Онлайн чтение книги Эхо горного храма
Глава 4. Угроза Триединого

И действительно, так уж плохо не было. Габлер всего лишь пребывал в полной темноте в каменной камере без окон и дверей. Стены здесь почему-то не светились. То отверстие в потолке, через которое он попал сюда, уже закрылось, и теперь можно было без спешки подумать о том, что делать дальше. Посадка оказалась достаточно мягкой – комбинезон не подвел, – кромешный мрак был не помехой, поскольку кошачьи глаза[21]Кошачьи глаза ( жаргон ) – прибор ночного видения. отнюдь не ослепли, а вот со связью возникли проблемы. Она просто прервалась, словно ножом обрезали. А на экранах информера плавали какие-то желтые пятна, не имевшие, судя по всему, никакого отношения к инфе. Это было почти невероятно, но именно так и было.

«Какое-то сумасшедшее экранирование, – подумал Крис, еще раз оглядывая свою темницу. – Видать, не так уж просты эти служители Беллиза. Шагают в ногу с прогрессом, и, сдается, прогресс у них зашел далеко…»

Но для утраты оптимизма оснований пока не было. Жив, здоров, оружие в руках – чего еще надо?

Ему вдруг пришло в голову, что подобные ситуации нередко встречались на страницах тех оставшихся от пращуров фантастических романов, которые он читал в детстве, и персонажи всегда успешно из таких ситуаций выкручивались.

Правда, то были романы, а это – реальность.

Крис шагнул вперед и почувствовал под подошвой что-то твердое. Кошачьи глаза позволили разглядеть разбросанные по грубо отесанному каменному полу кости. Чьи это кости, думать не хотелось. Не в меру чувствительный нос Габлера уловил какой-то слабый незнакомый запах – не то чтобы неприятный, нет, просто необычный. Так могли пахнуть цветы на не открытой еще планете, красивые, но, возможно, ядовитые.

Крис сделал шаг назад, чтобы не топтаться по костям, – и тут стена перед ним полыхнула. Жадные языки пламени набросились на файтера, объяв с головы до ног и заставив Габлера инстинктивно отшатнуться, плеснули в пластик шлема, принялись за комбинезон.

Но не тут-то было. На самом деле пламя на какой-то миллиметр не дотянулось до него, потому что безукоризненно сработала защита комбинезона. Боевые комбинезоны файтеров Стафла были рассчитаны и не на такие неожиданности. А перчатки, прыгунцы и излучатели выдерживали жар и покруче – все, относившееся к военному делу, как и в любые времена, было на голову выше самых поразительных достижений в других отраслях.

«В таком комбезе и в ад не страшно», – подумал Крис, глядя прямо на бесновавшийся огонь. Пластик шлема уже изменил коэффициент пропускания света, и глаза просто отдыхали.

Он вскинул лучевик и, очерчивая стволом квадрат, начал стрелять в то место, откуда продолжал вырываться огонь. Стена явно не была рассчитана на выстрелы из подобного оружия – секунд через двадцать луч прошил ее насквозь; пламя к тому времени исчезло так же внезапно, как и появилось. Оставалось только как следует толкнуть плечом отделившийся от монолита кусок, что Габлер без промедления и сделал. Держа лучевик на изготовку, он выбрался в образовавшийся проем и оказался в коридоре со светящимися стенами и каменным полом. Потолок был сводчатым, хотя это было едва заметно, и находился метрах в двух над головой. Коридор очень напоминал отсутствием хоть каких-либо заметных архитектурных деталей тот, что вел к круглому залу.

Но по меньшей мере два отличия все-таки имелись. Во-первых, стены хоть и светились, но это был не белый мрамор, а серый гранит или какая-то другая горная порода, из которой состояли недра плато. Мраморное строение наверху, как Габлер и предполагал, являлось только надстройкой, а другие помещения уходили кто знает на какую глубину. Как удалось древним строителям проложить ходы в каменной тверди, оставалось загадкой. Разве что та давняя цивилизация была технически совсем неплохо оснащена. Во-вторых, в двух десятках шагов от него стояли три тонкие фигуры, ростом, пожалуй, ему до плеча. В руках у них были какие-то цилиндрические предметы. Никаких подробностей Крис почему-то разглядеть не сумел, он видел только темные силуэты, похожие на тени, которые не в силах был четко обозначить тусклый свет. Вероятно, эти трое и выступили в роли поджигателей, попытавшись устроить ему огненное погребение. А цилиндры у них в руках были огнеметами? Но как огонь пробился сквозь камень?

Впрочем, ломать над этим голову он не собирался.

Габлер не успел еще сделать в их сторону ни шага, как фигуры словно поплыли к стене и растворились в ней. Крис немного постоял, а потом осторожно подошел к тому месту, где исчезли темные призраки. Снял перчатку и прикоснулся кончиком пальца к светящемуся камню. Камень был твердый, прочный и, к удивлению файтера, холодный. Что это – люминесценция?

Если бы информер не сдох, можно было бы установить, реальны ли эти фигуры или иллюзорны. А без информера – выбирай, что тебе больше нравится.

«Лучше с ними не связываться», – вспомнились слова пилота Зулама.

Но пришлось…

Крис медленно огляделся. Слева от него коридор, минуя провал в стене, через три десятка метров скрывался за поворотом. Справа – тянулся вдаль, теряясь в полумраке. Когда тебя ищут (а Габлер не сомневался в том, что его уже ищут), есть два варианта поведения: оставаться на месте, давая возможность найти себя, или попробовать выбраться самому. Первый вариант был разумнее, но предполагал полную пассивность. Второй содержал элементы неожиданности, но предусматривал активность потерявшегося. Лучше уж действовать, чем сидеть сложа руки. Если даже ты не сидишь, а стоишь.

А что, если как следует вжарить из лучевика по этой стене, в которой исчезли темные фигуры? Отыскать здешних обитателей и заставить показать выход на поверхность. И чтоб прекратили глушить информер.

Он постучал кулаком в стену. Стена казалась очень надежной, единой твердью, простиравшейся на многие километры, до самой пустыни. Правда, такое впечатление могло быть обманчивым.

Крис полез в нагрудный карман и подцепил пальцами смертоносную горошину. Вынул ее.

Метнуть в стену?

Он тут же одернул себя: не дело почем зря устраивать здесь разрушения. Вот если бы ему грозила смертельная опасность…

Крис отлепил клапан узкого кармашка на левом бедре и извлек коробочку с драже-стимулятором. Открыл ее и сравнил содержимое с горошиной – шарики драже были чуть темнее. Положил горошину в коробочку, которую вернул в набедренный карман, и, чуть поколебавшись, медленно двинулся направо, к далекому сумраку. Торчать здесь без дела ему совершенно не хотелось.

