Онлайн чтение книги Алтарь страха Dreadful Sanctuary
5

Подобно многим атлетически сложенным людям, Армстронг имел лишь приблизительное представление о собственной силе. Он выдернул рыжего из-за руля, как куклу, и не успел тот коснуться ногами земли, как огромный кулак ударил его прямо в челюсть. Рыжий, пролетев по воздуху пару ярдов, грохнулся наземь и затих. Словно свечка потухла.

Слегка удивленный тем, что его удар оказал подобный эффект, Армстронг подул на костяшки пальцев, огляделся и обнаружил, что собрал аудиторию. Из грузовика, остановившегося ярдах в пятидесяти, высунулся водитель и с любопытством смотрел на происходящее; какая-то легковушка притормозила у обочины, и непомерно толстая женщина с целым выводком ребятишек таращила на него глаза, как будто здесь снимают кино. Позади машины Армстронга плавно остановился черный лимузин, из которого не спеша вышли два человека. – Отыскав носовой платок, Армстронг перевернул бесчувственного рыжего лицом вниз, завел ему руки за спину и приготовился связать, когда заметил, что к нему приближается парочка из черной машины. Оба были плечистые парни, но Армстронгу не чета.

Один из них выставил ногу и слегка пнул ботинком лежавшего пленника.

– Вы нас опередили, мистер Армстронг, – заметил он, и в его руке сверкнула золотая бляха. – Мы офицеры ФБР. – Он задумчиво посмотрел на рыжего. – Мы сразу его засекли, как только он увязался за вами. Зря вы так. Лучше бы веревочке виться дальше – глядишь, этот тип размотал бы ее столько, что хватило бы его связать.

– Вы опоздали, – отрывисто сказал Армстронг. – Им уже интересуется полиция.

– О, в таком случае вы выполнили работу на отлично, – признал агент. – Мы бы его запросто взяли, только вот полиция всегда забывает нас об этом попросить. – Он вытащил наручники: – Разрешите? Мы доставим его в лучшем виде.

– Я бы с удовольствием, – отчетливо произнес Армстронг, – но мне не нравится форма ваших ушей.

С этими словами он ударил офицера в зубы. Таким ударом можно было свалить и быка… Человек с глухим стуком растянулся плашмя.

Одновременно Армстронг сделал «нырок». Толстуха, которая, раскрыв рот, все еще выглядывала из окна своей машины, должно быть, подумала, что у него глаза на затылке, так как напарник поверженного офицера, махнув своей дубинкой по воздуху, вдруг согнулся, почти упал на широкую спину Армстронга и тут же был опрокинут на землю. Первый агент попытался встать, и Армстронг прыгнул к нему, одновременно ударив второго ботинком в живот. Это вышло случайно, но удачно, и теперь он мог не опасаться валяющегося в пыли первого.

Быстрота, столь необычная в таком крупном и массивном человеке, казалось, принесла ему легкую победу, но нельзя учесть все. Занятый двумя противниками, Армстронг не заметил, как очнулся рыжий. Тот выбросил вперед ногу – в самый нужный момент, и Армстронг грохнулся на асфальт.

Не в силах вздохнуть, он перекатился на спину и услышал женский истошный вопль. Кто-то схватил его за ноги. Бледно-голубые глаза заглянули ему в лицо, а затем что-то взорвалось в его голове. И сразу все поглотил-мрак…

Сознание возвращалось медленно. Он лежал на траве, а на голове набухала шишка. Тупая пульсирующая боль мучительно отдавалась в глазах. Когда мгла рассеялась, Армстронг увидел над собой водителя грузовика и патрульного полицейского мотоциклиста. Он сел, потирая раскалывающуюся голову, и огляделся по сторонам.

Машина с толстухой исчезла, впрочем, как и машина рыжего и черный лимузин. Его собственный автомобиль стоял на обочине, а за ним притулился полицейский мотоцикл.

– Фу! – выдохнул он, осторожно поглаживая голову.

– Эти парни здорово вас отделали, – смущенно сказал водитель. – Они так быстро смотались, что я не успел запомнить номера машин.

