Онлайн чтение книги Феникс
Часть вторая. Элатас

1. Карлес

Ночь. Тишина звенит. Я прислушиваюсь – кажется, что в мире не осталось ни одного звука. В темноте поблескивает одинокое зеркало. Зеркало без отражения. Оно специально повернуто под таким углом, чтобы не испугать меня иллюзией присутствия в комнате постороннего.

С того дня, когда я в последний раз проник в мир Джулии, прошло более пяти лет. Иногда мне кажется, что никакой сестры у меня и не было. Хотя я до сих пор не разучился слышать биение ее сердца.

Иногда я вижу ее во сне, Джулия летит и летит сквозь время на золотом драконе, солнечные лучи играют на чешуйчатом теле чудовища, пляшут по рыжим, развивающимся на ветру волосам.

Однажды, разбирая домашний архив, я наткнулся на рукописи отца. Трудно сказать, сколько времени они пролежали в ящике. Помню, сестра настаивала, чтобы я отыскал эти тетради. Теперь понимаю, их прятала мама, боясь, что я тоже когда-нибудь уйду вслед за Джулией и отцом.

Первое, что бросалось в глаза, были карты городов с нанесенными на них местами врат в другие мира. Помню, первым делом я занялся изучением карты Петербурга как города, где в то время мы проживали.

Более всего в этом смысле меня заинтересовал Эрмитаж. Как место, куда проще всего попасть. Вторым по досягаемости была ротонда на Гороховой, здесь, во всяком случае, можно было избежать наплыва туристов. И наконец, самое запутанное, видимо не понятое до конца отцом место в районе Новой Голландии. Красный карандаш соединял неровным треугольником дворец Цесаревича, ДК «Маяк» и дом по другую сторону канала, слева от дворца (помеченный, как указывалось в тексте, масонским знаком). Но нужно ли входить в один из указанных домов или стоять где-нибудь в пределах треугольника, было непонятно.

К тому же можно было оказаться в правильном месте, и при этом не будут совпадать положение планет, мой собственный настрой или еще что-то в этом же духе.

Я твердо решил заняться историей и искусствоведением. Заявив однажды об этом дома – получил полное одобрение. Теперь я вхожу в одну подростковую краеведческую, а летом и археологическую группу. Которая сотрудничает с несколькими музеями России и Прибалтики, куда мы теперь переехали.

Только однажды я рассказал всю правду маме. Мне казалось, что это могло бы поддержать ее, но… Раньше я думал, что стоит только найти вход, и немедленно увижу голубоватые, хрустальные горы, искрящийся снег, сестру. Драконы понесут нас к одному из Храмов… Теперь я знаю, что таких миров многие тысячи и один из них может отличаться от другого камушком или травинкой. Поэтому шанс попасть куда мне надо чертовски мал. Однажды, когда я в очередной раз попытался сбежать из дома, мама тяжело заболела, и мне пришлось при всех соврать, что никакой Джулии не существует. Я боялся, что мама умрет. И поэтому повторял слова отречения снова и снова. А произнесенные звуки падали липкими цементными лепешками, закрывая зеркала, залепляя замочные скважины. Они падали, погребая под собой надежды и мечты.

Вряд ли сестра захочет знаться со мною после всего этого. Но, боже мой, как тяжело оставаться здесь, зная о существовании Элатаса.

Герман готовится на следующий год пойти в школу.

Непрерывно думая о Джулии, я предложил отчиму сменить мне имя. Здесь в Прибалтике Кирилл звучит несколько искусственно. И он почему-то с радостью согласился. Я назвал себя Карлес.

Я люблю одну Джулию.

Мама сказала, что в древности людям полагалось иметь два имени, одно для всех и одно истинное. Когда ребенок заболевал, родители давали ему другое внешнее имя. Говоря вслух о том, что их сын умер, а это уже другой мальчик. Болезнь забирала себе старое имя, а ребенок оставался жить. Эдик спросил, будет ли Карлес в отличие от Кирилла улыбаться и играть в футбол. Я согласился улыбнуться, но от футбола отказался наотрез.

2. Проникновение

Тишина звенит. Ночь перед отъездом в лагерь юных краеведов. Я лежу с открытыми глазами, наблюдаю игру теней, блеск зеркала завораживает, в его таинственном свечении угадываются силуэты башен с развевающимися на ветру знаменами, плывут облака. На тяжелом, каменном балконе я различаю силуэт девушки с длинными волосами, она смотрит в небо, ожидая своего возлюбленного.

Интересно, знает ли она его или только мечтает встретить. Быть может, именно сегодня чудо свершится. Теплые волны подхватывают мое тело, сделавшееся вдруг невероятно легким. Я лечу раскинув руки. Вперед, навстречу теплому ветру. Солнечные кони вырываются из самого центра огня и летят по дорогам, заполняя их все.

Я отворачиваюсь от их испепеляющей красоты и просыпаюсь. Ну надо же. Как я заснул?

Потянулся, пошарил по стене наугад, ища выключатель, и сбил какую-то вазочку. Странно, наверное, мама поставила с вечера цветы. А я и не заметил. Плотные шторы на окнах совсем не пропускают света. Интересно, который час, кажется, я уснул всего пару минут назад. Приподнимаюсь, и тут где-то совсем рядом, раздаются голоса. Один из них женский:

– Что слышно в Танаталатесе?

– Я только что разговаривал с гонцом. Но тебя, вероятнее всего, интересует дело Трорнта?

«Да кто же это в доме, никто не встает в такую рань, тем более не принимает гостей».

– Ты угадал, Фобиус.

– А чего ты ожидала, после такой прорвы работы с твоей и, главное, с моей стороны? Адам Трорнт полностью оправдан. Что же ты не ликуешь? Радуйся!

Я радуюсь, и все же – почти пять лет. Твой гонец не говорил, как он?

– Кто?

– Ну ты же понимаешь? Как он выглядит?

– Тебе следует знать, что я не интересуюсь мужской красотой.

– Ага, красотой! Скажи, как он показался тебе в вашу первую встречу.

– Первую и, слава богу, единственную. Ты и так меня совсем измучила, я сто раз говорил – да он красив! Довольна?

– Не совсем, ну, Фоб, ты же так любишь подробности, неужели не расспросил посланца, каков он теперь?

– Безмозглые головы не предрасположены к седине.

– Значит, он так же хорош, как прежде?

– Господи! Свет клином сошелся на этом рыцаре! А он меж тем ни разу не осведомился о тебе. Так, будто тебя и не существует на свете. Господи! Ну, красив – признаю. На этом, впрочем, достоинства и кончаются. А то, что спас тебя. Так светлейший Эльлинсинг вас обоих днем позже спас, а ты меж тем на шею ему не бросаешься. Хотя не лишнее было бы. Он хоть заботится о тебе, всегда любезен, опять же – князь.

– Но я не люблю его.

– Молодость и красота твоя в пустых ожиданиях пройдут, меж тем можно и самой жизни порадоваться. Княжьей наложницей стать. А с Карлом твоим – век в старых девках просидишь.

– А тебе-то что?!

Я услышал шум удаляющихся шагов.

– Ну, прости меня, Джулия! Джулия! Джу-ли-я!

«Что – Джулия?! Значит у меня получилось». Я вскочил на ноги, пол был необыкновенно холоден. Я дотронулся рукой – камень. Теперь не было сомнения, не думая о предосторожностях, я выскочил на балкон, но там уже никого не было. На городских стенах в особых углублениях в виде гнезд сидели золотые, серебряные и платиновые драконы. Я подбежал к белой лестнице. Судя по звуку, сестра убежала в этом направлении, сердце колотилось, я набрал в легкие побольше воздуха и закричал:

– Джулия! Джулия! Я вернулся!!!

Тут что-то холодное и острое дотронулось до моего горла.

– Тихо, головастик.

У самого лица пахнуло перегаром и гнилыми зубами. Я не видел своего врага.

– Кого это ты зовешь?

От этого голоса я покрылся ледяной испариной, человек почти волоком дотащил меня до комнаты, откуда я только что вышел. Он прикрывался мной, как если бы прятался сам.

– Говори быстро, кого ты звал, а то…

– Он ткнул вторым кинжалом под лопатку.

– Ну?

– Джу…

– Джулию? Это рыжая женщина лет двадцати с эмблемой Храма Течений на одежде?

Я кивнул, с этим психом было бесполезно спорить.

– Хорошо. Она здесь служит?

– Не-ет. Я не знаю. Я…

– Кто ты вообще такой?

Видимо, незнакомец разглядел мою трикотажную пижаму. «Ну влип!»

– Карлес.

– Ты служишь здесь?

– Нет. – Я чувствовал что погибаю. Почему-то больше всего в этот момент меня интересовал вопрос, что следует добавить: сэр, сударь, господин? Острие у горла. Никогда еще в жизни не испытывал подобного страха. Я лепетал несуразицу, одновременно понимая, что не знаю ровным счетом ничего из того, о чем меня спрашивают.

– Чего мы тут застряли, Морей?

Этого я, по крайней мере, разглядел – невысокий мужчина с аккуратной, темной бородкой в коричневой одежде, похож на нашего соседа по даче.

– Да вот, поймал щенка. Но он ничего толком о себе сказать не может. Зато знает Джулию. – За, человеком в коричневом, поднимались еще двое.

– Знание – штука хорошая, но опасная. Пойдемте, Морей, мы не дома.

– А с этим как?

– Кончайте, не тащить же его с собой.

Я приготовился к сильной боли, но тут начала срабатывать обратная магия. Так случается иногда, человек заходит в соседнюю комнату, а попадает в средневековье. Но поскольку волшебство произошло не по его вине, а так сказать, стихийно, то и сколько он там пробудет, никто не знает, чаще всего это длится несколько мгновений и зависит от положения глаз. Хотя многие кончали жизнь на кострах, так и не дождавшись обратного действия. Так вот, вдруг вокруг моего тела появились голубоватые искорки, Морей попятился и тут же из-за угла вылетела Джулия и какой-то парень в багровом плаще. Завязался бой.

Противник сестры упал первым, из пробитой артерии прямо на колонну хлестала кровь. Я невольно попятился, борясь с рвотными спазмами. Снизу бежали еще несколько человек. Я предупредил Джулию. На секунду наши глаза встретились. И тут же двое новоподступивших громил бросились на нее. Морей сделал ложный выпад правой рукой и тут же наотмашь рубанул левой. Лицо молодого человека, пришедшего несколько минут назад мне на помощь, стало краснее его плаща. Я юркнул за колонну, и вовремя – следующий удар предназначался мне. Окровавленный меч оставил на мраморе отвратительный след. Я побежал в глубь комнаты, на ходу творя заклинание пути. Морей споткнулся о труп и растянулся по дороге.

Обернувшись, я увидел, как Джулия присела, пропуская меч, направленный отсечь ей голову, и подрубила ноги нападавшему.

Повинуясь нахлынувшему на меня потоку знаний, я вошел в мерцающее зеркало и оказался дома, перед своим еще смазанным отражением. Как в детстве.

Кровоточила царапина на шее. Я лихорадочно вспоминал слова, запечатывающие вход, но они никак не вырисовывались в памяти. На чердаке в коробке из-под видака лежали тетради отца. Я опрометью бросился вверх по лестнице.

Слава богу, все на месте. Схватил тетрадь. Не то, снова не то, «Левитация», «Поиск входа», «Весы добра и зла»… Названия мелькали одно за другим, я вспотел, хотелось пить… «Заклинание снов», «Рубашка удачи»… А может, оставить этот вход, ну какой дурак будет ломиться сквозь зеркало? «План подземных ходов Храма Течений». Хорошо, но не сейчас. «Заклинания на дружбу и любовь», «Секрет невидимости лесного народа». О боже! «Сила Феникса», «Запечатывание прохода между мирами» – вот нашел!

Я загнул страницу, и тут раздался пронзительный женский крик, и еще один, звук падающей мебели, вопль, и все стихло. На улице послышалась возня, я сел, не зная, что предпринять. Но сама мысль, что убийца найдет меня здесь среди груд старого хлама, казалась отвратительной. Я сжал в руках обе тетради и пошел вниз. Проходя мимо окна и ожидая в любой момент удара мечом под ребра, я видел милицейскую мигалку. Можно было, конечно, подождать здесь, но Морей, или кто там еще, убивал мою семью. Эдд гостил в Тарту у брата, и, значит, я был единственным мужчиной, не считая Герки.

В гостиной ни души, в детской – тот же результат. Я просто физически ощущал, как сейчас из-за угла вылетит большая острая штука, раз – и моя рука валяется в луже крови. Мамина комната, ну, с богом. Пусто. Ванная… – нет!!! Я поскользнулся и упал на Софи. Вырвало. По ступенькам забарабанили шаги. Я поднялся, шатаясь поплелся на кухню. Мама лежала под столом у окна, и я сначала подумал, что она мертва. Но когда приблизился, расслышал стон. Приподнял ее, рана, наверное, была поверхностной, потому что она вдруг открыла глаза и назвала мое имя. Не Кирилл и не Карлес, а мое подлинное имя.

