Онлайн чтение книги Есть что скрывать Something to Hide
6 августа

Ил-Пай-Айленд Твикенхэм Большой Лондон

Дебора оставила машину на свободном месте парковки на берегу Темзы напротив Ил-Пай-Айленд перед самым рассветом. Она никогда раньше не была в этом месте. Даже не слышала о нем, хотя жила в Лондоне с семнадцати лет. Естественно, никто не пытался скрыть от нее существование этого острова, но, как ей удалось выяснить, его лучшие деньки остались в прошлом. Даже слава маленькой мекки рок-н-ролла в 1960-х не спасла его от сегодняшнего забвения.

Посоветовав Деборе поговорить с доктором Филиппой Уэзеролл, Нарисса порекомендовала повторить утреннее путешествие, которое совершила она сама, когда искала врача в надежде, что личная встреча – в ее доме, прежде чем она отправится на работу – поможет убедить ее, что появление в документальном фильме Нариссы даст надежду девочкам, которым может грозить опасность, и женщинам, уже пострадавшим. Но ее усилия, призналась Нарисса Деборе, ни к чему не привели. Она пожертвовала несколькими часами сна и ехала целый час, потратив бензин и драгоценное время. Доктор Уэзеролл ответила, что не хочет привлекать к себе внимание из страха преследования.

– Попробуйте, – сказала Нарисса Деборе. – У вас же не фильм – может, вам больше повезет. – Она поделилась информацией о хирурге, для сбора которой потребовался целый час блуждания в Сети с помощью разных поисковых систем и банков данных. – Можете сначала позвонить, но я бы не советовала. Именно так я и поступила – и готова поспорить, что она записала свой отказ и выучила его наизусть.

Деборе нужно найти дом доктора Уэзеролл на Ил-Пай-Айленд, сказала ей Нарисса. У коттеджей там нет номеров, так что Деборе придется ориентироваться на «Магонию»[13]Магония – род кустарников семейства Барбарисовые.: дом кремового цвета с синей черепицей ярдах в двадцати от главной дороги, пересекающей остров. Названия у дома нет, но там есть штакетник, давно нуждающаяся в ремонте беседка, неухоженная лужайка, несколько чахлых кустов и немного декоративной травы.

Дебора спросила, как вообще попасть на остров, который находится посреди Темзы. Ответ Нариссы – «не волнуйтесь, сами увидите» – не вселил уверенности, но Дебора решила довериться ей. Все еще спали, когда она оставила записку на разделочной доске в кухне и поехала в Твикенхэм, а там увидела, что имела в виду Нарисса. На остров вел арочный пешеходный мост, перила которого украшали маленькие цветы петунии, красные и белые.

Оказавшись на мосту, где легкий утренний ветерок обманчиво обещал ослабление жары, Дебора увидела, что остров невелик. Вдоль берега были построены коттеджи с выходом к реке, и в слабом утреннем свете она смогла разглядеть маленькие причалы или просто причальные столбы, а также моторные лодки, байдарки, шлюпки и каноэ. Остров был очень зеленый. У самой воды росли огромные ивы. Тополя, каштаны и липы отбрасывали тень на извилистую мощеную дорожку. Вокруг ни души – только мелькание птиц и воркование голубей. В другое время дня Ил-Пай-Айленд, вне всякого сомнения, был оживленным местом.

Коттедж с синей крышей, как выяснила Дебора, находился рядом с мощеной дорожкой, совсем близко, – Нарисса описала его достаточно точно. Она пропустила пустые оконные ящики для растений и пустую шпалеру, однако все остальное оказалось на месте. Но в доме было темно. Доктор либо уже уехала на работу, либо еще спала, либо находилась в глубине дома, так что свет не был виден с дорожки. Раз уж она забралась так далеко, решила Дебора, нужно испытать удачу. Она миновала покосившуюся калитку, которая держалась на одной из двух петель.

Крыльца в доме не было, только приподнятая площадка перед дверью. Поискав звонок, Дебора поняла, что нужно стучать, и с силой ударила костяшками пальцев по дереву. На стук отреагировал только рыжий полосатый кот, довольно худой. Он вышел из-за угла дома и принялся тереться о ноги Деборы, жалобно мяукая. Затем над дверью зажегся свет, хотя на улице было уже достаточно светло, так что Дебору можно было рассмотреть из дома. Дверь открылась. Кот, воспользовавшись шансом, прошмыгнул в дом.

– Кто вы, черт возьми? И какого дьявола стучите в мой дом в такое время?

Не слишком успешное начало.

– Доктор Уэзеролл? – спросила Дебора.

– Что вы хотите? Кто вы? – Хозяйка дома шагнула вперед. Невысокая, не выше метра пятидесяти пяти, в черном обтягивающем костюме из неопрена. В руке у нее была ветровка из ткани, которая светится в темноте, когда на нее попадает луч света. Ноги босые.

– Погодите. – Это прозвучало резко, как команда. – Вас послал тот чертов режиссер? Марисса… как там ее?

– Нарисса Кэмерон. На самом деле я…

– Ни при каких условиях – можете ей это передать. Это не обсуждается. Мне нечего добавить.

