Онлайн чтение книги Фанатка голого короля
Глава 8

– Лучше припарковаться на подземной стоянке, – посоветовала Алла, когда мы подъехали к большому торговому центру. – На улице машина раскалится от солнца, положим туда пакет с яйцами, и из них сразу выведутся цыплята.

Я послушно порулила к открытому въезду. Не стоит спорить по пустякам, мне все равно, где оставить автомобиль.

– Начнем с геркулеса, – предложила Алла, едва мы очутились в огромном зале. – Вон он, в том ряду!

Фокина поправила прическу и рванула вперед со скоростью торпеды. Я, толкая громыхающую тележку, поспешила за ней.

– Так… – Аллочка схватила одну пачку. – Ой, фу! Никогда!

– Чем плох продукт? – заинтересовалась я. – Большая упаковка, стоит недорого, написано «Экстра, лучший геркулес».

Моя спутница сдвинула брови.

– Самая полезная информация печатается крохотными буковками. Ну-ка читай!

Я прищурилась.

– Не вижу.

– То-то и оно! – с торжеством произнесла Алла. – Если производитель сделал микроскопическую надпись, он явно пытается что-то скрыть. Надо быть востроглазым орлом, чтобы рассмотреть буковки. Но я полностью вооружена. Опля!

Из недр сумочки Фокиной появилась большая лупа, дама сунула мне ее и велела:

– Нажми сбоку на кнопочку, там встроен фонарик. Теперь хорошо видно?

– Отлично! – воскликнула я. – Значит, так. Геркулес отборный, калорийность, белки, углеводы, жиры, рекомендован для детского и диетического питания. Производитель: цех по переработке отходов фабрики имени Пржевальского при конезаводе номер сто сорок семь дробь девяносто восемь.

– Вот она, сермяжная правда! – подняла указательный палец Аллочка. – Напихали в коробку то, что лошади не дожевали. Берем другую упаковку.

– Эта хорошая, – обрадовалась я, взяв в руки голубую коробку, – на ней только крупные надписи.

– Огласи! – приказала Фокина.

Я откашлялась.

– Овсяные хлопья, приготовленные по рецепту бабушки Роджерс. Настоящее американское качество, произведено из сторожки. Нью-Йорк.

– Может, в сторожке? – удивилась мать Кости.

– Нет, – хихикнула я, – написан предлог «из». Кто такая сторожка? Где она растет?

– Не стоит задаваться пустыми вопросами, – отрубила спутница. – Если сию кашу сварганили в сторожке, которая построена в Нью-Йорке, или из сторожки, которая выросла в Нью-Йорке, брать ее не стоит. Что у них там, в мегаполисе, хорошего растет? Сплошной канцероген. Топаем вперед. Вон там, мятая, совершенно убогая пачка. В ней точно первоклассный товар.

– Всегда считала, что непривлекательная тара свидетельствует об отвратительном качестве продукта, – удивилась я.

Алла снова подняла указательный палец.

– Внимание! Что губит человека? Всякие «Е», красители, консерванты, улучшители вкуса, ароматизаторы. Добавки вещь дорогая, по карману лишь мощным производителям, мелкие заводики не имеют возможности внедрить в свое производство ничего химического, у них на это элементарно нет денег. Следовательно, в страшном пакете самое полезное. Читай.

За время, проведенное в доме Фокиных, я успела хорошо понять, что у Аллы есть пунктик – здоровый образ жизни. Именно поэтому на даче нет ни СВЧ-печки, ни посудомоечной машины. Первая испускает вредоносное излучение, а во вторую надо засыпать слишком много бытовой химии. Алла никогда не разрешит внести в дом мебель из ДСП или синтетический палас. Фокина пользуется лишь натуральными материалами, и я не удивлюсь, если узнаю, что перед покупкой подушек она съездила на ферму, где выращивают гусей, и лично ощупала всех птиц, дабы убедиться в их прекрасном здоровье.