В кухню тем временем набежало полно народу. Наш сосед – районный доктор Николай Николаевич Гриновский сам перенес маму в спальню и обработал рану. Я забился в детскую. Меня еще два раза вырвало. Все это как-то не укладывается в голове. Ну ладно Джулия, все-таки она профессиональный воин. Ей легче. Она получает деньги, это ее работа. Да, она пришла на помощь и теперь, быть может, убита. Но мама, Софи, они же были безоружны… В своем собственном доме. Неожиданно дверца шкафа открылась. Я вскочил, схватив первое, что подвернулось под руку, скамеечку, на которой до этого сидел.

В шкафу, среди разного барахла, скрючившись, полулежал мой младший братик. Я поставил скамеечку и, боясь снова испугать Герку, стал разговаривать с ним, – постепенно его глаза, пустые и странно сухие вначале, приобретали какую-то ясность. И когда я подошел совсем близко, они вдруг набрякли слезами. Я взял братика на руки, смутно сознавая, что моя пижама вся в пятнах крови, – когда мы вышли из комнаты, соседи почему-то замерли. Я хотел показать Германа врачу, и только когда Николай Николаевич с бесконечными уговорами и предосторожностями взял братика на руки, я понял, что заставило замолчать этот базар стервятников, что слетаются на чужое горе, как на изысканное лакомство. Волосы Герки, шестилетнего мальчика, были абсолютно седыми.

Меня позвали в спальню, где мама давала показания. Увидев мою пижаму, она ахнула, и я был вынужден сперва промыть ранку на шее и лишь потом вновь явился давать показания. Мама взяла меня за руку. Ее рана была действительно не опасна.

– Я сказала, что буду говорить только в присутствии сына, и хочу, чтобы он ответил на ваши вопросы тоже при мне. И потом, вы понимаете, нам надо остаться все-таки одним.

– Как только будет возможно, – пообещал милиционер.

Мама приподнялась на подушках, все еще сжимая мою руку, и, глядя прямо в глаза, словно я должен был запомнить ее слова навсегда, произнесла:

– Я и наша постоянная гувернантка Софи готовили на кухне завтрак, когда через дверь черного хода…

– Простите, дверь была открыта?

– Да, не заперта… – сказала она с расстановкой, – ворвался мужчина в кожаной куртке… черной, в джинсах.

Я вытаращил глаза.

– …внешность обыкновенная, неприметная, в руках его были такие большие ножи. Нет, нож, и не знаю, как правильно…

– Может, учебный меч? – подыграл я. – Мне так показалось. С полгода уже их продают, в каждом спортивном магазине. – Мама с облегчением вздохнула.

– Этого маловато. Можете вы, молодой человек, сообщить что-нибудь о напавшем на вас?

– Я спал и проснулся от криков. Вышел из комнаты, и тут на меня напал этот.

– Куда он бежал?

Мама до боли стиснула мои пальцы.

– Не знаю, он ударил меня по голове…

– Понятно.

– Я бы непременно узнала этого бандита. – Мама потерла глаза.

Через два часа все успокоилось, с Германом остался сидеть доктор Гриновский. Мама пришла ко мне и тихо шепнула:

– Теперь надо остановить это. – Мы поднялись в мою комнату. – Значит, это зеркало?

Я кивнул.

– Слишком много времени упущено. – Она была бледна, по очень решительна. – Ты знаешь, кто это был?

– Его имя Морей, он преследовал Джулию.

– Опять Джулия. – Мама встала напротив зеркала, сделала несколько движений руками, словно затягивала рану. – Открой тетрадь Аскольда на двадцать первой странице и напомни мне слова. Я выполнил все в точности.

– Ну а теперь давай, сын, поговорим. Этот вход был запечатан, как ты открыл его?

– Откуда ты знаешь?

– Девятнадцать лет назад я сама прошла через это зеркало. И тоже спасаясь от преследователей.

– Кто гнался за тобой?

– Слуги Жара Солнцеворота нынешнего короля Элатаса. Я несла тогда на руках годовалую Джулию, наше единственное сокровище. Аскольд Горицвет, ваш отец, нашел для нас малоизвестный мир.

– Значит, мы оттуда.

– Ты родился здесь.

– Но почему ты не говорила мне об этом раньше?

– Я надеялась спрятаться, скрыться, забыть о мести, борьбе, о зле и добре, и о том, что одно из них нужно выбирать каждодневными поступками… Мы сбежали, потому что хотели вырастить вас. – Мама присела на краешек кровати. – Так как ты открыл печать?

– Это не я. Оно само как-то получилось. – И я рассказал о подслушанном разговоре и последующем бое. Мама слушала нетерпеливо играя кольцами на руке.

– Я боюсь за Германа, – сказала она наконец. – Боюсь, как бы события этого утра не отразились на его психике. – Она встала и закрыла дверь. – Очень плохо, что события начали развиваться стихийно. Теперь я даже не знаю, чего ожидать. Во всяком случае, боюсь, что, если кто-то умудрился сломать один раз печать, он попытается это сделать снова.

Мне стало страшно.

– …Трорнты, я слышала о Трорнтах. – Мама двигалась как во сне, голова ее слегка запрокинулась, взгляд блуждал. – Если, как ты говоришь, Адам Трорнт оправдан, о Боже…

Я взял ее за руки. От моих прикосновений она почти что пришла в себя.

– Мама, расскажи мне все.

– Все?! – Она отстранилась, но тут же взяла себя в руки.

– Да. Всё. Ты прав, ты должен знать… Я вовсе не хочу. Я не прощу себе, если ты помимо своей собственной воли окажешься в Элатасе, не имея никаких средств сохранить себе жизнь. Да… – Судя по всему, она снова начинала бредить, и я слегка встряхнул ее за плечи.

– Ничего я в норме. Сейчас. – Она замолчала, я ждал, за окном начинался день. – Мир Элатас… – наконец прошептала она так, словно отвечала урок, – … делится на четыре основных княжества по частям света. Существуют еще насколько делений, не совпадающих с основными границами – по сферам влияния Храмов и по торговым путям. Но это в другой раз. После войны Севера и Юга, длившейся больше пятнадцати лет (срок вполне нормальный, даже небольшой), на Северном троне в Танаталатесе сидел король Стор. Он умер бездетным. Власть перешла к моему дедушке, младшему брату короля.

– Вот здорово! – вырвалось у меня. Мама осуждающе покачала головой.

– Когда власть переходит от брата к брату, а не от отца к сыну или дочери, всегда ползут грязные слухи. И опасность оставаться у трона в это время только возрастает. После правил мой отец. Меня и мою младшую сестру Анну-Лизу тайно охраняли в Храме Огня.

– Ты прошла обучение в Храме?!

– Естественно. – В этот момент она показалась мне грозной волшебницей в золотой короне, увитой лилиями и змеями.

– По традиции, мы скрывали свои имена, проходя обучение наравне со всеми остальными. Именно там я познакомилась с Аскольдом, который приезжал время от времени по делам своего Храма. Мы полюбили друг друга, и однажды, когда молодой маг должен был отправиться для посвящения на остров Волшебства, я бежала вместе с ним, доверив секрет сестренке. – Мама закашлялась, и я вытащил из рюкзака бутылку сока, налил ей в чашку. – Через год, когда испытания закончились и мы должны были вернуться, я обнаружила, что беременна. Поэтому нам пришлось задержаться на острове до рождения Джулии.

За все это время я лишь пару раз получила письма от сестры. По ее словам, все шло по-старому и мастер Эллэ, обучавший нас, хранил мое отсутствие в тайне. Я рассчитывала сразу же по прибытии объявить отцу о своем выборе и рождении дочери. Род, к которому принадлежал мой возлюбленный, был высок. Он относился к одному из самых почитаемых домов Юга. Такой союз мог бы расцениваться как символ и залог дружбы между двумя великими княжествами. Так наивно рассуждала я. До войны они назывались королевствами, а после состоялось объединение и они стали называться княжествами.

– Но почему вы не поженились до рождения Джулии? Война ведь к тому времени уже давно закончилась?

– Это общий закон – адепты Храмов не женятся, не выходят замуж, не называют имен и не носят никаких гербов, кроме знака причастности к тому или иному ордену.

– Понятно.

– По возвращении первое, что я услышала еще в порту, была песня в честь прекрасной королевы Анны и ее мужа, славного рыцаря Жара Солнцеворота.

– Но как же?..

– Уже полтора года как погиб на охоте мой отец, сестра скрыла это от меня в своих письмах. Теперь она носила мое имя и мою корону.

– Но, извини, я не понял, почему в песне говорилось о муже королевы, разумнее было бы сказать – короле?

– В Элатасе наследником или наследницей является старший ребенок. Глупо венчать короной власти отпрыска чужой династии! – Мама встала, посмотрела на часы. – Я надеюсь, ты не останешься здесь до приезда Эдуарда?

Я кивнул.

– Ты не можешь позвонить в фирму, как ее, чтобы убрали кровь?

– Да. Конечно. – «Она уже снова моя мама».

– А я пойду к Герману. Только учти… – Она остановилась в дверях.

– Эдд не должен узнать ни слова из того, что я тебе рассказала. Иначе мы все погибнем. – Она не дала мне задать вопросы и вышла вон.

3. Прощание, может навсегда

Прошла неделя. Все постепенно вставало на свои места. Вызванный телеграммой, вернулся Эдд. Из агентства по найму прислали новую гувернантку, глупую пугливую Зою, похожую на курицу с маленьким носиком, подслеповатыми глазками и с совершенно белыми ресницами.

Герман не разговаривал. Николай Николаевич предупредил, чтобы мы не обращали на это внимания и вели себя с ним как обычно. Мол, успокоится и разговорится. Только что значит вести себя как обычно, когда он – трещотка сорочья – молчит и глядит так, как никогда в жизни до этого не смотрел. В конце недели мама предложила мне все-таки отправляться в лагерь. Я ведь уже и так задержался. И Лаура уехала без меня, а там Петр, там Раймонд.

Лаура – девочка из нашего класса, у нее светлые волосы, даже белые, легкие, блестят золотом и пахнут. Так ни у кого волосы не пахнут. Я год от нее не отходил, а теперь – душа болит, как она с этими.

Нашу башню видно с проезжей части – светлая, точно слоновая кость, кажется, солнцем пропитана. А вокруг разные постройки и стена наклонная со стороны, откуда неприятель обычно лазил. За пивом и девушками. Ну вот, опять я о девушках. А за стеной к югу поле – вот там-то мы и роем. Правда, я предпочитаю в крепости работать. К экспонатам дорогим или мелким нас, естественно, не допускают, зато ядра, бойницы, коридоры – все в нашем распоряжении. В карте отца это место помечено жирным черным крестом, и никаких сносок.

– Мол, понимай как хочешь.

Я убрал в рюкзак последние вещи, зачеркнув крайние пункты длинного списка. Во всем теле чувствовалась дрожь, хотелось бежать, лететь. Одновременно что-то еще держало меня в этом доме с моей семьей. Глупости, сказал я сам себе, благородные фантазии. Сел, хотелось курить. Но я еще не решаюсь при маме. Возможно, в какой-то степени камнем преткновения был Морей, черт знает куда девшийся после того дня. Нам всем следовало подыскать теперь другой дом. Возможно, чуть трепетала совесть, ведь это я невольно привел его через зеркало. Хотя что я мог сделать? Погибнуть? А кому от этого было бы легче?

Я поднял рюкзак и тут же встретился через зеркало глазами с Германом. Охнул. В какой-то момент показалось, что братик ушел и манит меня теперь в страну Драконов на изумрудный луг с распустившимися на манер гигантских цветов мечами, красными от свежей крови. Видение исчезло, я повернулся к двери и увидел реального Германа. Он посмотрел своим новым, почти парализующим взглядом и неожиданно крепко сжал мне руку.

4. Встреча

Карл отложил в сторону книгу «Превращений».

– Цветы-мечи – это уже слишком. То ли дело старые проверенные молнии, правда, они жгут и чужих, и своих. Огонь нередко перелезает на дома, но во всяком деле есть свои излишки.

В самом начале обучения у Аскольда Горицвета он соблазнился лишь на эту самую молнию. А потом пошли вихри малые, вихри большие, приручение чужого дракона – ну это хоть вещь полезная, где-то даже необходимая, но это? Ничего себе астрочки!

Трорнт установил мышеловку. В лаборатории учителя, балансируя на одной ноге и проклиная каждую встречную-поперечную колбу. Раз он уже разбил одну ма-а-ленькую, но шума по этому поводу было столько, проклятий… ни в одной казарме не приходилось такое слышать. В лабораторию Карлу вообще было запрещено входить. Сегодняшняя мышеловка – случай особый, с утра удалось поймать одну мышь, и это было продолжением охоты. Карл огляделся, справа на полке бурлила и переливалась платиновая драконья кровь, ниже клокотал миниатюрный вулканчик, разбрасывая на строго выверенное расстояние золотые искры. На потолке светилась карта путешествий, некоторые точки на ней подрагивали недобрым пламенем. Над столом, поворачиваясь строго за движением Трорнта, раскачивались острые циркули, золоченые рейсшины и астролябии. Плакали, время от времени смахивая лепестками горящие в темноте слезы, величественные мандрагоры в горшочках с грошового рынка. Мирно дремали красавицы змеи, меланхолически дожидаясь времени дойки, за заговоренным стеклом совокуплялись серые гематитовые скорпионы, прямо над столом висела аккуратная настольная лампа, чей беспламенный свет однажды здорово напугал Карла. Там же раскачивались несколько слабо искрящихся на концах веревок. Хозяин называл их оголенными проводами новой системы. Время от времени он использовал их для встречи с рыцарями, что привыкли обыскивать дома волшебников в поисках философского камня. Но до оголенных проводов дело доходило редко, выручал старый добрый магнит над входом.

