Онлайн чтение книги Последнее дело Друри Лейна Drury Lane's Last Case
Глава 23. ПРОБЛЕМА СИМВОЛИЗМА

На месте преступления больше делать было нечего. Максуэллу посоветовали забыть о своем хозяине, вернуться в Тэрритаун и возобновить столь печально прерванную мирную жизнь. Боллинг оставил двух своих людей наблюдать за домом спереди и сзади, хотя сзади подобраться к нему было практически невозможно из-за густого кустарника. Поскольку Максуэлл уверял, что прошлой ночью, как всегда, запер все окна и двери, молодой Роу, ставший заметно молчаливее после находки тайника в кабинете, лично обошел дом и убедился, что, за исключением парадного входа, все окна и двери запираются изнутри. Что касается подвала, то его было незачем обследовать, так как спуститься туда можно было только по лестнице внутри дома возле кухни... Колокольчик над входной дверью насмешливо звякнул, когда они покинули дом.

По приглашению старого джентльмена — Боллинг отвез Максуэлла в Тэрритаун в полицейской машине — Пейшнс и Роу последовали за ведомым Дромио лимузином в «Гамлет». Молодые люди с благодарностью удалились в отведенные им маленьким мажордомом по прозвищу Фальстаф комнаты, привели себя в порядок и спустились к позднему ленчу, освежившись телом, если не духом. Ленч проходил в интимной атмосфере личных апартаментов Лейна. За трапезой говорили мало — Пейшнс и Роу казались задумчивыми, а если Лейн и заговаривал о чем-то, то только не об утренних событиях. После ленча он передал их в руки Куоси, извинился и направился в кабинет.

Пейшнс и Роу праздно бродили по поместью. Зайдя в маленький сад, они растянулись на траве. Куоси понимающе посмотрел на них и удалился.

Птицы пели, трава была теплой и душистой. Никто не произносил ни слова. Роу повернулся, глядя на лицо своей спутницы, слегка раскрасневшееся на солнце. Она казалась ему соблазнительной и в то же время отчужденной, так как ее глаза были закрыты, а морщинка между бровями не располагала ни к шуткам, ни к ухаживаниям.

— Ради бога, не хмурьтесь, Пэт! — заговорил наконец Роу. — Мне нравятся веселые девушки.

— Разве я хмурилась? — пробормотала Пейшнс, открыв глаза и улыбнувшись. — Вы совсем ребенок, Гордон. Я просто думала...

— Полагаю, мне придется примириться с умной женой, — вздохнул молодой человек. — Хотя двое умников в семье — это чересчур.

— Женой? Это уже не смешно! А думала я о том, что прошлой ночью дом доктора Алеса посетил не один человек, а двое.

— Наконец-то. — Роу снова лег на спину и сорвал травинку.

Пейшнс села:

— Так вы тоже заметили это, Гордон? Одним был рубильщик. Состояние дома ясно свидетельствует, что он отчаянно что-то искал, для чего и разрубал мебель и другие вещи топором. Важно то, что этим человеком не был доктор Алес.

Роу зевнул.

— Естественно. Будь он Алесом, то знал бы точно, где искать то, что спрятал сам — поскольку именно Алес оборудовал тайник в стене. А кто второй? — И он снова зевнул.

— Не притворяйтесь равнодушным, — засмеялась Пейшнс. — Я ведь знаю, что ваш мозг бешено функционирует... Кто второй, мне неизвестно. Вы правы, доктор Алес не мог быть рубильщиком, так как знал бы, где найти вещь, которую тот искал. Но с другой стороны, эту вещь нашли, о чем говорит пустой тайник с открытой дверцей.

— И это заставляет вас думать, что прошлой ночью в доме побывали двое? Почему не мог рубильщик — черт бы побрал этот неуклюжий термин! — найти тайник после того, как он поработал топором?