Главное – найти лестницу, ведущую вверх.

Связь по-прежнему отсутствовала, информер отдыхал, и как-то неуютно было осознавать, что над головой – десятки метров каменной толщи. И в любое мгновение с любой стороны может последовать нападение. Габлер чувствовал себя древним воином, который умудрялся воевать без средств связи, сканеров кругового обзора, змеек, невидимок, болов, кошачьих глаз, прилипал и прочих необходимых в ратном деле вещей, полагаясь только на свою силу, ловкость и примитивное холодное оружие.

Он шел осторожно, не опуская лучевик, то и дело с опаской оглядываясь, и не сразу обратил внимание на то, что вид коридора несколько изменился. На обеих стенах, под самым потолком, появились дорожки выбитых в камне непонятных узоров. По мере того как файтер продвигался все дальше и дальше, узоры превращались в барельефы, а те, в свою очередь, метров через шестьдесят сменились горельефами. Там было все, что угодно: растения, какие-то плоды, невиданные звери, похожие на людей фигуры, в которых можно было распознать автохтонов-беллизонцев, вовсе не понятные предметы – то ли какие-то технические устройства, то ли домашняя утварь, – головы чудовищ и даже что-то, очень смахивавшее на старинные космические корабли… хотя сходство этих штуковин с космическими кораблями могло быть случайным, и к космосу они не имели никакого отношения. Звериные тела перетекали в стволы деревьев, руки автохтонов заканчивались листьями, из вершин пирамид высовывались рыбы с овальными глазами, в змееподобных переплетениях просматривалось что-то, похожее на гробы, подобия космических кораблей превращались в цветы, на боках вычурных чаш вырастали длинные уши… Казалось, неизвестные ваятели старались показать взаимосвязь всего и вся. Ни одна фигура не повторялась, кроме неизменного равностороннего треугольника с кругом – местного божества и местного солнца. А еще там были и кресты, и полумесяцы, и трезубцы, и нечто подобное старинным молотам, и – Крис не поверил своим глазам – некая конструкция, чуть ли не повторявшая очертаниями его излучатель последней модели!

Все это каменное разнообразие так увлекло Габлера, что он чуть не забыл, где находится, и перестал думать о возможной опасности. Однако быстро избавился от наваждения, когда обнаружил в двух десятках метров перед собой двустворчатые металлические двери, которыми заканчивался коридор. Вместо ручек на каждой из створок висело массивное на вид кольцо, такое же тусклое, как металл дверей. На притолоке пятикратно повторялся выпуклый знак Беллиза. По обе стороны от дверей располагались горельефы, теперь уже на всю высоту стен. Это были две фигуры беллизонцев – справа мужчина, слева женщина, совершенно обнаженных, с руками, крест-накрест сложенными на животе. Спокойные лица, закрытые глаза, на тонких губах – подобие умиротворенной улыбки. На выпуклом лбу – все тот же знак Беллиза. Крис покосился на свисавший почти до колен каменный детородный орган беллизонца, на торчком стоящие груди беллизонки и, продолжая держать излучатель в правой руке, левой взялся за кольцо. С усилием потянул на себя – и створка медленно и бесшумно подалась. Крис быстро оглянулся и, мобилизовав все внимание, цепким взглядом обвел открывшуюся перед ним картину. Затем осторожно, чуть ли не на цыпочках вошел в помещение, поводя дулом лучевика из стороны в сторону.

Судя по всему, местные архитекторы не очень долго ломали голову над разнообразием форм. Перед файтером опять был круглый зал, только уже не беломраморный, а гранитный, и каменные скамейки так же стояли вдоль стен. Между ними виднелись несколько темных проходов. Потолок куполом уходил в высоту, и возвышалась под этим куполом, в центре зала, исполинская статуя.

Габлер, не приближаясь, обошел ее кругом. Это могла быть статуя кого угодно, автохтона или божества, но Крис почему-то не сомневался в том, что перед ним древний беллизонский бог Беллиз собственной персоной. Вернее, тремя персонами. Потому что на высоком гранитном постаменте стояли, образуя треугольную призму, три фигуры, кажется, срастаясь друг с другом головами. Они были грубо вырублены из камня – удлиненные лица, щели глаз, прямые носы, широкие, почти раздвоенные подбородки… Одна фигура была изваяна из водяно-прозрачного камня, вероятно, кварца – горного хрусталя. На приоткрытых губах божества застыла каменная улыбка. Вторая фигура была черной – Крису на ум пришел агат, – с грозно сдвинутыми бровями. А третью, бесстрастную, явно изготовили из малахита – этот темно-зеленый цвет был знаком Габлеру еще по детской объемке «Хозяйка Медной планеты»; на этой планете находились целые россыпи разных драгоценных и полудрагоценных камней, но добраться до них было не так-то просто. У всех трех фигур были одинаковые, без проработанных деталей тела и прижатые к груди руки. Ниже пояса каждое тело переходило в подобие колеса со спицами, которые лучами расходились от центра. Причем у кварцевой фигуры таких спиц было семь, у агатовой четыре, а у малахитовой – пять. Опирались эти колеса на массивные гранитные тумбы, а уже ниже находился общий постамент. От фигур веяло первозданной мощью, и охотно верилось в то, что они стоят здесь более двенадцати тысяч лет. Древний Рим был по сравнению с ними младенцем. Однако ни одного примелькавшегося уже знака Беллизона Крис на статуях не увидел. Впрочем, Иисус Христос тоже не носил крест на шее и не ходил с рыбой в руке.

Хотя в зале никого не было, Габлера не оставляло неприятное ощущение, что за ним скрытно наблюдают. Мнительностью он никогда не страдал, поэтому решил, что надо бы побыстрее уходить с этого открытого пространства, где он как на ладони.

Покрепче сжав оружие, Крис направился к ближайшему проходу – и остановился, резко повернувшись, потому что услышал голос. Голос был низким и громким, он шел откуда-то сверху, гулким эхом раскатываясь под куполом, и файтер понял, что это говорит триединая статуя божества.

– Объявляю посредством нас волю единомножественного Беллиза-Беллизона-Беллизонов, – разнеслось по залу. – Поднявшие руку на служителей моих, те, которые прервали их прохождение в пятом слое фии, вскоре окончат и свои пути, ибо тот, кто уроняет других, сам подлежит падению. Да исчезнет без остаточного следа их лайо в кругах пустот !

«Пустот… тот… тот…» – стихая, повторило эхо.