Воду для бытовых нужд Фокины берут из специально пробитой скважины и пропускают ее через фильтр. Вода для питья – особый разговор, ее привозят в канистрах. Радиотелефона на даче нет, есть старинный аппарат с трубкой на витом шнуре. Ясное дело, Алла не пользуется ни сотовой связью, ни компьютером. Правда, она не делает замечаний ни гостям, ни сыну, у которых при себе мобильники, ноутбуки, айпады и прочие блага цивилизации. Мать никогда не пилит Костю, в кабинете которого полно разнообразной техники, но вот шампунь в его ванной она упорно меняет на сваренное кустарем мыло.

И в отношении еды-питья Алла непреклонна. Завтрак, обед и ужин готовятся исключительно из продуктов, которые хозяйка сама внесла в дом. Раз в три дня в Брендино прикатывает пикап с хорошо известной ей фермы и привозит овощи, молочные продукты, мясо. Остальное Аллочка вынуждена приобретать в магазинах, что приносит ей сплошные мучения, вот как сейчас с геркулесом.

– Вилочка, почему ты молчишь? – окликнула меня спутница.

Я вздрогнула и схватила коричневатую помятую упаковку.

– Геркулес уникальный. Получен из экологически чистого гороха, выращенного на полях фермерского предприятия. Деревня Ледяная. Баренцево море.

– Потрясающая каша! – обрадовалась Алла.

Я с сомнением повертела в руках страшненькую пачку.

– Маленькая деталь. Разве геркулес делают из гороха? И сомнительно, что бобовые могут произрастать на берегу холодного моря.

– Что ты, – воскликнула Алла, – там тепло! С одной стороны Крым, с другой Турция.

– Думаю, вы ошибаетесь, – осторожно сказала я. – Баренцево море относится к Северному Ледовитому океану. Что-то с этим геркулесом не то. И, повторяю, его производят не из гороха.

– Ладно, поставь гадость на место, – велела Алла. – Хлопья не производят из чего-то, они сами по себе растут, как пшеница или манка. Кругом обман!

– Манка – пшеничная мука грубого помола, а геркулес – это овес, – некстати продемонстрировала я эрудицию.

– Не может быть, – решительно возразила Аллочка, – ты путаешь.

– Почему тогда почти на всех пачках написано: «Овсяные хлопья»? – спросила я.

Алла решительно завернула в проход между стеллажами с разнообразными сладостями и тут же нашла ответ:

– Да потому, что люди так геркулес обзывают. Видишь печенье? И как оно называется? Хворост. По твоей логике, оно из сучьев?

– Просто напоминает валежник по виду, – из чистой глупости ляпнула я.

– А геркулес смахивает на хлопья из овса, – уперлась Алла. – Ну и какой смысл в нашем споре?

– Ни малейшего, – согласилась я. – Раз уж попали в кондитерский отдел, посмотрим конфеты?

– Кон-фе-ты?! – по слогам повторила Алла. – Вилочка, они же все напичканы ГМО и пальмовым маслом!

– Можно прямо сейчас шоколадку съем? – закричал рядом детский голосок.

Молодая женщина, стоявшая неподалеку от нас и рассматривавшая коробки с зефиром, устало ответила:

– Нет, Катюша, сначала надо товар оплатить.

– Хочу сейчас! – заканючила капризница.

– Нельзя, – измученным голосом сказала мамаша, – потерпи.

Девчушка оттопырила нижнюю губу, повалилась на пол, засучила ногами и завизжала.

– Дай, дай, дай!

– Прекрати! – занервничала мать. – Перед людьми стыдно!

Дочь на секунду притихла, окинула нас с Аллой хитрым взглядом, сообразила, что присутствие публики ей на руку, и добавила децибелов:

– Хочу! Сейчас! Шоколадкуууу!

Несчастная мамаша покрылась красными пятнами, схватила с полки батончик и протянула малышке:

– На, только утихни.

Цепкие пальчики схватили конфету. Катенька вскочила и начала сосредоточенно разворачивать добычу.

– Ужасно! – воскликнула Фокина. – Понимаете, что вы сейчас сделали?

– Успокойтесь, – мрачно ответила молодая женщина, – я не воровка. Непременно оплачу товар.

