Онлайн чтение книги Другая жизнь Another Life
Начало девяностых

После того как все случилось, Стелла стала уделять нам значительно больше времени. Она возила нас в школу в дни, когда папа работал или когда мамы других детей не могли нас подбросить. Если нужна была новая форма, именно она везла нас в «Маркс-энд-Спенсер», чтобы подобрать одежду по размеру, а когда в школе устраивали благотворительную ярмарку, на которую полагалось приносить домашнюю выпечку, Стелла покупала пирог в кондитерской.

Когда она привезла нас из цирка, мы с Сэлом съели за кухонным столом свои хеппи-милы и отправились спать. Переодевшись в пижаму, я немного посидел на лестнице, прислушиваясь к тому, как тетя моет посуду. Я просунул голову между перилами так, что они плотно сжали мне виски, зажмурился и представил, что это мама.

Она заглянула в гостиную, чтобы попрощаться с папой, а потом пошла в прихожую и сунула руки в рукава своего пальто.

Папа вышел следом, спрятав ладони в карманы. Я наблюдал за происходящим сверху, воспользовавшись тем, что на втором этаже у лестницы нет ни одного окна и можно прятаться от чужих глаз в полумраке.

– Стало быть, все прошло отлично?

– Да, отлично, – подтвердила Стелла, застегивая пуговицы. – Просто прекрасно. Мы поели сладкой ваты, а еще я разрешила им поиграть на автоматах. Думаю, у меня получилось отвлечь его от твоего отсутствия.

Папа рассеянно кивнул, позвякивая монетками в кармане.

– Я тут подумал… – начал он и почесал затылок. – Может, тебе перебраться к нам? Свободная комната есть, мы ее для тебя обустроим. Так тебе будет проще – не придется мотаться туда-сюда каждый божий день.

Стелла сунула руки в карманы пальто и вздохнула:

– Нет, Пол.

Папа выпрямил спину:

– Стелла, ты им нужна.

С губ тети сорвался невеселый смешок, и она покачала головой:

– Нет, кто им нужен – так это родной папа.

– И что мне делать? Я должен зарабатывать нам на хлеб. Не могу же я еще и одежду стирать и застилать кровати!

Стелла шумно втянула ртом воздух.

– Ты предостаточно времени проводишь со своими работягами. Но не забывай о том, что и у меня есть работа!

– Разливать пиво в пабе, – язвительно заметил папа.

– Ну ты особо-то не зубоскаль, все-таки возиться с грязными автомобилями за тридцатку в день – не шибко лучше. – Стелла наклонилась и подняла с пола свою сумочку. – Я рада, что могу время от времени помогать тебе с ребятами, Пол, но пойми, у меня своя жизнь.

– Но своей семьей ты при этом не обременена, – напомнил он.

Стелла метнула на папу неодобрительный взгляд.

– Если бы я хотела своих детей, они бы у меня уже были, – сказала она.

– Мои сыновья рады будут это услышать, – парировал он. – Они в тебе души не чают. А тут выясняется, что тебе намного интереснее играть в бинго и опрокидывать стакан за стаканом в обществе каких-то дерзких юнцов, чем сидеть с собственными племянниками!

Стелла достала ключи и легонько их встряхнула.

– Ты и представить не можешь, до чего я люблю этих мальчишек, но им нужна не я. Я ведь не забыла, как все складывалось между тобой и папой, когда мы были детьми. Неужели ты желаешь собственным детям такой судьбы?

Папа потупил взгляд.

– Найми экономку, – посоветовала тетя и открыла дверь. – В понедельник заеду, привезу запеканку.

* * *

Сэл умел очаровывать девушек.