Не успело оно сойти на нет, как раздался жесткий шорох, словно терлись друг о друга жернова, и триединая фигура начала двигаться вокруг вертикальной оси. Через несколько секунд это движение прекратилось, и замерший на месте Крис обнаружил, что прямо напротив него теперь находится черный Беллиз с хмурым угрожающим ликом.

Файтер попятился и присел на край каменной скамьи, настороженно поводя лучевиком перед собой. Невидимые глаза буравили его со всех сторон.

Триединый бог изъяснялся на терлине, но, судя по тем словам, что услышал Крис, это был явно не родной для него язык. Наверное, ему было бы привычней вещать на беллизонском. Точнее, не ему, а тому, кто говорил от имени Беллиза-Беллизона-Беллизонов. Одному из оставшихся в живых жрецов. И сколько их еще здесь?

Это была угроза, а с угрозами нужно считаться. И как можно скорее убираться отсюда. Из этого храма. С этого плато.

Он поспешно встал и нырнул в проход, остро чувствуя, какая беззащитная, несмотря на боевой комбинезон, у него спина. Сделал несколько шагов и осторожно выглянул из-за угла, еще раз мысленно помянув недобрым словом скисший информер.

За проходом оказался коридор, украшенный вверху рельефами, подобными тем, какие Габлер уже видел. Коридор по дуге огибал зал со статуей местного бога, и в нем никого не было. Однако ощущение чужих взглядов осталось. Файтер немного поколебался, раздумывая, в какую сторону пойти, – и крадущимся шагом древних ниндзя, мягко и бесшумно перекатывая ступню с пятки на носок, двинулся направо. И почти сразу услышал где-то впереди-вверху приглушенный грохот далеких взрывов. Голоса гранат из подствольника лучевиков он бы не спутал ни с чем. Парни явно решили разыскать его, сметая все на своем пути.

Крис ускорил шаг, а потом побежал, не забывая вместо сканера использовать собственные глаза и чувствуя, что губы его невольно растянулись в улыбке облегчения. Он бежал, и в голове у него звучала нехитрая песенка, придуманная Гранатой:

Гамлет Мхитарян был мастер на такие штучки. Габлер помнил Гранату еще по учебке на Ковчеге-III. А еще имел счастье бывать с ним в Нойбурге, столице Ковчега, первой планеты системы Весты. Граната был юрким смуглым парнем с носом, похожим на клюв большой птицы, и густыми курчавыми черными волосами. Причем не только на голове, но и на груди, так что ему вполне можно было обходиться без комбинезона. Когда он пребывал в большом подпитии, унять его было трудно, почти невозможно. Крис убедился в этом, составив Мхитаряну компанию в походе по нойбургским кабакам. И язык у него был длинный, как хвост кометы…

Вновь грохотнуло и, кажется, уже ближе. С потолка посыпались какие-то чешуйки, будто вдруг пошел черный снег.

«Давайте, давайте, парни!»

Метров через тридцать левая стена вдруг плавным полукругом ушла вбок, образуя глубокую нишу, и Крис невольно остановился. Там был квадратный бассейн, серая гладь воды находилась почти вровень с полом, и от нее поднимался легкий пар. Подземный термальный источник? Или искусственный подогрев? Вокруг бассейна возвышались обработанные каменные столбы, нацеленные в потолок, и Крис с веселым удивлением отметил, что это не просто столбы, а фаллосы. Очередной взрыв заставил воду покрыться рябью, и файтер припустил дальше. Нужно было как можно скорее добраться до своих, пока они здесь все не раздолбали. Габлер не испытывал никакого сочувствия к беллизонцам, но храм было жалко. Ведь сколько труда вложено…

Еще полсотни шагов – и Крис, не забывая об осторожности, высунул голову на узкую каменную площадку, к которой вел короткий туннель. И вверх, и вниз круто уходили ступени, на которых едва бы смогли разминуться два человека. И по ним, словно боги, нисшедшие с небес, спускались один за другим четверо в комбинезонах под цвет камня, с надетыми шлемами и лучевиками в руках. Связь по-прежнему не дышала, поэтому Габлер, зорко глянув направо, на уходивший вниз лестничный марш, помахал рукой, обозначая свое присутствие. Спускавшийся первым великан, в котором просто нельзя было не узнать Юрия Гальса, Годзиллу, сначала замедлил шаг от неожиданности, а потом поднял руку в ответ. Вторым шел относительно щуплый по сравнению с ним Граната, следом габаритный Портос, а замыкал четверку Арамис. Бригада спасателей.

Очутившись на площадке, Годзилла хлопнул Криса по плечу. По другому плечу Габлера хлопнул Граната. Третьего плеча не нашлось, и Портос, проходя мимо, ткнул Криса кулаком в бок. Повинуясь жесту Годзиллы, «мушкетер» пересекал площадку, чтобы остановиться у ведущего вниз марша и наблюдать за обстановкой в той стороне. Арамис же, дойдя до площадки, развернулся и взял под контроль лестницу, по которой они только что спустились.

Годзилла откинул шлем на спину, и Крис с Гранатой тут же повторили его движение.

– Какого дьявола? – наигранно хмуро буркнул Годзилла, едва шевельнув толстыми лепешками-губами. – Тебе здесь что – музей? Поперся бродить черт знает где.

Крис развел руками:

– Я не напрашивался на экскурсию. Заставили.

– Ну-ну, – покивал Годзилла. – Тут кто-то есть?

– Если и есть, то прячутся, – ответил Габлер. – И, по-моему, хрен найдешь.

– А и не надо искать, – вмешался Граната. – Командир теперь считает, что надо сидеть наверху и никуда больше не соваться.

– Хорошо служить с разумным командиром, – заметил Крис.

– Зря стараешься, он тебя все равно не слышит, – съехидничал Гамлет Мхитарян. – Тут, внизу, черт-те что со связью творится.

– Да я не для него, Граната. Просто здесь, мне кажется, такие лабиринты, что можно и не вылезти.

– Настоящий эфес: вылез там, где и влез! – остался верен себе Граната.

– Если бы! Влез-то я далековато отсюда. А зачем шум устраивали?

– Так ведь там, – Граната ткнул рукой вверх, – все закупорено. Что ни шаг, то дверь. Что ни дверь, то запертая. Что ни запертая…

– Хорош болтать, – прервал его Годзилла. – Наверху будем болтать. Пошли, орлы-эфесы. Не знаю, как вам, а мне здесь э-э… дискомфортно. Ну, то есть хреновато.

– Хреновато файтеру – как же так? Значит, нужно файтеру мчать в кабак, – не смолчал Граната.