Трорнт постоял еще несколько минут и вышел. Колдун имел привычку возвращаться домой засветло, и, не будучи уверен, что сумеет его дождаться, Карл оставил записку: «Я поймал мышь». Прикрепил ее на самое видное место прямо на дверь лаборатории и засел вновь за свои занятия.

Джулия кралась по городу, вжимаясь в холодные камни стен.

«Ну вот, еще немножко, за этим домом городская стража и свобода, а там верный золотой дракон. – Она поправила волосы, вдруг ясно ощутив запах крови. – О нет, наверное, это тот незапланированный телохранитель, появившийся неизвестно откуда и напоровшийся тут же на мой меч. Проклятие. – Нечего было теперь и думать идти мимо городских ворот. – Ну и жизнь у гасителей! Князья меж собой лаются, а мы потом за всех отдуваемся». Но делать было нечего, она повернулась и побежала в гостиницу «Семь ключей», где держала кой-какую одежду и иногда даже пряталась от погони.

Через час умытая, причесанная и переодетая во все лучшее, но по-прежнему в боевом стиле, Джулия выскочила на улицу. Рука сама собой легла на эфес меча, она быстро юркнула за деревья, мягкие замшевые сапожки ступали бесшумно, в такое время встречи носили крайне нежелательный характер. Тем более что воительница терпеть не могла доспехи из-за их тяжести и несвободы. Она перепрыгнула через ограду, тянувшуюся вокруг трехэтажного дома, рассчитывая, пробежав садик насквозь, выскочить у рынка, откуда до ворот рукой подать. Как вдруг сердце ее забилось сильнее. Джулия замерла, ловя ночной воздух с ароматами тонких ядов, вперемешку с кришнаитскими благовониями. «Боже – отец!» Она поднялась на цыпочки, боясь спугнуть едва уловимый след. Потом руки ее сами собой обняли старые камни, из которых были выложены стены. Пальцы заскользили, нащупывая малейшую щелочку. Джулия мурлыкала, словно предвкушая что-то необыкновенное. Ноги в замшевых сапожках чувствовали себя босыми и одновременно защищенными, она оторвалась от земли, сливаясь с камнем.

Крепкие ногти по-кошачьи увеличились до размера ножей. Она снова и снова подтягивалась, повисала, вжималась в стену всем телом, вползала, извиваясь змеей, и тут же пронзала гранит острыми когтями. У самого окна в ноздри ей ударил резкий запах мышьяка. «Пришла. Дома», – сказала она сама себе.

Трорнт услышал шум в лаборатории и тотчас ворвался внутрь. На первый взгляд все было по-прежнему, он не решился воспользоваться электричеством, осветив всю комнату разом а лишь молча продвигался вперед. Вдруг его осенило – в спешке он оставил открытой дверь, и теперь его силуэт великолепно просматривался. Воин кинулся к столу, и тут же что-то бросилось ему навстречу, в одну секунду сбив с ног. Карл перекатился и вскочил, успев схватить оголенный провод, и хлестнул им темноту.

Его противник прекрасно ориентировался в чужом доме. Хлестнул еще раз, вниз полетела холодная платиновая кровь, на считанные секунды освещая пространство. Третий удар достиг цели. Враг взвизгнул, и тут же в Трорнта полетел горшок с мандрагорой.

Ориентируясь по звуку, воин отскочил, и цветок сбил сразу несколько колб, озаряя лабораторию ярким фейерверком. Джулия шагнула к стене, но тут же хищный циркуль сделал точный выпад, уколов ее в руку. Девушка отскочила, и Карл бросил в нее оголенный провод, она подпрыгнула, перехватив его, и бросилась на врага, хлеща шнуром направо и налево.

Разрезала воздух яркая вспышка, девушка прикрыла глаза, и тут же начал расти вулканчик. Воздух дребезжал и колыхался. Неровный свет заполнил пространство лаборатории, множась в зеркалах, отражаясь от уцелевших колб, двоясь в битом стекле. Одновременно Карл и Джулия увидели друг друга. Она сразу же узнала его. Ноги подкосились, словно кто-то ударил в поджилки, лицо залил яркий румянец, она покачнулась и полетела на пол, увлекая за собой гематитовых любовников. Трорнт бросился к ней, подхватив Джулию уже у самого пола, и рывком привлек к себе, отчего медные волосы ее рассыпались по красному бархату. Из вулкана вылетела, извиваясь, пламенная саламандра и рухнула на стекла, разметав тучи искр. Один взгляд, и они покатились по полу, сбивая все на своем пути. Треск одежды, звон битого стекла, шелест летящих книг, более умные из которых все-таки долетели до дверей, где их, правда, ждала расправа, устроенная враждебными рейсшинами.

Все перемешалось. Сверху любовников окатила ледяная кровь платинного чудовища. Почтенный стол предпочел скромно удалиться, сбрасывая на пол книги и записи. Карта путешествий, до сих пор мирно висевшая на потолке, вдруг не выдержала, закрыв Карла и Джулию плотным одеялом. Змеи хлестали друг друга хвостами, а самая впечатлительная, открыв рот, выбрасывала в хозяйский кубок остатки яда. Оголенные провода ревниво бросались на обнаженные тела из еще темных углов лаборатории. А последние мандрагоры вдруг сорвались со стеблей и бросились осыпать их своими (мало кому это известно) такими нежными лепестками.

Утро застало их на ковре в комнате, где Карл ранее штудировал магию. Они проснулись одновременно от равномерного топанья скаковой каретной ящерицы. Кто-то подъехал к дому. Джулия одним прыжком достигла лаборатории, повозилась там несколько секунд и выскочила к Карлу, одетая, но растрепанная и милая.

– Мне нельзя тут оставаться, – шепнула она, обвивая руками шею любимого.

– Подожди.

Входная дверь открылась.

– Не могу. – Они поцеловались.

– Прости, мне так много…

– Мне тоже, я…

– Люблю…

– Тебя люблю…

– Я…

– Не могу, я не могу…

– Жить…

– Жить без тебя!

Шаги на лестнице.

– Любимая, не уходи!

– Прости, мне пора. Меня не должны застать, любимый.

– Я найду тебя. Скоро. Обещаю. – Они еще раз поцеловались, и Джулия выпрыгнула в окно.

В комнату вошел Аскольд Горицвет.

– Доброе утро, Карл.

– Доброе утро. – Трорнт завернулся в старое покрывало.

– Отдыхаешь?

– Да.

– Хорошо. Как ты неаккуратен. – Он поднял с пола книгу. – Тебе придется переплести ее заново. Неужели ты не понимаешь, что я пытаюсь хоть как-то подготовить тебя к той миссии, ради которой ты был рожден. – Сегодня он был странно мягок. – Я не спорю, по независящий от тебя причине ты не мог поступить в ученики к Храмовому мастеру. Так учитесь сейчас. Я передумал и не буду надоедать тебе изящной магией. Но если уж тебе уготована дальнейшая жизнь рядом с магами, ты должен хотя бы научиться поддерживать своего спутника. Где-то отказываясь от собственного пути ради общего. Что это? – Аскольд заметил висящую на гвозде записку.

– Да так, пустяки. – Карл хотел провалиться сквозь землю.

– О, поздравляю с отличной охотой! Мышь! Хорошо, хорошо. Это произошло в лаборатории. Вы там ничего… – Он открыл дверь и замер. Сквозняк разносил пепел и обрывки бумаги.

– Что это? – Маг тихо осел на пол.

5. Таинственная дверь

Старый рейсовый автобус выбросил меня и еще несколько пассажиров перед крепостью. Мои спутники тут же разбежались, каждый в свою сторону. Я поправил рюкзак и пошел искать своих. Стоял удивительно хороший солнечный день, я вдыхал запахи трав, слушал перезвон птиц. Слева надо мной возвышалась цвета слоновой кости косая стена, я старался не замечать валявшиеся то тут, то там рваные мешки и пакетики от сока, представляя себя владельцем крепости. Где-то там в недрах башни за маленьким окошком ждет меня прекрасная Лаура.

День прошел очень весело, и я уже не понимал, как мог ранее попасть под темное обаяние дома, старого зеркала, пролитой крови. Даже взгляд, с которым меня провожал маленький Герман, даже странное рукопожатие – утратили остроту и новизну. Недетская его сила, глубокая печаль и понимание – все это казалось сном.

По привычке я оторвался от группы, бродя по пустым коридорам башни.

Дверь в погреб – там выставлены каменные ядра, сломанная телега и допотопная пушка, точнее одно дуло. Далее фальшивая лестница, комната стражи, тайный выход для разведчика – проверял я свою память. А это что? Дернул за ручку двери, но замок не поддался. Странно, следующая дверь, опять погреб. Ничего не понимаю, я порылся в своих конспектах, никакой двери между тайным выходом и погребом в тетрадке не значилось. Чертовщина какая-то.

– Что-нибудь потерял? – Павел дотронулся до моего плеча. – Ищешь, чего бы стянуть? Напрасный труд, старина. Я здесь каждый сантиметр обползал, два года – стаж!

– Тогда скажи, что за этой дверью?

– За этой? Вход в винный погреб, а что же?

– А это что по-твоему? – Я толкнул дверь справа.

– Проклятие… – Павел застыл с открытым ртом.

– Не понимаю. – Он взялся за ручку. И с тем же результатом. – Может, спросить Марью?

Искусствовед наудачу возилась сегодня с новой выставкой и, мы легко нашли ее, по дороге к нам пристроились Андрес, Лаура, Хельга и Светлана. Последние две – совершенно неразлучные подружки с хваткой и мордочками бульдогов. При первых же словах о новой двери вцепились в нас намертво. Лаура дорогой проверяла свои записи.

– Просто удивительно, Карлес, что мы никогда прежде не видели эту дверь.

Я покраснел.

– Да видели сто раз, – высказал свое мнение Андрес. – Ходим мимо, вот и приелась.

– Ну да, ну да, – затараторила Хельга, – а почему же тогда ее нет на карте? Нет же! Нет!

– Нет. Значит, не надо было. А двери все похожи, какому нормальному человеку…

«Этот камешек в мой огород».

– …придет на ум их пересчитывать или заглядывать в каждую поочередно?

– Во-первых, я не заглядывал…

– Ему просто обидно, что Карлес такой красивый, как принц из сказки или кинозвезда, – громко прошипела Светка.

«О, спасибо, удружила, теперь насмешек не оберешься. И так в школе пристают каждый день из-за моей прически».

– Да ладно вам. Пришли. – Павел выждал паузу и открыл дверь.

Мария и еще две сотрудницы музея колдовали над какими-то бумагами. Увидев нас, искусствовед подняла глаза. Роговые очки делали ее похожей на хищную птицу. И спросила.

– Что вам ребята?

– Вот там Карлес обнаружил на первом этаже не указанную в плане дверь, – выпалила Хельга.

– Лишняя дверь? Утопия.

– Но это правда! – вмешался Павел. – Я сам видел.

– Мальчики, – Марья вылезла наконец из бумаг, – вам же известно, что план составлял профессор Мартинс, авторитет которого…

– Но дверь существует.

– Я думаю, что она существует лишь в вашем воспаленном воображении, Карлес.

– Но у меня есть свидетель.

– Это какой-то глупый розыгрыш. Ребята, сейчас у меня нету времени, – она показала на полуутонувших в документах мымр, – но после…

– Когда же после? – возмутился Павел. – У меня вообще нет воображения, если хотите знать! Вы сами ругали меня за то, что я вижу лишь голые факты и ничего больше. Так вот я говорю вам, что дверь – это факт.

– Паша, милый, но я не могу бегать на каждую вашу шутку. Можете вы просто и ясно объяснить, в чем там дело?

– Куда уж проще, – вмешалась Лаура. – Что находится между лазом для разведчика и винным погребом?

– Ничего. О, боже! – Она порылась на столе и вскоре извлекла из груды бумаг свернутый ватман. – Смотрите. Вот дверь погреба, о которой вы говорите. Погреб тянется на пятьдесят метров, опоясывая комнату стражи. Помните, когда вы находитесь в подвале, на вас смотрит выступ?

– Да, мы повесили на него днище бочки и пару кружек. – Хельга прищурилась.

– Правильно. Этот выступ – задняя стена комнаты стражи, правая стена которой двойная. Это и есть лаз разведчика. Понятно? А теперь посмотрите на рисунок и скажите, что может находиться между дверью в погреб и лазом?

– Погреб. – Лаура опустила глаза.

– Ничего, – подтвердил Андрес. Все уставились на меня. И тут не выдержал Павел:

– Да не верю я этим бумажкам!

Марья теряла терпение.

– Сколько времени вы работаете в этом самом бывшем винном погребе?

– Много.

– Так представьте, что вы внутри, что, скажите наконец, что находится между выступом и дверью?

– Ничего.

– Слава богу. – Она сняла очки. – Так идите и не морочьте мне голову.

– Но снаружи там все же есть дверь, – не унимался Павел.

– О нет! Я не выдержу!

– Может, это какое-нибудь преломление света, – предположил Андрес.