– За ними едет мой напарник, – вставил полицейский. – Мы опоздали только на минуту, так что, может, еще успеем догнать. – Он взглянул на Армстронга: – Вы сумеете их опознать? Вы их знаете?

– Нет. Пока не знаю, – мрачно ответил Армстронг. Стараясь сидеть прямо, он сжимал голову так; словно боялся, что она рассыплется на мелкие кусочки. – Двое хотели меня надуть. Представились агентами ФБР. Якобы они меня охраняли. На самом деле они сопровождали третьего.

– Как вы узнали, что они не из ФБР?

– Никогда не слышал, чтобы люди из ФБР разъезжали в иностранных спортивных машинах или использовали наручники европейского образца.

– Значит, им будет предъявлено еще одно обвинение, – размышлял вслух полицейский. – И серьезное – имперсонация представителя закона. В любом случае, я должен представить рапорт. Пожалуйста, ваше имя и адрес. – Повернувшись к шоферу грузовика, полицейский прибавил: – Ваши – тоже, вы свидетель. – Записав данные, он спросил Армстронга: – Далеко вы направляетесь?

– В Хартфорд.

– Не наш округ, но сейчас это не имеет значения. Я поеду за вами следом. Если они за вас взялись, то могут попробовать еще раз.

Усевшись за руль, Армстронг отправился дальше; полицейский мотоцикл стрекотал позади. Вести машину было трудно, на каждый удар пульса голова отзывалась, как чугунный шар. С усилием удерживая набрякшие веки, он всматривался вперед, чувствуя, как внутри поднимается злость. Оказалось, что это была не слишком удачная идея – вот так, с налету, покончить с рыжим. Единственное, чего он добился, – заработал шишку на голове.

Или не только? Продолжая размышлять, Армстронг пришел к выводу, что теперь у него есть вполне определенная уверенность – казалось бы, бессмысленные поиски кусочков им же самим придуманной головоломки вовсе не являются бессмысленными. Общая картина существовала, нужно только ее построить, а для этого – найти и собрать все фрагменты. Его дом и лабораторию обыскали не шутки ради. И рыжий с приятелями не просто так повис у него на хвосте. За всем этим угадывалась цель, и ее можно выяснить, если он, Армстронг, проявит чуть больше упорства и если ему немного повезет.

Эти мысли настолько успокоили Армстронга, что он прибыл в Хартфорд в куда более спокойном состоянии. Полицейский на мотоцикле отстал, дав на прощание двойной сигнал, и помчался обратно, на свой участок. Армстронга встретила миссис Сондерс; она нервно ломала руки и уверяла, что вышла всего на пару часов.

– Я успела только завернуть за угол!..

Обронив пару успокоительных фраз, Армстронг извлек из тайника скрытую камеру, обработал пленку и вставил ее в проектор.

То, что он увидел, было почти полным повторением сцены из первого фильма, разве что здесь взломщиком оказался худощавый тип с впалыми щеками, который сделал свое дело без всяких помех. Прибыли двое хартфордских полицейских в штатском, и Армстронг прокрутил фильм еще раз, для них. Однако полицейские не опознали человека со впалыми щеками и вскоре удалились, забрав пленку как вещественное доказательство. Армстронг прибрал в лаборатории, проверил оборудование и наконец убедился, что ничто ценное не пострадало.

Ясно, что оба взломщика не нашли того, что искали. Может, они решат, что он носит это с собой? На всякий случай надо следить в оба!

Лишь через три дня он увиделся с Хансеном. Томная Мириам провела его в кабинет, где детектив беспокойно ерзал в скрипучем кресле.

– Я ошеломлен той скоростью, с какой мы бегаем по кругу, – устало заявил Армстронг.

Хансен нахмурился, порылся в столе, достал ключ от квартиры Армстронга и бросил его на стол.

– Обычно я чего-то добиваюсь, когда знаю, куда идти. Чего, черт побери, вы от меня хотите, если я работаю в потемках? Вы просите от меня информацию и время от времени зовете на помощь…

– Просто все очень скверно, – смягчился Армстронг. – Поверьте, я не стал бы держать вас в потемках, если бы сам видел хоть какой-то луч света.