– Размечтался! – хохотнул Годзилла. – Пока файтерам нужно выбираться из земель этих беллизонцев. Боюсь, процесс будет длительный…

* * *

Наверху за время отсутствия Криса не произошло никаких ощутимых перемен. Вигия по-прежнему отсиживалась в зале неподалеку от входа, с окрестных скал больше не стреляли, и никакой связи с внешним миром так и не было. Пострадавшие продолжали лежать у стены, и их нисколько не заботило то положение, в котором очутилось подразделение. Вигион был мрачен, предвкушая разнос, который, без сомнения, устроит ему вышестоящее командование. Габлера он расспрашивать ни о чем не стал, только проворчал, дернув себя за ус:

– Осмотрительнее нужно быть, Кристиан. Не на прогулке ведь.

Габлеру пришлось еще раз развести руками:

– У них там ловушки…

С ожившим где-то на последней трети пути к верхнему залу информером он вновь почувствовал себя полноценным эфесом. И подумал о том, что без техники им всем жилось бы гораздо хуже.

«А не наоборот? – возразил кто-то в его голове. – Адам и Ева были счастливы в Эдемском саду».

«У нас тут Империя, а не Эдемский сад», – тут же поставил на место Крис своего невидимого оппонента.

Разлегшись на полу, почти как древние римляне, эфесы жевали пайки, запивая их… если бы разбавленным фалернским, или массикским, или цекубским… Нет, вина во флягах не было, а был солоноватый тоник, который, по утверждению специалистов, гораздо лучше вина. Не пивали эти специалисты белого из фалернских виноградников Кампании…

Габлер подошел к вяло работавшему челюстями Портосу, протянул руку:

– Спасибо, Юл.

– Когда-нибудь вернешь должок, – усмехнулся тот, отвечая на рукопожатие. – Если пожелаешь, с процентами.

«Если бы не Портос, лежать бы мне сейчас у стены рядом с этими бедолагами», – подумал Крис и поежился.

Останки сраженного Атосом жреца оттащили в ближайший проход, чтоб не портили аппетит. Двое файтеров, теперь это были Знаток и Столб, по-прежнему дежурили у входа, наблюдая за скалами справа и слева. Вылазка к уступам результата не принесла. Даже мощные бинокли не обнаружили там никаких следов присутствия военной техники – розовые заросли закрывали все. А возможно, орудие опустили в шахту. День набирал силу, и хоть и оставался сереньким, но дождем уже, кажется, не грозил. Невидимый колпак над этой территорией и не думал пропадать. Может быть, их и начали искать, но пока в небе над плато было пусто.

Пилоты-полы тоже устроили себе второй, а может, и первый за сегодня завтрак, но держались обособленно, в сторонке от файтеров.

– Из-за чего заварушка-то ваша приключилась? – поинтересовался у них Атос, хрустя галетой. – Что с автохтонами не поделили?

Зулам в ответ только вяло повел плечом, а Шарль продолжал скрести ложкой по дну банки.

– Секрет, что ли? – не унимался Атос. – Мы же с вами вроде как вместе, какие тут секреты? Чуть дружно не гробанулись.

– Дальше нас никуда ваша таемница… ну, тайна, не уйдет, – поддержал его Арамис. – Файтеры не из болтливых.

Зулам бросил взгляд на сосредоточенного, ушедшего в себя вигиона, переглянулся с дубль-пилотом и, помедлив, сказал:

– Да тут пристрелили одного… Из беллизонцев…

– Ну и? – поторопил его Атос. – Давай, не тяни кота за хвост.

Пилот поднял брови – видно, ничего не знал про котов.

И все-таки кое-что рассказал.

По его словам, автохтоны взялись за оружие после того, как в одном из полицейских участков убили задержанного – молодого парня из беллизонцев. Хотя дело было темное – тот вроде бы находился в состоянии глубокого опьянения, чуть сам не придушил кого-то из полов. А может, и придушил – пилотам тоже никто ничего не докладывал, и знали они обо всем этом из разговоров среди полицейских.

В общем, как понял Крис, был бы повод. Беллизонцы этого повода ждали. Они, в отличие от автохтонов на многих других планетах, почти не смешивались с колонистами – такие браки были очень редки, – держались обособленно и на свою территорию пускали крайне неохотно. Но при этом какая-то их часть, пусть и небольшая, беспрепятственно проживала в городах колонистов. Те относились к беллизонцам настороженно и несколько презрительно, как к низшей расе. Прямо Зулам об этом не говорил, но и так было понятно.

– Есть ведь и другие автохтоны, – продолжал Зулам, – и тут, на континенте, и за океаном. Гуддеры, лаброзины, еще какие-то… Но они себя ведут тихо, а эти слишком нос задирают. Просто сами нарываются.

Возможно, история с убийством молодого беллизонца была правдой. Но с такой же вероятностью она могла быть дезой, вброшенной полам. Дабы не открыть истинное положение дел.

Собственно, неважно было, из-за чего вспыхнул бунт. Главное – подавить его и вернуть на Нова-Марс спокойствие. Империи мятежи совсем ни к чему.

– Короче, ребята не хотят жить мирно, – подытожил Атос. – Таких нужно учить и учить крепко.

– Кто не хочет мирно жить – должен в ухо получить, – вновь продемонстрировал Граната свое версификаторское умение.

– Во-во! – прогудел Портос. – И не только в ухо.

– По копчику да с носаря! – хохотнул Годзилла.

Опустевшие банки пайков файтеры все-таки не стали раскидывать по беломраморному залу. Поставили у колонн – жрецы подберут. Те, кто уцелели.

– Значица, так, – деловито сказал Андреас Скола, встав и выпрямившись во весь свой немалый рост. До этого он думал, нахмурив брови и изредка перебрасываясь короткими фразами с вице-вигионом, и наконец придумал. – Курорт здесь устраивать – это хорошо, но еще лучше будет немного поработать. За пропасть нам не дотянуться, а вон туда, – вигион кивнул в сторону скалы с поредевшими от огня зарослями, – попробуем. Четверо с кошками, справа и слева. Раздолбать там все, что движется. А потом наши партнеры, – он посмотрел на пилотов, – под прикрытием рванут к своей «колбасе» и посмотрят, может ли она еще летать. Ну, кто желает поскалолазить?

– Лазить на скалы радости мало, – тут же срифмовал Граната.

– Тебе хватит, Мхитарян, – жестким тоном произнес вигион. – Кого выберешь в напарники?

– Командиру виднее, – уныло отозвался файтер, вероятно, мысленно ругая себя за длинный язык.