– Я трогал ее, брался за ручку.

– Стоп. Так больше продолжаться не может. Сейчас я очень занята, но после обеда часа в три. Думаю, что управлюсь. Я лично спущусь на первый этаж и открываю все двери. Понятно?

– А нельзя ли сейчас? – Когда Павел упрется, его танком не сдвинуть с места.

– Если ваша дверь существует, никуда она за несколько часов не денется.

Спорить было бесполезно, и мы вышли.

– И все-таки так хочется заглянуть за эту дверь. – Лаура мечтательно подняла глаза к небу.

– Ага, и увидеть там скелет на цепях. – Хельга рассмеялась.

– А может, Карлес, твоя дверь просто приставлена к стене. Ну для смеха? – Светлана неподражаема в своей глупости.

– Сказал же, я не смог ее открыть. – Павел злился.

– А может, все же можно. – Андрес заговорчески улыбнулся и обнял за плечи Лауру. – Эх, прокачу!

– Ты можешь открыть без ключа?

– «И почему Лаура позволяет ему такие вольности?»

– Золотые руки.

Мы спустились на первый этаж.

– Погляди, Карлес, как бы она не испарилась. – Андрес развязно вынул из кармана скрученную вдвое спицу и деловито начал копаться в замке. За его спиной Хельга и Светка делали ставки, откроет или не откроет. Замок щелкнул, и мы увидели низкий лаз, стандартная дверь заслоняла его для отвода глаз.

– Как для собаки, – процедила сквозь зубы Хельга.

– Дура. Это для бочки с вином.

– Что, убедились? – Павел хлопнул меня по плечу.

«Ну и лапа же у него».

– А что там? – Андрес присел на корточки, потом просунул голову в отверстие. – Красота, там еще одна комната.

– Этого не может быть. Это тот же погреб, но под другим углом.

– Ничего подобного. – Андрее пролез в отверстие.

– Идите сюда.

– Подождите. – Павел открыл дверь в погреб, но света в отверстии от этого не прибавилось.

– Какого черта, Андрес, где ты?! – закричал он со своего места.

У меня подступил комок к горлу, но в это время Лаура, подобрав юбочку, спустилась в отверстие, поддерживаемая с той стороны Андресом. Я вздохнул и полез за ними. Позади, пыхтя и беспрерывно хватая меня за руки, ползла Хельга. Я забыл подать ей руку и был награжден убийственнейшим взглядом. Замыкал шествие Павел. Перед тем как влезть, он ощупал камни на прочность.

Мы оказались в довольно просторном помещении. Тут я почувствовал, как ледяной страх сковал тело. По спине побежали мурашки. Все молчали, так что можно было услышать, как звенит тишина. Лаура взяла меня за руку. Пространство исказилось, затем пошло мелкой рябью и начало стекать, Светка присела на корточки, ее рвало. Андрес прижался спиной к стене, но тут же отскочил прочь. Мне показалось, как что-то большое и темное, черней, чем сама чернота, следит за нами, наводя фокус.

Лаура вскрикнула и повалилась мне на руки. Я хотел закричать, но язык парализовало, а меж тем я единственный понимал, что происходит. Рухнула на пол Хельга, забившись в припадке. Я сделал над собой усилие, надо было объяснить ребятам, откуда-то из глубины памяти поднимались быстрые, похожие на разрозненные кадры документального кино образы – вход. Врата между мирами.

Джулия. Отец. Зеркало дома. Карта путешествий и врат. Изрытый магическими дырами Петербург, труба-телескоп, смотрящая в другие миры, – Нарвская башня. Что-то страшное заглянуло в мою душу, привлеченное яркостью картинок. Это был другой мир – но не мир моей Джулии. Это было само зло, и оно рассматривало меня целиком и детально, беря пробы на кровь и страх, изучая роговицу глаза и склонность к предательству.

Я вспомнил тот день у хрустальных гор и Джулию, выкрикнувшую: «Это мой мир! А это я-я-я!»

Оглянулся. Все мои спутники были без сознания или мертвы. Но страха уже не было. Я ощущал себя мухой на мишени. Сейчас меня не станет, и всё. Я присел на корточки, обнимая Лауру.

Ее пушистые светлые волосы были теплыми и пахучими. Сейчас все кончится. Еще минута, две. Перед глазами возник балкон и белая колонна со следами крови на ней. Как это было давно, как наивно. Я перетрусил тогда, что греха таить, но ты. Я еще раз взглянул на девушку. Ты уже не узнаешь об этом. О том, что я бросил тогда сестру, побежав в спасительное зеркало и Морей, это такой длинный маньяк с мечом, раскромсал Софи. Я почувствовал, как жизнь истекает из меня куда-то далеко через макушку, пальцы на ногах одеревенели, я поменял положение, но ничего не получилось. Смерть ползла, держась за мои пальцы, ощупывая стопы и голени, целуя ледяным жадным ртом икры. Я лег, все еще прижимая к груди Лауру и мысленно снова возвращаясь на поляну, среди хрустальных гор. В свою волшебную страну, как называл ее в детстве. Что же тогда произошло? И почему я не смог больше воспользоваться тем же входом? Может. И тут я все понял, сестра закрыла, запечатала врата. Силы заканчивались, и я с трудом поднял руки, повторяя пассы, показанные неделю назад мамой. Надо сделать это, уговаривал я себя. Нельзя допустить, чтобы зло прорвалось как-то в наш мир. С жестами было покончено, я принялся за заклинание.

– Пятнадцать минут четвертого. Ну все, опоздала. – Марья провела пару раз пластмассовой расческой по волосам и достала сточенную почти до основания рыжую помаду.

– Ничего, сойдет. Эти старшеклассники такие привереды, вечно все замечают. – Она оправила платье, напялила на нос безобразные очки и вышла из кабинета.

На лестнице о чем-то воодушевленно спорили Петр и Раймонд. Проходя мимо, женщина поздоровалась первая, мальчики проводили ее долгими оценивающими взглядами. В коридоре первого этажа никого не было.

«Дурацкий розыгрыш, – подумала она, – вот-вот школу закончат, а все как маленькие. Хотя чего ради они вызвали меня сюда? Наверное, спрятались и подсматривают, как я ищу несуществующую дверь. Или, может, откопали что-нибудь интересное и решили обставить находку атмосферой мистики. – Она заглянула в тайный лаз, обошла бывший винный погреб. – Никого. Естественно, никакой лишней двери не было и быть не могло».

Марья Петровна постояла еще какое-то время, ожидая ребят и, для очистки совести или скорее чтобы чем-то себя занять, считая двери. Потом пожала плечами и, повернувшись на каблуках, поднялась к себе в кабинет.

6. Пробуждение Феникса

Трорнт приостановил дракона аккурат над балконом, на котором ждали его Джулия и Терри. Парень ловко перехватил вожжи и зашагал по стене, до ближайшего свободного гнезда, дракон слабо подрагивал перепонками, раздувшись для удобства, точно гигантский шар.

«Дирижабль, – подумала Джулия и улыбнулась, – надо же, какое слово вспомнилось». Карл спрыгнув вниз, порывисто обнял Джулию. С той памятной ночи в лаборатории они почти не расставались. Колдун куда-то делся, и Трорнт начал подумывать, а не поступить ли на службу к князю Эльлинсингу и поселиться здесь вместе с любимой.

Джулия занимала два верхних этажа одной из башен, но Карл хотел купить большой дом с садом и каменными беседками, на крышах которых можно было бы разместить гнезда. Слишком близкое соседство хозяев, как правило, вносило одну только дисгармонию. Но пока приходилось терпеть, украшая и усовершенствуя свои владения. Уже две недели, как его сиятельство гостил в Светлистане, куда его пригласили для многодневной драконьей охоты.

Делать было нечего. В один из таких милых вечеров любовники валялись на пушистом ковре, в своей новой спальне, они переезжали чуть ли не каждый день из комнаты в комнату, с этажа на этаж, перетаскивая при этом всю мебель.

Джулия отщипывала от ветки виноградинки и потчевала ими развалившегося рядом Карла, как вдруг:

– Так вот кто перебил мои склянки! – На пороге стоял Аскольд Горицвет. Дочь тут же бросилась ему на шею. Странно, но десяти лет разлуки словно и не было. Трорнт поспешно оделся.

– А вы, я вижу, времени не теряли. – Он усмехнулся. – Обидно, что именно мне придется нарушить ваше блаженство. Но пришло время собирать камни. – Он положил себе в рот сразу несколько виноградин. – Сейчас у вас двоих начнется трудная жизнь, полная уроков, новых знаний, блестящих подвигов и разных испытаний, в которых…

– А может, не надо, – Джулия поставила перед мужчинами поднос со сластями и вином.

– Дорогая, ты не понимаешь, что говоришь. Я пришел посвятить тебя в тайны, открыть заложенные силы…

– Что, прямо сейчас? – Карл не мог скрыть своего неудовольствия.

– А что же вы хотели? Нежиться в постельке, в то время как братья из моего ордена уже сто пятьдесят лет ждут пробуждения Феникса!

– Какого еще Феникса, можешь объяснять все по порядку? Ты, например, что-нибудь понимаешь? – обратилась она к Карлу.

– Ученик. Ну объясни же ты этой глупой женщине, что такое Феникс.

– Феникс, – Трорнт налил всем вина, – это такая птичка, которая горит…

– И не сгорает, – прыснула Джулия.

– Нет, именно сгорает, но потом возрождается из собственного пепла.

– Блеск! – Красавица рассмеялась, а ее отец сделался белым от гнева.

– Что ты сказал?! – При последних словах колдун подскочил, имея при этом твердое намерение проломить невеже голову кубком. – Я что тебя этому учил?!

– Да прекрати ты! Карл пошутил. Потом нам сейчас не до птичек.

– Птичек?! – Аскольд из белого сделался зеленым.

– Успокойтесь, учитель, и постарайтесь объяснить, в чем дело. – Трорнт привлек к себе хихикающую Джулию и поцеловал в висок.

– Хо-ро-шо. – Колдун посмотрел на них испытующе. – Не думал я, что о тайной доктрине самого могущественного ордена мне придется рассказывать в… в…

– Не хочешь – не надо. – На Аскольда смотрела пара острых зеленых глаз. – Я пришла в этот мир, между прочим, за тобой. А ты ни разу за эти десять лет не появился в моем Храме. И если теперь тебе что-то не по нраву, извини, спросить не у кого было. И еще учти, я теперь не ребенок. Я воин княжий, я женщина и за версту драконьего полета чую, когда люди просто так приходят, а когда им от меня что-то надо. А тебе, папочка, ох как надо! Твои колдуны сто пятьдесят лет этого ждали. Так, что ли? Поэтому совесть имей.

Аскольд, никак не ожидавший подобной отповеди, вновь сел и запихнул в рот самую большую плюшку. Воцарилась неловкая пауза.

– Знаешь, дочка, ты почти во всем права и сердишься на меня правильно. Но я как раз за тем и пришел, чтобы рассказать тебе, почему все так обернулось.

– Всю правду?

– Нет, конечно. – Отец улыбнулся и потрепал ее по волосам. – За кого ты меня принимаешь?

– Все это началось очень давно, еще до рождения времени. Нет, как-то нескладно получается. «Сила Феникса» – это возрождение, обновление, раскрытие заложенных способностей, трансформация…

– Это я понимаю.

– Ладно. Много веков назад маги впервые нашли эту силу и заключили ее в одного из своих братьев. Шли годы, люди-фениксы менялись, колебля чаши добра и зла, изменяя мир.

– Минуточку, – вмешался Карл, – но если за дело берутся маги одного ордена, значит, избранные ими люди относятся либо к свету, либо к тьме.

– Так было не всегда. Феникс изменяет мир, возрождаясь, и губит его, сжигая вместе с собой.

– Пока ничего конкретного, сплошная мистика. – Джулия грациозно откинулась на подушки. – Какое это имеет отношение к нам?

– Будет и конкретно. Сто семьдесят лет назад «Сила Феникса» была заключена в принцессу Ангелику, незаконную дочь королевы Брины и короля Стора. – Колдун выдержал паузу, отметив, как подействовали его слова. – Она была чудесным существом, летописи говорят, что Ангелика оживляла мертвых, исцеляла самые страшные недуги, умела говорить на языках птиц и зверей.

– Да, Фобиус подбирал для меня легенды об этой женщине. Она была богиня или святая, – мечтательно произнесла Джулия.

– Не всем легендам стоит верить. – Аскольд налил себе еще вина.

– Этим я верю. Я видела Ангелику в куске янтаря. И плакала над ней.

– Плакала?

– Да плакала, потому что у нее такое чистое лицо – таких сейчас нет и быть не может. Я плакала, потому что у меня никогда не будет такого взгляда, я чувствовала себя грязной, испорченной, потерянной, я… – Она разрыдалась. – Ну ты же сам видел ее, ты был в гробнице и оставил там свой знак.

Трорнт, до сих пор ловящий каждое слово, опустился на колени и поцеловал Джулии руку.

– Но она была слабее тебя, она не смогла сохранить себе жизнь. – Маг вдруг поймал себя на том, что суетится и старается выговорить все сразу и уйти, сбежать от этих двоих. То, что происходило сейчас между его дочерью и Карлом, было выше обыкновенных слов. Он замолчал. Наконец пара словно разомкнула невидимый круг, отделяющий их от целого мира. В комнате сразу стало легче дышать.