– Вы всерьез хотите уверить меня в том, что топчетесь, как пьяный слон в посудной лавке, не понимая, что творится вокруг?

– Именно так! И, черт возьми, как хочется изменить ситуацию!

– Боже мой! – не поверил Хансен. – Вы-суете свой нос в чужие дела, бросаете деньги на ветер, людей преследуют и убивают – а вы не знаете, почему!

– Послушайте! Дело не во мне. Можете думать, что я просто помешался. Но остальное идет своим чередом. Вот в чем вся штука!

– Вздор, – сказал Хансен. – Своим чередом отчалит гроб на катафалке. И в нем будете вы. – Он нахмурился еще больше. – И никто не поймет почему. – Хансен наклонился над столом и добавил: – И никто не будет знать – кто следующий?

– Вы попали в точку, – согласился Армстронг. – Это было бы неплохо – узнать, кто на очереди, после того, как меня похоронят. – Неожиданная мысль вдруг пришла ему в голову, и он с энтузиазмом добавил: – Например, вы!

– Не исключено, – мрачно заметил Хансен.

– Но, – продолжил Армстронг, – если я протяну ноги, людям следует знать, почему я их протянул. Это могло бы побудить кого-нибудь подхватить эстафетную палочку. А когда убьют и его, у меня на том свете появится друг.

– Мой бизнес ограничен этим светом, – чопорно заявил Хансен. – Астральные сферы меня заинтересуют, когда там станут платить полновесной монетой.

– Отлично. – Жестом руки Армстронг как бы отмел неприятные мысли. – Я расскажу вам то немногое, что знаю, а дальше поступайте, как сочтете нужным. Короче, мне пришла в голову мысль, что катастрофы в космосе не случайны. Возможно, это чей-то умысел. Может быть, кто-то подстраивает их.

– Кто?

Армстронг наградил Хансена презрительным взглядом.

– Как вы думаете, если я знаю ответ, то зачем я, черт возьми, прыгаю, как мартышка в клетке?!

Хансен промолчал, и тогда он продолжил:

– Эту предпосылку я принял в основном ради собственного развлечения. Или еще по какой-то причине, которую я сейчас уже не в состоянии объяснить. Если допущение неверно, то все мои заключения тоже будут неверными, как бы логичны они ни были. Я отталкивался от того, что катастрофы космических кораблей организуются неизвестными лицами. Что же отсюда следует в первую очередь?

– Продолжайте.

– Эти аварии происходили в разное время, корабли создавались различными группами ученых и в различных государствах. Следовательно, никакой, даже сверхгениальный маньяк-одиночка не может быть ответственным за все катастрофы. Следовательно, за этим стоит организация, причем она должна быть действительно международной и лишенной всяких патриотических мотивов. Здесь мы подходим к первому противоречию. – Армстронг задумчиво почесал подбородок. – Предположим, русские хотели бы помешать нам достичь Марса раньше их; по той же причине французы могут притормозить англичан, и так далее, но зачем какой бы то ни было международной организации останавливать всех подряд? Чего они добиваются? Каковы их цели?

– Почем я знаю? – пожав плечами, сказал Хансен.

– Да, тут вроде никакого смысла нет, – кивнул Армстронг, – и именно это беспокоит меня больше всего. Неделю назад я представлял себе два решения: первое – что они продают свои услуги всем государствам по очереди, но тогда эту банду уже давно вытащили бы за ушко да на солнышко. Второе – я спятил, и мне мерещится всякая чертовщина. – Армстронг яростно поскреб голову. – Черт побери, но ведь шишка на черепе мне не мерещится.

– Подозреваю, что, погнавшись за призраком, вы, сами того не желая, наткнулись на нечто конкретное, но абсолютно из другой оперы, – предположил Хансен. – Как тот парень, который копал колодец, а выкопал труп.

– Может быть, но вряд ли. – Армстронг на миг задумался. – Если организация существует, то искать ее нужно повсюду, потому что она наверняка прячется под самой невинной вывеской. Вот почему я держу вас на сборе информации. Хочу подвести подозрения под общий знаменатель.