— Прежде всего потому, что тайник, как вы сами видели, был очень ловко замаскирован. Только предварительно открытая дверца помогла Боллингу найти эту розочку. При закрытой дверце был бы один шанс на миллион, что искавший найдет нужную панель и нужную розочку. Иными словами, тайник не могли обнаружить случайно. Если бы рубильщик знал секрет тайника и розочки, ему незачем было бы орудовать топором. Поэтому я утверждаю, что не он повернул розочку, открыл дверцу, взял то, что лежало в тайнике, и оставил дверцу открытой. Значит, это был кто-то другой, а один плюс один равняется двум. Q. Е. D.[65]Quod Erat Demonstrandum — что и требовалось доказать (лат.).

— Истинная леди-сыщик, — усмехнулся Роу. — Пэт, вы чудо. Какая безупречная логика! Но возникает другой вопрос: когда второй посетитель добрался до тайника — до визита рубильщика или после?

— В этом нужно разобраться, учитель. Если бы человек, открывший тайник, пришел первым, то рубильщик, придя вторым, увидел бы открытую дверцу, понял бы сразу, где находится тайник, и не стал бы разваливать на куски весь дом в его поисках... Значит, Гордон, рубильщик пришел первым, и это он оставил Максуэлла связанным в гараже. А потом пришел второй посетитель, но что произошло тогда, знает один Бог.

Последовала долгая пауза. Они лежали на траве, глядя на усеянное белыми облачками небо. Смуглая рука Роу шевельнулась и легла на руку Пейшнс, которую она не убрала.

После раннею обеда все трое собрались в кабинете Лейна — комнате в староанглийском стиле, пахнущей кожей, книгами и деревом. Пейшнс села в кресло старого джентльмена и, взяв лист бумаги, стала рассеянно что-то на нем писать. Лейн и Роу поместились перед столом, на котором горела лампа.

— Знаете, — внезапно заговорила Пейшнс, — перед обедом я записала несколько вопросов, которые не дают мне покоя.

— В самом деле? — пробормотал Лейн. — Дитя мое, вы обладаете удивительным для женщины упорством.

— Это моя основная добродетель, сэр. Могу я зачитать мое маленькое эссе? — Она достала из сумочки длинный лист бумаги, развернула его и начала читать вслух:

— Фу! — прервал ее молодой мистер Роу. — Что за извилистое мышление!

Пейшнс бросила на него сердитый взгляд и продолжила:

— Минутку, Пейшнс, — сказал Лейн. — Откуда вы знаете, что рубильщик не был доктором Алесом и что в дом Алеса прошлой ночью приходили двое?

Пейшнс начала объяснять. Лейн смотрел на ее губы и кивнул, когда девушка умолкла.

— Великолепно, не так ли, Гордон? Это все?

— Нет. Есть еще один вопрос. — Пейшнс нахмурилась. — Самый важный и самый озадачивающий.

Отложив список, она снова принялась делать наброски. Некоторое время мужчины молчали. Потом Роу, рассеянно наблюдавший за движениями карандаша Пейшнс, напрягся и приподнялся со стула. Пейшнс и Лейн с любопытством посмотрели на него.

— Что вы там пишете? — резко осведомился молодой человек.

— Что? — Пейшнс моргнула. — Этот чертов, символ — «зHS wM».

— Эврика! — вскричал Роу и вскочил на ноги, сверкая глазами. — Я все понял! Как же это по-детски просто!

Друри Лейн встал и подошел к столу.

— Значит, вы наконец догадались, — сказал он. — Я понял это в тот день, когда мы сидели в кабинете вашего отца, Пейшнс, и он развернул бланк библиотеки Сэксона, продемонстрировав то, что на нем написано. Объясните ей, Гордон.

— Ничего не понимаю! — пожаловалась Пейшнс.

— Где я сидел, когда вы только что изображали символ? — спросил Роу.

— Перед столом, лицом ко мне.

— Вот именно! Иными словами, я видел знаки символа так же, как, должно быть, видел их мистер Лейн, сидя лицом к вашему отцу по другую сторону стола. Я видел их вверх ногами!