В школе за ним увивалась целая куча поклонниц. Причем это были не абы какие девчонки, а модницы. Таких всегда видно издалека. Полжизни они проводят у зеркала – выпрямляют волосы, выпячивают губы, глядя на свое отражение, вертятся и придирчиво разглядывают себя со всех возможных углов. Во время футбольных матчей они вечно голосили со зрительских трибун и бросались обниматься всякий раз, когда Сэл забивал гол. Как-то раз я даже видел, как группка таких вот модниц высыпала из машины кого-то из родителей, дождалась, пока она уедет, и дружно поддернула юбки повыше – да так высоко, что они теперь больше походили на пояса. А потом девчонки расслабили галстуки и расстегнули пуговки на блузках. И, взявшись под ручку, направились к школе.

Мы все грезили об этих красотках. Они знали свои достоинства и умело выставляли их напоказ. Мальчишки-подростки напрочь лишены воображения. Скажем, если нужно купить диван и выбирать приходится между синим, стоящим на витрине, и зеленым, о котором можно судить лишь по крохотному образцу ткани, то выбор немедленно делается в пользу синего. Его проще представить, а потому и предпочесть. Впрочем, согласен, сравнивать девушек с диванами не вполне правильно.

Такие уж они, мальчишки. Им нужно, чтобы все было четко и понятно.

Но Сэлу ни одна из этих модниц не нравилась. По моим ощущениям, процесс всегда занимал его больше, чем результат. Мне вечно казалось, что он выбирает путь посложнее – и так во всем. А может, он понимал, что ловить здесь особо нечего.

Девушки ему нравились миниатюрные, темноволосые и страстные. Такие обычно увлекаются историей театра и густо подводят глаза черным карандашом, отчего приобретают сходство с перепуганным енотом. Вечно ходят в черном, носят короткую взлохмаченную стрижку либо длинную непослушную гриву, и если волосы у них от природы светлые, то они непременно красятся в брюнеток. Никто не знает, какое место в иерархии крутизны они занимают среди сверстников, и в этом кроется их особое очарование.

Первой такой девушкой на моей памяти была Стэйси. Она окончила школу на год раньше нас и устроилась на подработку в магазин мужской одежды в центре. Мы с Дэзом частенько заходили туда и делали вид, будто увлеченно разглядываем вещи – кстати, дизайнерские и чересчур дорогие для парней, зарабатывающих на жизнь разноской газет. Мы открывали дверь, над нами неизменно звенел колокольчик, и Стэйси жестом звала нас к себе, в дальнюю часть магазина. У меня есть кое-что специально для вас, говорила она и убеждала нас примерить какое-нибудь пальто или джемпер, а сама вставала позади нас перед зеркалом и поправляла рукава или полы вещи, чтобы она получше сидела на наших юношеских, распаленных похотью телах. Как-то раз Дэз даже спустил все деньги, скопленные за семестр, на джемпер бренда «Боксфреш», в котором его руки, по словам Стэйси, казались накачанными и мощными. Ей, по всей видимости, платили процент от продаж. Дэз несколько недель с Сэлом не разговаривал, когда мы под самый конец лета случайно увидели, как они со Стэйси обнимаются у входа в «Вулвортс».

Сэл флиртовал то с одной, то с другой, но первой его настоящей девушкой была Клио. На самом деле ее звали Клои, но это имя казалось ей чересчур избитым, и потому она переставила в нем буквы. Познакомились они в видеопрокате, где Сэл тогда подрабатывал: управляющий попросил его лично провести собеседование с кандидатами на вакантное место. Клио зашла к нему первой, а ушла самой последней.

Весь ее первый рабочий день они с Сэлом проспорили о «Форресте Гампе». «Дерьмовый фильм, – заявила Клио. – Банальный до ужаса. Сам посуди: ну сколько масштабных исторических событий можно уместить в жизнь одного человека?» Сэл не желал ей уступать. «Миллионы людей с тобой не согласны!» – говорил он. «А мне наплевать, – парировала Клио. – Я считаю, что полная чушь, значит, так оно и есть!» Спор продолжался в таком русле до самого закрытия, а потом Сэл запер входную дверь, и они стали трахаться прямо за кассой, у полок с кассетами.