– А! – заметил Хансен. Глаза его блеснули, и он снова воскликнул: – А!

– Беда в том, что у меня слишком мало данных. Да еще эти полицейские истории, слежки и погромы… Отвлекает. Вы получили письма из Англии и Франции?

Хансен достал из ящика четыре письма.

– Извините, мне следовало отдать их вам сразу. Они пришли вчера днем. – Хансен покрутил свой перстень. – Как я понимаю, вам нужна информация об одиннадцати людях, которые упоминаются в этих письмах?

– Обязательно? – Армстронг быстро просмотрел письма и протянул их назад. – Что ж, кое-кто ответил. Даже больше народу, чем я ожидал. Некоторых людей чертовски легко напугать. Крикнешь им: «Эй!» – и они уже молчат. – Засунув руки в карманы, он вытянул ноги и вздохнул: – Хорошо бы иметь окурок сигареты с места каждого преступления, а потом поговорить по душам с тем парнем, который этот окурок выбросил. Как в кино. – Армстронг мрачно взглянул на слушавшего его Хансена. – Разве вы не согласны, что любое преступление можно раскрыть по окурку, на котором написано имя убийцы, а?

– Так не бывает, – усмехнулся Хансен. – Во всяком случае, у меня. Мне приходится трудиться в поте лица – но в конце концов получается то же самое.

– Потеть, конечно, приходится. Всякий раз, когда мы надеемся, что к чему-то пришли, вдруг обнаруживается, что мы не пришли ни к чему. Рыжий исчез вместе со своими спасителями, и с тех пор о них ни слуху ни духу. Квартира в Сайпрес Хиллз оказалась арендованной человеком, который уже исчез, и опять никакого ключика. Никто не может нащупать след того типа, который разгромил мою лабораторию. Кларк Маршал умирает от тромбоза сосудов сердца, точь-в-точь как Боб Мэндл, и ни один эскулап не находит в этом ничего необычного…

– Но хоть что-нибудь они узнали? – Что они могут? Божатся, что симптомы самые обычные, и такая смерть не может быть насильственной. И что сам человек не может ни съесть, ни выпить, ни ввести себе шприцем ничего, что привело бы его к подобному концу. Отсюда следует, что обе смерти были естественными, несмотря на то что последняя произошла при чрезвычайно подозрительных обстоятельствах. Вот так-то!

Оба надолго замолчали, размышляя, затем Хансен заметил:

– Мистер Армстронг, я пришел к выводу, что у всех людей, о которых вы собираете информацию, есть одно общее качество.

Армстронг подобрал ноги.

– Какое? – отрывисто спросил он.

– Все они живы.

Снова вытянув ноги, Армстронг расслабился. – Конечно, живы. Зачем мне информация о мертвых?

– Почему нет? Некоторые из них вполне могли делиться на этот ваш неуловимый общий знаменатель, когда были живы.

– Не исключено.

– А кое-кто вполне мог умереть естественной смертью.

– Что вы имеете в виду?

– То, что их, возможно, скрутил тромбоз сосудов сердца.

– В самом деле! – Армстронг мысленно повертел идею так и сяк. – Хорошо, предположим, мы обнаружили дюжину умерших от этой болезни – ну и что? Любой врач скажет нам, что для такого города, как Нью-Йорк, это – капля в море. Тем не менее я все же согласен, что это что-нибудь может значить. Но что?

– У меня есть на этот счет одно соображение, – произнес Хансен. – Вы ловко подловили рыжего этой вашей камерой, но одновременно убедились, что рыжий тоже не промах. Между прочим, наверняка вы заметили то же, что и я, и подумали об этом раз пятьдесят с тех пор. – Хансен снова покрутил перстень. – А полиции это и в голову не пришло.

– Да, – медленно согласился Армстронг. – Та штука, которую рыжий держал в руке, когда стоял у двери. Она напоминала фонарь. Но кто, скажите на милость, будет стоять за дверью с фонариком на изготовку? Это нелепо. Тем не менее он держал его так, как держат оружие. – Армстронг взглянул на Хансена: – Мне кажется, у него был газовый баллончик.