Слабо вскрикнув, Пейшнс схватила бумагу и перевернула ее. Теперь символ выглядел так:

— «Wm She», — медленно произнесла она. — Это похоже на подпись... W-m... William... — Мужчины внимательно наблюдали за ней. — William Shakespeare! — воскликнула Пейшнс, вскочив на ноги. — Уильям Шекспир!

* * *

Пейшнс сидела на ковре у ног старого джентльмена; его длинные белые пальцы играли с ее волосами. Роу расположился напротив.

— После того дня я неоднократно это обдумывал, — устало объяснял Лейн. — С аналитической точки зрения все выглядит достаточно ясно. Доктор Алес не копировал факсимиле шекспировского автографа — факсимиле было бы написано елизаветинским шрифтом. Он написал своим почерком — вероятно, стремясь сделать смысл еще более ясным — прописные буквы этой необычной шекспировской подписи. Необычной ее делают строчное «m» и рукописное «е». Но почему прописное «Н»? Очевидно, какая-то причуда ума Алеса. Впрочем, это не важно.

— Важно то, — сказал Роу, — что это один из вариантов шекспировского автографа. Странно!

Лейн вздохнул:

— Вам должно быть известно лучше, чем мне, Гордон, что существуют только шесть полностью аутентичных подписей Шекспира.

— Кстати, о странностях, — заметил молодой человек. — Одна из них — «Willm Shak'p'»

— Да. Но есть несколько так называемых «сомнительных» автографов, один из которых выглядит почти в точности как символ Алеса — прописное «W», строчное «m» наверху, пропуск, затем прописное «S», строчное «h» и строчное рукописное «е» также наверху.

— Как староанглийское написание «уе»? — спросила Пейшнс.

— Совершенно верно. Этот сомнительный автограф фигурирует в издании «Альдине Пресс»[66]Издательство, основанное в 1494 г. в Венеции печатником и ученым Альдом Мануцием (Теобальдо Маннуччи или Мануцио) (1450–1515). «Метаморфоз» Овидия[67]Овидий, Публий Назон (43 до н. э. — ок. 18 н. э.) — римский поэт., находящемся ныне в Бодлианской библиотеке в Оксфорде.

— Я видел его, когда был в Англии, — кивнул молодой человек.

— Я навел справки в Бодлианской библиотеке, — продолжал старый джентльмен. — Овидий все еще там. Понимаете, я подумал, что все дело может быть связано с кражей этой книги. Конечно, это нелепо.

Пейшнс вновь почувствовала его пальцы на своей голове.

— Доктор Алес говорил, что «тайна» стоит миллионы, и оставил копию автографа Уильяма Шекспира как ключ к этой тайне — от этого нам и следует отталкиваться. Теперь вы понимаете, что это за тайна?

— Вы имеете в виду, — с благоговейным страхом спросила Пейшнс, — что все эти загадочные события вращаются вокруг седьмой подлинной подписи Шекспира?

— Похоже на то. — Роу с горечью усмехнулся. — Я потратил молодость на копание в елизаветинских рукописях, но ни разу не наткнулся даже на намек вроде этого.

— Если тайна действительно стоит миллионы, — снова заговорил Лейн, — значит, доктор Алес имел основания верить, что подпись подлинная. Вопрос в том, каким образом она могла стоить миллионы.

— Сама по себе она бы обладала колоссальной литературной и исторической ценностью, — сказал молодой человек.

— Да, седьмой подлинный автограф Шекспира даже на аукционе был бы продан не меньше чем за миллион — не знаю, имелись в виду доллары или фунты стерлингов. Но никакая подпись не существует сама по себе — как правило, подписи прилагаются к документу.

— Бумага, спрятанная в книге! — воскликнула Пейшнс.