– Тогда не умничай, Принц Датский.

Это было еще одно прозвище Гамлета Мхитаряна, которым наградил его кто-то из старослужащих, и далеко не все файтеры знали, что оно означает. Вигион же в свое время не поленился слазить в Нет и заодно узнал, кто такой Шекспир и почему один из крейсеров базы на Парадизе-VI в системе Латоны называется «Эльсинор». Сам вигион был родом с Шамбалы, единственной планеты, вращавшейся вокруг Квирина, а там Шекспира в школе не изучали.

Андреас Скола обвел взглядом файтеров и распорядился:

– Адам с Мхитаряном слева, Таварес с Куперманом справа. Расуль и Хильде страхуют снизу.

Четверо эфесов, которых назвали первыми, принялись рыться в своих нэпах, доставая винчи[23]Винч (от англ . winch) – лебедка., на которые были намотаны тонкие, но прочные тросики с четырехлапыми якорьками-кошками на конце. Они закрепляли винчи на груди, а Сагдиев с Иваром Хильде – Молчуном – терпеливо ждали.

Граната вдруг пропел:

– Отставить! – процедил Андреас Скола. – Ты у меня допоешься, Мхитарян. И с какого перепугу тебя в Стафл понесло? Тебе в актеры надо, понимаешь.

– Так поперли из актеров, – охотно сообщил Граната. – Не ужился. Вернее, они со мной не ужились.

– Неудивительно, – проворчал вигион.

– Завидовали моим талантам, – многозначительно добавил файтер.

– Да просто достал ты их! – оскалив такие же белые, как окружающий мрамор, зубы, заявил Годзилла.

– Так, замолчали! – повысил голос Скола. – Пошевеливайтесь, скалолазы!

Наконец четверка управилась с амуницией, и маленький отряд, покинув храм, короткими перебежками отправился к скалам.

– Всех подчистую! – напутствовал их вигион.

Расуль Сагдиев с Иваром Хильде, присев на колено, нацелили вверх лучевики, а две пары файтеров, запустив в заросли тросики с кошками и включив винчи, начали быстро, как мухи по стене, подниматься по почти вертикальному боку скалы, ловко перебирая ногами. Излучатели висели у них на груди.

Крис, как и остальные, видел на своем информере картинки, передававшиеся с места действия скалолазов.

Выступы… Трещины… Какие-то ядовито-зеленые подсохшие потеки на сером камне – помет местных пташек? Объективы вместе со шлемами эфесов вынырнули из-за верхней кромки скалы и показали вогнутую площадку, заросшую розовыми древовидными растениями. Излучатели здорово их покромсали, теперь тут было гораздо больше черного, чем розового, и кое-где к серому небу продолжали подниматься струйки дыма, только уже не желтоватого, а сизого. Скалолазы, перевалившись на площадку, залегли, и некоторое время картинки оставались неподвижными.

– Расползайтесь, парни, – подсказал вигион. – По периметру. И головы особо не поднимайте.

Все оставшиеся в храме файтеры, кроме тех, кто стоял на посту, напряженно следили по своим информерам за перемещениями подбиравшейся к орудию четверки. У пилотов флаинга информеров не было. Они стояли у входа и смотрели на скалу, но того, что находится там, наверху, снизу видеть никак не могли.

Впрочем, наверху не оказалось ничего интересного. Осторожно прочесав все полусгоревшие заросли, группа не обнаружила никаких следов орудия, из которого вели обстрел флаинга. Вернее, кое-какие следы на скале с помощью комбинезонных приборов отыскались: наглухо закрытая шахта, куда, без сомнения, опустили орудие. И наглухо же закрытый вход в туннель, который вел куда-то вниз, в недра скалы. Файтеры почти не сомневались в том, что туннель этот заканчивается в глубинах храма Беллиза. И орудийный расчет отдыхает сейчас где-то у них под ногами… если только по флаингу палила не автоматическая пушка. Но как беллизонцы сумели разжиться таким грозным оружием? Откуда оно тут взялось?

Пилоты-полицейские не ответили на вопрос вигиона. Зулам просто развел руками под пристальным взглядом Андреаса Сколы, а Шарль вдруг закашлялся.

«Я человек, и ничто человеческое мне не чуждо», – вспомнил Крис надпись на одной из плит в родном Супергольме.

Кто бы спорил? Но есть вещи, с которыми мириться никак нельзя. По сузившимся глазам вигиона Крис понял, что тот это дело так не оставит, и чьи-то головы должны полететь обязательно. И это будут явно не головы местных рядовых файтеров и полов. Тут надо брать гораздо выше… Ведь не украли же служители Триединого Беллиза это оружие с базы Стафла на Нова-Марсе-VII. И уж никак не могли они его изготовить в своих подземных мастерских. Значит, с кем-то договорились, осыпали денариями…

Шестерка вернулась в храм, и вигион тут же повернулся к пилотам флаинга:

– Ну что, партнеры, прогуляетесь до своей леталки? Может, не все с ней так уж плохо?

Зулам блеснул на него узкими черными глазами, потер мясистый нос и мотнул головой, адресуясь к Шарлю: пойдем, мол. Тот молча вышел на плато, опасливо поглядывая на скалу по ту сторону пропасти. Зулам заторопился за ним.

– Гамлет, Расуль, прикрывайте, – немедленно распорядился Скола.

– Ммм!.. – недовольно промычал Граната, только-только отцепивший от груди винч. Но стихоплетствовать на этот раз не стал.

Скорее всего, за ущельем тоже никого уже не было, но вигион не хотел лишний раз рисковать.

«Если там туннель, – подумал Крис, – то он ведет в храм под дном ущелья. Так до каких же глубин уходит храм? Это же целый подземный город! Сколько же нужно было затратить труда… Использовали рабов?»

Он совершенно не знал историю Нова-Марса.

Пилоты и прикрывавшие их стафлы беспрепятственно пересекли плато. Прошагав по распластавшемуся на камнях парашюту, они добрались до флаинга, весьма схожего с дохлым червяком. Сравнение поймет лишь тот, кто знаком с дохлыми червями не понаслышке. Зулам скрылся внутри, а невысокий Шарль полез под брюхо летающей машины, к пострадавшему двигателю. Граната и Расуль Сагдиев взяли на прицел возможную опасную зону за ущельем.

– Вигион, может, все-таки есть смысл пошарить там, внизу? – спросил Годзилла, показывая рукой на мраморный пол. – Выжечь гнездо, чтоб неповадно было.