Хансен кивнул:

– Согласен. – Он облизал тонкие губы. – Я могу строить предположения об этом оружии только на основе известных фактов, пусть даже они не совсем обычны. Но я никогда не поверю, что подобная штука – некое абсолютно неизвестное приспособление. Я пришел к выводу, что мы видели карманный газовый баллончик. Поэтому вчера днем я позвонил доктору Лоури и спросил, знает ли он какой-нибудь газ, способный вызвать тромбоз сосудов сердца.

– И что он ответил?

– Он ответил, что сама мысль об этом абсурдна.

– Ну вот, мы снова в тупике, – проворчал Армстронг.

– Он дает по десять долларов за каждое свое слово, и слов было немало, что такого газа не существует. – Снова облизав губы, Хансен добавил: – Но…

– Не тяните, Хансен? Вы не давали обет молчания?

– Но газовый раздражитель, достаточно мощный, чтобы вызвать дыхательные спазмы, в принципе мог стать причиной смерти человека с определенной стадией тромбоза. Пульс у жертвы учащается до неимоверной частоты и как поршнем загоняет тромб прямо в сердце.

– Ни черта это нам не даст, – заявил Армстронг, снова откидываясь в кресле. – Я своими глазами видел, как загнулся Мэндл. Он ни разу не кашлянул.

– Знаю. Я поинтересовался. Я также присутствовал на вскрытии тела Маршала. Так вот, он не вдыхал ни газ, ни что-либо другое, что оставило бы следы в его легких. Кроме того, у него не было судорог – это установлено.

– И мы опять вернулись к исходной точке. Газовый баллончик рыжего, оказывается, вовсе не газовый. – Кустистые брови Армстронга сошлись вместе. – Сдается мне, мы заплутали в трех соснах.

– С вас сто долларов, – напомнил Хансен. – Надо торопиться получить свои деньги, пока клиент не загнулся.

Армстронг встал, отсчитал деньги.

– Дайте срок, и я выберусь из этого тупика, даже если придется рискнуть своей шеей. Хотя, надеюсь, когда я получу от вас все досье, я смогу проложить другой путь. Но для этого мне нужна информация – и чем раньше, тем лучше.

– Это уж моя работа, – сказал Хансен. – И, поверьте, я не сижу сложа руки. У меня есть кое-какие соображения.

Армстронг уже наполовину открыл дверь, но задержался.

– Не откажетесь сообщить? – спросил он.

– Дело в корреляции. Эти ребята обшарили ваш дом и лабораторию не просто так. Они что-то искали, хотя мы и не знаем, что именно. Если кто-то из вашего списка тоже подвергся обыску или был убит, это станет для меня отличным указателем. Сейчас я отрабатываю эту версию.

– Вы тратите время впустую. – Армстронг с интересом наблюдал, как Хансен открыл рот, а затем закрыл его, не сказав ни слова. – Этой версией я уже сыт по горло. Почему? А потому, что я понял – ФБР знает, что у меня искали, но предпочитает молчать. И еще они знают, что этого у меня быть не могло…

– Значит, они просто гнусные, мерзкие вруны! – Хансен почесал лоб. – Черт побери! С каждой минутой мы погружаемся все глубже и глубже и даже не знаем – во что!

Смиренно ссутулив широкую спину, Армстронг закрыл дверь и направился домой.

Кто-то, быть может сам Хансен, прибрал его квартиру, что его очень порадовало. Отряхнув плащ, Армстронг повесил его на вешалку, достал потайную камеру, перезарядил ее, подготовил к работе и вставил обратно в тайник.

Затем он позвонил Клэр Мэндл. Она казалась такой же опрятной и приветливой, как всегда.

– О, это вы, мистер Армстронг!

– Джон! – поправил он.

– Вот еще, – парировала она. – Мы не настолько близко знакомы.

– Именно поэтому пусть пока будет Джон. Для более серьезных дел еще слишком рано.

– Отсюда я заключаю, что вы звоните мне не для профессиональной консультации, а просто поговорить о цветах, которые появляются весной! У вас опять скрытые мотивы. – Она мелодраматически вздохнула. – Ну хорошо, можете изложить Дело… Джон!