– Так вот, мы почти ничего не знаем о критериях выбора претендентов. Меж тем в Храме на меня была возложена священная миссия – вернуть в мир Феникса. – Он замолчал, ожидая эффекта. – Я нашел янтарную гробницу и извлек из нее силу. Но кому ее передать? Принцесса Ангелика была дочерью Стора – короля Севера. Исходя из принципа «подобное к подобному», я выбрал тебя.

– Это еще почему? – Джулии показалось, что она знает ответ, сердце ее забилось сильней.

– Я говорил тебе это в нашу первую встречу, – шепнул Карл.

– Ты дочь принцессы Анны, дочери короля Нортона. Подлинной принцессы, из-за вероломства сестры так и не ставшей королевой.

– Боже! – Девушка спрятала лицо на груди любимого.

– Женихом Ангелики, а для меня второй составляющей был рыцарь Адам Трорнт. Представляете мои чувства, когда в тюрьме Элоса я встретил вот его – подлинного Трорнта и человека, любимого моей дочерью! Все сбывалось как в сказке! Я хотел, чтобы ты была Фениксом, но чтобы во сто раз сильнее. Я боялся потерять тебя. Потому и настоял, чтобы ты поступила в Храм и научилась защищать себя и, если понадобится…

– Там учили и нападать! – Джулия встала. – Ты ошибся, отец, ты вложил силу не в того человека.

– Да что ты мелешь?

– Не в того. Ведь этот мир так устроен, что, если ты взял в руки меч, готовься убивать или быть убитым.

– Убитым можно оказаться и не имея меча.

– Да. Но когда мы встретились с Карлом, я уже потеряла новизну от лишения человека жизни. Мой удар считался лучшим в Храме. Жертвы падали молча, безропотно, точно. Я даже не знала, что от этого можно испытывать угрызения совести.

– Это правда. – Трорнт отодвинул от себя блюдо со сластями.

– А потом я пошла служить к князю Эльлинсингу. Он по достоинству оценил мой талант. Я подстерегала в темноте его врагов, обрушивая на них свой меч по имени Жало. Я всегда отправлялась одна, но никто меня так и не убил. Может, в этом проявился твой дар?

– Все погибло. – Колдун обхватил руками голову.

– Это я виноват. – Карл прижал к себе плачущую возлюбленную. – Я отправил тебя к его сиятельству.

– Нет, что ты, в жизни такого не было, чтобы адепт Храма остался без работы. Не тот, так этот, какая разница?

Аскольд посмотрел на влюбленных, и в глазах его засветилась надежда.

– Знаете, а по-моему, рано панихиду справлять. В жизни не видел столько совпадений сразу. Чтобы и принцесса Северной ветви, и Трорнт, и любили друг друга. Нет, что-то из всего этого определенно должно получиться. И потом, некого же больше взять.

– Как нет?

– Нету в природе ничего подобного, во всяком случае сейчас.

– То есть у нас ко всему прочему еще и нет выбора? – Слезы мгновенно высохли, освободив место глухой ярости.

– Ну нет. Сожрете вы меня, что ли? Я и пришел пробудить Феникса. Пока кто другой до вас не добрался.

– Какой еще другой? – Трорнт принял угрожающую позу.

– Ну князь Туверт или еще кто-нибудь из тех, кто желает заполучить силу. Ведь ее по-разному повернуть можно. Так ничего странного не происходило? Нет? – С этими словами он шепнул что-то в кулак, словно хотел показать фокус, и вдруг швырнул в дочь розовой молнией. Девушка отскочила, пропуская огненный шар. Второй полетел зигзагом, оставляя змеиный след в воздухе.

– Предатель! – Трорнт бросился за своим мечом, едва не наскочив на следующий шар. Джулия прокатилась по полу, силясь схватить спятившего колдуна за ноги, но тот подпрыгнул, обрушив на нее сразу две горящие стрелы. Свечи упали и потухли. Она перекувырнулась и ударилась о стену, следом за ней летел красный горящий шар. Девушка взвизгнула и вдруг ухватила его рукой. По комнате полетели искры, Карл застыл на месте, не зная, что предпринять. Джулия, не веря в собственную удачу, посмотрела на шипящий шар и бросила его в отца. Тот с проклятиями отскочил, снаряд, разбрасывая стаю искр, полетел обратно к девушке. Но она не сдвинулась с места, а только протянула руку. Алая молния, как детский мячик, легла на голую ладонь, пульсируя, точно живое сердце.

Джулия чувствовала нарождающуюся в ней силу. Как тогда в подземном зале, где их с Трорнтом поджидали убийцы, как на платиновом драконе при встрече с незнакомым отрядом. Молния, зажатая в ее руке, вспыхнула последний раз и погасла, погружая башню во тьму.

7. Преддверие

Джулия вся дрожала, новая сила разливалась клокочущей лавой по жилам, перед глазами плясали всполохи. Карл помог ей раздеться и сам натер ее тело защитной мазью. Она едва не вскрикнула от нетерпения, когда он отвлекся, спрашивая о чем-то Аскольда, устало забившегося где-то в темном углу.

Наконец Джулия не выдержала и, вырвавшись из рук любимого, выскочила прочь. Ночь была теплая и звездная, девушка бежала и бежала по влажной траве, подпрыгивая и хохоча на весь парк. Полная луна светила каким-то призывным светом. Джулия бросилась на траву и вдруг начала тереться об нее, ползать, валяться. Никогда в жизни она еще не испытывала подобной радости. Внезапно воительница вскочила и вновь побежала навстречу луне, протягивая к ней свои обнаженные руки. Прыжки ее стали длиннее и выше, сладостное опьянение завладело ею полностью, ноги оторвались от земли, и она полетела навстречу этому светлому манящему кругу. Все ближе и ближе.

Она и луна, и больше никого в целом мире. Луна, на которую можно было смотреть вечно, не отрывая глаз. Вот она уже размером с гору – гору в белом огне. Вот больше, больше, и уже весь мир – это одна сияющая луна. Джулии вдруг страстно захотелось соединить весь свет огненного Феникса с этим волшебным миром, растворившись в нем полностью, до самой последней росинки сознания. Она закрыла глаза, и луна заполнила ее всю, как вино драгоценный кубок.

– Иди ко мне. Иди вся, – услышала она слова, отраженные в своем сердце. – Джулия, дочь моя. – Так могла говорить только любящая мать. Не подлинная мать Анна – принцесса Элатаса, женщина, родившая ее. А вечная мать, которая в своей всеобъемлющей любви тянулась теперь к своему вновь обретенному чаду.

– Да, я иду к тебе, – прошептала Джулия. – Мы идем. – Она с особой нежностью подумала о Карле, о своих не рожденных пока детях, похожих на них самих.

Меж тем луна вновь превратилась в серебряную гору в белом огне. Девушка вспомнила бедную Ангелику и ее верного Адама. При этом воспоминании сердце сжалось, а гора превратилась в холм. В памяти возникали дорогие образы – Кирилл, в тот последний день пять лет назад. Мама на веранде с охапкой белых пионов в день рождения маленькой Джулии. Луна приняла свои обычные размеры, а образы все теснились, наполняясь серебряным светом любви, – папа, Терри, Фобиус, даже сводный братик, которого она никогда не видела, но, кажется, уже давно любила. Луна превратилась в песчинку и растаяла в ее сердце.

Вдруг захотелось обнять их всех. Жажда нежности захлестывала новыми незнакомыми и древними волнами.

Девушка направилась к своей башне, но вдруг что-то заставило ее остановиться и затаить дыхание. Кто-то следил за ней, она замерла, готовая в любой момент отскочить или… или.. Нигде не хрустнула ветка, не упал лист, мир словно застыл в ожидании удара.

Но так не бывает, ночь имеет свой собственный ритм и свои звуки. За множество одиноких вылазок воительница знала эти приметы. Днем, легко смешиваясь с толпой, становясь с ней одним целым. Торгуясь на рынках, говоря высокопарности в собраниях, танцуя и кокетничая на пирах, и пряча, пряча до поры до времени убийственное Жало. Ночью, смешивая свои шаги с шумом воды или шелестом травы, когда по ней гуляет ветер. Сейчас же мир застыл как нарисованный. Джулию пробил озноб, хотелось спрятаться, скрыться. Но она слишком хорошо знала, чего может стоить паника, меж тем враг выжидал, оценивая и смакуя скорую победу. Темнота словно затягивала над девушкой свой плотный, лишенный воздуха мешок. Джулия скорчилась в ожидании нападения, теперь она чувствовала только невидимые глаза, нацеленные отовсюду. Ей вдруг захотелось закричать, подпрыгнуть, попытаться высвободить из себя Феникса, чтобы спасти с его помощью свою душу. Да, речь шла именно о душе.

Безжалостный ростовщик брезгливо рассматривал сквозь призму очков каждую черточку характера юной жертвы, взвешивая все за и против.

«Разбуди этого чертового Феникса! Сделай что-нибудь»! – вопила одна половина Джулии.

«Затаись, спрячься, ты ведь еще толком не знаешь, что с ним делать», – спорила с ней вторая.

«Вот так и узнаешь. Спаси себя!»

«Спрячься, пусть лучше о тебе подумают как о живом трусе, чем как о мертвом воине! Сейчас не время, ведь если эти маги ждали сто пятьдесят лет, значит, это было важно. И проявиться сейчас, обнаружить скрытое оружие – вот настоящая глупость и предательство».

– Хорошо. Дождусь последней секунды, когда уже нельзя будет терпеть, – решила она, обливаясь холодным потом. Мрак сочился по капле, молча и кропотливо парализуя волю, проникая в глубь мозга, порождая уродливые видения. И тут из-за тучи вновь вышла луна, и враг отступил.

Трорнт поднял с земли почти бесчувственную возлюбленную и, укутав ее в свой плащ, понес к дому.

8. Благородные воины – клейма некуда ставить

Когда после завтрака все трое были готовы продолжить разговор, а Джулия отсчитала монеты офицеру, подменяющему ее на разведении стражи, колдун продолжил.

– Итак. Теперь ты, – он обратился к дочери, – понимаешь, какая сила доверена тебе и какой службы я за это потребую?

– С чего ты взял? – вдруг весело парировала она.

– Ты хочешь отрицать?! – Маг не мог подобрать слов, рука его самопроизвольно сжала серебряную вилку. Трорнт взял со стола нож.

– Отчего же – сила есть. Но она же при мне. Кто-нибудь вообще поинтересовался, хочу ли я этой силы? Ладно – тогда я была слишком мала, но теперь? После стольких лет отсутствия врываешься в мою жизнь и смеешь чего-то требовать! А ты подумал, что я уже не тот ребенок, с которым можно было проделывать разные фокусы? Что нас теперь двое? Что я лично мечтаю совсем о другом? Нет, ты не спросил, какие у нас имеются планы. Ты требуешь! Требуешь каких-то подвигов. Сам говоришь, что я принцесса, и сам же готов вести нас на коротких поводках к одному тебе понятной цели.

– Джулия права! – Трорнт отрезал кусок хлеба. – Во-первых, у нас другие планы. Я хотел еще вчера просить у вас руки вашей дочери. И во-вторых, если вы хотите от нас службы, следовало бы поговорить об этом конкретнее. Я лично не собираюсь рисковать всем ради сам не знаю чего.

– Насколько я поняла, у тебя все равно нет другого выхода, как рассказать нам все и подробнее. Потому что именно ты напортачил с распределением птичек, а теперь лезешь из кожи, приглаживая меня под героя, а я не герой – я наемник. И наемник во мне хочет знать, что нам за это светит. Понимаешь, что там впереди позвякивает?

– Да и сколько? – усмехнулся Карл.

– Да, и сколько? Я-то и к черту в ад за огоньком слазить могу, если мне за это заплатят. И не мое дело, княжий замок ты им подожжешь, солнце новое породишь или так, чтобы на огниво не тратиться, воспользуешься.

– Хорошо бы еще знать, какие неприятности нас там ожидают.

– Ага, и сколько в пересчете на сабли, клыки и зубы?

– Все сказали? Клейма на вас некуда ставить! – Аскольд прошелся по комнате, но делать было нечего. – Хорошо. Первое, что от вас потребуется, – это объявление Джулии принцессой Элатаса, дочерью законной, но не вступившей на престол принцессы Анны. А значит, придется разоблачить существующую власть. Трон, как вам теперь известно, заняла самозванка Анна-Лиза, твоя тетка. Второе…

– Второе – мы поженимся. – Тон, которым оказал это Карл, не терпел возражений.

– Я вам о деле!

– Тогда первое – мы поженимся, – стоял он на своем. – Я не хочу, чтобы, объявив свою дочь законной принцессой и единственной претенденткой на престол, вы, для пущей убедительности, выдали ее за какого-нибудь князька.

– И ты мог такое обо мне подумать? – Джулия дернула любимого за волосы.

– Тебя соком приворотным угостить можно? Я ему ни на мизинец не верю.

– Правильно делаешь, сынок. Хорошо. Сразу после объявления, если такой нетерпеж. Можно договор составить.

– После.

От этой рассудительности мага аж передернуло.

– Мы хотим в дальнейшем иметь детей, – доверительно сообщил Карл.