– Красть нехорошо. Но это ерунда по сравнению с тем, как вы только что поступили! – воскликнула Алла.

Мамаша непонимающе уставилась на нее. А Алла быстро подняла с пола брошенную ребенком обертку и громко заявила:

– Травите ребенка! Полюбопытствуйте, из чего сварганили эту гадость. «Стопроцентный растительный шоколад». Чушь! Разве конфеты в поле собирают? Состав: пальмовое масло, соя, э… раз, два, три… шесть штук «Е», ароматизатор идентичный ванилину, подсластители, следы арахиса. Боже, там еще и арахис наследил!

Мамаша молча моргала. Аллочка подскочила к девочке и попыталась отобрать у той с боем полученную конфету, приговаривая:

– Немедленно перестань жевать. Мама твоя неправильно поступила!

– Она няня Вера, мамочка на работе, – взвизгнула капризница. – Отстань! А! А! А!

– Вот съешь дрянь и превратишься в обезьянку, – пригрозила Фокина, – тебя отправят в зоопарк, посадят в клетку.

– Не порите чушь, – очнулась Вера. – Детей нельзя обманывать!

– Малышей нельзя травить! – ринулась в атаку Алла.

– Не ваш ребенок, вот и не лезьте, – топнула та ногой.

– И не ваш тоже, – мигом сориентировалась Алла. – Интересно, ее мать в курсе, чем наемная работница угощает ее кровиночку?

– Ха! Я Катьке реально родная мать! – заорала Вера. – Евгения домой за полночь является, ей дочь не нужна, просто выкачивает из бывшего мужа деньги на содержание общего ребенка. Отстаньте! Катя, Катя! Куда она подевалась? Не девчонка, а оторва. Шесть лет всего, а хитрости и коварства на троих подростков хватит.

Алла не упустила момента уколоть няню:

– Видно, кто-то прекрасно Екатерину воспитывает – баловница по полу катается, а ей за капризы не ремня дают, а сладкое. Это отрава, но ребенок конфету за награду считает. В следующий раз Катя еще громче завизжит.

– Отвали, бабка, чего привязалась? – со слезами на глазах потребовала Вера. Потом она посмотрела на меня: – Утихомирь свою старуху, иначе я за себя не отвечаю.

Я потянула Аллочку за руку.

– Пойдемте, нам надо купить геркулес.

– И разрешить безответственной особе калечить малютку? – сверкая очами, воскликнула мать Кости. – Катерина от употребления этой дряни вырастет генетически измененной, родит мутанта! Что будет с человечеством через сто лет? На земле снова распространятся обезьяны! Хвостатые, лохматые! Надо предотвратить катастрофу!

– Катя! Катя! – надрывалась Вера.

Я решила сменить тактику.

– Костя просил купить ему журнал.

– Катя! Катя! – вопила няня.

Аллочка поправила волосы.

– Помнишь название издания?

– Естественно, – обрадовалась я.

При упоминании имени любимого сына Фокина сразу забыла про малютку.

– Я тут, – запищал ребенок.

– Ну и где ты?.. А-а-а!!!

Вопль Веры взметнулся к потолку. Мы с Аллой одновременно обернулись и уставились на няньку. Она, продолжая издавать нечеловеческий вой, указывала куда-то вбок. Я посмотрела и взвизгнула, Аллочка схватила меня за руку, уткнулась в плечо и прошептала:

– Сгинь, рассыпься! Это кто?

Я не верила своим глазам. У стеллажа с печеньем стояла маленькая… обезьянка. Животное имело темно-коричневую шубку, грязные, похожие на мужские, ступни с оттопыренными большими пальцами, длинный хвост, круглые уши и человеческие кисти рук, перепачканные шоколадом. Личико тоже не напоминало мордочку мартышки, выглядело детским и сверкало улыбкой, обнажавшей неровные мелкие зубки шестилетки, а не желтые клыки звериного детеныша. Часть подбородка, щек и кончик носа странного создания были покрыты коричневыми пятнами.