Скола пригладил волосы и ответил с досадой:

– Да нет там никакого гнезда, Юрий. Только свои, местные. А их мы и так покрошили предостаточно. – Настроение у него явно было хуже некуда. – Не хватало еще, чтобы они нас там в какую-нибудь ловушку загнали. Габлера отыскали – и слава богу.

«Да уж», – подумал Крис.

Совсем неинтересно было бы закончить свои дни в здешних катакомбах.

Ползли по небу серые облака, в их разрывах проглядывало ультрамариновое, вполне симпатичное небо, но местное светило в этих разрывах не появлялось. Вдали черными точками кружили птицы… одни только птицы, а не спешащие на помощь флаинги. И связь упорно не желала восстанавливаться. Файтеры, уберегшиеся от смертоносных камешков из арсенала жрецов Беллиза, помалкивали, думая каждый о своем, а те, кто не уберегся, лежали у стены и, возможно, видели сны. Кому-то эти сны снились на этой стороне бытия, а кому-то – посмертно…

Минут через десять вигион не выдержал.

– Ну, что там у вас, Зулам? – спросил он, и в хрипловатом голосе его чувствовалось легкое раздражение. – Есть шансы?

– Похоже, нет, – не сразу отозвался пилот. – По нашей железке репеар[25]Репеар (от англ . repair) – ремонтная мастерская. плачет. Просто рыдает взахлеб.

– Та-ак… – еще больше помрачнел Андреас Скола и подергал себя за ус. – Тогда давай, кидай наши координаты на дит-блок[26]Дит-блок (от англ . detection) – блок обнаружения. – и запускай аварийку. Чего ждать-то?

– Сейчас сделаем, – ответил Зулам.

– Будем надеяться, что колпак до орбиты не достает, – пробурчал вигион.

Прошло еще несколько томительных минут, прежде чем наконец пилот сообщил:

– Готово, запускаю. Пусть твои орлы укроются от греха подальше.

– Мхитарян, Расуль, не маячьте, – сказал Скола.

Оба файтера тут же нырнули под днище покалеченной машины.

Наверху, в задней части флаинга, откинулся люк, и оттуда с громким шипением, переходящим в визг, вырвалась короткая тонкая ракета. Струя раскаленных газов ударила из отверстия отражателя в камни, отодвинув флаинг от края пропасти – умница Зулам все рассчитал. Ракета с бешеной скоростью иголкой воткнулась в облака, оставляя за собой огненный след-нитку, и пропала из виду. Чуть ли не в мгновение ока дит-блок будет доставлен на орбиту, спутники засекут его сигнал, и те, кому нужно, наконец-то узнают, где находится двадцать третья вигия седьмой центурии легиона «Минерва», пропавшая при выполнении разведывательной операции над территорией беллизонцев. Сюда прилетят и всех заберут. И вигиону Андреасу Сколе, скорее всего, намылят шею.

Сейчас Крис совсем не завидовал вигиону.

Файтерам вместе с пилотами оставалось набраться терпения и ждать. Благо пайки до конца еще не были съедены, и дождь не капал на мозги. И служба шла, и на горизонте маячила солидная доплата за участие в боевых действиях…

– Когда начнем устраивать фейерверк, вигион? – поинтересовался Адам Сирена. Он имел в виду сигнальные ракеты.

– Минут через сорок, не раньше, – отозвался Скола. – Можно было бы пока подзаняться теорией, понимаешь… – Он обвел взглядом враз поскучневшие лица подчиненных и махнул рукой. – Ладно, ковыряйте в носу, паразиты.

За подобные решения и любили в вигии Андреаса Сколу.

В зал вернулись пилоты и сопровождавшая их двойка. Файтеры вновь расположились на полу, и вот уже появились картишки, и пошла игра…

– Эх, чем здесь, лучше бы в кабаке посидеть, – вздохнул Портос. В карты ему никогда особо не везло.

Повеселевший Граната, в любой момент и в любом месте готовый проиграть и весь Стафл, и самого Императора, немедленно разразился четверостишием:

– Чудесная утеха, – хмыкнул Арамис, держа в руке карты и осторожно, легкими движениями пальцев, чуть раскрывая их веером. – Помнится, в Нью-Бобринце утеха у тебя получилась хоть куда. Чуть вуха не оторвали.

– «Вуха»! – вскинувшись, передразнил его Граната. Он мог завестись с пол-оборота. – Чурка гинейская, блип! Это тебе физию твою плоскую чуть не начистили. А мои вуха на месте остались, вот они! – Он бросил карты на пол, но рубашками вверх, и подергал себя за мочки. – Смотри, если не совсем ослеп!

Арамис довольно улыбался. Ему нравилось временами поклевывать Гранату, да и карты, видимо, у него были не самые плохие.

– Гранату узнают по ушам[27]«Льва узнают по когтям» – римская поговорка., – с ехидцей заметил Атос.

– И не только, – конечно же не смолчал тот. – Есть у меня и еще кое-какая штука, очень мощная и работоспособная.

– Язык! – хохотнул Годзилла.

Граната молча показал ему кукиш и забрал свои карты с пола.

– Мы будем играть или о мощных штуках болтать? – осведомился Патрик Куперман. – Тяни карту, Атос!

Вигион с вице-вигионом извлекли из шлемов информеры и, сидя рядышком, поглядывали на них и что-то тихо обсуждали и прикидывали. Пилоты-полы в карты не играли, да их и не приглашали – сомнительно было, что они сразу расплатятся за проигрыш, если таковой случится, а где их потом искать? Шарль достал унидеск[28]Унидеск – персональный многофункциональный прибор. и, судя по возникшей над панелью серой дымке вольюма[29]Вольюм (от англ . volume) – участок пространства, в котором возникают объемные изображения., принялся забавляться электронными игрушками. Зулам же отошел к стене, присел там на корточки и вперился в ближайшую колонну, словно стараясь ее загипнотизировать или повалить.

– Два короля и тетка, – внезапно объявил Микаэль Таварес. – Кто рискнет, мистеры?

У Гранаты от огорчения вытянулась физиономия, а нос размером чуть ли не с лучевик стал еще больше походить на клюв аквилы – римского орла. Нос хищно нацелился на везунчика Тавареса.

– А разве сейчас твое слово, а не… – обреченно начал Граната.

Но закончить не успел.