Во всяком случае, так он пересказывал эту историю.

Но их отношения продлились недолго. А после расставания Сэл рассказал, что она была с причудами. Например, в постели заставляла звать ее именем своей лучшей подруги – первое время ему это даже нравилось, но потом все зашло слишком далеко. По словам Сэла, Клио не разрешала к себе прикасаться, пока он не сделает вид, что перед ним и не она вовсе, а другой человек. А летом, когда она уехала изучать биомеханическую инженерию, они расстались. К тому времени она уже успела вернуть себе имя Клои.

Следующей была Тесс. Мне она нравилась. После Клои она казалась относительно нормальной. При этом соответствовала идеалам Сэла по части мрачности и миниатюрности, но, в отличие от остальных его пассий, особой сложностью натуры не выделялась. А может, я просто плохо ее знал. Бросалось в глаза, что в Сэле она души не чает: каждый раз, когда он что-нибудь рассказывал, она подпирала подбородок кулачком и склоняла голову набок, будто и впрямь внимательно его слушает. Мне это нравилось.

– А Тесс славная девчонка, – сказал я ему как-то раз, когда мы сидели вместе за кружкой пива.

– А? Да, пожалуй, – ответил он, вперив мрачный взгляд в экран телефона, на котором появилось какое-то сообщение.

– Уж всяко лучше, чем твоя бывшая. Я про Клои. У той явно с головой не все в порядке.

Сэл отложил телефон.

– Да, ты прав. Тесс и впрямь славная. Но не думаю, что нас хватит надолго.

– Со стороны вы кажетесь прекрасной парой! Даже счастливой.

– Так и есть, – ответил он. – Мы счастливы.

– А что в этом плохого?

Сэл вздохнул:

– Некоторым по душе, когда сегодняшний день ничем не отличается от вчерашнего. Когда точно известно, каким будет завтра.

– Пожалуй, так спокойнее – видимо, в этом все дело.

– Ну да. И проще. – Он осушил стакан.

Отношения Сэла и Тесс продлились пять лет. Они были одной из тех парочек, которым завидуют другие. Вечера они проводили на диване в обнимку, за просмотром старых фильмов. Их мнения о том, какой цвет выбрать для стен, на какой концерт пойти и какой десерт заказать на двоих, всегда совпадали. Когда они вместе ели карри, Сэл окунал свой пападам в чатни из манго и лука, а Тесс предпочитала йогурт и лайм.

Они обсуждали свадьбу, планировали завести детей – или хотя бы щенка. Сэл даже заговаривал о переезде в другой город, о покупке билета в кругосветку, чтобы выяснить, в какой стране им будет уютнее всего, на что Тесс улыбалась и говорила, что год во Франции ее вполне устроит.

Но однажды Тесс, вернувшись домой пораньше, застала Сэла в постели с другой. И начала громить квартиру, срывать занавески, сдирать крупными кусками обои, которые они выбирали вместе. Сэл, пытаясь ее успокоить, сжимал ее запястья – да так крепко, что на коже остались лиловые синяки. Потом, в телефонном разговоре, он признался, что просто хотел, чтобы она перестала себя калечить. Он не осознавал собственной силы.

А Тесс рассказала, что они, по сути, даже не трахались. Да, на полу валялись их вещи, а вся комната пропахла сексом, но ее добило другое. То, как нежно та женщина придерживала его голову, пока Сэл спал у нее на груди, безмятежно подложив ладони под подбородок. «Мне он никогда не позволял так себя обнимать, – призналась она. – А я всегда мечтала об этом – но он вечно отстранялся».

Когда Тесс обнаружила любовницу, та потянулась и зевнула, будто не произошло ровным счетом ничего необычного. Она скинула одеяло и осталась лежать посреди кровати совершенно голая, с улыбкой наблюдая, как они кричат друг на друга.

Так и началась эпоха Матильды.