– Ты кто? – спросила я.

– Катя, – отрапортовала малютка и потрясла хвостом. – Не узнали? Я теперь обезьянка, как злая тетя говорила. Хочу бананов!

Поскольку все взрослые находились в состоянии шока и молчали, девочка-мартышка весело завизжала и удрала прочь.

– Мне это показалось? – пролепетала Вера, цепляясь за стеллаж. – От жары глюки начались?

– Она реальная макака? – прошептала Аллочка.

– Этого не может быть, – неуверенным голосом пролепетала я, – человек не может превратиться в примата.

– Но у Кати хвост, – промямлила Вера. – И жуткие лапы. И шерсть по всему телу. Господи, что делать? Евгения меня убьет! Нет, я к хозяйке не вернусь. Боюсь.

– Главное, сохранять спокойствие, – выдохнула я, – безвыходных ситуаций не бывает.

– Тебе просто не довелось работать няней, – простонала Вера. – Во всем старуха виновата – накаркала Катьке стать обезьяной, и все сбылось. Ведьма!

– Я не желала ребенку зла, – всхлипнула Алла, – наоборот, хотела ей помочь, отнять вредную конфету.

– Перестаньте говорить глупости! – рассердилась я. – Обсуждаете ерунду, девочка не могла стать макакой.

– Вы же ее видели, – захныкала Вера, – хвост длиной с Каменный мост.

– Нам показалось, – уверенно возразила я. – Свет так в спину ребенку падал, что получился эффект продолжения позвоночника. Успокойтесь, зеленых человечков не бывает. Лохнесское чудовище – миф. Привидения не летают по замкам. Малышки не покрываются шерстью.

– Я тут! – заверещала Катя. – Ем банан!

Мы снова в едином порыве повернулись на звук. Я ощутила головокружение и тошноту. Тонкий, изогнутый, смахивающий на садовый шланг хвост был прекрасно виден. Круглые уши, коричневая шерсть, грязные ступни, похожие на руки мужика, занимающегося тяжелой физической работой…

– Раньше она даже не прикасалась к бананам, – закатывая глаза, простонала Вера, – говорила, они противные и невкусные.

Катя швырнула на пол шкурку.

– Я теперь обезьянка, а они кушают фрукты! У-у-у!

Издавая то ли вой, то ли стон, девочка опять унеслась.

Вера села на пол, прислонившись спиной к стеллажу с банками с какао, и начала молиться, приговаривая:

– Добрый боженька, подскажи, чего делать, а?

– Она существует, – в ужасе произнесла Аллочка. – Так, секундочку! Вилочка, у тебя же есть мобильный?

– Конечно, – кивнула я.

– Давай его сюда, – потребовала мать Кости.

– Хотите воспользоваться сотовым? – обомлела я. – Но он же вреден для вашего здоровья.

И тут ожило местное радио.

– Родители девочки-обезьянки. Ваш ребенок безобразничает в отделе фруктов. Убедительная просьба забрать дочь. Спасибо за понимание.

– Ее все видят, – зарыдала Вера, – значит, она взаправду превратилась. Это не глюк. Как мне вернуться к хозяйке? Евгении, конечно, на Катьку плевать, она и через год не заметит, что случилось! Мамаша месяцами в детскую не заглядывает, только спрашивает у меня: «Катюха о’кей?» Слышит утвердительный ответ и на очередную тусовку усвистывает. Но Семен Петрович, отец ребенка, совсем другой. Он девочку на субботу-воскресенье к себе берет. Как ему макаку показать? Ну ладно, в ближайшие выходные я могу сказать, что Катя заболела. Но это только отложит мою казнь. На следующей неделе Семен Петрович снова женится, бывшую супругу он на свадьбу не позвал, а вот Катька должна нести шлейф платья невесты. Кому понравится иметь в торжественный день в подружках обезьяну? Семен меня убьет.

Вера закрыла глаза руками. Я хотела поинтересоваться, кого же ей больше жаль: себя или несчастную кроху, которой предстоит жить хвостатой макакой, но прикусила язык.