– Послушайте, – произнес он, – я позвонил, чтобы выяснить, можем ли мы опять где-нибудь встретиться?

– Встретиться-то мы можем. Только надо ли? – Я хотел задать вам один очень важный вопрос.

– Неужели! Так быстро! – Она взглянула на него в притворном изумлении.

Он продолжал срывающимся голосом:

– Если у меня не окажется возможности задать его при встрече, я вынужден буду спросить прямо сейчас!

В ответ Клэр чуть опустила глаза. Красиво играет, подумал Армстронг, медленно наливаясь краской.

– Кто-нибудь побывал у вас? Кто-нибудь рылся в ваших бумагах? – проскрежетал он сквозь зубы.

Она озадаченно взглянула на него:

– Откуда вы узнали?

– Значит, кто-то был! – мрачно заметил он. Но про себя порадовался – само небо посылало ему отличную возможность сблизиться с ней. – Клэр, если вы хотите узнать подробности, это должно обсуждаться за чашкой чая, а не по телефону.

– Это ультиматум?

– Да.

– Браво! – заключила она. – Ладно, я сдаюсь. Сегодня?

Армстронг истово закивал и подумал, что ведет себя совсем по-детски; впрочем, его это не смутило. Ее улыбка была искренней.

– На том же месте в тот же час?

– Приходите пораньше!

Он проследил, как растаяло на экране ее изображение, потом вдруг пнул диванную подушку ногой, несколько раз хлопнул в ладоши, пару раз проорал во все горло:

– Здорово! Здорово! Здорово! – И, успокоившись, отправился бриться.

Клэр явилась минута в минуту – в превосходно сшитом костюме и маленькой фетровой шляпке.

– Ну, – сказала она, когда они сели за столик, – как вы собираетесь посвятить меня в эту тайну?

Он сидел сцепив руки и напряженно глядел на нее. Молчаливое созерцание продолжалось довольно долго, и спустя какое-то время она усмехнулась, достала пудреницу, изучила себя в зеркальце, но обнаружить пятнышко на носу не удалось. Убрав пудреницу, Клэр наклонилась вперед и легонько ударила его по руке:

– Проснитесь! Я задала вам вопрос!

Покачав головой, Армстронг проникновенно произнес:

– Воображение! Красота! Ум! Ах, черт возьми!

– В чем дело?

– Ни в чем. Скажите мне, почему вы так совершенны?

– Наверное, потому, что вы не носите очки, – усмехнулась Клэр. – Кроме того, уж не хотите ли вы меня обольстить?

– Боже сохрани! – горячо сказал Армстронг. – Хотя…

Она снова ударила его по руке, на этот раз сильнее.

– Хватит на меня смотреть, вы не в зоопарке? Возьмите себя в руки и рассказывайте об этих мародерах.

Обидевшись, Армстронг открыл было рот, чтобы дать достойный ответ, но в последний момент передумал и произнес:

– Ладно. Слушайте. Мою берлогу прочесали граблями три или четыре дня назад. То же самое сотворили с моей лабораторией в Хартфорде. Что они искали – для меня загадка, и она не дает мне покоя. – Он внимательно посмотрел на нее. Сейчас нельзя ошибиться. Иначе можно угробить все дело. – Так как это произошло вскоре после нашей последней беседы, я задумался – нет ли здесь какой-либо связи. Иначе говоря, нас могли заподозрить в обмене какой-то информацией – тогда вы тоже должны были стать жертвой.

– Ясно. – Она была озадачена. – Чем же таким интересным мы могли обменяться?

– Наверное, тем, что искали в вашем доме, – подчеркнул Армстронг.

Клэр не обиделась, лицо ее стало еще серьезнее.

– Кто-то проник в дом вчера, перерыл все мои бумаги, перевернул вверх дном содержимое стола и библиотеки, но ничего не взял.

– Вы уверены, что не упустили какую-нибудь мелочь?

– Вполне.

– Может быть, что-то из архива вашего брата?..

– Оттуда тоже. – В ее взгляде появилась усмешка. – Что особенного могло быть в бумагах Боба?