– Да уж, конечно, с вашими темпами. – Он чувствовал себя несчастным. Кстати, вторым этапом является как раз трон Севера и всего Элатаса.

– Только и всего?! – Джулия скорчила недовольную гримаску.

– Получив законную власть, вы возродите древние основы рыцарства, создадите кодексы чести, перепишете существующие законы.

– Ага. Конспект при тебе? – Девушка ткнулась в плечо Трорнту и быстро зашептала что-то ему в ухо.

– …и тем самым создадите приемлемое с морально-энергетической стороны королевство. К вам потянутся…

– Па-па, не надо, я поняла, мы займем трон, отправив Жара Солнцеворота к праотцам, потом хлопнем в ладоши, и все станут хорошими. Или нет, сначала мы расскажем им, насколько сильно они заблуждались в прошлом и…

– Я полностью согласен с Джулией. Двоих воинов можно отправить за золотыми яблоками или за чертовым пальцем, но чтобы изменить головы людям, одних законов мало.

– Я не все сказал. Один раз за век в том или ином мире поднимается вопрос о выборе между добром и злом. Но когда в одном из миров побеждает зло, гибнут все ближайшие к нему. Как виноградинки на ветке, гниль идет от ягоды к ягоде. Мир, где мы сейчас находимся, и тот, где остались твои мама и брат, развиваются параллельно. Ты покинула его пределы не таким уж младенцем, чтобы не слышать ни одной сказки. Когда я впервые показал тебе Элатас, ты называла его волшебной страной. У нас сходны большинство имен, архитектура, облик людей, их интересуют одни и те же вещи. Сказки Элатаса отражают реальную историю Земли и наоборот, короче, если проиграет Элатас, погибнут оба мира, да и не только они.

– Так что же мы должны делать?

– В нужный момент пробраться в коридор между мирами и перетянуть весы на свою сторону.

– Не слабо. – Трорнт поднял свой меч и начал его чистить. – Насколько я понял, это похоже на Совет Великих, где слово князя тянет на пятьдесят рыцарских, а короля на сотню. Так?

– Похоже, только Феникс – это куда больше!

– Ясно. Однако случается, что на Совете против короля выступают две сотни рыцарей, и король проигрывает. Не кажется ли вам, что не лишнее в таком случае организовать нам достойное подкрепление?

– Теоретически, – колдун утомленно вздохнул, – мне всегда нравилась идея избранных воинов, благородных одиночек. Ну делайте что хотите.

– Последний вопрос.

Колдун без охоты поднял голову, встретившись с внимательным взглядом Карла.

– Молнии вчера были настоящие?

– Других не держим. – Он поспешил к выходу.

– А если бы Феникс не пробудился и вы попали в Джулию, что тогда?

– В Аласводе хоронили бы сейчас два гроба.

– Почему два? – От неожиданности Карл даже не рассердился. – Вы, что ли, хотите сказать, что покончили бы жизнь самоубийством?

– Глупости, просто после смерти дочери мне пришлось бы убить тебя, мой ненаглядный ученик, дабы самому избегать мести.

9. Сказочная принцесса. Благородные герои, честный летописец

Аскольд Горицвет все еще не мог успокоиться, так просто казалось все поначалу, а теперь…

– Эта пара просто ни в какие врата не влезет, – рассуждал он вслух.

– Влезть-то, может, и влезут, если смазать получше. А на благородных героев точно не потянут. – Навстречу колдуну из-за колонны вышел человек в белой парадной мантии с золотым знаком Храма Созерцания.

– Фобиус Огюст? – Аскольд прищурился. – Как же я твою руку на деле Трорнта не распознал?

– Может, не будем на глазах чужих-то мишени изображать? – Библиотекарь поежился как от холода.

– Веди.

Маленький хранитель побежал впереди, то и дело озираясь на высокого гостя и путаясь в длинных одеждах. Оказавшись же в библиотеке, он вдруг изогнул сутулую спину, отчего сразу же стал выше ростом, быстро пригладил светлые с сединой волосы и словно помолодел и обрел достоинство.

– Миссия Феникса? Я давно понял. Джулия, значица, твоя дочь. Так-так. Она уже пять лет под моим присмотром. Чудное существо, да вот только на лирическую героиню в этой пьесе о спасении мира больно не тянет.

– С чего ты взял, что она должна быть похожа на…

– На принцессу, – закончил за него библиотекарь. – А уши мне на что? – И он нажал невидимую пружину, от правой стены отделился стеллаж освободив орган со множеством металлических трубочек.

– Слуховые приспособления проведены мной во все помещения замка.

– Эти трубочки? – Колдун примерился, как будет наносить удар.

– Трубочки, – я вынимаю их из ушей мертвых драконов – сильная штука.

– Не спорю. Так что ты хочешь? Помешать?

– Ни в коей мере. Что ты? Что ты?

– Что тогда?

– Порассуждаем. – Он уселся, по привычке завернув ноги в коврике под столом. – Объясняя задачу нашим молодым людям, ты употребил рискованные слова и выражения.

– Что? – Аскольд почувствовал омерзение.

– «Сказки двух параллельных миров», «Сказочная принцесса», «Благородные герои»…

– Ну и что?

– А то, что в той сказочке что ты задумал все наперекосяк, да не слава богу. Ну например – лирическая героиня – княжий гаситель – наемная убийца, по-простому.

– Да кто тебе…

– Какое это теперь имеет значение? Герой – вообще темная личность. Далее – благородный отец – черный колдун. Ай-ай.

При последних словах Горицвет вздрогнул, но промолчал.

– …Мать нашей принцессы – твоя любовница, милейший. И вся эта милая компания не кто иные, как спасатели мира? Я правильно понял?

– Правильно! – Маг всплеснул руками и выбросил в горло собеседнику нож из рукава. Что-то щелкнуло, библиотекарь исчез, а лезвие врезалось в спинку его кресла.

– Как ты предсказуем, дорогой мой. – Фобиус показался из другого конца библиотеки. – Парочка зеркал, и ты уже бросаешься всем, что тебе в рукав попадет, просто царевна-лягушка, хе-хе… Теперь о деле. Ясно же, что история с такими персонажами никому не нужна. Так мы ее и перепишем набело. Золотыми буквами. Законы издавать в одиночестве трудноватенько будет?

– Не ты ли поможешь? На каких же правах?

– На правах твоего зятя, милейший Горицвет.

– Так, значит, в пекло ты полезешь?

– Зачем же. – Библиотекарь улыбнулся. И Аскольд заметил про себя, что не понимает он это или очередное изображение. – Зачем же нам – ученым людям самим в пекло лезть? Для этого дела новобранцы вроде Трорнтов нужны. Потом, ты же сам сказал, что в прошлый раз был Адам Трорнт, теперь наш Трорнт – зачем же традиции нарушать?

– А жениться на моей дочери, стало быть, ты будешь!

– На каком-то витке истории состоится замена. Как тебе такой план?

– Итак. – Аскольд помолчал, демонстрируя всем видом, что хорошо обдумывает сказанное Фобиусом. – Итак, ты хочешь добавить к этой компании бродяг и бандитов одного честного, доброго библиотекаря, так сказать, хранителя знаний. Угу. – Он оглядел Огюста с ног до головы. – О, честный адепт Храма Созерцания вел безукоризненную жизнь. Правда, время от времени он шпионил, пьянствовал, врал, искажал информацию и в довершение всего покушался на жену ближнего. Интересно – зачем? Нет, друг мой, твою сухость не размочат никакие ливни. – Он сделал обманный выпад в сторону двойника и тут же схватил за бороду подлинного Фобиуса, скрывавшегося в ближайшей нише. – Вот мы и встретились, мой таинственный друг. – Пальцы Горицвета сжали его горло.

– По-ща-дите, я же… я же… Джулия! Джулия, на помощь! – Ответом ему была тишина, – Аскольд повалил библиотекаря на кучу сложенных стопками книг, все еще держа его за горло.

– Ах, теперь ты вспомнил о моей дочери. Но должен тебя огорчить – она не придет. – Колдун выждал паузу. – Не далее как несколько минут назад ты, любезнейший потрошитель драконьих склепов, довольно непрозрачно намекнул, что Джулия безнравственнейшее существо. И сейчас я в этом более чем уверен – она с Трорнтом. Уверен, молодые правильно воспользовались моим отсутствием. – Он наслаждался. – Я хочу сказать, что они занимаются любовью! – выкрикнул Горицвет в посиневшее лицо Огюста. – А мы с тобой завершим одно дельце.

– Ты не посмеешь убить адепта Храма!

– О-о-о, ты, который так блистательно определил уже мой характер, последнее твое суждение о том, что я не смогу придушить тебя как гадину, дорогой Фобиус, противоречит ранее сказанному.

– Но Джулия… – Библиотекарь цеплялся за соломинку. – Джулия не простит моей смерти. Пять лет я был ей единственным другом. Она проводила здесь среди этих полок часы, мы так часто разговаривали с ней…

– Тогда я не буду рассказывать ей, чтобы не расстраивать.

– Но господин… – Огюст терял сознание. – Кто-то ведь должен записать эту историю. Что, коли вы сами погибнете? И потом, свидетельства должны быть подтверждены.

– Ладно. – Горицвет отпустил горло Фобиуса. – Только смотри, чтобы писал правду.

– Да-да. – Библиотекарь забился под стол.

– И чтобы никаких там лилейных дам и отлакированных рыцарей, никаких добрых волшебников с белыми бородами и в дурацких колпаках. Никаких вечно медитирующих библиотекарей, чьи владения измеряются вселенными. Понял?

– Да. Как прикажете. Но все же жаль…

Колдун демонстративно повернулся спиной. Мол, кого тут бояться, и вышел.

– …Никаких, никаких… – Фобиус вылез из-под стола и начал собирать разбросанные книги. – Стоп. Как это он сказал? – Библиотекари, чьи владения измеряются вселенными… Великолепно! С этого надо начать!

10. Рыцарь в стране кошмара

Морей расположился на плоской липкой крыше, покрытой каким-то странным вонючим материалом. Солнце давно уже зашло, и раскаленная, точно орудие пыток площадка под узорчатым флюгерком начала остывать. Туим приподнял голову и тут же снова опустил, справа от него над небольшой, но широкой в боках доминой сиял зелено-желтый квадрат, на нем скалила зубы отвратительная рожа, размером по меньшей мере с самого воина. Рот рожи непрерывно что-то пережевывал, а глаза стреляли в поисках новой добычи.

– Куда же меня занесло? – прошептал Туим и сильнее сжал рукоять меча. Он не знал, сколько прошло дней. За время, проведенное в этом опасном мире, его чуть не растоптали огромные скверно пахнущие зверюги с круглыми лапами и горящими в темноте глазами. Твари были необыкновенно быстры, но, слава небу, бескрылы и не умели лазать по деревьям. Поэтому Морей избрал своим местом обитания крыши. Много, что ни говори, много страху натерпелся рыцарь, но вдруг удача снова лукаво подмигнула, поманив рукой. Туим узнал в одном из домов тот самый, в который он попал из зеркала, преследуя мальчишку. У него перехватило дыхание. Ведь не надо иметь семь пядей во лбу, чтобы понять, что вход можно использовать как выход а выход как вход. Но ситуация, что ни говори, была несколько необычна. На любой дверце должен быть замок, а вот ключей-то у Морея и не было. Воин присел, обдумывая свое положение, зубастая рожа почему-то больше не пугала его. Весь ум сосредоточился на том, как вернуться домой. Он перелез на высокое, казалось, созданное специально для таких дел дерево. Спустился вниз и там короткими перебежками добрался до заветного дома и заглянул через окно внутрь. На первый взгляд все было спокойно, но Туим выждал с полчаса и обошел сад.

Дверь неожиданно скрипнула и открылась. Рыцарь прижался к стене. На пороге появились женщина в длинном желтом платье (что-то в облике ее казалось знакомым), следом шли мужчина и мальчик. Морей скрючился, но в его сторону и так никто не смотрел, в руках мужчина держал черный прямоугольник и никакого оружия. Во всяком случае в привычном смысле этого слова.

«Напасть, прикрываясь женщиной и щенком, и потребовать открыть вход между мирами», – подумал он. Но тут хозяева начали прощаться, Малыш повис на шее отца. Туим терялся в догадках, остановить мужчину или дождаться, когда он уберется, и вытребовать ответ у его жены. Воин совсем было решил выполнить первый план, как вдруг лицо женщины попало в полосу света и он чуть не упал, но вовремя взял себя в руки. Перед ним стояла повзрослевшая дочь короля Нортона, подлинная владычица Элатаса принцесса Анна.

Это с ней Морей познакомился в Храме Огня, куда родители безуспешно пытались его пристроить. Маленький Туим даже две недели отучился у мастера Эллэ, после чего почтенные учителя были вынуждены признать, что у мальчика нет иных способностей, кроме как занятия воинскими дисциплинами. А для этого достаточно и рыцарской школы. Мать была взбешена отказом, она заплатила огромные деньги архивариусу Храма за то, что тот показал маленькому Морею будущую королеву и ее младшую сестру.

Две недели они провели в веселых играх. Воин запомнил это время на всю жизнь. Когда же на престол взошла самозванка, он втайне от семьи пытался искать Анну, но, видно, не судьба. И вот сейчас…

Узнав о подмене, отец строго-настрого запретил сыну говорить об этом с кем-либо. Во всяком случае, до того момента, когда его свидетельство не потребуется. Но Туим не переставал мечтать о возвращении на престол подлинной королевы.

