   А у меня на самом деле нет другого выбора.

Флю и Сэйген дали своё согласие без всяких колебаний.

—  Я знаю, насколько всё серьёзно, и поэтому не могу оставить тебя одного, — сказала Лувия, удовлетворённо прикрыв один глаз.

—   Здесь все из первого дела, — тихо произнесла я.

Разумеется, технически первым делом было то, что произошло в моей деревне. Если не считать этого, то инцидент в замке Адра произвёл на меня сильное впечатление. Тогда я впервые увидела, как учитель анализирует магию, чтобы раскрыть дело. Если бы я решила собрать все события в какое-нибудь досье, то

«первой главой», несомненно, стало бы дело о замке Адра.

Учитель повернулся к проводнику.

—   Я могу на Вас положиться?

—   Да. «Рельсовый цеппелин» доставит вас в Альбион.

Поклонившись, Роден жестом пригласил нас сесть на поезд. Словно всё прекрасно понимая, «Рельсовый цеппелин» издал благородный свист, который пронзил мрак ночи.