– Речь не о ее фильме, – сказала Дебора. – Я фотограф. Может, вы поговорите со мной? Это займет пять минут. Клянусь, это не имеет отношения к фильму Нариссы.

– В любом случае меня это не касается. И у меня нет пяти минут. Я уже опаздываю к реке.

Она решительно развернулась, и Дебора решила, что дверь сейчас захлопнется перед ее носом. Но доктор Уэзеролл так же быстро вернулась, держа в руке кота. Потом выкинула его на улицу. Он возмущенно мяукнул и стрелой бросился в дом.

– Проклятье! Чертов кот!

В свете лампы Дебора увидела на краю площадки перед дверью две пустые миски в форме кошачьих голов.

– Похоже, для еды и воды?

– Это даже не мой кот! – рявкнула доктор Уэзеролл. Потом прибавила: – Черт возьми. – Откуда-то слева от двери извлекла кувшин с водой и пакет с сухим кормом. – Убирайся оттуда, если хочешь что-то получить, Дариус! – крикнула она и наполнила миски.

Дариус? Дебора с удивлением посмотрела на довольного кота, появившегося на пороге.

– Терпеть не могу кошек, – заявила Филиппа Уэзеролл.

– Тогда возникает вопрос: зачем вы кормите этого?

– Ответ очевиден. Потому что я дура.

Доктор Уэзеролл убрала еду и воду, взяла пару кроссовок, вышла за дверь и закрыла ее за собой. Согнувшись в талии – колени остались прямыми, отметила Дебора, – надела кроссовки. Судя по всему, врач находилась в прекрасной физической форме.

– Если вам нужно пять минут, можете получить их во время прогулки, – сказала она Деборе и направилась к калитке. Выйдя на дорожку, повернула направо, в противоположном направлении от моста.

Дебора последовала за ней. Доктор Уэзеролл, поняла она, была настроена решительно. Женщина шла быстро, и Дебора едва поспевала за ней. Совершенно очевидно, что ни о каких пяти минутах речи быть не могло. Поэтому она начала рассказывать: о проекте, над которым работает для департамента образования, о «Доме орхидей», о книге фотографий, которую собирается делать, об идее закончить книгу интервью с ней.

– Нарисса о вас высокого мнения, – закончила Дебора.

– Очень мило с ее стороны. – фыркнула хирург. – Вряд ли меня это должно волновать. Но я подробно объяснила Нариссе, почему по возможности предпочитаю оставаться в глубокой тени. Меня не назовешь популярной фигурой среди той части нигерийского и сомалийского сообщества, где калечат женщин, не говоря уже о неуверенных в себе мужчинах, которые ищут обрезанных и зашитых женщин, чтобы их сексуальные возможности – вернее, их отсутствие – никогда не могли сравнить с возможностями другого парня. Вы говорили с этими женщинами?

– Говорила. И меня не встречали с распростертыми объятиями – что вряд ли удивительно с учетом природы этой проблемы, не говоря уже о нашем обществе, но я с ними говорила. Можно спросить: почему белая женщина занялась восстановительной хирургией?

– Я училась во Франции. Они – пионеры в этом вопросе, так что я, что называется, припала к источнику.

– Вы всегда занимались восстановительной хирургией?

– Нет. Я, как и большинство людей, ничего не знала о том, как калечат женщин. По специальности я акушер-гинеколог.

– Как случилось, что вы занялись тем, что делаете сейчас?

Они подошли к воротам с кодовым замком. Доктор Уэзеролл набрала шифр, открыла ворота и направилась к воде.

– Однажды меня пригласили проконсультировать особый случай. У ребенка развилась инфекция, не поддававшаяся лечению. Она вроде бы затихала, исчезала, а затем появлялась вновь, еще более сильная. Ей сделали операцию за десять недель до того, как она попала ко мне.

– Что с ней случилось?

– Она умерла. Родители слишком долго тянули, прежде чем обратиться в больницу.

– Ужасно.

– Это еще не всё. Ей было три года.

– О боже. Это… Я даже не знаю, как это назвать.

– Страшно, ужасно, бесчеловечно, гнусно, отвратительно, шокирующе, чудовищно, омерзительно… Словами это не опишешь, правда? После того случая я решила, что должна что-то делать. Но, как вы верно заметили, я белая женщина, и не просто белая женщина, а англичанка. Я понимала, что будет почти невозможно объяснить любой женщине из общин черных иммигрантов, все еще практикующих калечащие операции на женских половых органах, что их культура – или по крайней мере часть тех, кто принадлежит к этой культуре, – придерживается невежественной традиции, угрожающей здоровью девочки, ее будущему, ее способности иметь детей, а возможно, и жизни. Кроме того, у меня нет таланта красиво говорит, убеждать и все такое. Поэтому я предложила свои услуги женщинам, которым уже причинили вред.

Они прошли вдоль здания и вышли на широкий бетонный причал. Здание оказалось лодочным сараем. Внутри горел свет, и кто-то уже выдвинул вперед высокую стойку с лодками. Доктор Уэзеролл ловко подцепила одну из них и спустила на землю.

– Потребовалось много лет, чтобы завоевать доверие, но мне помогла Завади. Она увидела смысл в том, что я делаю и что могу сделать. Начала направлять ко мне молодых женщин. И до сих пор направляет.