Над головами файтеров послышался какой-то умноженный эхом шорох, будто начал гулять под потолком огромный веник. Те, кто успел посмотреть туда, увидели, как сверху валятся на них каменные глыбы, каждая из которых вполне могла припечатать так, что человек сделается плоским, как инка, ин-кард, – индивидуальная карточка гражданина Империи. Но большинство находившихся в зале были не просто людьми, но – файтерами. Одетыми в боевые комбинезоны с защитой. И защита не подвела. Никто не успел сдвинуться с места, а глыбы уже отскочили от силового поля и с грохотом покатились по залу, натыкаясь на колонны и оставляя трещины на белом мраморе. Кое-кто из эфесов инстинктивно поднял руки, прикрывая голову, но это было лишним.

Глыбы еще продолжали катиться прочь, а стволы излучателей уже уставились в потолок. Потолок оставался абсолютно таким же, каким был прежде: ровным, белым, неподвижным, без каких-либо намеков на отверстия. Создавалось впечатление, что глыбы возникли из ниоткуда, что они материализовались в воздухе и обрушились вниз. Но телепортация, как и много центумов назад, оставалась не более чем выдумкой фантастов.

Глыбы замерли в разных местах зала, файтеры же, наоборот, зашевелились, а Мхитарян и Годзилла даже вскочили на ноги.

– Ни хрена себе, камнепад! – воскликнул Граната, уставившись на ближайший каменный подарок, который приткнулся у колонны. – Никак не угомонятся, уроды! Вигион, надо их проучить!

Андреас Скола откинул шлем, который он молниеносно успел надеть, и, вытянув руку по направлению к Гранате, успокаивающе покачал ею вверх-вниз:

– Не суетись, Мхитарян. Тебя что, убыло от этого?

– Убыть-то не убыло, но если они сейчас вообще потолок обрушат? Защита может и не справиться.

– А вот тут ты прав, парень, – согласился вигион. – Я понял так, что нам предлагают очистить помещение. Ну что ж, очистим, мы не гордые. Всех заберем – и к леталке. Посидим на воздухе, понимаешь.

– Такое нельзя оставлять безнаказанным, вигион! – вскинулся Граната. – Они ж нас поубивать хотели, блип! И что, им это сойдет с рук?

– Замолчал, Мхитарян! – отчеканил вигион, и Граната прикусил язык.

Дисциплина есть дисциплина. Граната знал это не хуже других.

– Всем: уходим! – скомандовал Скола.

На обоих пилотов флаинга было жалко смотреть. Их самые обычные полицейские комбинезоны никоим образом не смогли бы уберечь от точного попадания увесистого камня. К счастью, пилотов миновала чаша сия: возможно, древние боги решили отнестись к ним благосклонно, учитывая, что стражи порядка отговаривали визитеров из другой планетной системы соваться сюда и не участвовали в кровопролитии. Бледные лица пилотов были почти неразличимы на фоне белого мрамора. Едва услышав приказ вигиона, они бросились его выполнять, хотя и не находились в подчинении у Андреаса Сколы.

Когда стали забирать пострадавших, обнаружилось одно печальное обстоятельство. Оно не было замечено застигнутыми врасплох файтерами, но сохранилось в видеоблоках информеров. Внушительный каменный обломок прошелся по лежавшему на спине замороженному телу Томаша Игрока, врезался в стену и, скользнув по шлему, откатился в сторону. Шлем выдержал такую нагрузку, а вот поврежденная защита уже полностью залатавшего себя комбинезона – нет. Тяжеленный камень гигантским утюгом прогладил мертвого стафла, переломав и раздавив все, что можно было переломать и раздавить.

«И после смерти убили», – чуть ли не с ужасом подумал Крис, вместе с Портосом упаковывая тело Игрока в созданный с помощью тюбика формера[30]Формер – смесь, способная благодаря «памяти молекул» принимать различную форму. транспортировочный кокон.

У Томаша оставались шансы вернуться в мир живых, но каковы эти шансы, сказать теперь было трудно.

– Хорошо, что мертвый, не больно было, – то ли мрачно пошутил, то ли всерьез сказал Расуль Сагдиев. Во всяком случае, улыбки на его лице не было. Он вообще редко улыбался, этот выходец с Земли, из края, который он называл Поволжьем. – А горшок[31]Горшок (жаргон)  – шлем. уцелел, однако…

Держа под прицелом окружающие скалы и храм, вигия направилась через плато к подбитому флаингу. Убитых и раненых тащили за собой в коконах, легко скользивших по камням.

Добравшись до флаинга, расположились у него под боком, укрывшись от огневой точки на скалах за пропастью. Вход в храм на всякий случай держали под контролем, дабы вовремя дать отпор новым неожиданностям. Поверженные двери вносили неприятный диссонанс в открывавшуюся от флаинга картину в геометрическом стиле: длинная горизонталь строгого белого здания без каких-либо лишних линий на фоне вертикалей серых скал, тоже скупых на детали.

Оставалось только ждать.

Пилоты, проигнорировав предостережение вигиона, тут же полезли в родное гнездо. Хотя его в любой момент могли в пух и прах разнести огнем со скал. Видимо, прочитали на какой-нибудь доске довольно спорное изречение не нюхавшего пороха Вергилия: «Смелым судьба помогает». Если бы так…

Вигион выставил дозор, и эфесы устроились продолжать прерванную партию в «туза-перевертыша». Крис отошел в сторонку и сел, привалившись спиной к передней опоре флаинга. Играть в карты ему не хотелось, не то было настроение. Перед глазами стояла груда окровавленных тел в обрывках зеленых плащей. Служители неведомого бога… Триединого… Никакого сожаления не было, но какое-то неприятное чувство вцепилось в душу и отпускать не спешило.

Он втянулся в карточную игру еще в нэви-колледже, в Упсале, и регулярно играл по вечерам в общаге. До того печального момента, когда просадил однокурсникам столько, что у отца глаза на лоб полезли. Денег, чтобы уплатить долг, отец дал, но с одним условием: сын не притронется к картам до тех пор, пока не будет в состоянии самостоятельно возвращать долги. Это время пришло в период службы в Стафле. В данный момент Габлер не только не имел долгов, но должны были ему, и очень даже немалую сумму. А должен был Гамлет Мхитарян, Граната, клятвенно обещавший вернуть все до асса[32]Асс – мелкая разменная монета в Древнем Риме и в Роме Юнионе. с отпускных. Если получится, то и раньше. Пока у Гранаты не получалось: в картах он был не такой мастак, как в сочинительстве стишков.

Нэви-колледж… Уютная Упсала с ее бесчисленными пивными и дансингами… Стычки с местными горячими парнями, походы в горы, купание в ночном озере с очаровательными девчонками…

«Эх, где мои семнадцать лет?» – мысленно вздохнул Крис, вспомнив песню, которую, бывало, голосил нетрезвый Гамлет Мхитарян.