Теперь же, после смерти Анны-Лизы, свергнуть глупого расчетливого Солнцеворота, казалось делом несложным. За калиткой рыкнул круглолапый зверь, и мужчина откинул его бронированное белое крыло (оказывается, у него все-таки были крылья по бокам), залез внутрь вонючего тела.

«Тьфу, ну и гадость!» Морей отвернулся.

– Билеты не забыл? Мы ждем тебя в субботу утренним рейсом! Я испеку твой любимый яблочный пирог, – напевно произнесла принцесса.

Зверь побежал, мать и сын проводили его долгими взглядами.

Мальчик первый поравнялся с убежищем воина, когда тот сделал верный выпад и схватил его, прижав острый кончик меча к горлу.

– Ваше высочество. – Язык не слушался, и Морей глотнул слюну. – Я не хочу никому причинять вреда. Мне надо с вами поговорить. – Он кивнул в сторону двери, но женщина, казалось, не понимала его, силы вдруг оставили ее, ноги подломились, и она без чувств рухнула на траву. Кое-как связав мальчика, Туим перенес Анну в дом.

Было тихо, никто ничего не услышал. Он слегка нажал на точки под носом и между бровей женщины. Анна понемногу приходила в себя.

– Где мой сын? – спросила она, едва открыв глаза.

– Сын?! Наследный принц?! – Удача благоприятствовала Морею. Но женщина уже сама заметила ребенка и со слезами бросилась к нему, рыцарь железной рукой остановил ее:

– Не сразу, ваше высочество. Для начала я хочу знать всё.

– Я не скажу ни слова, пока вы не развяжете Германа!

Слезы высохли, перед воином стояла королева и владычица Элатаса. Морей подчинился.

– Ты уже был в этом доме, убил мою служанку. – Анна заметила, как избранный ею тон действует на гостя. – Ты пролил также и мою кровь. – Это обвинение грозило, по меньшей мере, смертью, но Туим не дрогнул.

– Я не узнал вас, госпожа, – спокойно вымолвил он. – Прошу простить меня за это злодеяние, дело в том, что я гнался за опасным преступником. – Рыцарь подумал о странном парне, не очень-то он походил на мятежника или проигравшего гасителя, но нужно было придать себе веса. Меж тем женщина при последних словах побледнела и поднесла ладонь к глазам. Морей счел это хорошим знаком и продолжил. – Я счастлив видеть вас в добром здравии и позволю себе предложить помощь в возвращении трона.

– Я бы хотела для начала узнать, откуда ты, какой славный родовой дуб несет на себе твое имя? – Давно забытые слова приветствия всплыли теперь сами собой из пучины ее памяти.

– Я не назовусь, прекрасная госпожа, пока не получу полное прощение, а также разъяснение ситуации, в которой ты оказалась. Что произошло и что ты намерена делать дальше? – Воин поклонился.

«Хитрый мерзавец».

– Что ты хочешь услышать? Сестра назвалась моим именем, пока я… я… пока меня не было в Танаталатесе. А потом я спряталась здесь.

– Где ты была?

– Дьявол! Да как ты смеешь?!

– Намерена ли ты вернуть власть, принадлежавшую тебе по праву рождения?

– Нет!

– Нет? – Морей посмотрел на нее с разочарованием, но в голове его уже зрел план.

– Нет. Я хочу прожить свой век здесь. В тишине и покое. Со своей семьей!

– У госпожи есть еще дети?

– Не твое дело! Пусть все останется как есть. «Только бы не проболтаться о Кире и Джулии».

– Я хотел бы выбраться отсюда. Твой мир, он не для меня.

– Я с радостью окажу эту услугу. – «Неужели он так просто встанет и уйдет»?

– Но прежде чем я переступлю порог врат, напиши все как было.

– Зачем? Я же не собираюсь возвращаться.

– Напиши и приложи какую-нибудь свою вещь. – Туим посадил себе на колени Германа. – Я недоволен правлением короля, и с этим документом мне удастся подпортить ему крови.

Анна встала, взяла тетрадку Карлеса. Вырвала листок посередине и, к великому удивлению рыцаря, начала писать, не пользуясь при этом чернилами, а лишь водя по бумаге тоненькой белой палочкой, которую он не сразу и приметил.

– Вот, кажется, все. Что теперь, расписаться?

– Напиши, что он твой сын и наследный принц Элатаса.

– А это еще зачем? – Нехорошие предчувствия стайкой мурашек пробежались по ее телу.

– Пиши, госпожа. Пусть Солнцеворот помучается мыслью, что где-то живет подлинный государь. Напиши еще отречение в пользу сына.

– А может, в пользу тебя? – Принцесса ядовито улыбнулась.

– Ну кто обратит внимание на притязания бедного рыцаря? Я ведь тебе не муж, не брат. Пойдем со мной или отрекись от престола. Здесь же он тебе все равно без надобности.

Анна расписалась, поставила точку.

– Ну теперь я могу отправить тебя обратно? Воин кивнул. Все вместе они вошли в комнату Карлеса.

Женщина мысленно благодарила Бога за то, что нигде не висят фотографии или, упаси боже, фамильные портреты. Она встала напротив зеркала и прошептала заклинания пути. «Только бы сработало».

– Теперь дай мне какую-нибудь вещь, которую бы узнал король.

– Ах да, вещь, вещь… Герман, сбегай в мою комнату, там, в шкафу, внизу справа, стоит коробка, принеси ее, пожалуйста.

– Стой. – Морей перехватил мальчика. – Сходим вместе, госпожа. – Они отправились обратно.

– Я закопала коробку в саду, еще когда мы жили в другом доме… – Она вся дрожала, воин чувствовал это. – А потом… – Она была на грани истерики. – Я отрыла ее. Вот.

– Почему принц не разговаривает с нами?

– Да потому, что ты напугал его, – вот почему! – Анна зачерпнула ладонью драгоценности. – Бери. Не жалко.

– Я возьму кольцо с печатью, этот портрет (он напомнит о тебе) и, может быть, это. – Морей поцеловал ее руку. Анна чувствовала, что сейчас закричит. Туим осознавал превосходство. Они вернулись к зеркалу.

– Ну что же ты? – Анна подтолкнула воина к зеркалу. Вход мерцал голубоватыми искрами.

– Я не знаю слов.

– Все слова сказаны. – Принцесса стиснула в объятиях Германа, но он вырвался, обиженно захныкав.

– Прощай, принцесса Элатаса Анна, дочь Нортона. – Рыцарь встал на колени, намереваясь поцеловать край ее одежды. Анна нетерпеливо отвернулась, меж тем Морей ударил ее в живот и, схватив отбивающегося мальчика, шагнул в зеркало.

Последнее, что видела несчастная женщина, был сияющий яркими всполохами голубого пламени вход в Элатас, и исчезающих в нем Морея и Германа. Потом, серая пелена легла на ее глаза, и Анна упала в обморок.

11. Глядящие на солнце

Вынырнув из зеркала в замке князя Эльлинсинга, Туим слегка прижал сонную артерию на шее мальчика и тихо выбрался на балкончик с белой колонной в центре. Все здесь было как в тот злополучный день. День выслеживания и охоты на дочь колдуна. Сейчас в Аласводе был полдень. Морей разглядел меланхоличные рожи драконов, сонно восседавших в своих каменных гнездах на городской стене. Между ними прогуливались несколько стражей.

«Украсть дракона в такой ситуации, с полупридушенным мальчиком на руках и письменным свидетельством о его родословной и правомочности на престолонаследие… – Туим фыркнул. – Нет уж. Проще сразу же броситься вниз и разбиться о камни». С другой стороны – надо было сматываться, ведь по пятам, скорее всего, гонится разъяренная принцесса.

Обливаясь потом и держа правую руку на рукояти меча, а левой прижимая к себе принца, воин спустился вниз по каменной лестнице. Главное выбраться за пределы замка, а потом что угодно, нанять подводу с быстроходной ящерицей, переть пешком до границ с Восточным княжеством. Только бы скрыться из вида. Когда Туим, поравнявшись с одной из башен, до него донесся веселый смех. Морей пригнулся, юркнув за белый цветущий куст. Через минуту он увидел Джулию, ее он не спутал бы ни с кем, в окружении молодых воинов.

– Неужели и сегодня не будет занятий? – спросил рыцарь в голубом плаще, Туиму показалось, что он при этом лукаво подмигнул и понюхал цветок.

– О нет! – притворно заохала красавица. – До возвращения князя я собираюсь бездельничать, чего и вам желаю.

– О, как бы я хотел быть причиной срыва занятий, – протянул юноша и провел рукой по струнам.

– Неужели ты откажешься преподать пару уроков владений кинжалом даже своему верному слуге и оруженосцу?

– О нет, в другой раз, милый Терри.

– У прекрасной Джулии есть дела поважнее, – рассмеялся тот, что был в голубом. – И ее не интересуют ни ваши кинжалы, ни наши мечи. Игра проиграна, господа.

– Не прикажет ли благородная воительница, чтобы мы все попадали теперь с городских стен, принеся в жертву любви наши буйные головы?

– О нет! Только не это, ведь тогда Эльлинсинг заставит меня дежурить круглосуточно.

Все рассмеялись. Герман очнулся, но Морей закрыл ему рот ладонью.

– А вот и он – счастливейший из людей!

Туим услышал радостные приветствия, но новоприбывший оставался вне поля его зрения.

– Я надеюсь, – сказала Джулия, – благородный Сильинесли подменит меня сегодня, Морей увидел блеск монет, молодой человек с лютней склонился в грациозном поклоне.

– С вами же, господа, я прощаюсь. До возвращения его сиятельства никаких занятий, веселитесь, в чем я и подаю вам пример.

Рыцари разошлись.

– Терри, проследи, чтобы золотой был оседлан. Мы собираемся прокатиться до долины тюльпанов.

Мальчик лет четырнадцати поклонился и убежал в сторону городской стены.

– Ты не боишься, что Эльлинсинг рассердится на тебя за это безделье? – Голос мужчины был удивительно знакомым.

– А… плевать. Имею я право на капельку счастья? И потом, после всего, что наговорил мой отец, не считаешь ли ты, что мы просто обязаны привлечь на свою сторону князя, а не выступать поодиночке?

– Разумеется. Я тоже думал о Эльлинсинге Красивом. Но говорить с ним должен твой отец.

«Отец – удача сама идет в руки, Горицвет – проклятый колдун, за голову которого князь Туверт отвалит…»

– Да, но не только.

– Я хотел бы также, чтобы несколько слов добавил от себя благородный Фобиус. Я никогда не забуду его помощь в деле моей семьи. – Они поравнялись с кустом, за которым сидел Морей. Воин от волнения нажал на горло мальчика так сильно, что, не ослабь он тут же хватку, вне всякого сомнения, тот был бы уже мертв. Перед Туимом стоял Трорнт, тот самый предатель, выкравший из тюрьмы Восточного княжества самого черного колдуна.

«Ну теперь вся семейка в сборе. – Морей обнажил нож. – Убить всех. Но при Карле был меч, Джулия в случае чего тоже не останется в стороне. Добавь к тому Рыцарей и слуг. Ничего хорошего».

– Дорогая, – Карл сорвал цветок и, поцеловав, приколол его к ее длинным, рыжим волосам, – все эти мужчины, я уверен, влюблены в тебя. И это сейчас, когда ты называешься неполным именем и живешь лишь на жалованье, что платит тебе князь. Что же будет, когда, – он зашептал ей что-то на ухо, сопровождая каждое слово страстным поцелуем.

Воин напряг слух, но любовники были заняты отнюдь не разговорами, и несчастный Туим был вынужден бездействовать.

– Пойдем в грот. – Карл подхватил Джулию на руки, и вместе они наконец-то удалились. Морей шатался, будто вмиг потерял все свое самообладание.

«Ничего. Это просто солнце, оно утомило меня, – прошептал он, – нельзя долго смотреть на солнце, нельзя…» И он побрел, прижимая к себе принца.

– Я еще вернусь, Трорнт! Проклятый предатель! Я вернусь, но уже не один. Клянусь тебе в том!

Выбравшись из парка, Морей выбросил коричневой плащ и все опознавательные знаки принадлежности к Восточному княжеству.

«Спокойно, – уговаривал он себя. – Теперь главное удрать отсюда». У ручья он остановился, побрызгал водой в лицо мальчику, тот заворочался и открыл глаза. Морей показал ему на свой меч и заставил молчать. В лавочке у старьевщика он купил поношенный серо-голубой плащ воина Западного княжества и одежду для ребенка – его вид разительно отличался от одеяния людей Элатаса. Потом, получив подводу и нагрузив ее едой и пустыми корзинами для отвода глаз, Туим покинул наконец Аласвод.

Его план был прост. Вернуться на Восток, где собрать вокруг новоявленного принца верных рыцарей. А дальше – посадить Германа на трон в Танаталатесе, а самому занять место регента при молодом короле.

– Король Герман I – ничего, сойдет. Народ привыкнет. Остается лишь вырезать проклятую семейку, и счастью не будет предела.