– Я знаю, что он работал с правительственным заказом высшей степени секретности.

– Кто вам это сказал?

– ФБР.

Трудно было судить, попал ли удар в цель. Клэр прекрасно владела собой и восприняла эту информацию спокойно. Казалось, она просто задумалась над ответом.

– Боба привлекали к какому-то космическому проекту. Это я знаю точно. Но в бумагах ничего подобного нет. Единственное исключение – та статья, в которой он объяснял свою теорию слоев. Очевидно, он не вел записей на эту тему и передавал материалы прямо правительству, уничтожая черновики. Боб всегда был очень методичен и чрезмерно осторожен.

– Так и должно быть, если человек связан с секретной работой, – одобрительно сказал Армстронг.

– Насколько мне известно, сейчас готовится старт корабля под номером восемнадцать, – продолжала Клэр, – Боб наверняка занимался именно этим проектом. Я думаю, корабль будет совершенно новой, особой конструкции, основанной на последних разработках…

– Номер восемнадцать, можно сказать, уже почти при смерти, – возразил Армстронг и, внезапно решившись, принялся подробно описывать свой недавний визит в Нью-Мехико, спарринг-матч с Фазергилом и то, что узнал от Куина. – Не знаю, что подумаете вы, – заключил он, – но мне кажется, что такие задержки неспроста. Корабль как будто задерживают изо всех сил, заботясь только об одном – чтобы это не слишком бросалось в глаза.

Клэр задумалась, ее глаза вдруг стали серьезными. Наконец она сказала:

– Возникает любопытный парадокс. Корабль финансируется правительством, и большинство препятствий кажутся инспирированными опять же правительством. – Правительство строит этот корабль и само же тянет с окончанием работ. Возможно, в игре участвует кто-то еще, и это усложняет ситуацию, но давайте пока сконцентрируемся только на правительственном аспекте. Почему власти тянут с постройкой корабля?

– Конечно, не потому, что у них нет на это денег. Спросите что-нибудь полегче!

– Мы должны ответить на этот вопрос. Потому что под кажущимися противоречиями всегда кроется логика.

– Единственное, что приходит на ум, – строительство корабля могут тормозить, когда появляется альтернатива уже созданным разработкам. Но зачем они ломают уже построенное, если можно заранее спланировать сроки монтажа под окончание испытаний каждого конкретного устройства? Я знаю, что бюрократы – не люди, но не настолько же!

Она неодобрительно сморщила носик.

– По-моему, слишком уж просто. Вы сами-то верите в это?

– Не верю. Но попробуйте сочинить что-нибудь получше.

Клэр снова задумалась, и Армстронг, заказав напитки, воспользовался случаем, чтобы внимательно ее рассмотреть. Она, казалось, не замечала его пристального взгляда; в молчании прошло несколько минут, затем ее глаза вдруг вспыхнули.

– А что, если номер восемнадцать вовсе не при смерти? Что, если он вообще не рождался?

– Я вас не понимаю.

– Приманка. Подсадная утка.

– Что? – воскликнул Армстронг.

– Ш-ш! – Она посмотрела на ближайшие столики. – Не надо так кричать! – Ее голос зазвучал тише, доверительнее. – Полмира пережевывает версию о постоянных диверсиях в космической промышленности, и, конечно, правительство не могло остаться в стороне. Теперь подумайте, что бы вы сделали на их месте, если бы решили поставить суперракету на стапель, но опасались бы всех этих странных штучек, происшедших с ее предтечами? – Взгляд Клэр стал острым, пронизывающим. – Что бы вы сделали?

Он хлопнул по столу огромной ручищей:

– Черт возьми! Я строил бы ее спокойно и тайком в какой-нибудь глуши, да хоть на Северном полюсе! И я строил бы другую, о которой знала бы каждая собака, в Нью-Мехико, специально для диверсантов.

– Умный мальчик! – похвалила Клэр.

– Только есть тут одна загвоздка, которая меня тревожит, – добавил Армстронг, не обратив внимания на ее сарказм.

– Откройте мне душу.

– В один прекрасный день кое-кому придется за все это отчитаться. Или оправдаться, если угодно.