— Это верно, хотя и не всегда, — задумчиво промолвил Роу. — Конечно, шесть аутентичных подписей присутствуют в документах — один в письменных показаниях, фигурирующих в судебной тяжбе, в которую был втянут Шекспир, второй на купчей дома, который он приобрел около 1612 года, третий на закладной, касающейся того же дома, а еще три на трех листах завещания. Но автограф мог быть и на форзаце книги.

— Если бы седьмой автограф находился в документе, связанном с какой-нибудь сделкой или арендой, — сказал Лейн, — то сам документ имел бы сравнительно маленькую историческую ценность.

— Не такую уж маленькую, — возразил Роу. — Подобный документ мог бы свидетельствовать, где находился Шекспир в определенное время, и прояснить многие обстоятельства его биографии.

— Да-да. Я имел в виду чисто финансовую сторону. Но предположим, автограф содержится в письме? — Лейн склонился вперед в нервическом порыве, и его пальцы, видимо, так сильно стянули волосы Пейшнс, что она чуть не вскрикнула. — Подумайте о такой возможности! Письмо, написанное бессмертным Шекспиром!

— Кому это письмо могло быть адресовано? — пробормотал Роу. — О чем в нем говорилось? Такие автобиографические данные действительно не имели бы цены...

— Разумеется, это в пределах возможного, — продолжал старый джентльмен. — В таком случае письмо стоило бы больше подписи! Неудивительно, если бы старые респектабельные ученые вцепились из-за него друг другу в горло. Это было бы все равно что найти один из оригиналов посланий апостола Павла!

— Документ был спрятан в Джеггарде 1599 года! — воскликнула Пейшнс. — Очевидно, доктор Алес обыскал первые два сохранившихся экземпляра и, не найдя в них ничего, постарался заполучить третий, находившийся в коллекции Сэксона...

— И ему повезло — он нашел документ, — добавил Роу.

— А теперь кто-то украл его. Держу пари, он был спрятан в тайнике кабинета доктора Алеса!

— По всей вероятности, — согласился Лейн. — Есть еще одно обстоятельство. Я узнал, что третий экземпляр, украденный и затем возвращенный, был куплен Сэмюэлом Сэксоном у британского коллекционера сэра Джона Хамфри-Бонда.

— Который рекомендовал Хэмнета Седлара мистеру Уайету? — испуганно вскрикнула Пейшнс.

— Он самый. — Лейн пожал плечами. — Хамфри-Бонд умер всего несколько недель назад... Нет-нет, — улыбнулся старый актер, когда Пейшнс и Роу вздрогнули, — не тревожьтесь. Смерть была абсолютно естественной. Ему было восемьдесят девять лет, и он скончался от плевральной пневмонии. Но мой корреспондент сообщил мне также, что Джеггард, купленный Сэксоном у Хамфри-Бонда и причинивший все неприятности, находился в распоряжении семейства Хамфри-Бонд с елизаветинских времен. Сэр Джон был последним представителем семьи и не имел наследников.

— Он не мог знать, что такой документ спрятан в задней крышке переплета, — заметил Роу, — иначе не продал бы книгу.

— Разумеется. По всей вероятности, никто из Хамфри-Бондов даже не подозревал о наличии подобного документа в одной из их книг.

— Но почему документ вообще был спрятан в переплете? — осведомилась Пейшнс. — И кто его там спрятал?

— В том-то и вопрос, — вздохнул Лейн. — Полагаю, он находился там веками и мог быть адресован одному из современников Шекспира. Но сам факт, что документ был спрятан в книге, лишний раз указывает на его ценность...

В кабинет скользнул Куоси. Казалось, каждая из тысячи морщин на его древнем лице содержит плохие новости.

— Человек по фамилии Боллинг, — начал он, потянув хозяина за рукав. — Полицейский из Тэрритауна, мистер Друри...

Лейн нахмурился:

— О чем ты, Калибан[68]Калибан — безобразный злобный раб в пьесе У. Шекспира «Буря».?

— Он звонил вам и просил передать, что час назад... — часы в кабинете показывали семь, — дом доктора Алеса был уничтожен таинственным взрывом!