12. Мариэтта

Госпожа Морей ждала в приемной князя Туверта. На всякий случай она надела черное платье, но с белым воротником. Это называлось на ее собственном лексиконе – быть в трауре и не быть в нем. Вестей от Туима не было, и Мариэтта хотела услышать что-нибудь от его сиятельства. Она прошлась по комнате, не в силах подавить охватившего ее волнения. На столе в беспорядке лежали книги и исписанные листки, все существо ее кричало, вопило, требовало прочитать столь неосторожно оставленные документы. Но другое чувство, верное, как собственная смерть, предостерегало от поспешных поступков, недвусмысленно намекая на привычку Туверта подсматривать. Она села, переплетя пальцы, и начала ждать. Но князь появился, как всегда, тихо, словно специально крался или стоял за дверью.

– Моя прекрасная госпожа Морей!

Женщина встала. Она была выше его сиятельства, длинная белая шея, светлые убранные в высокую прическу волосы, белоснежный воротник, только подчеркивающий красоту и свежесть. Князь, казалось, пожирал ее глазами.

– Я пришла сразу же после того, как получила ваше послание.

«Ваше» – князя давно уже занимало это вечное различие «твое», «ваше». На «ты» обычно в Элатасе обращались друг к другу друзья или люди равного положения. На «ты» князь, принц, король обращались к своему подданному, но также, по старинке, говорили «ты» и вассалы своему господину. «Я спрашиваю тебя, мой король». Никто точно не знал, когда и в каких случаях употреблять эти «ты» и «вы». Вот и сейчас он терялся в догадках об истинных чувствах госпожи Морей.

– Я хотел бы поговорить об исчезновении моего ближайшего друга – Морея.

– Вы что-нибудь знаете о нем? Он жив?

«В глазах женщины стоят слезы, но что на сердце?» Туим исчез вместе с несколькими верными воинами, и я даже не знаю, в каком направлении вести поиски. Быть может, если мы объединим усилия, прекрасная Мариэтта, нам удастся нащупать какой-нибудь след. Речь идет о деле пятилетней давности, – оба сели. Туверт безошибочно угадал подлинный интерес, словно сочившийся сквозь с виду непроницаемой маски благородной дамы. И неторопливо начал.

– Много лет я искал черного колдуна. Богом прошу остановить меня, если вспомните что-нибудь похожее, о чем говорил вам муж. Так вот, когда нам удалось его поймать, мы заключили этого страшного преступника в городской тюрьме, ожидая волеизъявления государя.

– Я слышала об этом от Туима, но давно, еще перед нашей свадьбой.

– Да, именно тогда. – Князь оживился. – Мы знали и о его дочери, тоже известной ведьме, нам удалось остановить бесовку.

– Простите, зачем, если колдун был уже в ваших руках?

– А если бы он запирался? Впрочем, я всего лишь хотел доставить ее в замок, как вдруг (может, вы помните, пять лет назад вместе с вашим мужем служил некий Карл Трорнт).

Ничего в лице гостьи не изменилось, не дрогнул ни один мускул, но именно это подтвердило догадки князя.

«Трорнт не забыт. Более того, она смертельно ненавидит все, что связано с этим человеком».

– Я помню этого рыцаря. – Ровный, спокойный тон восхитил Туверта.

«Так и должна вести себя супруга будущего князя».

– Он встретился с ведьмой и, как сказал, по случайности выпустил ее. Тогда я поверил, памятуя о прежней преданности Трорнта…

– Нет! Она наверняка соблазнила его! Потому-то он и отпустил ее! – Мариэтта вскочила, маска спокойствия разлетелась, раздираемая дикой ненавистью. Об этом хитрый князь не смел даже помышлять.

– Возможно, – как бы обдумывая услышанное, произнес он. – Возможно, ибо после Карл прорвался в тюрьму, где, перебив практически всю охрану, освободил ее отца.

– Все верно. Она красива?

– Не берусь судить. Но говорят…

– У нее длинные бронзовые волосы? Сейчас ей лет двадцать?! – Последняя реплика была произнесена с негодованием. – Муж искал ее все пять лет. Он обвинял себя во всех постигших Восточное княжество неудачах.

– Да, Морей всегда был верен присяге. Я позабочусь о вас, дитя мое.

– Нет. Сначала я должна разобраться с его убийцами?

– С кем? – Туверт не верил своим ушам. Он-то приготовил длинную речь…

– Яснее ясного, ваше сиятельство, Туим винил себя в бегстве колдуна, хотел поймать Джулию! Так, что ли, ее зовут?!

Князь кивнул.

– Ну вот, Трорнт влюбился в девчонку при первой же встрече, затем спас ее отца. Ясно, не для того, чтобы тут же расстаться. Муж последнее время изучал карту Западного княжества. Они там, ваше сиятельство. Шлите гасителей! Но сначала я поеду сама, никто не заподозрит даму в компании слуг и камеристок.

– Но зачем? Зачем же так рисковать?

– А затем, что я должна отомстить за моего бедного супруга! Я не стану отнимать хлеб у ваших людей. Я просто посею семена недоверия, пройдя меж ними черной кошкой, я заставлю их корчиться ночью в кошмарах и, вскакивая, хвататься за меч. Позвольте мне это сделать, ваше сиятельство. Я ненавижу. – Она приблизила свои губы к губам старого князя. – Как я ненавижу… Карла Трорнта! О, разрешите! Не препятствуйте мне! Я уничтожу их души, выпью глаза, я надругаюсь над ними. Я, вырвав сердца из их грудей, брошу их собакам…

– Как вы прекрасны!..

– О, я сделаю это! Сделаю! Клянусь бездной! – Она упала в объятия князя, прическа растрепалась, ее волосы, казалось, шевелились, точно змеи. – Я клянусь! Отомстить или погибнуть! Отомстить! Отомстить! Отомстить!

13. Распутье

Анна очнулась оттого, что кто-то настойчиво звонил и даже стучал у калитки.

Голова болела, перед глазами пульсировал серый туман. Она сделала над собой усилие и встала, держась за стену.

– Что со мной? – с трудом сдержала позыв к рвоте. Комната качалась и изменяла очертания. Женщина посмотрела на себя в зеркало. И только тут все вспомнила. Прошлую ночь и похищение Герки. Первым порывом было броситься в стеклянный ад, на поиски сына. Стук и звонки внизу прекратились, но теперь затрещал телефон. Автоматически Анна подняла трубку. Тонкий девичий голосок попросил позвать Карлеса.

– Его нет. – Она отерла пот.

– Простите – В голосе чувствовалась ложь. – А он когда будет?

– Через неделю. Он в экспедиции с краеведческим кружком.

– А он точно там? Я имею в виду, он давно звонил домой?

Женщина вновь почувствовала подступившую ко рту тошноту.

«Что-то произошло, и эта хитрая мерзавка знает, но не говорит прямо, а лишь выведывает, выпытывает, шпионит!..»

– Что случилось?! – выдохнула Анна.

В трубке забулькало, и раздались короткие гудки.

– Сволочь! – Она постояла пару минут, успокаивая дыхание, приводя в порядок мысли. Карлес пропал – это факт. Иначе звонившая девушка не стала бы выведывать, где он и есть ли от него вести. Она ждала бы приезда или поехала туда сама. Все летит в бездну, в равнодушную бездну! Женщина прошлась по комнате, заламывая руки. Потом ей показалось, что она слышит детские голоса, где-то в доме совсем рядом. Она выскочила из комнаты сына и побежала по пустому дому, распахивая поочередно все двери. – Герман! Карлес! Герман! – Добежав до кухни, она выдохлась, упав на табурет, и заплакала. – Одна, теперь уже одна! Навеки, навсегда, одна! – Слезы, не удерживаемые ничем, лились по щекам, повисали на длинных светлых волосах, разрисовывая мир неясными белыми линиями света. – Куда теперь деваться, если я одновременно нужна двоим своим сыновьям? К кому бежать? Кого предпочесть? – Было так больно, что Анне показалась, что сердце вот-вот разорвется на две части. – И главное, что никого нельзя позвать на помощь, никому нельзя рассказать о случившемся. Аскольд в Элатасе, десять лет, и никаких вестей. Джулия…

Снова зазвонил телефон. Мать вытерла рукавом слезы и подняла трубку.

– Анна Арнольдовна? Здравствуйте, с вами говорит Марья Петровна, вы помните – искусствовед из крепости.

– Здравствуйте. – Она глотнула воздуха. Слова давались с трудом.

– Ради бога, только не волнуйтесь. – Голос говорившей слегка срывался.

– Что случилось?

– Ваш Карлес вместе с группой ребят удрал из лагеря. Вы слышите меня? Только не волнуйтесь…

Анна оперлась о стол.

– …Я абсолютно уверена, что они на пути к дому. И я вас очень прошу сразу же позвонить мне!

– Почему вы думаете, что они поехали домой? Что случилось? За ними кто-то заехал? Я имею в виду, кто-нибудь из взрослых.

В трубке замолчали, видимо Марья решала, говорить ли правду.

– Ничего серьезного, Анна Арнольдовна.

– Я должна знать все! Любые подробности. Вы, в конце концов, отвечаете за наших детей! Я всего лишь хочу понять, куда мог исчезнуть мой сын! – Последние слова она просто выкрикнула.

– Я и сама не могу понять… Ничего не произошло. Вчера утром Карлес, Лаура, Андрес, Павел, Света, Хельга. Вы знаете этих девочек? Свету Савостей и Хельгу Марнис – они живут через дорогу от вас в таком большом зеленом доме. Ну вот, они пришли ко мне, когда я и еще две сотрудницы составляли каталог для новой экспозиции: «Оружие Средних веков».

– К черту экспозицию! Что дальше?!

– Дальше… – Марья продолжила извиняющимся голосом, – пришли и сказали, что Карлес с Павлом обнаружили на первом этаже новую, вы понимаете – не нанесенную на план дверь…

– Дверь? – У Анны закружилась голова.

– Ну да – дверь, нелепица какая.

– И что вы сделали?

– Я? Да ничего, сказала, что такого быть не может! Ну вы подумайте – крепость пятнадцатого века, Анна Арнольдовна, а они – новая дверь. Да еще там, где в принципе никакой, самой крохотной комнатушки всунуть невозможно. Как будто лучше ничего нельзя было придумать!

– И вы?!

– А что я? Сказала, что посмотрю через пару часов.

– А они?

– Ушли.

– А вы?

– Закончила с каталогом и спустилась вниз. Ну шутники, ей-богу! Я так думаю – они хотели там что-нибудь подложить, ну магнитофон со страшным голосом, петарду, нарядить кого-нибудь в рыцарские латы. Но им было нужно, чтобы я сразу спустилась, а я не поддалась…

– В общем, когда вы спустились, там уже никого не было, – подытожила Анна.

– Да. Сбежали. Им же нужно, чтобы все по их было.

– И никакой двери там не обнаружили?

– Нет, но откуда, боже мой?!

– А другим родителям вы звонили?

– Да, у Лауры – ничего не знают, у Андреса тоже, а до остальных пока не дозвонилась. Так я очень рассчитываю на вас, как только появится…

– Да. – Она положила трубку. Теперь все ясно. В тетради мужа крепость была помечена как один из входов между мирами. Наверняка не случайность, что Карлес выбрал именно это место. И тогда есть шанс, что он сейчас уже со своей разлюбезной сестрой. А значит, первым делом следует побеспокоиться о Германе. Мать пошла к себе в комнату, коробка так и стояла на столе, как она ее вчера вечером оставила. Анна нажала на тайную пружину, и задняя стена шкафа отодвинулась, открывая замаскированное отделение с придворными платьями.

«Слава богу, я не растолстела». Она сняла с себя всю одежду и облачилась в одно из темных платьев, надев сверху длинный плащ с капюшоном. Извлекла из хранилища походный мешок Аскольда и переложила в него еще пару платьев, сапоги и туфли, завязала в узелок оставшиеся после визита Морея драгоценности. Муж обычно не уставал твердить, что невозможно ходить туда и обратно из мира в мир и не нарушить при этом его тонкой структуры. Особенно он предостерегал против чужеродных предметов, но для Анны, двадцать лет отдавшей этому миру, его блага не казались чужеродными. Даже напротив, потому она упаковала с собой аптечку со всем необходимым, баночку растворимого кофе, крошечный магнитофон Германа с несколькими кассетами (на случай, если быстро найдет сына). Консервы, хлеб, кое-что из косметики и, конечно, одежду для малыша. Долго искала заметки Горицвета, в конце концов убедившись, что их взял Карлес. И через час, со всем этим снаряжением, шагнула наконец через голубой огонь отражений.

14. Подлинная принцесса

А этим временем в замке «Танцующий грифон» состоялся Совет. К немалому удивлению князя, перед ним предстал его же собственный библиотекарь в белой парадной мантии с золотым гербом Храма Созерцания. В этой одежде Огюст Фобиус казался значительнее и даже выше ростом. Его маленькие, вечно бегающие глазки светились теперь ровным огнем. Эльлинсинг удивленно подметил, что оказывается, совершенно не знал прежде своего преданного архивариуса. За ним следовал мужчина в черных одеждах Храма Сосредоточения, далее шла Джулия, вопреки обыкновению одетая в длинное, серебряное платье с амулетом Храма Течений на груди. Князь признал про себя, что она сделалась еще красивее за время его отсутствия. Замыкал шествие Карл Трорнт – на правой руке которого красовался массивный перстень.