– Но вас волнует не только это, верно? – подчеркнула Клэр.

– Конечно? Я вам уже говорил, кто меня волнует!

Впервые она покраснела, и он отметил это с удовлетворением. Словно прочитав его мысли, Клэр достала пудреницу и слегка приложила к лицу подушечку. Армстронг следил за нею молча.

Закончив, она едко заметила:

– Мало кому удавалось угнаться за двумя зайцами.

– А вдруг я стану счастливым исключением? – возразил Армстронг. Он подозвал официанта и, когда на столе появились новые бокалы, доверительно наклонился к молодой женщине: – Давайте прекратим подпускать друг другу шпильки. Дело-то нешуточное. У меня все внутри переворачивается.

– Да что вы говорите! – прошептала она, сделав маленький глоток из своего бокала.

– В последние дни мне не дает покоя странное чувство, – упрямо продолжал Армстронг. – Не знаю, может, я просто свихнулся.

– Что за чувство?

– Смесь дурных предчувствий, раздражения, подозрения и вообще взвинченность.

– И давно это с вами?

– Не знаю. Давно. Или недавно. Я читаю новости, и оно появляется сразу же. Я смотрю на небо, и оно уже тут как тут. Слушаю радио, и оно пеленает меня, словно кокон. Я могу быть на седьмом небе – и вдруг самая пустячная мелочишка подрезает мне крылья. Я становлюсь капризнее примадонны.

– Вам нужна хорошая доза «Виталакса», – поставила диагноз Клэр.

Он хмуро, чуть ли не свирепо глянул на нее.

– Вот от таких слов оно и возникает! И каждый день я трачу на борьбу с ним все больше и больше сил!

Поставив бокал на стол, Клэр серьезно заметила:

– Можно сказать иначе, Джон. Вам необходимо как следует отдохнуть.

– Не думаю. Физически я совершенно здоров. Меня тревожит состояние моей психики. И на то есть основания. – Армстронг спокойно посмотрел на нее. – У меня нет доказательств, но что-то упорно подсказывает мне, что это важный кусок той загадки, которую я пытаюсь разрешить.

– Вы хотите сказать, что ваша раздражительность связана с проблемой ракет?

– Клэр, да неужели она может быть связана с чем-нибудь другим? Я уверен в этом так же, как в том, что вы сидите передо мной.

– Вы пытались докопаться до первопричины?

– Да, конечно, – только не сработало. Не понимаю, что за чертовщина. – Армстронг уныло посмотрел по сторонам и искоса глянул на Клэр. – Например, считая как-то вечером ворон, я вдруг заметил темнокожего ладного парня в зеленом тюрбане. Очевидно, свами – его звали Шри Банерджи или как-то похоже. Я немедленно стал размышлять об индусском аскетизме. Я думал о тех, кто годами пристально вглядывается в солнце, пока не ослепнет совсем, а затем продолжает это занятие уже незрячим весь остаток своей жалкой жизни. Я думал о других, которые держат руку поднятой, пока она не высохнет, и о третьих, которые сидят на корточках, пока ноги их не деформируются, и этих людей приходится потом носить на руках. Я увидел всех их словно воочию. И я почувствовал, что сердце мое сейчас выскочит из груди – так это было больно.

Странный блеск появился в глазах Клэр, когда Армстронг умолк.

– А как вы себя чувствуете со мной? Только серьезно, без острот.

– Спокойно, – сказал он. – Спокойно, безмятежно и как-то мирно.

Ее негромкий смех напоминал звон колокольчиков.

– Как если бы я была не от мира сего?

– Вы отнюдь не ангел, и слава Богу, – ответил Армстронг. – Вы женщина. Предпочитаю вас в таком качестве.

– Это не ответ на мой вопрос.

– Я на него отвечу, – неожиданно сказал Армстронг, – когда буду владеть всеми фактами.

Их глаза смотрели прямо друг в друга, и слова ее стучали, как барабан, в его мозгу: не от мира сего… не от мира сего… не от мира сего… Черт подери! Люди не из этого мира! Клэр первой опустила глаза.