С одной из местных девчонок чуть не завязался у него достаточно серьезный роман, но последовавшие печальные события в его жизни свели этот роман на нет…

А как приятно было возвращаться на каникулы в родной дом! И мама, и отец кругами ходили вокруг него, а он солидным баском неторопливо вещал о нелегких буднях нэви-колледжа и о кое-каких своих самых безобидных похождениях в компании Эрика Янкера…

А почему бы не сочинить мейл домой, прямо сейчас, пока обстановка позволяет? А послать уже потом, когда они выберутся, наконец, из-под этого колпака нулевой связи.

Крис извлек из кармана унидеск и включил сигналлер.

«Здравствуйте, папа и мама, – едва пошевеливая пальцами над панелькой, набрал он первые слова. – Сижу в горах, любуюсь природой, а рядом возвышается великолепный храм…»

«Где я только что порезал на куски кучу автохтонов», – добавил он про себя и стер письмо. Модератор в любом случае такое бы не пропустил – система, насколько он знал, работала практически без сбоев, – но дело было даже не в этом. Просто общаться с родителями ему вдруг расхотелось.

Крис уселся поудобнее, слушая восклицания игроков и глядя на словно ушедшее в вышину уже больше синее, чем серое небо (хотя Сильван упорно не желал показываться из-за облаков), и незаметно задремал, продолжая наверстывать упущенное ночью.

Многоликая статуя сверкнула изумрудами глаз, шевельнула десятком каменных губ и угрожающе произнесла, склонившись и нависая над ним:

– Те, кто убил служителей моих, вскоре окончат и свои пути…

– Да не может, блип, такого быть, чтобы пять раз подряд не везло, это же, блип, какая-то запредельная флуктуация! – вклинилась в этот глухой голос, схожий с отдаленным гулом космодрома, возмущенная тирада Гранаты.

Граната швырнул карты на белый мраморный пол, и красные сердечки и ромбики превратились в пятна крови. Откуда-то появился Атос и уставился на них, обхватив голову руками. А Портос, оттолкнув его, начал палить из гана во все стороны.

Крис вздрогнул и открыл глаза. В небо взлетали красные сигнальные ракеты, которые, подняв руку, выпускал из ракетницы вице-вигион Янек Бут. Красные – предупреждение о возможной опасности. Какой-нибудь из полицейских флаингов – а возможно, и все три – уже мог быть где-то на подходе.

Вигион выслал две двойки к дальней скале и уступам, наказав стрелять по огневым точкам, ранее проявившим себя, при появлении в небе подмоги. Конечно, эффективность такой стрельбы вызывала большие сомнения, но это было лучше, чем просто наблюдать, как скрытые орудия начнут обстреливать братьев-эфесов. Хотелось верить, что жрецы не пойдут на такое – в конце концов, ракетный удар с флаингов мог очень серьезно повредить, а то и разрушить белокаменное сооружение, и жрецы, наверное, знали об этом.

Игральные карты были убраны, и файтеры нетерпеливо поглядывали на верхушки гор, из-за которых с минуты на минуту могла выскочить летающая «сосиска». А то и сразу две.

И этот миг наконец настал! Серая туша флаинга возникла не над горным хребтом, а над скалами по ту сторону пропасти и тут же пошла на снижение с такой легкостью птицы, которая никак не вязалась с отнюдь не элегантным внешним видом полицейской машины. Тот, кто вел ее, явно был мастером своего дела. Двойки открыли огонь по предполагаемым целям, а выскочивший из флаинга-подранка дубль Шарль закричал, перекрывая гул приближавшейся к плато машины:

– Есть связь, есть! Зулам их ведет!

Флаинг опустился метрах в тридцати от подбитого собрата, и оттуда посыпались сослуживцы-стафлы. Как выяснилось чуть позже, это была двадцать четвертая вигия, оказавшаяся ближе двух остальных к плато с храмом Триединого божества.

– Браток братка почует издалека! – удовлетворенно прокомментировал Граната.

– Засунь свой язык в задницу, Мхитарян! – неожиданно так гаркнул вигион, что у Габлера зазвенело в ухе, возле которого торчал клип. – Достал своими прибаутками!

Андреас Скола терпеть не мог таких ситуаций, когда вверенной ему вигии требовалась помощь…

* * *

Крис сидел на полу флаинга, между двумя рядами кресел, в которых развалились бойцы двадцать четвертой вигии. Он с Атосом попал в первую группу, которую забрала с плато «двадцатьчетверка». Кроме них, в этой группе были еще пятеро: трое раненых и двое мерзляков. По ним тосковал полицейский госпиталь Александрии, как выразился Атос.

Еще семерых-восьмерых возьмет на борт флаинг с двадцать пятой вигией, который был уже на подходе – связь больше не чудила, хотя для спутников этот район по-прежнему оставался непроницаемым. Остальные файтеры во главе с вигионом, согласно приказу вышестоящего начальства, должны были оставаться на плато и обеспечить безопасность полицейских пилотов, поджидавших уже вылетевшую из Александрии «техничку». Если не удастся на месте восстановить подбитый флаинг, «техничка» заберет его с собой. И пилотов. И последнюю группу файтеров, возглавляемую Андреасом Сколой.

Габлер мог себе представить, как не хочется вигиону возвращаться в Александрию и получать головомойку. И так ли уж хорошо на самом деле быть вигионом?..

Сквозь брюхо перегруженного флаинга было видно, как медленно удаляется и уменьшается древний храм, ослепительно белый в лучах наконец-то явившего свой яркий лик Сильвана.

Чужая культура, чужие боги… Древние-предревние боги, властвовавшие в этих краях задолго до того, как на Земле появился их родственник Иисус Христос.

В Империи Рома Юнион не было какой-то господствующей религии, каждый верил в того, в кого хотел верить, – или не верил ни в кого. Крис Габлер считал, что Христос ничуть не круче принявшего смерть в огне Ирху – великого бога ларков, самой многочисленной группы автохтонов Форпоста. Потом Ирху, разумеется, возродился, как и положено истинному божеству. Отношение Криса к религии можно было назвать полуверой, а то и вовсе четвертьверой в некие высшие силы, и он крайне редко думал об этом. Но ангела-хранителя на всякий случай, когда нужно, благодарил.

– Вот ведь не хрен делать чудакам, – сказал Атос, тоже глядя на удалявшийся храм. – Торчать в горах, в глуши и молиться целыми днями… И чего ради?

Крис неопределенно повел плечом, еще раз вспомнил угрозу, от имени Триединого божества озвученную кем-то из жрецов, и подумал: «Руки коротки у вас, религиозные фанатики».